Питерский Ярослав Михайлович : другие произведения.

"Буча,туча и путч 1991" .Новой русской революции - так и не понятой народом посвещается...

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    1991 год. Август 19 - ое. На улицах танки. Но как встретила глубинка создание ГКЧП и отречение Горбачева от власти...

  Все описанные события, имели место лишь частично, имена и фамилии вымышлены, совпадения возможны лишь случайно, за что автор ответственности не несет.
  
  
  'БУЧА, туча и путч 1991"
  
  повесть
  
  
  'Мне вчера дали свободу -
   что я с ней делать буду?!'
  В. Высоцкий.
  ' И верили они, что спасут мир -
   но мир не нуждался в их помощи.'
  У. Лориэнт.
  
  
  Где-то в Восточной Сибири... 19 августа 1991 год.
  9 часов. 30 минут. Местного времени.
  
  
   Август - мудрость природы. Период, когда невидимая граница зрелости лета и старости года начинает проявляться в буйности последних, теплых дней и контрастности неба. Когда дневная жара, сменяется первыми заморозками ночи, когда люди, еще не отошедшие от тепла, с тревогой осознают, что скоро осень, а за ней и неминуемый холод зимы. Август, время, когда еще можно успеть, но, скорее всего, это вряд ли получится...
  
  Старший лейтенант милиции Валерий Редькин - высокий худой тридцатипятилетний мужчина, шел из РОВД с дежурства домой в плохом настроении. И хотя погода была прекрасная, состояние у Редькина все же было скверное. Гудела, словно чугунная голова, во рту стоял климат пустыни Сахара. Язык прилипал к зубам. Дежурство Редькина прошло удачно. Он отработал в суточном наряде одним из оперов. За смену в РОВД возбудили всего лишь семь уголовных дел, да и то из них, две квартирных кражи и одну 'сто восьмую'  'тяжкие телесные повреждения', в простонародье подкол. Пьяный муж в порыве ревности, пырнул ножом свою жену. Остальное все было мелочью, начиная с хулиганства, заканчивая ношением холодного оружия. Уже в 12 ночи вся опергруппа была свободна. Уединившись в своем кабинете, Редькин с напарником и эксперт основательно накачались двумя бутылками водки и тремя вина с экзотическим названием 'Трибана'.
  Утром, сдав дежурство, Редькин переоделся в гражданку и двинул из отдела. Направление движения было бесцельным. Жена ушла на работу, поэтому куда идти Редькин не знал.
  Пройдя от отдела, по аллеи до самого близ лежавшего вино-водочного магазина с причудливым номером один, Редькин остановился. Винный отдел был закрыт и что самое печальное, возле него никто не толкался.
  Обычно Редькин определял, наличие спиртного внутри торгующей точки по местным бродягам, суетящимся возле магазинов. Этому его научила 'перестройка' Горбачева, с его 'антиалкогольной политикой'. Бродяги и бомжи - это барометр наличия в магазине алкогольной продукции. Если они находятся возле винотдела, значит скоро его откроют и что-то будет продаваться, если нет! Бомжей, как назло не было.
   Вообще в это погожий день народ словно вымер. На улицах никого. Редькин устало поморщился. Голова загудела с еще большей силой. Потолкавшись возле закрытой, весьма обшарпанной двери винотдела, Редькин повернулся в сторону часовой будки, которая стояла рядом. Там работал его заядлый друг Толик Стрельников. С ним они были знакомы давно. Редькин, не редко выручал Толика, вызволяя его из медицинского вытрезвителя, куда часовщик частенько попадал. Толик за это платил ему самым дружеским расположением и иногда ремонтировал сломавшиеся у Редькина дома часы, но чаще накачивая его водкой и вином в этой самой часовой будке. Редькин выпивал часто. Но алкоголиком он себя, как и многие пьющие в России мужики не считал. Он считал, что в этой стране не пить просто нельзя.
   Ставни часовой были открыты. 'Значит здесь' подумал Редькин и смело двинулся в часовую. Открыв дверь, он увидел до боли знакомую картину. Весь пол был завален шелухой от рыбы и окурками. На столе творился самый настоящий погром. По углам валялись пустые бутылки. Сам Толик с лицом цвета цементного раствора, с заплывшими глазами сидел на своем крутящемся стуле. По его виду Редкин понял, что вчера тут творились "великие" дела.
  
  А, Редя!  выдавил из себя Толик.
  Редькин понял, что ему не то, что говорить, даже думать было больно:
  Здорово Толян. Редькин устало плюхнулся на стул. Как дела? Впрочем, можешь не отвечать, мы с тобой друг друга давно знаем и понимаем все без слов.
  Что, то же с похмелья?
   Не говори, с дежурства. Полночи бухали, голова раскалывается. У тебя ничего нет?
   Только что все сусеки оскреб, не граммульки. И Зойка сука не дает. Даже за стольник! Я к ней и так и сяк, а она стерва, нет и все!  Зойка работала продавцом в винотделе.
   Что придумать? Может, у цыган водки возьмем? А Редя?
   Нет Толян, в меня сейчас водка не полезет.
  Посидели, три минуты молча. Редькин через неохоту вытащил пачку 'Стрелы' и закурил. Сделав три затяжки, затушил сигарету в пепельнице.
   Редя пойдем к Барбосу, он, наверное, уже продает.
  Барбосом прозвали продавца в пивном ларьке. Он был их знакомым и пускал попить пива с заднего хода прямо в своей пивной точке.
  Ладно, пошли к Барбосу.
  Они, медленно встали и словно в нерешительности вышли из часовой. Толик с видом военнопленного закрыл будку. Ставни закрывать не стал. Понимая, что придется вернуться.
  Погода сегодня как назло жаркая. Редькин попытался плюнуть, но слюна, с трудом отделившись от губы и описав баллистическую траекторию, повисла на правой штанине.
  Твою мать! выругался Редькин.
  Шли молча. В голову лезли тяжелые мысли. И как не странно у обоих эти мысли сходились. Только бы Барбос работал.
  Пивной ларек стоял на пустыре. Видно, когда проектировали его расположение, то учитывали клиентов этого заведения. Ведь, то, что вытворяли эти клиенты, не вынес бы, ни один живой микрорайон. Мало того, что завсегдатаи, нахлебавшись пива, мочились, не отходя от окошка, так ведь еще выделывали и такие фортеля, что проезжающие мимо автолюбители старались двигаться на самой максимальной скорости для дорог этой местности. А дорога здесь была как практически на любой окраине крупного города России.
  Ларек увидели издалека и с облегчением вздохнули. Возле него, суетились, фигурки с емкостями, пиво было.
  Фу! Есть!
  Видать, вчерашнее осталось у Барбоса.
  Последние сто метров довались с большим трудом. Это были метры марафонца на финише. Возле ларька была давка. Окошко для раздачи пива довольно небольшое, находилось низко, поэтому приходилось пригибаться, чтобы подать банку. Народу было много. Слышался отборный мат. Возле, ларька на травке расположились те счастливчики, которые уже взяли пивка и сейчас смаковали им под теплым августовским солнышком. Редькин и Толик зашли с тыла и постучали в дверь. Долго никто не открывал. Редькин постучал сильнее и крикнул.
   Барбос, это я Редя, умираем! Открывай быстрее!
  Через несколько секунд, кляцкнула щеколда и они вошли внутрь. В нос сразу ударил запах перестоявшегося пивного угара, табака и еще черт знает, чего. Сам Барбос стоял у крана спиной к двери и отпускал пиво клиентам.
  Здорово, Братва! крикнул он, не поворачиваясь.
  Тот, кто открыл дверь, оказался Игорь Цаплин. Игорь работал председателем кооператива по производству мебели. Он видно тоже болел с похмелья.
  Цаплин сидел за столом возле жбана и жевал соленую рыбу. На столе стояла банка с пивом и три кружки. Редькин без приветствия шагнул к столу и, схватив банку принялся пить прямо из нее. Толик, с глазами умирающего от жажды, смотрел как Редькин крупными глотками поглощает янтарную жидкость. После десятого глотка Редькин оторвался от банки и громко крякнул. К ней немедленно приложился Толик. Цаплин, ухмыляясь, смотрел на них, продолжая жевать рыбу, выплюнув кость, он покачал головой и сказал:
  Да, видать, вы вчера порезвились! А знаете, что Горбача спихнули?
  Редькин посмотрел на Цаплина безразличным взглядом. До него еще ничего не доходило. Он ждал, когда пиво, охладив желудок, даст живительную влагу организму. Толик же выпучив глаза, икнул и посмотрел на Цаплина.
  Чего? Ты, что перепил? Или на понт нас с похмелья взять хочешь?
  Нет, точно я тебе отвечаю!  громко сказал Цаплин.
  Редькин, молча сел на стул и налил из банки в кружку пива. Он даже не посмотрел на Цаплина.
  Если не верите, сейчас по радио услышите!  продолжил Цаплин.
  На столе, возле стенки стоял старенький 'Альпинист 405'. Из него лилась грустная классическая музыка. Вдруг, трансляция прервалась, и диктор начал читать 'Заявление Советского правительства о создании ГКЧП'.
   Слушали молча. Редькин из кружки глотал пиво и с каждым глотком начинал понимать смысл слов. После того как диктор умолк, еще долго стояла тишина. Редькин достал пачку 'Стрелы' и закурил. Толик тоже прикурил сигарету. Сделав пару затяжек, он спросил:
  Это чего, опять?
  - А хрен его знает?!  ответил Цаплин.  Но мне лично это не нравиться! Опять гайки закручивать начнут!
  Редькин продолжал курить и молчать.
  Ты что молчишь Редя, что думаешь?  Толик пихнул его в ногу.
  Суки! Все-таки решились! Я так и знал,  тихо молвил Редькин.
  А, может, Горбач и не болен? А может они его, волки, того? Толик вопросительно посмотрел сначала на Редькина, потом на Цаплина.
  Конечно, сволочи! Они чуют им все крышка!  громко крикнул от крана Барбос.
  Из окошка раздачи продолжалась нестись отборная брань, пиво продолжалось разливаться в емкости.
  Давай! Забирай пяти литровку! Следующий!  кричал Барбос клиентам.
   Что будет! Что будет! Опять коммунизм, мать его! Нет, надо за рубеж сваливать!  запричитал Толик.
  Редькин налил себе еще пива и сказал:
   Жалко, теперь, наверное, мой кооператив закроют.  Цаплин развернул бумагу, там лежала соленая рыба.
  Угощайтесь!
  Не лезет, сейчас пиво провалится, можно и пожрать.
  После третьей банки ко всем вернулось хорошее настроение, тема того, что будет в дальнейшем со страной, была исчерпана.
   Ну, теперь можно и водки!  сказал Толик и похлопал себя по животу.
  Мужики давай возьмем литру и пошли ко мне домой. Посидим, моя-то к теще в Барнаул уехала,  предложил Цаплин.
  Редькин молча кивнул и посмотрел на Толика. Тот, улыбнувшись, сказал:
  Да, может больше уже, так и не попьем! Пошли. Я тут одну хату знаю. Торгуют по восемьдесят.
   Пошли. Спасибо Барбос. Давай доторговывай последним перестроичным, следующий завоз уже хунтовским будет!  мрачно пошутил Цаплин.
  Все трое встали и вышли из ларька. Они направились к Цаплину, который жил недалеко. По дороге Толик забежал в подъезд одного из домов и через три минуты вышел с оттопыренными бутылками карманами.
  
  
  У Цаплина дома была для обывателей этого района довольно таки приличная обстановка. Сказывалось то, что он был председателем мебельного кооператива. Половину домашней обстановки он соорудил как это говорится на халяву. Вообще со стартом кооперативного движения Цаплин нажил себе довольно солидный капиталец и если бы не алкоголь...
  Но Цаплин пил и попивал крепко. Из-за этого пошли скандалы с женой, дисциплина в кооперативе упала. Предприятие находилось на грани краха. Цаплин же от этого пил еще больше. Получался печально знаменитый русский замкнутый круг.
  Расположившись на кухне, компания некоторое время сидела в гробовом молчании. Но потом все словно встрепенулись. Оживились. Цаплин стал суетиться с закуской. Крупными ломтями настругал колбасы, от которой слегка попахивало несвежестью. Нарезал хлеба, расставив, стаканы, достал трехлитровую банку с солеными огурцами. Она перед самой поверхностью стола вырвалась из рук Цаплина и громко ударилась об стол.
  Осторожней! Ты!  одернул его Редькин.
  Игорек, ты, что колбасы из мумии делал? От нее дохлятиной несет!  язвительно поддел его Толик.
   Дохлятиной говоришь? Так ты не жри! Скоро ты не то, что колбасы, сырков плавленых не увидишь! Опять во всех магазинах будут стоять соль и спички!  парировал его вопрос Цаплин.
   Ты знаешь, при Брежневе хоть мыло свободно было. А сейчас в гости придешь, а тебя спрашивают - руки с мылом мыл?! Тогда чай без сахара пить будешь!
   Ты это про что? Когда ты последний раз харю-то мыл? Чистюля нашелся!
   А ты знаешь, все равно за бугор уеду! Там, у меня родня! Вот так!  Толик криво улыбнулся.  Мне в этом дурдоме не резон! Тем более красноперые вон, что устраивают опять! Мне со дня на день вызов прийти должен! Так что приятно оставаться!  Толик опять улыбнулся.
   Кому?!!! Тебе вызов?! Да ты его уже седьмой год ждешь! Кому ты там нужен?! Там своих таких как собак не резаных!  Цаплин хрипло рассмеялся и закурил сигарету.
   Редькин молча разлил по стаканам водку. Молча же, поднял один из них и выпил. Затем нагнул банку с огурцами и с трудом достал самый большой. Немного рассола пролилось на скатерть.
  Э-э-э! Редя! Осторожней! Мне, моя голову за свинарник оторвет!
  Редькин не чего не ответил. Он, громко хрумкая ел огурец.
  Редя ты чего?  Толик с тревогой посмотрел на своего приятеля.
  Гони ее тоску печаль! Авось обойдется! Вывернется, как, ни будь Горбачев!  Толик пытался подбодрить совсем за хмурившего Редькина.
   Тебе легко говорить! Ты утверждаешь, виза тебе корячится! А мы тут опять, мордой в навоз! Опять парткомы и прочая ересь! А ты косишь под жида! За бугор свалить хочешь! Да ты такой же еврей, как я узбек! Как более-менее нормально было, так ты за то, что евреем тебя называли в обижуху кидался! Орал даже, что ты надтеречный казак! Потомственный! Что даже тебе звание есаула положено! А как прижало так сразу еврей!? Козел ты, а не еврей!  Редькин, закончив свой эмоциональный спич, отвернулся к окну.
  Толик не знал, что ответить. Он, был на половину удмурт, наполовину поляк. Поэтому волосы у него слегка вились, а кожа была слегка смугловатая. Его мечты в связи с отъездом в Израиль были связаны с одним старым евреем, который выехал на историческую родину восемь лет назад. Живя Советском союзе, этот дед коллекционировал старые часы, которые и ремонтировал Толик. За это старый еврей обещал сделать ему вызов, приврав в Израиле, что Толик его троюродный внук, его троюродной племянницы его второй жены. Но возможно этот дед уже беседовал с Моисеем возле стены плача, отойдя в мир иной, а может все это был обман! И, тем не менее, Толик постоянно рассказывал эту историю.
  Он фантазировал, как заживет на земле 'обетованной'. Рассказывал о личной вилле и большом 'Кадиллаке'. Сначала ему верили, но потом стали понимать, что все это красивая сказка и просто делали вид, что верят.
  И вот впервые, за восемь лет его сказку растоптали! Толик не знал, что ответить. Он, хотел было нагрубить, обозвать Редькина 'ментовской харей' и 'сволочью', но потом передумал. Толик справедливо решил, что визы все равно не будет, а Редькин пригодится ему, если он попадет в милицию. Поэтому, помолчав, Толик залпом выпил налитую в стакан водку. За ним выпил и Игорь.
  Пиво уже сделало свое дело. Голова не гудела, а наоборот, чувствовалось легкость. Водка же должна была усугубить.
   Нет, все равно я молчать больше не буду! Пусть меня лучше на Колыму!  Редькин, шарахнул по столу кулаком, отчего стаканы, подпрыгнув, повалились на бок.
   Колбаса, куски которой Цаплин сложил в стопочку, рассыпалась как карточный домик. Толик и хозяин с опаской молчали.
   Надо организовать сопротивление! Тем более доступ к оружию есть! С мужиками проговорить! Не может быть, чтобы никто не согласился!
  Толик судорожно сглотнул слюну. Но она упорно не хотела скатываться по пищеводу и словно вторя Редькину, рвалась наружу. Прервал молчание Цаплин. Он уже здорово охмелел.
   Молодец Редя! Я всегда знал, что ты настоящий мужик! Я с тобой! Мне все равно не чего терять! Только пушку мне дай и команду!
  Толик, с еще более сильным ощущением опасности, понял, что если день начался с такого похмелья, во второй половине веселее не станет.
  Так что делать то?  он, словно с надеждой на апелляцию, приговоренного к расстрелу, уставился на них.
  Редькин вновь шарахнул по столу кулаком:
  Отдел захватывать надо! Сейчас допьем и пойдем! Но прежде разработаем план захвата. В общем, так я захожу первым, мало ли, чего приперся! Никто не заподозрит. Главное дежурного вырубить и захватить ключи от оружейки! Это, в сущности не сложно! Сегодня Малахов заступил. А он осел вислоухий! Я его с одного удара вырублю! Вы же в это время стоите возле входа, наверняка дверь, открытая будет, жарища такая! Затем мы втроем запираемся в оружейке, но перед этим пока я с Малаховым возиться буду, открываете обе камеры для задержанных! Там человек шесть осталось, пусть бегут! Чем черт не шутит, глядишь, кто ни будь с нами! Узники совести как никак!  угрюмо пошутил Редькин.
  Толик грустнел с каждой секундой. Он выпил очередную порцию водки. Но хмель, не брал, напротив, он куда-то улетучивался со скоростью реактивного самолета, оставляя кондиционный след в виде дрожжи в руках. Редькин с уверенностью воина Александра Македонского продолжал дальше, заглотив перед этим тоже порцию водки:
  Там мегафоны есть дежурные, начнем кричать политические лозунги! Только не матом, матом нельзя не так поймут. Будем кричать, чтобы Горбача вернули! Ельцин, в конце концов наш законный президент! И мы его поддерживаем! Тут, конечно шум гам поднимется! Но нам это и надо! Кто ни будь, все равно клюнет и поддержит нас! Долго, мы конечно не продержимся! Но все равно акция полезная! Вот увидите, слухи до самой Москвы дойдут! Если нас омон при штурме не положит, а он специально это сделать может, то мы превратимся в настоящих политических героев, попытавшихся бороться за демократию! Нами гордиться будут! В камере нас конечно под пресс пустят, ну да и черт с ним! Для себя я все уже решил! Хватит уже! Лучше муки, смерть или свобода!  Редькин закончил свою речь на повышенных тонах.
  Игорь смотрел на него, как смотрел в свое время рядовой делегат съезда на товарища Сталина. Еще бы немного и он взорвался бы аплодисментами. Но Игорь лишь жадно затянулся сигаретой, при этом пепел слетел на его штаны.
  Редя, ты мужик! тихо проговорил он.
  Толик же готов был в эту минуту раствориться в прокуренном воздухе кухни. Но, это, к сожалению, для него не происходило. Показаться же трусом ему не тоже хотелось, и он спросил, удивленно чувствуя внутренним объемом легких и вибрацией гортани, что голос не его. Это был чужой писклявый и трусливый голос. Он, казалось, доносился из отсека мебели, где находится мусорное ведро:
   А долго мы можем продержаться?  Толик уставился на Редькина, как евнух смотрит на своего повелителя, когда тот заходит в гарем к своим наложницам.
   Ну, все зависит, как быстро они очухаются?! Может никакого штурма и не будет. Ведь они наверняка не знают кто сейчас у власти. Москва наверняка еще молчит. Они сами там разобраться не могут. Да ты не бойся! Еврей узбек!
   Редькин страшно и громко расхохотался. У Толика от его гогота еще больше зазвенело в голове. На последнее оскорбление, он даже не обратил внимания. Оно исчезло в его сознании словно облачко пара.
   Ладно, мужики, пора идти на штурм!  крикнул уже довольно пьяный Игорь.
  Он резко вскочил, задев при этом край стола. Стаканы опять завалились набок.
  Да наш час настал!  Редькин сказал это с патетикой Цезаря в сенате.
   Цаплин уже совсем пьяный первым вышел в прихожую. Одевая, свои туфли, он завалился как раненный лось. Рукой, цепляясь за стену, попытался встать. Редькин же держался довольно уверенно. Ум его был светел, или почти светел, так, по крайней мере ему казалось. Толик же наоборот плелся в прихожую с низко опущенной головой.
  
  
  Выйдя на улицу, они остановились возле подъезда. Отдел милиции, хоть и находился недалеко, но пешком по августовской жаре идти не хотелось. Редькин соображал, как добраться до отдела. Цаплин занервничал. Ему не терпелось совершить подвиг. Оправившись, в отсеке мусоропровода Редькин подошел к товарищам.
   В этот момент его взгляд упал на дорогу, вернее на обочину улицы. Там стоял ГАЗ 53 с зеленой будкой, наверху у которой кривыми белыми буквами было написано:
  'ЛЮДИ'
  Мысли Редькина забурлили в черепной коробке. В процессе этого брожения родился гениальный план.
   А ну пошли за мной!  скомандовал он единомышленникам.
  Куда? промычал совсем окосевший под солнцем Цаплин.
  Пошли, сейчас увидишь!  Редькин быстрым и уверенным шагом двинулся к газику.
  Толян, плелся неохотно. Сначала он даже хотел потихоньку удрать, но что-то мешало ему это сделать. Хотя ему было страшно. Толику до рези в печенке не нравилась вся эта революционная идея собутыльников.
  Между тем Редькин уже подошел к автомобилю, запрыгнув на подножку, заглянул в кабину. Интуиция его не подвела. В замке зажигания торчали ключи.
  Идите сюда быстрее! Что, плететесь как вареные!  прикрикнул Редькин на сообщников.  На этой колымаге до отдела доедем.
  Толян, давай быстрее, что плетешься, как медведь после спячки!  Цаплин прикрикнул на Толика, почувствовав себя, старшим по званию.
  При этом он громко икнул. В этот момент, Толик понял, что теперь ему не отвертеться и придется участвовать в авантюре:
  Мосты сожжены, пробурчал он себе под нос.
  Редькин уселся за руль. Подкачав топливо педалью акселератора, он включил зажигание. Двигатель, несколько раз чихнул и нехотя завизжав, завелся. Толик и Цаплин тоже уселись в кабину. Редькин вдруг захотел выжать из автомобиля все, что можно.
  Старенький газик, понесся по разбитой дороге. Толик и Цаплин в буквальном смысле летали по кабине. Они, пытались держаться за ручку на панели, но им это не удавалась. Их макушки то и дело бились о грязную картонную обшивку потолка.
  Редя, давай помедленнее!  визжал как поросенок Толик.
  Редя, кончай этот Кэмэл троффи! вторил Толику Цаплин.
  Но Редькин их не слушал. Он продолжал гнать автомобиль по ухабистой дороге. Пыль, поднятая газиком, клубилась и оседала на придорожные кусты. До РОВД оставалось совсем немного. Редькин сбавил скорость, и свернул во двор облезлых хрущевок. Возле трансформаторной будки он остановил машину.
  Все, дальше пешком, скомандовал он.
  Толик и Цаплин с трудом вылезли из кабины. Редькин, обойдя автомобиль сзади, решил заглянуть в будку. Он запрыгнул на лестницу и открыл дверку. То, что увидел Редькин, стало для него шоком. Его будто ударило током, окатило сначала холодной водой, а потом кипятком. В грязном помещении будки, среди валяющихся по всем углам закуски и бутылок и прочего хлама, сидело с явно ошарашенным и озлобленным видом шесть мужиков.
  Взгляды их пока еще не обрели разумного выражения, сказывалась гонка по бездорожью. Но прозрение, должно было наступить через несколько секунд. Редькин в это мгновение вспомнил, как летали по кабине Толик с Цаплиным. Он представил себе, каково же было этим мужикам. Судя по бутылкам и валяющийся закуске, Редькин со своей гонкой застиг их врасплох во время процесса дружеского общения. Представил он себе и их душевное состояние и ему стало страшно.
   Среди ошарашенных мужиков был здоровый рыжий, с бульдожьей рожей, бывший зэк. Это Редькин мгновенно понял по наколкам на пальцах, в виде перстней. Синие зэковские знаки отличия были наколоты на всех фалангах его здоровенных ручищ кувалд.
  Редя, ну ты что?  услышал он за спиной окрик Цаплина.
   Но Редькин молчал. Он словно загипнотизированный смотрел на рыжего 'зэка - бульдога'. Тот в свою очередь, не отрываясь смотрел на Редькина. Выражение его физиономии, постепенно приобретало выражение морды быка, перед атакой на тореадора.
  Ну, что? Накатался? прошипел он.
   Из угла его рта сверкнула белая металлическая коронка:
   Давай, давай залазь сюда, гонщик хренов!
   Редькин продолжал стоять на подножке и не мог пошевелиться. Но вдруг он очень медленно, словно под гипнозом залез в будку.
  Ты, что, совсем падла сдурел? заорал откуда-то сбоку, мужичонка маленького роста с козлячей бородкой.
  По его эмоциональному воплю, Редькин понял, что это был водитель. Но к Редькину постепенно стало возвращаться самообладание. Он начинал понимать, что если первым не атакует соперника, то ему придется нелегко. Он еще раз мимолетно взглянул на кулаки рыжего бульдога и словно фокусник иллюзионист, вытащил из кармана удостоверение сотрудника МВД и хрипло прокричал:
  Так Граждане, пьете?! Кто водитель? А ну быстро путевой лист! Наверное, бухаете здесь в рабочее время? Автомобиль с ключами замка зажигания бросили?! Я-то уже хотел вас отпустить, не везти в отдел, но вижу, что придется все оформлять, как положено!
  Такого оборота событий не ожидал никто. Все находящиеся в будке опешили от напора и главное цвета корочек удостоверения Редькина. Выражение рыжего 'человека бульдога' изменилось из звериного на невинное. Где-то под мышкой у Редькина запричитал мужичок, с козлячей бородкой.
  Он, как и предполагал Редькин оказался водителем:
  Ну, извини начальник! Понимаешь, так получилось! Ну, давай договоримся! Ну, мы ведь никуда не ехали! Ну, в конце концов - не на улице же пить! причитал водитель.
  Дрожащими руками он вытащил из нагрудного кармана засаленную бумагу, которая оказалась путевым листом. Редькину, почему-то стало жалко этого мужика, но в тоже время он видел, что сбавлять обороты было еще рано. Редькин побаивался, что не совсем владеет ситуацией:
  Ну ладно начальник, ну извини, что наорал, кто ж знал, что ты из ментуры?! Нас тоже пойми, только расположились, вдруг машина как понесет! Мы здесь по будке как Белка со Стрелкой в космосе летали. Сам видишь, бардак какой! исповедовался перед Редькиным рыжий 'человек  бульдог'.
  Редькин, несколько секунд повертел путевым листом, затем медленно вернул его мужичонку. В это время дверь в будке открылась и показалась голова Цаплина
  Сейчас Игорь, подожди! немного наигранно кинул в его сторону Редькин.
  Цаплин молча закрыл дверку, в душе радуясь, что не залез в будку. Он с опаской попятился к стоящему позади него Толику. Тот, ничего не понимая, смотрел то на будку, то на Цаплина.
  Что за приколы Игорь?
   Толян, понимаешь, там, в будке мужики были!
  Но Толик все равно ничего не понял. В это время из будки выпрыгнул Редькин. Он на прощание крикнул вовнутрь:
   Что бы больше так не делали! Следующий раз точно оформлю!
  От газика шли молча. Редькин вдруг заметил, что у него трясутся руки. Тишину нарушил Цаплин.
  Редя, а что ты им сказал?
  Да так, ерунду,  и тут Редькин рассмеялся.
  Он вспомнил, что было минуту назад. Цаплин тоже подхватил его смех. Лишь Толик ничего не понимал:
  Что вы ржете? Что вы ржете-то?
  Да подожди ты Толян! выдавливал из себя сквозь смех Редькин.
  Через минуту смех прошел. Редькин неожиданно вновь сделался серьезным.
  Мгновение назад Толик еще думал, что вся эта затея 'с захватом отдела милиции' лишь пьяная шутка. Но сейчас, взглянув на лицо Редькина, он понял, что все очень серьезно и ему вновь сделалось страшно.
  
  
  
  Пока Редькин, Толик и Цаплин, разрабатывали за бутылкой план захвата оружейки, в родном для Редькина отделе внутренних дел стояла неразбериха. Сразу после планерки, которая была на удивление короткой, начальника РОВД вызвали в Городское Управление милиции. Все понимали, что происходит, что-то неладное. Причем не только в городе, но и во всей стране. По радио и телевидению без конца передавали классическую музыку, словно кто-то из членов политбюро ЦК КПСС в 'очередной раз' 'дал дуба'.
  Новая дежурная смена, нехотя принимала у старой дежурство. Меняющиеся торопились сбросить с себя 'бремя ответственности'. Бремя ответственности на дежурстве - это ужасное ощущение. Понять его может лишь тот, кто хоть раз его испытывал.
  Вообще дежурная часть, это самое мерзкое место во всём РОВД. Даже изолятор временного содержания или как его называли раньше КПЗ, не может сравниться с дежуркой по мерзости. В дежурке в основном работают самые стойкие и выносливые люди. Специфический запах дежурной части может запросто негативно отразиться на вашем здоровье. Чем здесь только не пахнет! Пахнет алкогольным перегаром, запахом потных грязных носков, средством для мытья окон, табаком, черемшей, мочой и еще черт знает, чем! Весь этот винегрет запахов, ударяет посетителю, зашедшему со свежего воздуха в нос, словно молот кузнеца по наковальне. Человек сначала теряется и забывает, зачем пришел. Лишь после нескольких минут адаптации в окружающей среде дежурки к вам возвращаются мысли.
  В 'телевизорах',как ласково, называют сами милиционеры, небольшие камеры для задержанных, обычно находится контингент, различного калибра. Здесь можно увидеть интеллигентного доктора, который, напившись, на каком ни будь юбилее, начал приставать к прохожим, орать и мочится в фонтан, а затем бегать босиком по улице. Можно увидеть совсем опустившегося бродягу, от которого смердит ароматом за пять метров и которого можно использовать в бою как наступательное химическое отравляющее оружие в третьей мировой войне. Можно увидеть вульгарную девицу, которая обычно орет благим матом, костерит всех подряд трехэтажными нелитературными выражениями. Можно увидеть и блатного золотозубого молодчика, который развлекался в общественной бане, с этой самой вульгарной девицей. В общем, спектр обитателей телевизоров очень широк. Он четко отражал все слои нашего общества 'образца 1991-го года'.
  На этот раз посетителей в телевизорах было не много. Двое бродяг, которых нужно было доставить в 'приемник распределитель' и один семейный скандалист категорию таких нарушителей работники дежурки, почему-то называли 'кухонными боксерами'.
  Сержант Тяпков принял дежурство у старшины Шивякова. Настроение у Тяпкова как всегда в начале дежурства было скверное. Он представлял, что ему сейчас придется развозить бомжей и 'кухонных боксеров' по приемникам - распределителям и народным судам. А если не дай бог, на территории района обнаружатся трупы, то вообще дело труба! Ведь должность второго помощника дежурного по отделу предусматривает сопровождение этих самых трупов до морга. Также в обязанности помощника дежурного входит оформление всех доставленных и прочая грязная и рутинная работа. В общем, скверная эта должность.
  Тяпков вдруг заметил, что его непосредственный начальник оперативный дежурный капитан Малахов, как-то странно себя ведет. Обычно Малахов подолгу копался в документах, перечитывая каждую бумажку, пересчитывал в оружейке не только пистолеты, но и боеприпасы. За это его недолюбливали остальные оперативные дежурные. Но сегодня все было иначе.
  Вообще-то капитан милиции Андрей Малахов был человек исполнительный. Маленький и худой внешне, он был решительным и волевым по натуре. Замечаний по службе не имел, был сдержан в поступках и никогда не высказывал напрямую свое мнение начальству. Андрей, правда считал, что его 'не ценят'. Третий год Малахову задерживали звание майора, поэтому где-то в глубине души он презирал в себе эту проклятую исполнительность, заставлявшую подчинятся людям, как он считал, гораздо менее умным, чем он. Часто сидя на длинных и скучных планерках, где обычно разыгрывалась целая пьеса для драмтеатра, Малахов замечал, что это больше и больше начинает его раздражать. Ему становилось противно, когда начальник отдела, развалившись за столом в кресле, как среднеазиатский бай, по очереди отчитывал подчиненных как нашкодивших школяров!
  Сегодня Малахов понял, что день особенный. Начальник отдела впервые никого не ругал. Сидя в кресле мрачнее тучи, шеф постоянно посматривал на телефон прямой связи с генералом. Но бездушный красный аппарат упорно молчал. Это тягостное молчание порождало тревожную неопределенность в душе у всех присутствующих на планерке.
   Малахов догадался, что паника царила в голове не только у начальника отдела, но и там, в большом сером доме название которому 'Главное Управление Внутренних Дел'. Андрея решил, что если он упустит момент, то упустит его навсегда! А такое дается только раз в жизни! И Малахов отважился на авантюру, которая по его предположениям, должна была стать решающей в карьере!
  'Только надо склонить, кого ни будь на свою сторону, а там можно и разработать план действий'  думал он.
  Малахов медленно обвел взглядом весь свой дежурный наряд, поочередно разбирая в уме характер и кандидатуру каждого. В первую очередь он обратил внимание на оперов. Один из них Сергей Зайцев, недавно закончивший среднюю школу милиции, горячий 'сорви - голова' парень. Сергей был сторонник демократических перемен, бунтарь по натуре.
  'Этот свой' - решил Малахов.
  Вторым опером в сегодняшний наряд заступил опытный Виктор Серов. С ним было сложнее, коммунист со стажем мог спутать все карты. Но надежда на Серова все-таки была. Виктор хоть и формально, будучи членом партии, не мог терпеть все партийное, хотя и регулярно сдавал взносы и ходил на собрания. Правда, после которых он в курилке рассказывал пошлые анекдоты о членах политбюро КПСС. С началом перестройки, Серов как опытный и рассудительный человек партийный билет не сжег и не выкинул как другие, а аккуратно припрятал. Это был хитрый лис.
  Дежурными следователями заступили две молодые девушки Пучкова и Любимова. Но, не смотря на молодость, это были опытные юристы. Пучкова и Любимова работали уже четвертый год и перелопатили не один десяток уголовных дел. С ними Малахову дежурить нравилось. В них он был уверен.
  'Надо действовать жестко и решительно, а главное неожиданно'  рассуждал Малахов.
  Условия благоприятные, начальник и замполит в управлении. Из руководства в отделе остался единственный зам по службе майор Тупаков.
  После планерки, Андрей вызвал обе оперативные группы вниз, в дежурную следственную комнату. Через несколько минут все были на месте. Помимо оперов и следователей на это совещание пришел и первый помощник Тунцов.
  Григорий Тунцов был известный в отделе весельчак. Невысокого роста, склонный к полноте мужчина, он одним своим внешним видом вызывал улыбку. Дежурить с ним нравилось всем. Как человек он был порядочный и честный. На него можно было положиться в любой ситуации. Тунцов не способен был 'настучать', а тем более предать. Единственным его минусом было чрезмерное употребление спиртного. Вот и сегодня, Тунцов пришел с глубокого похмелья. Хотя для человека, мало знакомого с Григорием, это было практически не заметно.
  Малахов стоял у окна и курил. Сделав две глубокие затяжки, капитан выбросил сигарету в форточку и повернулся к собравшимся:
   Сколько нам оставила дел предыдущая смена?
   Да нет, Петрович, прошлым повезло, ничего нет, ответил медленно и рассудительно Серов.
  При этом он хитро прищурил левый глаз. По его взгляду было очень трудно определить его настроение и мысли. Голос у Серова уверенный и спокойный.
  Малахов вновь посмотрел в окно.
   Слушай, Петрович не тени, чего собрал? Про остатки от старой смены можно было и по прямому телефону узнать,  спросила Пучкова.
   Люда Пучкова, высокая крашеная блондинка с несколько вульгарным видом. И если бы Малахов не знал, что она работает следователем в милиции, то наверняка бы принял ее за продавщицу с рынка или официантку из привокзального ресторана.
  Да, Петрович. Чего согнал-то нас в свой зверинец, здесь вонь стоит кошмарная! Давай говори быстрее, а то я когда домой прихожу, от кителя смердит так, что тараканы дохнут. Мама думает, что я все дежурство по помойке лазила!  поддержала подругу вторая следователь Вика Любимова.
  Это была высокая брюнетка двадцати шести лет отроду. В отличие, от Пучковой, в ней чувствовалась порода. Правильные черты лица, никакой косметики, красивая высокая грудь и осиная талия.
  Малахов еще несколько секунд помолчал, а потом тихо сказал:
  Ладно. Как вы уже знаете, в стране, если можно так выразиться другая власть.
   Да, слышали эту брехню все! не терпеливо перебил его Зайцев. Дальше-то, что?
  Так вот. Я как дежурный со всей ответственностью, в здравом уме заявляю, что буду подчиняться только законному правительству! А законное правительство у нас, правительство эр-эс-сэ-фэ-сэр во главе с президентом Ельциным! Все приказы и директивы, если они будут основаны, на приказах и директивах гэкачепэ, я выполнять не стану! Если управление и наше руководство, пойдет на поводу у гэкачэпэ, я открыто выступлю против!
  Воцарилась тишина. Малахов этого не ожидал. Он думал, что его заявление вызовет хоть какую-то реакцию. Но молчание затягивалось. Никто не спешил высказать своего мнения.
  А в чем заключается твой открытый протест, против этого кагечепэ или как там его гэкачепэ? первым нарушив молчание, спросил Серов.
  Да, Петрович, ты, что собрался делать?  Пучкова достала из пачки сигарету, щелкнув зажигалкой, закурила.
   Вот, что я скажу, если кто-то не согласен и боится, может выйти из игры! Но только просьба делайте это сейчас, поэтому я вас всех и собрал.
   Нет, я Петрович тоже не понимаю, что мы делать-то будем?  Зайцев, почему-то сказал эту фразу уже во множественном числе.
  И это Малахову понравилось.
   Вот, что Петрович, не томи. Здесь все свои, говори, что ты предлагаешь, а там уж каждый решит, что ему делать!  как всегда, рассудительно сказала Любимова.
  В это время громко раскашлялся Тунцов. Его лицо побагровело от напряжения. Еще мгновение и кашель мог перейти в рвоту. Григорий подошел к подоконнику, где стоял графин с уже пожелтевшей водой и не смотря на подозрительный цвет жидкости, отхлебнул прямо из горлышка. Малахов подождал, пока он утолит жажду. Тунцов виновато посмотрел на всех поочередно, затем достал носовой платок и вытер губы.
  Так вот!  продолжал Малахов прищурил глаза.
  Он, внимательно смотрел на Серова и говоря эти слова, понимал, что от него зависит практически все. Как Виктор себя поведет, так поведут себя и остальные.
   Я считаю так! Начальства сейчас нет, кроме Тупакова, да он не в счет, теленок нерешительный, без старших, пальцем не пошевелит. А все остальные боссы в управлении и черт его знает, когда они в отделе появятся и появятся ли они здесь вообще?! Поэтому самый момент!
  То есть, как это?  перебил его Зайцев.
  Он все еще не понимал серьезность обстановки.
    Да вот так! Ты, что истории не знаешь? Когда делались перевороты, неугодных ликвидировали. Еще не известно в управлении ли сейчас наши начальнички. Если даже они и в управлении, то после этого вонючего совещания, где их хорошенько обработают, засунут свои языки в задницу и будут делать, что им прикажет из Москвы это самое вонючее гэкачепэ, а это явная хунта, а значит гражданская война! В лучшем случае в трюм закроют! Потом пришлют из управы, каких ни будь козлов и будем мы под их дудочку плясать! Понял, недотепа?!  Малахов говорил это очень быстро в полголоса.
  Так, что ты предлагаешь конкретно? Ты нам, только какие-то страшилки рассказываешь! Рисуешь перспективы нашего туманного будущего и всё, все тут уже прекрасно поняли, что оно может быть весьма интересным! Ты конкретику давай!
  Конкретно, я предлагаю, не подчинятся указаниям городского управления, создать временное руководство отдела, связаться с Москвой и подчинятся непосредственно распоряжениям правительства Ельцина, Рудского и Хасбулатова! При этом поддерживать порядок в районе, выезжать на все преступления и происшествия, что бы нас потом не обвинили в неисполнении своих должностных обязанностей!
  Ты сам понимаешь, что предлагаешь!? Это ведь статья! Должностное преступление! А при чрезвычаловке это вообще вышкой пахнет!  спокойно, как настоящий следователь профессионал сказала ему Любимова.
  Да, я согласен, но возникает вопрос, кто объявил это чрезвычайное положение? Бунтовщики и предатели?! Люди, скинувшие Горбачева?!  парировал Малахов.
   Да так-то оно так. Но, а если они победят? Если они возьмут вверх? Если их поддержит армия, эмвэдэ, кагэбэ? Ведь в состав этого сраного гэкачепе входят все силовые министры! А они далеко не дураки! Они, уже, наверное, все важные приказы подписали! В Москве, наверное, уже танки на улицах! Они наверняка давно к этому готовились. А ты о других подумал? Ну ладно у девчонок и Зайца нет мужей и детей, а у меня и у тебя, да и у Василия по двое, ты о них подумал?  Серов говорил это, пристально смотря Малахову в глаза.
  Но Андрей выдержал взгляд и ответил:
  Да, я все обдумал. Риск конечно велик. Они, когда придут в себя и пережуют информацию, конечно омон поднимут, шутка ли бунт! Но на штурм они не решатся до того времени, пока не станет ясна ситуация в Москве. Если там будет все нормально, а у меня на это большие надежды, то, не какого, состава преступления, в нашем поступке нет! Более того, мы окажемся в выигрышном положении, герои как ни как! Останется только награды получить! Пот очередному званию и тепленькому месту!
  Так ты нас только ради этого, на эту авантюру и подбиваешь?  возмутилась Пучкова.
  А ты что думала девочка, я на старости лет буду здесь в героев играть? Чушь, какая! Из всего надо делать выгоду!
  В комнате воцарилась тишина. Малахов вновь повернулся к окну. На улице стояла прекрасная погода. На небе не облачка. Природа словно издевалась над всеми в этот день и шептала: 'налей да выпей'.
   'Эх, на озеро бы сейчас!' - подумал Андрей.
  Но словно встрепенувшись, он тут же спросил:
   Ну, что решили?
  Малахов произнес это, чувствуя, что начинает волноваться. И особенное волнение он испытывал за Серова.
  Первым ответил Зайцев:
  Ну, ладно. Бунтовать, так бунтовать! Вспомните, когда Хруща сняли, никто не пискнул, а что потом началось?
   Не бунтовать, а выполнять свой долг перед законным президентом и правительством! поправил его Малахов.
   Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец! Я с тобой Петрович! вслед за Зайцевым поддержала Малахова Пучкова.
  Ну, Люда! Если ты и на этот раз втянула меня в историю с географией?! Я тебе этого никогда не прощу! За!  глядя на Пучкову, сказала Любимова.
  Серов и Тунцов молчали.
  Ну, а как вы?  Малахов вопросительно уставился на Серова.
  Ему было особенно важно, чтобы поддержал именно он.
  Ну, хорошо, что мы будем делать? Проголосовать одно, а дальше-то что? после этих слов Серова, у Малахова упал камень с души.
   Он понял, что ответив так, старый хитрый опер поддержал его.
  Пока не будем делать никаких резких движений. Обычное дежурство. Потихоньку разузнаем о настроении в отделе и постараемся по мере возможности привлечь на свою сторону как можно больше людей. Но тянуть долго тоже нельзя. Максимум два часа. Больше опасно, могут вернуться начальники. Поэтому пока по району из преступлений ничего нет, расходитесь по кабинетам, нюхайте, чем дышит отдел, ведите потихоньку агитацию, склоняйте на нашу сторону как можно больше народу. Но действуйте аккуратно, иначе нам труба!
   И тут раздался кашель Тунцова. Григорий словно напомнил всем, что он тоже имеет право голоса, сотрясанием легких, склонным перерасти в рвоту. Но феномен Тунцова заключался в том, что он умел держаться на грани. Хотя лицо его побагровело, а из глаз катились слезы, Гриша сдержал себя, вовремя сделав несколько глотков жухлой воды из графина.
  Поставив стеклянный сосуд на подоконник, Тунцов, невинным голосом сказал:
  Вода-то старая, надо бы новой водички набрать, да и вообще, душно здесь. Давайте хоть окно приоткроем.
   Ты не уходи от темы, ты с нами или нет?  потребовал Малахов.
  А, что я погоды не делаю, хотя конечно хорошей был бы рад. Зачем сегодня такую погоду портить? Солнце всегда лучше, чем дождь!  замысловато ответил Тунцов.
  Но все поняли смысл его слов.
  Ну, что на этом и закончим? Расходимся и действуем, как договорились! О малейших, хоть каких ни будь, отклонениях докладывать мне!  Малахов дал понять всем, что он главный в этой затеи.
  Все направились к выходу. Лишь Серов остался сидеть. Андрей догадался, что он хочет поговорить с ним один на один.
  
