Киоши одиноко сидел у берега чистой и немногословной реки. День выдался на редкость солнечным и тёплым, располагавшим к веселью и радости, но самурай вовсе не желал веселиться. Его думы были омрачены самым страшным и жалким поступком в его жизни.
На них напали так неожиданно, что Киоши едва сумел сообразить, что происходит. Осаму, его строгий и справедливый хозяин, отдыхал в своих покоях, уставший после продолжительного и трудного дня. Вдруг, будто из воздуха, перед ним возникли четыре одинаковые чёрные фигуры, державшие наготове острые и меткие мечи. Хватило лишь одного взмаха руки, и Осаму замер в бесконечном танце смерти.
Киоши не сразу понял, что в спальне хозяина кто-то есть. Он скорее почувствовал, что произошло нечто ужасное и непоправимое, хотя первым должен был отразить любую атаку. Затем его и наняли работать охранником у Осаму, который, кроме широкой души, мог похвастаться ещё и широким кругом врагов.
Неосторожность - злейший враг, и Киоши убедился в этом сполна. Он не мог простить этого самому себе, он не знал, куда идти дальше, но он должен был покончить со своим никчёмным существованием, как того требовал кодекс самураев.
Киоши было около восьми лет, когда отец отдал его на обучение. Он на всю жизнь запомнил слова мудрого старца, который так наставлял своих учеников:
- Жизнь хозяина для самурая дороже своей собственной, и охранять её пристало с большей чуткостью и упорством. Когда настанет момент выбора, вы должны будете, не колеблясь ни минуты, расстаться с бренным существованием ради продолжения жизни своего мастера. Если же вы не сумеете спасти его душу, тогда следует покончить с собой во славу погибшего хозяина.
Дети с замиранием сердца внимали словам старшего, начиная осознавать, что теперь они уже не маленькие, а будущие воины, от которых зависят судьбы людей.
- Честность - сокровище на всю жизнь, - продолжал наставник. - И если вы когда-нибудь забудете это правило, вы потеряете свою душу ещё до того, как всевышний решит призвать её к себе.
- Мы не забудем! - хором ответили ученики.
И Киоши не забыл этого, однако и выполнить заветы учителя ему было трудно. Он пришёл сегодня к реке в готовности исполнить свой долг перед Осаму, опустился на колени, выложил у ног свой верный меч, опустил голову на грудь и предался воспоминаниям. И чем больше погружался он в них, тем милее становилась ему жизнь и горше расставание с ней.
Самурай знал, что у него был лишь один правильный способ выразить уважение по отношению к бывшему хозяину, только тогда душа умершего сможет упокоиться с миром. Он знал, что только его собственная кровь могла очистить грехи Осаму. И всё же он медлил, не в силах распрощаться с тем миром, который его породил, с жаждой увидеть своих потомков, успеть сделать многое.
Ещё с несколько минут посидев в раздумьях, Киоши схватил меч и приставил его к животу. Он был готов воткнуть оружие в свою плоть, как того требовал кодекс чести. Ещё мгновение - и ничто не будет смущать его мысли...
Вдруг он с ужасом отбросил свой меч, слабость сковала его разум. Киоши резко вскочил на ноги и пнул опостылевший металл - меч с притуплённым лязгом несколько раз перевернулся и погрузился в тёмные объятия воды. Ничто больше не связывало мужчину с событиями прошлых дней. Он всё забудет, справится с осуждением окружающих, но будет жить. Пусть он уже не самурай, зато его дети будут благодарны ему за своё рождение.
Юноша последний раз окинул взглядом реку и пошёл прочь. За спиной послышался какой-то всплеск. Киоши обернулся и увидел на берегу свой меч, который переливался на солнце всеми цветами радуги. Как он вновь оказался на берегу? Что за неведомая сила вернула орудие своему бывшему хозяину? Киоши не желал думать об этом, он покончил с прежней жизнью, выбрал новый путь. Он решительно развернулся и зашагал прочь, стараясь не вспоминать ненавистные ему события.
Ночь стояла на удивление жаркая, что мешало Киоши сполна погрузиться в сладкие дрёмы. Он постоянно ворочался с боку на бок, не в силах заснуть хотя бы на несколько минут. А, может быть, его терзали мысли о своём бесчестии, о предательстве мастера и покровителя, о загубленной душе того, кого он был приставлен защищать ценою собственной свободы...
Неожиданно ему показалась, что в спальне кто-то есть. Киоши мгновенно сел в кровати, вглядываясь в темноту. Луна сияла так ярко, словно её тщательно отполировали, и её свет помогал неудавшемуся самураю видеть всё, что происходило в комнате. Здесь никого больше не было. Киоши с облегчением выдохнул, наверное, ему это почудилось. Он собрался было уже вернуться к бесплодным попыткам уснуть, как опять услышал какой-то приглушённый звук в комнате. Он резко соскочил с кровати, и, хотя ему и без того было всё видно, зажёг настольную свечу.
