Юрке исполнилось тридцать лет. Как говорится "в расцвете сил и творческой энергии". А что? Жил он в станице, и жил неплохо. От стариков ему достался дом. Жена у него боевая, работящая. Дети послушные. И трудился он не в колхозе, как другие станичники, а в строительной организации. Потому как имел редкую рабочую специальность - кровельщик, да ещё и высшего разряда, что позволяло его семье безбедно существовать. А тут перестройка! И заработал механизм разрушения, приведший в итоге к краху системы социализма. Юрка весь этот процесс испытал на собственной шкуре.
Люди работают, как прежде, а в кассе получают не деньги - слёзы. Цены растут, а расценки начальство не меняет. Так и выходит: рабочим платят копейки, а разницу в карман, и даже можно догадаться, чей. В колхозе то же самое. А тут как раз вышел "Закон о кооперации", который открывал дорогу свободному предпринимательству. Начали создаваться производственные кооперативы. И в них рабочие за ту же работу получали в несколько раз больше, чем в МСО. Понятное дело, люди, видя это, ходят, жалуются в райком и так далее. А там говорят:
- Не нравится - увольняйтесь!
Что тут началось! Целыми бригадами уходили из организации, писали заявления на расчёт заслуженные мастера, которые не один десяток лет отдали строительству. Конечно, не все из них шли в кооперативы. Во-первых, те не резиновые, а, во-вторых, население встретило новшество неоднозначно. Кое-кто из подпольных частников легализовался, но большинство людей восприняло наступление капитализма настороженно и даже враждебно.
Юрий перейти в кооператив не решился. В станице есть ещё кирпичный завод. Подумал он, посоветовался с женой и перешёл на завод. А перестройка ж везде! Там тоже расценки низкие. И чтобы заработать, приходилось вкалывать за двоих. По технике безопасности положено смену отстоять с напарником, и зарплату пополам с ним делить. Юрка работал один. Задыхаясь от жара печи обжига, без перерыва всю смену надрывал пупок, чтобы выполнить план на 200%. Месяца три получал нормально. Но рабочие из других смен стали возмущаться:
- Что это Юрка Полищук получает в два раза больше? Несправедливо это.
Начальство подумало и поставило ему напарника. Тот был мужик ничего, серьёзный, непьющий, но ночами шабашки сбивал, таксовал. И Юрка опять работал за двоих, только теперь ему приходилось и зарплату получать вдвое меньше. Вскоре, правда, напарник уволился с завода - перешёл на вольные хлеба. Но недолго Юрка радовался: через неделю с ним в смену определили наркомана. А какой с него работник? Слабый, хилый, поставь на сквозняк - ветром сдунет. И опять Юрка надрывается.
Затужил парень.... В нём не было предпринимательской жилки: мог только вкалывать. Но посмотрел по сторонам - люди кооперативы открывают и зарабатывают неплохие деньги. Гораздо больше, чем он у печи.
Нашёл Пилипчук газету с законом о кооперации, изучил его и говорит жене:
- А что если нам организовать кооператив? Закон, вроде, ничего, и льгота на налоги есть. Представь: будем работать только на себя. Заплатим налог, закупим материалы, остальное - нам. Глядишь, разбогатеем!
Жена говорит:
- Ты с ума сошёл? Жить надоело? У Тарасюков машину взорвали, Мишкиным дом подпалили, а в райцентре вообще одного кооперативщика убили. И денег этих не захочешь.
Юрий продолжал работать на заводе, но мысль о самостоятельной работе, о работе на самого себя крепко засела у него в голове. Как-то разговорился он с товарищем своим, Кириллом, жестянщиком по профессии. Тот обмолвился, что не прочь бы организовать свой кооператив, да одному страшновато. Дело-то новое. Юрка свои мысли высказал по этому поводу. Ну и сошлись на том, чтобы организовать строительный кооператив вместе. И пока вести только кровельные работы, а потом видно будет.
Полгода приятели ходили по инстанциям, оформляли все бумаги, наконец, открыли предприятие. Даже в банке ссуду взяли на закупку материалов. Стали работать. Заказов хоть отбавляй. Трудились весть световой день, а то и ночь прихватывали. На себя же! Зарплата выходила очень приличная. Возникла необходимость взять бухгалтера - взяли, водителя - взяли. Понадобились ещё рабочие руки - отбор по конкурсу! Требования: каждый принятый в кооператив, должен любую работу делать, в которой возникнет необходимость, и трудиться без выходных, неограниченное время, как на себя. Хороший собрался коллектив! Хватало всем на достойную жизнь, на налоги и закупку стройматериалов. Юрка даже ухитрялся сестре помогать. Она жила в городе, где в это время было особенно голодно, - зарплату задерживали по полгода.