  
  
  ***
  
  
  
  Олесь Иванович Геращенко, седой коренастый мужчина в темном помятом костюме, стоял возле длинного стола покрытого красной скатертью. Олесь Иванович, волновался и это было видно по постоянному подергиванию мышцы не его правой щеке. Она ходила ходуном, не давая Геращенко четко выговаривать слова.
  - Мы, товарищи братья, живем, как оказывается в замечательное время! Мы с вами будем творить историю!! - Олесь Иванович задрал руку вверх, нелепо вытянув указательный палец.
  В небольшой комнате сидело еще с десяток человек. Они задергали руками, хлопали в ладоши и завыли, словно футбольные болельщики на стадионе. Воодушевившись такой поддержкой присутствующих, Олесь Иванович, по-актерски кивнул головой и насупив свои густые брови, поправил очки на переносице. Во рту его пересохло, поэтому Геращенко схватил с центра стола большой ребристый графин и сделал несколько больших глотков из горлышка.
  - Так, вот товарищи братья! Я объявляю вам об историческом решении, об историческом событии!
  Присутствующие опять заулюлюкали и захлопали в ладоши. Кто-то даже затопал каблуками по дощатому полу. Олесь Иванович удовлетворенно окинул взглядом помещение, и, вытянув вперед ладонь, дал знак, что бы воцарилась тишина.
  - Тихо товарищи братья тихо!!! Я! Олесь Геращенко, председатель верховного цэ-ка городской организации космических коммунистов и депутат городского совета! Объявляю! Нами, цэ-ка принято решение о захвате руководящих должностных лиц города и области!!!
  В комнате опять завизжали и застучали. Геращенко даже на секунду оглох от этой звуковой вакханалии, но, тем не менее, он испытал настоящее наслаждение от этого секундного триумфа от своей речи. На глазах Олеся Ивановича выступили слезы умиления. К этому он шел давно, как давно он к этому шел.
  Олесь Иванович Геращенко был убежденным коммунистом и ленинцем. С детства он воспитывался родителями по принципам марксистко-ленинской идеологии. Его отец Иван Геращенко, заслуженный работник сельского хозяйства, был почетным дояром района и бессменным депутатом райсовета. Папа влился в ряды активистов-партийщиков после мрачных годов коллективизации, когда под его чутким руководством был отправлен в ГУЛАГ, не один односельчанин, не пожелавший вступать в коммуну. Мама Олеся Ивановича, Клавдия Петровна, была комсомольской активисткой приехавшая по путевки ВКПБ ликвидировать неграмотность в деревне. Правда, с ликвидацией у нее получился конфуз. Индивидуально занимаясь с малограмотным дояром Иваном Геращенко, она не подрасчетала силы упрямого и напористого ученика. Через два месяца Иван Геращенко подарил ей материнское чувство вместе с тугим и округлым животиком. После родов мамаша так и осталась в деревне.
  Сына родители назвали Олесем по неизвестной причине. Поговаривали даже, что почетный дояр, напившись, приперся в ЗАГС и думая, что у него девочка записал приплод как Олесю. Но через неделю запоя дояру сказали, что у него все-таки сын. Имя папаша менять не стал, переправив лишь последнюю букву с 'я' на мягкий знак.
  Детство у Олеся Ивановича было суровое. Папа постоянно готовил его к мировой революции, закаляя сына телом и душей. По утрам заставлял обливаться холодной водой, а целыми днями зубрить книги по марксизму и ленинизму. Но как не странно Олег Иванович не противился таким экзекуциям, напротив, он с удовольствием прочитал 'Капитал' от корки до корки и испытал настоящее облегчение души. Поле этой толстенной книжищи, полное собрание сочинений Ленина для него было словно беллетристика. Из художественной литературы Олесь Иванович читал только пролетарских писателей. Даже к Алексею Толстому, с его 'Хождению по мукам' он относился пренебрежительно, говоря, что у Толстого 'проскакивает буржуазная жилка - ностальгии по прошлому', особенно в первой части 'Сестры'.
  Не мудрено, что к своему совершеннолетию, Олесь Иванович решил стать писателем. Но попробовав себя в прозе, он разочаровался. Писать длинные романы ему было скучно. И Олесь Иванович переквалифицировался в поэты. Отец помог ему поступить на филологический факультет в Томский университет, где Олесь Иванович закалял свой природный дар пролетарского поэта. Но писать стихи тоже было трудно, поскольку приходилось заниматься еще и комсомольской работой. Олеся Геращенко выбрали секретарем комсомольской организации университета. Так и разрывался Олесь Иванович между творчеством и общественной работой. Но, тем не менее, уже к диплому, Олесь Геращенко закончил свой первый сборник стихов под броским названием 'Мозолистый кулак'. А за одно, из самых, как говорили местные городские критики, лучших стихотворений 'Смерть электрика', Геращенко даже получил премию от областной организации литераторов. Сам Олесь Иванович очень любил свое произведение и постоянно читал вслух строки из 'Смерти электрика':
  Не выдавив ни звука и пикнуть не успев,
  Он дернулся и будто подкуривать засел!
  Светилось фейерверком в толстенных кабелях!
  Дымила папироса в оплавленных зубах!
  Мало, кто догадывался, что Геращенко написал 'Смерть электрика', под впечатлением Лермонтовкого 'На смерть поэта'. С его, бессмертными:
  Погиб поэт невольник чести...
   Но в Томске, тогда поэтов не убивали и царизма, уже не было, поэтому Олесю Ивановичу пришлось довольствоваться образом электрика.
  Олесь Иванович, даже хотел развить эту тему и написать поэму с броским названием 'Высоковольтная трагедия', но дальше второй главы не зашел и в конце концов отказался от этой идеи.
  Так и толкался он без дела, пока его не избрали парторгом литературного союза. По совместительству он был редактором областной газеты 'Знамя коммунизма'. Постоянно ездил на различные писательские конференции, но особого роста в карьере литератора не достиг, а на партийном поприще застрял в должности собирателя взносов и агитатора субботников и воскресников. И так бы сгинуть ему в небытие гигантской машины КПСС и литературного союза СССР, но к власти пришел Горбачев. И это был счастливый билет Геращенко.
  С началом 'перестройки' Олесь Иванович понял одну простую вещь, с его пустословием и умением говорить много и не о чем можно достичь весомых результатов. Ставропольский генсек открыл лазейку для выскочек, самодуров, болтунов и политических авантюристов. Именно на втором году перестройки у Геращенко родилась идея о создании своей 'особой' коммунистической партии. Святая идея равенства и братства униженных и оскорбленных бурлила в его литературно партийной голове, как густой борщ из квашеной капусты. Олесь Иванович мучительно искал выход, вернее новую идею и однажды нашел.
  Побывав случайно в церкви на крестинах племянницы, Олесь Иванович вдруг понял, что православие и коммунизм практически 'близнецы - братья', а основы христианства очень смахивают на 'манифест коммунистической партии'. И тогда Геращенко взялся за невозможно соединить коммунистическую идею и веру в Бога!
  Олесь Иванович понял, что он и есть 'новый гений', который в будущем осчастливит весь 'род людской'. Ночами Геращенко писал устав и программу своей партии. Название он решил не менять, но вот концепцию слегка подправил. Идея 'привлечения Бога' была ключевой, но вносить ее открыто в конце восьмидесятых, было бы кощунственно. Тогда многие коммунисты жгли свои билеты членов КПСС в печке и ходили креститься в церковь, замаливая 'грехи молодости'. Мода на 'веру' была огромной. Олесь Иванович решил, что нужно это использовать. Новую партию он назвал: 'Партия Космических Коммунистов'. Программа ПКК позволяла коммунистам верить в Бога и даже больше использовать все божественное.
   Геращенко придумал новые символы. Посредине Креста он присобачил серп и молот. Внизу пририсовал пятиконечную звезду. Флаг избрал красный с белой окантовкой. И главное его нововведение, было принятие 'новых апостолов космической коммунистической идеи'. В 'апостолы' он выбрал Ленина, Сталина, Маркса и почему-то Мао Дзе Дуна. За что великий кормчий Китая, был удостоен такой почести, не понимал даже сам Олесь Иванович. Но перед тем как ввести Мао в разряд 'апостолов' он видел 'святое видение', как ему тогда казалось. Узкоглазый старец едущий на облаке в виде серпа и молота. Геращенко понял, что это был 'знак свыше'!
  С молитвами Олесь Иванович, тоже определился быстро, переделал парочку библейских псалмов и вставил в них имена Ленина и Сталина. Получилась забавная штука.
  Но главное, что было достигнуто Геращенко, он нашел много 'последователей' своей идеи. Верующие в душе члены партийных организаций повалили к нему в партию гурьбой. За год он собрал около ста идейных сторонников. А после этого Геращенко и стал верховным председателем ЦК ПКК.
  В городе о 'партии космических коммунистов' знали многие, но никто всерьез не обращал на это внимание, понимая, что это очередная 'секта сумасшедших людей' маявшихся дурью, среди бардака и агонии 'советского строя'.
  В общем, власть к 'космическим коммунистам' относилась с сочувствием и некоторым пренебрежением, правда длилось это недолго. На очередных выборах в Городской Совет народных депутатов 'космические коммунисты' заняли пять из двадцати пяти мест. С Геращенко стали считаться, хотя и посмеивались за спиной. Но Олесь Иванович, зная это, лишь ухмылялся, понимая, что скоро настанет его день.
  И вот, вот он настал! Создание ГКЧП Олесь Петрович опять воспринял как 'знак свыше'.
  
  
  
  ***
  
  
  Когда в РОВД шло тайное совещание заговорщиков, к отделу походили Редькин, Цаплин и Толик. Первые шли рядом, Толик же отстал от них на несколько метров. Каждый шаг ему давался труднее и труднее. Редькин же наоборот внутри чувствовал эмоциональный подъем и уверенность. Валерий почти протрезвел. Цаплин, наоборот был еще пьян, хотя держался молодцом. Редькин уверенно поднялся на крыльцо, открыл большую стеклянную дверь и вошел в вестибюль, где столкнулся с Пучковой, Любимовой и Зайцевым.
  Редя, ты чего не отдыхаешь? Без работы как без хлеба?  на ходу спросил Зайцев. Редькин выдавил из себя улыбку и нервно засмеялся.
  Да нет, кое-какие дела с Малаховым, он там?
  Да с Серовым в следственной комнате секретничает. - Зайцев улыбнулся, хлопнув Редькина по плечу, добавил. Ну, ты заходи в сорок пятый кабинет поговорим на досуге,  подмигнув, направился по коридору.
   Редькин смотрел ему в след.
  'Что-то здесь не так' - подумал он.
  Цаплин и Толик в стороне наблюдали за этим разговором. Редькин подошел к ним и сказал в полголоса.
  Делаем, все как договорились! По моей команде, поняли! Но пока стойте тут и ждите, а я пойду, разузнаю обстановку!
  Редькин частенько замечал, что чутье сыщика его редко подводит. И это касалось не только работы, но и жизненных ситуаций, запутанных и безнадежных, из которых выхода практически не было. Но Валерий этот выход удивительным образом находил, поражая тем самым своих родственников и знакомых.
  Открыв дверь дежурки, Редькин сразу заметил, что за пультом, который находился за стеклянной перегородкой, никого нет. Камеры для задержанных были открыты и тоже пусты. В углу на стуле сидел Тунцов и смотрел в окно. Он не обращал внимания на Редькина, хотя тот довольно громко хлопнул дверью.
  Здорово Гриша, ты что один? А где все?  Редькин улыбнулся.
  Да! Тяпков, задержанных в сортир повел, сейчас кого в суд, кого в приемник-распределитель повезет. А ты, что Редя домой не идешь? Я бы на твоем месте бежал из этого дурдома!
  Редькин уже давно привык, что его звали по фамильной кличке. Он даже иногда забывал, что настоящее его имя Валера. Случались с этим различные казусы. Иногда дома жена звала его из другой комнаты по имени, а он не реагировал.
  Да знаешь, дело к Петровичу есть. Пошептаться надо. А что вы в суд надолго поедите?
   Да Панасюка нет. Уехал заправляться и как в воду канул!  Панасюк работал водителем дежурной машины.
  А сам где Петрович?
  Петрович в следственной комнате с Серовым. Тоже, что-то там шепчутся, не хрена не пойму я сегодня, что происходит? Вчера, вот нажрался, башка трещит!
  После этих слов Редькин насторожился. Ему показалось подозрительным, что Малахов секретничает с Серовым.
   Ладно, пойду посмотрю, что они там делают,  Редькин, подмигнул Тунцову и прошел в следственную комнату.
  Малахов и Серов сидели за столом. Их лица были напряжены. Редькин слегка растерялся.
  Ты, что Редькин, ты же с дежурства? Что пришел-то?  насторожился Малахов.
   Да понимаешь, Петрович, домой пришел, жена на работе, по телевизору какую-то гадость на рояле играют, словно помер кто! Дай думаю, схожу в родной отдел, кое-какие дела улажу, уклончиво ответил Редькин.
  Да ты что? Какие дела? Я бы на твоем месте набрал пивка, рыбки и на природу с друзьями, а лучше с подругой махнул! Ты посмотри погода-то, какая стоит?! Налей да выпей!  Малахов подмигнул Редькину и натянуто улыбнулся.
   Подожди Петрович, Редя как я понял ты не за этим приперся! Ты нам мозги не компостируй! Я тебя насквозь вижу! Серов пристально уставился на Редькина.
  Валерий замялся. Его взгляд упал на ключи от ИВС и оружейки, которые крутил в руках Малахов. В это мгновение Редькин понял, что его план абсолютная утопия, обреченная на провал без поддержки. Он решил довериться Малахову и Серову.
  'Если, что прикинусь пьяным, от меня сейчас, наверное, разит, как от пивной бочки' - рассудил он.
   В общем, так мужики, я пришел вас агитировать революцию совершать! Поднять бунт в отделе, захватить власть, одним словом путч делать! выпалил Редькин, даже не зная значения слова путч.
   Но звучание этого слово ему нравилось, оно чем-то напоминало слово понос и казалось Редькину забавным.
  А как ты собрался революцию делать? Главное против кого выступать-то будешь? В отделе из начальства никого нет, управа молчит.  Серов хитро прищурился.
  Так вот пока замешательство надо и захватывать отдел, потом поздно будет! Редькин взмахнул рукой как оратор на трибуне.
  Да не ори ты, не на митинге! Если хочешь революцию делать, нужно в массы идти, настроения этих масс знать, а так все это авантюра с печальным концом. Лучше иди в уголовку. Поговори потихоньку с мужиками, узнай, как у них настроение по поводу этого сраного гэкачепэ, осадил Редькина Серов.
  Тут Редькин понял, что он с Толяном и Цаплиным опоздал. Все решилось без них. В этот момент, открылась, дверь и появился сержант Тяпков:
  Петрович, там тебя Зайцев срочно по прямому требует! И еще, Панасюка так и нет, а в суд ехать надо. Я его по рации кричу, кричу, тишина!
  Ладно, Игорь, разберемся с Панасюком, Малахов встал со стула и подошел к пульту.
  В телефонной трубке он услышал взволнованный голос Зайцева:
  Петрович! Тут такое дело! Все опера стихийное собрание по нашему общему делу собираются провести! Сбор через полчаса в сорок третьем кабинете! На собрании наверняка, что ни будь, произойдет! Все настроены очень агрессивно! Дальше говорить не могу!
   Малахов задумался. Вернувшись в следственную комнату, он закрыл за собой дверь и не выпуская ручку, тихо сказал Серову и Редькину.
  Уголовка вся бурлит, сход наметили через полчаса, но Зайцева, судя по всему, на него не пустят. Хотя это все нам на руку. Но на сходе надо присутствовать! Что делать будем?
  Редя, наверное, твой выход в этой пьесе, коль захотел ты в революцию сыграть. Придется тебе на сход, как ни будь пробраться! Посидишь, послушаешь, чем народ дышит, потом нам расскажешь. А там посмотрим, что делать будем?! рассудил Серов.
   Редькин понял, что он зачислен в 'свои'.
  
  
  
   Уголовный розыск в отделе находился на третьем этаже. Выйдя из дежурки, Редькин, чуть было не проскочил мимо Цаплина с Толяном. О них он уже совсем забыл, Валерию сделалось немного стыдно.
   Цаплин и Толик стояли у стены, на которой весел щит с фотографиями участковых с лаконичной надписью:
  'Они всегда с народом'
   Ну, что Редя, что так долго? Не получается что ли? Мы уже нервничаем!  засыпал вопросами Цаплин.
  Да тихо ты, все получается! Только план меняется! Наш никуда не годится!
  Это еще почему?  не унимался Цаплин.
   Почему, почему, опоздали мы! Пока бухали у тебя дома, тут уже другие решили сами революцию делать! Вот так-то!
   И, что теперь? Все насмарку?
  Что насмарку? Ничего не насмарку! Просто их больше и план у них толковее, вот и все. А люди-то им все равно нужны, поэтому не насмарку и вы пригодитесь!
  А откуда они узнали?  робко вымолвил Толик.
  Да ничего они не узнавали. Просто им тоже это все надоело, вот и все!
  А нам, что делать-то?  спросил совсем расстроенный Цаплин.
  Да я даже сейчас не знаю. Ну не будите же вы меня тут ждать, мне сейчас по важному делу в уголовку надо, виновато ответил Редькин друзьям.
  Слушай Редя, а может, мы пока у меня в будке с Игорьком подождем! Тут ведь не далеко метров сто пятьдесят. А как понадобимся, мы вмиг тут будем! Да я и ставни утром не закрыл!  предложил Толик, явно воспрянув духом.
  'Революцию лучше наблюдать со стороны' - подумал он.
  Да, пожалуй, это лучший выход. Но только не напейтесь там!
  Да ты что Редя?! Ни грамма, мы же понимаем!  заверил совсем обрадованный Толик.
  Обещаю, обещаю! А у меня уже башка раскалывается! Немного думаю для поддержания формы у Зойки возьмем, все равно без дела будем сидеть в будке, здоровье поправить надо, обещает он?! передразнив Толика, проворчал совсем расстроенный Цаплин.
  Хмель начал покидать его тело, а вместе с этим расставаньем приходило тяжелое чувство похмелья. Настроение у него совсем испортилось. Еще совсем недавно Цаплин чувствовал себя спасителем отечества и вот его мечты рассыпались.
  Ладно тебе Игорек. Еще не вечер! Не вешай носа! Вы еще обязательно пригодитесь. Только я вас прошу, не напейтесь! Пожалуйста!
  Цаплин ничего не ответил, лишь махнув рукой, направился к выходу. За ним засеменил счастливый Толик. Редькин посмотрел им в след, тяжело вздохнул и отправился на третий этаж.
  
  
  
  К крыльцу отдела подъехал старенький уазик дежурной части. За рулем сидел сержант Сергей Панасюк. Милицейская карьера Панасюка была довольно забавной. Имея лишь десять классов образования и водительское удостоверение с категориями 'В', 'С', 'Д', 'Е' полученные им во время срочной службы в рядах Советской армии, Панасюк тем не менее, умудрился побыть небольшим милицейским начальником. Когда он пришел устраиваться в милицию, то его сразу взяли водителем в роту патрульно постовой службы. Там Панасюк проработал полгода, прежде чем на него обратило внимание руководство РОВД. Сергей Панасюк, как оказалось был яростным и убежденным коммунистом.
  Некоторые его сослуживцы даже говорили, что у него на партийной почве 'едет крыша'. Панасюк носил на лацкане кителя красный значок с изображением Ленина. А это выглядело вызывающе в смутном девяносто первом.
  Сергей постоянно загонял всех коммунистов отдела на партийные собрания. Из-за этого он нажил себе немало врагов. Чего Панасюк хотел и к чему стремился, в конце - концов добился. Его назначили начальником изолятора временного содержания, но самое главное, Сергея единогласно избрали партийным секретарем отдела.
  Панасюк долго тянуть с наведением партийного порядка не стал. Первым делом он начал чистку и наведением дисциплины в своем ИВС. Категорически запретил воровать выводным и дежурным из передач для арестованных еду и сигареты. Хотя этим волевым решением он настроил против себя весь свой личный состав. На партийном фронте Сергей тоже взялся резво. Навел порядок с партийными взносами, изымая их прямо у кассы в момент получения зарплаты. Затем стал воплощать в жизнь различные мероприятия, связанные с его программой, принятой на одном из партийных собраний. Гонял всех коммунистов РОВД на различные субботники и воскресники, заставлял бегать кроссы и ходить в музеи по ленинским местам.
  Апофеозом демонстрации его партийных убеждений стала история с книгами. В один из весенних солнечных дней, он с важным видом вошел в дежурную часть и попросил помочь ему разгрузить печатную продукцию. Все работающие в тот день обрадовались и бросились к уазику помогать разгружать пачки с книгами, думая, что Панасюк достал для отдела дефицитные в те времена романы Дюма, Стендаля и Жюль Верна. Но каково же было разочарование коллег Панасюка, когда, занеся несколько завернутых в бумагу пачек, милиционеры обнаружили в них полное собрание сочинений... Владимира Ильича Ленина. Как потом оказалось, Панасюк купил себе домой полную подборку темно-красных томов.
  Но в дальнейшем Панасюка ждало полное разочарование и крах убеждений. С началом 'перестройки и гласности' на суд общественности были преданы страшные подробности о жизни и деятельности почти всех коммунистических вождей. Панасюк поначалу ничему не верил, но постепенно стал понимать, что от правды отбиваться нельзя. Он начал с горя пить, сорвал с кителя значок Ленина. А когда приходил домой, то постоянно кричал, что 'его идеалы предали и растоптали', доставал из книжного шкафа тома сочинений Ленина, кидал их по всем углам квартиры. В конце концов, совсем рассвирепев, Панасюк однажды вытащил книги во двор дома и облив их бензином, сжег. По двору еще долго ветер носил обгоревшие листки из томов гениальных и нетленных творений вождя мирового пролетариата. Дворники ворчали, но напрямую говорить Панасюку не решались, опасаясь получить по физиономии от неуравновешенного милиционера.
  А служебный и карьерный крах Панасюк протерпел немного позже. Однажды напившись, он пришел вечером к себе в ИВС с двумя бутылками коньяка. В приказном порядке он заставил своего подчиненного дежурного Титова выпить с ним. И, то, что случилось дальше было как кошмарный сон. Сергей пафасно заявил, что 'возлагает на него обязанности представителя общественности' и велел идти Титову с ним. Дежурному по ИВС это сразу не понравилось. И его плохие предчувствия оказались пророческими. Панасюк привел Титова на второй этаж к двери приемной кабинета начальника отдела. Сергей начал дико стучать в дверь и орать, чтобы 'те, кто находятся за ней, открыли ему'. Титов понял, что надо бежать!
  Он мчался по коридору с быстротой оленя. Не помня, как, милиционер залетел обратно в помещение ИВС и там, выдавил себе в рот пол тюбика зубной пасты, чтобы перебить запах алкоголя. Чутье Титова не подвело. Через десять минут в дежурку явился начальник РОВД и устроил всему дежурному наряду выволочку за присутствие в отделе 'нетрезвых сотрудников в нерабочее время'.
  Но на самом деле оказалось все куда смешнее. Пьяный Панасюк увидел, как начальник РОВД привел в свой кабинет любовницу, чтобы посмотреть фильмы на видеомагнитофоне, который достался отделу от ГУВД для служебных оперативных целей. Видеоаппаратура была в 1991 в большом дефиците. У Панасюка заговорили пьяные 'остатки партийной милицейской совести' и он устроил этот 'концерт'.
   На следующий день его убрали с должности начальника ИВС и сослали в ссылку водителем на дежурную машину. Как партийного секретаря его тоже переизбрали.
  
  
  Панасюк вылез из уазика и направился в дежурку. В помещении он подошел к оперативному пульту, за которым сидел Тяпков и хлопнув его по плечу, сказал:
  Ну, как дела Игорек? Много сегодня клиентов развозить?
  Ты, что так долго Серега? Клиентов всего трое! Двоих в приемник, одного в суд и все! Но сегодня вообще дурдом какой-то.
  Да знаешь Игорек, на заправке бензовоз сливался. Вот и пришлось подождать. А где Петрович?
  В историческом девяносто первом, очереди на заправки были сравнимы очередям в мавзолей на Красной площади.
  Да там с Серовым. Они все сегодня, что-то мутят, мутят, надоели! Бардак полный!
  Ну ладно, ты готовь пассажиров, а я пока чайку в и-вэ-эс попью, что-то жажда замучила. Утром соленых помидоров с рассолом напоролся.
  Давай только быстрее.
  Панасюк прошел через дежурку к железной двери изолятора временного содержания и через решетку крикнул:
  Эй, дежурный,... кто там есть?! Пусти старого мента чайку попить!
  Сергей, через решетку двери увидел, как к ней по коридору, шаркая ногами об пол, идет один из старейших работников отдела старшина Лев Курьев.
  
  
  Лев Георгиевич Курьев работал дежурным ИВС. Он прослужил в органах более тридцати пяти лет и со дня на день ждал, когда оформят документы по списанию его на пенсию. Но на заслуженный отдых он уходил не только из-за выслуги лет.
   Льву Георгиевичу было около шестидесяти лет. На вид это был совершенно невзрачный человек маленького роста, худой, с морщинистым лицом кирпичного цвета. Такой окрас физиономии Курьев приобрел от табака. Курил Лев Георгиевич как паровоз. За сутки он уничтожал около трех пачек дешевых сигарет без фильтра, запах табака которых, был настолько мерзок, что родная жена выгоняла Курьева дымить на лестничную площадку. Но и там покоя Льву Георгиевичу не было от соседей, которые орали на него за ужасный кашель. Изрыгание никотиновых легких Льва Георгиевича были настолько звучны и страшны, что в подъезде дрожали стекла. При этом, лицо Курьева становилось багровым, а глаза вылезали из орбит. В довершение ко всему, выделялась слюна, сплевывая которую Лев Георгиевич пугался сам, настолько мерзкого цвета и запаха она была. По характеру Курьев, был человек добрый и мягкий и за это он частенько расплачивался. Что только на Льва Георгиевича не сваливали! Какие только обязанности он не выполнял!
  Последнее 'бремя', возложенное на него коллегами, была должность 'общественного председателя районного отделения добровольного всесоюзного общества охраны памятников'. Этим 'почетным титулом' его наградили на одном из партийных активов. Другого человека на этот пост просто не нашлось, никто не хотел заниматься этой ерундой.
  А обязанность действительно была дурацкая и странная, потому как на территории района находилось всего три памятника. Главный стоял возле местного райкома партии. Это был памятник одному из коммунистических вождей. За этой скульптурой следить по причине соседства со зданием власти, Курьеву не требовалось. Зато два других представляли собой для Льва Георгиевича огромную проблему.
  Один из двух проклятых памятников был памятник Карлу Марксу. Вернее, памятником назвать его можно было с большой натяжкой, огромная голова с плечами без рук, стоявшая на постаменте высотой около трех метров. Памятник был сделан совершенно бездарным скульптором, потому как сходство с 'великим теоретиком коммунизма' заключалось только в усах, бороде и длинных волосах. Проблема заключалась в том, что гениальную голову полюбили голуби. Эти 'подлые' птицы оправляли свои 'естественные надобности' прямо на лоб и плечи 'лидера коммунистического движения'. 'Гениальное изваяние' стояло возле одного из городских ВУЗов. Студенты, как оказалось, специально прикармливали голубей. Чтобы убирать голубиный помет, Курьев договорился с вахтершей института и брал у нее тряпку и веник. Один раз в неделю, доставая стремянку, Лев Георгиевич приставлял ее к каменному Карлу и сметал с его огромной башки голубиное дерьмо и протирал великий лоб ветошью. С каждой протиркой Лев Георгиевич негромко материл Маркса и лупил его по лбу засранной тряпкой.
  Со вторым памятником тоже была морока. Это был памятник 'вождю мирового пролетариата' Владимиру Ленину. Находился он возле проходной одного из заводов. Как и на многих 'произведениях искусства' такого типа разбросанных по всей России, гипсовый Ленин был выполнен в полный рост и вытянув руку, указывал путь в неизвестном направлении. Там в данном случае, находился пустырь с кучей мусора. По ночам, какие-то подлые личности постоянно вешали на вытянутую руку гипсового вождя сетку с пустыми бутылками, ржавыми консервными банками и еще черт знает какой гадостью и дрянью. И самое обидное было в том, что все проходящие мимо пролетарии, вождем которых и был Ильич, только смеялись над этими глупыми шутками, не высказывая никакого возмущения.
  Правда, сразу после начала 'перестройки' затеянной Горбачевым, по единому решению преподавателе и студентов, голова Карла Маркса вместе с постаментом были снесены. Курьеву стало чуточку легче. Ухаживать приходилось лишь за Лениным. А вскоре и хулиганам надоело вешать сетки с мусором
  Но через некоторое время судьба вновь разгневалась над Львом Георгиевичем. Страшная история приключилась с ним на его любимой работе. Несколько дежурств назад Курьев стал жертвой подлой провокации. В одной из камер следственного изолятора сидел 'злостный хулиган'. Сидеть этому парню оставалось какие-то сутки. Санкцию на его арест прокурор района все равно бы не дал, слишком незначительное преступление он совершил. Но, именно этот подопечный Курьева и устроил Льву Георгиевичу 'прощание с работой'.
  Задержанный попросил принести воды. Курьев сжалился над арестантом. Открыв кормушку - небольшое окошечко для подачи еды в двери камеры, Лев Георгиевич протянул пластмассовую плашку. Арестант изловчился и схватив Курьева за руку, перехватил за рубашку и насколько можно втянул голову и тело надзирателя вовнутрь камеры, при этом пытаясь придушить Льва Георгиевича его же собственным галстуком. Отобрав ключи и заперев Льва Георгиевича в этой же камере, злостный хулиган совершил удачный побег из ИВС, спокойно выйдя через дверь. Хватились Курьева и сбежавшего узника только утром...
  Дежурный пошел попить чай в изолятор временного содержания и услышал стуки из камеры. Открыв кормушку, он увидел печальное лицо Льва Георгиевича. За эту историю Курьева и отправляли на пенсию.
  
  
  
  А, Георгиевич. Пусти бывшего начальника чайку попить, поприветствовал Курьева сквозь решетку Панасюк.
  Сергей, ты, что сегодня дежуришь. А, я наверное, последнюю смену, ответил грустно старшина и тяжело вздохнул открывая решетку.
   За чаем бывший начальник и бывший подчиненный пожаловались друг другу о своих проблемах. Затем Панасюк заторопился.
  Прощаясь, он подбодрил Льва Георгиевича:
  Не отчаивайся Георгиевич! Может это и, к лучшему, чем в этом дурдоме шизиком стать. Тем более, слышал, сегодня власть переменилась! Эх, припомнят мне теперь, что я книжки этого Ильича пожег! Вот дурак! Ну, дома бы порвал их, ан нет! Надо было на улице сжечь!
  Лев Георгиевич не ответил, а лишь тяжело вздохнул. Он немного постоял возле двери, наблюдая, как уходит Панасюк.
  
  
  
  Серов и Малахов сидели молча возле основного пульта в дежурке. Прошло уже минут сорок, как ушел Редькин. Что творилось там, на собрании, они могли только догадываться. Малахов сильно нервничал. Он судорожно стучал пальцами по коробке со спичками
  Волновался и Серов, но по нему это не было видно. Он пристально смотрел на телефон прямой связи с городским управлением, аппарат упорно 'молчал'. Телетайп тоже, как будто затаился. Не поступала ни одна ориентировка. Затишье, было зловещим.
  Тяпков и Панасюк уехали с задержанными в суд. В пустой дежурке даже не горели лампы освещения.
   Да успокойся ты Петрович. Иначе заметно будет, что у нас, что-то не так.
  Ты что, не могу, тут такое напряжение. Я представляю, что там в верхах творится!
  Дверь открылась и вошел Зайцев.
  Ну, что там? нетерпеливо спросил Малахов.
  Да пока ничего, еще не закончили. Но есть одна неприятность. Хотя вроде все в тайне держали, слух о сборе до следователей дошел. Сейчас информация по всему отделу расползется, боюсь до Тупакова дойдет! Он у себя в кабинете пока один, но может найтись какая ни будь сука, которая нашепчет ему о сходе. Думаю, что это может быть опасно!
  Да черт с ним с Тупаковым, если надо будет, запрем его куда ни будь! Главное, чтобы он по телефону не растрезвонил, задумчиво ответил Серов.
  Главное, чтобы опера решились за нас выступить, кстати, ты там Редю не видел? Он тоже на сход пошел.
  Мельком видел. Он в сорок третьем кабинете сейчас, они его туда сразу позвали.
  А кто из руководства розыска присутствует? вопросы Серова больше походили на допрос.
  Там все. Мелешкин и Огурцов.
  Мелешкин был начальник уголовного розыска, а Огурцов его заместитель.
  Ну и как по-твоему они настроены?  продолжал допытываться Серов.
  Да черт его знает, Огурцов вроде бы на нашей стороне. А вот Мелешкин рыбка мутная, его хрен поймешь. Не хочет рисковать! Ведь своей задницей в случае провала отвечать придется!
  Понятно. Как только они закончат и вернется Редя с рассказом, то тянуть больше нельзя. Могут папаши из управы нагрянуть. Если Огурцов за нас, то надо подключать всех из уголовного розыска. Блокировать все входы и выходы. Всех лишних и сомневающихся из отдела в шею! Раздать табельное оружие и делать заявление управе. По рации на общей частоте связываться с другими отделами, могут и они поддержать. Вот так господа заговорщики! Время пришло! Игры закончились! Серов говорил это, поочередно смотря, то на Малахова, то на Зайцева.
  Оба промолчали, но согласительно кивнули головами. Серов понял, что скоро начнется серьезная игра. Время тянулось очень медленно, нервы у всех были на взводе. Неожиданно замигала кнопка прямого телефона на пульте. По номеру клавиши Малахов понял, что звонила Любимова. Он резко сорвал трубку.
  Да, слушаю!
  Да ты, что Петрович! Ты так инфаркт себе заработаешь и до майора не доживешь! Остынь, успокойся все нормально,  Любимова, говорила это с небольшой иронией в голосе.
  Что нормально-то, черт возьми! Говори быстрее, мы тут как на иголках сидим!
  В общем, так. Молодые следачки нас поддержат, как ветераны не знаю. Знаю одно, что если не поддержат, то и мешать не будут. Мы тут с некоторыми переговорили. Все настроены лояльно к нашему замыслу.
  Надеюсь, вы там ничего лишнего не разболтали?
  Обижаешь начальник!
  Ладно, пусть кто из ваших баб боится, чешут из отдела на все четыре стороны! Пусть идут куда угодно, по магазинам, в парикмахерские, к любовникам!
   Понятно Петрович, сейчас пройдемся по кабинетам намекнем.
  Малахов положил трубку и посмотрел на часы.
  С бабьем из следствия все вроде нормально. Но, вот что там опера тянут, черт бы их побрал?!
  В этот момент в дежурку влетел Редькин. Лицо у него было взволнованное. Он пронесся мимо Тунцова и чуть не сбил его. Серов и Зайцев напряглись. Забежав, Редькин устало плюхнулся на стул.
   Был я на этом тайном вечерии. Из руководства были Мелешкин и Огурцов. Вся молодежь сначала шум подняла, свои амбиции на показ! Те, кто постарше, да поопытнее, сидели и молчали. Ждали, что руководство скажет. Мелешкин только слушал, ничего не говорил, руководить этим цирком Огурцову предоставил. Молодые накричались, иссяк фонтан красноречия, как вы уже поняли они за нас. Тут наступил момент Огурцова! Все-таки молодец Огурец! Если бы не он, Мелешкин мог молодых запугать и все!
  А, что Огурцов? перебил его Серов.
  А, Огурцов напрямую сказал, почти твоими Петрович словами. Тут и старые заколебались. Некоторые сразу перешли на нашу сторону, а некоторые к концу схода. Лишь двое явно выступили против нашей затеи. Это Белембесов и Манушко.
  А, эти два хмыря, я так и знал! Ну а дальше, что было?  Серов немного успокоился.
  Ну, дальше, значит два этих козла давай воду мутить. Подвывать, понимаешь ли об измене и ответственности.
  Да хватит об этих козлах рассказывать, ты нам поведуй, что решили-то?
  Да я и говорю вам, что все остальные за нас! Они, когда решение приняли, хотели план разрабатывать, ну тут я им все и о нашем плане рассказал, Редькин виновато посмотрел на Серова.
  А дальше? спокойно спросил Серов.
  Ну, они немного даже удивились и чуточку обрадовались. Только вот Мелешкин сразу заявил, что сам он ничего не видел и не слышал, но участвовать в этой авантюре не намерен. В общем, он сказал, что ничего не видел и не слышал, и знать ничего не знает. Он собирался куда-то уехать и пообещал, что мешать не будет, но только, чтобы творили все без него. В принципе его можно понять, но он мужик нормальный!  Редькин закончил свой эмоциональный рассказ и тоже закурил.
  Тут Тунцов опять зашелся в приступе почти рвотного кашля. Малахов сходил в следственную комнату за графином с чухлой водой и протянул его Григорию.
  Ты хоть его не далеко от себя держи, а то наблюешь прямо посреди дежурки, вот позор то будет!
  Извини Петрович, я просто дыма табачного не переношу.
  Скажи, пожалуйста, какая девочка ромашка?! Водку меньше жрать надо! Тогда и тошнить по утрам не будет. Так я не понял Редя, с кем мы теперь свои действия согласовываем?  Серов выпустил дым сигареты колечками.
  Он это делал очень умело. Но на просьбы окружающих научить, всегда отвечал отказом.
  Выбрали, главными Огурцова и Гришина, они вроде у оперов за командиров. Сейчас наверное, придут. Но, а потом и остальные подтянутся, через какое-то время, получить оружие ведь нужно.
   Ясно, но нужно поторапливаться! Не дай Бог, кто ни будь из руководства приедет! К приезду любого из начальства власть в отделе должна быть в наших руках! И не забудьте про этих двух козлов, Белембесова и Манушко. Не удивлюсь, если они сейчас в кабинете у Тупакова!  задумчиво сказал Малахов.
  Он постепенно начинал чувствовать уверенность и силу власти.
  
  
  
  
  
  ***
  
  
   Олесь Иванович еще раз окинул комнату взглядом. Внимательные глаза соратников ловили каждое движение на его лице. Геращенко покосился на стол, покрытый красной скатертью. За ним в президиуме сидели его заместители по партии - Нина Ивановна Сазонова и Ростислав Сергеевич Чупчик. Они, то же внимательно пялились на Геращенко. Нина Ивановна, грузная женщина лет пятидесяти, словно огромный пингвин, моргала маленькими глазками, довольно улыбаясь. Ее платье слегка задралось, оголив, толстые ляшки.
  Нина Ивановна Сазонова была идейным замом Геращенко. Энергичная пожилая женщина всю свою сознательную жизнь отработала в Горкоме партии и сейчас испытывала вторую волну энергии в своей партийной жизни. В молодости она была секретарем комсомола и подавала большие надежды. Ей пророчили даже место в ЦК ВЛКСМ в Москве, но сгубила карьеру Сазонова по глупости, она закрутила любовь со своим замом, тогда совсем еще молоденьким парнишкой с забавным именем Ростик, с замысловатой и смешной фамилией Чупчик. Ростислав был на десять лет ее младше и поэтому мало отдавал себе отчет в действиях. Любовная страсть отключала его здравый рассудок и Ростислав Чупчик с головой бросился вместе с Ниной Ивановной в бурный и скоротечный любовный роман. Все могло бы так и закончится тайно, но однажды первый секретарь обкома партии застал их в непотребной позе прямо у себя в рабочем кабинете, куда он случайно вернулся поздно вечером.
  Сазонова и Чупчик стащили у вахтера ключ от кабинета партийного босса и решили испытать неповторимые ощущения. На этом настояла Нина Ивановна, заверяя, что об этом никто не узнает. Ростислав Сергеевич поддался на ее уговоры. Но первый секретарь неожиданно вернулся и застал их как раз в тот момент, когда они усердно занимались сексом на большом дубовом столе. Партийный лидер области опешил от увиденного и даже не сразу смог найти в себе силы остановить их оргию.
  Разразился страшный скандал. Обоих хотели с позором изгнать из комсомола, но помог опять-таки случай. Первый секретарь сам решил 'попробовать' пышного комиссарского тела Нины Ивановны! Сазонова поняла, что если откажет в интиме первому, то навсегда потеряет возможность добиться своей цели - стать партийным лидером.
  Так она стала любовницей первого секретаря обкома. Из комсомола ее не выгнали, оставив вторым секретарем. Но вот с Чупчиком пришлось расстаться. Во-первых, Ростислава Сергеевича перевели в какой-то периферийный райком, а во-вторых, ревнивый и горячий Чупчик, как он говорил сам, 'не хотел питаться объедками с барского стола'. Так они и расстались, на несколько месяцев.
  Но, как бы это не было смешно и грустно, судьба вновь преподнесла сюрприз. Нина Ивановна забеременела. Правда от кого был это ребенок, она не знала сама. То ли, это был плод молодой 'комсомольской любви', то ли тесная связь 'мудрой партии и комсомола'. Чупчику Сазонова сказала, что родившийся сын от него.
  Ребенка назвали Арвилем в честь великого вождя Владимира Ильича Ленина и его армии. По первым буквам АРВИЛЬ - армия В.И.Ленина.
  Чупчик исправно платил алименты, но жить с Сазоновой отказался. А ей, было это и надо. Кое-что приплачивал и первый секретарь, тоже считающий, что Арвиль его ребенок. Так они и жили, пока первого секретаря не перевели на повышение в ЦК в Москву.
  После это пути разошлись у всех участников любовного треугольника. Чупчик, стал вторым секретарем райкома партии маленького городка на севере области, Нина Ивановна секретарем в обкоме, а их сын Арвиль, просто вырос и превратился в уголовника. Попавшись на грабеже, Арвиль снял со своих одногруппников по институту дефицитные тогда джинсы и загремел за решетку на шесть лет. Не помогли ни папины не мамины связи. Непутевый сын как не странно сблизил, уже постаревших Сазонову и Чупчика.
  И тут грянула 'перестройка' с ее 'новыми временами'. Сазонова и Чупчик решили вспомнить 'молодость, которая им не удалась' и словно 'дар божий', на их пути и появился Геращенко со своей идеей о 'партии Космических коммунистов'.
  
  
  
  Геращенко вновь покосился на Сазонову. Она, поняла его молчаливый намек и встав из-за стола, просеменила как утка до небольшой трибуны тоже оббитой красной тканью.
  - Товарищи братья! - Сазонова размашисто перекрестилась и повернулась к большому портрету Сталина, висевшему на стене за столом президиума.
  - О, великий и мудрый учитель и апостол! Дай нам силы и мудрость в нашей святой борьбе и вере о прекрасном будущем. Во имя создателей великой идеи Ленина, Мао и святого пролетарского духа! Аминь! - Сазонова вновь покрыла себя крестным знамением и повернулась к аудитории.
  Соратники вторили ей молитвой. Геращенко, поняв, что момент нужно сделать более пафосным, выскочил из-за стола. Встав на колени, он ткнулся несколько раз лбом в грязный дощатый пол. При этом Олесь Иванович переусердствовал и набил шишку. От боли у него потекли слезы, а изо рта вырвались нечленораздельные слова. Но со стороны было все похоже на краткую партийную молитву.
  Причудливый портрет товарища Сталина возвышался над трибуной. К изображению, усатого вождя, был пририсован нимб в виде маленьких серпов с молотами. Посреди груди коммунистического тирана весел большой бронзовый крест.
  - Товарищ святой апостол! Товарищ! Святой апостол! - бормотал Геращенко
   - Дай нам силы! Дай!! Нам силы!!!
  Молодые члены, находящиеся в партере вторили Олесю Ивановичу, словно послушные дети. Грубые и писклявые голоса перемешались. Гул от них был похож на пчелиный вой. Чупчик тоже решил не отставать от своей жены и Геращенко. Он подскочил из-за стола и бросившись к портрету Сталина смачно поцеловал бронзовый крест.
  - О святой Иосиф! О! Гений человеческого рода! - заорал Чупчик, как мартовский кот.
  Геращенко, понимая, что Ростислав может перестараться, поднялся с колен и подойдя к Чупчику приобнял его за плечи:
  - Брат мой товарищ, сейчас будем решать наши исторические задачи! - сказал Олесь Иванович громко.
  Но тут же, тихо шепнул на ухо Чупчику:
  - Сядь немедленно, сволочь! Ты мне все собрание своей выходной сломаешь!
  Чупчик испугался и попятился на свое место. Геращенко, повернулся к аудитории и взмахнув руками словно режиссер, громко спросил:
  - Ну, что товарищи братья?! Готовы ли вы принять решение?!
  - Да, товарищ брат, готовы!!! - отдалось гулом голосов.
  - Тогда товарищ и сестра Сазонова, зачитайте наше предложение! - Геращенко кивнул в сторону трибуны.
  Нина Ивановна надела очки и опять перекрестившись, прокашлялась. Геращенко достал из кармана платок и вытер выступивший на лбу пот, недовольно посмотрел на свои колени. На брюках красовались два больших пятна.
   'Опять пол не помыли! Мать их! Знали же, что я молиться буду на коленях! Сволочи!' - гневно подумал он.
  - Товарищи братья! Центральный комитет партии комических коммунистов предлагает в это трудное для страны время выступить с акцией по склонению областной власти, поддержать решение гэ-ка-чэ-пэ эс-эс-эс-эр! И принять все необходимые меры для исполнения этих решений! - громкий голос Сазоновой сорвался и последние слова она пропищала, подняв вверх руку.
  Аудитория поддержала ее аплодисментами. Сазонова поправив очки на носу, удовлетворенно улыбнулась и склонив голову к бумаге, продолжила:
  - Для этого, мы предлагаем... первое! Создать боевую группу, которая с ультиматумом предстанет перед нашей областной властью! Второе! Телеграфировать в Москву о нашей акции! Третье! В случае нерешительности местных партийных и советских начальников взять всю полноту власти в свои руки!!!
  Зал вновь зашелся аплодисментами. Это были не просто бурные овации. Это, была какая-то буря в маленьком душном помещении. Народ в комнате улюлюкал, свистел, орал и стонал от услышанного.
  Сазонова попыталась перекричать соратников, но это ей долго не удавалось. Она, напрягая свои связки и мышцы шеи, как загнанная в угол лисой гусиха, шипела, брызгая слюной. Но народ все не успокаивался. Геращенко, видя, что Нине Ивановне не удается договорить, запрыгнул на стол и заревел как раненный лось.
  - А ну! Дать слово договори-и-и-и-ть!!!
  После его вопля в комнате стихло. Было даже слышно, как толстая муха стрекотнув крыльями, уселась на граненый стакан возле трибуны. Сазонова благодарно посмотрела на Геращенко и молвила, совсем охрипшим голосом:
  - Четвертое! Все подробности обсудить немедленно!
  Геращенко, стоя на красной скатерти стола, что есть силы заколотил в ладоши, затем перекрестившись, заорал:
  - Мы творим историю товарищи братья!!! Это святой пролетарский дух Ленина. Сталина и Мао!
  - Даешь, власть космических коммунистов!!!! - взвыл Степан Сковорода, здоровенный парень с рыжими волосами.
  Он вскочил на свой стул и запрыгал, словно болельщик фанат на стадионе. Некоторые из его молодых товарищей заулюлюкали и затопали ногами. Геращенко, глядя на эту феерическую картину, довольно улыбался и подняв руку, спросил.
  - Какие будут предложение товарищи братья?! - обратился он к залу.
  - Товарищ секретарь брат! Возьмите меня в исполнительный комитет?! - крикнул ему Степан Сковорода.
  - И меня...
  - И меня... - вторили Сковороде его молодые товарищи.
  Геращенко спрыгнул со стола, и картинно поправив сбившуюся скатерть, крикнул в зал:
  - Товарищи братья, остается один человек от каждой возрастной ячейки! Нам нужно срочно провести заседание исполнительного комитета! Остальные свободны, но не расходится! Все должны быть в готовности до утра!!!
  
