Стены тоннеля тянулись бесконечной грядой коммуникаций, только изредка прерываясь разветвлениями и технологическими расширениями, забитыми всякого рода аппаратурой, кабелями и частями каких-то механизмов.
Температура аномально и скачкообразно менялась. Дышать было тяжело, как в раскалённой сауне. Система очистки воздуха защитного комбинезона пока ещё справлялась с нагрузкой, работая на максимальных оборотах и забирая при этом часть мощности экзоскелета, но совсем не охлаждала, перегоняя при этом горячий воздух.
Датчик на КПК приглушённо щёлкал, будто по стенкам бумажной коробки царапал хитиновыми лапами огромный жук, дублируя вибрацией сигнал тревоги на дополнительный сенсор на запястье, оповещая о высоком радиационном фоне.
Метка положения на электронной карте тоннеля совсем не двигалась. Казалось, время остановилось, шаги были медленны, как во сне, в котором так хочется бежать, а ноги, будто ватные, не слушаются и сами по себе останавливаются.
Кружилась и приступами болела голова. Кратковременные спазмы от резкого перепада давления заставляли останавливаться, с силой зажмуриваться, чтобы успокоить пульсацию в висках; закладывало уши.
Глаза заливал пот, хотелось всё бросить, остановиться и лечь, чтобы остудить на прохладном железобетоне перегретое, будто ошпаренное тело, заключенное в герметичный костюм.
Стиснув зубы, он продолжал тащить за собой контейнер, обвязанный парашютными стропами. Небольшой, но непомерно тяжелый, на металлической глади которого переливался светом сенсорный дисплей.
Приводы экзоскелета работали практически бесшумно, компенсируя всю нагрузку его носителя, но чем дальше человек продвигался вглубь темного жерла нескончаемого тоннеля, тем больше собственных усилий приходилось прикладывать. Каждый следующий шаг давался тяжелее предыдущего.
"Критический уровень заряда элемента питания экзоскелета" - отражалось эхо цифрового голоса от бетонных стен.
Одна цель грохотала раскатом в сознании - идти, ползти, делать хоть что-нибудь, но не останавливаться, не стоять, пока не сели аккумуляторы. Нужно было во что бы то ни стало дойти до научного комплекса.
Фонарь, встроенный в головном модуле, уже давно подрагивал и вот совсем погас, погрузив все вокруг в глубокую тьму. Все будто утонуло в ней. Липкая и тягучая как мёд, она стала осязаема, надавив на грудь и плечи, казалось, она просачивается под защитное покрытие костюма, обволакивая кожу.
Металлические мышцы потеряли тонус, обрушив свой немалый вес на пилота. Выручало правильное распределение нагрузки по ключевым точкам тела. Видимо, разработчики оценивали вероятность того, что защитный металлический скелет, призванный обезопасить человека, сделать его более сильным и выносливым, в боевых условиях без должного обслуживания может превратиться в бесполезную тяжелую плеть, сводящую на нет подготовку, силу и выносливость своего носителя. И хотя оператор был среднего роста и крепкого телосложения, все дальнейшие движения давались довольно трудно, а вес контейнера стал нечеловеческим.
Мысли спутались, по спине пробежала дрожь, вводя в легкое оцепенение. Снова надавило на виски. Человек присел рядом с контейнером. Руки не отпускали стропы, закостенели, мышцы кистей свело, но боли в них он не чувствовал. То ли от дозы противорадиационного препарата, у которого было такое побочное действие, то ли от адреналина.
С неимоверным усилием получилось разжать кулак и, подавляя приступ судорог, рука лихорадочно принялась ощупывать правую сторону шлема в поиске сенсора, включавшего ПНВ, энергию которому давал независимый источник питания. Почти ультразвуковой сигнал оповестил о готовности прибора, и через мгновение все защитное стекло комбинезона озарилось зеленоватым светом, открывая взгляду своды утонувшего во тьме тоннеля.