Надо сказать, что хозяева кооператива, Юрий и Кирилл, трудились со всеми вместе. Друзья имели одинаковый с рабочими заработок и считали это справедливым. Жена Юркина радовалась. Теперь ей не приходилось считать копейки до получки. В иной месяц даже премия выходила. И как при социализме - на Новый год подарки детям, отмечали вместе праздники. Да вот, на маёвку выехали всем коллективом, в Коцюбинскую рощу.
Когда-то давно роща на берегу тихой речной заводи принадлежала пану Коцюбе. Так её и до сих пор называют - Коцюбинская роща. Старики рассказывали, что были у пана две дочери-красавицы. И вот однажды они на закате дня гуляли в роще и вышли к берегу. Что уж там приключилось, никто не видел, но только панночки таинственно исчезли.
Пошли расспросы. Оказывается, свидетель всё же был. Пастух гнал по берегу панских коров с дальнего луга и видел девушек. Они стояли у самой воды, а потом неожиданно пропали. Будто кто-то пастуху глаза отвёл, чтобы он не заметил, как это случилось.
Всю ночь челядь искала хозяек. Рощу прочесали, берег обшарили. Нет, и всё тут. Как в воду канули.
Утром прискакали в имение казаки из станицы. Начали нырять в реку, шарить по дну. Хуторские на лодке приплыли, с баграми. И возле самого берега в камышах они-то и обнаружили панночек. Девушки лежали лицом вниз, видно, захлебнулись. Похоронили их, а вскоре и пан Коцюба приказал долго жить. Усадьбу наследники вскоре продали. Но долго ещё таинственное происшествие держало в страхе людей, которые вечерами опасались подходить к воде в том месте, где исчезли хозяйские дочери. Да и сама Коцюбинская роща стала пользоваться дурной славой. Рассказы с ужасающими подробностями, которые нарастали, как снежный ком, переползли уже в соседние хутора и станицы. Но с годами страшная история позабылась, и местные жители облюбовали Коцюбинскую рощу для отдыха. Коллектив веселился вовсю. Но завтра на работу, и Юрка намекнул коллегам, что пора собираться. Но никто не пошевелился. Наоборот, сантехник Мамченко даже предложил остаться на ночь.
- А что? - заявил он. - Жратвы хватит, выпивки тоже почти ящик остался. Погуляем, Юрок! Раз живём!
- Да ты что, рехнулся? - возмутился бригадир Василь Михалыч, - это ж Коцюбинская роща!
- Ну и? - уставился на него Мамченко.
- Ты что, не слышал про Витьку Чуба и Ваську Маскаленко?
- Расскажи, Михалыч! - попросили старика рабочие, - ты прям, как артист рассказываешь. Самое место в клубе выступать.
Михалыч, польщённый вниманием сотрудников, приосанился и начал повествование:
" Годов пять назад, помнится, это было. На Троицу кумовья Витёк и Васёк, тайком от жён собрались на рыбалку. Нет, жёны у них неплохие. Вы знаете. Только любопытные уж очень. Куда? Где? С Кем? А почему без нас? А вот возьми их на рыбалку, так не выпьешь и не поймаешь ничего. Голову задурят и только внимание на себя отвлекут. Как говорит дед Афоня: "С бабой рыбу ловить, всё равно, что голым в церкви молиться". А почему на Троицу? Так случайно ж вышло! Кто там считал эти праздники?!
После обеда, когда жёны объединили свои усилия в деле перемывания косточек ближним, друзья на стареньких "Жигулях" Виктора прибыли в Коцюбинскую рощу. Разложили снасти на берегу. Сняли рубашки - солнце пригревало вполне по-летнему. Витёк потянулся и говорит:
- Кум! Ну, что? Хряпнем по сто, чтобы лучше рыбка ловилась.
- Нет, Вить, давай сети кинем, а тогда уж в удовольствие выпьем, праздник заодно отметим, - отвечает Васёк. - А вообще-то сегодня рыбачить грех большой.
- Плевал я на эти праздники. Суеверие это всё, бабкины сказки.
- Да нет, не сказки. Слыхал, что старики рассказывают про Коцюбинскую рощу?
- Это про панских дочек, что ли?
- Ну! Говорят, что время от времени утопленницы выходят на берег....
