Аннотация: Небольшой рассказ, написанный для благотворительного аукциона по просьбе одного из организаторов. Точнее, это не совсем рассказ. Скорее, описание картин, которую я увидел в ответ на описанную ситуацию.
Туман проглотил нас и забыл. Остановилось время.
Исчез мир.
Вёсла немо опускались в невидимую воду, безмолвные гребцы распрямлялись, но драккар оставался на месте.
Так казалось.
На вёслах - мертвецы. Сейчас плоть опадёт, с влажным шлепком расползётся по мокрым доскам, и я останусь один среди тумана, который будет вечно.
Вигге поднял руку, гребцы замерли. Едва слышно шелестела волна - берег близко.
Только теперь я понял, что не дышал. А если и дышал, то не помнил, как. Полной грудью вдохнул туман. Сырой, холодный, неживой. Каким и был Брошенный Берег.
Из тумана проступили скалы, между которыми крался наш драккар. Склоны заросли чёрными елями, цепляющимися за камни, перекрученными, нависшими над морем. Казалось, они готовы оттолкнуться корнями и броситься вниз, на палубу, чтобы обвить наши шеи, выпить кровь и саму жизнь из людей, дерзнувших пробраться туда, где им давно нет места.
Драккар замер.
Бесшумно спрыгнули в ледяную воду. Молча, с усилием раздвигая чёрную воду, бросились к берегу.
Камни скользили под ступнями, я дышал сквозь зубы, глядя в спину Густава, первым ступившего в воду, и с трудом гнал отчаянье.
Это место было чужим.
Стало таким десятилетия назад, и нельзя было быть здесь смертным.
____***____
Осень пришла рано, накинула свое серое покрывало на море и берег, скалы и небо, деревья и поля. Ударила в стены холодным ветром, бросило в лицо пригоршни колючего дождя.
Мы собрались в Длинном Доме у пылающего очага и ждали слова Вигге.
Поход наш не принёс ожидаемой добычи, торговля была не слишком успешной, и потому осень казалась ещё безрадостней.
Скрип двери в тишине резанул по ушам, волоски на шее встали дыбом, и широкий нош оказался в руке раньше, чем я осознал, что уже смотрю на того, кто появился из темноты.
Появился, миновав воинов, охраняющих двор, и собак Вигге, что внушали страх самым отчаянным.
В тишине незнакомец подошел к столу, во главе которого сидел Вигге, и почтительно поклонился.
Фигуру его скрывал длинный кожаный плащ, видны были лишь тупые мысы сапог, такие любят и ценят мореходы, чья жизнь - на волнах.
- Приветствую тебя, Вигге, сын Давена, - голос незнакомца шелестел, словно холодные осенние волны, катающие гальку на берегу, - Приветствую и славных мореходов, что собрались сегодня у очага в доме Вигге, сына Давена.
- Кто ты, и почему входишь непрошенным? - голос Вигге был спокоен, но кто знал, какой ценой давалось ему это спокойствие. Вопрос его был оскорбителен, но и незнакомец нарушил правила гостеприимства, не остановившись на пороге.
- Приношу свои извинения, достопочтенный Вигге, - вновь раздался шелестящий голос, - Я лишь скромный слуга моего господина и вынужден нарушать приличия, поскольку господин мой хотел бы нанять тебя и твоих людей для дела, не терпящего отлагательства.
На изрезанные доски огромного стола посыпались золотые монеты.
____***_____
А ведь, мы так и не увидели его лица, вдруг подумал я, бредя по щиколотку в воде.
- Вы должны всего лишь забрать детей. Пятерых детей из Скареге-фьорда, - сказал тот, чьё лицо скрывал капюшон, - Вывезти их с Брошенного Берега и доставить на корабль моего хозяина. Он будет ждать вас на выходе из фьорда.
Золотые монеты блестели в свете масляных ламп, сулили весёлую осень, безбедную зиму, Вигге оглядел нас и согласился.
Он так и не назвал своего имени, - думал я, слушая, как волны лижут гальку.
Он не назвал имени своего хозяина, а мы не спросили, - волна лизнула мой сапог, неохотно выпуская на стылый берег.
Здесь давно нет людей, откуда здесь дети? Вот, что должны были спросить мы, но не спросили, - я вытащил широкий нож и бесшумно двинулся следом за Густавом. А, вдруг, это не Густав, - кольнуло вдруг острое беспокойство, - Вдруг, это пятно впереди вовсе не широкоплечий рыжебородый Густав, а подменыш, нежить, ждавшая нас в тумане? Сейчас он заманивает нас вглубь берега. Скроемся в тумане и больше никто нас не увидит. Так и будем блуждать здесь веками, пока Хельхейм не покажется желанным.
А. может, мы уже в Хельхейме?
От этой мысли стало совсем погано.
Ведь, никто не знает, что происходит на Брошенном Берегу с тех времен, как отсюда бежали последние люди.
Поначалу их выживал холод и снег. Снег валил ночь за ночью и день за днём, скрывая море и скалы, погружая деревни в мягкое усыпляющее безумие.
Тогда селения покинули первые беженцы.
За снегом пришли Невидимые Гости - ночами они ходили вокруг домов, тихо стучали в двери, скреблись в наглухо закрытые ставни, и утром дома находили выстуженными, хозяева чинно сидели за празднично накрытыми столами.
Улыбались.
Твёрдые, как камень. Мёртвые.
И на каждом столе обязательно стояла миска с ложкой - пустая, дочиста вылизанная.
Пустели селения.
Выходили на берег закутанное в белые фигуры, молча смотрели вслед отплывающим кораблям непроглядно чёрными глазами. Провожали.
Остались те, кому некуда было уходить.
Огни в их очагах погасли в одну ночь.
Узнали об этом весной, когда вышла из пустошей оборванная безумная девочка, говорившая о ласковых песнях, что слышались в ночи, нежных руках, обнимавших папу и маму, которые стали после этого твёрдыми и уже не говорили, о великанах, что прошли мимо деревни, и последняя остававшаяся собака умерла.
Ночью девочка стала хохотать и меняться - её убили и выдохнули с облегчением.
Густав обернулся, поманил к себе.
Ткнул пальцем в туман - там проглядывало что-то тёмное.
Беззвучно прошептал, - Хижина.
Я кивнул.
Все было так, как сказал посланец, явившийся к нам незванным.
Старая осевшая на один угол хижина из плавника.
Из тумана выплыл угол стены, покосившаяся щелястая дверь, вытянутый рогатый череп над нею.
Густав осторожно потянул дверь на себя.
Мы замерли. Я знал, что из тумана в тёмный проём смотрят наконечники стрел, чувствовал как сжимаются пальцы на рукояти ножа - ждал.
Хижина молчала. Клубился перед дверью туман, лизал тьму за порогом и втягивал серые космы обратно, словно даже его пугало то, что молчало в хижине.
Шагнул на порог Вигге, следом мы с Густавом.
Они даже не обернулись.
Сидели кружком в центре хижины, безучастные ко всему.
Три мальчика, две девочки в одинаковых серых рясах из грубого полотна. Грязные, мертвенно-белые, с чёрными провалами глаз, которые, казалось, видели такое, на что нельзя смотреть смертным.
Просто сидели и молчали.
И это было самым страшным.
Вигге взял за руку мальчишку, сидевшего ближе всех к выходу и потянул:
- Идём. Вас ждут.
Они поднялись, один за другим. Каждый ждал, когда предыдущий встанет и сделает шаг, лишь после этого поднимался и занимал место в короткой цепочке. Словно обряд какой-то творили.
Лучники выскользнули из тумана, пошли за нами, прикрывая.
Берег молчал.
Я всё время облизывал губы - мне не нравилась эта тишина. Она была полна холодного безразличия, но что-то в глубине этого безразличия внимательно наблюдало за крохотными фигурками, что, спотыкаясь, шагали к ледяной горькой воде.
У кромки воды мы разобрали детей, посадили их себе на загривки.
- Цепляйся, - прошептал я мальчишке, и содрогнулся. Шеи коснулись холодные сырые ладони несвежего мертвеца, щёку обдало зловонное дыхание, будто дохнули глубины зимнего океана.
Я брёл в воде с маленьким мертвецом на спине и боялся, что никогда не дойду до драккара.
Но, вот показалось весло, я поднял мальчишку и передал его на борт.
Забрался сам и сел на вёсла.
Мы все старались уйти отсюда как можно быстрее.
Серые фигурки тут же уселись в круг, почти соприкасаясь головами.
Беззвучно вошли в воду вёсла и берег канул в тумане.
Я грёб и до рези в глазах вглядывался в серое ничто перед глазами. Мне всё казалось, что там, на берегу, стоят высокие нечеловеческие фигуры и смотрят нам вслед.
Как вышли из фьорда - я не заметил.
Вигге дал команду, и мы замедлили ход.
Снова молчание, туман и холод.
Я стал клевать носом и пропустил момент, когда над нами нависла чёрная громада. Борт уходил ввысь, исчезал в тумане, он был невероятно, невозможно огромен. Он заслонял собой море, туман ластился к нему и расступался, словно боялся коснуться досок.
Часть борта провалилась внутрь и в проеме показалась фигура в плаще.
- Идите ко мне, - прошелестел голос и дети встали. Они двигались словно единое целое. Прошли к борту и перепрыгнули к посланнику.
- Идите, вас ждут, - он мягко подтолкнул одного из мальчишек, и дети исчезли во тьме.
- Вы хорошо исполнили свою работу, капитан, - посланник шагнул назад, и проём в борту закрылся. Просто - исчез.
И тогда тишину разорвал невозможный, рвущий барабанные перепонки, бросающий на колени рёв.
Кажется, я кричал. Свернулся калачиком и кричал от ужаса. Рыдал и выл от ужаса, заполнявшего меня вместе с воем и туманом.