Дотянувшись трясущейся рукой через плечо до системы аварийного сброса переносимого снаряжения, он разблокировал турникеты питающих кабелей и замков. Спинной модуль в виде прямоугольного ранца отстегнулся и опрокинулся. Замена элементов питания заключалась в переустановке заряженных аккумуляторов в слоты питания из слотов хранения и дозарядки. Подавляя очередной приступ головной боли и пульсации в висках, зажмуриваясь до боли в глазах, операция замены аккумуляторов все же прошла успешно. Приводы экзоскелета чуть заметно шевельнулись, калибруясь на биометрические показатели оператора, и двигать руками стало гораздо свободнее. Тело будто ожило.
В ранце были предусмотрены слоты для компактной штурмовой винтовки, комплекта магазинов, трёх осколочных гранат, комплекта боеприпасов, набора медикаментов и сухого пайка в расчете на сутки пребывания в автономной вылазке.
Автомат был вынут, снаряжен и зафиксирован на крепления сбоку ранца. Остальные боеприпасы были расположены в соответствующих подсумках разгрузочной системы.
Хотелось пить, губы ловили капли пота, стекавшего по лицу.
В зеленоватом свете ПНВ снова потекли своды, коммуникации, километры кабелей, проводов и труб.
По электронной карте тоннеля медленно поплыла точка, обозначавшая человека, тянувшего металлический ящик. Ткань парашюта, на которой скользил контейнер, практически полностью протерлась, и тоннель начало заполнять режущее слух скрежетание, которое, казалось, было слышно за многие километры.
Тоннель начал нехотя поворачивать, расширяясь в ширину и высоту, как утроба огромного существа переходит от пищевода к желудку. По обе стороны из темноты стали выплывать технологические ответвления с нагромождением различной аппаратуры и оборудования. Здесь сливались воедино соседние путепроводы, некоторые из которых были оборудованы рельсовой дорогой.
От тоннеля не осталось и следа, и взору открылся большой просторный зал, к которому стекалось достаточно большое количество ответвлений, как пешеходных, так и транспортных. Все это напоминало вокзал или порт.
Некоторые тоннели были закрыты раздвижными герметичными металлическими дверями, другие загромождены оборудованием, третьи свободны. Пути пересекались, расходились, их разделяли перроны, на некоторых из которых были установлены специфические подъёмные краны. Основная масса перронов предназначалась для пешеходов. Над транспортными путями возвышались открытые переходы.
Все эти направления сливались и упирались в провалы коридоров и ходов, где-то с закрытыми, а где-то с открытыми металлическими дверями северного крыла зала. Каждая дверь была пронумерована и имела условное обозначение, определявшее пункт конечного назначения. Над дверями, на втором уровне бликовала длинная полоса стеклянного фасада практически во всю ширину стены, за которой, по всей видимости, размещались пункты контроля движения, администрации и охраны. Здесь был только опорный пункт, сортировочный центр, который распределял по своим направлениям прибывающих сотрудников.
Судя по схеме, дальше в глубине за металлическими дверями располагался многоуровневый научный комплекс, в котором когда-то работали десятки, а то и сотни людей. Вся эта постройка поражала воображение своей глобальностью.
Сигнал, предупреждающий о высоком уровне радиации, то успокаивался, замедляя ритм щелканий, то усиливался. Чем ближе приходилось приближаться к нагромождениям аппаратуры и оборудования, тем выше становился фон, тем быстрее становился сигнальный ритм. Приходилось ускорять шаг, чтобы как можно быстрее покинуть опасную зону. Противорадиационный препарат был принят ещё перед десантированием несколько часов назад и его эффект постепенно ослабевал. Начиналось легкое подташнивание - первый признак полученной дозы радиации, в горле встал сухой ком.
Ближе к центру станции человек остановился. Что-то заставило его остановиться. Движение сгустка воздуха в зеленоватом свете, может тень, скользнувшая по одной из балок, державшей своды зала, но что-то зыбкое и туманное. Адреналин ударил в солнечное сплетение. Рука автоматически дернулась к оружию и, сорвав его с быстросъёмных креплений, зафиксировала в боевом положении. Вторая рука, уже догоняя, плавно легла на предохранитель, беззвучно переведя режим на одиночный огонь, а потом успокоилась на рукоятке и спусковом крючке. Движение, отточенное до бессознательного рефлекса, заняло столько времени, на сколько затихает сердце между двумя последовательными ударами. Тишина ворвалась в уши.
Слышно было, как в сонной артерии пульсирует кровь. Вокруг была все та же пустота, что и мгновение назад.
Но что-то изменилось в окружающей обстановке, незримое, и ощущаемое на уровне мозжечка. То, что обычные люди не заметят, оставят без внимания, а другие спишут на богатое воображение. Но здесь было нечто другое. Чувство опасности, которое на животном уровне заставляет остановиться или наоборот действовать, сейчас требовало решения, - выждать или продолжить путь.
Не опуская автомат, продолжая выцеливать пустые глазницы тоннелей и путепроводов, боец продвинулся к центру зала, и обступив рельсы, начал плавно подниматься по перрону на второй уровень.
Он повернулся назад, где оставил на путях контейнер и парашют. В зеленоватом свете ярко бликовал дисплей. Один человек без дополнительного усиления не смог бы даже значительно сдвинуть его с места, потребовался бы либо экзоскелет, либо роботизированный погрузчик. Беспокоиться было не о чем. Угроза исходила с другого направления, от стен, откуда-то изнутри, из утробы. Все внимание сейчас было приковано к открытым дверям, которые как рты огромного затаившегося хищного существа ждали приближения человеческой жертвы.
Шаг за шагом, на перрон, с перрона на переход, с перехода к переходу в сторону административного узла. Все ближе к дверям... "Стой!".
Надо было прислушаться к себе. В такой гибельной атмосфере, с такими радиационными и температурными нагрузками было трудно различать признаки опасности, которые прежде чувствовались на больших расстояниях.
Чтобы убрать лишний эмоциональный груз пришлось на мгновение отключить внешнее восприятие, закрыв глаза, глубоко вдохнув. Через долю секунды картинка перед глазами поплыла, яркими вспышками стали появляться образы.
***
Отряд двигался четверкой, как пилотажное звено, по холмистой и лесистой местности. Изредка приходилось переходить мелкие горные ручьи, которые так успокаивающе журчали.
Солнце садилось у отряда за спиной. Время движения было выбрано специально, чтобы максимально обезопаситься на открытых участках местности. Начинались сумерки.
Задачей группы была разведка места последнего радиоконтакта с дозорным отрядом, который ушёл больше суток назад и не выходил на связь. Работал только радиомаяк связиста группы, по которому было запеленговано местоположение. Прогнозы были самые неутешительные, но поисковый отряд был сформирован и отправлен для установления местоположения пропавшей группы.
По шифрованному каналу связи с отрядом постоянно связывался штаб, уточняя обстановку. Боец, шедший замыкающим в группе, был радистом, докладывал о статусе цифровым сообщением, не произнося ни звука вслух.
Движения каждого бойца были отточены, ни одна сухая ветка не треснула под ногой, ни одна птица не вылетела из травы, нарушив покой этих мест.
Солнце полностью погрузилось за горы, оставив только на их высоких хребтах ярко-алый рубец. В низинах и ущельях уже было настолько темно, что без ПНВ двигаться было практически невозможно. Группа продолжала движение в полной темноте.
Двигаться нужно было ещё аккуратнее, ещё бесшумнее. Вдали от ручьев и открытых участков холмов каждый неловкий шаг мог демаскировать группу на фоне затихшего леса.
Головным шёл будто он сам, перенесясь во времени и пространстве в неизвестную местность. Все происходящее было настолько реально, что, ему казалось, он чувствует прикосновение ветвей деревьев и травы, которая затрудняла и без того медленное движение. Легко и глубоко дышалось, чистый горный вечерний воздух наполнял легкие прохладой.
До точки, где был запеленгован радиомаяк пропавшей группы, оставалось не больше километра.
В районе солнечного сплетения стало жечь. На физическом уровне будто что-то останавливало. Руки и ноги стянуло невидимой паутиной, замедляя до отказа движение. Боец резко остановился, подняв одну руку над собой, собрав кисть в кулак. Группа замерла. Другой рукой начал судорожно крутить вокруг солнечного сплетения. Потом перевёл и обхватил ей запястье поднятой руки и направил её в сторону холма, который лежал у них на пути.
Для остальных эти знаки говорили, что впереди засада. Боец это почувствовал.
Группа заземлилась. Оружие уже снималось с предохранителей и переводилось в боевое положение плавными беззвучными движениями.
Через секунду новая волна локализованного тепла вгрызлась в грудь, а через мгновение и все тело будто окунули в кипяток. Со стороны холма раскатами громыхнули выстрелы и гранатометные хлопки.
Пол удара сердца на принятие решения. Пальцы надавили на спусковой крючок.
Вспышка света, свист и звон в ушах. Вокруг все замелькало, завращалось. Сознание начало гаснуть, картинка стала уменьшаться, словно он смотрел в бинокль с обратной стороны. Происходящее перед глазами стало удаляться все дальше, оставляя далеко впереди светлое пятно от вспышки взрыва. Тело оцепенело, будто его окатили жидким азотом, а в груди полыхал настоящий пожар...
***
Он резко дернулся, но не потерял боевой стойки. Картины и образы в его сознании погасли, обнажив истинную реальность. Голова немного кружилась, и чтобы не потерять равновесие, пришлось сделать несколько шагов в разные стороны, чтобы мозг адаптировался к реальной обстановке.
В районе солнечного сплетения происходило что-то непонятное, словно в водовороте крутило внутренние органы, и где-то в глубине начало разливаться тепло.
Чувства резко обострились, а своды зала стали будто немного светлее и чётче, слух обострился и никак не получалось его сфокусировать на нужном уровне. Чувство опасности вкатилось в сознание.
В глубине одного из тоннелей, который был практически посередине между остальными путепроводами, начал нарастать громоподобный гул, словно приближалась лавина. В зале чуть заметно дернулся воздух и поплыл в сторону темнеющего тоннеля, образуя поток, который невозможно было уловить простым восприятием. Сознание переключилось на происходящее, и полюс опасности переместился от административного корпуса в сторону новой угрозы.
Боец резко развернулся, прицеливаясь в черный зев, исторгающий громогласные раскаты, медленными аккуратными шагами направился в сторону оставленного на путях контейнера, не сводя дула автомата с опасного направления.
Гул начал перерастать в стрекочущий рокот, потом стих, будто волна подошла к берегу и разбилась о волнорез. Потом все снова повторилось.
Подойдя к контейнеру, он схватил стропы и потянул его в направлении строений станции, прикладывая максимум сил, на что экзоскелет отзывался нечеловеческим рывком приводов. Практически вбежав на перрон, продолжая тянуть контейнер, он мельком оглянулся в сторону того самого тоннеля, откуда доносились непонятные звуки, на секунду расслабив хватку. Стропы врезались в кевларовую ткань перчаток, резанув по рукам. Контейнер скользнул по бетонному уступу, свалился вниз на пути, чуть не утянув за собой покачнувшегося от потери точки опоры человека.
Приводы застонали на вытянутых руках. Контейнер упёрся в угол перрона, зацепившись за выступающие металлические держатели коммуникационных проводов. Стропы натянулись, как тетива, а приводы экзоскелета застыли, фиксируя нагрузку. Стропы начали трескаться, и пришлось ослабить натяжение, отпустив контейнер на пути.
Что-то заставило обернуться, в грудь с новой силой вошла волна тепла, словно герметичность комбинезона нарушилась, и кожу обожгло горячим потоком воздуха.
Из темноты тоннеля раздался металлический скрежет. Гул начал нарастать, перейдя в протяжный вой, воздух в зале, перемешанный с поднятыми частицами пыли, завращался и устремился витиеватым воронкообразным потоком в сторону громыхающей утробы. Вспышка света ослепила, ударила по глазам, будто шаровая молния залетела в зал и разорвалась, столкнувшись с позитивным зарядом. Человек резко отвернулся, машинально прикрывая рукой голову. Но этого мгновения было достаточно, чтобы элементы ПНВ получили избыточный заряд, а защитное стекло комбинезона залило непроглядной яркой пеленой.
На мгновение все стихло. А потом своды тоннеля снова наполнились металлическим скрежетом. Разбивая наставленные на пути штабели металлических пластин, которыми обшивали своды тоннелей и переходов, бочки, пластиковые трубы и прочую арматуру, из тоннеля на полном ходу вылетел поезд. От очередного столкновения с нагромождением на путях поезд сошёл с рельс и начал крениться в сторону, сбивая все, что оказывалось перед ним. Он летел с огромной скоростью прямо на человека, который пытался оттащить контейнер от вероятного места удара. В последнее мгновение, когда первый вагон ударил в возвышенность перрона, превращая железобетонную конструкцию в кучу обломков и пыли, человек успел резко оттолкнуться, обрывая стропы, но вырывая при этом свою ценную ношу из цепких пут. Приводы экзоскелета сделав своё дело, отбросили своего носителя на десяток метров, где он и укрылся под одним из перронов. Контейнер же, вытянутый вверх, не успел покинуть зону удара.
Мощнейший удар, отбросил его к административному корпусу, словно выстрел, где он врезался в одну из металлических дверей, вогнув её внутрь.
Первые вагоны, превратившись в груду изуродованного металла, пробили ещё несколько бетонных перронов, подлетели вверх, ударившись об один из подъемных кранов и срезали его у основания, как горячий нож режет масло. Последние вагоны потеряли сцепку, но по инерции летели вперед, врезаясь друг в друга и проталкивая вперёд металлический кулак головы состава.
Теряя энергию, поезд начал складываться гармошкой. Движение состава прекратилось, когда груда изуродованного железа уперлась в главный перрон перед пунктом управления движением.
Как только эхо ударов стихло, разойдясь по десяткам открытых тоннелей, человек вышел из своего укрытия. Нужно было оперативно осмотреться. Чувство опасности нарастало, адреналин все большими порциями бил в кровь.
Боец, вскинув автомат, начал медленно перебирать ногами, не сводя прицела с покорёженных остатков поезда. Только последние два вагона из всего состава были более-менее целы. Чудовищной силы удар, превративший первые из них в металлический фарш, не оставил бы шанса ни единому живому существу, находившемуся в них.
Дуло автомата выцеливало каждый оконный проем, пока ноги обступали рельсы и раскиданные ударом части металлических и бетонных конструкций. В поезде было темно и тихо, ни единого звука или крика. После быстрого осмотра вагонов через выбитые окна, стало ясно, что он пуст...
В голове крутились сотни мыслей, которые никак не выстраивались в логические цепочки. Поезд влетел в зал на огромной скорости, значит, кто-то или что-то ему придало такое ускорение при отсутствии электричества во всем подземном комплексе. Эта мысль была ключевой и встала как кость поперёк горла.
Кто-то или что...
После осмотра поезда было решено закупорить тоннель, откуда пришла новая угроза. Механизмы закрывания гермоворот были исправны и, придя в движение от усилий приводов экзоскелета, с оглушительным металлическим скрежетом закрылись.
Контейнер лежал на главном перроне. Верхняя крышка была открыта, обнажая содержимое. На сенсорной панели моргали надписи, которые гласили о неисправности запоров и не герметичности конструкции.
Внутри лежал в жестком гелеподобном наполнителе металлический шар значительного диаметра, занимавший практически всю свободную полость. На его поверхности было множество острых выступов с присоединенными к этим выступам проводами, которые в свою очередь опоясывали весь шар и соединялись шлейфом у одной из стенок.
На внутреннем дисплее устройства отображалась временная шкала и циферблат. Таймер показывал около 7 часов оставшегося времени...
На крышке контейнера с внутренней стороны виднелась табличка с надписью: "Малый термоядерный заряд".