- А ты дурак, Васька, во всякие бредни веришь. Ну, и где они, утопленницы? Девочки! Ау! Покажитесь! Мы погулять хотим, - рассмеялся
Витёк и нагнулся за сеткой. Вдруг видит - трава на его глазах покрывается молочно - белым туманом, который, словно живой, лижет его ноги, поднимаясь всё выше и выше. Страх обуял Витька. Каждой клеточкой он почувствовал влажную липкость этой белой мути. Глянул Витёк на товарища, а тот по пояс уже в тумане, глаза выкатил и от удивления сказать ничего не может. Застыли друзья, будто камни. У Витька было проскочила мысль: бежать. Но чугунные ноги даже не пошевелились. А туман уже прикоснулся к лицу и обдал казака могильным холодом и сырым запахом тления. "Видно, конец нам пришёл, прощай, - хотел Виктор произнести напоследок другу, но не смог разлепить губы. И вдруг он почувствовал неодолимое желание идти к воде. Как будто кто зовёт его, тянет. Посмотрел на кума, а тот уже направился туда, как бычок на верёвочке. Ноги едва переставляет, сопротивляется, но идёт.
И тут сквозь пелену тумана кумовья увидели, как к ним из реки навстречу выходят две бледные красавицы в старинных платьях и с длинными распущенными волосами. Они протягивают тонкие полупрозрачные руки, маня друзей к воде.
Девицы - далеко, а голоса их совсем близко, как будто звучат в голове, низко, завораживающе:
- Иди, сюда, казак, иди к нам! Мы любить тебя будем! - и призывно, пронзая вуаль тумана, тянут их немигающие взгляды к себе. Да только, кроме страха перед чужой и непонятной силой, кумовья ничего не ощутили.
Но тут перед ними
А сейчас несказанно обрадовался им и даже мысленно перекрестился. Выйдя из стопора, друзья с трудом, едва отдирая подошвы от земли, устремились к автомобилю. По-прежнему влекла их к реке неведомая сила. Однако, или напряжённость спала, или кумовья оправились от неожиданности, но совладали с чужой силой и вскоре оказались в кабине "Жигулей". Витёк хотел от страха сразу рвануть с места. Но машина не заводилась. Казаки, стуча зубами, начали читать молитвы, какие помнили, а до конца они ни одной не знали. Потом Витька, словно что-то осенило. Он трясущимися руками открыл бардачок и вынул из него целлофановый пакет с картонной иконкой Спаса на престоле и пожелтевшей бумажкой с молитвой "Живые помощи". Их засунула ему туда верующая тёща, когда только появилась у Витька эта машина. Соорудив прямо в машине иконостас, начали вслух читать тёщину бумажку, не подозревая, что творят соборную молитву.
Попробовали ещё раз завести машину. Завелась! Витёк лихорадочно двигал рычаги, пытаясь выжать из старой тарахтелки всё, на что была она способна в далёкой молодости. Ехали с ветерком минут двадцать, молча, переживая случившееся....
По идее, друзья должны были уже подъехать к станице, а роща всё не кончалась. Они начали внимательно смотреть по сторонам и вскоре поняли, что ездят по кругу. Проезжая в очередной раз мимо старого дуба, Виктор увидел в метрах пяти от просёлка, солдатскую палатку, которую раньше не заметил. Мелькнуло в голове: туристы, люди! Остановил машину и выскочил из неё. За походным столиком сидели и выпивали двое мужчин и женщина. Один из мужиков показался знакомым. Тот узнал приятелей тоже и очень удивился, когда они спросили дорогу домой.
- Вы что, так нажрались, что заблудились в трёх соснах? Вот же дорога! Вы едете по ней, - рассмеялся знакомый.
Кумовья на всякий случай перекрестились и снова тронулись в путь, пытаясь неотрывно глядеть на заезженную колею дороги.
А дома родственники не находили себе места. На звонки ни Виктор, ни Василий не отвечали. С тяжёлым предчувствием жёны отправились на поиски благоверных. Один из соседей сказал, что видел, как друзья загружали в багажник рыболовные снасти.
- На рыбалку поехали, это точно. Не знаю, правда, куда.
- Знаю, куда, - заявила жена Витька, - он ещё на прошлой неделе собирался в Коцюбинскую рощу, да Ваське некогда всё было: сено косил корове. Слушай, сосед, - сообразила она, - давай на твоём мотоцикле смотаемся. Мы быстро: туда и обратно.
- Мне некогда. Да и куда они денутся! Первый раз, что ли?
- Не знаю почему, но у меня предчувствие, что влипли они в какую-то историю. Ты ж знаешь моего Витьку: у него, как не понос, так золотуха.
