Аннотация: Если повезёт, она расскажет вам нечто интересное. Но не просите её о большем, иначе случится беда.
В полдень холод, ночью зной...
Ночь, тишина, июнь. Вокруг их скамейки раскинул кривые ветви уже изрядно заброшенный сквер. Над ними, высоко в небе, прогнулся калейдоскоп созвездий и неясных, призрачных туманностей.
- Подожди... - Шёпот, еле слышный в густом, душном и невыносимо жарком воздухе. - То есть всему виной, какие то ракообразные?
- Угу. Такие микроскопические циклопики. - Ответил женский голосок, тоже еле различимый на фоне пения цикад и шелеста листвы.
- Интересно. Получается, от их бурных брачных игр воздух раскаляется и...
- Дурак ты Гена. Они просто живут. По ночам. Проходят полный цикл, а к рассвету выбрасывают икру и умирают.
- Ага, понял. Днём эти икринки поглощают тепло из атмосферы и, как следствие мы надеваем осенние куртки, иногда свитера...
- Тут циклопы ни причём. Это сама земля...
- То есть?
Но в ответ было лишь молчание. Её силуэт мягко ласкала луна, выхватывая отдельные чёрточки и уводя их в контраст. Белый свет просачивался сквозь зеленоватые волосы, останавливался возле век и там тонул в потоке тьмы, что непрерывным потоком источали её глаза.
- Мы так и будем молчать? - Не выдержал Геннадий.
- Тебе не комфортно моё молчание?
Он почесал затылок. Потянулся так, что у него хрустнули суставы. Ему ужасно хотелось спать, он жаждал оказаться сейчас в своей, дышащей дневной прохладой комнатке. Хотя, когда, (это было проверенно не раз), его желание исполнялось, когда за ним закрывалась скрипучая дверь - вновь из глубины прихожей на него накидывалась потребность видеть, слышать и чувствовать рядом с собой эту логичную, оперирующую одними лишь фактами особу. Его музу.
- Не комфортно... - Согласился он. - Чуть-чуть. Значит... всё, что я получу на сегодня, это теорию о ракообразных?
- Это не теория, а факт. Остальное можешь выдумать по своему усмотрению. Фантазии у тебя хоть отбавляй... в отличие от интеллекта.
Он проглотил её критику, без пререканий. Мозг уже поигрывал главными героями, атмосферой, действием.
- В полдень холод, ночью зной... - Его взгляд задумчиво буравил небо. - Основная сюжетная линия, пожалуй, готова. Вот только. Мета, я тут вчера днём курил под тополем, что стоит у меня во дворе... В один из моментов я вдруг понял, что у дерева нет тени...
- Забудь. - Спокойным тоном прервала она.
- Почему?
- Ген, если твоя муза говорит тебе "забудь", что ты должен сделать?
- Придумать другой способ вытянуть из тебя информацию.
- Про твой интеллект я уже упоминала.
- А мне и фантазии хватит.
- Год назад, - с холодом в голосе ответила она. - Твоей фантазии не хватило.
Он до боли стиснул зубы. Вспомнился тот редкий вечер, когда Мета была в хорошем расположении духа и не выглядела бесстрастной информационной базой. Она смеялась и шутила. И нельзя было сказать, что ей перевалило за восемьдесят. Обычная девушка, разве что глаза застилает вечная вневременная вуаль.
Геннадий очень долго выпытывал, как выглядит мир сквозь подобную дымовую завесу. В тот вечер она всё-таки ответила - "Мир глазами музы - это серое скопище прошлых, настоящих и будущих деяний, лишённых всех красок обмана".
Ближе к полуночи она открылась и выдала секреты, которые не стоило выдавать глупому смертному. А Геннадий под действием эйфории вдохновения, перенёс всё на бумагу. Рассказ о природе "туннеля", звере - проводнике Индре, и вечном зеркале с деревом трещин обошёл все бульварные газетёнки, побывал в сборниках малой прозы, начал подбираться к научно-популярным изданием...
Именно тогда появился Работодатель. Крепкий, невысокий, лысоватый субъект в толстом, не по погоде одетом, свитере. Они его долго убеждали, что катастрофы из-за рассказа не случилось, факты были перепутаны, да и не верят люди в подобную ахинею. Всё равно, досталось и Геннадию и Мете. Писатель два месяца лечил нервы, а муза... На неё было больно смотреть. Она отказывалась говорить, что с нею делали там, куда её тогда уволок Работодатель. Только с тех пор поток тьмы из её глаз стал плотнее.
- Перестань дуться. Ты героически пытался меня защитить. - В её голосе не было ни капли эмоций. Лишь констатация факта.
- Не дуюсь я.
Эта система секретности ему не нравилась. Да Бог с ней. Её можно понять. Понять силу слова, пусть и выхваченную из небылицы, хотя и стопроцентно правдивой небылицы. Силу слова, что ураганом будет проноситься и ломать устои, крушить шаблоны, корректировать мировоззрение. Силу слова, что поможет осознать себя человеку в быстро меняющемся мире, показывая ему одно и скрывая другое. Чёрт с этим миром. Геннадию было жалко муз.
Что же подвигло этих девушек и юношей совершить эту бессмысленную сделку. Сделку, где награда - относительно долгая жизнь. Бестелесность. Чёрная "вуаль". Всезнание, без возможности этим всезнанием пользоваться. И, наконец, демонические тюремщики, которые указывают музам, что именно из бесконечной бездны данных можно поведать писателям, музыкантам, учёным и политикам. Тем, кто в своё время совершил ту же ошибку - заключил сделку с Работодателем. Обменял свободу и рассудок на возможность завоевать свой крохотный мирок.