  
  ***
  
  
  Кабинет заместителя начальника РОВД по службе майора Тупакова, находился на втором этаже недалеко от приемной. Сразу после окончания планерки начальник отдела с остальными замами уехал на совещание в ГУВД. Управление отделом он переложил на плечи Ивана Афанасьевича Тупакова.
  Иван Афанасьевич вышел от начальника, грустно улыбнулся в приемной секретарше и направился в свой кабинет. Зайдя в свою рабочую обитель, он уселся за стол.
  Возможно есть такие люди, которым нравится хоть на час побыть начальником, царем, халифом, но Иван Афанасьевич был не из их когорты. Вот и сегодня, когда на него переложили ответственность, Иван Афанасьевич совсем скис. Положение в стране было неопределенным, поэтому кому подчиняться никто на периферии не знал, это-то больше всего и тяготило Тупакова. Он понимал, что из него хотят сделать 'козла отпущения'.
  Тупаков был мужчина среднего роста, спортивного телосложения, с открытым приветливым лицом. Ивану Афанасьевичу было пятьдесят три года, из них двадцать семь он посветил милицейской службе. Он сменил множество должностей. Начинал обычным патрульным. Затем работал участковым, начальником вытрезвителя, немного работал начальником участковых. И вот его назначили на должность заместителя начальника отдела. Он был по сути дела вторым лицом в РОВД. Эта была самая верхняя точка в его карьере. Сначала он упивался этим положением, ему нравилось быть начальником, но постепенно когда он получил несколько взысканий за чужие грешки, он понял, что эта должность 'козла отпущения'. Теперь день ото дня, Иван Афанасьевич мечтал, чтобы его сняли с замов и перевели на более спокойную и менее ответственную работу.
  Совсем недавно Тупакову влепили выговор и по партийной линии. Иван Афанасьевич, после переизбрания Панасюка, выполнял обязанности партийного секретаря отдела. Его избрали единогласно на эту суматошную, никому не нужную и главное неоплачиваемую, общественную должность. А выговор он получил за свою инициативу.
  На одном из партийных совещаний в райкоме, все секретари партийных организаций отчитывались о своей проделанной работе за полугодие. Каждый зачитывал план мероприятий на будущее. Когда же выступил Тупаков, произошел конфуз. После одного из оглашенных Иваном Афанасьевичем пунктов, в зале раздался оглушительный смех, а первый секретарь лишился дара речи. Иван Афанасьевич сначала не понял, над чем смеются. Но вскоре его предложение 'провести комсомольский кросс в честь тысячелетия крещения Руси' вылилось в выговор. Смеялись над этим долго. Иван Афанасьевич получил запись в личную партийную карточку 'За политическую невнимательность и неграмотность при работе'.
  
  
  
  Иван Афанасьевич сидел и смотрел в окно. Теплый сухой август словно издевался прекрасной погодой над Тупаковым. На небе не было ни облачка. Нежно-голубая даль расслабляла сознание. Глядя в васильковую пустоту, Иван Афанасьевич на мгновение отвлекся от тяготящих его мыслей.
   В дверь неожиданно постучали. Тупаков вздрогнул и недовольным голосом произнес:
  Да! Да! Войдите.
  В кабинете появились двое. Первый был старший лейтенант Рахим Масуддович Белембесов.
  По национальности он был не то татарин, не то башкир. В мусульманских народностях Тупаков разбирался плохо. Про себя всех мусульман Иван Афанасьевич называл 'чурками'.
  Белембесов был невысокого роста, коренастый со смуглой кожей и слегка раскосыми глазами. На русском он говорил чисто, без акцента. В профессиональном неофициальном ранге оперов он квалифицировался как средненький. Но зато никогда не нарушал служебной дисциплины, возможно потому, что не пил, хотя слыл большим бабником. В отделе поговаривали, что Белембесов 'стучал' начальнику, а в управлении ходили слухи, что Рахим 'стучал' и на своего начальника, хотя тот считал 'его своим человеком'. Поэтому при Рахиме, большинство сотрудников и РОВД и ГУВД, вели разговор очень осторожно. Друзей Белембесов не имел.
  Вторым вошедшим оказался лейтенант Манушко. Внешне он был полной противоположностью Белембесова. Манушко высокий худой хохол, с прямыми как солома ржаными волосами, делавшими его похожим на пугало из сказки про Элли и волшебника изумрудного города. Его большой тонкий нос, заостренный к концу и ярко выдвинутые в сторону скулы, придавали лицу зловещее выражение.
  Можно, Иван Афанасьевич?  Белембесов слащаво улыбался.
   Его маленькие, словно угольки, азиатские глазки, буравили Тупакова. Ивану Афанасьевичу совершенно не хотелось видеть и тем более общаться с этими двумя идиотами, но он ответил:
  Да, да заходите. Что случилось, по какому делу?
  Нежданные гости, уселись напротив Ивана Афанасьевича на стулья. Разговор начал Белембесов, он был старший по званию и чувствовал себя начальником над Манушко.
  Иван Афанасьевич, как я понял, вы в данный момент за начальника?
  Да, а что?
  А сам начальник скоро вернется?  вопросом на вопрос ответил Белембесов.
  Он продолжал ехидно улыбаться. В эти секунды Тупакову захотелось дать ему в морду. Но он смог лишь раздраженно прикрикнуть на азиата:
  Да вы что, радио не слушаете? В стране, черт знает, что творится! Начальника и других замов в управу вызвали! На экстренное совещание и когда он будет, не знаю! Пока за него я и все вопросы ко мне!  дал понять Тупаков, кто хозяин в кабинете.
   Конечно, конечно. Иван Афанасьевич! Вы правы! В стране черт знает, что творится! Радио мы слушаем, в курсе. И не только радио слушаем. Вот уж объясните нам не смышленым, кому теперь мы подчиняемся-то?  Белембесов все также ехидно улыбался.
  Он своим вопросом провоцировал Тупакова, а заодно и проверял, стоит ли ему рассказывать о собрании в уголовном розыске, или нет.
  Да вы, что с ума сошли? Как это кому подчиняться? Что за бред?
  Нет, я не о вас. Я о более высоких начальниках. Кто нами сейчас руководит-то?
  Тупаков уставился на Белембесова. Он не понимал, к чему тот клонит. Но Иван Афанасьевич знал одно, хитрый азиат его провоцировал.
   Каких еще таких более высоких?
  Ну, в Москве, кому мы подчиняемся, Ельцину или гэкачепэ? рубанул в лоб Белембесов.
  Тупаков тяжело засопел, вопрос напугал Ивана Афанасьевича.
  Какому еще Ельцину?  почти пропищал Тупаков.
  Ну, этому, который президент рэ-сэ-фэ-сэ-эр!
  Ах, этот?! Нет! Никаких Ельциных, Пельциных! Гэ-ка-че-пэ, там ведь Пуго, наш министр, значит только ему!  словно спрашивал самого себя Тупаков.
  А если придет депеша от Ельцина подчиняться только ему, что тогда?  не унимался Белембесов.
  Что тогда? Что тогда!? Какая еще депеша?! Что ты мне тут воду мутишь?
  Да я Иван Афанасьевич не мучу, так интересуюсь, на всякий случай, вдруг чего!
   Что значит... вдруг чего?
  Ну, вдруг власть-то поменяется?
  То есть, как это поменяется?!  до Тупакова не доходил ход Мыслей Белембесова.
  Он и представить себе не мог, что коммунисты потеряют власть.
  Ну, допустим, власть переменится, то есть ее захватят, какие ни будь заговорщики.
  Где, в Москве?!!!
  Да хоть в Москве, хоть в Белоярске, хоть у нас в отделе?
  У нас в отделе?!!! Ты, что Белембесов такое говоришь?!!!  почти прошептал Иван Афанасьевич.
  Его обуял дикий страх при последней фразе Белембесова.
  Тот вдруг перестал улыбаться и жестко сказал:
  Пока вы тут сидите в носу ковыряетесь, в отделе, что ни есть самый настоящий переворот! Бунт, понимаете! Власть хотят захватить!
  Что? Как это захватить?
  Да вот так! Они, наверное, уже дежурку захватили, а это все!
  Кто это они?
  Да, мы только, что с собрания в уголовном розыске. Опера постановили против этого гэкачепэ, а значит и против Пуго выступить. Так, что пора тревогу бить, в управу сообщать, пока не поздно! Иначе такое может начаться!
  Эти слова повергли Тупакова в шок. Он не мог говорить. Дыхание участилось. Страшные мысли закружились в голове февральской пургой. А то, что добавил Манушко, было просто ударом ниже пояса.
   Кстати, Иван Афанасьевич, они сюда могут прийти с минуты на минуту. Они ведь понимают, что вы главный в отделе, значит именно вас и нужно нейтрализовать. Вам немедленно о заговоре нужно сообщить в управление, иначе промедление смерти подобно!
  Иван Афанасьевич продолжал молчать. Удары сердца боем кувалды отдавались в висках. Но неожиданно для Белембесова и Манушко, он заорал так, что оба вздрогнули:
  Доложить в управление?! А, что я могу доложить?! О, этом, как вы говорите бунте?! Если я сам ни хрена не знаю?! А если это все фигня? Как обо мне в управе подумают? Да меня сразу же уволят к чертовой бабушке!  Тупаков судорожно схватил трубку прямого телефона с дежуркой.
  Вызов шел, но на том конце провода долго никто не подходил к аппарату. Наконец Иван Афанасьевич услышал, как ему показалось усталый голос Григория Тунцова:
  Слушаю Иван Афанасьевич.
  Василий, где там Малахов? Пусть возьмет трубочку.
  От напряжения у Тупакова на лбу выступили капельки пота, которые блестели словно жемчуг на лбу восточной красавицы.
  Иван Афанасьевич, он не может сейчас подойти, он оружие считает.
  Услышав этот ответ, Тупаков начинал понимать, что Белембесов не лгет. Малахов скорее всего точно, что-то задумал.
  Ладно, пусть позвонит позже, как освободится.
  Хорошо, я передам.
  Тупаков Медленно положил трубку и посмотрел на Белембесова.
  Ну, что ответили?
  Оружие он считает.
  А, понятно, уже начинается! Звоните в управу!
  Звоните! Иван Афанасьевич, не то поздно будет!  поддержал Манушко.
  Нет, пока я лично не переговорю с Малаховым, звонить не буду, я должен с ним поговорить, может в дежурку сходить?
  Да, вы что, с ума сошли?! Они ведь вас сразу в ивээс запрут!!  испугался Белембесов
  Как это запрут? Меня?! Зам начальника по службе? Да они не посмеют!!!  не хотел мириться Тупаков.
  Говорю вам, звоните в управление. Еще неизвестно, сколько народу этих сволочей поддержит! Может на нашей стороне никого и не останется! А кто на их агитацию не поддастся, наверняка смоется с работы!
  Тупаков не верил, вернее не хотел поверить, что в его родном отделе такое возможно!
  Шутка ли бунт!
  Если это правда, то не снести ему головы. Поэтому нужно подстраховаться. Тупаков медленно снял трубку городского телефона, вспоминая номер дежурной части управления. Плавным движением поднес ее к уху при этом, пристально глядя на Белембесова и так же плавно, положил трубку обратно.
  Телефон не работал.
  Что? Почему не звоните? Что случилось?  Белембесов привстал со стула.
   Его выражение лица кардинально изменилось. Оно, стало каким-то жестоким, чем-то похожим на лицо кочевого воина из орды хана Батыя, когда тот уводил в полон русичей.
  Манушко озабоченно заерзал на стуле:
  Я это... в туалет, что-то... живот свело! хитрый хохол понял, что ему лучше сейчас на некоторое время оставить эту компанию.
   Он медленно встал и держась за живот, вышел из кабинета. Туалет находился недалеко. Подойдя к его двери, Манушко тяжело вздохнул. Этот сортир на втором этаже, он не любил. С ним у Манушко были связаны очень неприятные воспоминаниями....
  ...Случилось все почти год назад. Отдел праздновал день милиции. Был организован торжественный вечер с застольем в одном из близлежащих дворцов культуры района. Празднование, прошло более-менее спокойно, конечно пара человек напились. Ну, а в остальном все было в порядке, никто не подрался и посуду не били. Около двенадцати часов ночи начали расходиться. Но большинству личного состава выпитой дозы было мало. Все решили небольшими компаниями, как говориться 'догнать это дело'. Вопрос, где это сделать ни у кого не вызывало сомнения  в родном отделе. Ведь не на улице же пить, тем более ноябрь стоял холодный. Все группками потянулись в РОВД продолжать отмечать праздник. Примерно часа в три ночи Манушко уже совсем пьяный решил сходить по нужде и почему-то поперся он не в свой туалет на третьем этаже, куда обычно и ходил, а спустился, в этот чертов сортир на втором.
  Когда он зашел в уборную, то свет в помещении не горел. Вытянув вперед руки, Манушко на ощупь стал медленно продвигаться в глубь, примерно зная на память расположение писсуаров. Когда до керамической раковины по его расчетам оставалось совсем немного, ноги вдруг наткнулись на что-то большое и мягкое и как через мгновение понял Манушко, живое. Он вдруг почувствовал, что 'ЭТО' крепко схватило его за икры ног. Затем послышался грубый звериный рык. Манушко окаменел, словно его парализовало.
  Помогите...  едва слышно выдавил он из себя, прекрасно понимая, что никто не услышит.
  Слабенький призыв о помощи Манушко тонул в звуках звериного рева. Ноги и руки задрожали, мозг не смог регулировать внутренние органы. Мочевой пузырь, самопроизвольно расслабился и горячие струи мочи, потекли по ляжкам. А между тем неизвестное существо перебирало свои 'клешни' все выше и выше по телу Манушко. Наконец 'чудовище' встало в полный рост. Манушко зажмурил глаза, его полость рта была сухая, слюни, словно выкипели от страха.
  Восставшая биомасса хрипло прорычала:
  Кто это? Я твою мать... встать не могу! Помогите до кабинета дойти!
  Сознание стало возвращаться к Манушко. В этом хрипящем зверином рыке он узнал голос своего коллеги опера Бобуряна. Манушко протрезвел в одну секунду. Запах чесночно водочного перегара ударил Манушко в нос. Он продолжал стоять в молчании. Бабурян тем временем ощупал его лицо, волосы, уши.
  Кто здесь? Ответь!  повторил он вопрос.
  Его сильно шатало. Манушко тоже начал вибрировать в такт раскачки Бабуряна.
  Это я, Левон, проскулил он.
  Ты, что ли Манушко? Ишак беременный! Отведи меня в кабинет, твою мать! Видишь, ели стою!  ругался Бабурян с легким кавказским акцентом.
  Манушко забросил руку Бабуряна себе на плечо и с трудом повел его к выходу. Лишь когда они поднимались по лестнице, Манушко почувствовал, что штаны и носки у него мокрые....
  Вот такие неприятные воспоминания ассоциировали у лейтенанта Манушко с этим проклятым туалетом. Сейчас идти на третий этаж было опасно и Манушко зашел в злополучный клозет. Уже открывая дверь уборной, Манушко краем глаз увидел, что к кабинету Тупакова идут капитан Огурцов и два опера Гришин и Михайленко. Выражение их лиц было серьезным. Перед тем как юркнуть в туалет, Манушко на мгновение встретился с ними взглядом. В сортире он спешно зашел в одну из кабинок и сняв штаны уселся на унитаз. Минуты казались ему часами. Холод сантехники лишь усиливал напряжение.
  Вдруг открылась дверь в коридор. Кто-то медленно вошел в туалет. Громкие отчетливые шаги приближались к кабинке, где сидел Манушко. Неизвестный остановился возле дверки...
  
  
  После бегства Манушко, Тупаков и Белембесов некоторое время смотрели на не работающий телефон. Тишину нарушил Иван Афанасьевич:
  Что делать-то будем? Рахим, что делать-то?
  По тому, что Тупаков назвал Белембесова по имени, тот понял, что грозный зам начальника растерялся и просит у него совета и помощи.
  Надо дозвониться до управления любой ценой! От этого звонка будет все зависеть! Сейчас пойдем в приемную и оттуда, попробуем.
  Да, да, ты прав Рахим.  Тупаков сгреб со стола все бумаги и запер их в сейф.
  В это время, дверь кабинета открылась, и вошли Огурцов и Гришин. Вид у них был мрачный и довольно угрожающий. Иван Афанасьевич замер, а Огурцов молча прошел к столу Тупакова и не сводя с него глаз, снял трубку прямого телефона с дежуркой:
  Алло, Петрович? Здесь он. Да у него гость! Из наших. Твой любимчик Белембесов! Наверное, иуда уже все разболтал. Но как я понял, Иван Афанасьевич человек степенный и рассудительный, и глупостей еще не успел наделать. У него, наверное, телефон сломался. Ну ладно, все. Жди!  Огурцов положил трубку.
  Тупаков продолжал стоять в одной и тоже позе. Он понял, что визитеры пришли не анекдоты рассказывать.
  А ты, что тут делаешь Белембес? Ведь на собрании договорились ничего никому не болтать?! Гришин уселся рядом с Рахимом на стул и положил руку ему на плечо.
  Да, я так. Зашел по-дружески. Я ничего, никому и не говорил.  Белембесов натянул улыбку и его глазки, лукаво забегали.
  Да брось ты нам лапшу на уши вешать. С каких пор ты стал другом Ивана Афанасьевича?  спросил Огурцов.
  Нет, он мне ничего не говорил, поверьте!  заикаясь, лепетал Тупаков.
  А что он должен был сказать?  прищурился Огурцов.
  Нет, ну, я не знаю, оправдывался Иван Афанасьевич, поняв, что попался на уловку опытного опера.
  Да вы садитесь, Иван Афанасьевич, что вы стоите? Или вы куда ни будь собрались? А куда намылился Манушко, друг твой?  Огурцов перевел свой допрос с Тупакова на Белембесова.
  Что это за допрос в моем кабинете? По какому праву? Я вас старше по должности! - но Иван Афанасьевич не успел высказать своего возмущения.
  Белембесов, неожиданно низко нагнувшись, распрямился как пружина в будильнике, при этом ударив кулаком в живот рядом сидящего Гришина. Рахим, вскочил и открыв дверь, помчался по коридору. Огурцов в первое мгновение растерялся, затем самообладание вернулось к нему, он выбежал за беглецом, но было уже поздно. Белембесов подбегал к лестнице, ведущей на первый этаж. Огурцов вернулся в кабинет и схватив трубку прямой связи с дежуркой, судорожно застучал по клавише телефона:
  Петрович! Это я Огурцов! Тут Белембес сбежал! Сейчас должен мимо тебя пробежать! Перехвати его!
  Гришин корчился от боли. Он все еще не мог прийти в себя после сильного удара. Тупаков продолжал стоять с разведенными руками. Он не верил своим глазам. Между тем Белембесов в три прыжка спустился по лестнице на первый этаж и пробежав вестибюль, толкнул большую стеклянную дверь и оказался на улице. А еще через несколько секунд, он скрылся в толпе прохожих.
  
  
   Старший лейтенант Михайленко стоял в туалете возле закрытой кабинки. Он знал, что там сидел Манушко, но стоял и молча ждал. Но вскоре терпение лопнуло и Михайленко громко сказал:
   Эй ты мошонка!  так по кличке звали Манушко многие опера.
  От этого прозвища Манушко приходил в бешенство, но сейчас он лишь вздрогнул от резкого голоса.
  Долго ты еще своей задницей унитаз греть будешь? Давай выходи! Мне уже надоело тут дерьмо с мочой нюхать! Выходи скотина!
  Манушко медленно встал с унитаза, натянул штаны и открыл щеколду кабинки. Дверь со скрипом открылась. Манушко встретился взглядом с Михайленко. Тот стоял и улыбался. В его улыбке отражалась жалость и издевка.
  Ладно, мошонка. Пошли поговорить надо.
  А куда?
  Пошли, сейчас увидишь. Да не бойся, плохого тебе никто ничего не сделает. Кому ты нужен? Ублюдок! Просто веди себя нормально и все!
  Михайленко пропустил Манушко вперед, положа руку ему на плечо. Они прошли в кабинет Тупакова. Там Гришин уже отошел от удара и сидел с виноватым видом. Огурцов ходил по кабинету.
  Что случилось?
  Да вот не ожидали, Белембес Гришку шарахнул и сбежал. Дежурка не успела перехватить! Сейчас, наверное этот козел с первого попавшегося телефона автомата звонит на ноль два! Так, что надо торопиться! На все про все, у нас минут сорок.
  Как сбежал? Эта скотина! Наверное, тоже с ним был!  Михайленко махнул в сторону Манушко. А ну говори дрянь! О чем вы тут говорили?  Михайленко сделал шаг, сжимая кулаки.
  Да не о чем! Просто мы Иван Афанасьевичу рассказывали, как заму о собрании, ведь руководство должно знать?! Иван Афанасьевич хотел позвонить в управление посоветоваться, вот и все! А потом у меня живот свело. Ну а дальше я не знаю, что тут было.
  Что? Что ты мелишь? Подлая твоя душа! Я собирался позвонить? Так это вы с Белембесовым заставляли меня это сделать! А я-то не хотел! Ведь надо сначала разобраться в ситуации!  оправдывался Тупаков.
   Правильно Иван Афанасьевич. Не надо спешить. А то, в суматохе мало ли каких глупостей можно наделать. Вон Белембесов например, за что ударил своего товарища по работе? Зачем убежал? Значит, совесть у него не чиста! Значит, он не достоин в милиции работать! Гнать его из органов поганой метлой!  словно воспитывая, с иронией говорил Огурцов.
  Ну, может он чего испугался, может, подумал, что не так!  пытаясь защитить Белембесова, промямлил Манушко, но тут же подумал, что ему лучше сейчас было промолчать.
  Чего этот чурка мог испугаться? Если он мне попадется, я ему так испугаюсь! Скотина!  перебил Манушко Гришин, он все еще поглаживал живот в месте удара.
   Поговорить с Серовым и Малаховым.  Огурцов показал Тупакову на дверь.
  Зачем это в дежурку? Чего я там забыл? Никуда я не пойду!  запротестовал тот.
   Да бросьте вы! Иван Афанасьевич! Ведь вы сейчас за начальника, поэтому должны быть в курсе всех событий! В гуще так сказать личного состава. Ха! Ха!  издевательски рассмеялся Огурцов.
   Тупаков тяжело вздохнул. Он понял, что отказываться нет смысла. Идя по коридору вместе с Огурцовым, Гришиным и Манушко, Иван Афанасьевич обнаружил, что он пуст, а возле боковых окон и в приемной стояли сотрудники, многие были с автоматами. Увидев эту картину, Тупаков понял, насколько серьезными были намерения у заговорщиков. Ивана Афанасьевича охватил еще больший страх. Он представил, что будет твориться в их уютном отделе, когда на штурм пойдет ОМОН.
  
  
  ***
  
  
  Геращенко, создавая свою партию космических коммунистов, специально разбил всех членов на возрастные ячейки. Старики варились со стариками, люди среднего возраста со своими сверстниками, а молодежь с молодежью, так Геращенко было легче всеми управлять. Выбранный им послушный глава каждой ячейки выполнял все его команды, сам, являясь маленьким князьком в своем стане. Так было удобно всем, но особенно Олесю Ивановичу!
  В душной комнате задвигались стулья, зазвучал гул обсуждения. Геращенко, взглянув на членов ЦК, кивнул им на дверь, в соседнюю комнату.
  - Пойдемте товарищи братья!
  Сазонова, схватив со стола листки с решениями спешно ринулась за Геращенко. За ней семенил Чупчик. Ростислав Сергеевич покашливал от волнения. Его глаза немного покраснели, словно он тужился от запора. Такое с его физиономией обычно происходило во время страшных и ответственных минут в его жизни. Нина Ивановна взглянув через плечо на лицо постаревшего любовника, ехидно шепнула:
  - Что, Ростик? Опять жим-жим?!
  - Что ты?! Нинка?! Заткнись! Нинка! - пробормотал Чупчик.
  - Да ладно, ладно, тогда в кабинете первого на столе ты тоже покряхтывал! Перец ты фаршированный! - брезгливо ответила Сазонова и ехидно улыбнувшись, пропустила Чупчика вперед в соседнюю комнату.
  Тот нерешительно вошел в пустой кабинет. Это была партийная молильня. Здесь, на стенах висели лики апостолов Ленина и Мао. Члены ЦК, именно здесь молились своей вере в светлое будущее, открывая, как говорил Геращенко, огромное окно своей внутренней энергии в космическое пространство. Именно поэтому в свое время Олесь Иванович и назвал свою партию космической.
  Геращенко взял табуретку и поставив ее посредине комнаты, устало плюхнулся на нее. Тяжело вздохнув, Олесь Иванович зажмурил глаза и промычал что-то нечленораздельное. Вошедшие руководители возрастных ячеек в нерешительности толпились у стен. Никто из них не знал, как себя вести.
  Первая тишину нарушила Сазонова:
  - Олесь Иванович, может водички? - Нина Ивановна протянула Геращенко граненый стакан с теплой водой.
  Геращенко, устало посмотрел на нее из-под лобья и тихо ответил:
  - Спасибо тебе товарищ Сазонова, ты всегда в трудную минуту готова поддержать меня! - Геращенко, залпом выпил содержимое стакана и крякнув, поставил посудину на пол.
  Затем, Олесь Иванович судорожным движением расслабил галстук на шее и расстегнув верхнюю пуговицу, вновь тяжело вздохнул:
  - Ну, что стоите, братья, садитесь, если нет стульев, принесите. Разговор будет серьезный!
  Руководители ячеек в нерешительности уселись на стулья вдоль стены. Геращенко, дождавшись, когда в комнате опять воцарится тишина, медленно обвел всех взглядом и покачав головой, сказал:
  - Да, братья мои. Объявить о революции легко! Труднее ее сделать! Такое под силу - только великим!
  Во время этих слов Чупчик поймал себя на мысли, что Олесь Иванович сказал историческую фразу! Ну, прямо как Ленин в октябре!
  'Надо бы все это в блокнотик записывать, пригодится для потомков!' - подумал Ростислав Сергеевич.
  - И так, какие есть предложения? - повторил вопрос Геращенко.
  - Я думаю взорвать обком к чертовой матери и взять банк! - выпалил Степан Сковорода.
  Геращенко, недовольно посмотрел в его сторону и зевнув, вяло ответил:
  - Тебе бы Степа, только банки брать! Дубина!! И про черта, будь добр, в нашем присутствии не выражайся! У нас все-таки космические коммунисты, божественная партия, а ты сквернословишь!
  - А, что! Как нам Ленин завещал?! Бить надо резко и сразу, напролом! Пока они не очухались! Власть - это как продажная девка! Ее брать силой надо! - огрызнулся обиженный Степан.
  - Где это ты слышал или читал, что бы апостол Ленин такую ересь говорил?! Это больше на Троцкого смахивает! А он анафеме нами предан! Так что не вселяй раскол! Да и где ты взрывчатку найдешь? Нет ее просто у нас, нет!
  - Да! Да, насилие и смерть, не уместны тут! - неуверенно пропищал Чупчик.
  Остальные руководители ячеек с призрением покосились на него. Геращенко взглянул на Ростислава Сергеевича и как не странно поддержал его:
  - Да, Ростик, да ты прав! Это я перед всеми так с легкостью сказал, а на самом деле пойди и соверши ее! Революцию-то! А если не удастся в тюрягу-то не охота! Хоть и за идею. Но это я для вас говорю. Все равно делать что-то надо!
  - А, что ж тогда говорить то надо было, не поймет народ-то! - пробубнил вечно не довольный руководитель старшей ячейки Роман Перевезенцев, сухой и совсем седой дед.
  Перевезенцев был ярым сталинистом.
  - Ты, товарищ брат Перевезенцев, вечно не доволен! Вечно! Но и меня пойми, в такой момент, не предпринять ничего, смерти как говорится подобно! Зачем тогда вся эта наша борьба и вера?! - Покосился на седого Геращенко.
   - Да нет Олесь, я все понимаю! И в то же время, всех этих супостатов предателей коммунистической идеи нужно к стенке поставить! Вместе с Горбачевым! К стенке! Ух, тридцать седьмой бы сейчас! А может, Горбача, того, уже ликвидировали?! - в глазах у Перевезенцева мелькнул зловещий огонек.
  - Да, ликвидировали?! Что ж тогда Москва молчит?! Как будто все замерли! - воскликнула Сазонова. - Они бы уж сказали, что после сердечного приступа, или еще от какой ни будь неожиданной болезни, помер болезный!
  - Да. Нина Ивановна права! Нужно все рассчитать!
  - А, что рассчитывать?! Я готов сам стать жертвой революционной борьбы! Готов пожертвовать, своей жизнью и свободой ради нашей веры, ради коммунистической идеи, ради пролетариата! - пафосно вскрикнул Сковорода.
  Он вскочил со своего стула и сжав кулаки, с напряжением смотрел на Геращенко.
  'Да, этот идиот далеко пойдет, надо бы как-то его пыл поумерить, глядишь и в нашей партии, незаметно революцию устроит, и сам лидером станет!' - подумал Геращенко и ответил Степану:
  - Степа, да пойми, кому сейчас нужна твоя жертва? К сожалению реалии таковы, народ совершенно инертен и обозлен на коммунистов! В стране бардак, карточки ввели, иностранцы вовсю орудуют! Ка-пэ-эс-эс уже как труп политический! Не поймут! Из героев нынешняя пропаганда, тебя в уголовники простые запишет!
  - Да, но что делать-то? - Сковорода напирал.
  Это начинало раздражать и пугать Геращенко. Он понимал, еще немного и его соратники поймут, что он дает слабину, а это значит потерю лидерства.
  - Да, Олесь, не нравятся мне твои настроения, какие-то они упаднические и пессимистичные, словно меньшевик ты во время великого октября! Гляди, политической проституткой не стань! - зло буркнул Перевезенцев и вызывающе посмотрел на Олеся Ивановича.
  - Что?!!! Ты что говоришь? Ты как смеешь такое говорить?! Я вас тут собрал, для чего старая твоя харя? Ты что ж меня провоцируешь?!! - Геращенко бросился на Перевезенцева с кулаками.
  Тот испугался и отпрянув назад, упал с табуретки. Олесь Иванович, подскочив к сталинисту, склонился над ним как стервятник над падалью, угрожающе сжал кулаки.
  - Олесь ты че?!! Ты че?!! Я же просто твои намерения хотел проверить, просто убедится! - пыхтел Перевезенцев, поднимаясь с пола.
  - Что?!! Намерения? Ты, мои намерения? Да кто ты такой, у председателя и генерального секретаря партии, намерения проверять? Ты даже в городской совет не прошел!! Народ у тебя в округе избирательном испугался твоей рожи!!! Ты посмотри на себя!! От тебя же Гулагом и застенками эн-ка-вэ-дэ веет!!! Ты же пугаешь всех! Я давно тебя хотел заменить, да пожалел! А то гляди, вообще попрем тебя из партии! Сволочь! - Геращенко, пнул Перевезенцева по ягодице.
  Тот вновь рухнул на пол, повалив табуретку. Все присутствующие вздрогнули, но никто не решился вступиться за сталиниста, который словно обиженный шакал заскулил и взмолил о пощаде:
  - Олесь!! Прости!!! Прости, черт попутал! Дьявол! Прости, господи, святой пролетарский дух! - Преревезенцев размашисто перекрестился, лежа на полу.
  Геращенко немного остыл и обведя всех взглядом, вернулся на свое место в центре комнаты, сел на табуретку. Помолчав немного, он уставшим голосом сказал:
  - Ладно, забудем, не должны знать наши братья товарищи по партии, что у нас тут разлад и смута! Проехали! В общем, так, есть у меня план, есть!! Просто я сначала решил вас проверить, как вы?! Вижу, не ошибся, молодцы! Особенно Сковорода! Вижу брат, вижу, готов ты к борьбе нелегкой. Вижу! Молодец!
  'Вот хитрый лис, вот гений партийных интриг! Хорошо, что я промолчал! А то бы, тоже как этот урод старый, на полу валялся! Это ж надо как все выкрутил?! Молодец! А Сковороду он побаивается, видно, что специально похвалил этого отморозка' - подумал Чупчик и сделал вид, что преданно смотрит в Глаза Геращенко.
  - Олесь! Говори, что за план? Я право вся дрожу от нетерпения, волнуюсь! - Нина Ивановна театрально вскинула руки и прижала их к своим пышным грудям.
  Геращенко улыбнулся и встав с табуретки, подошел к окну. Он выдержал настоящую мхатовскую паузу, прежде чем начать рассказ. Его соратники понимали, что торопить вождя космических коммунистов не стоит, а то сам, можешь оказаться как сталинист, на полу под градом пинков.
  - План дерзок и прост в одно время, он отличается напором и нестандартностью. И в то же время в случаи провала, грозит всем наименьшим наказанием, а то и вообще отсутствием оным! - Геращенко говорил это, смотря в окно.
  Унылый пейзаж заводской окраины за стеклом навивал на него тоску. Серые трубы завода, словно уродливые пальцы исполинского великана, торчали из-за грязно-коричневых крыш цехов. Олесь Иванович провел пальцем по стеклу и с не удовольствием заметил, что окно давно не мылось. От прикосновения остался след, словно борозда от трактора на колхозном поле.
  'Интересно, как из Кремля видно Москву?' - неожиданно для себя подумал Геращенко.
  
  
  ***
  
  
  
   В дежурке было многолюдно. От сигарет висела пелена дыма. Здесь находились работники практически всех служб отдела. Стоял монотонный гул от разговоров. Как только Тупаков вошел в помещение, все сразу замолчали. Иван Афанасьевич оказался под прицелом десятка глаз. Возле пульта сидели Малахов, Серов и Тунцов.
  Вот, Иван Афанасьевич, пришел познакомиться с обстановкой, улыбаясь, с издевкой сказал Огурцов.
  Добро пожаловать Иван Афанасьевич! А Манушко, что тоже ознакомиться хочет?  рассмеялся Малахов.
  Некоторые присутствующие подхватили его смех.
  Да нет, он просто беспокоится за своего друга Белембесова. Говорит, у того с утра крыша поехала. Бегает по отделу, бьет людей. Вы, случайно его не видели? Надо в управление сообщить, чтоб психбригаду вызвали, пространно намекнул Огурцов.
  Малахов понял его намек и снял трубку прямого телефона с управлением. Через некоторое время ему ответили:
  Алло, Иванович, это Малахов. Понимаешь, не хочу тебе сегодня до конца настроение портить. Ну, видишь ли, у нас че-пэ. С этим бардаком в стране, у одного из наших оперов крыша поехала! По коридору несчастный бегать начал, посетителей испугал. Двоих по лицу ударил! О каком-то заговоре при этом орал! Мы его хотели сами задержать, но не успели, убежал, бедолага на улицу. Хорошо, что хоть оружия при нем нет. Он если тебе позвонит, то ты не пугайся, а потихоньку расспроси, где, он находится и психбригаду вызови туда. А мы тебя тоже подстрахуем. Не охота из-за этого понимаешь, шум поднимать! Фамилия этого сдвинутого Белембесов! Жаль понимаешь парня, ну что тут поделаешь, может вылечат. Ты уж выручи нас, Иванович! Малахов говорил это, смотря на Серова, тот зловеще улыбался.
  Хорошо Петрович, как там у вас в районе, спокойно?  спросил дежурный по городу.
  Все нормально Иванович, тихо пока. А у тебя, что нового, из Москвы ничего не слышно?
   Да нет, пока тишина. Совещание идет. Черт его знает, сколько оно еще продлится. Скорее всего, наши папы ждут указаний из Москвы.
  Ну ладно. В общем, договорились, если что про Белембесова станет известно, ты нам звякни,  Малахов, положил трубку и хлопнув в ладоши, обратился к присутствующим.
   Ну, дамы и господа, шах королю!
  Тупаков продолжал стоять молча. Он понял, что с этого момента, он невольно стал сообщником заговорщиков! И никто теперь ему не поверит, что он не хотел этого делать. А взглянув на физиономию Манушко, ему стало так же ясно, что лучше поддержать заговорщиков, или хотя бы сделать вид. Серов поймал взгляд Тупакова.
  Ну, что Иван Афанасьевич, с нами вы или все еще в управу сообщить, что-то хотите? он сказал это, показывая на телефон прямой связи.
  Нет, нет, я с вами, выдавил из себя Тупаков.
  Манушко, настороженно посмотрел на Ивана Афанасьевича.
  Ну, вот и хорошо, мы знали, что вы порядочный человек, честный человек!  Огурцов протянул руку Тупакову.
  Тот вяло ее пожал.
  А этого куда?  спросил Гришин, показывая на Манушко.
  Тот весь напрягся. Решалась его судьба. Манушко совсем скис после решения Тупакова присоединиться к заговорщикам.
  Может, запрем его куда ни будь? предложила начальник следственного отдела Ярцева.
  Да зачем же меня закрывать? Я вам пригожусь. Поверьте! Это Белембесов меня запугал! Я и так хотел от него убежать!  взмолился Манушко.
  Да, да убежать. В сортире заперся. А для убедительности даже штаны снял!  поддел Манушко Гришин.
  При этом рассмеялись Любимова и Пучкова, последняя сквозь смех проговорила
    А может у него от страха недержание в кишечнике? Ты, что Манушко с утра ел? Ха. Ха.
  Манушко тоже растянулся в улыбке. Он готов был убить сейчас Пучкову, но лишь скорчил гримасу, отдаленно напоминающую улыбку.
  Да ладно, черт с тобой! Но попробуешь, что ни будь выкинуть, пеняй на себя! Сейчас Редькин придет, он куда ни будь определит. Он у нас вроде начальника караула! Проверяет места возможного проникновения в отдел при штурме! - Серов, говоря это Манушко, дал ему понять, что он здесь один из главных лиц.
  Хорошо, хорошо, я не подведу! Вот увидите!
   В дежурку вошел Редькин и уверенным шагом проследовал к пульту.
  
  
  Рахим Белембесов пробежал два квартала, стараясь петлять по дворам. Через некоторое время, он немного успокоился и пошел, не спеша восстанавливая дыхание на ходу. За ним никто не гнался. Белембесов ликовал! Ему удалось убежать из отдела! Теперь-то он покажет этим выскочкам, кто такой - Рахим Белембесов!
  С начала он хотел сесть в автобус и доехать до управления, а там рассказать, что отворится в отделе. Но затем, чувство мести взяло вверх рассудительности, в его сознании. И он решил сам лицезреть как будут арестовывать смутьянов. Белембесов хотел 'посмотреть в их морды', что бы они почувствовали, на кого подняли руку! Его горячая восточная кровь просто кипела в жилах.
  'Ну, сволочи, держитесь!'
  Для немедленного исполнения своей мести, Белембесов решил позвонить в управление и назначить встречу с представителем, где ни будь недалеко от отдела. Рахим предвкушал, как он на управленческом автомобиле, словно на белом коне, подъедет арестовывать мятежников. После этого Белембесов почувствовал на своих плечах капитанские погоны и ключи от одного из кабинетов управления. По дороге как назло ему попадались только поломанные телефонные автоматы. Большинство были без трубок. 'Черт бы побрал эту страну! Зачем трубки-то отрывать? Идиоты! Ни пожарных, ни скорую не вызовешь!' - ругался Белембесов.
  Наконец он увидел почтовое отделение, рядом находился переговорный пункт. Ускорив шаг, Рахим зашел вовнутрь. Слева от входа, он увидел телефон. По нему разговаривала девушка. Белембесов подошел ближе и стал ждать, когда та закончит разговор. Но девица казалось и не собирается это делать. Прошло минут пять, а она все продолжала диалог по трубке, причем болтая всякую ерунду. Ее собеседницей наверняка была подруга, тоже не обремененная отсутствием свободного времени. А для Белембесова наоборот, время было на вес золота. Прошло уже полчаса и заговорщики могли принять какие ни будь контрмеры.
  Девушка, вы, не могли бы быстрее! Извините, у меня очень срочный звонок!
  Слушай ты чурка! Заглохни! Дай поговорить! Понаехало тут урюков разных!
  Такого Белембесов стерпеть не мог. Он схватил грубиянку и силой оттащил от телефона. Та, дико заорала. Все посетители переговорного пункта посмотрели на них. Рахим показал удостоверение сотрудника милиции.
  Да пошел ты! Мент поганый! Видала я тебя на том месте, что сама не имею! еще громче закричала скандалистка.
  Белембесов отвернувшись от нее, набрал на телефоне ноль два. Ответили сразу. Рахим внятно рассказал ситуацию и попросил соединить его с дежурным. Майор Чипунов, а именно он сегодня был дежурным, внимательно выслушал рассказ Белембесова. Когда тот закончил, Чипунов спросил:
  Рахим, а что там за шум? Что там происходит рядом с тобой?
  Да, понимаете, товарищ майор, тут какая-то скандалистка, не дает мне спокойно позвонить. Я с переговорного пункта звоню! Белембесов назвал адрес.
  Ладно, жди, минут через пятнадцать подъедем. Только не потеряйся! Мы без тебя ничего не сможем сделать!
  Нет, что вы! Буду здесь как штык! Только если можно побыстрее, а то эти говнюки - что ни будь натворят.
  Все жди,  разговор прервался.
  Рахим хлопнул в ладоши.
  Скандалистка тем временем, все продолжала кричать.
  Да заткнись ты, дура! Сука сумасшедшая! Иди, звони, тут дел то на минуту было,  сквозь зубы процедил Белембесов.
  Он еще и оскорбляет! А еще представитель закона! Посмотрите граждане на нашу милицию! Да они только дубинками лупить, да взятки брать умеют! не унималась скандальная девица.
  Белембесов, не отвечая больше на оскорбления, вышел на улицу. Там он достал сигарету и закурил. Поглядываю на часы, стал ждать. Минуты тянулись часами. За первой сигаретой, он сразу закурил вторую. Ровно через семнадцать минут, а Рахим засек это точно, как к дому подъехал тентовый УАЗик с номерами управления милиции. Белембесов обрадовался и махнул рукой. В УАЗике его заметили и остановились. Из автомобиля вышел не известный Белембесову капитан и направился в его сторону. В это время, сзади, послышались крики скандальной девицы.
  'О, Аллах, только не это! Спаси меня, всевышний от этой дуры!' молился Белембесов. Но его навязчивая знакомая не продолжала орать.
  Товарищ капитан! Заберите этого ненормального! Он хватается. Толкает! Оскорбляет всяка! Корками своими козыряет! Они наверняка у него липовые!
  Незнакомый капитан, подойдя к Белембесову, посмотрел сначала на кричавшую особу, затем на Рахима и спросил:
  Вы Белембесов? Вы звонили нам?
  Да, да, да!
  Покажите документы,  неизвестный капитан, говорил грубо и официально.
  Это не понравилось Рахиму. Но, тем не менее, достал из кармана удостоверение и отдал капитану. Из УАЗика вышли еще два незнакомца.
  'А, это, кто такие? Комитетчики что ли? Возможно!' рассуждал про себя Рахим.
  Значит Рахим Масуддович?! Так, что с вами случилось?  спросил капитан.
  Так, я все рассказал дежурному! Он вас, что не проинструктировал?  недоверчиво спросил Белембесов.
  Да вы успокойтесь! Об этом мы в курсе! Здесь, что произошло? Что за скандал с девушкой?  продолжал интересоваться, словно допрашивая, капитан.
  Удостоверение он не возвращал Белембесову, а крутил в руках.
  Да, дура она! Я ее вежливо попросил, о срочном звонке, а она меня послала!  договорить Рахим не успел.
  Неожиданно возле УАЗика остановился микроавтобус грязно-желтого цвета. В таких обычно ездили психбригады к особо буйным пациентам. Белембесов, как милиционер, прекрасно это знал и мгновенно все понял. Из желтого автомобиля вышли два здоровенных парня в белых халатах, с нечего не выражающими лицами и медленно двинулись в их сторону. Рахима обуял ужас. Он попытался сделать шаг назад, но сильные руки помощников капитана схватили его под локти. Санитары приблизились к капитану и поздоровались с ним за руку. Один из них спросил:
  Этот, что ли?
  Да, этот,  сухо ответил капитан.
  Ладно, давайте помогите его в машину посадить,  санитар потянулся к Белембесову.
  Тот дико заорал:
  А-а-а! Это ошибка!! Провокация!! Это все не так! Отпустите меня! Они задумали переворот!
  Но его никто не слушал, двое помощников и санитар волокли его к желтогрязному автомобилю. Все попытки вырваться были тщетны. Возникла лишь небольшая проблема, при посадке Рахима в психмобиль. Белембесов уперся ногами в порог РАФика и дико зарычал, слегка даже напугав санитаров. Но один из них не растерялся. Видимо помог опыт работы с буйными пациентами. Санитар, каким-то незаметным движением руки ткнул Белембесова чуть ниже пупа. Дыхание у Рахима перехватило, он стал хватать воздух ртом, словно рыба выловленная из реки. Ноги стали ватными и непроизвольно согнулись в коленях. В этот момент санитар схватил бедного Белембесова одной рукой за шиворот, другой между ног и зашвырнул его в автомобиль, словно куль картошки.
  Уже лежа на грязном полу РАФика, Рахим пришел немного в себя. Между тем, второй санитар время не терял. Он взвалил Белембесова на носилки и крепко пристегнул его к ним ремнями.
  Вот так дорогой, все будет в порядке!  приговаривал он при этом.
  Первый санитар между тем прощался с капитаном.
  Тот спросил у медика:
  Много вызовов?
  Когда как. Бывает не одного, а бывает, по пять шесть раз выезжаем за смену. Кстати, как не странно, особо буйные обычно, либо бывшие менты да кагебешники, либо вояки отставные. Недавно вот у одного майора химвойск крыша потекла! Ха, ха, мать его! Надышался наверно, какой ни-будь, дряни на службе! Так, вот приезжаем, а он стоит на балконе в трусах и кителе. Харя вся в крови, а сам, куда-то в армейский бинокль смотрит. Мы к нему, а он орет, не мешайте мне погоду делать! Родня вся в панике. Оказывается, он в таком виде к соседке залез через балкон, требовал от нее секса. А тут муж, он-то ему рожу и набил. А этот химик мать его! Погоду делает! Нам он, потом уже привязанный в машине, подробно рассказал про процесс. Говорит, пока карликовый глаз не увижу, не будет хорошей погоды! Ха, ха, понимаешь,... в бинокль! На солнце!!! Ха, ха, ха! реготал санитар.
  Да, ну вас, ну и работенка! Врагу не пожелаешь!
  Ну ладно, поедем мы,  попрощался санитар.
  Капитан, хлопнув по его здоровенной руке, прошел в УАЗик и доложил обо всем по рации в управление.
  Белембесов пыжился, пытаясь вывернуться из-под ремней. Но они были надежно пристегнуты и плотно притягивали все тело к носилкам. Рахим орал, умолял, убеждал санитаров отпустить его. Белембесов вопил, что скоро в городе начнется стрельба, а они поступают, как враги народа и им придется вскоре ответить по всей строгости закона во врмея чрезвычайного положения. Но санитары молча смотрели на кричащего Белембесова. Им приходилось возить клиентов и буйнее. Наконец одному из них надоело, и он устало сказал:
  Слушай, что ты нам все это высказываешь? Разбирайся со своим начальством, это оно тебя на эти носилки уложило. К нам сигнал поступил прямо из дежурной части городского управления. А наше дело маленькое... отвезти, привезти! В диспансере пусть уж тебя врачи обследуют, может подлечат чуток! А то я смотрю, нервишки-то у тебя того,... совсем сдали! Полежишь немного, отдохнешь!
  Рахим после этих слов немного притих и перестал пыжиться. Он понял, что тратить силы и слова бесполезно. Убеждения и доводы, еще пригодятся в больнице.
  