Комната осветилась тёплым мерцанием оранжевого огня - она была пуста. Юноша обошёл её по кругу и замер в оцепенении - на полу, у подножия кровати лежал меч, тот самый, который он выбросил в реку утром. Киоши закрыл глаза, мотнул головой, будто сбрасывая ненужное видение, и вновь взглянул на пол. Меч по-прежнему лежал на своём месте. Юноша попятился назад, боясь даже прикоснуться к оружию. Он забился в правый угол комнаты, как загнанная крыса, и упал на колени. Он продолжал с ужасом смотреть на своего стального помощника в надежде, что тот всё же исчезнет.
Казалось, что воздуха в комнате стало меньше, а её размеры заметно сократились. Дышать было крайне трудно, сердце стучало в бешеном ритме, добираясь до висков и пульсируя с неимоверной силой. Киоши не понимал, как его меч оказался в комнате, какая невидимая сила принесла его сюда, но он точно знал, что ничего хорошего от этого ждать не стоило.
В густом воздухе комнаты послышался слабый треск. Трудно было определить, откуда именно он раздавался, и юноша напрягся, готовый к любой неожиданности. Он бросил отрывистый взгляд на меч, но что-то заставило его присмотреться к металлу. Тот стал медленно подниматься с пола, плавно паря в пространстве. Киоши нервно сглотнул, не в силах подняться на ноги, он был заворожён происходившим. Рядом с мечом нечётко вырисовывалась фигура человека. Сначала юноша подумал, что ему это показалось, однако фигура с зажатым в руке оружием медленно направлялась к нему и становилась всё более отчётливой - это был Осаму.
- Что, не можешь уснуть? - громко спросил мастер, мерцая в полумраке спальни.
Киоши не мог вымолвить ни слова, он судорожно продолжал надеяться на то, что ему всё это снится или кажется.
- Не думал, что ты сумеешь меня предать, - продолжал Осаму. - Ты ведь был моим самураем, и я был уверен в твоей преданности.
- Прости меня, мой покровитель, - взмолился Киоши, падая ниц. Он рыдал, оскорблённый своим поступком, униженный своей слабостью. - Я не сумел отразить атаку неприятеля. Только я виновен в твоей гибели.
- Так почему же ты не совершил подобающего обряда? - поинтересовался мастер, который наверняка уже знал ответ на свой вопрос.
- Я не нашёл в себе сил для этого, - попытался оправдаться Киоши. - Я желал покончить с жизнью, чтобы даровать тебе свободу на небесах, но не сумел завершить дело.
- И в насекомом длиною в сун есть душа в полсуна, - изрёк Осаму. - В тебе же нет и капли души. Ты прогнил изнутри, и спасти тебя уже не сможет никто.
С этими словами мастер поднял меч, собираясь завершить то, чего не хватило храбрости сделать его самураю.
- Прошу тебя! - взмолился юноша. - Оставь мне жизнь. Я ещё столько всего не успел, не повидал...
- Тебе уже ничего и не нужно, - возразил Осаму. - Твоё преступление не даст тебе ни счастья, ни гармонии.
- Легко говорить о счастье, когда познал всё, - упрекнул его Киоши. - Ты никогда не знал бедности, ты жил в своё удовольствие, наблюдая за тем, как нищенствуют другие.
- Воспитанность важнее, чем знатный род, - произнёс мастер. Воистину душа бессмертна. Даже будучи лишённым плоти, Осаму оставался мудрым и справедливым. - Ежели всевышний дарует мне новую жизнь, полную лишений и тягот, я всё равно буду благодарен ему за это. Мы получаем лишь то, что сами отдаём. Поэтому не стоит тебе жаловаться на своё происхождение, уважай своих предков.
Пристыженный, юноша замолчал. Осаму во всём был прав, и, наверное, он вполне мог распоряжаться сейчас судьбой своего предателя.
- Если пришёл в деревню, то подчиняйся её порядкам, - говорил учитель.
Дети слушали его с открытыми ртами, стараясь уловить каждое слово и впитать в себя его мудрость.
- Раз уж вы решили стать доблестными самураями, вы непременно должны соблюдать кодекс чести, - продолжал старец. - Это ваша святая обязанность. Отныне вы особенные - вас будут уважать и бояться, ведь только вам будут ведомы все тайны бытия. И за эти знания порой придётся платить очень дорогой.
Ученики с восторгом смотрели на своего наставника. Им казалось, что вот-вот для них откроется запретная дверь.
- Не бойтесь потерять жизнь, это самая низшая форма существования, - говорил учитель. - Опасайтесь лишь того, чтобы не потерять самих себя...
Почему-то сейчас именно эти слова мудреца вспомнились Киоши. Он опустился так низко, как мог только самый ужасный и беспринципный человек на свете. В последний раз он взглянул на призрак своего хозяина, который пришёл отомстить за себя, и покорно склонил перед ним голову, готовый к смертельному удару.
- Даже перед ликом смерти ты труслив и жалок, - вымолвил Осаму. - В тебе нет храбрости взглянуть в её честные и всевидящие глаза.
Юноша резко поднял голову, но увидел лишь молниеносное движение руки своего хозяина и покровителя. Оно было бесшумным, как и сама смерть. Тишину ночи нарушил лишь глухой стук упавшей на пол головы. Она покатилась к ногам карателя, который в тот же миг исчез, ничто больше не держало его в этом мире...