Не беспокойся - магарыч будет, - уговаривала она соседа.
- Ну, ладно, сейчас выкачу мотоцикл и поедем.
Сели женщины, а сосед предупредил:
- Держитесь крепче, бабы! Поедем напрямки. Нет времени у меня раскатывать с вами. Да и смеркается.
Приезжают они в рощу и видят такую картину: продукты, удочки, сети раскиданы по всему берегу, и как доказательство пребывания кумовьёв здесь - их вывернутые наизнанку рубашки на кустах чертополоха. А с берега так и веет холодом, аж, мороз по коже. Побегали вдоль реки, покричали бабы. А понимают, что без толку. Машины-то нет. И видно, что приятели уезжали в спешке, как будто спугнул их кто. Начали собирать имущество.
- Да я своему Ваське голову оторву, узнает, сморчок плешивый, как меня обманывать, - вторила ей кума, неумело собирая снасти.
- Хватит ругаться! Заканчивайте, бабы, темнеет, - торопил их сосед.
Неспокойные приехали женщины домой и видят, что у ворот Витькиной хаты "Жигули" стоят. Забежали на кухню, а там их мужья сидят за столом, бледные, с дурными глазами, и Виктор дрожащей рукой льёт водку мимо стакана.... Вот с той поры кумовья не рыбачат и рощу объезжают за километр".
После рассказа Михалыча, строители крестились и плевались, а потом, пособирав манатки, быстро погрузились в машины.
Однако, начиная уже со следующего дня, обстановка в коллективе резко поменялась. Все стали раздражённые, подозрительные.... То и дело между рабочими вспыхивали ссоры: из-за бетона, щебня, кровельных материалов. Считали, кто сколько сделал и кто какую работу должен делать. Юрка вдруг заметил, что отношение станичников к их кооперативу тоже изменилось. Им стали хамить, обзывать хапугами и буржуями, прилюдно позорить.
Формировали общественное мнение коммунисты, вернее, старые коммунисты, пенсионеры, которые никак не могли понять, что их время прошло, а тем более принять те формы производственных отношений, против которых "боролись отцы".
Один ярый коммунист даже заявил:
- Если мой сын пойдёт в кооператив - убью!
Кирилл по этому поводу заметил:
- Павлик Морозов наоборот.
Всё бы ничего, даже выпады станичников в свой адрес можно было снести, если бы не различные препоны налоговой инспекции, которые возникали каждый раз при сдаче туда отчёта.
А законы, статьи, пункты, приложения налогового законодательства менялись каждый день. Даже самые опытные специалисты не знали, как правильно составлять отчёт. Поэтому с первого раза сдать его было нереально. Много сил и нервов тратилось на эту документацию, пока бывалые люди не подсказали ход. Взятка! Ну, конечно, веками проверенное средство! Юрка воспользовался им, и всё пошло, как по маслу!
А тут другая напасть: милиция. Её работники стали специально подкарауливать машины кооператива и в буквальном смысле, доить. Ведь, по слухам, кооператоры - миллионеры.
Несмотря на трудности, кооператив развивался. Уже в нём появились каменщики, сварщики, сантехники. Наниматься на работу приходили бригадами. Появилась возможность сдавать новостройки под ключ. Конечно, на Юрке лежало много забот: обеспечение материалами, заключение договоров, ведение табеля работ и, как прежде, непосредственная работа на объекте.
Коллектив рос, и как в любом коллективе, люди собираются разные. На стороне нашлись завистники, которые стали говорить рабочим кооператива:
- Вы что, дураки? Они же вас обдуривают? Вам по 250 рэ, а себе, небось, тыщ по пять кладут в карман.
Некоторые поверили им. В день расчета с заказчиком собралась группа недовольных рабочих и стала требовать от хозяев:
- Сколько заработали, дели на всех! По справедливости.
Юрка опешил:
- Вы с ума сошли! А налоги?
Те в свою очередь:
- Ничего не знаем. Дели на всех!
Окружили Юрия и с угрожающим видом требуют:
- Отдай нашу долю!
Кирилл, видя такое дело, побежал к участковому и попросил утихомирить их.
Участковый сделал важное лицо и говорит:
- Это ваше частное дело. Разбирайтесь сами.
На следующий день Юрка обратился в налоговую. Приехал инспектор, разъяснил рабочим суть налогового законодательства, но когда уезжал, строго сказал Юрке:
- А налоги заплати. И чтоб вовремя...