  
  ***
  
  
  - Олесь Иванович, говорите, не тяните душу! Я уже не могу право! - ерзал на стуле Сковорода.
  Геращенко, обернулся и кивнув головой, продолжил:
  - Так вот, в группу входят трое Я, Сазонова и еще один человек. Я думаю, это будет Чупчик!
  Ростислав Сергеевич вздрогнул от этих слов. Он, никак не хотел стать жертвой революционной борьбы. Чупчик, даже решил сразу отказаться от этого 'предложения'. Но осекся, мучительно слушая, речь Олеся Ивановича. Тот внимательно наблюдал за реакцией Ростислава. Увидев, что Чупчик сдержался, Геращенко сказал:
  - Да, Ростислав ты будешь, наверное!
  Но тут его перебил Сковорода:
  - А как же я? А как же молодые, нам-то, что делать? Опять мы в пролете? Когда же нам настоящее дело-то будет? Что за несправедливость, в конце концов? Я хочу в место Чупчика! Да и он видите, сам не очень-то хочет быть членом этой группы!
  Геращенко зло взглянул на Степана и тот замолчал, решив не искушать судьбу.
  - Вот за что я не люблю молодежь, так это за резкость и нетерпение! Ты дашь мне договорить или нет, бомбист хренов! Экстремист подпольщик, боевик неудачник! - обрушился с упреками на Сковороду Олесь Иванович. - Так вот! Я почему Сазонову, себя и Чупчика выбрал?! Мы все депутаты городского совета и нам попасть в обком партии будет легче! Кто наст не пустит?! Придем, скажем, что срочно нужно увидеть Фенина и все!
  - А дальше, что, ну увидим Фенина?! В чем план-то? - спросила Сазонова.
  - А дальше Нина Ивановна, произведем захват Фенина и заставим его позвонить в Москву! Сделать заявление, что обком поддерживает гэкачепэ и всю полноту власти берет на себя, а в области вводит чрезвычайное положение! Танки на улицу и войска! На охрану! Вот и все! И будем искать всех этих демократов! Сами войдем во временный комитет гэкачепэ области и даст Бог возглавим его! Ну и так по сценарию. По событиям, это уже подробности, которые я и позвал вас обсудить!
  - Хм, толково придумано, молодец Олесь! - подал голос Перевезенцев.
  - Толково-то толково, а если Фенин не согласится?! Если, побоится и вообще, как мы его захватим?! У него ведь там и охрана есть!! Тем более, сейчас! - засомневался Чупчик.
  Ему все больше не нравилась авантюра Геращенко.
  Остальные зло посмотрели на Ростислава и презрительно замахали на него руками:
  - Да замолчи ты! Чупчик, что испугался?!!!
  - Ты, что ж это не хочешь руководству партии подчиняться?
  - Вот, видите трус он, трус! Давайте я пойду!
  Но неожиданно Геращенко вступился за Ростислава Сергеевича:
  - Нет, он правильно делает. Что сомневается, правильно, нужна и одна здравая голова! Эдакий мозг безопасности! Ведь именно в споре рождается истина, поэтому Ростик, я тебя с собой и возьму!
  - Да, но как-то не понятно, для чего, я-то тебе?
  - А ты будешь меня сдерживать! - Геращенко зловеще улыбнулся.
  От этой улыбки по телу Чупчика прошли мурашки:
  - Вот вы говорите захват, но вы все равно трое не справитесь! Как, вы сможете заставить Фенина подчиниться? Он ведь тоже может и не оказаться трусом! Он, напротив, по-моему даже очень смелый мужчина! - высказала свои сомнения Алина Белокопытова руководитель ячейки среднего возраста.
  Высокая стройная женщина с довольно привлекательными пышными формами. Геращенко давно ей симпатизировал и хотел сделать даже своей революционной подругой по постели, но Белокопытова не поддавалась и дальше партийных дел и поручений у них не заходило.
  - А, Алиночка, тут я все тоже рассчитал. Мы их устрашим! Уничтожением! - парировал ее скептицизм Геращенко.
  - Устрашим? Хм, как? Ведь вы, Олесь Иванович говорили, что не какого насилия, не какого оружия?!
  - Да, никакого оружия и не будет! Будет имитация этого оружия, а что касается насилия, то испуг - это вовсе не насилие!
  - Не понятно, поясни! - потребовал Перевезенцев.
  - Для тупых, сейчас все поясню! Куда торопишься вперед батьки в пекло?! - раздраженно ответил ему Олесь Иванович.
  - А что, ты опять-то нагнетаешь?! Я это так, не понятно ведь! - обиженно буркнул сталинист.
  - Да не нагнетаю я, слушайте все внимательно! Мы берем так называемые имитаторы взрывчатки в виде брикетов хозяйственного мыла, обматываем лентой, проводами, часы присобачим, ну батарейки и всякую там ерунду! Вешаем на Нину! - Геращенко кивнул на Сазонову. - И проходим к Фенину, а там!..
  - А почему на меня-то? Я-то что? Вон пусть Ростик! Его обмотаем! - возмутилась Сазонова.
  - Нинка, чего ты чего? Ты на меня-то валишь?! Олесь сказал ты понесешь, значит, ты! - взвизгнул Чупчик.
  Геращенко посмотрел на обоих и покачал разочарованно головой:
  - И не стыдно вам, эх вы!! А я на вас надеюсь! А вы?! Еще ничего не обсудили, а вы уже боитесь!
  - Я говорю, давайте я пойду! И вообще настоящий динамит повесим! Я не боюсь!! - заорал Сковорода.
  Олесь Иванович тяжело вздохнул:
  - Да, видно придется менять операцию и действительно тебя брать Степа!
  - Да нет Олесь, нет! Я просто так спросила, почему я? - виновато молвила Нина Ивановна.
  - Нина, да просто ты у нас самая пышная! На тебя хоть пол хозяйственного магазина повесь, ничего в твоих складках не заметишь! Вот почему на тебя, а Чупчик худой стручок! На нем каждый кусок мыла через пиджак видно будет!
  - Я, что по-твоему, такая толстая? - обиделась Нина Ивановна.
  - Да нет, в меру упитанная! Гэ! Гэ! - зареготал Сковорода.
  - Да заткнись ты бандеровский выродок! - рявкнула на Степана Сазонова.
  - Что?!!! Утка кривоногая!! У меня хоть и родичи с Западной Украины, но они никогда с бандеровцами связаны не были!!
  - А что ж тогда их сюда в Сибирь сослали?
  - Да при Сталине-то всех ссылали!
  Перевезенцев после этих слов, влепил Сковороде звонкую затрещину:
  - А ну заткнись, ублюдок! Как ты смеешь на святого апостола товарища Сталина?! Такое говорить?! Не виновных не ссылали! Значит, действительно твои родичи или кто там, бабка с дедкой, контрой были недобитой! - визжал сталинист.
  Но Степан не растерялся. Он подскочил и ловким движением выбил из-под Перевезенцева табуретку. Старик рухнул на пол. Сковорода с размаху пнул сталиниста по боку ногой.
  - Ой!!! Ой!!! - заревел Перевезенцев. - Ой!!! Братья!!! За веру!!! Контрики меня лупцуют!!!
  Геращенко видя, что ситуация выходит из-под контроля, схватил упавший табурет и со всего размаху шарахнул им Сковороде по голове. Тот рухнул на пол как подкошенный и потерял сознание. Олесь Иванович подскочил к сталинисту и сунул старику под нос кулак:
  - Заткнись старый маразматик! Заткнись! Ты, что тут пургу-то поднял?! - прошипел Геращенко.
  Но в дверь требовательно застучали. Рядовые члены в соседней комнате заволновались после криков и шума борьбы:
  - Товарищи братья! Товарищи братья!!
  - У вас там все в порядке?
  - Что там у вас происходит?
  - Товарищ секретарь Геращенко?!
  - Что там? Откройте!
  Геращенко с испугом посмотрел на дверь, обведя всех присутствующих взглядом, поднес палец к губам и прошептал:
  - Тсс!! Молчите! Я сам! - и в полный голос добавил. - У нас товарищи братья все нормально! Идет просто бурное обсуждение процесса! Все в норме, через минут десять - пятнадцать, выйдем к массам, а пока не мешайте работать экстренному заседанию цэка!!!
  За дверью наступила тишина, после чего послышалось шуршание и движение стульев по полу. Геращенко облегченно вздохнул. Испуганный Чупчик, смотрел на Сазонову.
  Лежащий на полу Сковорода издал невнятное хрюканье и пошевелил рукой:
  - Ой!!!
  - Может ему водички принести? - жалобно спросила Белокопытова у Геращенко.
  Олесь Иванович улыбнулся Алине и ласково ответил:
  - Не надо Алина, очухается! Башка-то у него крепкая, а дури-то, в ней хватает! Вот немного я вышиб, но все равно осталось еще прилично. Сейчас очухается, я думаю.
  - Все равно жалко как-то по голове. Он ведь наша молодая смена, лидер поколения! - Белокопытова склонилась над Сковородой и погладила его по голове.
  Степан открыл глаза, и ничего не понимая, посмотрел на нее обезумевшим взглядом:
  - А, я все рано никого не выдам! Палачи, волки, сатрапы, хоть пытайте!!!
  - Ой, он бредит! - испуганно воскликнула Алина.
  - Тоже мне, лидер нового поколения! Идиот безбашенный! - зло буркнул Перевезенцев.
  Геращенко злобно посмотрел на него и вновь показал кулак. Сталинист скукожился, словно брехливый пес возле конуры при виде злого хозяина.
  Олесь Иванович выпрямился и спросил:
  - Ладно, что делать будем, как вам мой план? Нужно обсуждать и принимать решение, время-то нет, уходит время-то! Часы, минуты на счету!
  Сазонова, прокашлялась и покосившись на Чупчика, сказала:
  - Я думаю, так и будем действовать, пусть так все и будет, вернее, будь что будет! Я согласна на себя этот чертов муляж нацепить!
  - Я знал Надя, что на тебя можно положиться!
  - А с этим то что? - Чупчик кивнул на пришедшего в себя Сковороду.
  Степан, медленно поднялся и потрогав ушибленную голову, скривился:
  - А, что это было-то?! Вы что, мне по башке ударили? Ничего не помню!
  Геращенко тяжело вздохнул:
  - Ну, вот видите... как с гуся вода!
  - Какого еще гуся, это еще кто? - ничего не понимая, спросил Степан.
  - Да так проехали, садись и слушай твердолобый! - прошипел ему Перевезенцев.
  Сковорода злобно посмотрел на сталиниста и ничего не ответив, поднял с пола табурет и уселся на него.
  - А ты Степа, тоже будешь нужен со своей молодой гвардией. У тебя сколько под ружьем? - спросил Геращенко.
  - Под каким ружьем?
  - Тьфу ты! Говорится это так, сколько своих орлов собрать можешь через час, два?
  - А, ну, не знаю? - Степан вновь почесал ушибленное место на голове. - Ну, человек сто. Больше-то вряд ли! А-то и меньше, сейчас ведь август, многие-то студенты еще не приехали!
  - Эх, маловато! - Олесь Иванович, погладил лоб ладошкой. - Ну, хоть сколько, ну пятьдесят-то соберешь?
  - Полсотни? Полсотни соберу! - утвердительно буркнул Сковорода.
  - Ну и на том спасибо.
  - А моих сто не надо? Я, своих сотню наберу! - похвастался Перевезенцев.
  - Нет конечно, надо, вот сейчас и пойдете работать! - раздраженно ответил Геращенко.
  - А зачем это столько народу? - тревожным голосом спросил Чупчик.
  Ему становилось все страшнее и страшнее.
  - Зачем, зачем?! Мы ведь одним захватом не успокоимся, надо создать на улице митинг поддержки, что б они по правде обоссались и поверили, что у нас сила! Вот зачем! - ответил Олесь Иванович.
  - Во! Точно! Мы немного камнями покидаем по окнам! - радостно воскликнул Степан.
  - Я тебе покидаю! Я тебе покидаю! Без наших команд никаких насильственных действий! Понял! - приказным тоном сказал ему Геращенко.
  - Почему еще? Революция же мать ее! - недоумевал Сковорода.
  - Революция не терпит суеты! Удары надо наносить точно, а команды надо строго выполнять! - Олесь Иванович сказал это вновь с пафосом и опять подкинул вверх руку с устремленным в потолок указательным пальцем.
  Белокопытова заметила, что под ногти у партийного босса не подстрижены и под ними виднеется грязь.
  'Нет, ну точно лидер! Точно гений, надо и это запомнить, может, потом мемуары издам! Пригодится, на старости лет хоть заработаю!' - в очередной раз подумал о Геращенко Чупчик.
  - А когда будем выступать, когда людей собирать? - задал вопрос Перевезенцев.
  Олесь Иванович покосился на него свысока своей монументальной позы и снисходительно ответил, опустив руку:
  - Я думаю на все про все у вас три часа! Надо все делать до темноты, в темноте труднее действовать будет!
  - О!!! Тогда можно я пойду, мне обзванивать многих надо! И вообще! Черт его знает, а вдруг связь отключат! - промычал Сковорода. - А где сбор-то?
  - Я думаю, на площади революции, вернее у городского парка. Там удобнее маскироваться среди деревьев. Что бы милиция не сразу все заподозрила, а то и вообще в самом парке. Там до здания обкома рукой подать. И наши люди в прикрытии будут! - Геращенко поймал себя на мысли, что отдает команды как профессиональный революционер.
  Его обуяла гордость за себя. Олесь Иванович вдруг представил, как в будущем, в этом городе создадут его музейный мемориал с памятником и будут приезжать множеством экскурсий со всего союза.
  'В честь Геращенко назовут улицы, пароходы, колхозы и может даже города! Ну, например Геращенск, Красногеращенск или Святоолесегеращенск! А меня похоронят на Красной площади в Москве! Может недалеко от мавзолея, а то и в самом мавзолее с апостолом Лениным! Рядом, в хрустальном гробу!' - мечтательно подумал Геращенко и на его глазах чуть не выступили слезы.
  - Ну, так, во сколько сбор-то? Во сколько начинать-то?! Давайте определимся! -своим окриком Перевезенцев Олеся Ивановича спустил на землю.
  Геращенко, недовольно посмотрел на него и задумавшись, ответил:
  - Я думаю, в семь вечера, контрольное время в семь! Раньше просто не реально будет вам людей собрать, да и нам подготовиться надо. Назначить встречу Фенину, ну и узнать, где он сам.
  - Ну, тогда мы пойдем?
  - Да, да. А ты Алина, что ничего не говоришь, как твоя группа-то будет? Или опять сплохуете, средний возраст у нас вечно на митинги и пикеты не ходит. А это плохо! - словно учитель, пожурил Белокопытову Олесь Иванович.
  Та замялась и растерянно ответила:
  - Ну, понимаете, Олесь Иванович, у меня самая сложная возрастная группа! И в основном женщины! Мужиков то мало. А женщины домохозяйки. Вот. Иногда не удается. Хотя ради такого дела, попробую. Человек десять собрать, больше-то вряд ли!
  Геращенко покачал головой:
  - Ну, хорошо и на этом спасибо, сами-то придете? Или муж? - ехидно поддел он Белокопытову.
  На Алину уставились две пары глаз Степана и сталиниста. Они зло ждали ответа. Белокопытова почувствовала, как ее в решающий момент выводят из игры. Если она сегодня опростоволосится, то все! Карьеру в этой партии ей уже не сделать, а Алине так хотелось сделать партийную карьеру.
  - Ну почему же вы так со мной Олесь Иванович, я же душей предана, общему делу! Сделаю, что прикажете.
  - А телом? - ехидно поддел Сковорода и покосился на пышную грудь Белокопытовой.
  - И телом тоже, но не тебе, гавнюк! - обиделась Алина.
  - Заткнись Сковорода! Алина старше тебя по возрасту! - осадил Степана Геращенко.
  - По возрасту, но не по званию! Вечно ее бабы нас подводят! Никакой дисциплины нет, - пробурчал, Степан обиженно.
  - Все! Можешь идти! Что бы, со своими полседьмого был в парке! И ждал сигнала! - рявкнул Олесь Петрович, на молодого партийца.
  Тот попятился к двери.
  - И ты тоже, что б полседьмого! И не напейтесь там со своими стариками в предвкушении революции! - переадресовал свой гнев на Перевезенцева Геращенко.
  - А, что я? Что мои старики?! Ну, выпили прошлый раз! Так ведь ждать-то, сколько надо было! - виновато пробурчал сталинист и тоже попятился к двери.
  - Да, а половина мест центрально вытрезвителя потом были заняты нашими членами и причем партийные флаги обблювали! - укоризненно пробасила Сазонова.
  - А, ладно! - отмахнулся сталинист и вышел из молильни. - Революцию в семнадцатом матросы, между прочим, под хмельком делали! И нечего! Получилось! - проворчал он уже за дверью.
  - Ой! Видишь Алина? За ними глаз да глаз нужен, может войдешь в цэ-ка моим замом по надзору по дисциплине? - Геращенко томно улыбнулся Белокопытовой.
  Та поняла, что это может быть последнее предложение партийного вождя и опустив в смущении глаза тихо ответила:
  - Ну не знаю, подумать надо.
  - Ты думай! Сейчас самый подходящий момент! - еще более сладострастно сказал Геращенко.
  Сазонова и Чупчик переглянулись. Нина Ивановна, подмигнула Ростику и сделав серьезное лицо, громко спросила:
  - Ну, мы революцию будем делать или нет?
  Геращенко, вздрогнул, недовольно посмотрев на Сазонову, грубо ответил:
  - Будем! Видишь, кадровые вопросы решаю! А кадры, как говорил апостол товарищ Сталин, кадры решают все!
  'Ну, гений, как цитаты вставляет!' - в очередной раз восхитился Геращенко Чупчик.
  - Вы, это, идите! Готовьте муляж! - приказал им Геращенко. - А мы тут пока... о дисциплине с Алиной поговорим...
  Чупчик попятился и нерешительно спросил:
  - А как его готовить-то?
  - Ростик! Ты, что никогда не видел тротиловые шашки? Ну, вспомни кино, белое солнце пустыни! Возьмите кусков пять мыла хозяйственного, обмотай изолентой, провод накрути, будильник присобачь! Ну, прояви хоть какую ни будь смекалку! Ты ведь электрик вроде!
  - Нет Олесь! С будильником я на себя эту дрянь, вещать не буду! - запротестовала Нина Ивановна.
  Геращенко на нее недовольно посмотрел. Сазонова попыталась оправдать свой отказ, но уже более виноватым голосом:
  - Ну, будильник-то торчать будет и тикать, как я с ним ходить-то буду?
  - Будешь! У тебя между складок и Биг - Бэн войдет! Ха, ха! - издевательски рассмеялся Геращенко.
  - Олесь, прекрати! - обиделась Нина Ивановна.
  - Эх, ладно! Делайте без будильника. Но поменьше все равно часики какие ни будь приделайте и чтоб лампочка горела! Батарейку не забудь!
  Чупчик и Сазонова перемявшись с ноги на ногу, медленно вышли из кабинета.
  
  
  ***
  
  
  
  Панасюк и Тяпков возвращались на дежурном УАЗике из приемника-распределителя. Тяпков удивлялся, что все время, пока их не было в отделе, рация молчала. Ездили они долго, почти около часа, но эфир был пуст. Эта тишина, как-то настораживала. Обычно дежурный, чуть ли не каждую минуту спрашивал, скоро ли они вернутся, сказывалась нехватка автотранспорта. Тяпков даже хотел сначала сам выйти на связь, но затем передумал. Ему еще помнился случай, который произошел с ним несколько дежурств назад.
  Тогда он тоже сам вызвал отдел по рации, интересуясь, что им делать. Дежурный назвал ему адрес, где только что произошел семейный скандал и приказал им проехать туда. Прибыв на место и войдя в квартиру, они сразу поняли ситуацию. В помещении царил ужасный бардак. Хозяйкой квартиры была пожилая, совсем пропитая алкоголичка, с лицом серо-зеленого цвета человекажабы. Ее губы, как два прокисших вареника, шлепая друг об друга, издавали совершенно не человеческие звуки. Слушая бормотание хозяйки, ни Тяпков, ни Панасюк ничего не поняли. Вторая жительница этой скверной квартирки оказалась, дочерью человекажабы. Точная копия своей мамаши, но моложе. На лице же младшей хозяйки имелись кое-какие отличия. Помимо губ вареников и синего распухшего носа, под обоими глазами красовались два здоровенных синяка. Дочка к счастью, говорила более членораздельно. Из рассказа стало ясно, что в квартире проживал и ее сожитель, который был не однократно судим, в основном за хулиганство. Он постоянно избивал обеих человекожаб, отбирая при этом деньги и выпивку. Вот и сегодня, в очередной раз, сожитель для профилактики избил дочку и ушел покупать спиртное. Услышав скандал, соседи по площадке вызвали милицию.
  Но, ни Тяпкову, ни Панасюку не хотелось разбираться с этими 'пресноводными', а тем более утешать их. Поэтому Тяпков на свою голову посоветовал хозяйкам квартиры быстрый и радикальный способ избавления от сожителя.
  Да не плачьте вы. А если этот козел еще с кулаками полезет, так возьмите что ни будь тяжелое, да шарахните его по башке!
  После такого наставления, они уехали. А, в отделе их встретил оперативный дежурный:
  Ну, что?! Разобрались с семейным? Поздравляю! Там труп!
  То, что пережили Тяпков с Панасюком, было шоком. Как оказалось, человекожабы действительно шарахнули по голове сожителю чем-то тяжелым. Как потом установила экспертиза, это был старый утюг. Если бы дочка хозяйки заявила во время следствия, что ее на эти действия подтолкнули сотрудники милиции, то Тяпкову и Панасюку пришлось бы не сладко, в лучшем случае, их бы уволили из органов. Но тогда пронесло. Хозяйки квартиры не вспомнили, что гладить голову сожителя утюгом их учили люди в милицейской форме.
  Подъезжая к отделу, Тяпков из окна УАЗика увидел, что над милицейским зданием развевается какой-то странный трехцветный флаг. Бело-сине-красное полотнище реяло как предвестник беды.
  Сергей, глянь! Флаг, какой-то вывесили?!
  Точно! Что за черт?! И решетки на входе все закрыли!
  Смотри, смотри,... опера в бронежилетах с автоматами стоят! Может учения, какие ни будь?
  Да, нет! Это, наверное черезвычайку ввели из-за гэкачепэ!
  Какую еще черезвычайку? Что за гэкачепэ?  Панасюк еще не знал, что в стране попытка переворота.
  Да, ты что радио не слушаешь? В стране, вот-вот гражданская война начнется! Министры бунтанули, вот и начало! Тяпков показал в сторону отдела.
  УАЗик подъехал к крыльцу и остановился. Тяпков с Панасюком поднялись на крыльцо и пройдя мимо вооруженных коллег, зашли в помещение. За ними зловеще брякнул засов.
  Что происходит мужики? поинтересовался Тяпков.
  Иди к Малахову он все объяснит! - ответил один из стоящих на входе оперов.
  За стеклянной перегородкой в дежурке, Панасюк увидел много народу. Он немного растерялся. Малахов спросил:
  Сергей, что так долго?
  - Петрович, мое дело маленькое отвез, привез! У Тяпкова спроси. А, что все тут торчат? Обычно никого не дозовешься, а тут целое совещание. Это правда, что Горбачева спихнули? В стране, что черезвычайка?
  То, что Горбачева спихнули, как ты говоришь, правда. А черезвычайка пока Сергей только у нас в отделе,  замысловато ответил Серов.
  Как это только у нас в отделе?
  Понимаешь, Сергей, кстати, это и тебя Тяпков касается у нас в отделе переворот и устроили его мы. Мы больше не хотим, подчинятся этому пресловутому гэкачепэ и министрам предателем! Тем более, у нас есть законно избранный президент Ельцин. Поэтому, мы приняли решение подчиняться только.... его правительству, никаких Пуго и гэкачепэ. Мы никого не хотим обманывать и насильно заставлять, подчинятся нашим приказам, поэтому если вы хотите, можете уйти, вас никто не осудит. В общем, решать вам!
  Панасюк и Тяпков, выслушали монолог Серова, как родственники слушают завещание богатой бабушки. Эмоций на лице у них не было, но в душе все клокотало. Их обоих сильно задело, что все оставалось в тайне до этой минуты, хотя это заговор созрел давно. Но ответ Панасюка был сдержан, причем он ответил за обоих, ни на секунду не сомневаясь, что его поддержит его друг Тяпков:
   Обычно с корабля бегут крысы, когда он тонет. Мы что, по-вашему, похожи на крыс?
   Ну, я же говорил, что они свои парни!  Тунцов приобнял Панасюка и Тяпкова за плечи.
  
  
  
  Оперативный дежурный городского УВД, начальник смены майор милиции Петр Иванович Чипунов проклинал все и вся на том и этом свете. Он затрагивал пап, мам, бабушек и дедушек, а также всю остальную родню всех членов ГКЧП.
  'Надо же, приспичило этим козлам совершить переворот именно в его смену! Могли бы сутки и подождать! Ан нет, пожалуйте подарочек, именно для Петра Ивановича!'  бурчал себе под нос Чипунов.
  Он костерил также и свое прямое руководство из-за того, что ему не дали никаких указаний на случай чрезвычайных ситуаций, митингов, массовых беспорядков, не санкционированных демонстраций и прочих прелестей горбачевской эпохи. Он материл и самого Михаил Сергеевича, за то, что его же министры его и спихнули. Кому теперь подчиняться, сам черт не разберет! Москва, как назло тоже молчала, хотя время уже близилось к обеду. Из своего жизненного опыта Чипунов помнил, что Россия всегда тяжело переживала смену своих правителей. Поэтому ничего хорошего от сегодняшнего дежурства он не ждал.
  Чем закончится заваруха в Москве, ждал и начальник управления. Он с утра собрал всех начальников районных отделов якобы на совещание и мариновал их у себя в кабинете уже три часа. Никого совещания естественно не было, просто умный и хитрый начальник городского управления, тянул время.
  Чипунову это положение не нравилось, он понимал, если что в городе произойдет непредвиденное и нестандартное, то принимать решение придется именно ему, как оперативному дежурному. Такая перспектива его не устраивала. Петр Иванович сидел за пультом и крутил в руках авторучку. Это было первым показателем, что Чипунов волнуется. Девушки службы 02, сидящие за стеклянной перегородкой, отвечали на звонки по линии. Как не странно, но сегодня не было ни одного сообщения по этой экстренномы номеру. Вдруг одна из операторов постучала рукой по перегородке, подав знак, чтобы Малахов к ней зашел. Чипунов резко подскочил со стула и зашел за стеклянную стенку.
  Ну, Люба, что там?
  Та равнодушным голосом передала информацию:
  Студенты института цветных металлов собираются устроить митинг в поддержку демократии и Горбачева. Передал некто Дирюлькин, парторг организации этого института.
  Вот черт, начинается, только этого не хватало! Ладно, кто у нас в этом районе дежурит?
  Капитан Малахов, помощники Тунцов и Тяпков.
  Ладно, я с Малаховым сам переговорю. Свалился мне на голову, этот чертов переворот! Чипунов подошел к пульту и нажал кнопку прямой связи с Малаховым. На том конце провода ответили сразу. Это слегка удивило Чипунова. Обычно трубку прямого телефона подолгу не брали. Из отдела ответил Тяпков.
  Послушай Тяпков, дай трубку Петровичу. Срочно!
  В трубке послышался голос Малахова:
   Да, Петр Иванович слушаю, что стряслось?
  Хреново дело! Из Института Цветных металлов звонил парторг, фамилия у него еще такая матершинная! Черт, забыл, ну да ладно, в общем, звонил этот хрен, говорит, что на площади торгового центра студенты собираются митинг устроить. Проверить все это надо. Ты пошли туда, кого ни будь, из своих.
  В трубке стояла тишина. Чипунов даже засомневался, что Малахов его услышал:
  Алло, алло, Петрович? Ты слышишь меня или нет? Отвечай!
  Да, слышал, слышал!  раздался совсем спокойный и задумчивый голос Малахова. А, что этого нашего Белембесова нашли? Что про этого козла известно?
  А! Извини, совсем забыл! Ваш, Белембесов уже в псих диспансере давно палату обживает. Да хрен с этим Белембесовым, ты мне лучше скажи, сколько людей сможешь выставить на этот проклятый митинг, будь он не ладен!
  В трубке опять воцарилась тишина.
  Алло! Алло! Петрович, да что там? У вас происходит со связью? Алло, отвечай! заорал в трубку Чипунов, словно стараясь докричаться без телефонной связи.
  И неожиданно услышал спокойный и ровный голос Малахова:
  Да не кричи Иванович! Все в порядке. Ты лучше скажи, из Москвы вестей нет?
  Да причем тут Москва, я тебе про твой район говорю! У тебя там студенты хотят бузу учинить, а ты мне про Москву! Москва молчит!  Петр Иванович разозлился.
  Мне не кем студентам перекрывать, да и делать я это не буду! прозвучал неожиданно резкий голос Малахова.
  То есть, как это не буду? Что это значит? Ты, что Петрович одурел? Кто у тебя там из руководства, соедини меня немедленно! задыхаясь от возмущения, выпалил Чипунов.
  В общем, так Иваныч! Пока из Москвы не будет распоряжений от правительства рэсэфесээр или лично Горбачев не выступит с заявлением по радио или телевидению, никаких приказов Пуго, а значит и твоих, я выполнять не буду! В общем, наш отдел на осадном положении! Так и можешь доложить начальнику управления! И извини, что это выпало в твое дежурство, ничего личного,... Малахов положил трубку.
   Чипунов стоял как завороженный и тупо смотрел на карту города, которая висела на стене перед пультом. Его разум отталкивал информацию, которую только что сказал Малахов, он не хотел в нее верить, настолько чудовищной она ему казалась. Плоть его тоже среагировала на этот негатив. Чипунова затошнило, спазмы в животе дали ему сигнал, что его сейчас вырвет прямо на пульт. Рот наполнился обильной и липкой слюной. Петр Иванович бросил телефонную трубку, которую он не произвольно продолжал держать и побежал в туалет. Его помощники наблюдали за слаломом, который выписывал Чипунов между столов и стульев. Но в туалете его не вырвало. Петр Иванович лишь два раза смачно плюнул в унитаз и расслабив галстук, расстегнул верхнюю пуговицу на форменной рубахе. Спазмы отступили, дыхание успокаивалось, но ужас, охвативший его, не проходил.
   'Надо срочно доложить начальнику, пусть сам решает, что делать, пусть ОМОН поднимает!' - бормотал Чипунов.
  Поправив форму, он причесался и вышел из туалета.
  Я поднимусь в актовый зал!  сказал он громко своим помощникам.
  Поднявшись на второй этаж, Чипунов подошел к двери актового зала. Но прежде чем ее открыть Петр Иванович приложил ухо и послушал. Ничего, не услышав, он потянул ручку на себя. В зале стоял гул голосов. На сцене стояли столы президиума, за которыми сидели начальник управления, прокурор города, военком и еще какие-то люди в штатском. По их лицам Чипунов понял, что это были комитетчики. Они разговаривали между собой. В зале тоже все беседовали не большими группками, не обращая внимания на президиум, от этого и стоял гул. Чипунов, стараясь не привлекать внимания, пробрался на сцену и подошел к начальнику управления. Склонившись, он прошептал ему про бунт в мятежном отделе. С каждой секундой этого мини доклада, выражение лица начальника менялось.
  
  
  
  ***
  
  
  
   - Так Алина вы готовы войти в цэка моим заместителем по надзору за дисциплиной? - ласково и в тоже время настойчиво спросил Геращенко.
  Он сидел в огромном дубовом кресле больше похожем на трон. Резные ручки и массивные витые ножки, придавали какую-то возвышенную помпезность этому предмету мебели.
  Алина, с некоторой боязнью посмотрела на Олеся Иванович и не выдержав его взгляда, отвела глаза. Он же буквально буравил ее словно рентген, спускаясь от пышных грудей до круглых упругих бедер.
  - Да вы не стойте Алина, садитесь, у нас разговор будет серьезный!
  - Я право не знаю, - Алина робко присела на край табурета.
  Геращенко, зажмурил глаза и почесав свои густые брови пальцами с грязными ногтями, тихо и как-то торжественно произнес:
  - А вы знаете, Алина, вы мне давно нравитесь, давно! И не просто как член моей партии, как человек, как женщина новой революционной формации!
  - Хм, хм, - Алина в смущении поправила локон волос на голове.
  - Да, Алина! В жизни революционера тоже должно быть место любви, возвышенной плотской! Всепоглощающей, как лавина, как ураган! Стремительной словно атака матросов, идущих на штурм Зимнего!!!
  'Господи как он похож на настоящего вождя! Какая речь, жаль, что этого никто не слышит. Настоящая речь настоящего лидера' - подумала восхищенно Белокопытова.
  Геращенко еще больше распалился, увидев, что его речь нравится Белокопытовой. Он забрался на кресло и раскинув руки, громко сказал:
  - Для новых женщин новой формации должно быть все! Все в этом мире! И они тоже должны полностью отдавать себя и свою душу революции!!
  Алина даже раскрыла рот от удивления.
  - Да, да Алина! А вы знаете. Что вы есть идеал новой женщины?!
  - Я, нет, но догадываюсь...
  - Да, вы! И я вам скажу по секрету, вы стали моей музой в последнее время! Я вам посвящаю свои стихи, вернее новой женщине, новой формации! Эталон новой жизни! Но образом для этой новой женщины стали вы! Вы Алина!
  - Я?! Почему Я?! У меня же муж дети и, - робко заметила Алина, не совсем понимая, куда клонит Олесь Иванович.
  - Нет, Алина! Муж и дет не причем! Тут все гораздо выше! Мы ведь космические коммунисты! И я знаю, нам открывается пространство и вот в один из таких дней, всевышний мне подсказал ваш образ и родились стихи! Посвященные новой революционной женщине!
  - Правда?!! - Алина все больше и больше входила в транс от чарующей и поглощающей сознание страстной речи генерального секретаря космических коммунистов.
  - Да! Алина! Это высшая, космическая, правда! - Геращенко неожиданно спрыгнул с кресла и встал на колени у Белокопытовой.
  Та испугалась и вздрогнула от неожиданного пируэта партийного босса.
  - Слушайте Алина, посвящается вам!
  Алина прижала ладони к рукам и заворожено смотрела на Олеся Ивановича, тот глядя ей в глаза, напористо прочитал:
  - Горбатая и узкая. В бетонных башмаках! Идет Алина баба русская! С кувалдой в бронзовых руках! Она с дороги не свернет! Не пожалеет почки, вены! Она придет и отберет для коммунизма новых членов!
  Алина обомлела.
   'Господи, как это не пожалеет почки и вены? На органы что ли меня? Какие еще бетонные башмаки и новые члены?' - не поняла смысл стихов Белокопытова, но вслух спросить не решилась.
  - Ну, как вам? - неожиданно тихо спросил Олесь Иванович.
  - Хм, гениально!!! - соврала Белокопытова и сделала вид, что поражена творчеством Геращенко.
  Тот встал с колен, смущенно почесав подбородок, добавил:
  - Это только начало, будет поэма! И посвящу ее я вам! И назову - бетон любви с лопатой чувств! Как вам такое название?!
  Геращенко промолчал, как ему дались эти строки и эта идея. Прочитав в очередной раз Некрасовские 'есть еще женщины в русских селеньях' Он понял, что не хватает в его творчестве образа женщины, так и родились стихи про 'Горбатую в бетонных башмаках'.
  Алина же понимая, что разговор слишком наполняется любовной темой, решила направить его в другое русло:
  - А про апостолов, про революцию пишите? Товарищ секретарь генеральный? - робко спросила она.
  Геращенко вздрогнул и внимательно посмотрел на Белокопытову:
  - Конечно, а как же?! - сказал он подозрительным голосом.
  - Ой, прочтите, что ни будь, прочтите! Я так хочу!
  - Хм, ну что прочитать?
  - Ну, про товарища, ну Сталина, например! - Белокопытова покосилась на портрет икону усатого вождя.
  - О!!!! Конечно! Но это святые стихи! Это почти молитва!
  - Ой!! Олесь Иванович, прочтите, ну хоть чуть-чуть! Хоть пару строк, так интересно!
  Геращенко поднялся с колен и посмотрев на портрет Сталина, насупил брови, размашисто перекрестился, пробормотав что-то невнятно. Алина с удивлением смотрела на его действия. Она никогда прежде не видела, что бы партийный босс так молился. В его движениях чувствовался какой-то возвышенный страх. Руки затряслись, глаза зажмурены. Тело согнулась неестественным крючком.
   Геращенко, вскинув неожиданно вверх голову, вдруг завыл страшным низким голосом:
  - Товарищ Сталин! Встань из могилы!!! Товарищ Сталины силы дай! У нас есть топоры и вилы!! Но скудный собран урожай! А урожай наш будет полон, лишь от стратегии твоей! И пролетарской силы волны сметут проклятых богачей!!! - голос Геращенко больше был похож на завывание шамана.
  Белокопытова даже немного испугалась. Но постаралась не подать вида. Олесь Иванович же, словно зарядившись невидимой энергией, не обращая на Алину, продолжил свою - то ли песню, то ли вой:
  - Печатать списки, суд маячит! И Сталин мудрою рукой, такое вам всем запартачит и поведет в последний бой!
  В помещении наступила тишина. Белокопытова с изумлением смотрела на Геращенко. Тот ждал ее реакции.
  - Ну, как? Как вам мои зарисовки?
  - Бесподобно! Браво! Это так мощно! Так необычно!
  Геращенко, умиленно растянулся в улыбке, встав вновь на колени, опустил голову. Алина вновь растерялась. Его седые волосы коснулись ее оголенных коленок. Олесь Иванович неожиданно схватил ее за икры и стал целовать ноги, бормоча при этом какую-то несуразицу:
  - Алина вы должны дать мне силы! Мне, только мне и никому! От вас несет энергией космоса! Мы должны слиться, я должен почувствовать эту энергию космоса!
  Белокопытова попыталась отстранить его голову от своих ног, но у нее это не получилось. Геращенко, словно клещ все сильнее и сильнее вцеплялся в нее.
  - Товарищ генеральный секретарь, товарищ генеральный секретарь, - бормотала Белокопытова.
  - У-у-у! Алина, дай мне силы! Для борьбы, я иду, может в последний смертельный бой! - Олесь Иванович уверенными движениями залез ей под юбку.
  - Нет, я не могу! - Алина с ужасом для себя начала понимать, что уступает под его настойчивыми и уверенными движениями.
  Геращенко свалил Белокопытову с табурета на пол и принялся расстегивать ее блузку.
  - Ой!!! Ой! Что вы делаете?! Тут же пол грязный! - бормотала Алина. - Вы мне всю блузку замажете!
  Геращенко, неожиданно прекратил атаку и вскочив с Алины, кинулся в угол. Схватив там какую-то красную тряпку, он нервными движениями расстелил ее на полу. Белокопытова даже не успела ничего сообразить, как Олесь Иванович, потянув ее за ноги, уложил на эту подстилку.
  - О!!! Алина - это святое ложе моей любви!! - мычал Геращенко, раздевая Белокопытову. - Не каждая женщина удостоена такой чести!!
  Та, повернув голову вбок и посмотрев краем глаза на тряпку, с удивлением поняла, что занимается любовью с партийным боссом прямо на большом плюшевом флаге. Огромный герб с серпом и молотом вышитый золотыми нитками, противно щекотал ее ягодицы...
  
  
  
  ***
  
  
   Экстренное совещание было собрано в кабинете начальника городского УВД. На нем присутствовал начальник областного УВД, его заместитель по политической части, прокуроры города и области, военком, второй секретарь обкома и сам начальник городского УВД. Больше в кабинет никто допущен не был. Чипунову в категоричной форме под страхом возбуждения против него уголовного дела было приказано держать язык за зубами. Причем также было возложена на него роль по фильтрации всей информации касающейся бунту в мятежном районном отделе внутренних дел.
   После часа жарких споров было решено мятежный РОВД оцепить силами ОМОНа, но в дальнейшем никаких решительных мер пока не принимать. Все это время в обкоме КПСС первый секретарь пытался связаться с Кремлем и Старой площадью, но все его попытки были тщетны. Поэтому самым разумным решением было выждать момент. Штурм был не целесообразен. Приказ выдвинутся ОМОНу, начальник областного УВД дал лично по телефону.
  
  
  Командир ОМОНа подполковник Кирилл Олегович Сипученок был личностью не ординарной. Не ординарность проявлялась в особенностях его мышления и характера. Его подчиненные, знакомые, близкие и родные дали ему прозвище уфоноик. А прикрепилось он к нему вот почему, слово 'уфоноик', складывалось из двух, первого - уфолог, ученого изучающего неопознанные летающие объекты и второго - параноик, психически больного человека, характеризующийся навязчивыми бредовыми идеями, а иногда и галлюцинациями.
  Это прозвище симбиоз полностью оправдывало поведение и характер Кирилла Олеговича. Началось все в холодный непогожий весенний вечер несколько лет назад. Подполковник Сипученок был тогда еще майором, а ОМОН, командиром которого он был только что назначен, нес патрульную службу в одном из районов города. Кирилл Евгеньевич был в тот вечер ответственным проверяющим.
  Часов в одиннадцать вечера Сипученок ехал, на патрульном уазике проверять наряды. Вдруг Кирилл Олегович и водитель увидели на темном, но безоблачном небе, осыпанном множеством звезд, странные огни. Они горели в форме креста. Их свечение было гораздо ярче небесных светил, что говорило о искусственном происхождении. Кирилл Олегович приказал водителю остановиться. Выйдя на дорогу, они увидели, как этот светящийся крест скрылся за ближайшим холмом на окраине города. Сипученок дал команду ехать за двигающимся крестом в сторону холма. Пока они двигались по вечернему городку, Кирилл Олегович сообщил по рации о необычном происшествии. Причем небесное видение он описал как приземление инопланетного корабля, очень сильно при этом возбудившись и наводя страх своим поведением на водителя. Заехав минут через пятнадцать на этот проклятый холм, Кирилл Олегович и его подчиненный увидели фантастическую картину. Возвышенность была лишена всякой растительности, за исключением высокой сорной травы, поэтому видимость близлежащей территории была прекрасной. Примерно в километре от них, возле опушки леса, горели бирюзовые огни. Их свечение казалось сказочным. Это продолжалось несколько секунд. Но, через мгновение светящийся крест поднялся, и почти задевая верхушки деревьев, унесся в сторону зеленого океана планеты тайги. Кирилл Олегович, еще долго стоял и смотрел как завороженный в сторону неба, куда мгновение назад умчалось НЛО. Водитель, дергая за рукав, причитал:
  Товарищ майор, поехали, по рации вызывают!
  Но Сипученок, только бормотал и продолжал, глазеть на темное небо:
   Да, да, конечно, поедим, да, да. Но ты видел? Это ж надо! Это ж надо! Своими глазами видел! Все реально!
   С этого момента и началось в жизни Кирилла Олеговича то, что окружающие его люди и называли уфонойя. Он настолько заразился НЛО, что изменился, как говорили его родственники на 'полную тарелку'. Кирилл Олегович накупил множество различной литературы про НЛО. Он слушал по радио и смотрел по телевизору все передачи связанный с этой загадкой природы. На работе Сипученок доставал своих коллег и подчиненных своими разговорами и рассуждениями про летающие тарелки. Сначала над ним подсмеивались потихоньку у него за спиной, но затем стали подшучивать и издеваться в открытую. Но вскоре и это всем надоело. Сипученка стали избегать, настолько он всех достал своими 'летающими тарелками'. Больше всех страдали его подчиненные. Кирилл Олегович регулярно в приказном порядке в своем подразделении устраивал всевозможные диспуты, приглашал лекторов, заставлял читать книжки про проклятые 'неопознанные объекты'. Во время пасмурной дождливой погоды Кирилл Олегович становился раздражительным и грубым. Зато, когда, была безоблачная погода, он брал одну из патрульных машин. Сипученок заезжал на тот самый холм и часами смотрел в ночное небо.
  Семейные отношения тоже осложнились. Сипученок стал уделять очень мало внимания дому. Хозяйство на даче он совсем забросил, детьми заниматься перестал. Жена тоже страдала от этого увлечения Кирилла Олеговича. Такого длительного воздержания в сексе у своего супруга она не замечала никогда. Перерывы между их интимными отношениями становились все длиннее и длиннее. Она даже предложила супругу обратится к врачу, но Сипученок обозвал ее 'сексуально озабоченной дурой и извращенкой'. После этого бедная женщина забрала детей и ушла от Кирилла Олеговича к матери.
  Разлука продолжалась несколько недель, но даже когда пыл ссоры спал и жена с детьми вернулась обратно, восстановить вновь отношения в прежнем виде им не удалось. Они продолжали спать в разных комнатах. Сам Кирилл Олегович был мужчина видный. У него была атлетическая фигура. Всегда подтянутый и опрятный он производил впечатление на женщин. По возможности Сипученок даже флиртовал, но все его романы на стороне были скоротечными. Но все это было до увлечения 'тарелками'.
  
  
  Но вот сегодня, Кирилл Олегович получил очень серьезный приказ от самого генерала. Сипученку было сказано все держать в строжайшей тайне. А главное в секретном приказе было то, что ему разрешалось применять табельное оружие в случае нестандартной ситуации. Это очень беспокоило подполковника Сипучека. Блокировать мятежный отдел нужно было немедленно. Кирилл Олегович, выдвинул своих бойцов, приказав им быть в полном боевом снаряжении. Автомобили милицейского спецназа как в крутом боевике - с ревом сирен, покинули расположение отряда. В авангарде колонны ехал УАЗик Сипученка, за рулем которого сидел личный водитель Кирилла Олеговича сержант Иголкин.
  
  
  Помимо, того, что Виктор Иголкин был первоклассным водителем, за ним прочно приклеилось звание короля розыгрышей. Кирилл Олегович знал Иголкина давно, хотя на должность его личного водителя он был назначен всего год назад. До этого он возил одного из замов генералов. Но благодаря своему нездоровому чувству юмора смешанного с постоянными розыгрышами, его с этой должности освободили.
  Однажды на одной из дружеских попоек в гараже обкома, Виктор познакомился с гримером местного драматического театра. У них завязались дружеские отношения. Этот гример, подарил Иголкину маску, какого-то сказочного персонажа, не то вампира, не то вурдалака. Сделана эта маска была столь искусно. Надевая ее, человек становился сильно похож на эту нечисть.
  Сначала, Виктор испробовал маску на своей теще. Придя к ее квартире, он позвонил в дверь и надел 'образ зверя'. Когда его любимая теща открыла дверь, то увидела на пороге вурдалака. Женщина пришла в замешательство. Иголкин же, чтобы добавить правдоподобия этой сцене, дико зарычал. Теща, закричав, убежала в туалет и там закрылась. Вышла из отхожего места бедная женщина после длительных уговоров лишь через полчаса. А позже, от жены, Виктор узнал, что теща страдала расстройством желудка целых три дня. Теща не разговаривала с Иголкиным целых два месяца. Но Виктор на этом не успокоился. Он пугал своих друзей и знакомых. Чаще всего жертвами его глупых розыгрышей, становились женщины, жены и сестры, матери и дочери всех, с кем Иголкин близко общался. А в один из февральских дней, а вернее, в одно хмурое и темное утро, Виктор решил разыграть своего шефа полковника и его жену. Подъехав как обычно полвосьмого, он надел маску, и поднял воротник шубы. Вскоре вышел шеф с женой. Полковник уселся на переднее сидение. Захлопнув дверку 'Волги', чопорный заместитель генерала в форменной папахе традиционно поприветствовал Иголкина:
  Здравствуй Витек!
  Но вместо ответа, заместитель начальника краевого УВД услышал звериный рык и громкое сопение. На сидение водителя сидело ужасное существо, которое потянулось своими лапами к полковнику. Тот судорожными движениями стал искать ручку двери. Когда ему это удалось, перепуганный насмерть полковник, вылетел из своей служебной 'Волги' как пробка из бутылки шампанского. При этом его высокая форменная папаха упала на грязный февральский снег, оголив лысеющую голову заместителя генерала. Жена важного милицейского чиновника закатилась в приступе почти паралитического смеха. Полковник, тоже судорожно посмеивался по дороге на работу. Но, зайдя в свой кабинет, он вызвал к себе кадровика и приказал перевести Иголкина от себя подальше.
  Так Виктора назначили водителем к Сипученку. С Кириллом Олеговичем, Иголкин быстро сдружился. Сипученок тоже привязался к Виктору.
  
  
  Сегодня Иголкин чувствовал, что Сипученок, очень сильно нервничает. Ему это не нравилось. Виктор знал, что в таком состоянии Кирилл Олегович может натворить разных глупостей. А неожиданная тревога по первому номеру была совсем подозрительной. Поэтому Иголкин решил прозондировать причину, толкнувшую Сипученка в этот погожий августовский день на необычные действия.
  Что, вы мрачны сегодня Кирилл Олегович? Случилось что?
  Да, случилось! Денек сегодня будет действительно жаркий! И дело вовсе не в погоде.
  А, что так, что за учения? В плане вроде их нет.
  Понимаешь, Витя, нельзя мне никому говорить о секретном приказе генерала, но тебе как человеку верному и не болтливому скажу. Просто очень охота с кем ни будь этой информацией поделиться, уж очень она нелепая и страшная.
  Да, что случилось? Вы меня уже пугать начинаете, словно война с Америкой вот-вот начнется!
  Лучше б Витя война с Америкой! Понимаешь это никакие не учения!
  Что значит не учения? А куда мы едем?
  Ты сегодня радио слышал?
  Ну, слышал и что?
  Что, что,... Горбача спихнули, в стране переворот,... знаешь?
  Ну, переворот не переворот, а то, что Горбач, уже всем надоел со своей перестройкой это точно! Шутка ли в конце двадцатого века жить по талонам! Это должно было произойти, рано или поздно. Но при чем тут Горбачев и это самое гэ-ка-че-пэ?
  Причем, причем, а вот причем! Эхо этого сраного гэкачепэ и до нас докатилось!
  То есть, как это докатилось?
  А вот так, в Заречномом ровд, коллеги наши бунтанули!
  Что значит бунтанули?
  А вот то и значит, отказались приказы управления городского выполнять, говорят, только Горбачеву и Ельцину подчиняться будут, а гэкачепэ на одном месте говорят, они видели! Понимаешь, какая петрушка?!
  Не может быть! Ну а мы-то тут причем?
  А мы то, как раз и при, том, что именно нам взбунтовавшийся отдел приказано блокировать, а если, что и штурмовать! Понимаешь, штурмовать!
  Как это штурмовать? В своих стрелять, что ли?
  В бунтовщиков и врагов народа, нарушивших свою присягу и попытавшихся устроить вооруженный переворот! Вот так! Мне генерал сказал и я боюсь, он прав пока, сам Горбачев ситуацию не прояснит, если он жив еще конечно!
  Ни фига себе сценарий,... ну мать твою... дожили!
  Ладно,... держи язык за зубами, ты мне обещал, может Бог пронесет и до стрельбы не дойдет, все, приехали.
  Колона из десяти автомашин ОМОНа с ревом сирен подъехала к мятежному отделу. Как и предполагал сценарий, милицейский спецназ преступил к блокировке территории.
  
  
  
  В мятежном отделе витал дух напряженности. Все понимали, что городское и краевое начальство должно принять какие-то контрмеры. Количество постов охраны решено было усилить. Редькин проверял все возможные места проникновения в момент штурма. Со всеми этажами никаких проблем вроде не было. Первый был весь зарешечен, на втором третьем и четвертом каждое окно охранялось.
  Самым слабым местом в обороне отдела Редькин считал подвал. Именно через него мог начаться штурм. Двери в подвал были деревянные. Заблокировать их прочно было практически невозможно. Поэтому Редькин взял фонарик и спустился в подвал, чтобы проверить.
  Половину подземного помещения отдела, занимал тир. За него можно было не волноваться. Подойдя к комнате, где находилась 'элеваторная' Редькин попытался включить в ней свет. Но лампочка в помещении не горела. Валерий, собрался было выходить из элеваторной, как вдруг из глубины комнаты услышал невнятные звуки. Через мгновение в луче от фонарика показалась голова с растрепанными волосами. Существо спросило хрипящим голосом:
  Кто тут? Мать вашу? Старшина ты, что ли?
  В мрачном силуэте возникшим из темноты Редькин узнал сантехника отдела, Поликарпыча, большого известного по кличке Афоня. Это прозвище он получил после знаменитого фильма, где такого же сантехника сыграл Куравлев.
  Редькин осветил лицо Афони и спросил:
  Афоня, ты, что спишь здесь?
  А то не видишь? С утра вот похмелился, вот и в сон потянуло, да не свети ты прямо в харю, глаз ослеп!
  Редькин отвернул луч света в сторону. Афоня отряхнулся от пыли. Из кармана его брюк выпал разводной гаечный ключ и звякнул об бетонный пол. Как говорил сам Афоня, этот ключ здорово его выручал. Он создавал Афони образ труженика. На самом же деле, Поликарпыч был большим лодырем и ничего делать не хотел. А старшина отдела держал его в штате лишь потому, что Афоня, за пол литра вкалывал на даче у начальника, монтируя и демонтируя различные сантехнические приспособления. Их Афоня воровал на другом рабочем месте, где трудился по совместительству.
  Слушай, как там тебя забыл! Вот лицо помню, а как имя забыл, разве вас всех упомнишь! Рожа знакомая!  приговаривал Афоня всматриваясь в лицо Редькину.  Слушай, займи рублей пятьдесят, башка раскалывается! Я тебе послезавтра отдам, у меня калым намечается.
  Редькин улыбнулся и ответил:
  Нет Афоня, дал бы, да нет. Да и не возьмешь ты сейчас, не время, спать меньше надо.
  Это я-то не возьму? Да ты мне дай денег, а я если возьму, то тогда отдавать не буду?! Годится? Давай на спор!
  Нет, нет. А ты здесь не сиди, все равно работы не будет, иди домой,  Редькин повернулся и направился к выходу.
  Афоня громко с укором высказался ему в след:
  Это, ты что? Меня гонишь!? Ты, что мне начальник? Если пожалел бабок, так черт с тобой! Я сейчас у кого ни будь в дежурке займу! И нечего меня гнать! Я сам знаю, когда мне уходить!
  Но Редькин не обращал внимания на его упреки. Он поднялся по лестнице и направился в дежурку. Там, озабоченные новым развитием событий сидели Малахов и Серов.
  Что, случилось? спросил Редькин и устало плюхнулся на стул.
  В общем, так Редя, в управе все знают. Только что звонил Чипунов и поставил нас в известность, что по приказу генерала поднят омон и с минуты на минуту эти костоломы и кирпичные головы будут здесь! А это значит, что мы в блокаде. Еще немного и может начаться штурм. Серов говорил это спокойно, но в его негромком голосе чувствовалась напряженность.  Причем, как я подозреваю, они не могут связаться с Москвой, поэтому никаких ультиматумов пока не выдвигали.
  Они, наверное, все еще надеются, что мы одумаемся, увидев омон, ведь им тоже неохота раздувать скандал на весь союз, после него их тоже по головке-то не погладят! добавил Малахов.
  Это все понятно, этого и следовало ожидать. Но вот, что с подвалом делать? Ведь если действительно штурм, то омон по нему пойдет, а мы их остановить не сможем!
  Да перестань ты Редя! Ты что, в самом деле, намерен отбиваться? Они же нас всех положат, даже в плен брать не будут! Наша задача путем переговоров без всякой крови победу одержать! А для этого надо, что бы в Москве Ельцин победил! Иначе хана! Другого не дано! Ставки сделаны! А ты про штурм, какой штурм мать его?  неожиданно взорвался спокойный Серов.
  Так вы, что, в победу не верите?
  В победу верим, только не нашу! А там, в Москве победа куется, а мы лишь играем в нее! Так, что молись!  поддержал Серова Малахов.
  Ты бы Редя шел лучше в буфет, пожевал, чего ни будь. Там, наши бабы, что-то приготовили.
  Но чувство голода у Редькина было перебито предчувствием приближающейся опасности. Редькин вспомнил, что такое испытывал, когда шел на первый экзамен после восьмого класса в школе.
  Неожиданно погас свет. Стало непривычно тихо. Было даже слышно, как в комнате летают мухи. Все поняли, что блокада началась. Кратковременную тишину нарушили сирены омоновских автомобилей. Через некоторое время послышался визг тормозов, тревожный стук сапог и кованых ботинок, лязганье железных щитов и отборный милицейский мат.
  Ну, вот и кавалерия,  нарушил тишину Серов.
  Слушайте, они сейчас помимо света еще и воду отключат, нужно бы запасы сделать, а то мы от жажды умрем,  предложил Редькин.
  Да уже сделали, все емкости, какие можно набрали, ну все равно надолго не хватит, максимум на три дня!  ответил Малахов.
  Кстати, я сейчас в подвале Афоню встретил. Спал пьяным в элеваторной. Может он нам, насчет воды подскажет, а то скоро задохнемся от говна в сортирах.
  В подтверждение этих слов, в открывшуюся дверь ввалился Афоня. Он на ощупь двинулся к пульту.
  Здорово Афоня! Ты, что тут шарахаешься?  громко спросил Малахов.
  Поликарпыч от неожиданности вздрогнул:
  Вы, что тут засели в темноте? Или опять вырубили? Гады! Надоели, сволочи! Афоня присел на стул возле Серова.
  От него пахло сыростью подвала и водочным перегаром. Серов не произвольно отодвинулся:
  Афоня, опять нажрался?
  Да,... было немного,... а чего это по этажам болванов с автоматами-то наставили? Решетку на входе чего закрыли? Вот старшина приедет, гундеть будет!  с этими словами Афоня выдохнул целое облако спиртового перегара.
  Серов еще немного попятился от него:
  Ты лучше бы Афоня шел домой. Сегодня тебе не место в отделе. Сегодня тебе не надо здесь быть. Но прежде че6м ты уйдешь, скажи, можно ли только здание отдела от воды отрубить?  Серов вглядывался в полумрак.
  Лицо Афони он видел лишь в очертаниях.
  Что это домой? Что мне там делать? Слушать, как моя кобра меня же грызть будет? Я что мешаю? А коль мешаю и желаете, чтоб я свалил, то займите мне немного, чтобы похмелиться, а то башка трещит, мочи нет!
  Нет, ты скажи можно ли отдел отрубить от водопровода?  не обращая внимания, на просьбу Афони, продолжал интересоваться Серов.
  Да на кой это вам? Что воду отключили что ли? Да это не по моей вине вовсе, у меня все чики-чики! Вырубить один отдел нельзя, сразу весь квартал отрубится! Отключить отдел можно только здесь в подвале. Так, займет мне, кто ни будь денег, или нет? Я послезавтра отдам! Слово даю! Вы ведь меня знаете, если я занимаю, то вовремя отдаю!
  Всех удовлетворил ответ Афони.
  Ладно, дам я тебе денег, но только ты дай слово, что когда купишь свое пойло, то в отдел возвращаться не будешь! Выпьешь, где ни будь, в другом месте, а сюда возвращаться не смей!
  Ладно, годится, мне-то что? Только вы сами старшине и скажите, что выгнали меня отсюда!
  Хорошо, хорошо, иди давай, с Богом!  поторопил Афоню Огурцов, засовывая ему пятьдесят рублей в карман.
   Из него торчал знаменитый разводной ключ. Все через некоторое время услышали, как лязгнула затвором входная решетка. Довольный Афоня выпорхнул из отдела.
  Слушай Петрович, надо переносные радиостанции раздать по этажам, они-то от батареек работают, на некоторое время хватит. Да и самим пора вооружится, связи-то нет, глядишь чего! предложил Редькин.
  Да, да конечно, лишь бы аккумуляторы были заряжены, а то в роте вечно забывают их на зарядку ставить!
  Малахов направился в оружейку, за ним потянулись Серов и Редькин. Осада только начиналась.
  
  ***
  
  
  
  Дежурный по первой и парадной проходной обкома партии, сержант Илья Руковишников сидел на большом мягком стуле за высокой полированной перегородкой и откровенно клевал носом. Сегодня дежурство было явно скучным. В обкоме все как будто вымерли. Несмотря на будний день обитателей важных чиновничьих и партийных кабинетов на местах не было. Еще утром уходя на службу, жена Ильи Васильевича, тревожно шепнула ему в прихожей, что в стране что-то неладное, с утра по радио и телевизору гоняют грустную классическую музыку. Рукавишников безразлично хмыкнул и сказал жене, что если в Москве, опять помер очередной генсек, то ему все равно. Охрана обкома в любом случае нужна и от очередных похорон вряд ли что изменится в их жизни.
  На работе коллеги по особому взводу, охранявшему обком, сказали Илье Васильевичу удивительную новость, мол, генсек вроде, как и не помер. А его сместили, какие-то министры, среди которых, кстати, был и его прямой шеф министр МВД. Руковишников отнесся и к этому равнодушно, зевнув в ответ и почесав свою лысую голову. За свои пятьдесят пять, Руковошников знал, что любой власти нужна охрана и он, пригодится всегда.
  Теплое место в особой роте охраны обкома Руковишников по-настоящему выстрадал. Начал он свою милицейскую карьеру простым милиционером в вытрезвителе, собирал вонючих пьяных мужиков по подворотням. После этого не один год проработал в охране банка дежурным постовым и там познакомился со своим нынешним шефом Андреем Егоровичем Пузатовым, который был не совсем обычным человеком. Дело в том, что Андрей Егорович был мужчиной, с не традиционной сексуальной ориентацией. Проще говоря, шеф был женщиной в мужском обличие.
  Пузатов очень быстро понял, что Руковишников очень слабый и ранимый человек. Используя это, Андрей Егорович склонил Илью Васильевича к интимной связи, заставлял заниматься с ним любовью во время дежурств, под угрозой увольнения. Пузатов угрожал, говорил, может сделать так, что Руковишников 'совершит какое ни будь должностное преступление и окажется за решеткой'. Он пугал Илью Васильевича своими связями в прокуратуре. Илья Васильевич был человек мнительный и боялся всего.
  Пойдя один раз на поводу у Пузатова, он попал в настоящий капкан. После первого же 'любовного свидания', Андрей Егорович сказал, что теперь он вообще может заявить на Руковишникова об изнасиловании. За это Илью Васильевича посадят, а на зоне ему не жить. Заключенных со статьей 'мужеложство' там особо не любят.
  Но у всего печального есть и положительная сторона. Руковишников стал для Пузатова словно любимый муж. Андрей Егорович опекал его с усердием, порой даже чрезмерным. Он всегда выписывал Руковишникову премии, составлял ему удобные графики работы, а главное опекал его перед начальством, а главное была теплая должность дежурного по проходной обкома. Когда Пузатова назначили командиром особого взвода в обком,он взял Илью Васильевича с собой. Это, была непыльная работа, в главном здании области, с красивыми красными дорожками, спецпайками к праздникам, в которых были различные продуктовые деликатесы, начиная с консервированных венгерских огурчиков и заканчивая марокканскими апельсинами и питанием в спецстоловой. А в этом учреждении советского общепита, иногда даже были бутерброды с красной икрой и импортные шпроты. Жена Руковишникова не нарадовалась, но она даже не могла предположить, что муж платит за все это изобилие - изменяя ей с мужчиной.
  Конечно, Руковишников страдал, когда в очередной раз шел на 'любовное свидание' со своим шефом. Но ничего в своей жизни он изменить уже не мог.
  Илья Васильевич очередной раз клюнул носом. Сладостная дремота разливалась по его телу. В этот момент рядом грохнула доска перегородки. Руковишников вздрогнул и поднял глаза. Возле него стояла гардеробщица Глафира Сергеевна Руль, тучная женщина в синем халате с седыми волосами, завязанными в пучок на макушке. Гардеробщица лениво зевнула и покрутив на толстом пальце руки, большим алюминиевым номерком, сказала низким голосом:
  - Что, Илюха, тоже ко сну тянет?
  - Ой, Глаша, не говори! Не могу, зевота одолела, да и прямо как снотворного наелся!
  - Да и меня вот! День сегодня такой все как повымерли, крысы! - почти шепотом зло буркнула Руль.
  Руковишников от этих слов встрепенулся и с тревогой посмотрел на тетку:
  - Ты, что это Глаша, что за крысы?
  - Ну, наши обитатели-то дома-то, нашего серого. Почуяли видно катастрофу, корабль-то, тонет! Вот и нет никого, все сбежали! Срочно, вроде, как по делам, разъехались, а сами-то по домам или дачам! В группки сбились и судачат как дальше быть? А вдруг по правде начнется?!
  Руковишников удивленно уставился на Глафиру Сергеевну:
  - Что начнется-то? Не пойму?
  - Что начнется, что начнется?! То и начнется, началось уже! В стране-то не то переворот. Не то... это... как, его... путч!
  - Кого еще пучит? - недоумевал Илья Сергеевич.
  - Пучит! Ну, не пучит, а путч! Не знаешь, что это, что ли?!
  - Хм, нет.
  - Ну, это вроде, когда, кто-то кого-то из правителей силком сбрасывают! С помощью солдат! И сам залазит на трон, вот как!
  Руковишников растянулся в улыбке и отмахнулся от гардеробщицы, словно от надоедливого комара:
  - Ну, ты Глаша и загнула?! Путч! Это в Латинской Америке такое может быть, чтобы танки на улице, солдаты, а у нас такое не бывает!
  - Не бывает, бывает! Будет! С этим-то правительством у нас все будет! Я тут вот радио слушаю, как его... свободу. Вроде, так они говорят, что возле кремля в Москве вроде как танки-то и есть!
  Руковишников опять махнул рукой и громко хихикнул:
  - Ха! Ну, ты еще голос Америки послушай,... они тебе не такое скажут! Мне вообще все по барабану!
  - По барабану? Вот так и получается!
  - Слушай Глаша?! Ты, что тут антисоветскую пропаганду то ведешь?! Забыла, что ли где находишься и кто перед тобой стоит?!
  Руль внимательно посмотрела в глаза Руковишникову и как-то обречено спросила:
  - Ты, что и впрямь Илья так считаешь?
  - Как это так?! - обиделся Илья Васильевич. - Я все-таки милиционер как-никак, при исполнении служебных обязанностей! А ты, мне такое говоришь!
  Руль тяжело вздохнула:
  - Эх, Илья... темный ты человек! Политикой видно не интересуешься, раз ничего не понимаешь, что происходит!
  - А, что происходит? Ну, необычная ситуация, ну в стране очередная реформа власти! И, что с того? Советская власть она мудрая! Там разберутся! - Руковишников вытянул руку вверх и показал пальцем на потолок.
  - Да я тебе говорю, какая там Советская власть! Кранты ей! Кранты! В стране вот-вот кровь прольется! А ты! Ты, что ничего и впрямь не понимаешь?!
  - Слушай! Глафина! Кончай! Кончай! А то вон старшего по наряду капитана Звягинцева позову! Не вводи в искушение!
  - Ай, да брось ты! У нас гласность в стране! - ухмыльнулась Графина Сергеевна. - Я тебе правду говорю, сегодня вон видишь! Все разбежались! Одни мы тут, да секретарши! Первый вон куда-то понесся! Они боятся все! Боятся, потому, как не знают, кто победит, Горбачев, Ельцин или как его там гэ-ка-че-пэ! А ошибиться не хотят, вот как!
  - Ну, ты! Ну, гардеробщица, а о политике рассуждаешь, как прямо знаток какой! - попытался поддеть Руль Руковишников.
  Но женщина не обиделась, напротив, она встрепенулась и схватив Илью Васильевича за рукав кителя возбужденно прошептала:
  - Да, Илюха! Да, разбираюсь!! Жизнь заставляет, сейчас народ-то уже не тот, многие понимают, что в стране творится и кто виноват!!!
  Руковишников вдруг смертельно испугался. Проклятый русский вопрос номер один, а главное знание ответа на него какой-то гардеробщицей, вызвал у Ильи Васильевича настоящую дрожь от ужаса.
  Лицо его скривилось, рот открылся, и он непроизвольно произнес:
  - А, кто виноват-то?
  - Кто, кто... коммунисты! Довели страну до ручки! В магазинах шаром покати! Талоны, очереди, жрать нечего! И вот еще гражданская война начнется!!
  Несколько секунд милиционер переваривал услышанную информацию. Но затем, резко дернув рукой, вырвался из объятий гардеробщицы и смачно плюнул себе под ноги, прямо на красную дорожку, воскликнул:
  - Вот мать!! Мозги мне пудришь, я-то думал, что дельное сейчас услышу! А это, я каждый день вижу по телеку, говорят все одно и тоже! Депутаты друг друга чуть ли не матом кроют, программы какие-то странные! Девки голые скачут! Довели мать его! Горбачев! Черт бы его побрал! Со всей гласностью! Каждый теперь в политике вон разбирается, кухарки гардеробщицы! А ну иди к себе в закуток! Сторожи вон вешалки свои! И не стой тут у меня и мозги мне не парь!
  Руль вновь печально посмотрела на Рукавишникова, покачав головой, тяжело вздохнула и переваливаясь как утка, пошла в сторону гардероба. Илье Васильевичу вдруг стало жалко женщину. Он понял, что она сказала ему все это не со зла, просто поговорить человеку было не с кем.
  - Эй! Глаша!! - окликнул он ее. - А столовая-то, что сегодня работать не будет?
  Руль на мгновение остановилась и бросив через плечо укоризненный взгляд на милиционера, тихо буркнула:
  - Нет, тоже санитарный день.
  - Вот черт! А я слышал, туда вчера сыр завезли голландский! И говорили даже пиво какое-то импортное в банках! Вроде немецкое?! Не знаешь, когда давать будут?
  Но ответа Руковишников не дождался. Грузная фигура Руль скрылась за дверкой гардероба. Илья Васильевич тяжело вздохнул и сказал сам себе вслух:
  - Как, жрать-то? Из дома ничего не взял, вот черт! Путч, мутч! Гэ-ка-че-пэ эн-ка-вэ-дэ, ка-гэ-бэ! Надоели! И пива баварского охота и сыра бы взял с удовольствием! Вот буржуи сволочи! Сволочи, жрут там себе колбасы по двадцать сортов, а тут!! Одно слово, гардеробщица!
  Илья Васильевич вновь тяжело вздохнул и уселся на свой мягкий стул. Через, несколько минут, он опять начал клевать носом и уснул. Ему приснился странный сон...
  
  К парадному крыльцу обкома подкатила целая вереница больших черных лимузинов. Руковишников, вскочил со своего мягкого стула и нарушив инструкцию, выбежал на крыльцо. Яркое солнце не позволяло все хорошо рассмотреть. Илья Васильевич жмурился и видел лишь множество фигурок безликих людей в черных костюмах, суетившихся возле лимузинов.
  Из самой большой машины важно вышел, какой-то человек. Он медленно шел по асфальту к крыльцу обкома. Причем была такая зловещая тишина, что каждый шаг этого идущего прямо к Руковишникову неизвестного высокого начальника отдавался гулким эхом. Илья Васильевич в ужасе вытянулся по струнке и поднес руку к козырьку своей старой, помятой фуражки, отдавая честь высокому гостю. А между тем, он уже поднимался по ступеням. За ним, словно стая маленьких зверюшек, семенили руководители обкома и облисполкома. Они издавали какой-то писк, очень похожий на крысиный.
  Руковишников с каким-то трепетом и ужасным предчувствием чего-то исторического ждал, когда государственный вельможа поднимется к нему на крыльцо. В этот момент он с ужасом увидел, что прямо на ступенях валяются пустые железные банки из-под импортного пива, красивые цветные обертки от голландского сыра и почему-то целая пачка дефицитных презервативов.
  'Как нелепо! Вот черт! Проклятый дворник! Не успел помести! А может это специально, враги советской власти, подбросили эти предметы?!' - мелькнула мысль в голове Руковишникова.
  В этот момент важный человек остановился возле одной из валяющихся банок и с призрением наступил на нее красивым яловым сапогом, начищенным до блеска. Тут Илья Васильевич рассмотрел. Что на неизвестном высокопоставленном госте, надеты сапоги и галифе. Лица, из-за солнца светившего важной персоне в затылок видно не было. Руковишников пригнулся, словно швейцар в дорогой гостинице и зачем-то опустив руки, раздвинул их по сторонам. Его рот, не слушался его разума. Голосовые связки выдали подхалимскую фразу:
  - Милости просим, милости просим ваше высокоблагородие!
  Склонив голову, Руковишников все ниже и ниже сгибался перед высоким гостем. Но в этот момент на своем плече, он почувствовал тяжелую пятерню:
  - Подними голову! Товарищ Руковишников подними! Не надо барских почестей! У нас в стране демократия, а значит власть народа, а ты и есть народ! Подними голову товарищ Руковишников! - торжественно прозвучал знакомый до боли голос с южнорусским акцентом.
  Илья Васильевич все-таки пересилил страх и подняв голову, посмотрел на стоявшего рядом. И, о ужас! Это был Горбачев! Правда, вид у него был несколько необычный. На генеральном секретаре был надет темно-зеленый, полувоенный френч с большими пуговицами, обтянутыми тканью. Накладные карманы и орденская планка на правой груди, на которой сияла в лучах яркого августовского солнца звезда героя социалистического труда. Михаил Сергеевич, держал в руке большую костяную трубку. Его лысая голова со знаменитой родинкой тоже блестела. Затянувшись трубкой, Горбачев, внимательно сощурив глаза, посмотрел на Илью Васильевича и сказал:
  - Я говорю, товарищ Руковишников поднимите голову, поднимите!
  Илья Васильевич, словно под гипнозом выполнил требование генсека. Тот, ухмыльнулся и вновь, похлопав Руковишникова по плечу, печально сказал:
  - Значит, говорите,... во всем виноват Горбачев?
  Илья Васильевич застыл от ужаса. Генсек в одежде Сталина.
  - Не слышу ответа? Товарищ Руковишников?! Говорите же! Во всем виновата гласность? Во всем виновата перестройка? Во всем виноват Горбачев?
  Страшная нелепая ситуация. Руковишников понял - это конец. Он понял, что сейчас из свиты выскочат два здоровенных охранника и скрутив ему руки, поволокут в одну из машин. Илья Васильевич, словно нашкодивший ребенок в детсаде, заплакал:
  - Пощадите! Товарищ генеральный, пощадите!
  Но неожиданно Горбачев ответил ему очень ласковым и приятным голосом:
  - Я не палач, а к народу надо прислушиваться, вот вы товарищ Руковишников, говорите свои мысли! - Михаил Васильевич настойчивым движением заставил, Руковишникова разогнуться из поклона.
   Илья Васильевич вдруг увидел, что он на целую голову выше генерального секретаря.
  - Так говорите, что раньше лучше было? А как же пиво, которое вы любите? Как же пиво, которое есть только в вашей обкомовской столовой? Оно же Баварское... буржуи придумали! А вы его любите! - и Горбачев пожурил Руковишникова по щеке.
  Обомлевший Руковишников молчал. Он понял, что генсек о нем знает все. Горбачев улыбнулся и продолжил:
  - Как же голландский сыр? Вы его едите, а ведь его хочет есть весь народ, и я хочу, чтобы его ел весь народ! А как же импортный магнитофон у вас дома? Как записи иностранных ансамблей?
  - Простите товарищ генсек! - выдавил вновь из себя Руковишников.
  - Не надо просить прощения! Вы обычный человек, как и все! А гласность для того, чтобы каждый мог говорить о наших недостатках, а перестройка, чтобы исправлять эти недостатки! - эту фразу Горбачев почему-то сказал с кавказским акцентом.
   - И не надо, что бы у некоторых возникала головокружение от успехов! - совсем по-сталински добавил генсек.
  - Истину говорите, истину! - протяжно, словно в церкви перед попом ответил Илья Васильевич.
  Но Горбачев как будто не заметил его восклицания и продолжил, но уже, почему-то голосом Брежнева:
  - Вот тебе товарищ Руковишников, что тоже охота жить при диких законах Сталина - Берии? Или ты в Израиль иммигрировать хочешь?
  - Нет, не как нет!
  - Тогда скажи? Какие у вас тут недостатки? Кто тут у вас самый главный недостаток?
  Руковишников вновь обомлел. Что ответить Горбачеву он не знал.
  - Ну, не молчи товарищ Руковишников! Мы в цэ-ка знаем все! Все знаем! Правда и среди нас появились недовольные авантюристы, но мы и их сможем поставить на место! - на это раз Михаил Сергеевич говорил это голосом Ельцина.
  - Я верю вам товарищ Горбачев! - по-пионерски рявкнул Илья Васильевич.
  Горбачев вновь потрепал Руковишникова по щеке и посмотрев на его фуражку, печально добавил:
  - А форма-то у вас старенькая! Надо бы вам приодеть!
  - Так, нет на складе, нет.
  - Ну, мы это изменим, вот победим гэ-ка-че-пэ и изменим, кстати, вы-то, Голос Америки слушаете?
  - Никак нет!
  - А у вас тут кто ни будь, слушает?
  - Хм, есть такие, - смущено ответил Руковишников.
  - Кто же?
  - Ну, гардеробщица наша Глаша, - с сожалением выдавил из себя Илья Васильевич, понимая, что предал Руль.
  - И что же она вам сказала? - уже своим родным голосом спросил Горбачев.
  - Ну, что, мол, танки на улицах Москвы, но я ей не поверил! Не может такого быть! Не может!
  Горбачев печально кивнул головой, вновь затянувшись трубкой, ответил:
  - Да, к сожалению, да! Она права, танки таки!
  - Не может быть?! - Илья Васильевич вдруг почувствовал, что по щекам у него текут слезы. - И, что теперь товарищ Горбачев?
  - А теперь ты сам должен решить, что тебе надо, пиво в банках или порядок советский?! Это твое право!
  - Да! Но я не могу!!! Мне и пива охота и сыра голландского! И всего побольше, и чтоб порядок был!!! - вдруг неожиданно для себя, набравшись смелости, запричитал Руковишников.
  Горбачев тяжело вздохнул и выпустив густой табачный дым, который, почему-то пах коноплей, ответил:
  - Так не бывает, так не бывает, определись сам.
  Руковишников рыдал:
  - Не могу я! Не могу! И пива хочу и порядку!
  - Кстати, насчет, порядку! - опять голосом Сталина сказал Горбачев. - Ты зачем это со своим командиром жене изменяешь, мы вот вообще хотим, предложить верховному совету гомосексуалистов всех расстреливать!
  Руковишников совсем обомлел. Ужас правды его личной интимной жизни всплыл на уровне ЦК КПСС. Илья Васильевич упал на колени и стал целовать начищенные сапоги генсека, при этом вымаливая пощады:
  - Нет, товарищ Горбачев! Это не я! Это не я! Это он! Он меня заставил!!! Пузанов проклятый!!!
  И вы этот момент кто-то вновь дотронулся до его плеча и сильно тряхнул....
  
  ...Руковишников открыл глаза и увидел, что он как прежде сидит на своем мягком стуле, в проходной обкома. А рядом с ним у перегородки стоит, какой-то человек. Илья Васильевич потер глаза и с облегчением понял, что все это был с Горбачевым лишь кошмарный сон.
  
  ***
  
  
  
  Жители, близлежащих к мятежному РОВД домов, да и просто случайные прохожие в тот жаркий августовский день наблюдали интересное зрелище. Прилегающие к отделу милиции кварталы блокировали омоновцы, которые подъехали с шумом. Выпрыгивая из своих патрульных уазиков и спецмашин с решетками, они громко покрикивали, бренчали алюминиевыми щитами и хлопали дверками автомашин.
  Через пятнадцать минут прилегающая к мятежному отделу территория была полностью блокирована. Бойцы спецотряда были выставлены согласно всем требованиям такой операции. Поэтому попасть за этот живой щит было проблемой для любого человека.
  Кирилл Олегович Сипученок сам лично проверил основные посты своих подопечных и только после этого, вернулся к своему, служебному уазику и доложил в управление по рации, условной фразой, это было сделано по договоренности с самим генералом, смысл этой фразы понимал только Чипунов.
  Перед зданием, где засели мятежники, находилась небольшая площадь, которая оказалась самой большой проблемой для омоновцев. Это было открытое пространство, на котором скрывать действия и тактические передвижения личного состава очень трудно. Площадь как на ладони просматривалась из окон мятежного отдела. На нее по приказу Сипученка выставили все машины подразделения. Между УАЗиков и ЗиЛов можно было передвигаться, путая противника.
  Подойдя к основной группе своих бойцов, Сипученок отозвал в сторону майора Лобочкина и капитана Жмырю.
   Ну, как обстановка, что удалось выяснить?  спросил Сипученок.
  Все под контролем. Посты и линии блокировки выставлены согласно схемы. В отделе отключена электроэнергия и телефонная связь. У них осталась лишь тоненькая ниточка, прямой телефон с управлением. Внутри по нашим наблюдениям, они пользуются переносными радиостанциями. Сколько их всего человек, пока не знаем, но подсчитываем. На контакт они пока не идут, доложил Лобочкин.
  В окнах замечены люди, вооруженные автоматами, поэтому при возможном штурме потерь среди личного состава не избежать, добавил Жмыря.
  Ну, ну потерь при штурме! Типун тебе на язык! Не дай бог! В своих? Стрелять! зашипел на него Сипученок, громко он говорить не мог, его услышали бы остальные бойцы.
  Они свои? Да какие они свои? Смотрите, товарищ подполковник, они даже царский флаг вывесили. Не унимался Жмыря, показывая на крышу мятежного отдела, над которой развевалось трехцветное бело-сине-красное полотнище.
  Ты смотри, вот суки! Как теперь бойцам объясним? посмотрев на крышу отдела, спросил Сипученок.
  Да просто, я уже все объяснил. Сказал, что у неформалов отобрали на митинге и вывесили для правдоподобности. И еще я сказал, что за учениями будут наблюдать проверяющие из Москвы, ответил Лобочкин.
  А как настроение у личного состава?
  Все нормально, настроение боевое. Личный состав готов выполнить любой приказ!  опять встрял Жмыря.
  Ему хотелось выделиться во время этих событий особенно. Ко всему прочему, Жмыря был замполитом отряда.
  Опять ты заладил, любой приказ, любой приказ! Что за не здоровое рвение? Неужели тебе охота по живым людям стрелять? с укором спросил его Сипученок.
  Никак нет, просто я готов ко всему и своих подчиненных, тоже готовлю к любым испытаниям! с пафосом ответил Жмыря.
  Тьфу ты, заладил своё! К каким испытаниям? А ты не подумал, что у наших бойцов могут там быть знакомые и родственники? Что тогда? показывая в направления отдела, спросил Сипученок.
  А тогда и проверится, кто на верность присягу давал!  не сдавался Жмыря.
  Да пошел ты! Ты, что? Не понимаешь, что так и начинаются гражданские войны? Не хочу с тобой разговаривать, Лобочкин, присматривай за ним! уже на ходу бросил Сипученок.
  Кирилл Олегович! Можно еще один вопрос!  догнал его Лобочкин.
  Что еще? Сипученок, не останавливаясь шел уазику.
  А приказ о штурме, как поступит?  семенил за ним Лобочкин.
  Приказ о штурме, если таковой поступит, привезут мне лично нарочным от генерала! Без письменного уведомления ни один боец не должен двинуться с места! Понял! Не на какие команды о штурме по радио эфиру не отвлекаться! Сипученок, остановился и схватив за рукав Лобочкина, говорил это ему на ухо.  И смотри за этим уродом! Он, может дров наломать, а нам, расхлебывать придется! Война это, а не учения! добавил он, кивнув на Жмырю.
  В это время Иголкин, открыв дверку уазика, позвал Сипученка:
  Кирилл Олегович! Кирилл Олегович! Вас по рации управление вызывает! Идите быстрее! Что-то срочное!
  Сипученок подойдя к своему автомобилю, взял трубку радиостанции и запросил управление. Чипунов тревожным голосом передал ему, что на площади торгового центра не спокойно, студенты свой митинг хотят продолжить на улицах и приказал Сипученку съездить на разведку, оценить обстановку.
  Поехали к торговому центру Витя! скомандовал Кирилл Олегович Иголкину, усаживаясь на переднее сиденье.
  Ну и денек! Поверить не могу, что такое возможно в нашем государстве! Черт знает, что творится в этом мире! Тьфу! Иголкин смачно плюнул в окно, заводя УАЗ.
  
  
  Фактор рядового жителя провинциального города или как его еще называют обывательский фактор, очень влиятельная сила. Он может быть положительным, так и отрицательным. В данном случае, для сотрудников ОМОНа, он сыграл негативную роль.
  Сначала рев сирен, скопление милицейских машин и самих бойцов ОМОНа заинтересовал местных жителей и просто прохожих. А так как по телевизору смотреть было нечего, то любопытные зеваки стали не произвольно стягиваться к месту оцепления. Но к живому милицейскому кольцу подходили и те горожане, которые в этот августовский день шли в милицию со своей целью и проблемой.
  Это были вызванные по повестке свидетели и потерпевшие, пострадавшие в семейных скандалах жены, потерявшие документы и прочие люди, которые ежедневно становятся посетителями обычного районного отдела милиции. Но пройти в отдел сегодня они не могли. А надетые на бойцах ОМОНа бронежилеты и висящие на их плечах автоматы, только подогревали интерес ко всему происходящему. Вездесущие мальчишки, словно добровольные глашатаи, моментально разносили слухи по району.
   К пяти часам вечера Лобочкин и Жмыря заволновались. С каждой минутой прибывало, все больше и больше народа. Заканчивался рабочий день и многие, по пути домой, останавливались узнать, что же будет происходить. А отсутствие информации начало порождать домыслы.
  Сначала пронесся слух, что будут продавать по дешевке финские голубые унитазы. Но вскоре эту гипотезу развеяла весть, что к отделу милиции должен приехать, кто-то очень важный из Москвы, чтобы посмотреть, как живет простой народ. Но и эта басня прожила не долго. Она, умерла в воплях пьяненького мужичка, который голосил, что скоро грянет снижение цен на спиртное и отменят талоны на водку и сигареты. После этого слуха, по толпе пронесся гул одобрения. Жмыря вызвал по рации Сипученка и доложил о происходящем на площади.
  Какого черта!  орал в эфире Сипученок. - Ничего не предпринимайте и стойте на месте! рев Кирилла Олеговича смешивался с помехами и хрипами в эфире.  Я приеду, как только студенты разойдутся. А пока разверните бойцов лицом к народу и ждите.
  
  
  
  ***
  
  
  
  Слесарь мятежного РОВД Поликарпыч, после получасового уговора знакомого грузчика и продавщицы в винотделе, все-таки выпросил, что бы ему продали пол литра водки. Продавщица сначала сильно уперлась, но потом согласилась, при условии, что Афоня принесет ей исправный кухонный смеситель за полцены. Поликарпыч пообещал женщине доставить сантехнику немедленно. Расчет водкой был обещан работницей торговли сразу. Афоня подгоняемый головной болью и неуемным желанием опохмелиться поспешил назад в отдел. Он помнил, что в подвале давно лежали два исправных, почти новых смесителя.
  Подойдя к площади перед отделом, он увидел огромное скопление народа. Его это удивило. Но Афоня решил не терять время на расспросы, а быстро проскочить в РОВД. Ведь продавщица дала ему всего двадцать минут. Афоня уверенно пробивался сквозь толпу. Когда он достиг милицейского оцепления, над ним возникла фигура милиционера с мегафоном в руке. Омоновец с погонами капитана, стоял на капоте уазика и усердно орал в громкоговорящее устройство:
  Товарищи, огромная просьба разойтись! Здесь не будет ничего интересного, просто идут плановые учения! Граждане, огромная просьба разойтись!
   Из толпы посыпались ехидные выкрики и оскорбления:
  А мы хотим посмотреть, что ничего не будет?!
  Что ты нам смотреть запрещаешь?
  Пошел ты на ...
  Беспорядков то нет! Против кого эти дубинки, щиты и автоматы?
  Ехали бы на полигон и проводили там свои учения!
  У меня повестка на четыре часа была! Кто ее теперь отметит? Мне прогул поставят!
  Мне передачу передать следователь разрешил! Пропустите козлы вонючие! Сына на тюрьму отправят!  особо громко орал тощий мужик в мятых брюках.
  В руках у него была авоська с продуктами.
  Афоня схватил за рукав одного из омоновцев:
  Эй, ребята, пропустите меня! Мне в отдел срочно надо! Работаю я там!
  Отойдите, не положено! Отойди, говорю! грубо оттолкнул его боец.
  Да, ты, что осел что ли? Не понимаешь? Работаю я там! Слесарь я!
  А ну, пошел отсюда! Работает он! От него воняет как от пивной бочки! Рабочий день уже закончился!  омоновец со всей силы толкнул Афоню в грудь.
  Тот, не удержался и завалился на стоящих, за спиной.
  Ты, что делаешь? Гад! А ну пропусти падлюка! Мне срочно надо!  завопил Афоня, прекрасно понимая, что медлить нельзя, продавщица в винотделе ждать не будет.
  Ты кого, гадом называешь, морда пьяная? возмущенно спросил омоновец.
  Рука его потянулась к резиновой дубинке. Увидев это, Афоня заорал еще громче.
  А-а-а!!! Помогите! Смотрите, что, за беспредел творят! Мы не в юар сволочи!!
  Толпа отозвалась на призывы Поликарпыча. По ней пронесся рокот поддержки его требований и недовольства действиями милиции.
  Правда, пропустите мужика!
  Почему не пускаете?
  Может силой прорваться?
  У нас демократия теперь! Гласность!
  Пустите слесаря!
  Видя это, омоновцы как по команде подняли с земли алюминиевые щиты. Толпа медленно напирала на них. Но в это время завыли сирены патрульного уазика. Это была машина Сипученка. Автомобиль медленно, словно ледокол во льдах продвигался сквозь толпу. Напряжение спало. Люди расступались. УАЗ въехал на площадь и остановился за оцеплением. Шеренга омоновцев мгновенно вновь сомкнулась. Кирилл Олегович вышел из автомобиля. Лицо у него было злое. К нему побежали Лобочкин и Жмыря, последний выглядел совсем растерянно, он не на шутку испугался при виде бурлящей толпы.
  Что тут происходит? раздраженно спросил Сипученок.
  Понимаете, товарищ подполковник, толпа заволновалась, пояснил Лобочкин.
  Могут начаться массовые беспорядки Кирилл Олегович!  взволнованно добавил Жмыря.
  С чего все началось?
  Есть зачинщик Кирилл Олегович. Мужик один полупьяный. Он то, всех и призывает к прорыву?
  Что за мужик? Чего ему надо? Он, что от них? Кирилл Олегович показал на отдел.
  Да нет, не от них, но орет, что слесарем в отделе работает, да по нему и видно, бич - бичем!
  А зачем ему в отдел?
  Не знаем, не говорит. Просто надо и все!
  А ну-ка, выдерните мне из толпы этого Нельсона Мандейлу и к уазику тащите его, я с ним сам поговорю! приказал Сипученок.
  Через минуту, Афоню, ловким движением вырвали из толпы двое бойцов и поволокли в уазик Сипученка, заломив руки. Поликарпыч пришел в себя только в машине, настолько все резко для него произошло. Омоновцы, вырвали у него на голове солидный клок волос. Глаза Поликарпыча сузились и покраснели. По щекам котились слезы.
  Ну, что сученок? Ты толпу на массовые беспорядки подстрекаешь? Придется дело против тебя уголовное возбуждать! Пойдешь паровозом за все людские жертвы!  Сипученок проорал это Афони прямо в ухо.
  А что бы, тот не опомнился, влепил ему звонкую затрещину. Поликарпыч, закрывая лицо руками, захныкал как нашкодивший школьник.
  Я, что я, я никого, не надо, какие жертвы?
  Какие жертвы, да которые сейчас буду, если толпа попрет! А ведь это ты ее подстрекал!
  Это, не я, это не я, там хмырь какой-то, с передачкой был, бичара! Он сволочь, во всем и виноват! А мне просто в отдел надо и все! Я там работаю! Но если нельзя, то конечно! Товарищ подполковник, отпустите меня!
  Нет, дорогой, сейчас мы выясним, зачем тебе в отдел!
  Но тут допрос Афони прервал Иголкин, который все это время, не обращая внимания на события, мирно слушал аудио плеер.
  Виктор, вытащив из ушей маленькие наушники, воскликнул:
  Поликарпыч? Так это ты, что ли поджигатель спокойствия?
  Ты, что Виктор, его знаешь что ли? удивленно посмотрев на Иголкина, спросил Сипученок.
  Конечно Кирилл Олегович! Это ж мой сосед Поликарпыч! Его больше все знают под прозвищем Афоня!
  Сосед говоришь?! Он, что в действительности в отделе слесарем работает?
  Да, конечно работаю, это, правда, правда, Витька меня знает, он же говорит вам! затараторил Афоня, обрадованный вмешательством Иголкина.
  А ты заткнись! Сейчас тебе слово не давали!  оборвал его Сипученок. Виктор, что он человек-то надежный? Положение-то, видишь какое! Нужно, народ как-то успокоить!
  Да нет, Кирилл Олегович, он нормальный мужик! Только вот пьяница! Небось, опять какую ни будь аферу, ради бутылки затеял?  Иголкин с улыбкой спросил Афоню.
  Витек! Слушай! Мне нужно было смеситель в подвале забрать! Больше мне не хрена не надо! Отпустите меня, я никуда не пойду!
  Нет, уж, пойдешь! Народ теперь успокоить надо! Это они из-за тебя переживают! Слышишь?  Сипученок открыл двери автомобиля.
  Гул толпы не утихал. Афоня выхватил несколько фраз из бурлящей людской массы и испугался еще сильнее.
  Почему, мужика задержали?
  Отпустите его костоломы!
  Человек на работу шел!
  Пусть отпустят!
  Кирилл Олегович, захлопнул дверку и вновь, обратился к слесарю:
  Ну, что, теперь понял? Понимаешь теперь, к чему привели твои игры в героев?
  Понял, но я не хотел, простите! Кто ж знал. Что эти бараны так заведутся?
  Нет уж милый друг, ты заварил кашку, тебе ее и расхлебывать! Сейчас ты выйдешь из машины и крикнешь толпе, что все нормально, что тебя отпустили и ты идешь на работу, куда и хотел! Понял? Как там тебя? Аполлон, Альфон?
  Афоня! Я понял, может, лучше я не пойду?
  Нет, Поликарпыч, нужно сделать так, как велит Кирилл Олегович! Сходишь туда и свободен,  Иголкин похлопал Афоню по плечу, что бы тот успокоился.
  Ладно, как скажите...  согласился Поликарпыч.
  Но прежде, чем ты пойдешь, я должен тебя предупредить! Вижу, мужик ты вроде нормальный, но глупый, а что бы ты глупостей не наделал, я скажу тебе очень важную информацию, зная ее, ты не захочешь делать что-то не так как я тебе скажу! Слушай.  Сипученок смотрел в покрасневшие глаза Афони. В общем, сейчас ты выйдешь из автомобиля и крикнешь в толпу, что все нормально, затем развернешься и пойдешь в свой любимый отдел. При этом в руке у тебя будет белая тряпка, которой, ты на протяжении всего пути до отдела будешь помахивать, понял?
  Понял, а зачем тряпка-то?
  А затем, что ты с этой секунды наш парламентер, а тряпочкой будешь махать, чтоб тебя твои дружки и знакомые из отдела, случайно не пристрелили.
   То есть, какой еще парламентер, как не пристрелили?
  Парламентер, это значит, что ты должен будешь передать наши требования им, а они нам, тоже через тебя, а не пристрелили, эх... Сипученок глубоко вздохнул.  Эх, Поликарпыч, в общем, не учения, это вовсе, а ты волею судьбы оказался меж двух сторон. Влип ты! И если, не захочешь нам помочь, то я дам приказ тебя задержать. А в случаи массовых беспорядков, которые с минуты на минуту, из-за тебя и начнутся, тебя арестуют и впаяют срок. Но чалить ты его будешь не за хулиганку два года на общаке, а за организацию массовых беспорядков лет восемь на особняке. Понял расклад?
  Ничего не понял, то есть как не учения? То есть как срок? Ты, что меня на понт берешь подполковник?
  Ты не дерзи Поликарпыч, а делай, что Кирилл Олегович и все будет нормалек, а так, действительно дело твое табак, даже я помочь тебе не смогу!  вмешался в разговор Иголкин, он решил помочь своему шефу.
  Не, Витек, я твои розыгрыши знаю! Это все учения! Вы мне мозги не пудрите!
  Хочешь верь, хочешь нет, но у тебя выбора нет. Сделай, как я тебе сказал, у тебя на размышление минута. Все разговор окончен! Сипученок вылез из машины, громко хлопнув дверкой.
  Афоня остался с Иголкиным. Его обуял ужас и паника. Не произвольно он вспомнил, что сегодня встретил в подвале какого-то опера. Это все действительно было подозрительным. А закрытые на решетки двери и вооруженные люди в коридорах отдела, заставляли его поверить словам напористого шефа Иголкина.
  Витек, друг! Скажи, что происходит? Неужели, правда про отдел?
  Правда, Поликарпыч, правда. Представь себе бунт из-за этого козла Горбачева. Не хотят, говорят гэкачепэ подчиняться. А ты иди, сходи туда, вот и все. Потом иди на все четыре стороны, за своей бутылкой.
  Вот мать твою! Вот, влип! Вот мать их сволочи! Они меня еще и выгоняли скоты! Но не хочу туда! А вдруг эти психи, палить начнут? Что тогда? Кто моих детей кормить будет?
   Слушай Поликарпыч, ты театр передо мной не устраивай! А ну пошел из машины!  Иголкин рассердился и пихнул Афоню в бок.
  Ну ладно, ладно. Давай тряпку палач!
  Иголкин пошарил рукой рядом с сиденьем и достал оттуда, ветошь. Тряпка была не первой свежести и по цвету скорее серая, чем белая. Афоня, медленно вылез из машины. Слесарь посмотрел на Сипученка, который, тоже наблюдал за ним, ехидно показывая на циферблат своих наручных часов.
  Афоня, кивнул ему и переведя взгляд на толпу, крикнул:
  Эй, все нормально, у меня все нормально, нет вопросов. Сейчас я спокойно пойду в отдел. Вы не волнуйтесь!
  Толпа после его призыва немного стихла.
  Мы обо всем договорились. Учения у людей видите!
  Они тебя не били?
  Что они тебе делали?
  Но Афоня, не стал отвечать на реплики. Повернувшись к толпе спиной, он перекрестился и двинулся в сторону отдела. Себе под нос он пробурчал:
   Хотел опохмелиться мать его, а тут революции сраные, сучья страна, сучий народ!
  Гул толпы совсем стих. Все с интересом наблюдали за движением слесаря. Даже Омоновцы повернули головы, смотря в след Поликарпычу. Тот, высоко подняв руку с грязной тряпкой, шел в сторону отдела. Зрелище напоминало сцену из кинофильма 'Бриллиантовая рука', когда Андрей Миронов нес по воде над собой на палке трусы. В ушах у Афони отдавался каждый его шаг. Казалось, что он шел вечность. Стараясь не смотреть вперед, слесарь зажмурил глаза.
   Через несколько шагов его ноги уперлись в ступеньки крыльца. Поликарпыч понял, что стрелять в него не будут. Неожиданно громко лязгнула открывающаяся решетка. Переступив порог, Афоня растворился во мраке мятежного отдела. Чьи-то сильные руки затащили его в вестибюль. После яркого дневного света Поликарпыч, ничего не видел в полутемном помещении. Он стал различать силуэты лишь возле пульта дежурного. Возле него сидели Малахов Огурцов, Гришин и Редькин. Кто протянул ему стакан с водой. Афоня взял его дрожащими руками.
  Ну, рассказывай, зачем пожаловал? Что твои новые дружки нам передать хотят? первым спросил Огурцов.
  Да ничего, они не хотели передавать, просто сказали, чтобы я к вам прошел, может, вы чего передадите.
  Так, значит, ты парламентером заделался?
  Да ни кем я не заделался! Просто опохмелиться хотел. У меня в подвале смеситель есть, который я хотел на водяру поменять, а тут вы, со своей революцией!
  Все дружно засмеялись. Афоня обиделся:
  Чего ржете-то, что смешного?
  Серов похлопал его по плечу и сказал:
  Ладно, Афоня. Бери свой смеситель и вали. А твоим новым дружкам мы ничего передавать не будем. Там толпа-то волнуется, мы-то видим.
  Что?! Назад? Что я, дурак?! Меня, этот урод подполковник, из-за вашего говняного бунта, посадить хочет! А вы меня к нему?! Нее, не пойду! Я лучше тут пережду.
  Об этом не может быть и речи!  категорично прикрикнул Малахов.
  Ты же понимаешь, если не вернешься, могут быть неприятности у всех. Толпа взбунтуется, омоновцы непроизвольно стрелять начнут и нате, пожалуйте, куча трупов!
  О вообще, неизвестно, чем тут все окончится! Ты думаешь, если начнется штурм, они тебя пожалеют? Прихлопнут, как сочувствующего!
  А если не прихлопнут, то длительный срок за участие в бунте тебе гарантирован!
  Поэтому, тебе лучше взять свой сраный смеситель и валить отсюда!
  А тот подполковник, это скорее всего Сипученок, берет тебя на понт, что посадит. Он хочет просто, чтобы ты им толпу успокоить помог и все!  убеждали Афоню Огурцов, Серов и Редькин.
  Поликарпыч постепенно с ними соглашался. Он действительно понимал, что здесь ему нечего делать.
  Ладно, ладно, уговорили черти красноречивые! Дайте только водицы испить, в горле пересохло, попросил Афоня.
  Иди вон, в и-вэ-эс. Там у Курьева чаек есть. Но не рассиживай, а то глядишь, толпа бунтанет!  попросил Малахов.
  Но его просьба была больше похожа на приказ.
  В ИВС было еще темнее. Лишь в пищеблоке тускло горела керосиновая лампа, прототип аварийного освещения. Стоял специфический запах арестантской кухни. Пахло сыростью, жареной капустой, луком, табаком и прочей гадостью. В этой атмосфере замкнутого пространства это угнетало.
  Лев Георгиевич налил холодного чая в железную кружку и почти шепотом спросил у Афони.
  Слушай, что происходит? Что там творится? Я совсем отрезан от внешнего мира.
  Да, Георгиевич, лучше тебе и не знать! Дурдом там на поверхности! Бунт! Твои начальники бунт понимаешь ли затеяли, вот так! Вокруг отдела омоновцы с автоматами да щитами, вот-вот штурм начнется!  Афоня крупными глотками выпил холодный чай.
   Он не видел из-за полумрака лицо Курьева, но догадывался, что на него наползла маска страха и любопытства.
  То-то я и смотрю, что свет отрубили, арестантов не привозят и не увозят, что-то не так! А что теперь делать-то?
  Да ничего тебе не надо делать, только ждать, за тебя уже все сделали. И молись, если можешь, чтоб при штурме не пристрелили! нагонял Афоня еще больше ужаса, на перепуганного Курьева.
  А, чего бунт?
  Ты, что совсем ничего не знаешь? Горбача скинули, а эти наши не захотели поддерживать тех, кто этого пятнистого скинул, вот и бунтанули! Ельцина говорят поддерживаем и все тут, никто другой нам не указ! Во как! Ослы упрямые мать их! смачно выругался Афоня.
  А во те на! Допрыгался значит, кукурузник! До экспериментировался рожа ставропольская! Скинули падлюку!  ругался шепотом на Горбачева Курьев.  Господи, пронеси! Я как чувствовал, я как чувствовал!  Лев Георгиевич, дрожащими руками стал вытаскивать из внутреннего карману мундира какой-то документ.
  Что там у тебя? Шифровка в кремль, что ли?  мрачно пошутил Афоня.
  Э-э-э, вот сохранил! Не то, что другие молодые дурни повыкидывали, да посжигали! Курьев протянул Афони картонные корочки.
  Это был его партийный билет члена КПСС. Афоня с интересом открыл документ и удивился. Внутри, за обложкой была вложена иконка Николая угодника.
  А это тебе зачем?
  То есть как это зачем?! Ты даешь! Я же крещенный! Да и вообще время-то смутное! Вон чего творится! искренне удивился Курьев.
  Эх! Действительно, умом Россию не понять, а другими местами очень больно!  пробурчал Афоня, отдавая назад Льву Георгиевичу его святыни.
  Но тот не понял про, кого имел в виду слесарь.
  Спустившись в подвал, периодически зажигая спички, Афоня нашел в углу элеваторной заветный смеситель. Возвратился в дежурку и показал его Серову, Огурцову и Малахову.
  Вот, смотрите! Не врал я!
  Да, мы тебе верили Афоня! Верили! Ну а сейчас тебе пора к народу и друзьям в камуфляже!  печально ответил Огурцов.
  А может, все-таки я не пойду?
  Нет Поликарпыч, уже договорились же!  отрезал Серов.
  Эх, мать его. неохота. Но может эта дура, из винотдела, еще ждет? А, как думаете?
  Да ждет, конечно, все иди с Богом! выпроваживал назойливого слесаря Малахов.
  Афоня вышел на крыльцо и посмотрел в сторону линии оцепления. Из-за милицейских уазиков, омоновских щитов он увидел лица любопытных зевак. Сжав посильней смеситель, он высоко поднял его над головой и двинулся в сторону скопления техники и людей. Через несколько шагов Афоня заорал. Его вопль был похож на призыв шамана перед обрядом жертвоприношения.
  А! Видите, я сделал свое нужное дело, я иду домой! Ничего там интересного нет!
  По толпе прокатился смех. Обстановка явно разрядилась. Когда Афоня подошел к народу, люди стали расступаться, омоновцы тоже разомкнули свои ряды. Через несколько секунд всклоченная голова Афони растворилась в людской массе.
  
  
  
  ***
  
  
  - Илья! Ты, что это спишь на рабочем месте? - спросил посетитель.
  Руковишников узнал в человеке депутата Городского Совета Олеся Геращенко. Илья Васильевич, смутившись, что его застали спящим, пробурчал недовольно:
  - Вы к кому Олесь Иванович?
  Геращенко зло посмотрел в глаза милиционера. Словно изучая его настроение и медленно, и тихо ответил:
  - Я, пришел к первому, где он?
  - Хм, к первому... ему сейчас не до вас! И вообще в обкоме нет, никого из начальства! По делам все разъехались! - раздражительно буркнул Руковишников и протер заспанные глаза.
  - Как это нет... никого? В такой час для страны? И нет никого? - возмущенно вскрикнул Геращенко.
  - Потому и нет! Все занимаются важными вопросами в такое трудное для страны время! - Илья Васильевич вызывающе привстал со стула и вопросительно уставился на Геращенко.
  Тот, немного помолчал и покрутив головой в разные стороны, осмотрелся и тихо сказал Руковишникову:
  - Илья, помоги мне, мне очень нужно увидеть первого и все! Я тебя очень прошу! Как сочувствующего, нашей партии!
  
  
  
  Руковишников уже давно подумывал вступить в ряды космических коммунистов. Олесь Иванович уже год склонял его к этой акции, обещая солидную должность в своем ЦК. Но Руковишников медлил. Пробыв членом КПСС пятнадцать лет, он без сожаления расстался с партбилетом, расценивая его лишь как обузу платить взносы. А вступать в новую партию не хотел.
  Но с другой стороны Геращенко убеждал его:
  'Скоро все вновь восстановится и что истинные коммунисты уже давно
  перешли к нему, а когда придет новый вождь, то обязательно спросят тех, кто просто выбросил свой парт билет во времена Горбачевской смуты!'
  Илья Васильевич на всякий случай дал предварительное согласие на вступление в партию космических коммунистов, но все-таки с официальной регистрацией медлил. Он даже рассказал о предложении Геращенко Пузанову во время очередного свидания. Его любовник поднял на смех, а Геращенко назвал 'чокнутым авантюристом и политическим извращенцем'.
  Причем Пузанов, привел ему, наглядный пример:
  - Вот мы с тобой втихоря занимаемся сексом и это плохо для общества, потому как любовные отношения мужчины с мужчиной противоестественны человечеству! А твой Геращенко хочет сделать это на политическом уровне, создав свою партию и пытаясь вынести этот политгомосексуализм на всеобщее обозрение!
   После таких весомых аргументов, Руковишников задумался и хотел, было уже отказаться от членства в партии космических коммунистов. Но Геращенко от него не отставал и говорил, что: 'Скоро Руковишникова отправят, на пенсию и ему нечем будет заниматься, а у тебя, мол есть солидная работа, с солидной зарплатой и главное спец пайком члена ЦК!'
   Это вновь заставляло Илью Васильевича задуматься и не давать окончательного отказа лидеру космических коммунистов.
  
  
  
  - Илья, ты меня понимаешь, это очень важно! - повторил шепотом свою просьбу Олесь Иванович.
  - Ну не знаю прямо, как-то, чем я могу вам помочь?! - смутился Руковишников и опустил глаза.
  - Пойми, у меня к первому очень важные предложения есть! Ты, что не знаешь, родина в опасности, в эти дни решается все! И многим воздастся по заслугам за нерешительность! - угрожающе добавил Геращенко.
  Руковишников, вдруг вспомнил разговор с Глафирой и приснившейся ему сон с Горбачевым.
  Илья Васильевич занервничал:
  - А, что за важные дела-то?
  - Ну, это я тебе не могу сказать, при всем уважении! Я все-таки народный депутат! Прости Илюша!
  - Ну не знаю, откуда мне узнать-то и как?
  Геращенко понял, что Руковишников почти согласился ему помочь и решил его дожать:
  - Кстати, это встреча очень важная! На ней будет решен вопрос о многих привилегиях для коммунистов, настоящих коммунистах, а ведь моя партия будет вскоре зарегистрирована на всесоюзном уровне! И это будет касаться и нас, а значит и тебе! Ты, что не хочешь привилегий? - не краснее соврал Олесь Иванович.
  Руковишников клюнул. Слово 'привилегия' для него было почти магическим. Хотя сам он и не знал, что это значит, но так хотел 'этого' всю свою жизнь. Ведь сколько раз он в обкоме видел эти 'привилегии' у партийных начальников и государственных чиновников. Этих людей, этих полубожков, толстощеких и довольных жизнью. Разъезжающих на блестящих новеньких государственных 'Волгах' и могущих поворотом пальца решить судьбу любого человека! Ах, как хотелось Руковишникову быть на их месте!! Но хоть ненадолго! Хотя бы, в конце жизни! Привилегии, чарующие и магические!
  - А что это за привилегии?!
  - Ну, во-первых: спецпайки, во-вторых: бесплатные проезды для всей семьи во все стороны союза и даже за рубеж! Вот ты выйдешь на пенсию, у тебя такого не будет! - Геращенко вздернул вверх руку.
  Руковишников хмыкнул и потоптавшись на месте, тихо пробурчал:
  - Ой, не знаю! Ладно, сейчас пойду у дежурного попробую узнать, может чего и скажу! Вы постойте тут.
  Геращенко внимательно посмотрел ему вслед. Высокая фигура Ильи Васильевича с лысой головой и нелепо торчащими, словно крылья у курицы лопатками, покачиваясь, нырнула в боковой двери дежурного помещения специального взвода охраны.
  Олесь Иванович, знал - чем рискует. Он знал, что доверяться этому недалекому и жадному милиционеру очень опасно. Но выхода у Геращенко просто не было. Там внизу у крыльца его ждали Чупчик и Сазонова обмотанная проволокой и с двумя килограммами хозяйственного мыла на толстой талии. А где-то там, в роще городского сада, которая зеленела рядом с большой площадью, на которой посредине торчал высокий и неуклюжий памятник Ленину, там, в роще уже собирались его люди, его партийные сородичи. Отчет был начат, время запущено и промахнуться было нельзя!
  'Дело сделано, мосты саженны, как там?! Рубикон перейден! О господи святой пролетарский дух! Помоги мне!' - Геращенко вдруг поймал себя на мысли, что по правде верит в свою нелепицу с космическим коммунизмом и ему стало приятно.
  Олесь Иванович закусил губу и постукивая кончиками пальцев о полированную перегородку вахты, пропел какую-то мелодию.
  'А может новый гимн написать? И стихи к нему? Ну, что-то на подобии... причастимся к космической вере, обмокнем ее свет неземной!' - подумал он вновь, пропев слова под мелодию, и только тут сообразил, что это была мелодия французской Марсельезы.
  'Вот мать ее! Французы, нет, надо, что-то свое написать' - осенила его мысль.
  
  
  
  - А-а-а?! Господин депутат?!
  Геращенко вздрогнул и повернулся. Перед ним стояла толстая тетка в темно синем халате. Ее морщинистое лицо издевательски передергивалось от улыбки. Маленькие внимательные глазки буравили Олеся Ивановича неприятным взглядом.
  - Здрасте, - неуверенно ответил тетке Геращенко.
  Тетка, как-то ловко притопнув своей ножкой, выбила перед Олесем Ивановичем, что-то наподобие чечетки с выходом. Геращенко с удивлением и небольшой тревогой посмотрел на этот пируэт и замер в ожидании.
  - С праздничком вас, ваше пролетарское святейшество! - тетка противно расхохоталась.
  - Кто вы такая и почему так себя ведете? - взвизгнул Геращенко, стараясь нагнать страху на незнакомку.
  Но та не смутилась и вновь выбила чечетку. Потом засунула себе указательный палец в рот и резко вытащив его, издала звук похожий на вылетевшую пробку из бутылки шампанского.
  'Что это за ведьма? А может она сочувствующая?' - подумал Геращенко.
  Но в этот момент тетка схватила Геращенко за лацкан пиджака и притянув его голову к себе прошептала противным низким голосом:
  - Ты, тоже собрался валить? Или, что кончается время-то ваше! А таких как ты ублюдков новая власть будет вешать на каждом столбе. Помни это сучонок!
  Геращенок обомлел от ужаса. Страшное предупреждение тетки, словно бритва резанула его по мозгам.
  'Господи, неужели кто-то из моих проговорился и в обкоме уже все знают?! Господи и святой пролетарский дух! Прости и сохрани! А может отменить операцию?!' - закрутились в его голове мысли февральской пургой. - 'А, что, если она из КГБ?!'.
  Но в этот момент, где-то сбоку прозвучал голос Руковишникова:
  - Глаша? Ты, что тут к людям престаешь?! А ну иди к себе в гардероб!
  Тетка, посмотрела на появившегося Илью Васильевича и ехидно улыбнувшись, бросила ему зло:
  - Да нет Илюха, просто вот с товарищем пообщались...
  Геращенко стоял молча, не пытаясь шелохнутся. Когда странная тетка также неожиданно исчезла в боковой двери гардероба, Илья Васильвеич виновато сказал:
  - Вы, не пугайтесь ее! Это гардеробщица наша, у нее с головой не все в порядке! Ее вот-вот уволят, она кстати голос Америки слушает! Видно поэтому крыша и поехала. Бродит тут, словно приведение.
  Геращенко несколько секунд смотрел на дверь гардероба, а потом, выдохнув громко воздух, удивленно сказал:
  - Ничего себе приведение! Вот дожили и это первый дом власти!
  - Ай, да не обращайте внимания! - раздраженно отмахнулся Руковишников.
  Геращенко посмотрел на него и осторожно спросил:
  - Ну, Илья, что узнал-то?
  Руковишников потер носком своего форменного ботинка о ворсистую красную дорожку и тихо ответил:
  - Ну, так! Сейчас первый уехал в управление наше, там у них совещание вроде как там и начальник милиции, и начальник ка-гэ-бэ, и исполкомовский, в общем все там! Так, что вряд ли вы встретитесь в ближайшее время с ним!
  Геращенко задумался и улыбнулся. Посмотрев на Руковишникова, он зловещее прошипел:
  - Как сказать, как сказать...
  Милиционер недоуменно посмотрел на него:
  - Что вы имеете в виду?
  Геращенко вновь задумался, и с не доверием, посмотрев на дверь в гардероб, тихо сказал:
  - Нам Илья нужна твоя помощь...
  
  
  
  ***
  
  
  
   Грузчик магазина с причудливым прозвищем Урбанас, в волнении ходил по подсобке. Уже час как его знакомый слесарь Поликарпыч, ушел за обещанным продавщице смесителем и о нем, не было ни слуху, ни духу. Урбанас тоже здорово болел с похмелья, поэтом таскать мешки и ящики с товаром было трудно. Урбанас обливался липким потом и тяжело дышал. Заведущая магазином, видя это, ворчала на грузчика. Он в ответ тоже огрызался. Но самые крепкие ругательства из его уст относились к Афони, его матери и его семье. Когда надежда Урабнаса окончательно рухнула, неожиданно открылась дверь подсобки и в проеме появился силуэт Поликарпыча. В руке тот держал смеситель.
  Что так долго? Верка сейчас уже уйдет!
  Да понимаешь Урбанас, революция у нас! Вот и задержался.
  Революция, революция, какая еще на хрен революция? У меня вон внутри революция! Урбанас раздраженно вырвал из руки Афони смеситель и в приказном тоне сказал ему. Жди здесь, я быстро! после этого скрылся в коридоре магазина.
  Через некоторое время, в глубине коридора, Афоня услышал громкую женскую брань. Причем, то что брань была женской, он определил по высокому фальцету голоса. В остальном, ругательства были вполне мужские. Вернулся Урбанас довольный. Оба кармана его штанов оттопыривались продолговатой формой бутылок.
  Все нормально! Сейчас пойдем. Я только немного закусона соберу.  Урбанас радостно подмигнул Афони.
   Через пятнадцать минут они удобно расположились в железной будке для тары, которая находилась возле магазина. В этом тарнике Урбанас иногда проводил теплые летние ночи, напиваясь там до чертиков. Он считал, что лучше переспать и в этом подсобном помещении, чем в медицинском вытрезвителе, куда частенько попадал, пытаясь дойти до дома с работы.
  Соорудив из большого ящика некое подобие стола, Урбанас, как заботливый хозяин аккуратно накрыл его газетой. Очищенный лук, плавленый сырок и кусок черного хлеба в качестве закуски. Достав два граненых стакана, Урбанас, продув их от пыли наполнил до краев водкой.
  Первая ударная, ху! С богом!  и не дожидаясь, когда Афоня поднимет свой стакан выпил свою дозу водки.
  Сморщившись, он, хрумкая закусил головкой лука. Лицо его побагровело от напряжения. Афоня взяв свой стакан, тоже влил спиртовую жидкость себе вовнутрь, одним большим глотком. Водка была теплой, поэтому, чуть было не полезла обратно. Но Афоня, со рвотными спазмами справился. Он закусил плавленым сырком с романтичным названием 'Дружба'.
  Что так долго-то?  спросил его Урбанас, разливая в стаканы по второй дозе.
  Урбанас, не гони! Не могу сразу!
  Ну, ты сразу-то не пей, а я заглочу. У меня, между первой и второй пуля не свистит! Нутро горит, опохмела требует!  после этих слов Урбанас выпил вторые полстакана.
  Афони тоже пришлось это сделать. Он не хотел отставать от приятеля по количеству принятого на грудь алкоголя.
  Ты что так долго-то?  повторил свой вопрос Урбанас.
  Долго, долго... да расскажу... не поверишь!
  Тебе... нее! Ты вечно врешь! Ха, ха!  Лукаво рассмеялся захмелевший грузчик.
  Хочешь, верь... хочешь, нет! Мне-то... я вообще могу не рассказывать!
  Ну, ладно тебе! Поликарпыч, я же шучу! Толкуй свою сплетню!
  В общем... прикинь Урбанас,... у нас в районе революция! А я случайно чуть не стал соучастником бунтовщиков!
  Какая еще мать его революция?
  Какая, какая вот такая самая настоящая! Менты бунтанули! Можешь представить! Никто иной, а менты!
  Да ну! Как это менты? Где бунтанули?
  Где, где. В отделе, где я работаю, Афоня сам разлил третью дозу.
   Урбанас сидел без движения ошарашенный от услышанного. Афоня взглянул в удивленное лицо приятеля и стукнув своим стаканом по стакану грузчика, выпил.
  Пей, пей, сейчас подробно расскажу,  Поликарпыч вновь закусил сырком.
  А чего ради, бунт-то? Им, не хватает-то каких лешиев?
  А вот и я думаю, чего им надо? А оказывается мусарня на бунт из-за Горбачева поднялась. Так сказать - на его защиту.
  Да ну! Слушай, я бы никогда не поверил! Ну, что за время! Что за сучье время! Менты на коммуняк в оскал пошли! Ну, что за время!
  Вот так Урбанас, я сам не думал, что такое возможно!
  Нее, хоть менты и суки, но все-таки за это я их уважаю! Коммуняк давить надо! Они твари все!
  Ты, чего это Урбанас в политику подался? Ментов гляжу, защищаешь? Ведь ты из-за них пятнаху отсидел!
  Ну, отсидел! Ну не по их же вине, сам виноват. А они, конечно прессовали, суки конечно, но такими их коммуняки, со своим поганым строем сделали! А то, что они за Горбача поднялись, это правильно! По понятиям это!
  Как это по понятиям? Горбач-то, что такого хорошего сделал? При Брежневе мы лучше жили!
  Что сделал, что сделал? Он главное сделал, сказал всему миру, что коммунисты гавнюки и сволочи! Палачи! Что весь этот бред про коммунизм чушь собачья! Он мужик! Хотя сам и главный коммунист! Но на такое не каждый решится!
  На, такое! Решиться! А, что такого он решил-то? Очереди сделал как в мавзолей! За водкой друг другу головы пробивают! Табак с мылом по талонам!
   Ну, это конечно, он перегнул. Ну, а кто ошибок не делает? Ты тоже краны в унитазах срываешь! Ха... ха... Урбанас достал папиросу из пачки 'Беломора' размяв, звонко в нее дунул, закурил.
  Ты гавно с политикой не путай! Политика - это не унитазы ковырять! с пафосом заявил Афоня.
  Политика, милый мой друг это и есть гавно! Там как в канализации, кто больше воняет тот и на поверхности! Вот Горбача и потопили! Его же друганы, если заметишь!
  Да хрен с ним с Горбачем этим! Нам-то какая выгода? Простым смертным?
  Да нам, что с ним, что без него уже выгоды не будет! А вот детям нашим и внукам может пожить без этого коммунистического дерьма, все же удастся!
  Тебя в натуре Урбанас не понять! Ты, вроде мужик-то башковитый. Вон какие речи толкаешь! Может тебе в депутаты податься! Сейчас туда все лезут, кто языком трепать умеет! Афоня вновь разлил по стаканам водку.
  В депутаты говоришь. Нет, нельзя мне! Меченный я!  Урбанас показал Поликарпычу кисть своей руки, всю синюю от наколок.
  Да сейчас половина этих самых депутатов тоже сидели.
  Нет, Поликарпыч, я университетов не кончал. Зона моя гимназия, кумекаешь?! А там свои законы. Но все равно даже там, все понимают, что коммунистам конец. Это они в агонии бьются!
  В агонии говоришь? А омон? Меня там полкан ихний, чуть в каталажку не посадил!
  А вот если вверх возьмут коммуняки, тебя в каталажку-то обязательно посадят! Ты не расстраивайся, попробуешь, что такое баланда на тюрьме! А, что менты из отдела-то хотят? Ты так и не сказал, что требуют-то?
  А, требуют, чтобы из Москвы бумага пришла, что Ельцин скажет про этот самый гэкачепэ. Говорят, пока он не скажет, никому кроме него подчиняться не будут!
  Вот, это да! Вот настоящие мужики! Против кумов московских поднялись!
  Подняться-то поднялись, да только продержатся ли? Хотя, там народ забродил возле отдела-то. Я ели его угомонил! Афоня опять выпил водки.
  Урбанас тоже поднял свой стакан. Пустую бутылку он бережно поставил в угол. Там уже стояла целая батарея стеклянной посуды. Урбанас громко икнул и открыл вторую бутылку водки. Он совсем опьянел. Афоня тоже почувствовал, что со следующей порцией спиртного окосеет окончательно. Но останавливать приятеля не стал. Урбанас не уверенными движениями разлил в стаканы спиртовую жидкость.
  Ну, будем. Ху!  выпив, он сморщился, но закусывать, не стал.  Слышь, Афоня! А если я тебя попрошу, провести меня в отдел к этим мужикам, ты сможешь?  Урбанас вопросительно уставился на слесаря.
  Тот чуть не поперхнулся теплой водкой. Афоня зашелся в приступе кашля и покраснел как рак. Когда спазмы его отпустили, он хриплым голосом ответил.
  Ты, что Урбанас! Совсем? Я тебе рассказываю, что ели ноги унес! А ты туда сам хочешь?
  Значит слабо?
  Ты, на гниль то давишь?
  Нет, скажи слабо?
  Да зачем тебе туда? Тем более балдому?
  Хочу быть, как настоящий человек на баррикадах! Меня эта жизнь уже достала!
  Нет, Урбанас, у тебя точно крыша поехала!
  Я в здравом уме, а вот вы ни хрена не видите! Вам бы только миску побольше, да сала кусок!
  Вот тебе раз! Хотел с товарищем бутылочку раздавить, а у того революционный бред начался!
  Слушай Афоня, я тебя прошу, отведи меня в отдел!
  Да с чего ты решил, что я могу это сделать? Меня, ведь этот полковник ихний ищет, говорит, что посадит, поэтому мне туда нельзя категорично!
  Понимаешь Афоня, ты ведь там работаешь и всех знаешь этих парней, поэтому я тебя и прошу, а что касается полковника, так это понты и все!
  Да ты представь, ведь там стрельбы может начаться! Если тыкву тебе не прострелят, то срок, причем огромный, потом точно впаяют! А я сидеть за бредовые идеи не намерен!  Афоня хотел разлить в очередной раз водку, но Урбанас, закрыв ладонью свой стакан, тихо сказал:
   Мне пока хватит. Отведи меня в отдел, прошу тебя как человека, а сам можешь потом свалить. Я никому не скажу, что ты там был, даже под пыткой.
  Ну не знаю! Я не могу! Как я тебя проведу сквозь строй омоновцев?
  Афоня, ты же гений! Проведи, Христом богом прошу!
  Ладно, надо подумать, Афоня опрокинул себе в рот очередную дозу Водки.
  Через два часа, две покачивающиеся фигуры вышли из железного тарника и направились в сторону мятежного отдела.
  
  
  
  ***
  
  
  
  Старший дорожного патруля ГАИ Анатолий Лузга громко зевнул и выдохнул в салон патрульного автомобиля целый клуб чесночного перегара. Его напарник Андрей Машин скривил лицо и отвернулся к открытому окну:
  - Толя, сколько раз я тебе говорил. Не жри ты столько чеснока, воняешь прости господи, рядом находится противно! Даже мухи в салоне дохнут. Смотри, не одной нет!
  Лузга на замечание коллеги среагировал вяло. Покосившись на него полуоткрытым правым глазом, он устало буркнул в ответ:
  - Тоже мне девица красавица, мужик и должен пахнуть чесноком и водкой, а также потом от работы. А иначе, что это за мужик?
  - Ага, если так вонять будешь, не одна баба к себе в постель не пустит!
  - Хм, а это как попросишь? Ха, ха, - противно рассмеялся Лузга.
  Машин на него презрительно посмотрел, но спорить не стал, понимая, что товарища уже не перевоспитаешь и не заставишь следить за собой. Их патрульный автомобиль стоял на углу центральной площади города.
  Сзади виднелось помпезное здание обкома, а сбоку торчал на постаменте гранитный Ленин, всматривающийся в безграничную даль родных просторов и чего-то шаривший там рукой, словно душевнобольной, отгонявший мух. Традиционная вытянутая вперед рука вождя была как-то не естественно согнута в локте. У памятника был такой вид, словно при жизни, Ленин несколько раз ломал и неправильно сращивал указывающую путь 'в светлое будущее' руку. Видно скульптор, ваявший главный памятник областного центра не очень хорошо изучал строение человеческого тела. Но самым нелепым в этом памятнике, был головной убор вождя. Скульптор, скорее всего, хотел отойти от 'традиционных клеще с кепкой' и решил на голову вождя напялить меховую шапку ушанку, судя по бронзовым барашкам, каракулевую. А так как памятник открывали зимой, то никто на это внимания не обратил. Но когда пришло лето! В общем, было много смеха. Ленин в зимней шапке ушанке стоял посреди главной площади города на тридцатиградусной жаре! Скульптора даже хотели найти и посадить за вредительство, но как оказалось, он успел иммигрировать в Израиль. Многие даже говорили, что это была его месть за пять лет проведенные в ГУЛАГе.
  Памятник убрать не решились. Поползли недобрые слухи о близорукости власти. А потом, кто-то из ЦК похвалил руководство обкома за новаторскую и нестандартную идею в образе вождя! Так и остался стоять Бронзовый Ленин в каракулевой ушанке.
  
  
  
  Машин, окинул взглядом, пустую площадь и достав сигарету, подкурил.
  - Мы вот уже второй год с тобой на этом пятаке дежурим. Вроде место почетное, а навару здесь никакого. Машины, что ездят, так скорость не превышают. Водители правила соблюдают, штрафовать некого! Карманы пустые, может нам попросится на другой пост? Что нас с тобой постоянно этого каменного болвана охранять-то заставляют? Беспонтовое тут место! Тьфу! - Машин смачно плюнул в окно в сторону памятника вождю пролетариата.
  Лузга вновь покосился полуоткрытым глазом на товарища:
  - Что тебе надо? Всей дани не переберешь иногда это понимать надо. Да и последнее время опасно-то брать стало! Говорят - из Москвы распоряжение пришло, подставных нам, инспекторам подсовывать! Чтоб дали, а мы, мол, взяли. А там сразу протокол и на зону! У них говорят, даже разнарядка есть... четыре человека с нашей области посадить! Вот как!
  - Правда?! Ни фига себе! Вот волки! Вот суки! Сделали бы лучше зарплату человечную, а не эту... пособие по безработице! Мне домой идти стыдно! Жена косится, дети плачут! Вот и приходится брать! Вот суки! Тоже мне нашли крайних! - возмутился Машин.
  - Да успокойся ты Андрюха! Найдем мы себе точку! А этот пятак бросать не надо, здесь тоже прок есть! Во-первых: спокойно, а во-вторых тут результат! За два года ни одного серьезного нарушения при нас не было! Мы вон с тобой по пять премий получили!
  - Да эти премии я бы им в гудок забил, их коммунистический! - зло ругнулся Машин.
  Лузга вновь зевнул. В этот момент со стороны городского парка показалась группа людей. Сначала, они были похожи на простых прохожих, но потом их силуэты вдруг стали угрожающе велики. В руках у людей появились палки и какие-то тряпки. Лузга, сначала не обращал на них внимание. Но затем насторожился и приподнявшись с сиденья, внимательно уставился на приближающую толпу.
  - Гляди Андрюха, а это что за крестный ход?!
  Машин выбросил бычок и посмотрел в указанное Лузгой направление.
  - Вот мать твою! Это еще, что за чудики?! Ёкорный бабай! В стране глядишь, военное положение введут и комендантский час, а эти... ты посмотри? Может по рации доложить?! А Толик?
  Лузга дернулся и схватив с заднего сиденья помятую и засаленную фуражку, напялил ее себе на голову:
  - Погодь, погодь! Надо сначала разобраться, что это за клоуны! А то крикнем и понаедут сюда, начальство и прочая нечисть! И тогда конец нашему спокойному дежурству! - с этими словами Анатолий открыл дверку и вышел на улицу.
  Расставив широко ноги, он завел руки назад и медленно помахивая полосатым жезлом, ждал приближения толпы. На чистом асфальте площади его грязные и пыльные сапоги смотрелись особенно нелепо.
  Между тем демонстранты приближались с угрожающим молчанием. Эдакая, психическая атака, они словно белогвардейские офицеры из фильма Чапаев шли на оборонительные редуты.
  Лузга сощурил глаза и когда расстояние, катастрофически уменьшилось до нескольких десятков шагов, крикнул разношерстной толпе демонстрантов:
  - Люди добрые! Чего вы тут сотворить-то хотите? - Лузга с удивлением рассматривал флаги и плакаты с надписями в руках космических коммунистов.
  Ленин в обрамлении святого нимба, Сталин в лавровом венке и крестом на шеи, а также надписи типа: 'святой пролетарский дух поможет победить супостатов предателей и богохульников демократов!', ввели его в небольшое замешательство и удивление.
  Из толпы демонстрантов вышли двое. Один, худой маленький старикашка в серой кепке и седыми волосами на висках, и здоровенный молодой парень с лицом великовозрастного олигофрена и мускулами Геракла.
  Седовласый в кепке, а это был Перевезенцев, первым, ответил, на вопрос Лузги:
  - Мы настоящие патриоты земли святой русской и последователи святой коммунистической веры, дети Ленина и Сталина, пришли сюда выразить свой протест и заявить свои требования!!! - его голос отразился эхом от постамента каменного вождя.
  Лузга внимательно обвел взглядом кучку протестующих и качнув головой, сказал:
  - Ну, выражайте!
  Толпа молчаливо переварила его слова и в нерешительности застыла. Лузга удовлетворенно улыбнулся и вновь подал голос:
  - Ну, выразили и будя! А теперь по домам товарищи коммунисты дети вождей и сыны пролетариев! Сейчас не время, не время сейчас! Долгое выражение может оказаться опасным!
  Молодой здоровяк, а это был Сковорода, дернулся и обернулся к товарищам:
  - Братья! Не слушайте этого опричника и холуя! Давайте проведем наш митинг! Покажем нашу решительность!
  Лузга обернулся и посмотрел на автомобиль. Он увидел - как Машин в салоне нервно сжимал трубку рации. Лузга покачал головой и вновь обернувшись к демонстрантам, крикнул:
  - Граждане патриоты! Центральная площадь города нашего сегодня закрыта для вашего митинга! В случае противоправных действий, будем вынуждены применить силу!
  Толпа, после его окрика, загудела словно пчелиный рой. Лузга понял, что переборщил с угрозой и решил исправить положение:
  - Но если вы хотите выразить свое возмущение, милости прошу в парк! Там места предостаточно!
  В этот момент, Сковорода выскочил вперед и вскинув верх руки, завопил:
  - А-а-а, ну! Штурмовку мне!
  Лузга в ужасе отшатнулся назад, его старая помятая фуражка слетела с головы и упала на асфальт. В замешательстве он ненароком наступил на нее своим сапогом.
  Из толпы демонстрантов выскочили два молодых паренька с тонкой металлической лестницей и словно пожарные, побежали к памятнику Ленину. Там приставив лестницу к постаменту, они словно акробаты уперлись лбами в гранитные плиты пьедестала. Обомлевший Лузга, словно кролик в клетке удава, с ужасом наблюдал как Сковорода тяжелыми и широкими шагами набирает скорость, разбегаясь в сторону приставленной к памятнику лестницы. Еще мгновение и он в три прыжка оказался на узком бордюрчике постамента, обхватив своими руками железные икры вождя мирового пролетариата.
  Лузга, сделав еще один шаг назад и не рассчитав равновесия, подвернув ногу, рухнул на землю. Он нелепо растянул руки по сторонам. Его падение на асфальт, толпа встретила радостным ревом.
  Между тем, Степан Сковорода встал в полный рост возле Ленина и дико крича, подбадривал своих товарищей сверху:
  - Давайте братья, давайте! Плакат мне!
  Переверзенцев кинулся к памятнику со скомканной в руке красной тряпкой и швырнул ее Сковороде. Тот ловко поймал ее одной рукой и встряхнул, словно половой коврик. Тряпка развернулась и превратилась в плакат, на котором фраза была написана белой краской. Корявые буквы, выведенные от руки на мятом кумаче, вызывающе смотрелись над площадью Революции:
  'Коммунизьм выход цивилизации!'
  При этом грамматическая ошибка в виде мягкого знака в слове коммунизм, смотрелась как-то по-революционному.
  Лузга, словно неуклюжий медвежонок встал на четвереньки и заорал в сторону патрульного автомобиля:
  - Андрю-ю-ю-ю-ха-а-а! Зови подкрепление!!! Тут нападение на сотру-у-у-дни-и-и-ка-а-а милиции!!
  Машин вовсю орал в трубку рации. Его лицо налилось кровью от напряжения.
  
  
  
  ***
  
  
  
   Оранжевое августовское солнце медленно садилось за бетон девятиэтажек. Площадь напротив отдела, где еще два часа назад было полно народа, опустела, поэтому казалось, что ее территория увеличилась. Уставшие бойцы ОМОНа уселись, кто на снятые с себя бронежилеты, кто на щиты. Сипученок сидел в своем уазике мрачный как туча. Кирилл Олегович в очередной раз вызвал по рации дежурного городского управления и спросил, сколько им здесь еще находиться. Но не получив конкретного ответа нервно швырнул трубку рации.
  Черт бы их подрал! Хоть бы жрать сюда бойцам доставили! Народ голодный! Целый день ничего ребята не ели!
  Его водитель Иголкин, вытащив пуговицы наушников аудио плейера из ушей, попытался успокоить шефа.
  Кирилл Олегович, да не нервничайте вы так. Ребята поймут. Видят же они, что вы тоже ничего не ели. Приказ есть приказ.
  Поймут! Да зачем это надо! Витя, сами-то эти козлы из управы да из обкома сюда даже носа не показали! Поймут! Хотят бунт нашими руками погасить, а сами чистенькими остаться! Нет уж! Без письменной бумажки приказа я своих бойцов на штурм не брошу!
  Кирилл Олегович, может до этого дело не дойдет! Может, пронесет все.
  Твои слова да богу б в уши! Эх! Сипученок глубоко вздохнул.
   Со стороны улицы, на площадь заехала черная 'Волга' и остановилась невдалеке. Из нее вышли двое в штатском.
  А это еще кого черт принес?  спросил сам себя Сипученок и вылез из уазика.
  К штатским из 'Волги' подбежал Жмыря. Перекинувшись с ними парой фраз, он повел гостей к Сипученку. Кирилл Олегович хмуро смотрел на незнакомцев.
  Молчание прервал Жмыря:
  Вот, Кирилл Олегович, к вам из самого серьезного ведомства страны. Хи! Хи!  не уместно хихикнул Жмыря.
  Один из незнакомцев на него сурово посмотрел. Второй полез за документами во внутренний карман пиджака.
  Майор КГБ Потапов, представился он, показав красные корочки.
  Сипученок должен был по этикету ответить очень приятно, но Кирилл Олегович промолчал. Приятным, знакомство с сотрудником КГБ, в Советском союзе никогда не было.
  Командир омона Сипученок.
  Капитан Климов, представился второй.
  Кирилл Олегович кивнул головой и посмотрел кагэбэшному майору в глаза:
  Чем могу помочь?
  Потапов, обнял Сипучека за плечо. Отведя подполковника в сторону, он тихо, почти шепотом сказал:
  У нас к вам тайный приказ, нужно поговорить наедине.
  Тайный приказ. Что это еще такое? Интересно от кого? Жмыря, иди к бойцам!  приказал Сипученок.
   Жмыря, скорчил недовольную гримасу, повернулся и побрел в сторону подчиненных.
  Так от кого приказ? переспросил Сипученок.
  Приказ из областного комитета партии! ответил Потапов.
  Второй кагэбэшник тоже подошел к Сипучеку.
  Из обкома? Я подчиняюсь министру эмвэдэ и начальнику областного увэдэ и все! Никакие обкомы не имеют право приказывать мне!
  Ну, что вы так нервничаете, Кирилл Олегович? более миролюбиво спросил Потапов.
  Он понял, что неожиданный напор Сипученка не шокировал. Поэтому сменил официальный тон на дружеский. Кирилл Олегович слегка удивился. Потапов назвал его по имени отчеству.
  Я не нервничаю, просто мне уже интересно становиться здесь стоять без внимания руководства.
  Вот вам и оказано внимание.
  В вашем лице? А где генерал наш?
  Ваш, наш... ну что за условности... в конце концов, мы все общее дело делаем, мягко ответил кагэбэшник, улыбнувшись при этом дежурным оскалом.
  Дело-то общее, а отвечать, потом, кто будет?
  А это уже не ваше дело.
  Дело будет не мое, когда я командиром здесь не буду, понятно!
  Вы опять нервничаете, Кирилл Олегович, успокойтесь.
  Да, что вы меня успокаиваете? Говорите зачем приехали!
  Приехали мы с рекомендациями к вам.
  Уже с рекомендациями? Опять из обкома?
  Да, от руководства области.
  Ну и что это за рекомендации?
  В общем, ситуация видим очень серьезная и поэтому вас просят начать штурм здания на рассвете.
  Что, штурм? А где письменное распоряжение. Пусть генерал даст письменное распоряжение!
  В этот момент, стоявший молча второй кагэбэшник, неожиданно схватил Сипученка за рукав и зашипел:
  Ты, что подполковник не понимаешь, что происходит и кто тебе приказывает?
   Ты руки-то убери, а то я мигом на вас бойцов своих спущу! освобождаясь от захвата капитана, ответил Сипученок. А, что происходит, я понимаю так,... никто из руководства на себя ответственность брать не хочет, а моих ребят заставляют братоубийственную бойню начать!
  Что? Вы, что говорите... понимаете? взорвался Потапов.
  Понимаю, понимаю. Что в стане развал, тоже понимаю, а нас стараются жандармами сделать! Не хрена не выйдет! Во! Сипученок сунул фигу прямо под нос кагэбэшного майора. Давайте письменный приказ от генерала и тогда обсудим план и моменты штурма!
  Значит таков ваш ответ?  сквозь зубы процедил Потапов.
  Да это мой ответ.
  Хорошо. Ну, что ж Кирилл Олегович, вам будет письменный приказ! кагэбэшный майор вновь неожиданно заулыбался и кинул взгляд на своего помощника.
  В это время за их спинами послышался шум лязганья железа по асфальту, крики и ругань.
  Стой сволочь, стой!
  Держи гадов!
  Из сумерек в сторону отдела метнулись две тени. Неизвестные беглецы, бежали не уверенно, спотыкаясь, почти падая, они несли свои тела параллельно земле. За ними устремились два бойца ОМОНа. Но вдруг со стороны блокированного дома грохнули два хлопка. Милиционеры встали как вкопанные. Все это произошло в считанные секунды. Кирилл Олегович побежал к тому месту, откуда прорвалась парочка. А прорвавшиеся тем временем скрылись за дверью мятежного отдела.
  Что тут у вас происходит мать вашу? заорал Сипученок на бойцов.
  Товарищ подполковник, они вдруг!
  Сами не знаем как?!
  Подошли... подкурить попросили!
  В этот момент к Кириллу Олеговичу подбежал и Жмыря:
  Будите, наказаны все! Все! Кто командир отделения? прикрикнул он на бойцов и обратился к командиру.  Кирилл Олегович, это был тот мужик, которого вы себе в уазик днем посадили, я заметил... он сволочь!
  Этот слесарь что ли? Вот гад! Интересно, что ему там надо? И кто с ним второй?
  Судя по всему, товарищ подполковник, они оба пьяные, от них воняло водкой, сказал один из бойцов. Что надо, непонятно, они все про выпивку говорили.
  Странно...
  Так-так! Прорыв у вас товарищ командир омона, не можете линию держать! послышался голос кагэбэшного майора, неожиданно появившегося из-за спины Сипученка.
  Контролировать ситуацию, значит,... тоже не сможете, если более серьезное положение будет!
  А вы не встревайте! Сам разберусь! парировал упрек гэбэшника Сипученок.
  Ну, ну как знать, ладно, мы будем через час. Потрудитесь своих бойцов подготовить и мобилизовать к нашему приезду! В приказном тоне сказал Потапов и двинулся к своей 'Волге'.
  За ним засеменил Климов. Сипученок проводил их злобным взглядом:
   Жмыря, ко мне в машину и найди Лобочкина!  скомандовал он и пошел в свой уазик.
  
  
  
  ***
  
  
  - Илья! Да ты с ума сошел! Как ты мог уйти с поста?!! - орал Андрей Егорович Пузатов, надувая щеки, словно хомяк и брызгал слюной.
  Его лощеное кругленькое личико передергивала гримаса ненависти и возмущения.
  - Как ты посмел! Уйти из обкома!!! Кто тебе разрешил?!!! Ну, ты идиот! Сейчас такое время, когда ты должен был находиться там!
  Руковишников стоял низко опустив голову и словно школьник, ковырял пальцем ладонь. Илья Васильевич ждал, когда запас негодования иссякнет, в мясистом пузановском теле и он сможет вставить слово, среди его воплей.
  - Ты, идиот! Полный! Если там уже проверяющий, то все! Хана! Мне тебя не отмазать! - Пузанов сказал это более мягко.
  - Что тебя принесло-то ко мне?! Соскучился, что ли? - эти слова он добавил уже с похотливой интонацией.
  Фраза звучала так, словно ревнивая жена, выговаривает мужу после утреннего скандала.
  - Ну?! Что там у тебя стряслось, что ты приперся-то? Ильюша? - Пузанов покосился на постового, который делал вид, что не слушает их разговор.
  На самом деле милиционер, то и дело напрягал слух, чтобы уловить слова Пузанова. Они стояли в тесном тамбуре областного ГУВД. Пузанов как командир спецвзвода в это день был ответственным по постам и с утра толкался в дежурке милицейского управления. Хитрый лис, он понимал ответственность всего момента и специально создавал вид бдительного, ответственного работника, перед бегающими по коридорам управления начальниками отделов и служб. Хаос, царивший в головах милицейских боссов, был виден не вооруженным взглядом. Многие, таскали во двор какие-то архивные документы и жгли их в большой ржавой урне.
  'Засуетились крысы! Корабль-то тонет! Думаете все! И не знаете - что делать!' - зло и радостно думал Пузанов, глядя на эти трусливые перебежки.
  Как милиционер он понимал, что сейчас любой неверный шаг в ту или иную сторону может стоить если не свободы, то карьеры уж точно.
  'Даже пенсию и ту не дадут! Оступись и все!' - размышлял Пузанов.
  Как человек он понимал, что позиции коммунистов совсем плохи. Но как винтик большой и инертной системы, он знал, что просто так, она не развалится, а если и начнет рушиться, то многих потянет за собой в небытие.
  Когда Пузанов узнал, что в составе ГКЧП есть и министр МВД. То понял, что ставки пошли по-крупному и внутренние органы страны, пытаются насильно втянуть в политику и сделать ставку на силовое решение. Но как сотрудник этих самых органов, он прекрасно отдавал себе отчет, что там, в Москве, могли просто на просто и не знать настоящего положения дел... тут, в глубинке. Дебилизма периферийного начальства, аполитичности личного состава и равнодушия ко всему происходящему среднего звена милицейского управления.
  Поэтому Пузанову было интересно наблюдать, как высокопоставленные чины мучительно просчитывают ходы к дальнейшим действиям. Пузанов с удовлетворением понял, что генерал областной милиции, вовсе и не делает ставку на это самое ГКЧП и мнется с принятием жестких решений, не отдает, приказы об усилении охраны государственных объектов.
  Когда же в ГУВД приехали первый секретарь обкома, начальник местного КГБ и исполкомовский председатель, то Андрей Егорович понял, что у его генерала дела пошли в форс-мажоре.
  'Видно будут прессовать!' - печально подумал Пузанов, наблюдая за спинами, поднимающимися по лестнице высокопоставленных чиновников.
   Всю свою жизнь Андрей Егорович ненавидел власть. Он, ненавидел ее с какой-то поразительной изощренной жестокостью, радуясь каждому ее промаху, каждому провалу. С ранних лет в его противоречивой и ранимой душе само понятие власть, было сравни понятию насилие. Он ненавидел все, что творилось в этом государстве, начиная с очередей за колбасой и заканчивая отсутствием свободы слова. Ему было противно слушать выступления престарелых партийцев из ЦК, смотреть убогие однообразные фильмы, читать стандартные безликие газеты и одевать некачественную и безвкусную одежду советского производства. А главное, скрывать свои сексуальные наклонности.
  Родившись на свет с преобладающими женскими генами в мужском организме, он мучился и страдал, как душевно, так и физически. Ему, человеку с нетрадиционной, сексуальной ориентацией, жить в этой стране было просто невыносимо. Дурацкая статья 'о мужеложстве' в уголовном кодексе, делала из него человека второго сорта, человека с волчьей меткой на всю жизнь. И Пузанов мстил за это всем, обществу, окружающим, коллегам и просто случайным людям. Его любовник, совершенно тупой и недалекий человек, был одной из жертв этой страшной вендетты. Но другого, у Пузанова просто быть не могло. У него, кадрового милиционера, по советскому сценарию идеальной личной жизни, должна была быть образцовая жена, а не полуграмотный подчиненный сержант. Но где же было Андрею Егоровичу выбирать себе суженого? Приходилось пользоваться тем, что есть.
  Поэтому были моменты, когда Пузанов просто ненавидел Илью Васильевича. Он не переваривал его всеми фибрами своей души. Андрей Егорович часто ловил себя на мысли, что даже специально издевается над Руковишниковым. Пузанову, также было приятно властвовать над Руковишниковым. Над этим, мелочным и жадным человечком.
  Андрей Егорович посмотрел на Илью Васильевича и тяжело вздохнул.
  - Ну, Илья, так, какого хрена ты приперся?
  - Понимаешь, Андрей. У меня, такое дело.
  - Ну, что?
  - Ну, помнишь, я тебе говорил о депутате одном, из городского совета.
  Пузанов почесал подбородок и закатив глаза, посмотрел вверх:
  - О каком, еще депутате?!
  - Ну, о Геращенко.
  Андрей Егорович причмокнул языком и ударив себя по лбу, простонал:
  - Господи! Опять об этом идиоте!
  Руковишников виновато покосился на Пузанова:
  - Да, но он вроде не идиот.
  - Да идиот он! Каких свет не видывал! Господи! Идиот! Что это за страна, если меня, простого гомосека считают не нормальным, а этого шизофреника, с мышлением морального дебила, выбирают городским депутатом! Господи, да какой тут порядок!!! Что взять с этого общества! Господи! - запричитал Андрей Егорович шепотом.
  Руковишников молчал и ждал, когда тот выговорится. Пузанов, пару раз тяжело вздохнул и уставившись на Илью Васильевича, сурово спросил:
  - Ну, что молчишь? Что на этот раз? Он опять тебя в свою партию сватает? Этих как там, господи космических коммунистов? Или что?
  - Ну, в общем да, но не об этом сейчас.
  - А, о чем? О чем?
  - Ну, понимаешь, он со своими коллегами, хочет сейчас встретиться с первым секретарем! Он знает, что Фенин вроде тут и облисполкомовский начальник тоже тут.
  Пузанов оторопело посмотрел на Илью Васильевича. В первую секунду он хотел ему просто треснуть между глаз кулаком и поставив сильнейший пинок, выгнать из здания ГУВД обратно в обком. Но, через секунду Андрей Егорович передумал.
  В его голове коварной нитью мщения, мелькнул абсурдный план. Пузанов, сжал кулаки и набрав воздух в легкие, тихо прошипел:
  - Это ты ему сказал, сволочь?
  Руковишников лишь молча кивнул в ответ:
  - Ну и что он тебе обещал за это?
  Илья Васильевич хлюпнул носом:
  - Привилегии.
  - Что?!!
  - Привилегии...
  - Господи! У-м-м!!!
  Руковишников боязливо попятился от Пузанова, ожидая удара по физиономии. Но тот только грустно улыбнулся:
  - Кто с ним? - равнодушно спросил он у Руковишникова.
  - Эти, как его, ну его, Чупчик и эта баба... Сазонова...
  - А-а-а, комсомольцы добровольцы, ну-ну! И что они хотят?
  - Просто встретится! И все! - с надеждой пробормотал Илья Васильевич.
  - А-а-а, чайку попить?! Ну, дело-то нужное, - как-то издевательски пробубнил Пузанов.
  Руковишников на него посмотрел с недоумением, но переспросить не решился, опасаясь затрещины.
  - Ладно, Илья. Где эти аборигены космические?
  Руковишников, сглотнул слюну и покосившись на дверь, промычал:
  - Ну, там. За углом стоят. Ждут, когда я с тобой договорюсь. Ведь бояться, что их тут к генералу не пропустят.
  - Верно думают, сволочи. Коммунисты антифашисты гребаные! Ладно! Слушай меня. Сейчас ты осел вислоухий, пойдешь за угол и скажешь, чтобы эти три мракобеса шли и не боялись. Я их тут пропущу. Ну, по крайней мере постараюсь. А ты сам галопом резвого сайгака понесешься обратно на свой пост в обком! И если ты при этом не разовьешь скорость близкой к звуку, завтра я твоей жене скажу, кому ты изменяешь! Мне-то все равно терять нечего. Она, ко мне, тебя идиота ревновать не будет. Она просто уйдет от тебя. И будет жить с другим, более умным и рассудительным мужиком. Ты понял?! Осел ты вислоухий?!!
  Руковишников хлюпнул носом, проглотил целый ком соплей. Пузанов удовлетворенно посмотрел на него и ласково погладив по руке, добавил:
  - Ну, стартуй! Я сам тебе потом устрою привилегии! Баран пёстрозадый!
  Илья Васильевич, толкнув стеклянную дверь, вывалился на улицу, словно куль картошки на мостовую. Он чуть было не споткнулся и не рухнул с крутой, гранитной лестницы управленческого крыльца.
  Пузанов поправил на голове фуражку, приложив два пальца ко лбу, сдвинул ее по центру лба.
  'Лихо можно поправить развитие событий!' - мелькнула мысль в голове.
  Андрей Егорович даже улыбнулся от предвкушения настоящего спектакля. Он еще не знал, по какому вопросу Геращенко и его друзья пытаются прорваться к первому секретарю, но уже понимал, что эти деятели коммунистических потрясений идут к Фенину не для того, чтобы попить чайку.
  Подойдя к постовому, Пузанов взял со стола потрепанную толстую тетрадку с записью входящих звонков. Милиционер покосился на начальника и нерешительно спросил:
  - Что-то не так? Андрей Егорович?
  - Да нет Паша, все нормально! Вот смотрю, кто в этот серьезный для страны день звонил.
  Пузанов полистал желтые засаленные страницы и вздохнув, положил тетрадь на место. В этот момент за спиной хлопнула входная дверь. В тамбуре появились три человека. Пузанов, не поворачиваясь, заметил их силуэты в большом зеркале, весящем на стене справа. Андрей Егорович увидел, что постовой напрягся как сторожевой пес перед броском.
  - Вам кого? Вы куда? - сурово, крикнул вошедшим посетителям милиционер.
  - Мы идем к генералу! - ответил грубый голос.
  Пузанов повернулся. Перед ним стояли Геращенко, Чупчик и Сазонова. У предводителя космических коммунистов лицо было напряжено. Густые брови ходили ходуном, щеки наоборот, словно восковые, были недвижимы, кожа натянулась на угловатых скулах. Чупчик был немного растерян и испуган. Его глазки бегали, словно два меленьких черных жучка после небольшой дозы 'Дихлофоса'. Сазонова, внешне выглядела спокойной. Ее полуулыбка, полуухмылка, показывали, что Нина Ивановна готова на любое развитие событий. Пузанов также заметил, что женщина немного потолстела. Бока ее грузного тела, как-то неестественно угловато торчали из-под кофточки.
  Андрей Егорович состроил суровую гримасу и спросил:
  - Так граждане! Вы, по какому вопросу!
  - Нам срочно нужно видеть генерала! - вызывающе бросил ему Геращенко, глядя в глаза.
  Пузанов отвел взгляд. Постовой хотел возмутиться, но Андрей Егорович вытянув руку, не дал ему произнести не слова:
  - Генерал, сейчас занят! У него оперативное совещание! Вы кто будите? - соблюдая все правила милицейских инструкций, спросил он у Геращенко.
  - Я депутат городского совета народных депутатов Олесь Иванович Геращенко! Нам срочно нужно видеть вашего начальника! - пафосно взвизгнул Олесь Иванович, вытянув вперед руку с красными корочками удостоверения в ладони.
  Пузанов внимательно посмотрел на документ и протянул руку.
  - Нет, в руки не дам! Это святое! - Олесь Иванович отдернул корочки и спрятал в карман.
  Андрей Егорович, кивнул головой и, посмотрев на постового, тихо сказал:
  - Ладно, вижу, что вы депутат. Но уважаемый Олесь Иванович, генерал вряд ли вас сейчас примет! Он очень занят. У него важные дела!
  - У нас тоже важные дела! - нетерпеливо пробубнила Сазонова.
  Нина Ивановна поправила кофточку, одернув угловатую складку.
  - Да, но это от нас не зависит. Мы не можем пропустить вас. У нас приказ, никого сейчас не пропускать! Приходите через несколько дней, - резко ответил ей постовой милиционер.
  Нина Ивановна посмотрела на него с явным возмущением и задержала взгляд на его фуражке.
  - Спокойно Тищенко! Разберемся! - одернул подчиненного Пузанов. - Так, я могу лишь позвонить генералу и спросить, примет ли он вас! - Андрей Егорович окунул взглядом троицу.
  Геращенко кивнул головой и с нетерпением постучал кончиками пальцев по полированной перегородке проходной. Пузанов снял трубку с большого красного телефона без циферблата и прокашлявшись с напряжением ожидал ответа на том конце провода.
  
  
  ***
  
  
  
  Начальник областного УВД генерал майор Андрей Петрович Дмитриев стоял в своем кабинете возле окна. Руками они облокотился на подоконник. Упершись лбом в стекло, вглядывался в вечернюю мглу. Его поза была похожа на позу Джона Кеннеди со знаменитой фотографии в 'овальном кабинете' в Белом доме.
  Помимо Андрея Петровича в помещении находились первый секретарь обкома Олег Иванович Фенин, начальник городского УВД Красноярска полковник Тихушкин, председатель облисполкома Сергей Петрович Рукин и начальник областного КГБ, генерал майор Иван Лукич Лузин. Больше никого на это тайное совещание решено было не приглашать.
  Уже третий час все присутствующие уговаривали хозяина кабинета подписать письменный приказ о штурме мятежного отдела на рассвете завтрашнего дня. Но генерал Дмитриев упирался, как мог. Он был готов отдать команду устно... но письменно?!
  Это бы означало подписать себе приговор в случае провала и больших человеческих жертв, а главное при смене власти. Москва молчала. В МВД союза сами были в большой растерянности. Это стало понятно, после десятка попыток генерала Дмитриева связаться с министерством. Москва была недоступна. Это и вызывало большие сомнения у Андрея Петровича.
  Хотя в составе ГКЧП и присутствовал министр МВД Пуго, это еще не чего не значило, его замы тоже не хотели давать конкретных команд на периферию. А нерешительность верхнего эшелона говорила о том, что в Москве не все понятно с верховной властью. Хотя в заявлении советского правительства и говорилось, что Горбачев серьезно болен, все прекрасно понимали, что его просто отстранили от руля государства. Но никто не знал, жив Горбачев или нет. Если генеральный секретарь был жив, то существовала реальная возможность возвращения его к власти. А тогда, репрессии были бы ни минуемы и приказ о штурме мог бы стать роковым для генерала Дмитриева. Но его гости старались переубедить Андрея Петровича и доказывали, что новая власть в лице ГКЧП, пришла надолго.
  Больше всех давил Фенин. И это было понятно. Коммунисты хватались за остатки власти, как за спасительную соломинку во время урагана.
  Поймите, Андрей Петрович, нас потом накажут, что мы тут бездействовали! Сидели, сложа руки! На улице Москвы танки! Там наводят порядок, используя все средства, в том числе и силовые,  убеждал первый секретарь.
  А откуда вы знаете, что в Москве танки? Я вон в министерство дозвониться не могу! парировал его убеждения Дмитриев.
  Да мне из Москвы родственники звонили и рассказали. Вы вон у генерала Лузина спросите, в его ведомстве все знают! не унимался Фенин.
  Действительно, что вы упрямитесь Андрей Петрович? Может никакой стрельбы и не будет. А мы потом этот приказ уничтожим,  уговаривал исполкомовец Рукин.  Тут дел-то... загогулину, поставить, и все!
  Вам загогулину... а мне потом этой загогулиной перед носом следователь из генпрокуратуры махать будет!
  Да какой следователь? У нас бунт в городе! Причем, бунтуют не заключенные, какие ни будь, а милиционеры вашего подразделения! Причем в руках у них не палки и камни, а боевое табельное, подчеркиваю... табельное оружие! Иван Лукич, да скажи ты ему свое веское слово! Что молчишь ты то? обратился к гэбешному генералу Фенин.
  Тот сидел в углу не стуле и потягивал чай из кружки. Поставив ее на блюдце, он не спеша вытер губы носовым платком и тихо сказал.
  Вы, это... тут не ссорьтесь и горячку тоже не порите, я отправил своих сотрудников на разведку в этот отдел... может им удастся уговорить командира омона штурмовать без писульки... она нам тоже не к чему. Но и бунт тоже приминать надо... это не дело.
  Вот и я, тоже, самое думаю! А насчет командира омона, то это черта с два твои Иван Лукич его уговорят, я этого упрямца знаю!  обрадовано ответил Дмитриев, он понял, что гэбешник тоже боится.
  Если знаешь, что у тебя такой баран на важной должности работает, то чего не уберешь его? спросил Лузин.
  А за что его убирать? Он честный мужик... служака. Тебе бы только убирать!  обидчиво ответил Андрей Петрович.
  Ну, ну ты что метешь-то? Говори... да знай меру! Кого это я убирал?
  Да ты, может и не убирал, а твои точно вон нашего генсека убрали. Как с Хрущевым получилось... там тоже Семечастный тогда руку приложил.
  Заткнись ты! А то я твой бред могу серьезным признать! Хрен кто спасет!
  Вот, вот, наши гэбешники и проснулись! Не буду я подписывать этот сраный приказ! Не буду!
  Товарищи, не надо ссориться! Что это за склоки? Товарищи, нам надо какое ни будь решение вынести!  попытался разредить обстановку Фенин.
  А может мне его от руководства отстранить и лично оперативный штаб штурма возглавить? неожиданно вмешался в разговор начальник городского УВД со странной фамилией Тихушкин.
   Все словно встрепенувшись, посмотрели в его сторону. Полковник даже немного смутился от такого внимания. Он попытался оправдаться:
   Я, конечно... это вы не подумайте... что я власти хочу. Просто если надо... в эту трудную минуту, то я могу...
  Да нет... ты молодец, молодец! радостно прервал его Фенин.
  Он видел в этом заявлении Тихушкина выход из тупикового положения. Он посмотрел на Дмитриева и спросил:
   Ну, такое тебя устроит? Вот, человек сам командование возьмет. Сейчас-то ты согласен?
  Дмитриев, слегка замявшись, посмотрел сначала на Тихушкина, потом на Фенина и не громко вымолвил:
  Ну, не знаю, если конечно... в общем-то, по инструкции можно это сделать, если командир омона не может исполнять свои обязанности...
  Так его надо отстранить под предлогом болезни! Вот и все!  предложил Рукин.
  Ну не знаю, какой болезни?
  Да, что ты как телок не решительный, рассвет в пять утра! Солнце вылезет и все! давил Фенин.
  Да испугался он, не видите? подтрунил гэбешник.
  Что испугался?! Не испугался, просто думаю, как этого Сипученка отстранить потише. Ведь если это громко делать, то его бойцы не дай бог, за него поднимутся, тогда точно крышка! Испугался... обиделся Дмитриев.
  Да кого ты там себе набрал? Боишься своих же! Приказ и все! категорично басом прикрикнул Лузин.
  Ты у себя командуй, у себя! А ко мне в ведомство не лезь! Чекист хренов!
  Товарищи, товарищи, тихо, все нормально, вот пришли наконец-то к решению... хватит ссориться! громко сказал Фенин, стараясь затушить вновь вспыхнувшую ссору между генералами.
  В это время по громкой связи дежурный сообщил, что вернулись люди Лузина.
  Пусть пройдут, скомандовал Дмитриев.
  Это мои от твоего командира омона приехали, сейчас послушаем, что они расскажут, пробасил Лузин.
  Только просьба... им не слова. Пусть никто кроме нас о наших планах не знает, хорошо Иван Лукич? предупредил гебешника Фенин.
  Хорошо, хорошо. Тем более это не в моих правилах своим подчиненным, какие-то секреты открывать.
  Через несколько минут в кабинет постучали.
  Войдите! скомандовал Дмитриев.
  На пороге появились Потапов и Климов.
  Ну, что там, докладывайте, негромко сказал Лузин.
  Потапов и Климов стояли по стойке смирно. Хотя на них были гражданские костюмы, они готовы были вот- вот отдать под козырек.
  Ну, что застыли как истуканы? Докладывайте! прикрикнул Лузин.
  Товарищ генерал, нами проведена психологическая проверка возможности использования командира омона в штурме. Тест дал отрицательный результат. Необходимо разрабатывать запасные варианты,  отрапортовал Потапов.
  По-человечески скажи, все как есть. О чем говорили, что видели, а эти ваши за мудреные штучки про психологический тест мне на хрен не нужны тут!  проворчал Лузин.
  Он начал раздражаться, видя, что его подчиненные корчат из себя солдафонов. Видя раздражение генерала, Потапов сменил официальный тон доклада на более мягкий.
  При разговоре с командиром омона стало понятно, что он не разделяет мнение руководства о штурме отдела. Утверждал, что у некоторых его бойцов есть друзья и родственники среди заговорщиков. Подполковник Сипученок требует, чтобы ему привезли письменный приказ генерала. Потапов кивнул в сторону Дмитриева.  Иначе утверждает, что подчиняться не будет и своим бойцам тоже прикажет слушать только его команды. Наше мнение, что с ним лучше в приказном тоне не работать. Или действительно привезти письменный приказ. Мы на всякий случай пообещали приехать через час. Помимо этого, прямо при нашем присутствии за оцепление прорвались двое неизвестных. Цель прорыва тоже пока неизвестна. По этому случаю можно судить, что линия блокады не совсем надежна.
  То есть, как не надежна? Значит, выходит туда-сюда, там люди бегают? переспросил Лузин.
  Так точно. При нас двое прорвались.
  Постойте и вы сами это видели? вмешался в разговор Дмитриев.
  Так точно. Причем удалось установить, что один из прорвавшихся, судя по всему, уже имел контакт с командиром омона днем,  уточнил Потапов.
  Ничего себе! Немедленно этого командира омона менять надо! Немедленно! А то он нам действительно штурм устроит, только не мятежного отдела а здания Крайкома,  визгливым голосом запричитал Фенин.
  Дмитриев был сломлен докладом Потапова и не знал, как себя повести. Лузин, напротив, с сарказмом смотрел на своего недавнего оппонента. В разговор опять вмешался Тихушкин.
  Он понял, что его час настал:
  Товарищ генерал, Андрей Петрович, разрешите я на место поеду и все улажу. Приму командование, а Сипученка отстраню. После этого вернусь, и мы обсудим план штурма.
  Хорошо, езжайте! ответил Дмитриев.
  И как только, что ни будь новое откроется или еще какие ни будь, чрезвычайные обстоятельства немедленно докладывайте!  добавил Фенин.
  Есть, все будет нормально!  с этими словами Тихушкин вышел из кабинета.
  Все оставшиеся проводили его тревожным взглядом.
  В этот момент на столе у Дмитриева зазвонил телефон прямой связи с первой проходной управления. Массивный белый аппарат, словно проснувшись, подпрыгнул на полированной доске. От резкого звонка все присутствующие вздрогнули. Дмитриев покосился на пластмассовый параллелограмм и сглотнул слюну.
  - Кто это? - нервно спросил Иван Лукич.
  Кэгэбешник с недоверием сверлил взглядом своего милицейского коллегу.
  - Это прямая связь с постом на вахте! - виновато оправдался Дмитриев.
  - Тебе, что сюда в кабинет может позвонить постовой милиционер? - с недоумением переспросил Лузин.
  - Да, а что в этом такого? - удивился Андрей Петрович.
  - Ну и порядочки в твоем ведомстве! Простой сержант звонит генералу! Это бред какой-то! У меня. Что бы ко мне попасть нужно тройной кордон пройти, потом ординарец! А тут балаган какой-то! - выдал очередную партию критики Лузин.
  - Вот-вот! Тем наши ведомства и отличаются! Мы порядок охраняем, мы с простыми гражданами работаем, а вы, черт знает, чем занимаетесь. Все шпионов ловите, а в итоге такой бардак в стране! И что толку от твоих кордонов тогда?! - парировал укол кэгэбешника Дмитриев.
  - Что? Ты опять на кагэбэ пасть открыл?! Да как ты смеешь?! - взвизгнул Лузин.
  Он, сжав кулаки, двинулся на милицейского генерала.
  - Эй, Эй! Товарищи опомнитесь! Что вы тут устроили разборки! Сейчас не столько важно у кого какой в управлении порядок доступа к генералу! Сейчас важнее в ситуации разобраться! И кстати, вон возьмите телефон! Что он так и будет разрываться от звонков? - вступил в разговор Фенин и взял за плечо разгневавшегося Лузина.
  Тот тяжело задышал и посмотрел на звонивший телефон. Первый секретарь похлопал Ивана Лукича по спине и добавил:
  - Ну, будет, будет Иван Лукич! Никто не умоляет вашего тут ведомства! Ну и вы, тоже будьте корректней к коллеге и всем остальным! Я понимаю, что сейчас время нервное, но все же, вы же чекист! Вы должны иметь холодную, рассудительную голову!
  В этот момент из угла подал голос обкомовский председатель Рукин. Иван Петрович с волнением наблюдал за этим диалогом, ерзая по большому кожаному креслу:
  - А может ну его, брать этот чертов телефон! Кто это может быть? - боязливо спросил Иван Петрович, глядя на первого секретаря.
  Фенин покачал головой и вновь обратился к Дмитриеву:
  - Ну, что, в конце, концов, за паника! Ну, возьмите же вы наконец этот телефон! Честное слово, словно фашисты в бункере в Берлине в апреле сорок пятого! А Сергей Петрович вообще молчите! Исполком тут слова не имеет!
  - Я так предложил, делайте, как хотите! - обиделся Рукин.
  Дмитриев снял трубку с телефона и рявкнул:
  - Да! Слушаю! Что?! Какие еще депутаты?!! Мать твою! Я же сказал никого не пускать! Что не ко мне?! А к кому? К Фенину?! По срочному?! Хм... Пропусти...
  Дмитриев медленно положил трубку в гнездо аппарата и, почесав голову, недоуменно сказал:
  - Это по вашу душу Олег Иванович. Депутаты с каким-то важным документом пришли! Вас требуют! Узнали. Что вы здесь и пришли. Я приказал пропустить. Говорят, коммунистический актив!
  Фенин схватился за голову, словно раненный на поле брани боец:
  - Господи! Что вы делаете?! Какой актив?! Елки-палки, вы как маленький ребенок!! Сейчас не надо было не с каким активом встречаться, мы же не выработали позицию, все вместе! Общую! Мы же, как я понимаю, тоже здесь должны были собрать местный чрезвычайный комитет! А мы еще не хрена не сделали! А вы этих депутатов пускаете сюда! - набросился он с упреком на Дмитриева.
  Тот, нахмурился и подбочившись, словно помещик посреди своего имения, закричал:
  - Да! Пусть придут! И все видят! Пусть тоже участвуют в этом самом историческом решении! А я на себя не какую такую ответственность брать не буду! И все!
  - Я же говорю вам он предатель! Он поддерживает этого гавнюка Ельцина! Он боится! Может его вообще арестовать?!! - заблажил Лузин.
  Он вновь кинулся на Дмитриева с кулаками. Фенин встал на его пути и крепко сжав гэбэшного генерала за запястье руки, прошипел:
  - Да, успокойтесь вы! Чрезвычайщик хренов! Успокойтесь! Дров всегда можно успеть наломать!
  Лузин с ненавистью посмотрел на первого секретаря, но отступил. В его глазах была видна беспомощная в этой ситуации, но решительная злоба на всех окружающих.
  Из угла вновь подал голос Рукин:
  - Нет, Олег Иванович! Вы не правы! Зачем вы останавливаете руководителя местного гэбэ? И я, молчать не намерен! Исполком, кстати важнее, чем ваша капээсэс!! А то привыкли, что только вы главные! Нет! Мы тоже вес в обществе имеем!
  Фенин бросил на исполкомовца презрительный взгляд и улыбнулся:
  - Да, заткнись ты! Чего ты все лезешь! Я и так не хотел тебя сюда брать! Ан, нет, напросился на мою голову!
  В этот момент, открылась дверь кабинета и на пороге появился дежурный лейтенант. Он испугано обвел комнату взглядом. В своей карьере лейтенант никогда не видел сразу столько генералов и партийных шишек. Лейтенант застыл в нерешительности. Дмитриев громко кашлянул и небрежным тоном спросил подчиненного:
  - Ну, Петров? Что, вернее кто там у тебя?
  Лейтенант сглотнул слюну и пересохшими от волнения губами ответил:
  - Да вот товарищ генерал. Тут велели привести к вам депутатов. Вот я привел. Прикажете заводить?
  Дмитриев, почесал голову и посмотрев на Фенина, ехидно скомандовал:
  - Заводи! Посмотрим, что надо этим народным избранникам, мать их!
  Голова лейтенанта скрылась в приемной. Все присутствующие в кабинете напряглись. Повисла тягостная пауза. Была слышно только тиканье больших напольных часов в углу кабинета. Блестящий маятник зловеще отсчитывал секунды истории.
  Через несколько секунд, послышался шорох и массивная дверь, оббитая коричневым дерматином, открылась. В кабинет медленно вошел Геращенко, за ним появилась Сазонова. Чупчик возник в помещении вообще, словно джин тихо и неожиданно. Олесь Иванович уверенной походкой прошел в центр широкого красного паласа на полу.
  Все присутствующие с опасливым интересом разглядывали вошедших и молчали. Чупчик в нерешительности встал возле закрывшейся сзади двери. Его коленки заметно дрожали. Что бы это было не заметно, Ростислав Сергеевич напряг мышцы на ногах. Но дрожь, была сильнее его потугов, со стороны казалось, что у Чупчика нервный тик конечностей.
  Первым тишину нарушил Фенин. Он, скрестил руки, словно наполеон на Бородинском поле и властно посмотрев на Геращенко, спросил:
  - Ну?! Что вы пришли? Товарищи депутаты? Что вы хотели от меня?!
  Геращенко понимая, что Фенин, таким образом, старается перехватить инициативу и показать кто хозяин положения, медленно расстегнул пуговицы на пиджаке и пошарив рукой во внутреннем кармане, протянул Фенину листок бумаги:
  - Вот, наши требования, - сказал Олесь Иванович низким и решительным тоном.
  Фенин удивленно посмотрел на протянутый ему листок, но ничего не спросив, взял его. Остальные с интересом ждали, когда первый секретарь, прочтет написанное. Закончив читать, Олег Иванович тихо кашлянув, поднял глаза и обведя всех присутствующих вопросительным взглядом, как-то по мышиному пропищал:
  - Это, просто бред какой-то! Товарищи! Что тут написано, не поддается не в какие рамки здравого смысла!
  Лузин, подскочив к Фенину, вырвал у него листок бумаги и прочитав несколько строк, воскликнул:
  - Это почему же бред?! Товарищи требуют создания местного гэ-ка-че-пэ, вашей отставки и введения чрезвычайного положения! По-моему вполне правильное требование! Здравый ум и понятие реальной ситуации в стране! - Лузин зло покосился на Дмитриева.
  Милицейский генерал сидел медленно сел в кресло и вновь почесал свою макушку. В углу задались громкие аплодисменты. Это Рукин что есть силы бил в ладоши. Исполкомовец вскочил с кресла, и радостно улыбаясь, завопил:
  - Браво! Я знал! Я знал, что народ хочет гэ-ка-че-пэ! Браво! Народ наш мудрый! Браво!!! Не то, что некоторые оппортунисты отступники! - Сергей Петрович с издевательским ехидством покосился на Фенина, который, стоял и тяжело дышал.
  Но тут раздался низкий голос Дмитриева. Милицейский генерал, постукивая кончиками пальцев по полированной крышке своего стола, пробубнил:
  - Эти вот депутаты еще не весь народ! Что они там написали. Это все филькина грамота! И нечего первого встречного авантюриста встречать тут овациями! В своем кабинете встречайте, а у меня не сметь! - Дмитриев хлопнул ладонью по столу.
  Рукин от неожиданности вздрогнул и прекратил аплодировать. Фенин бросил на Дмитриева благодарный взгляд. Но тут Лузин, подперев бока руками, повернулся к Дмитриеву и вызывающе сказал:
  - Что ты тут раскомандовался? Ну и что тут твой кабинет?! Здесь идет чрезвычайное заседание комиссии. Возможно первое историческое! Сейчас вот будем вырабатывать решение!
  Геращенко и Сазонова не ожидали такой реакции генералов на их заявление и стаяли в полном изумлении. Чупчик попятился назад и стал даже искать на ощупь ручку двери.
  - Какое еще заседание комитета? Что ты тут несешь? - прорычал словно медведь Дмитриев и медленно встал с кресла.
  - А такое! Ты, что забыл, какой мы вопрос решали?!
  - Ты, что тут болтаешь? При посторонних? Тоже мне гэбэшник! - рычал Дмитриев.
  - Это не посторонние! Это народные избранники! И при них можно такое говорить, по инструкции мне можно! - вызывающе кричал в ответ Лузин.
  Мышцы на его толстой шее напряглись и вздулись красными шнурками, впиваясь в белоснежный воротник рубашки.
  - Нет! Такое решение принимать нельзя! Я ведь есть первый секретарь! И никто меня снять не может! Только кремль! Только кремль! - Фенин попытался вырвать листок у Лизина из руки.
  Но тот увернулся и в руках у первого секретаря остался лишь маленький клочок.
  - А ну убери руки! Убери руки! Ты нерешительный и скользкий человек! - Лузин отпрыгнул от Фенина, словно кошка.
  Первый секретарь испуганно смотрел на Ивана Лукича, словно тот не давал ему завещание на наследство. Из угла вновь пола голос Рукин.
  - Да, я полностью поддерживаю Ивана Лукича! Полностью! Товарищи, как хорошо. Что вы пришли! - обратился он к Геращенко и Сазоновой.
  Чупик, увидев это, перестал искать ручку двери и слегка расслабился. Колени его уже не дрожали. Первый шок от перепалки высших чинов прошел и у Геращенко. Олесь Иванович поправил свои очки на переносице и тихо сказал:
  - Товарищи! Вы не досчитали все это дот конца! Там говорится, что возглавим этот чрезвычайный комитет мы, представители партии космических коммунистов! Мы, поэтому мы сюда и пришли!
  Лузин, удивленно посмотрев на Геращенко и опустил руку с зажатым в кулаке, оборванным возванием:
  - Как этот вы? А мы? Мы, вернее я?
  Геращенко, гнусно улыбнулся и ответил, цедя слова сквозь зубы:
  - А вы генерал, вы будете исполнять наше решение! Кончилась ваша власть, наступила новая эра! Новая! Эпоха космических коммунистов! И это реальность жизни! - Олесь Иванович поднял руку вверх, и его указательный палец с грязью под не подстриженным ногтем указал на люстру.
  Чупчик вновь восхищенно взглянул на своего лидера и вновь подумал о мемуарах: 'Надо бы и этот момент описать! История мать ее!'
  По кабинету разнесся раскатистый смех Дмитриева. Генерал сидел в кресле и держась за живот ржал как лошадь. Из его глаз текли крупные слезы. Все присутствующее с недоумением смотрели на его приступ дикой иронии.
  Первым очнулся Геращенко, он сощурил глаза, при этом очки перекосились на переносице и чуть не упали на красный палас на полу:
  - Что вы это смеетесь генерал! Тут место смеху-то нет! Вы зря все это воспринимаете как-то иронично!
  Но Дмитриев только отмахнулся от него рукой и продолжал заливаться смехом. Сазонова дернулась и притопнув ножкой об пол, словно ретивая лошадка на арене цирка, заголосила:
  - А ну, слушать, что говорит вам лидер космических коммунистов! Иначе будут приняты неадекватные и крайние меры!
  Геращенко с благодарностью посмотрел на нее. В эту трудную минуту ее поддержка была кстати. Дмитриев вдруг прекратил смеяться. И посмотрев на Сазонову красными от слез глазами как-то невнятно спросил:
  - Что? Какие еще неадекватные меры? А вы кто товарищ космический пришелец? Или секретарь из созвездия гончих псов?
  - Молчать! - завопил Геращенко.
  От его крика стоящий рядом Лузин попятился в угол. Чупчик вновь стал судорожно искать ручку двери. Дмитриев, словно циклоп поднялся из-за стола и упершись в крышку руками, гневно спросил у Олеся Ивановича:
  - А ты, кто такой тут мне командовать? А ну пошел вон отсюда сволочь космическая! Гуманоид вонючий! Пролетарий с туманности Андромеды! - вылил целый ушат ругательств Андрей Петрович.
  Геращенко опешил от таких оскорблений и тяжело задышав, покосился на Нину Ивановну:
  - Ну, сволочь! Я тебе это припомню! Ты первый у меня в клетке окажешься! Нина давай наш аргумент!
  Сазонова откликнулась на команду и резким движением распахнула свою кофточку. Затрещали нитки и большие блестящие пуговицы посыпались на красный палас генеральского кабинета. На ее мясистом жирном теле показались коричневые бруски, опутанные проводами. Маленькие лампочки от карманного фонарика зловеще мигали в районе пупа. Лузин, увидев это попятился назад и споткнувшись о ножку стула, упал на пол. Фенин широко раскрыв глаза, смотрел на хитрое сплетение проводов вокруг Сазоновского тела и медленно шевелило губами, произнося какую-то нелепицу. Дмитриев, плюхнулся в кресло и раскрыв рот, пялился на обложенную брусками грудь Нины Ивановны.
  - Что это? - пробормотал милицейский генерал.
  - А это и есть наш аргумент! Это бомба, которую мы принесли сюда! И мы готовы взорвать себя и вас, если вы не подчинитесь нашим требованиям! - издевательски, выговаривая каждое слово и каждую букву, произнес Геращенко.
  - Бомба? - словно эхо прозвучали слова Рукина.
  Исполкомовец скукожился в кресле и поджав ноги, словно ребенок, гладил свои коленки.
  - Да, граждане! Это бомба! Наш аргумент революционной борьбы! И теперь, вы понимаете о наших самых наисерьезнейших намерениях!!! - последний слова, Геращенко выговорил с каким-то картавым акцентом.
  Чупчику показалось, что он уже где-то слышал такой говор, но не как не мог вспомнить где. Ростислав Сергеевич вновь пришел в себя и даже сделал шаг к центру комнаты. Но, на большее его не хватило.
  Где-то в углу на полу барахтался Лузин, пытаясь встать. Его кряхтенье звучало нелепой беспомощностью в тишине кабинета.
  Первым отдышался Фенин. Олег Иванович, уняв дрожь в руках, еще раз взглянул на опутанную проводами полуголую Сазонову и переведя взгляд на Геращенко, тихо спросил:
  - Вы, Олесь Иванович понимаете, отдаете себе отчет в том, что хотите, вернее уже совершили?! Это же тяжелейшее преступление, это просто какой-то беспредел?!!
  Геращенко, стоявший до этого момента на одном месте, медленно сдвинулся и пошел к столу Дмитриева. Остановился он возле целого ряда телефонов. Посмотрев на массивные разноцветные аппараты, он кинул головой и спросил:
  - Какой из них связь с Москвой? Тот, который красный с гербом?
  Испуганный Дмитриев понял к чему клонит Олесь Иванович и покачав головой, произнес:
  - Нет, у вас просто так ничего не получится, нужно знать код и доступ, да и связь быстро не дадут, потребуют причин. В лучшем случае вы свяжетесь с канцелярией или приемной. Вот так...
  Геращенко, ухмыльнулся и сведя как-то по-актерски свои густые брови, поправил очки:
  - Я знаю генерал, поэтому с Москвой будете разговаривать вы!
  - Я?!!! Да не за что!! Хоть убейте меня!! - Дмитриев вызывающе приподнялся из кресла.
  На его лбу выступили крупные капельки пота. Геращенко, уловил неуверенность в ответе Андрея Петровича, жестко надавил ему на плечо своей рукой и усадил назад в кресло:
  - Будите! Будите как миленький!
  - Генерал! Бога ради делайте, что он вам, говорит! Бога ради! Они же не нормальные, они нас взорвут! - завизжал в углу Рукин.
  Дмитриев покосился на исполкомовца и плюнул в его сторону:
  - Крыса! Ты за свою задницу тут, что ли переживаешь?! Падаль! Я генерал! Я вооруженных преступников своими руками брал и не буду тут чьи-то клоунские приказы выполнять!
  Геращенко повернулся и крикнул стоящему Чупчику:
  - Ростислав! Баррикадируй дверь!
  Чупичк засуетившись, стал заматывать ручки двери тонкой цепью, которую словно фокусник извлек из внутреннего кармана пиджака. Намотав несколько петель, он повесил небольшой блестящий замок.
  Сазонова тем временем, взобралась на большой стол стоящий сбоку. Его длинная вытянутая крышка затрещала под ее весом. Нина Ивановна сверкнула перед всеми своим нижним бельем и словно альпинистка на вершине Эвереста поднялась на полированной поверхности. Расставленные на столе бутылки с минералкой и стаканами, словно колокола на деревенской церквушке, тихо звякнули.
  Поднявшийся с пола Лизин со злобой посмотрел на Дмитриева и процедил сквозь зубы:
  - Вот, значит какая безопасность у тебя в управлении! Генералов и первого не можешь уберечь от нападения?!
  - А вы генерал тоже замолчите! Не провоцируйте Дмитриева на необдуманные действия, иначе всех взорвем к ядреней матери! - осадил его Геращенко.
  Дмитриев посмотрел на Фенина. Тот стоял посредине кабинета и все еще не мог поверить в происходящее:
  - Нет, Олесь Иванович, скажите, что все это шутка какая-то! Скажите! Я не верю, что вы смогли на такое решиться! И на кого! На первого секретаря обкома коммунистической партии! Вы же отстаиваете идеи Сталина! Как вы можете такое творить?! Он ведь тоже был коммунистом!
  - Та замолчите вы! Вы горбачевский приспешник! Это вы и он разваливаете великое государство! Вы, никто иной! Не вам говорить о имени великого апостола товарища Сталина! - Геращенко опять вытянул руку к потолку.
  Чупчик ехидно улыбнулся возле двери.
  -То, что есть, то есть! Но и ваши действия не совсем законны! Я как руководитель регионального ка-гэ-бэ говорю вам опомнится! - Лузин сказал это издевательским тоном и тоже посмотрел на Фенина.
  Тот понял намек гэбэшника и возмутился:
  - Генерал! Как вы можете! Вы и никто иной должны урезонить этих выскочек, а вы говорите. Что так оно и есть?!!
  Лузин отмахнулся от него и посмотрев на Геращенко добавил:
  - Я хочу сказать, что некоторые пункты из вашего обращения я поддерживаю, но тем не менее, ставить под угрозу жизнь людей, не лучший аргумент.
  Геращенко улыбнувшись, кивнул ему в ответ:
  - Я знал генерал. Что вы будете на нашей стороне. Ведь ваш шеф Крючков в гэкачепэ, все тут ясно. Но вот мне не понятна позиция руководства милиции! - Геращенко бросил суровый взгляд в сторону Дмитриева. - Его-то шеф тоже в гэкачепэ, а он протестует?! Не порядок!
  Дмитриев вытянул вперед, сжатую в кулаке фигу и крикнул:
  - Вот вам! Накусь! Выкусите! Не буду я на вашу сторону вставать! Пока мне не каких распоряжений не поступало! Я человек подневольный! Приказ конечно выполню, но только из Москвы!
  Геращенко сощурил глаза и прошипел:
  - Выполнишь! Тебе все равно хана! Так, что не доводи свое положение до абсурда, не доводи! Сейчас, между прочим, тебе сообщат о других более веских аргументах, - и Геращенко посмотрел на часы на руке.
  Дмитриев дернулся в кресле и настороженно переспросил:
  - Что ты имеешь в виду!
  - А сейчас узнаешь! На главной площади областного центра в эти минуты началась акция протеста настоящих патриотов родины!
  - Что?!!! - выдавил из себя Андрей Петрович.
  В этот момент из открытого окна донеслись непонятные звуки. Они были похожи на выступление вокально-инструментального ансамбля. Где-то далеко, раскатисто кричал голос, усиливаемый колонками. Слышался шум толпы. Все невольно повернули голову в сторону окна и как завороженные смотрели на пейзаж за стеклом.
  - Что это? Что за черт? - бросил Фенин вопрос в тишину кабинета.
  - Это наши люди! Поддержка так сказать! Они на центральной площади проводят митинг поддержки гэ-ка-че-пэ! - с гордостью заявил Олесь Иванович и вновь посмотрел на Дмитриева. - Ну, теперь-то ты понимаешь, что у нас намерения серьезные?! Звони в Москву!
  Дмитриев сидел, вжавшись в кресло. Он стал похож на беспомощного старика из дома для престарелых.
  Покачав головой, Иван Петрович пробубнил:
  - Все равно ты блефуешь сволочь...
  - Генерал! Не испытывайте и мое терпение! А то у меня уже затекла рука! И она чешется нажать на кнопку! И тогда бабах и все! - подала голос со стола Нина Ивановна.
  Все это время она наблюдала за перепалкой в кабинете, но вдруг поняла, что пора ей вмешаться. Дмитриев взглянул на Сазонову и буркнул:
  - Чешется, говоришь, мыться надо! А то, обвесилась какой-то фигней!
  - Нет, ты посмотри на него! Люди все его уговаривают! На улице революция, а он уперся! Давайте сами позвоним! Я думаю не так это и сложно! - Рукин вскочил с кресла и подхалимски посмотрел на Геращенко.
  Тот удовлетворенно кивнул головой. В этот момент на столе у Дмитриева зазвонил один из телефонов. Олесь Иванович взволнованно спросил:
  - Что это? Что за звонок?!
  Дмитриев, сурово взглянул на Геращенко и почесав затылок, ехидно сказал:
  - А это, это дежурный звонит! Наверняка вам конец!
  Олесь Иванович перегнулся через стол и схватив генерала за отворот его кителя, прокричал:
  - Бери трубку! И если ты падла, что лишнего буркнешь, Нина взорвет сразу всех! Бери и не делай лишних движений!
  В этом момент Рукин упав на колени, с мольбой протянул вперед руки и запричитал:
  - Господи! Дмитриев! Пожалей! Не дай, помереть тут! Господи! Послушай его!
  Дмитриев вновь плюнул в его сторону и медленно снял трубку с аппарата.
  - Да! Слушаю!! Что?!! Омон задействован, пошлите пэпээс! - Иван Петрович положил трубку не место и посмотрел на Геращенко.
  - Ну?! Что там? - с нетерпением спросил тот.
  Ему вторил и Лузин:
  - Ваня? Что?!!
  Дмитриев, тяжело вздохнул и опять почесав макушку, зло бросил, гладя в сторону:
  - Да. Правда, какие-то козлы на площади устроили цирк у памятника Ленину...
  - Ну, вот вы видите, видите! Мы не блефуем! За нами серьезные силы! - со злорадством воскликнул Геращенко.
  Дмитриев вновь тяжело вздохнул. Его седая голова склонилась совсем низко.
  - Я думаю, у вас выхода нет! Звоните в Москву! Сообщайте, что власть переходит к чрезвычайному комитету области! - подвела итог Сазонова.
  Она высилась в кабинете, словно памятник абсурду ситуации. Ее толстая фигура довлела над всеми, неизбежностью происходящего.
  Дмитриев нерешительным движением снял трубку с большого красного телефона с блестящим золотым гербом на номеренабирателе. Несколько секунд он прижимал ее к уху в ожидании. На том конце провода никто не отвечал. Наконец, раздался какой-то щелчок внутри красного корпуса и Дмитриев сурово сказал в микрофон трубки:
  - Алло, Код допуска шестьдесят шесть четыре нуля, мне нужен министр.
  
  
  
  ***
  
  
  
   - Капитан Жмыря!!! - протяжно раздался шепот из темноты.
  Один из бойцов ОМОНа с тревогой посмотрел в сумерки. На всякий случай милиционер сжал автомат.
  - Капитан Жмыря!! - скулил неизвестный.
  - Ей! Кто там? Что надо?! - зло кинул боец в сторону звуков. - А ну! Выходи!
  - Мне капитан Жмыря нужен!
  - Я тебе сейчас такого Жмырю дам! Вмиг зажмуришься! - с угрозой ответил боец.
  - Сержант, Жмыря где? - из темноты появилась фигура в милицейской форме.
  - А вы кто? - более добродушно спросил милиционер.
  - Я начальник городского увэдэ полковник Тихушкин! - представился незнакомец.
  Испуганный боец вытянулся как по струнке.
  - Виноват товарищ полковник не рас...
  - Тихо! - прервал его Тихушкин. - Тихо сержант! - почему-то шепотом говорил он. - Где у вас капитан Жмыря? Он ведь замполит?
  - Так точно, он. Он там, в автомобиле штаба наверное... - удивленно прошептал спецназовец.
  - Сержант, вы можете его сюда потихоньку позвать? - спросил Тихушкин.
  - Да, но на посту я... как-то покидать...
  - Не волнуйтесь, я за вас постою! Но нужно Жмырю позвать вон туда! - полковник кивнул на кусты в темноте. - И чтоб никто не знал, что я тут и его зову! Никто! Вам ясно?
  Сержант удивленно смотрел на полковника и ничего не понимал.
  'Если это проверка такая?! То почему Жмырю? Почему не Сипученка?' - подумал он, а вслух добавил:
  - Как прикажите, товарищ полковник. Только вот может все-таки командира, он тоже с ним!
  - Нет! - грубо оборвал его Тихушкин. - Я сказал только Жмырю! Больше никого. Сипученок об этом ничего знать не должен! Понятно! Как ваша фамилия?
  - Сержант второго отделения Никитин!
  - Так Никитин, я вас официально предупредил, нужно сделать все быстро и четко! Действуйте!
  Никитин крадучись поплелся в сторону штабного уазика. Он чуть не наткнулся на еще один пост. Но его коллеги по оружию мирно дремали на алюминиевых щитах и не заметили его. Жмырю Никитин обнаружил спящим на заднем сиденье в соседнем со штабным уазиком, автомобиле.
  - Товарищ капитан! Товарищ капитан! Вас вызывают! - растолкал он замполита.
  Испуганный Жмыря соскочил и не понимающе глядел на Никитина.
  - Товарищ капитан! Туда идите... там начальник увэдэ!
  При слове начальник УВД Жмыря дернулся и ударился о железную дугу кресла. Никитин показал ему рукой в сторону дальних кустов. Капитан вскочил и выпрыгнул из автомобиля. В это время сзади послышался суровый окрик Сипученка:
  - Никитин? Почему не на посту? Два часа до рассвета, опять кого ни будь, проморгаете?
  Сержант виновато посмотрел и выпрямился во весь рост. Рядом с Сипученком стоял Любочкин. Майор подозрительно смотрел, то на Никитина, то на Жмырю.
  - Виноват товарищ командир там это... - попытался оправдаться сержант и чуть не проболтался про Тухушкина, но потом вспомнил приказ и осекся.
  - Что там это? - сурово спросил Любочкин.
  - Там, там пост, ну Жмырю, ну он сам сказал, чтобы его разбудили посты проверить...
  - Разбудили, а кто сказал, что Жмыря спит? - Сипученок кивнул на капитана.
  Замполит при этих словах потер заспанное лицо и покраснел.
  - Ладно боец, идите на свой пост и увижу, что спите, пеняйте на себя! Какое у вас отделение? - ядовито процедил Любочкин.
  - Второе... - виновато ответил Никитин и поплелся обратно.
  - Там начальник УВД по кустам шарится, мать его! Тут замполит дрыхнет, сволочь! И еще я и виноват?! Ну и суточки! - ругался Никитин.
   Жмыря, потоптавшись на месте, с опаской посмотрел на дальние кусты.
  'Черт! Не уже ли сержант правду говорил про начальника увэдэ?! А если это проверка, если нас хотят врасплох застать? Нет, надо сходить туда, как-то не заметно' - подумал он.
   Сипученок и Любочкин вернулись к штабному уазику. Подполковник пару раз оглянулся на Жмырю и сказал майору:
  - Что-то тут не то! Какого черта Жмыря без нас проверки задумал?! У нас то тут не учения, ситуация серьезная! Скоро рассвет, черт его знает, что получится!
  - Согласен. Может, проверим посты?
  - Да, давай через минут десять. Всех взбодрим. А то я подозреваю многие дрыхнут. Шутка ли, почти сутки на ногах!
   В это время Жмыря , сделав вид, что хочет сходить по нужде, направился к дальним кустам. Подойдя, капитан присматриваться. Но сквозь темные ветки он ничего не мог увидеть. Приподнявшись на цыпочки Жмяря, хотел было раздвинуть ветки, но вздрогнул от властного шепота:
  - Капитан Жмыря? - спросил суровый голос.
  - Да...
  - Залезайте сюда!
  Жмыря, как завороженный, медленно опустился на четвереньки и пополз в гущу куста. Упругие ветки пару раз его хлестнули по щекам. Через мгновенье он головой уткнулся в чьи-то ноги. Медленно поднимая голову, Жмыря увидел силуэты нескольких человек. Стоя, словно пес на четырех лапах, капитан замер.
  - Капитан Жмыря? - спросил высокий голосом Тихушкина.
  - Так точно!
  - Встаньте с колен я начальник увэдэ полковник Тихушкин.
  Но Жмыря замер и продолжал пялиться на Тихушкина снизу вверх.
  - Встаньте с колен! Встаньте... это не приличная для замполита поза! - с иронией прозвучал незнакомый голос справа.
  Жмыря поднялся и отряхнул китель. Только сейчас он рассмотрел Тихушкина. Полковник улыбнулся и спросил:
  - Капитан, как тут у вас обстановка?
  - Все нормально, вот ждем дальнейших указаний!
  - А у вас есть надежный проверенные бойцы?
  - Товарищ полковник, у нас все бойцы проверены! Все надежны! Я лично могу поручиться!
  - Нет, я вам верю и доверяю вашим бойцам! Но все-таки есть особенно, исполнительные?
  Жмыря не понимал, к чему клонит Тихушкин. Если это такого рода проверка, то как себя вести, ведь в инструкциях об этом ничего не говорится! Видя замешательство Жмыри, Тихушкин сказал:
  - Я здесь как видите не просто так по кустам шарюсь! Капитан... положение очень серьезное! Времени у нас нет! Поэтому все что вам говорят, надо немедленно исполнять, а все что у вас спрашивают отвечать!
  - Товарищ полковник, сержант Никитин, сержант Чесноков ну и.... - замялся Жмыря.
  - Двое?! Маловато... ладно, теперь о главном! Я как начальник городского у-вэ-дэ назначаю вас командиром омона с этой минуты! Ясно?
  - Не понял, вернее ни как нет, - пролепетал обомлевший Жмыря.
  - Значит, так, задача такая вам предстоит взять на себя командование штурмом ровэдэ. Он должен начаться в пять тридцать, в виду того, что подполковник Сипученок не справляется со своими обязанностями, а так же по нашей информации высказывает симпатии мятежникам! Его решено отстранить от руководства и удалить с места штурма, что бы он, не вносил дезорганизацию! Понятно вам?!
  Жмыря слушал речь Тихушкина и все больше приходил в ужас. Между тем Тихушкин продолжил:
  - Названные вам бойцы должны произвести устранение подполковника! Операцию нужно провести немедленно!
  - Да, но как это сделать?! Бойцы на это не пойдут! Может вы сами, как ни будь его устраните?! А то, я не знаю, как это сделать! - испуганно залепетал Жмыря.
  - Капитан Жмыря! Вы офицер или как? Вам приказывают! Ситуация сложнейшая! Тем более в стране введено чрезвычайное положение! Будьте мужчиной и исполняйте свой долг пред Родиной! - тихо, но угрожающе сказал неизвестный справа.
  - Да, но я боюсь, что бойцы на это не пойдут!
  - То есть, как не пойдут? Вас наделяют полномочиями! Вы исполняете обязанности командира! Они обязаны пойти на это! Они ваши подчиненные! - сурово произнес Тихушкин.
  Жмыря хмыкнул и потупился. Но, Тихушкин, неожиданно его подбодрил:
  - Ладно, у вас все получится, идите и действуйте,... сигналом будет включенный проблесковый маячок на штабной машине!
  
  
  
  ***
  
  
  
  - Алло! Это генерал Дмитриев! Я могу переговорить с министром?! Нет?! А когда? Позже?! Это срочно! Срочно! У нас тут непредвиденные обстоятельства! Мне срочно нужно переговорить с ним лично! Хорошо! - Дмитриев медленно положил трубку на аппарат.
  Все присутствующие молчали и с напряжение смотрели на него. Никто не решался спросить первым. Пауза затянулась. Наконец, Иван Петрович крякнул и традиционно, почесав макушку, потянулся:
  - Ну, вот! министр не может сейчас со мной разговаривать. Сказали ждать!
  Первым сорвался Геращенко:
  - А, что ж вы помощнику-то не сказали? Что ему-то не передали?
  Иван Петрович брезгливо посмотрел на Олеся Ивановича и хмыкнул:
  - Какому помощнику? Это простой попка ординарец! Дежурный по приемной! Он ничего не решает! Он просто сидит на телефоне и говорит ему такую информацию, просто нет смысла!
  - Как это нет смысла! А я, что тут до утра так стоять буду?! - взвизгнула Нина Ивановна.
  Дмитриев покосился на нее и ответил:
  - Не нравится... слезай! Тебя туда никто не заставлял забираться! Подумаешь, Мирлин Монро нашлась! Мне твои панталоны смотреть отсюда снизу, нет никакой радости! Приятного нет!
  - Ах, ты сволочь! Сволочь! - обиделась Нина Ивановна.
  Геращенко вытянул руку, показывая, чтобы она успокоилась:
  - Ладно, когда министр будет говорить или его зам?
  Дмитриев вновь хмыкнул:
  - А черт его знает! Их нет никого сейчас на месте! Или не хотят говорить! Не до нас им видно сейчас! Не до вашей, понимаешь ли тут местной революции, космической, галактической! Мать вашу!
  Рукин совсем сник. Он так и стоял на полу на коленях. Чупчик тоже помрачнел и оперся спиной о дверь. Лузин, хитро сощурив глаза, ничего не сказал и молча сел в кресло. Фенин хмыкнул и повернувшись к Геращенко спиной, демонстративно сел на рядом стоящий стул.
  Дмитриев увидел такую реакцию всех, неожиданно предложил:
  - Слышите товарищи, а может... а может ну ее революцию эту! У меня вон в баре коньяк есть!
  Геращенко от его предложения вздрогнул, но ничего не ответил. Зато Сазонова, поправив на себе муляж из мыла, робко спросила:
  - А может Олесь и правда по сто грамм. Я если что... рвану!
  - Ты сейчас не рвани! А то не дождемся звонка! Чешешься там на верху словно блохастая собака! - зло бросил ей Дмитриев и тут же добавил. - А я тебе не налью! Вдруг захмелеешь и взорвешь тут нас всех к такой-то матери!
  - Ах ты, хам! Хам! Морда, твоя ментовская! Хам ты! Ты как с женщиной разговариваешь? - завизжала Нина Ивановна.
  - А ну Нина, замолчи! Он прав! Тебе пока не наливать! - Геращенко покосился на Ивана Петровича. - Коньяк говорите у вас, а где? Я сам возьму! А то, знаю я ваши шутки ментовские, нажмете там на какую ни будь кнопку и все! Прибежит сюда толпа ваших холуев!
  - Да больно надо! - обиделся Дмитриев. - Вон там в серванте, в стенке. Дверка не закрыта. Коньяк кстати настоящий армянский! Мне прямо их Еревана привезли!
  Олесь Иванович прошел к серванту. Порывшись в нем, он достал бутылку и два бокала. Налив себе, выпил залпом и занюхав рукавом, удовлетворенно воскликнул:
  - И, правда, хороший! Шикуете вы, тут, генерал! Я давно уже не пил нормального коньяка! Не купишь! Довели страну... Горбачев со своей антиалкогольной политикой!
  - Ах, так вы сейчас заговорили! А как на сессии так руку-то сам тянул! - подал голос Фенин. - Одобрял! Все, что предлагало цэка! А, что ж сейчас?! Эх ты оборотень! - пристыдил он Геращенко.
  Геращенко только отмахнулся и налил себе еще коньяка. Сазонова жадно сглотнула слюну:
  - Ты бы, Олесь Иванович не пил! Мало ли чего! А может он отравленный!
  Геращенко посмотрел на нее захмелевшими глазами и ответил:
  - А мы сейчас проверим! - он протянул налитый бокал Дмитриеву.
  Генерал крякнул и залпом заглотил содержимое бокала.
  - Вот! Если бы был отравленный... этот бы пить побоялся! - удовлетворенно заметил Геращенко.
  В этот момент жалобно заскулил Рукин. Он все продолжал стоять на коленях. Спина его содрогнулась в рыданиях. Олесь Иванович покосился на исполкомовца и сочувственно сказал:
  - Эй ты, исполком! Выпьешь?!
  Но Рукин не ответил. Он продолжал плакать как ребенок. Лизин заступился за него:
  - Оставьте его! Не видите, у него нервный срыв!
  Олесь Иванович, обернулся в сторону гэбешника и улыбнувшись, спросил:
  - А вы-то генерал... выпьете за нашу победу?!
  Лузин пожал плечами:
  - Не знаю. Вообще-то у меня язва... но коньяка немного можно...
  - Эй! Этому не наливать! Ему не надо! Пусть свой жрет коньяк! У него-то небось, вообще французский! - запротестовал Дмитриев.
  - Да ладно вам жалеть! Пусть выпьет! - Геращенко протянул Лузину бокал.
  Фенин, увидев это, недовольно фыркнул:
  - Как вы можете?! Ведь минуту назад они нас взорвать хотели!!
  Геращенко противно рассеялся:
  - А мы и сейчас хотим! Время просто не пришло! Вот из Москвы ответа дождемся и взорвем!
  - После этих слов Рукин зарыдал еще громче.
  - Да, брось ты скулить! - прикрикнул на него Олесь Иванович.
  Тут подал голос Чупчик. Он, скромно стоя в углу, брякнул цепью на двери:
  - А мне-то можно, а Олесь! Я тоже хочу.
  Геращенко, посмотрел на него из-за плеча и махнул по-барски рукой:
  - Валяй сюда! Ростик! давай! Можно!
  Сазонова, в нетерпении перемявшись с ноги на ногу, жалобно простонала:
  - Олесь позволь мне хоть воды! А то все тело затекло от этого мы... взрывчатки этой чертовой!
  Геращенко не глядя, в ее сторону ответил:
  - Нет! тебе нельзя! Женщинам вообще пить нельзя! Они не предсказуемы! Стой пока!
  Через несколько минут бутылка была допита. Обстановка в кабинете немного раскрепостилась. Только Рукин продолжал всхлипывать сидя на полу, но на него уже никто не обращал внимания.
  Вернул всех в реальность событий неожиданный глухой и нудный звонок красного аппарата. Все замолчали и тупо уставились на телефон. Дмитриев, расстегнув верхнюю пуговицу на рубашке, расслабил галстук и печально произнес:
  - Ну, вот Москва... как заказывали...
  Геращенко вскочил со стула, напряженно посмотрев на захмелевшего генерала, грубо сказал:
  - Генерал, если мы тут с вами выпили по сто граммов коньяка, это не значит, что все кончилось!
  Дмитриев печально улыбнулся и ответил:
  - Я знаю, так мне брать трубку или нет?!
  - Берите и без глупостей! Читаете текст по бумажке! - Олесь Иванович протянул ему помятый и оборванный листок возвания.
  Иван Петрович хмыкнул и взяв бумагу одной рукой, второй снял красную трубку:
  - Алло! Это генерал Дмитриев! Алло, товарищ министр?! Нет, а где министр? А вы? Вы-то кто? Извините...
  На лице Дмитриева мелькнула гримаса удивления и ужаса. Щеки вытянулись, рот открылся в удивлении. Иван Петрович молча слушал собеседника и только кивал головой. Все присутствующие в кабинете с напряжением следили и ждали развязки.
  Через несколько секунд генерал медленно положил трубку на рычаг и уставился на Олеся Ивановича. Тот не решился спросить, слишком растерянным был вид у Дмитриева. Вопрос, словно голос с небес, задала Сазонова:
  - Ну, не тянете! А то я взрываю! Кто с вами говорил и что сказали?! Почему вы не зачитали наше обращение?!
  Дмитриев на нее тупо посмотрел и как-то обречено произнес:
  - Министр застрелился! Когда, его хотели арестовать. Вместе с женой!
  - Что?! Арестовать вместе с женой? - в ужасе воскликнул Фенин.
  - Нет... застрелился вместе с женой... - добавил тихо Иван Петрович.
  
  
  
  ***
  
  
  
   Сипученок с удивлением наблюдал, как в его сторону из темноты двигались два бойца во главе с капитаном Жмырей.
  'Опять какую-то проверку устроил!' - подумал подполковник. - 'Вот козел! Нет, надо его куда-то, от себя убирать'.
  Выражение лица у Жмыри было зверским. Скулы напряглись, руки сжаты в кулаки.
  - Жмыря, что вы туда-сюда людей таскаете?! Остался час на отдых! Потом начнется! Силы беречь надо! - Сипученок укоризненно посмотрел на капитана.
  Два бойца встали по оба бока.
  - Товарищ, товарищ подполковник, имею приказ командования принять у вас руководство отрядом! - неожиданно бросил Сипученку Жмыря.
   Тот раскрыл рот и выдавил:
  - Что? У вас, что капитан горячка?! Не выспались, переутомились?!
  В это время бойцы схватили Сипученка под локти и потащили в темноту. Подполковник попытался освободиться, но омоновцы были сильней.
  - А ну отпустите меня, вы что!!
  В это время, словно разряд молнии раздался треск выстрела. Грохот был столь неожиданным, что омоновцы на мгновение расслабили свою хватку. Жмыря пригнулся и зажмурился. Рядом с Сипученком появился майор Лобочкин с пистолетом в руке. Он сурово посмотрев на зампалита, произнес:
  - А ну, назад! Сволочь! Ты командира арестовать хочешь?! - и обернувшись к Сипученку продолжил. - Товарищ подполковник, может его арестовать? - за его спиной вырос строй из десятка бойцов, которые угрожающе сжимали автоматы.
  Но тут из темноты появились вооруженные люди. Несколько незнакомых милиционеров надвигались на Лобочкина. Из-за их спины вышел Тихушкин.
  - Майор, я начальник увэдэ города полковник Тихушкин! Немедленно опустите оружие и следуйте за нами! Вы тоже отстраняетесь от руководства! А вами! - Тихушкин кивнул в сторону омоновцев. - Теперь вот капитан будет командовать! Жмыря! Все его приказания должны исполняться немедленно!
  Лобочкин на какое-то мгновение послушался и опустил пистолет. Но затем словно встрепенувшись, возразил:
  - Товарищ полковник... нами руководит оперативный штаб! И мы подчиняемся непосредственно Москве и нашему генералу! Мы особое подразделение! Поэтому будьте добры покажите приказ из Москвы или от генерала?!
   Тихушкин не ожидал такого отпора и слегка смутился, но тут же ответил:
  - Майор, вы допускаете преступную недальновидность! Приказ есть! Просто пока он только устный. Я гарант этого приказа! Может, вы и у меня еще документы проверите?!
  Но Лобочкин выдержал полковничий напор:
  - Я, вам верю и тем не менее... пока не будет приказа, подполковник наш командир!
  Тихушкин услышав это, сорвался:
  - Что?! А ну, взять обоих! - скомандовал он своим сотрудникам, стоящим сзади.
  Те ринулись на Сипученка. Бойцы стоявшие за спиной Лобочкина тоже пошли в атаку. Завязалась рукопашная схватка. В месиве тел и лязге амуниции был слышен крик Сипученка:
  - Только оружие, оружие не применять! Не вздумайте! А-а-а!
  Потасовка переросла в настоящую драку. Сыпался отборный мат и глухие шлепки ударов. В предрассветной тишине все это звучало особенно громко. Неожиданно в одном из окон близстоящих домов показался голый силуэт. Огромная растрепанная баба, словно пожарная машина, дико заорала:
  - Сволочи! Что делаете?! Спать дадите или нет? В пять утра?! Затеяли игры! Прекратите немедленно! Замучили уже со своими учениями! Свободой и перестройкой! Людям жить дайте!!
  Все на мгновение стихло. Слышны были только стоны и ругательства раненых. В этой тишине, откуда-то издалека прозвучал взволнованный голос Иголкина:
  - Товарищ подполковник, товарищ подполковник! Там срочное сообщение по рации! Срочно! Из Москвы, что-то передают! Заявление Ельцина!
  
  
  
  ***
  
  
  - И все-таки коммунистическая идея и есть святое писание! Это вы просто не понимаете! Но со временем поймете! Как допустим, христиане свою религию распространяли?! А? А так и распространяли... им никто ведь сначала не верил! А они шли в массы и говорили, что это правда! - Олесь Иванович сидел на стуле и держался за крышку большого полированного стола.
  Его рука то и дело соскальзывала и Геращенко, клевал носом, стараясь не упасть. Остекленевшие от алкоголя глаза безумно блуждали по собеседникам. Густые брови, словно поролоновая губка вздергивались и как у куклы ходили по лбу.
  - Ну, ты Олесь загнул! У христиан есть сын божий Христос! И он был! Его ведь распяли! И это главный аргумент! А потом он восстал из мертвых! А тут, в твоей идее - кого распяли?! - Дмитриев схватил Геращенко за локоть и сильно сжал.
  Форменная рубашка генерала была расстегнута наполовину. Из-под синей ткани, виднелась волосатая грудь, на которой проблескивал небольшой золотой крестик.
  - А Ленин?! Он что, по-твоему, на Христа не тянет?! Он, по-твоему, мучений не принимал? А его тело?! Нетленное и святое?! - не сдавался Геращенко.
  - Да ты не богохульствуй! Не богохульствуй! Не говори эту ересь! Поди... Ленина и Христа сравнил!! Да Ленин твой палач был! Он всю Россию раком поставил! - Дмитриев стукнул по столу кулаком.
  На нем звякнула посуда. Бутылки с коньяком, стаканы и тарелки с дефицитными рижскими шпротами.
  - Но-но! Петрович... ты Ильича не трогай! Ильич это святое! - прикрикнул пьяным голосом Лузин.
  Он, сидел справа и внимательно слушал разговор.
  - А ты пошел! Морда чекисткая! У тебя вообще Дзержинский должен быть идолом! А ты тут Ленина защищаешь! - Дмитриев зло взглянул на Лузина и налил себе в стопку коньяк.
  - Ну, хватит Петрович,... меня обзывать! Что ты ей богу! Ну, мы ведь генералы! - обиделся пьяный Лузин.
  Дмитриев скривил на лице, что-то на подобие улыбки и похлопав Лузина по локтю, добавил:
  - Ладно, Лукич, прошлое, теперь нам о себе подумать надо! Это ж надо, что в стране то твориться! Министр и жена застрелились! Конец что ли! А я знал, что этим все закончится! Знал! И как помните... не хотел звонить в Москву! И не купился на этот чертов муляж! - Дмитриев кивнул на угол стола.
  Там лежала связка проводов и пять брусков хозяйственного мыла. Возле них, мирно положив голову прямо на стол, спала Нина Ивановна. Ее грузное тело равномерно вздымалось при дыхании.
  Дмитриев сощурил глаза, пытаясь пьяным взглядом, лучше, рассмотреть Сазонову.
  - Умаялась тетка! Революционерка! Бедненькая! Ей бы лучше идти внуков нянчить, а она тут вон, с мылом бегает, в революцию играет! Эх! Как ты ее обработал, что она на такое решилась?! - Иван Петрович посмотрел на Геращенко.
  - А я, ее не уговаривал! Она сама пошла! Потому как наша вера в космический коммунизм, единственная верная! - Геращенко вновь вытянул палец к потолку.
  - Точно! - промычал в углу пьяный Чупчик.
  Он с трудом поднял голову и тут же опустил ее на стол.
  Дмитриев покосился на Ростислава Сергеевича:
  - А этот, этот вроде трусоват у тебя! Я видел, как он мялся в нерешительности во время этого вашего цирка тут!
  - Эх! Знаю. Но кадры! Как Сталин говорил... кадры решают все! Хорошо, что он хоть на такое решился, - печально вздохнул Геращенко.
  - И все-таки, что теперь со страной будет? - раздался голос Фенина.
  Первый секретарь сидел в углу, в кресле и отрешенно смотрел в окно. В его руке тоже была рюмка с коньяком. Но Фенин был почти трезвый, в отличие от остальных.
  - А, что будет?! То и будет! Конец коммунистам! Хана! Гэ! Гэ! - зареготал Дмитриев.
  - Как ты можешь Петрович? Ты ведь служил этой системе столько лет, можно сказать всю жизнь! - пристыдил его Лузин.
  - Да! Служил! И что? А система-то гнилая оказалась! И вот итог, страна в жопе! А мы сейчас тут напились у меня в кабинете от бессилия! А народу вообще все по барабану! И таких как он вот, космических придурков, у нас не так и много! Но вот страшно, чтобы вновь, как тогда-то в семнадцатом, они не победили в этой ситуации! Вот что! А то, придут, как к нам сегодня, с мылом и купится кто ни будь! - Дмитриев вновь ударил кулаком по столу.
  Тарелки и бутылки вновь подпрыгнули. Нина Ивановна недовольно что-то промычала, но не проснулась.
  - Да брось ты! Не такие уж там дураки!! Генерал!! - Фенин вновь печально вздохнул и отпил из рюмки. - Я думаю нам надо, про сегодняшний инцидент тут забыть! Неизвестно, что нас ждет впереди!
  - Нет! Я так это не оставлю! Я бороться буду!! - пробормотал Геращенко.
  Его рука вновь соскочила со стола. Олесь Иванович потерял равновесие и упал на пол. Его голова, ткнулась в ноги Рукина, который лежал на спине и громко храпел.
  Дмитриев посмотрел под стол и покачал головой:
  - А этот исполкомовский ублюдок, он-то разболтает! Да, интересно, как там наш омон?! Может штурм-то отменить?!
  - Поздно! Уже мои ребята взяли под контроль всю операцию! - Лузин довольно погладил себя по животу.
  Дмитриев посмотрел на него мутным взглядом:
  - Взяли, говоришь?! Не верю. Вряд ли. Не хрена у них не получится. Да и против кого воевать-то?! Против своих?! Не! Мои бойцы не будут! Ух, что завтра в стране будет бля...
  Лузин громко икнул. В углу пробили гулким боем напольные часы.
  - Ты вот скажи, Лукич, а чего это у нас так всегда получается?! В нашей гребаной родине? Революцию или переворот и то толком сделать не умеем? Вон те придурки из гэкачепэ, ну чего им надо было?! Ан, нет!! Полезли на рожон! Ну, теперь Горбачев на них отыграется, если живой конечно! Если они его в Крыму не замочили. Точно всех в Лефортово попрячет! Ух, посидят ребята на баланде!
  Лузин вновь икнул:
  - Не... вряд ли. Кому это надо-то?
  Фенин, встал с кресла и, поставив стопку на стол - посмотрел в окно. Августовская ночь была на редкость темной. Первый секретарь тяжело вздохнул и спросил сам себя вслух:
  - Может мне в обком пойти. Так... для верности. Не могут же они завтра всех поразогнать?! Я все-таки как не как на работе!
  - Да какая там работа. Успокойся. Налей лучше себе еще.
  Фенин, посмотрел на милицейского генерала и покачав головой, ответил:
  - Нет. Все равно меня хмель не берет.
  - А ты, побольше налей!
  - Слушай, Петрович, а что с заговорщиками-то делать будем?! Может их арестовать?! Пойдут как пособники гэкачепэ! И перед новой властью вроде как выслужимся?! А Петрович?! - Лузин похлопал Геращенко по ноге.
  Тот ее дернул и захрапел. Дмитриев, выпив стопку, громко выдохнул и покрутил пальцем у виска:
  - Дурак ты, что ли?! Нас с тобой точно сразу под задницу! Два генерала на мыло купились! Молчи уж! Так, все сойдет по пьянке! - Иван Петрович кивнул на мыльные бруски на столе.
  Подцепив из консервной банки шпроту, он посмотрел брезгливо на рыбу и сказал:
  - Вот прибалтийцы сволочи! Всю рыбу себе! А у нас она теперь дефицит! Нет, одно слово бардак в стране! Бардак!
  В дверь требовательно застучали. Цепь, намотанная на ручку, зазвенела, словно бубенцы на лошадях почтового ямщика.
  - Товарищ генерал?! Там у вас все в порядке?!! А то тут срочная телеграмма пришла из Москвы! По телетайпу! - раздался глухой голос лейтенанта из приемной.
  Дмитриев вздрогнул и покосившись на дверь спросил:
  - От кого? От министра?
  - Нет! От Ельцина и верховного совета за подписью Хасбулатова!
  
  
  Оранжевое молодое солнце показалось над крышами домов. Птицы радостно приветствовали светило громкими трелями. По холодному асфальту площади перед отделом пробежали две бродячие собаки. Пустота пространства сиротливо блестела в утренних красках. Усталый дворник методично шоркал метлой по черным камням. Тревога прошедшей ночи растаяла с удаляющимся шумом патрульных автомобилей. Дворник, лениво посмотрев им вслед, бросил:
  - Что воюют? Что воюют? Не понять! Всю ночь какие-то разборки учиняли! Тьфу! Что за время?! Работать надо, а они всякой ерундой занимаются!
  На мужика с метлой с крыши отдела смотрели два человека. Они сидели на мокром от росы рубероиде и держали стаканы в руках. У ног стояла початая бутылка водки. Один из них, выпив и занюхав водку грязным рукавом, сказал:
  - Вот, видишь Афоня, встает солнце свободы! Новый день нашей страны, а ты какой-то не довольный!
  - А что мне быть довольным? Моя дома мне такое довольство покажет! Что я ей скажу? Что в революции участвовал?! Не поверит! Скажет опять нажрался! Эх, втянул ты меня!
  - И все-таки хорошо, ладно, мне на работу скоро, пошли!
  
  
  
  Эпилог.
  
  22 августа 1991 года.
  Белоярск
  12ч. 30 мин местного времени.
  
  
  Старший лейтенант милиции Редькин вышел из родного отдела в хорошем расположении духа. Постояв на крыльце, он немного пощурился на августовское яркое солнце. Хотя он не ночевал дома, его это не угнетало. В своей жене он был уверен. Ради такого дела, которое они совершили с коллегами по работе, она ругаться по этому поводу не будет.
  Спустившись по ступенькам, он направился по аллеи к магазину. У часовой ставни были открыты. Редькин вспомнил о Цаплине и Толике. Улыбнувшись, он подошел к будке. Когда, он открыл дверь, то ему все стало ясно. Ко вчерашнему бардаку добавился беспорядок сегодняшней ночи.
  Толик, как всегда сидел на своем крутящимся стуле. Выражение его лица было как у человека, перенесшегося в другое, временное измерение. В углу на лавке спал Игорь. Он громко храпел, при этом одна его рука касалась грязного пола. На стойке рядом с разбросанными часами стояла недопитая бутылка водки, валялся откушенный кусок колбасы и огурец. Толик взглянул на Редькина мутными от алкоголя глазами с потухшим взглядом и выдавил из себя:
  А, Редя?! А мы тут тебя ждали! Думаем, дай немного перед подвигом вмажем?! Потом Егорыч с Семеном приходили, так мы как дали-дали, чтоб у тебя там все срослось! Игорек вот видишь, срубился! Слабоват, а Семен за пивком помчался, тут вот осталось немного, может вмажешь? Расскажи, как все прошло? Толик попытался налить в стакан водки, но чуть не упал со стула.
  Редькин молча подошел к стойке и сам налил себе полный стакан. Выпив водку, он закусил огурцом, затем оставшимся куском колбасы. Спиртное обожгло пищевод. Через минуту алкоголь стал обволакивать мозг. Редькин налил себе еще. В голове совсем захорошело.
  Редя, может, еще возьмем?  пробормотал Толик.
  Он едва стоял на ногах и держался за стойку. Редькин, вглядевшись в его пропитое лицо, улыбнулся и ласково, проведя ему по щеке рукой, ответил:
  Конечно, возьмем. У меня ведь сегодня выходной и его я, по-моему, заслужил. А жена все равно на работу ушла...
  В этот момент, Редькин услышал, как лязгнула железная дверь в винном отделе. Внутрь его устремилась толпа страждущих граждан. Начинался новый день, а вместе с ним и новая страница в истории современной России...
  
  
  Поскриптум.
  
  Выписка из приказа министра
   Внутренних дел РСФСР.
  От 25 августа 1991 года.
   Москва.
  
  ...Приказываю:
  ...Начальника УВД г. Белоярска полковника Тихушкина С. А. Перевести на работу в аппарат МВД в город Москву с присвоением ему очередного звания  генерал майор милиции...
  ...Присвоить очередное звание майор милиции оперуполномоченному ОУР Зареченского РОВД г. Белоярска Серову В. П...
  ...Присвоить очередное звание майор милиции оперативному дежурному Зареченского РОВД г. Белоярска Малахову А. П. ...
  ...Уволить на пенсию начальника Зареченского РОВД г. Белоярска полковника милиции Болтова П. Е. В связи с выслугой лет...
  
  Выписка из приказа
  начальника ГУВД Белоярской области.
  От 26 августа 1991 года.
  Г. Белоярск.
  ...Приказываю:
  ...Наградить начальника Зареченского РОВД г. Белоярска почетной грамотой в связи с его увольнением на пенсию за выслугой лет...
  ...Назначить заместителя по политической части городского УВД подполковника милиции Лисуткина П. Я. на должность начальника Зареченского РОВД г. Белоярска...
  ...Наградить командира ОМОН г. Белоярска подполковника милиции Сипученка К. О. Памятным подарком. (книгами и ручными часами завода Заря.)
  ...Объявить замечание начальнику уголовного розыска Зареченского РОВД г. Белоярска Огурцову А. С. без занесения в личное дело...
  ...Объявить строгий выговор заместителю по службе начальника Зареченского РОВД г. Белоярска майору милиции Тупакову Е. Е. с занесением в личное дело...
  ...Задержать документы на присвоение очередного звания оперуполномоченного ОУР Зареченского РОВД г. Белоярска ст. лейтенанта милиции Белембесова Р. М. В связи с его плохим, физическим развитием.
  ... Поставить на вид в связи с его вульгарным поведением в быту оперуполномоченного ОУР Зареченского РОВД г. Белоярска ст. лейтенанта милиции Редькина В. Г...
  ...Уволить на пенсию дежурного ИВС Зареченского РОВД г. Белоярска старшину милиции Курьева. Л. Г. в связи с выслугой лет...
  
  Выписка
  Из приказа начальника
  Зареченского РОВД г. Белоярска.
  От 27 августа 1991 года.
  Приказываю...
  
  Слесаря РОВД Шишкина И. П. Поощрить денежной премией в размере месячного оклада за добросовестное выполнение своих обязанностей....
  
  
  Олесь Иванович Геращенко с подавляющим преимуществом выиграл первые выборы в Государственную Думу Российской Федерации в своем округе. В парламенте Олесь Геращенко возглавил думскую комиссию занимающуюся проблемами религии и патриотизма.
  Нина Ивановна Сазонова возглавила фракцию космических коммунистов в областном законодательном собрании.
  Ростислав Чупчик кардинально поменял свои политические взгляды и перешел во фракцию "Свободных предпринимателей". Он занялся бизнесом и стал издавать книги. На одной из них "Коммунистическое мракобесие и новая вера России" он заработал солидный капитал.
  Степан Сковорода был задержан сотрудниками ФСБ за подготовку террористического акта. Со своими единомышленниками он хотел взорвать памятник Николаю первому в Санкт Петербурге. Степан Сковорода получил пятнадцать лет строгого режима. Срок он отбывает в одной из исправительных колоний Воркуты.
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"