Не повезло. Алька ожидала короткий полет, промелькнувшую перед глазами свою коротенькую жизнь, как, говорят, обычно бывает перед концом, удар - и все. Как будто выключили телевизор.
Все оказалось совсем не так. Полет был слишком коротким для девятого этажа, никаких картинок прожитой жизни не было и в помине. Асфальт оказался кучей мокрой земли, по которой Алька покатилась кубарем, перевернулась несколько раз и застыла, оглушенная и ошеломленная. Не повезло, ее попытка тихо уйти из жизни не удалась, это минус. Но, кажется, она ничего себе не сломала, только измазалась вся в грязи и сейчас, наверное, похожа на самую настоящую кикимору. Это плюс. То есть, не то, что похожа на кикимору, а то, что ничего не сломала. Правда, не сломала?
Алька попробовала пошевелить шеей, руками, ногами. Это казалось удивительным, невероятным, но, действительно, серьезных травм не было. Чувствовались ссадины, ощущались ушибы по всему телу, но это все мелочи. А факт остается фактом. Задуманное не удалось. Высшие силы, если есть таковые, не захотели принимать обреченную девушку раньше времени, а это значило, что теперь нужно как-то добираться до людей. Как это сделать без привычной коляски, Аля не представляла. Уже несколько лет только коляска помогала ей передвигаться. Но лежать здесь и умирать в грязной луже тоже смысла никакого. И так уже ясно, что от этого она не умрет, раз даже прыжок с девятого этажа не убил ее, а вот еще более осложнить свои последние месяцы жизни, например, воспалением легких и другими "прелестями" от переохлаждения - это запросто.
Девушка подтянулась на руках и села, прислонившись к мощному стволу дерева, чтоб собраться силами. Провела ладонью по морщинистой коре. Сразу же запахло сосной, зимой, Новым годом, всплыло перед глазами измученное лицо отца, его добрая улыбка, голубой лохматый щенок из плюша и пакет конфет в руках... Их последний Новый год вместе... Стоп. Какая сосна? Чего-чего, а сосен по близости их многоэтажки, да еще таких огромных, точно не росло. Алька поглядела вверх. Десятки сосен сплетались мохнатыми лапами высоко над ее головой. Это из-за этого так темно, словно уже глубокие сумерки. А еще из-за свинцовых туч, третий день изливающихся дождем. Зато под деревьями не так мокро. Крупные холодные капли прорываются сквозь темно-зеленые кроны, но не сплошной ливень...
Стоп. Откуда, все-таки, сосны? И этот мокрый склон, по которому она скатилась? Ведь под балконом должен быть только асфальт, серый и твердый асфальт. Алька тряхнула головой, пытаясь привести мысли в порядок, но так и не нашла никакого вразумительного объяснения. Поймала себя на том, что цокают от холода зубы и дрожит мелкой дрожью все тело. Пора выбираться. Вернуться к своему дому... Девушка посмотрела в ту сторону, откуда скатилась. Никакой многоэтажки видно не было. Наверное, за стеной дождя. Правда, в такую погоду некоторые окна должны были бы светиться. Многие, конечно, сейчас на работе, но кто-то учит уроки, кто-то работает за компом. А в квартирах из-за этих туч темно и мрачно. Не светились.
Да не в этом дело, Алька ударила кулаком по хвойной подстилке. Вверх по склону она не выберется, вот проблема. Но и это не проблема. Где-то недалеко, напротив ее дома, другая многоэтажка. Значит, нужно добираться туда. Неважно, куда, лишь бы к людям, а там ей помогут. Наши люди любят помогать бедным и калекам. Алька улыбнулась с грустью. А уж мокрой, грязной, умирающей девушке подсобят наверняка. Только придется ползти. Ничего, главное, не сидеть на месте. Она доползет. А когда окажется дома... Мачеха будет вздыхать и качать головой, сводная сестра может и смеяться. Ладно, пусть смеется. А она возьмет и попросит, чтобы ее отвезли в больницу, там легче будет умирать, там много таких. И не будет мешать жить мачехе и сестре.
Приняв решение, Аля решительно двинулась вперед. Один тапок она потеряла еще когда катилась с горки, второй увяз в грязи. Пришлось ползти босиком, подтягиваясь на локтях и таща за собой непослушное тело. Через пару метров, Алька поняла, что так месить грязь просто невозможно. Попробовала подтянуть колени и передвигаться дальше на четвереньках. Получилось. Но и такой способ передвижения по скользкой размокшей земле был сущим адом. Плюхнувшись в очередной раз в лужу лицом, девушка почувствовала, как внутри груди закипает гнев. Она давно разучилась сердиться и злиться. Ни на судьбу, ни на окружающих ее людей. Зачем злиться, если, все равно, нельзя ничего изменить? Но сейчас ее охватил самый настоящий гнев. И на судьбу, и на людей, и, главным образом, на себя, на свою глупость, из-за которой она сейчас вся в грязи ползет неизвестно куда, замерзая в своем легком промокшем халатике. Могла ведь в это время сидеть спокойно в коляске и наблюдать за бьющимся в окна ливнем, и было бы ей сухо и тепло. Дура. Дура!
От самобичевания легче не становилось, поэтому Алька решила двигаться понемногу дальше. Она обхватила руками ближайший ствол сосны и, держась за него, встала на ноги. Голова немного кружилась и подташнивало. Ну вот, наверное, еще и сотрясение мозга получила. Хотя о каком мозге речь, с такими-то глупыми поступками? Девушка фыркнула сердито и сделала шаг. К своему удивлению, она не упала, колени не подкосились, как обычно, только сильнее закружилась голова. Инстинктивно девушка сделала несколько быстрых шагов по направлению к следующей сосне и обняла ее, как родную. Так ребенок, который только учится ходить, бежит навстречу матери, обхватывая ее за ноги, чтобы удержаться. Алька и сама была сейчас как ребенок. И так же ее охватил восторг от этих первых за несколько лет самостоятельных шагов. Она прижалась к дереву всем телом, вдохнула всей грудью свежий воздух, ощутив на губах вкус дождя и грибов, улыбнулась этим ощущениями жизни, о которых давно забыла. Нет, все не даром, все не просто так. Даже если эти несколько шагов и этот глоток свежего воздуха единственные подарки судьбы, и за это она будет благодарна до последних мгновений жизни. Алька снова втянула в себя воздух и лизнула капельку смолы, выступившей на коре сосны. Новые ощущения рвали ее на части и рвали на части привычный скучный мир, в котором она жила. Аля сделала еще несколько шагов к следующему дереву, затем к следующему. Она могла идти сама! Неверным шагом, пошатываясь, но сама! А еще она чувствовала, что каждый шаг дается ей все легче и легче. Естественно, она не забывала, что обречена, что осталось ей совсем немного. Наверное, шок и холод вызвали такой необычный эффект. И еще выброс адреналина. Да, это, точно, выброс адреналина. Все пройдет, и она снова сядет в свою привычную коляску, и будет доживать оставшиеся недели, дни. Но сейчас, сейчас нужно наслаждаться каждым мгновением, этим чудом, подаренным ей судьбой. И она наслаждалась, размазывала по лицу холодные капли, втягивала в себя пахнущий хвоей воздух, гладила ладонями шершавые стволы деревьев, мягкий упругий мох, поднимала и бросала прошлогодние шишки. Она даже не заметила, сколько прошла, как вдруг впереди заблестел огонек. Люди. Наверное, дом. Пьянящее чувство свободы начало затихать. Нужно идти к людям.
Алька вышла к огоньку, но, к ее изумлению, это был вовсе не свет в окне многоэтажки, а небольшой костер посреди поляны, возле которого сидела на сломанном стволе дерева древняя старуха в лохмотьях и ворошила палкой дрова. Как в такой ливень мог гореть огонь, стало ясно только тогда, когда девушка приблизилась. Старуха и костер находились в кругу, куда дождь не попадал, как такое могло получиться, совершенно не понятно, но все было именно так. Даже земля вокруг костра была сухая. Наверное, бабушка прикрывала чем-то себя и огонь, решила Алька. А дождь на глазах утихал, только лужи под ногами говорили о недавнем потопе. Девушка приблизилась к огоньку, старуха подняла на нее глубокие глаза непонятного цвета и нестарческим голосом произнесла:
- Наконец-то ты пришла.
- Я-а-а... Я не та, кого вы ждали, бабушка. Мне помощь нужна.
Алька словно очнулась от странного сна, в котором могла ходить и радоваться жизни. Она вдруг почувствовала страшную усталость, холодная одежда неприятно липла к телу. Голова снова закружилась, и девушка без сил опустилась около огня.
- Можно, я погреюсь немного?
- Грейся, для тебя и развела костер.
Алька покачала головой, старуха ее, явно, с кем-то путала. Но сейчас для нее имело значение только тепло огня, заструившееся по телу, принося в окоченевшие конечности физическую боль. Несмотря на это, глаза начали слипаться, словно медом намазанные.
- Мне к людям нужно выбраться, помогите мне. Пожалуйста, - слабым голосом попросила девушка.
- Да нет здесь, окромя меня, никаких людей, девонька. Со мной теперь будешь жить-поживать.
Последние слова старухи Алька слышала уже через сон, поэтому смысл их до нее не дошел. Но что есть дороже здорового сна для уставшего промокшего организма? Все проблемы отодвигаются на потом.
Старуха вздохнула, подошла к девушке, свернувшейся калачиком прямо на земле, по-детски подмостив под щеку кулачек, долго рассматривала ее, качая головой, затем набросила сверху овчинную безрукавку:
- Спи, девонька, спокойно. Начинается у тебя новая жизнь. Правда, ты этого пока не знаешь, вот и спи спокойно. А что дальше ждет тебя, я и сама не знаю. Но сделаю все для того, чтобы ты выжила да мне послужила. Надежды у меня на тебя большие, девонька.
Старуха порылась в котомке, бросила в костер несколько корешков и сухих веточек, пряный дымок от которых потянулся к спящей девушке, а сама снова села на старый ствол со словами:
- Три дня я тебя ждала, подожду еще. Спи, милая, никуда ты теперь от меня не денешься.