Вечером особо рьяные делильщики пришли требовать деньги к Юрке домой. Они были пьяные и злые. Жена заплакала. Обняв ревущих детей, она сквозь слёзы выкрикивала:
- Отдай им деньги, и к чёрту этот кооператив! Я тебя предупреждала. Ещё и хату спалят! Где будем жить?
Подобные визиты недовольных распределением средств рабочих продолжались с месяц. Напарники подумали, подумали: жёны ругаются, дети малые ревут, угрозы реальные, а милиции дела нет до них - и отдали деньги. Остался голый лицевой счёт.
Пришлось шофёру, бухгалтеру и Юрке, втроём заканчивать работу на объекте. Почему втроём? Потому что в тот день, когда они рассчитали рабочих, Кирилл, смущённо отвернувшись в сторону, сказал Юрке:
- Ты, брат, не обижайся, но я выхожу из кооператива. Жена запилила совсем, да и в Батайске мне работу нашли. Буду ездить туда.
Юрка выстоял. Но теперь более осторожно подходил к кадрам. На работу брал только проверенных людей: родственников, друзей. Кооператив начал набирать силу. Однако государство увеличило налоговые ставки. На стройматериалы почти не оставалось средств. Да ещё начался дефицит кровельного железа. На складах его нет. Шибаи привозят, конечно, но легально закупить у них невозможно: нужны паспортные данные шабашника.
А он говорит:
- На чёрта мне это! Давай деньги - бери железо.
А работать чем-то надо! И Юрка был вынужден ходить по знакомым и соседям, просить оформить покупку якобы их железа. Разумеется, бесплатно на это люди не соглашались. Таким образом, железо превращалось, чуть ли не в золото. Налоговая инспекция зацепилась за липовые документы, и начались проверки. Наверное, не было и дня, чтобы не приезжал к Юрке какой-нибудь чиновник из этой стремительно разрастающейся организации. И хоть бы кто помог с закупкой стройматериалов на законных основаниях.
Следом за налоговиками прибыли сотрудники ОБХСС. Те, в свою очередь искали нарушения. Эта песня продолжалась с полгода. Задёргали Юрку так, что у него начались, бессонница, нервный тик и аллергия на людей в дорогих костюмах и с кейсами.
Нельзя сказать, что одно кооперативное предприятие Пелипчука оказалось в таком положении. Но народ быстро сориентировался и перепрофилировал свои производственные кооперативы в торгово-закупочные. Но Юрий с настойчивостью честного человека продолжал бороться с бюрократией и хотел, чтобы его выстраданный кооператив устоял перед неумолимой лавиной "законов". И когда он остался единственным производственным кооперативом в районе, Юрку вызвал к себе глава.
Строго посмотрев на упорного кооператора, нетерпящим возражения голосом он сказал:
- Поедешь на море строить лагерь, в Шипси. Не поедешь - я закрою твой кооператив.
Дома Юрка долго препирался с женой, которая устала от всех этих перипетий с чиновниками и властью. Она была против его поездки, но Юрка надеялся таким образом не только заработать. Он думал, выполнив распоряжение главы, обретёт в его лице защитника своему многострадальному предприятию.
Старые опытные работники ехать с ним отказались. Тогда Юрка сколотил новую бригаду из молодых парней и отправился к морю.
Почти год Юркина бригада возводила корпуса лагеря на Черноморском побережье, и, когда пришло время окончательного расчета, заказчик объявил, что все деньги, а это оплата последних трёх месяцев работы, уже перечислены на счёт кооператива.
Довольная бригада вернулась домой. И тут, к вящему изумлению Пелипчука выяснилось, что денег на счету нет. Юрка, не долго думая, на следующий день поехал в Шипси. Заказчик уверил его, что все денежные средства, согласно договору, перечислены. Однако ни в ближайшие дни, ни через месяц деньги так и не поступили.
Юрка тогда пошёл к главе. Тот долго его не принимал, потом всё же допустил к себе. На жалобы кооператора глава безразлично ответил:
- А я тебя не посылал туда.
Всё стало ясно, и защиты ждать больше не от кого. А Юрка так надеялся на эти деньги. С рабочими-то рассчитался, а вот налоги.... На трёхмесячную задолженность накрутили ещё сто процентов.
- Ну, что жена? Где деньги брать? Надо дом продавать да рассчитываться с долгами, - подвёл итоги пятилетней деятельности Юрка.
- Мы-то с детьми куда пойдём? Бомжевать? - заплакала жена.
Но на счастье Юрки, глава сжалился над ним и отдал распоряжение: