Радутный Радий : другие произведения.

Апокалипсис где-то там и не сегодня

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  Апокалипсис где-то там и не сегодня
  
  Спутник был небольшой. Можно даже сказать, совсем крохотный, как для спутника, размером с древний граненый стакан, только граней не шестнадцать, а вдвое меньше. Впрочем, потреблял он совсем немного, и восьми солнечных батарей хватало с избытком.
  Еще у спутника были, как изящно выразился один генерал, морда и задница.
  Мозги у спутника тоже были, иначе как бы он все время умудрялся смотреть мордой вниз, а задницей - вверх, на стационар-ретранслятор.
  "Морда" заканчивалась немигающим стеклянным глазом, а задница - маленькой параболической антенной. Сплошной, без прорезей и щелей - то есть, излучала она нечто сверхвысокочастотное. Да и глаз тоже был непростым, а материал только казался стеклянным. Где вы видели стекло, практически беспрепятственно пропускающее весь спектр - от холодного ИК до мягкого рентгена? Ответ - нигде.
  Если, конечно, родились на этой планете, и в этом случае вы много чего еще не видели.
  Впрочем, если вы действительно родились на этой планете, то проще рассказать, что вы видели.
  Если вкратце - то видели короля. Или вживую, если имели неосторожность проживать в столице, или на монете - если хватило ума спрятаться в провинции или даже на лесном хуторе.
  Дона Рэбу видели - на тех же условиях, только вместо монет следовало бы заглянуть в газету, а если хватило ума - то не стоило бы и заглядывать.
  Варваров видели... ну, варваров-то все видели, а многие, как бы это поделикатнее выразиться - прочувствовали своей задницей. Вот уж не знаю, почему они предпочитают такой способ, варвары, что с них взять.
  Дона Румату не видели, а кто видел, тот об этом уже не расскажет, но зато наверняка слышали. С чего началось, что было, и чем закончилось. Впрочем, некоторые говорят, что еще не закончилось, ну да откуда им знать?
  
  Кстати о говорении. Как рассказывал кто-то из книгочиев - если вы станете говорить рядом с широким тонким листом из неважно какого материала, то лист начнет колебаться. Чушь, конечно. Звук - это звук, а колебания листа - это колебания. Совершенно иное дело.
  Но еще, говорят, стеклянный глаз спутника настолько хорош, что различает эти колебания с такого расстояния, что и представить невозможно, а не то что поверить.
  Очень хорошо колеблются широкие листья деревьев, чуть похуже удается читать мелкую рябь на стоячей воде, а вот с текущей водой спутник, надо признать, испытывает определенные трудности.
  Окно трактира идеально подходит, даже лучше, чем окно частного дома - правда, это уже не технический момент, а, скорее, организационный. Если несколько человек собираются у кого-то дома - это подозрительно. Если в трактире - тоже, конечно, подозрительно, но не так сильно.
  Из технических деталей - спутник должен висеть не прямо в зените, а ниже, у горизонта, да так, чтобы никакое препятствие не закрывало обзор. Но при том, что шпионских глаз на орбите болтается несколько сотен, особых проблем еще ни разу не возникало.
  Разве что с интерпретацией случаются иногда трудности. Умная электроника ретранслятора не всегда распознает в голосе обертоны серьезности намерений и поэтому фраза "Взорвать бы их к чертовой матери!" воспринимается так же серьезно, как "Завтра в 14.30 я взорву фугас у ночного клуба!".
  Вот почему электронике доверяют только первичный анализ, а решения принимают в большинстве случаев все же люди. Взвешенное, объективное... иногда морально трудное, но окончательное. Казалось бы, система близка к идеалу (не считая редких досадных ошибок, почему-то практически всегда тоже окончательных), но есть нюанс.
  Люди знают, на какие фразы реагирует электроника.
  Вот поэтому сразу три спутника пропустили интересную беседу мимо электронных ушей. И еще, возможно, потому что беседовали в трактире - как все нормальные люди.
  
  - Вы часто работали в одиночку?
  - Да, сэр. В основном.
  - Это вы устранили государственного налогового инспектора в провинции Хуан-три 18 июня 68 года?
  - Мне ничего не известно об операциях подобного рода, сэр. И я не имею полномочий обсуждать их, даже если они действительно имели место.
  - Ладно... Давайте пока перекусим. Надеюсь, вы успели нагулять аппетит. Я смотрю, у вас что-то с рукой?
  - Поранился на рыбалке в отпуске, сэр.
  - На рыбалке? Во время отпуска?
  - Именно так, сэр.
  - Но в целом-то вы как, готовы к заданиям?
  - Да сэр. Еще как готов, сэр.
  - Что ж, хорошо... Кстати, у нас здесь говорят не сэр, а дон. Попробуйте.
  - Так точно, сэ... дон генерал.
  - Вот и славно. Ну-ка, глянем, что здесь у нас? Ростбиф? Обычно неплох. Отведай, Джерри. И другим передай. Дон Уиллард, уж не знаю, симпатичны ли вам эти креветки, но если попробуете - пожизненная репутация смельчака обеспечена. Нет? Что ж, может вот этого взять... кстати, дон Уиллард. Вы слышали о доне Румате?
  - Так точно... дон генерал. Знакомое имя.
  Рука дрогнула, и бумаги рассыпались на пол.
  Бумага. Старый добрый не очень удобный носитель. До сих пор не поддающийся любым средствам дистанционного считывания электромагнитной природы, а в случае использования спецдобавок - то и лазерной. Судя по чуть поблескивающей поверхности, добавки имели место. Так что если и уставилась какая-нибудь зараза с орбиты, то хрен чего рассмотрит.
  - Ну да, ну да... Дон Люк! Включите-ка дону Уилларду запись, будьте добры.
  - Конечно, дон генерал. Прощу прощения, дон генерал.
  - Слушайте внимательно, дон Уиллард. Девятое октября, ноль четыре тридцать, сектор Питер-Виктор-Кинг. Это за Красным Хребтом... то есть, территория, формально находящаяся вне нашей зоны ответственности. Это голос... голос дона Руматы.
  Запись была чистой, будто говоривший сидел рядышком, на соседнем стуле. Возможно, присматривался к рискованным креветкам. Или с интересом поглядывал на ростбиф.
  С фотографии (бумажной!) смотрел худощавый человек средних лет, с глубоко посаженными глазами. Настолько глубоко, что их, собственно, и видно-то не было. Не глаза, а черные тени.
  Хотя на самом деле это были всего лишь особенности носителя. То есть бумаги. Почти наверняка.
  "Я наблюдал за улиткой, ползущей по склону. Это мой наваждение... мой кошмар. Ползет, извиваясь прямо по склону. Крутому склону. Ей все нипочем..."
  - Сообщение номер одиннадцать, получено тридцатого декабря шестьдесят восьмого в ноль пять ноль ноль, сектор Кинг-Зулу-Кинг.
  "Их надо убивать. Испепелять. Свинью за свиньей. Корову за коровой. Деревню за деревней. Банду за бандой. Армию за армией... И меня еще называют убийцей!.. Каково это - убийцы порицают убийцу! Они лгут. Они лгут, а милосердие вместо лгунов спрашивают с нас. Вместо этих... донов. Ненавижу их. Как же я их ненавижу".
  Голос, однако, был абсолютно нейтрален. Будто успел выгореть от жгучего пламени этой ненависти.
  - Дон Румата, - сказал дон генерал. - Один из самых выдающихся специалистов за всю историю контакта. Блистательный. Во всех смыслах выдающийся. Он также был очень достойным человеком. Гуманистом. Острый ум, чувство юмора... к сожалению, известный э-э-э... печальный инцидент изменил его взгляды. Его методы стали... э-э-э... неадекватны. Неадекватны.
  Генерал замолчал, и перевел взгляд на дона Люка.
  - Он ушел за Хребет, - дополнил тот. - Ушел со своей армией варваров, которые поклоняются ему, как... как богу. И подчиняются любым его приказам. Даже самым нелепым.
  - Что ж, - снова перехватил нить разговора дон генерал. - Я поведаю вам еще одну ошеломляющую новость. Дона Румату должны были арестовать за убийство.
  - Не понял, сэ... дон генерал. За убийство кого? Если...
  - Дон Румата приказал убить нескольких наших агентов. Которые, по его мнению, вели двойную игру. Занялся самоуправством.
  Это тоже сказал дон Люк. Похоже, они не первый раз вместе с доном генералом делали одно дело.
  - Видите ли, дон Уиллард, - генерал упер палец в точку между лбом и виском, будто пистолет. - Здесь, в Арканаре... одни понятие спутались с другими. Прогрессорство... идеалы... моральные устои... - с фактическими нуждами миссии. С учетом наших возможностей - слишком велико искушение стать богом. Потому что в каждом человеческом сердце заложено противоречие между рациональным и иррациональным. Между добром и злом. И добро не всегда одерживает верх. Иногда темная сторона силы побеждает добрых ангелов нашей души. У каждого свой предел прочности. У меня, у вас... Так вот. Дон Румата сломался. И, совершенно очевидно, сошел с ума.
  Над столом повисла долгая, тяжелая пауза, и спустя полминуты дон Уиллард кивнул.
  - Так точно, дон генерал. Очень похоже на то, дон генерал. Совершенно очевидно - сошел.
  Генерал поднял стакан - глухо брякнули льдинки на его дне - и сделал долгий глоток.
  - Ваша задача. Без привлечения высокотехнологичесных транспортных средств совершить переход в район, где оперирует дон Румата. Обнаружить следы его деятельности. Передать нам точные координаты и принять решение о возможности прервать деятельность Руматы своими силами. Если это невозможно - придется уронить что-нибудь с орбиты. Но, повторяю - это очень нежелательный вариант.
  - Удар с орбиты, сэ... простите, дон генерал?
  - Да. Именно так.
  Наступила пауза - долгая и мучительная, и ни один из участников разговора не знал, как ее нарушить.
  - Уточните, - мягко спросил дон Уиллард. - Должен ли я?..
  - Ну что вы! - не дослушав, возразил генерал. - Разумеется, нет. При малейшей возможности вас следует...
  - А если не будет возможности? - все так же мягко, но неуступчиво гнул свою линию дон Уиллард.
  - Ну, если не будет... - дон генерал развел руками, и это движение как-то само собой перетекло в следующее. Звякнуло стекло о стекло, и около полусотни грамм коричневой жидкости покинули бутылку и переместились в стакан со льдом.
  Лед был местный. Все остальное прилетело сюда из настолько далеких мест, что и расстояние, о котором речь шла чуть выше можно было сравнить с муравьиным шажком. Каждый миллиграмм груза обрастал деньгами начиная с подъема на околоземную орбиту. Уже в самом начале разгона кубический сантиметр виски стоил чуть больше такого же объема золота, а в конце пути на него можно было бы приобрести небольшой астероид и оборудовать там курорт с блэкджеком и шлюхами.
  Если бы, конечно, они продавались.
  А то слишком уж велико соблазн оборудовать небольшую луну движками и уронить конкуренту на голову. Дорого, зато надежно, и трудно отличить от несчастного случая. А уж вдалеке от ученых советов, надзирающих органов и везденоссующих журналистов - так и вообще никто никогда ничего не узнает.
  Хотя дон Уиллард - это, конечно, почти так же надежно, зато намного дешевле, и что уж точно - намного, намного менее заметно.
  - Сами понимаете, - добавил, пригубив виски, дон генерал. - Этого задания нет и никогда не было.
  Он допил виски, встал и кивнул дону Люку.
  - Прошу меня извинить. Дела. В детали вас посвятит дон Люк, он же выпишет необходимые документы. Официально вы будете инспектором штаба, а цель мисии - проверка расходования имущества. Перетряхнете грязное белье, так сказать, хе-хе.
  Он улыбнулся, дон Люк поспешно заулыбался тоже, и дон Уиллард вежливо сделал вид, будто ему смешно, а генерал махнул на прощанье рукой и вышел.
  Сразу после того, как хлопнула дверь, дон Люк осмелел, придвинулся ближе и достал карту - тоже на бумажном носителе.
  - Итак, дон Уиллард... мы находимся здесь. Зона нашей ответственности очерчена желтым кругом, и, как видите, дон Румата благоразумно ее покинул. Находится он примерно вот здесь, в пределах секторов Зулу-Зулу-Виктор с востока и Кинг-Питер-Кинг с запада. На севере у него малонаселенные горы, на юге мы, так что весьма вероятно, что этими направлениями можно пренебречь. Тем не менее... знаете, от него можно ожидать всякого. Так вот. До сектора Мария-Дженни-Элен вас подбросят ребята полковника Киллгора, а вот дальше придется двигаться своим ходом. Выбор транспорта оставляю на ваше усмотрение. Если придется его покупать, то... к сожалению, местные деньги у нас строго подотчетны, так что вынужден снабдить вас нашими штамповками. Будьте внимательные - аборигены уже научились их распознавать, а Румата, насколько я понимаю, успел накрыть район сетью осведомителей. Так что для приобретения транспорта лучше использовать другие методы. Впрочем, не буду вас учить...
  
  - Вы зря осуждаете Киллгора, - меланхолически продолжил дон Мейн. - С ними иначе нельзя.
  - Пробовали? - также почти не заинтересованно уточнил дон Уиллард.
  - Пробовали, а как же. Неоднократно и разными методами. Скажем, прилетаем, рассказываем о том, что плохо и что хорошо. Лечим больных, кормим голодных. Улетаем. Прилетаем в следующий раз - а нас встречают... ну, вы видели, как нас встречают.
  - Да уж...
  Разговор был начат почти сутки назад, сразу же после того, как полковник Киллгор "подбросил до сектора Мария-Дженни-Элен". Лучше бы не подбрасывал.
  Штабные ребята явно отстали от жизни, если рассчитывали, что рейд Киллгора будет хорошей маскировкой для остальной части задания. Маскировка действительно получилась что надо - если, конечно, придерживаться известного принципа насчет того, что лист нужно прятать в лесу, а труп - среди множества трупов. Отличная получилась маскировка. Включая изменения климата - локальные и краткосрочные, как уверял Киллгор, но после таких изменений действительно будут встречать... так, как встретили.
  Во всем, однако, есть положительные моменты. После высадки "по Киллгору" живые транспортные средства остался, а владельцы - нет, следовательно, платить стало некому. Соотвественно, штамповки остались нетронутыми, и если кто вдруг не в курсе, то именно такая экономия составляет существенную часть прибыли любого агента. В любой стране в любые времена. Штамповки хоть и штамповки, но золото - это золото.
  - Наши предшественники пробовали строить больницы и дороги, - не заметил паузы дон Мейн. - А также учить грамоте, языку и основам гигиены. Кончилось... ну, вы знаете, чем кончилось.
  - Знаю, - согласился Уиллард.
  Он вообще старался помалкивать, но дон Мейн то ли соскучился по собеседнику, то ли от природы был словоохотлив (иногда даже слишком), и поддакиваний вполне хватало для поддержания разговора.
  Еще три члена отряда - дон Клин (щенок, молокосос, и как только сюда угодил, не иначе, как по знакомству), дон Ленс (парень вроде бы неплохой, но что-то в нем было не так... что-то неуловимое) и дон Кук, главной особенностью которого сначала представлялись внушительные усищи на пол-лица, а затем, при более близком знакомстве, - не менее внушительное умение материться. Он не ругался - он просто умудрялся любое слово, предложение, да что там - целый абзац! - выразить исключительно через fuck, potztausend, merde и твою мать. Некоторых слов дон Уиллард не знал, но, как ни странно, общий смысл был понятен.
  Шестую лошадь загрузили едой. Преобладала довольно неаппетитно выглядящая солонина и лепешки, похожие на древесные наросты, однако на ближайшем привале дон Кук соорудил отличные сэндвичи, а также сварил что-то вроде чая на местных травах.
  Дон Уиллард искренне надеялся, что он уже делал это раньше, причем именно с такими же травами, а не просто с похожими.
  Было жарко и грязно, а в лесу что-то регулярно рычало, выло, кричало и визжало. Скорее всего первое из списка пыталось отловить и сожрать последнее, а промежуточные части пищевой цепочки изображали болельщиков на стадионе.
  Когда что-то начало шумно сопеть в ближайших кустах, Мейн, не глядя, дал туда короткую очередь. Помогло.
  Мейн принялся рассказывать еще что-то о том, как это делали предшественники, и в чем конкретно ошиблись, о том, как это делали предшественники предшественников, и что конкретно не сделали, спросил, не знает ли дон Уиллард, кто был здесь перед предшественниками предшественников? - Уиллард не знал, да и вообще, мысли его витали на приличной дистанции.
  "Если уж дон Киллгор устраивает такое шоу, то мне интересно, чем начальству не угодил дон Румата? Дело явно было не только и помешательстве и убийствах - этого здесь с лихвой хватает на всех..."
  Кук, Ленс и Клин трепались о бабах. Распространяемые обоими сведения были явно преувеличенными, однако никто даже не делал вид, что не верит. Прозвучали имена каких-то местных красоток - Уиллард первый раз о них слышал, но Кук мечтательно закатил глаза, а Ленс подробно рассказал, что бы он сделал с каждой и по сколько раз.
  Слушать было интересно, но Уиллард предпочел бы участвовать.
  В кустах снова задышало, на этот раз иначе. Целенаправленнее, можно сказать. Мейн примолк и потянулся к своей железяке.
  Не успел.
  Огромная туша вывалилась из тьмы, рыкнула мощным басом, и пробежала через костер. Во все стороны брызнули искры. Кто-то заорал "мама!" - то ли с перепугу, то ли попало; ему ответил чуть более хриплый голос - тоже насчет мамы, только уже не своей, и с акцентом не на материнских качествах, а, скорее, на тех, которые им предшествуют.
  Туша взвизгнула неожиданно тонким противным голоском и, чуть изменив траекторию, скрылась в диаметрально кустах. Ей напоследок бахнул выстрел тяжелой железки Ленса, а секунду спустя полетело еще несколько пожеланий от Кука. Пожелания были не смертельны, но вряд ли технически выполнимы. Хотя и весьма любопытны, особенно с точки зрения исследователей сексуальных культур народов мира.
  - Ы! - потрясенно уронил Мейн. - Вепрь Ы! Кабан вонючий! Свинья поганая!
  Бросил встревоженный взгляд на истерзанные кусты и твердо добавил:
  - От костра - ни ногой! Сидеть, как на блокпосту, смотреть в оба!
  Ни от вепря, ни от разлетевшихся искр дон Уиллард не пострадал, но с приказом Мейна был абсолютно согласен.
  "От костра - ни ногой. Верное решение. Только не для тех, кто пройдет до конца. Дон Румата отошел. Соскочил из программы. И, кажется, чувствует себя очень неплохо..."
  Тем не менее, ночь прошла спокойно. Очевидно, лесные обитатели решили, что раз уж вепрю Ы сделали больно, то более мелких вообще сожрут, и эвакуировались подальше.
  
  Признаки жилья - термин неправильный. Дорога сама по себе неслабый признак жилья - ведь кто-то ее проложил. Из пункта А в пункт Б, из сектора Кинг-Зулу-Кинг в сектор Мария-Дженни-Элен, а может и дальше. Дороги не прокладывают от Берега Посещения к Пустыне Номер Пять.
  Даже если дорога - всего лишь хорошо протоптанная тропа.
  Правильнее будет сказать - признаки близкого жилья, и они появлялись.
  Мейн насторожился, Кук и Ленс не отреагировали, а Клин, похоже, ничего не заметил, пока не уперся взглядом в натянутую между деревьями растяжкой. Нет, не миной. И не на такой высоте, чтобы зацепить ногой. Великаном надо быть, чтобы зацепить головой такую растяжку. И последней сволочью, чтобы сорвать веселенькую бечевку с разноцветными флажками.
  Люди старались, делали, хотели кого-то обрадовать. Зачем же срывать?
  Да и в самом деле, кто знает, нет ли мины на одном из концов.
  Следующая веревка была с баннером, и надпись дублировалась рисунками - пивная кружка, увесистый окорок и...
  - М-да, - крякнул Ленс. - Я бы тоже не отказался попраздновать.
  И выразительно глянул на Мейна. Тот, соответственно, переадресовал взгляд Уилларду.
  Дон Уиллард на миг задумался, потом кивнул. В самом деле. Где еще можно порасспрашивать о доне Румате, если не на празднике? Не бегать же по лесу за одинокими туземцами? Или туземками...
  Он тоже глянул на баннер, особенно на деталь, привлекшую внимание Ленса. Нарисовано было грубо, почти схематично, но очертания, скажем так, привлекали. По крайней мере, внимание.
  А изображенный рядом желтый кружок, очевидно, символизировал монету, и почему-то Уиллард был уверен, что здесь не станут особо приглядываться - местная ли деньга или штамповка. В крайнем случае, возьмут по меньшему курсу. Или чуть укоротят время общения с дамой, послужившей моделью.
  Хотя, конечно, в жизни она, скорее всего, окажется чуть постарше, потолще, грубее мордой, и непременно грязнее.
  Так вот. Уиллард ошибся. По крайней мере, в двух пунктах - насчет чистоты и насчет потолще.
  Девушка была стройна до болезненной худобы, зато в палатке наличествовала самая настоящая ванна. Пусть даже походная, не самой изысканной формы и скромных размеров, сшитая из грубой попахивающей кожи, но все же - ВАННА! И вода чуть желтоватая - то есть, по крайней мере, с какими-то травами, следовательно, кипяченная. Возможно даже сегодня. И рыжие волосы девки были все еще слегка влажны после купания. И пудра, даже если имела место, то незаметно, и уж в любом случае не скатывалась в снежные комья на шея и в области декольте.
  Область имела некоторые следы посещения экспедициями, ну так что ж - не всем быть первопроходцами. Уиллард начал с геодезии - с измерения вершин и глубин то есть, а затем перешел к этнографии - то есть, спросил, как зовут.
  - Кира, - слегка удивленно сказала девка, и дон Уиллард чуть вздрогнул. - Не местный, что ли? У нас здесь все Киры. И мыться заставляют по три раза в день... А то, говорят, воняет им. Ишь, нахватались... Или ты этот... из богов? Ну-ка, давай проверим...
  Пришлось строить из себя дикаря и мужлана, в результате чего оба участника, так сказать, процесса лишились приличной дозы удовольствия.
  А вот насчет не станут разбираться с деньгами - Уиллард оказался прав даже больше, чем думал. Плата составила две монеты, и он намеренно дал одну местную, одну штамповку. Девка глянула мельком, но добычу отправила в разные кошельки.
  - Скажи там своим, - зевнула она напоследок. - Кто следующий придет - пускай пива захватит. Жарко сегодня.
  Она подошла к ванне, раскорячилась, и Уиллард покинул шатер как можно скорее.
  Но сразу же после этого почему-то спешить перестал.
  Ярмарка не поражала многолюдием, однако на всякий случай, Уиллард зевнул, почесал затылок, воровато оглянулся - слишком демонстративно, однако для сельской местности лучше было переиграть, чем оглянуться слишком уж незаметно, и сделал пару небрежных шагов в сторону от выхода. По интересному совпадению (случайному, разумеется) - именно в ту сторону, где была установлена ванна. Которая, оказывается, использовалась не только как ванна. Остановился, похлопал себя по карману, будто проверяя, все ли на месте.
  Из шатра ожидаемого журчания не последовало.
  - Значит, все-таки, из богов... - едва различимо пробормотала кира. - Вот и славно, вот и хорошо...
  Дон Уиллард коротко усмехнулся, закончил ревизию карманов, и решительно зашагал к припаркованным у платной (зато охраняемой) коновязи транспортным средствам.
  
  Своим говорить не пришлось. Ленс уже вернулся - усталый, но довольный, будто мартовский кот. Мейн сидел у костра, и, похоже, этнографических намерений не имел, а Клин и Кук лениво обсуждали тактико-технические характеристики неизвестной Уилларду блондинки-киры, то и дело сравнивая с кирой-брюнеткой.
  По всему выходило, что отряд на верном пути.
  Судя по бумагам из секретной папки - у отряда дона Руматы не сложилось с централизованной службой организации досуга войск. Они либо закапывались в землю по уши, либо постоянно перемещались. В их представлении хороший досуг - это чашка риса и раз в неделю кусочек мяса.
  Зато сеть осведомителей наверняка имелась. И как-то так повелось, что лучшими агентами были гулящие девки - везде и во все времена. Независимо от уровня развития общества, политического строя и расположения небесных тел и рисунка созвездий.
  Неудивительно, что дон Румата запустил командованию в штаны ежа. По сути, создал новое государство, пусть даже пока без собственной территории, зато с вооруженными силами и сетью осведомителей - а какие еще критерии государственности?
  А вот Миссией заправляли четырехзвездочные клоуны, уверенно шествующие к тому, чтобы спалить цирк.
  
  
  
  Задумавшись, он пропустил смену темы, но уши сами отреагировали на ключевое слово.
  - Один из наших сел за убийство, - рассказывал Ленс. - Из-за девки. Сам, конечно, дурак - начала рассказывать местным чуркам о том, что наши девки не в пример лучше. Это ж само собой, как вообще можно сравнивать? А кто-то из чурок прошелся по этому поводу - мол, пока не попробую - не поверю. Представляешь? Чурка захотел попробовать нашу девку. Прикинь, оборзели!
  - Ну! В натуре!
  Слушатели, похоже, были абсолютно солидарны с рассказчиком.
  - Вот наш за такие слова, не долго думая, пальнул ему в лоб.
  - И что?
  - Ну что, что... эвакуации и кондицинирование мозгов. Сейчас, говорят, уже держит ложку самостоятельно, и ходит. Правда, в основном, под себя.
  - Козлы!
  И на этот раз слушатели были единодушны.
  - Нет, ну какая-то реакция, конечно, должна быть, - рассудительно обронил дон Мейн. - В наряд послать, или на гауптвахту. Суток на десять. Но садить - это они напрасно.
  - На гауптвахту? Господи, Мейн, да я бы всю деревню сжег, чтобы сесть на губу суток на десять! - чуть ли не вскочил Кук. - Отоспаться. Отожраться. Помыться нормально, в конце концов! Да если бы за каждую деревню давали по десять суток губы, тут не то что поселков - но и отдельно стоящих сортиров не осталось! Реакция, ха! Ну сорвался человек, ну бывает. Ну так дайте ему отдохнуть, пива попить, девку трахнуть - и придет в норму, готов дальше работать! А то - сюда нельзя, туда не суйся, конспирацию соблюдай, высоких технологий не применяй, утечек не допускай! У кого хочешь крыша поедет, а ты - на губу!
  - Иначе никак, - стоял на своем дон Мейн. - Иначе личный состав на голову сядет. Был приказ убивать? Не было. Значит, имеет место что? Правильно, нарушение приказа. Значит, должна быть реакция...
  Они спорили дальше, время от времени даже Клин пытался влезть со своим Особо Ценным Мнением (его посылали, а мнение игнорировали), но дон Уиллард не слушал.
  "Реакция..." - крутилась в голове мысль, и слава богу, что в голову орбитальные шпионы пока не заглядывали. Может, конечно, и были где-нибудь такие разработки, но Уиллард очень надеялся, что не здесь. Что их мало, и в другом, более горячем месте, они нужнее.
  "Реакция. Обязательно должна быть реакция. Я засветился, я чуть ли не с плакатом на груди прошелся - мол, бог, здесь недавно, порядков не знаю, лезу в самое, так сказать, интимное место..."
  Интимное место у киры было, кстати, весьма и весьма...
  Уиллард тряхнул головой.
  "...спрашивается, зачем? Встречный вопрос: а как вы думаете? Ответ: а чего тут думать, и так понятно. Больше одного дона Руматы на единицу площади местность не выдержит. Или один из донов Румат не выдержит. Точно так же, как вепрей Ы. Подерутся. Со смертельным исходом, и какая разница, кто победит? То есть, для местности, конечно, и для местного населения, а не для обоих донов Румат. Им-то разница есть. Так что должна быть реакция. Обязательно должна. Или же я дурак и мне нужно срочно менять работу. Как насчет продавца бакалеи в маленьком городке? Все друг друга знают, здороваются, приподымая шляпы, и самый большой скандал имел место года четыре назад, когда директор школы застукал компанию пятиклашек с одной сигаретой. Одной на всех..."
  Утро показало, что дон Уиллард, конечно, не дурак, однако насчет продавца бакалеи подумать все-таки стоит.
  Реакция была. Но совершенно не та, на которую он рассчитывал.
  Утро выдалось туманным и прохладным, и воздух, казалось, был так насыщен влагой, что только плюнь - и немедленно обрушится дождь.
  Ленс плюнул. Дождь не осыпался. Зато из кустов раздалась самая настоящая очередь, и что-то быстрое-мелкое просвистело над головой. Очень быстрое.
  Однако следующие десять-пятнадцать секунд пролетели еще быстрее. За это время дон Уиллард непонятным способом очутился мало того, что на земле, так еще и за деревом; Мейн - просто на земле, зато с железякой в руках, и она не бездельничала. Тяжелая железяка Ленса тоже устроила небольшой ветвепад - хотя, кажется, не в том направлении, откуда прилетела вражеская очередь, но, возможно, Ленс увидел другую опасность. Молчала разве что скорострелка Клина... да и сам Клин тоже помалкивал, и лежал неподвижно.
  А еще под ним растекалась лужа. Не воды.
  - Откуда у них железяки? - спросил дон Ленс, когда тишина затянулась очень уж надолго.
  Кто знает - был ли стрелок (или стрелки) напуганы ответным огнем, или точно так же валялись на черной земле, делая ее красной? Возможно, бежали со всех ног, бросив оружие; возможно, организованно ушли по заранее спланированному маршруту, сохранив оружие и не имея потерь? Сходить проверить? Удачная мысль, да...
  Если у них есть железки, значит, мины тоже есть, а если нет мин, то есть заостренные колышки и ямы-ловушки. И то, и другое - без металлических частей и взрывчатки, следовательно, датчики не среагируют. И кто знает, какой местной дрянью смазаны колья? И какой местной или неместной дрянью смазаны те, кто продает аборигенам оружие?
  - От предшественников, - неприветливо буркнул Мейн, сам не веря в свою гипотезу. - Правда, дон Уиллард?
  Тот ни подтверждать, ни опровергать тезис не стал, а молча поднялся и первым запрыгнул в седло.
  - Надо бы Клина похоронить, - сказал, ни к кому конкретно не обращаясь, Ленс, затем все же конкретизировал. - А, Мейн?
  - Поехали, - негромко буркнул Уиллард. - Могила - демаскировка. Да и выроют.
  - А труп, значит, не демаскировка? - то ли поразился, то ли возмутился Кук.
  - Трупа уже к ночи не будет, - то ли пообещал, то ли пояснил дон Уиллард.
  Хоронить Клина не стали, но, когда отъезжали, то каждый оглянулся, по крайней мере, единожды.
  Ехали молча. Поначалу крутили головами почти непрерывно, затем, как обычно, бдительность пошла на спад. Такова уж человеческая природа. Может, и выведут когда-нибудь особь с неослабевающим в течении суток вниманием, но проще будет или обвешать местность датчиками, или захватить в дорогу собаку.
  Если, конечно, не вмешается Комитет по экспорту, Этический Совет, Комиссия по нераспространению, и не пустится в обычные пляски насчет ограничить, не давать, не допускать, не вмешиваться. Вот и пускай бы не вмешивались.
  Одно из двух - мы либо есть, либо нет. Если мы есть, то рано или поздно нас обнаруживают и начинают использовать. Хоть в прямом, хоть в политическом смысле. Скажем, в течении двух тысяч лет на Земле ни одного факта божественного вмешательства не произошло - по крайней мере, не было как следует задокументировано, однако ж был такой себе Римский Папа, который прямо или косвенно рулил половиной Европы. Вот и у нас так. Одного только факта, да что там факта - неясного слуха о нашем существовании! - хватило для того, чтобы изменить расклад сил. Результат налицо - вместо еще нескольких столетий межнациональной грызни имеем более-менее устойчивый прототип общепланетного государства, а поскольку межнациональные трения никуда не делись, то подавлять их приходится не только пряником в виде "дотационных регионов", но и силой. Инквизицией. Десятком тайных полиций. Концлагерями. Министерством Правды и выпуском одноименной газеты, в которой все всегда хорошо...
  - Как насчет датчиков? - спросил вдруг дон Мейн.
  - Извини, не захватил, - не задумываясь, ответил Уиллард. - Был уверен, что не понадобятся.
  - Неправда же, - безнадежно вздохнул дон Мейн, и рукой махнул. Сзади так же шумно вздохнул и дон Ленс. Демонстративно, можно сказать, вздохнул.
  "Дались вам эти датчики..." - покосился Уиллард через плечо. Взгляд автоматически скользнул по секторам - лево-верх, лево-низ, лево-назад-верх, лево-назад-низ; потом так же рефлекторно и с правой стороны тоже. Хотя с датчиком, конечно, не сравнить. Те, когда смотрят - то видят одновременно лево-право-верх-низ-вперед-назад.
  Проблема, однако, в том, что если ты видишь врага, значит, враг видит тебя. В данном конкретном случае еще хуже - датчики могут никого не видеть, а только смотреть, зато более чувствительный орбитальный глаз немедленно засечет работу высокотехнологичного оборудования в неположенном месте. И ведь что интересно - железяки высокой технологией не считаются! Ну не сволочи, а? Что это за война, в которой прятаться нужно вовсе не от противника, а от собственного высокого руководства?
  Хотя... да, наверное, всегда было так. Особенно на начальном этапе, когда взаимное ожесточение еще не зашкалило, когда местное население встречает оккупантов хлебом-солью-яйцами-млеком-маслом-хашхашем, а те, соотвественно, платят местному населению специально отпечатанными остмарками или даже вполне себе полновесными рублями, хотя и бумажными. Это потом, когда откуда ни возьмись заводятся партизаны и незаконные вооруженные формирования, мелкие бандюки переключаются с местных богатейчиков на офицеров с настоящими люгерами, подсовывая им в качестве приманки ту же девку. Оккупанты не остаются в долгу, и начинают сначала отбирать, затем насиловать, потом расстреливать... дальше в этом ряду Батурин, Орадур, Хатынь, Неммерсдорф, Сонгми, Афган и Хаттунь, и, наконец, кающиеся политики и спивающиеся ветераны. Не хотелось бы... ох, не хотелось бы...
  Где-то в этом ряду находится и применение танков для раскатывания деревень, и датчики, которые зорко высматривают любой металл...
  Дон Уиллард тоже вздохнул, вытащил из сумки кисет с мелким черным порошком, запустил туда пальцы, и, демонстративно не глядя на дона Мейна, рассыпал щепотку в воздухе.
  Порошок, вопреки ожиданиям наблюдателя, ежели таковой имелся, падать на землю не стал, а растекся-рассыпался в облачко, в легкую дымку, и затем и вовсе растаял - не для глаз всевидящего спутника, разумеется, а для глаз наблюдателя; и пусть он теперь имеется сам, имеет подчиненных; пусть его имеет командир взвода, того, соответственно, не оставляет без внимания ротный, и так, по цепочки, пусть имеет себя вся эта имеемая планета со всем имеемым населением!..
  Лес стал прозрачным. Не полностью, разумеется - ну сколько там датчиков в одной щепотке - несколько сотен? - но в радиусе почти сотни метров.
  Оказалось, что он не так уж и дик. Следы цивилизации имели место во всех направлениях. Прямо по курсу, буквально в шаге от дороги, под уже почти превратившихся в почву листьев, грустно истлевала подкова. Судя по тому, что контур был полупрозрачен, там и металла-то почти не осталось, сплошная ржавчина - следовательно, ржавела не первый десяток лет, а может, и поболее сотни. Наверное, застала еще предшественников предшественников. Наверное, можно было бы сказать, что много повидала на столетнем веку, да нельза так сказать, потому что из под слоя листьев много не разглядишь. Да и глядеть-то нечем. Даже умные нанотехи, развеявшиеся прахом в окрестностях, глядят не глазками, а электромагнитным полем. Не бывает в природе нанонехнических глазок. В условиях высокоразвитой цивилизации это не проблема - каждый или ремень с бляхой носит, или зажигалку в кармане, или мобилу, или хотя бы металлокерамический зуб, так что пылинкам есть что почуять, а вот среди дикарей - да, проблема. Некоторое количество металла содержится в костях и тканях, но очень уж некоторое. В радиусе трех метров можно обнаружить мелкую птичку, в радиусе пяти - человека, а но уже в десяти шагах слон уже практически незаметен. Кто ж знал, что воевать придется не с такой же роботизированной нанотехнологической армией, а с голыми дикарями?
  Сразу в нескольких близстоящих деревьях обнаружились крохотные металлические блестки-осколки. Внутри. Что взорвалось здесь, что-то рассыпалось на осколки. Возможно, кого-то поразило; возможно, нет, но деревьям в любом случае досталось. Наверняка врезало и по другим незапланированным целям, потому что лес населен, и населен основательно. В придорожных кустах прячется множество птиц, и никуда они не улетают при виде путников, а просто ненадолго закрывают голосистые клювы. В развилке веток притаилась еще одна птица, побольше, и она явно не отказалась бы от подарка в виде путника, можно даже с транспортным средством - вот только если бы кто-то предварительно оторвал головы обоим, а то самой все-таки страшновато. Наверняка где-то в кустах притаилась тварь, которая была целиком солидарна с мнением хищной птицы - однако четверо путников, да еще с железяками... тварь прислушивалась, порыкивала, но скромненько так. Типа "вот была б я голодной, вам бы не поздоровилось!" Оптимистичная была тварь.
  И были еще твари, в количестве четырех штук. С руками, ногами и железяками., по которым, собственно, и угадывались почти все их движения. Так в темноте можно легко угадать движения танцора с факелом - вроде и не видно, особенно если танцор одет в черное и обтягивающее, но по метаниям огненного клубка легко можно понять, где руки, где ноги, куда направляются танцоры и где именно остановились прямо сейчас.
  Прямо по курсу и чуть левее остановились. Не в самых кустах, а так, чтобы отступить, если путники опять займутся ответным лесоповалом.
  - Вовремя, - криво ощерился дон Ленс. - Ну что, командир? Пальнуть?
  Обращался вроде бы к Уилларду, однако смотрел на Мейна. Сработались, видно. Не первый раз.
  Мейн честно перевел взгляд на Уилларда. Ладно, хоть с этим у нас хорошо. Нет разборок, кто формальный глава, а кто в натуре вожак и лидер. Не самый удачный момент для пересмотра иерархии в стае. Но если поездка затянется сверх разумных пределов - тогда да. Этого не избежать. Инстинкту не докажешь, что есть профессии, для которых лучше быть тихим, скромным и незаметным. Инстинкт - он, сволочь такая, в любом случае будет требовать показать себя, продемонстрировать яйца. Во всех смыслах. Чтобы слушались. Чтобы уважали. Чтобы самки давали по первому требованию и не давали больше никому. И плевать ему на календарь. Мы двинулись вперед, вышли в космос, появились там, где нам, так сказать, не совсем рады - а инстинкт так и остался в каменном веке, и разницы между железякой и копьем он в упор не видит.
  К звездам летаем, а с деревьев так и не слезли.
  - Пальни, - сказал дон Мейн, не дождавшись ответа.
  Уиллард опомнился и снова вернул себя на вершину иерархии.
  - Только чуть в сторону, - требовательно уточнил он. - Так, чтобы по крайней мере один выжил.
  - Зачем? - потрясенно спросил дон Ленс.
  - Выполняй, - рыкнул дон Мейн, ненавязчиво подверждая свое реальное лидерство. Что ж, пусть. Какая разница? Это не его, Уилларда, стая.
  Хмыкнув, дон Ленс поудобнее перехватил железяку, прицелился, затем чуть заметно качнул дуло вправо.
  Пальнул. Виртуозно, надо сказать, пальнул, учитывая виртуальное зрение, навесную траекторию, кусты и деревья. Результативно пальнул.
  Двое легли моментально. Как стояли - так и рухнули, будто невидимый кукловод оборвал все нити одновременно. Третий упал более мягко, и даже пытался куда-то ползти; ногу волок, руками цеплялся за ветки... и не замечал, что оставляет за собой нечто длинное, червеобразное... наверное, скользкое и набитое дерьмом. Если, конечно, он хоть что-нибудь ел в течении пары дней. А то ведь мог и не есть. Кто знает, как у них тут со снабжением.
  - Ааааааа... - долетело из леса. - Ааааа! Ааааа!
  Крик слышался даже не из леса - а будто из-под земли; и даже не крик, а предсмертный немодулированный рев, изданный уже не человеком, а безмозглым тупым существом, у которого больше нет чувств - а есть только боль, боль, боль - непрекращающаяся и невыносимая, рождающаяся где-то внутри, и тянущаяся далеко-далеко за тело, тянущая, рвущая, в самом буквальном смысле разрывающая на части. Плюс осознание того, что это смерть, конец, финал, и черная тьма, стремительно затапливающая поле зрения, уже не рассеется - никогда-никогда, потому что с богами надули, а значит, и рая нет...
  Четвертого, кажется, слегка оглушило. Или просто ошеломило, удивило и поразило - не поражающими факторами, разумеется, а чисто психологически. Вот только что было ясное небо, кусты, тишина, подготовка... вот-вот на дороге могли появиться враги... и вдруг два товарища падают замертво, а третий волочет за собой кишку. Орёт. Орёт. Орёт.
  Демаскирует.
  Еще один короткий звук долетел из леса, и крик прекратился, а четвертый, хромая, ломонулся сквозь заросли и кусты - вдаль, вдаль, вдаль, как можно дальше от мест, где с безоблачного яркого неба падает вдруг сразу тройная смерть!..
  - Ха! - самодовольно усмехнулся дон Ленс. - Высокие технологии рулят!
  - Рулят, рулят, - буркнул Уиллард. - Ну, чего стали, мишени изображаете. Вперед.
  "Рулят, рулят... - прокатилась ленивая мысль. - Это он правильно ляпнул. Главная причина недоразумений между нами - столкновение высоких технологий и человеческого commitment. Бомбы могут изменить всю местную географию, но не изменят сущности выживших..."
  - А действительно, командир, - повернулся к Уилларду дон Мейн. - Зачем нам выживший?
  - Затем, чтобы больше не обстреливали, - ответил тот. - Чтобы знали, что мы видим любую железяку в лесу.
  - Гм, - недоверчиво пробормотал Мейн. - Думаете, поможет?
  - Уверен.
  - Как бы они на деревяхи не перешли...
  
  Они перешли.
  Разница с прошлым обстрелом была минимальной. Там сначала прилетало, затем свистело - потому что мелкие железяки летают быстрее звука; а здесь наоборот - сначала свистело, а потом прилетало, потому что деревяхи летают медленно. Но тело пробивают так же хорошо. Единственный минус - для человека, больше привыкшего к первому варианту, всё это выглядит нарушением причинно-следственной связи.
  Сначала дон Мейн громко захрипел, а потом из его спины высунулся толстый и зазубренный костяной наконечник.
  Позже дон Уиллард долго размышлял над этим. Специально ли для его группы аборигены вернулись к совсем уж первобытным технологиям, или просто деградировали в этом лесу? Равновероятны были оба варианта, и за, и против каждого из них можно было отыскать десятки аргументов... вот только легче от этого почему-то не становилось. Скорее наоборот. Тело дона Мейна тяжелело буквально с каждой секундой, и дон Уиллард очень хорошо знал, что это значит.
  Копье было не единственным, но Ленс и Кук выкосили немаленькую поляну, и обстрел, если можно о нем так выразиться, прекратился.
  Мейна тоже бросили у дороги. Хотя в рапорте, конечно, будет написано, что похоронили. С почестями. Максимально возможными при сложившихся обстоятельствах. Но без демаскирующих признаков.
  Как по заказу, неподалеку оказалась река, которая с легким вздохом-бульком приняла в себя демаскирующие признаки донов Клина и Мейна.
  И будто в знак благодарности за жертвоприношение, река дала Уилларду понять, что на верном пути. Хотя, собственно, и пути-то больше не было. Лесная дорога уперлась в реку, и кто знает, имелось ли на том берегу продолжение. Очень даже может быть, что имелось. Весьма также вероятно, что не было. Аборигены могли здесь переправляться, а могли перегружать контрабандный хайтек на лодки и дальше везти по воде, не оставляя следов. Нанотехи умеют кое-как выгребать против не очень сильного ветра, но против мало-мальские заметного течения не умеют. Да, собственно, и жить под водой тоже не очень хорошо получается.
  Лодка плыла медленно и без намерения пристать, и аборигены явно не ожидали встречи.
  - Эй, на лодке! - сказал дон Уиллард с такой интонацией, будто не допускал и мысли, что его могут ослушаться. - Гребите сюда. Быстро, быстро!
  Мужчина, при виде путников изобразивший носовую фигуру, заулыбался и закивал - часто-часто, будто китайский болванчик. Видимо, дон Мейн и в самом деле выбрал самый правильный тон.
  Судя по заметно поредевшим датчикам, металл на лодке был, но в разумных количествах и в нужных местах. Кольцо для веревки, гвозди, что-то вроде молотка и стамески у левого борта. Пара кастрюль у очага на корме. Металлический стержень на румпеле - так, чтобы в случае необходимости можно было одной рукой что-то делать с парусом, а другой кое-как управляться с рулем.
  - Зачем они нам? - негромко спросил дон Ленс.
  - Затем, что дорога кончилась, - коротко пояснил Уиллард. - И затем, что на чем-то этих лучников привезли. И луки с копьями тоже. Вряд ли они перли все это на горбу.
  - Гм, - сказал дон Ленс, и что-то забросил в рот.
  "Что-то он слишком часто закидывается, - мимоходом полумал Ленс. - Оно понятно, дорога нелегкая, без стимулятора тяжело. Однако побочные эффекты... и так зрачки размером с не самый мелкий калибр..."
  Человек, который был носовой фигурой, спрыгнул в воду. Скорее всего, он хотел облегчить нос лодки и вытащить его на берег, чтобы людям, которые изъясняются настолько командным голосом, было удобнее подняться на борт. Если бы дело было в суде, он мог бы рассказать об этом с подробностями. Если бы судья был объективен или настроен в пользу аборигенов, дону Ленсу не поздоровилось бы.
  Сейчас не поздоровилось экипажу лодки.
  
  - Да обязательно есть оружие, - убежденно говорил Ленс, переворачиваю одну корзину за другой. - Не может не быть. Даже если они выгрузили засадную группу на берег - то хоть что-то себе оставили. Не могли не оставить! Кук, чего стал? Помогай! Осмотри кухню.
  Большую разворошенного Ленсом груза пришлось отправить за борт - как и бывших хозяев лодки. Заминка возникла только у тела молодой девушки, почти девчонки. Она дышала и время от времени издавала слабый, чуть слышный стон.
  - Может, аптечку? - спросил было дон Кук.
  Ленс тоже заколебался, но подошел Уиллард и сделал аптечку ненужной.
  Ветер был слабым, зато попутным, а течение почти отсутствовало.
  Да и плыть довелось очень, очень недолго. На берегу стоял человек и приветливо махал.рукой.
  Сама по себе картина не удивляла. Жизнь не останавливается, несмотря на войну, техногенные и природные катастрофы, и прочие искусственные и естественные препятствия. Мартеновскую печь так просто не остановишь, и хорошо мотиворованные пролетарии крестятся, поглядывая в готовый рухнуть на голову потолок, но не спускаются в бомбоубежище. На доме пишут "При обстреле эта сторона улице наиболее опасна", и ходят дальше. Жители одной ближневосточной страны понастроили на улице небольших укрытий, на два-три-пять человек, и, заслышав сирену, переходят из кафешки в микробункер, пережидают привет из соседнего государства и продолжают спорить о тонкостях шестой заповеди. Регулировщики движения в Лондоне при сообщении о приближающейся "Фау" прятались в пирамидке из стальных листов и махали жезлом оттуда - "Проезжай, проезжай!". Когда на базар в Шали грохнулась "Точка-У", базар содрогнулся, но работу не прекратил.
  Если все же не соврали насчет Армагеддона, то и во время финальной битвы Добра и Зла люди будут ходить на работу, торговать и любить друг друга.
  - Хей! - крикнул машущий человек. - Все в порядке! Причаливай!
  - Чего тебе? - окликнул нахала дон Ленс, уже в открытую поднимая железку. Хватит маскировок. После устроенного при досмотре лодки грохота на весь лес все, кому надо, уже в курсе.
  Человек перестал махать, но улыбаться не перестал. Он был одет в сильно потрепанный комплект из земных штанов и местной рубахи, а на груди, перехваченной ремнями крест накрест, болталось сразу три универсальных рекордера. Правда, судя по свисающим проводам, ни один не работал.
  Вот и славно. Аморалка с документалкой никому не нужны.
  - Кто из вас дон Уиллард? - будто не замечая направленной в его сторону железяки, спросил встречающий.
  - А что нужно? - в лучших традициях одного южного города ответил Уиллард.
  - Мне - ничего! - решительно отмежевался странный человек. - Разве что сигарет. Есть сигареты? Чудесно. Вот о них-то и мечтал. Это все, что мне нужно. Но если вы - дон Уиллард, то прошу на берег. Лагерь дона Руматы сейчас находится здесь. Прошу!
  Человек с рекордерами вежливо указал рукой.
  - Что ж, пойдем, - дон Уиллард небрежно махнул своим, и не оглядываясь, первым шагнул на берег. Он был уверен, что остатки команды последуют за ним, не задумываясь - а куда им деваться-то? - но вышла заминка.
  Если, конечно, можно так назвать ситуацию, когда воинство с копьями одновременно вздрагивает и замахивается своим дрекольем.
  - Ну что там? - медленно, чтобы не спровоцировать нервный срыв у кого-то из копьеносцев, дон Уиллард развернулся обратно.
  Виновником заминки был Ленс. Бросив железку, он лихорадочно рылся в кухонных принадлежностях. За борт полетела кастрюля и закачалась на волнах, будто маленький спасательный круг; но прилетела разделочная доска и круг никого не спас.
  - Во!
  Дон Ленс с торжествующим видом поднял над головой два коротких темных ножа. Совсем коротких, и слишком массивных, явно не из металла. Солнечный зайчик тускло блеснул на поверхности одного из них.
  Стекло. Или обсидиан. Или еще какая местная хрень.
  - Я же говорил! - радостно заорал дон Ленс. - Есть у них оружие! То есть, было! Вот! Нашел! Не могло так быть, чтобы не было! Вот!
  Зрачки его расширились еще больше -как перед проверкой зрения на очень внимательной медкомиссии.
  Жаль, что комиссия психиатров оказалась не столь внимательной.
  - Молодец, - одобрительно сказал дон Уиллард. - А теперь брось их и пойдем. Нас ждут.
  - Это уж точно, - хохотнул встретивший их человек, которому тоже психиатрическая комиссия явно не помешала бы.
  Они двинулись, и грязные, вонючие, истощенные воины с копьями сомкнулись за спинами.
  
  Возможно, дон Уиллард и заколебался бы, но из воды, из камышей, из кустов и даже из веток свисающего из веток дерева вдруг показались люди. Они были грязны - возможно, грязь заменяла им боевой камуфляж и вводила в заблужления датчики и глаза; они были вооружены копьями - но путники уже видели, на что способна, казалось бы, никчемная деревяха; а еще они смотрели угрюмо и очень, очень, очень недоброжелательно.
  - Сам-то ты кто? - небрежно спросил дон Уиллард.
  Человек с рекордерами засмеялся - словно в древний оцинкованный таз забарабанили таким же морально устаревшим деревянным половником.
  - Я журналист. Освещаю местные события начиная с шестьдесят четвертого года. Был в Арканаре, Соане, Ирукане, Гниловражье, Питане... теперь вот здесь.
  - А кто эти люди?
  - Ну, это... - журналист будто слегка замялся. - Они думают, что вы пришли забрать его. Я надеюсь, это неправда.
  - Кого забрать? - переспросил дон Уиллард, окидывая воинство нарочито равнодушным взглядом. Журналист удивился.
  - Ну кого, кого. Его! Того, чьи дети вокруг. Дона Румату. Тут, куда ни кинь взгляд, всюду они. Да что там! Мы все его дети!
  - А мы... можем поговорить с доном Руматой?
  Дон Уиллард сделал паузу, и получилось так, будто он сначала хотел спросить "а мы - тоже его дети?", затем то ли передумал, то ли не решился, и спросил банальность - "можем ли поговорить?"
  Шансов уйти без потерь уже не было, и Уиллард расслаблено забросил железяку за плечо. Ленс и Кук посмотрели на него, переглянулись; дон Кук тоже забросил свой груз на плечо, дон Ленс аккуратно положил на палубу.
  Журналист нахмурился.
  - С доном Руматой не разговаривают. Его слушают.
  В лице человека с рекордерами что-то изменилось - будто он говорил уже не о человека - пусть даже выдающемся, а о чем-то большем.
  - Он расширил мое сознание. Он воин-поэт, в классическом понимании этого слова. Вот, например, ты с ним здороваешься, а он проходит мимо, не замечая тебя. И вдруг хватает тебя за грудки, швыряет в угол и каааак скажет: "А ты знаешь, что смысл жизни заключен в слове "если"? О, если ты спокоен, не растерян, когда теряют головы вокруг, и если ты себе остался верен, когда тебе не верен лучший друг..." Нет, я так не скажу. Я ничтожен. Я посредственность. А вот он - великий человек. Вы не слышали его варианта "Как лист увядший падает на душу"? Нет, конечно, не слышали. Я мог бы прочитать, но...
  - Не стоит.
  - Да, вы правы, мне не стоит и пытаться. Если вам повезет, он сам это прочитает. Он может быть и ужасен. и зол, и прав. Он ведет войну. Да, он великий человек! В смысле... эх!
  Журналист с досадой махнул рукой.
  Может, дон Румата и вел войну, но окружение, сквозь которое их вел дон... тьфу, черт, да какой он дон! обычный писака с поехавшей крышей! - больше напоминало лагерь кочевников. Под деревьями сидели и бездельничали мужчины. Чуть в стороне от дороги жгли костер и жарили какое-то мясо. Рядышком две старухи разделывали большую рыбу. Дон Уиллард обратил внимание, что работали они короткими толстыми, скорее все же обсидиановыми ножами - точно такими же, какие нашел дон Ленс, и понадеялся, что он этого не заметит. А то мало, как отреагирует. Может, будет разочарован. А может, наоборот, решит, что здесь вооружены и опасны все, и успеет пальнуть раньше, чем из его спины покажется костяной наконечник.
  Ленс действительно шел, озираясь на все стороны сразу, включая назад и вверх, но, кажется, уже мало что замечал. Определенно перешел разумные пределы употребления стимуляторов, и, скорее всего, ему было сейчас хорошо.
  Журналист шел чуть впереди, а дон Уиллард - слева и сзади, будто вежливый гость за хозяином.
  - Мне не хватает слов! Если бы я только мог подобрать слова! Например, однажды он хотел убить меня. Вот так бывает.
  - За что он хотел убить тебя?
  - Потому что я его снял. Он сказал: "Еще раз снимешь - убью". А потом сломал все мои рекордеры. И знаете что?
  Журналист сделал паузу.
  - Он не шутил.
  Но уже в следующий миг лицо его прояснилось.
  - Вот так здесь у нас. Но ты просто расслабься. Просто расслабься. Успокойся. Пойми сказанное им - и он снова подобреет к тебе. Не сомневайся. Только вот не надо... не надо его осуждать...
  Взгляд Уилларда остановился на толстом бревне. Колода была ошкурена, но желтоватая древесина казалась бурой - как будто в мясницкой. Только рубили здесь явно не мясо... Журналист перехватил этот взгляд.
  - Не надо его осуждать, словно обычного смертного.
  Они прошли чуть дальше, и дон Уиллард понял, что был прав насчет мяса.
  Но журналист уже вылез на возвышенность и гнусаво свистнул.
  - Так, - громко провозгласил он. - Взгляните сюда! Это тоже боги! Боги! Можете почувствовать, какая вибрация исходит от них. Чувствуете? Дайте-ка я вас сниму. Сможете одну минутку постоять спокойно...
  Он поднял рекордер, удивленно посмотрел на свисающие проводки, сказал "ах, да..." и, кажется, тут же о нем забыл.
  Как ни странно, но среди его слушателей - тех, которым предназначалось сообщение о новых богах - мужчин практически не было. Несколько штук буквально, да и те какие-то мелкие. Женщины и дети, разного возраста, потасканности и степени загрязнения. У женщин тоже не было катышек из пудры. Если что-то и собиралось в комья, то не пудра, а грязь.
  Что ж. Говорят, помогает от слишком большого количества насекомых.
  А самое интересное - среди мужчин имелась парочка явных землян.
  И одного из них дон Уиллард видел. По крайней мере, на фотографии. На древнем непрочном недолговечном носителе, таком любимом всеми, у кого крыша поехала на вопросе секретности.
  - Дон Колби? - спросил Уиллард, остановившись у человека с остановившимся взглядом и короткой неопрятной бородкой. В руках его застыла железяка - совершенно секретная, разумеется. Аккумулятор почему-то отсутствовал, зато дуло украшал самый настоящий длинноволосый скальп. Руки, кстати, были измазаны чем-то красным. Возможно, соком из ягод. А может, как раз перед этим он разделывал мясо.
  Судя по досье, дон Колби был предшественником дон Уилларда. С тем же заданием. Пропал без вести. Вот он, значит, куда пропал.
  Взгляд дона Колби казался совершенно пустым - или, наоборот, полным чего-то такого, которое другие люди не видят. Он смотрел вроде прямо в глаза Уилларду - но в то же время будто бы сквозь. Словно Уиллард был не заслуживающей внимания пылинкой на великой картине, которую ни затмить, ни испортить.
  Уиллард не выдержал, и отвел глаза. Хотел просто в сторону, но получилась так, что посмотрел опять на колоду.
  - Головы, - чуть смущенно кашлянул журналист. - Вы смотрите на отрубленные головы. Кхе... Знаете, иногда он действительно перебарщивает.
  Журналист смутился, и тут же сам себе возразил:
  - Но он же первый это признает!
  - Он рехнулся, - неосторожно брякнул сзади дон Кук.
  - Неправда! Неправда! - замахал правой рукой журналист. - Если бы вы слышали дона Румату два дня тому назад!.. Если бы вы только слышали, что он тогда говорил!.. Господи! Вы не стали бы называть его сумасшедшим!
  - Да ... ... ...! - еще более неосторожно подрастерявший бдительность Кук. Возможно, он надеялся, что ни один из аборигенов, даже поднатаскавшийся в земных языках, не поймет такого загиба. Зря. Они слова зубрили не по учебникам, и, скорее, не поняли бы правильного литературного "я бы стал", а вот лихо закрученное выражение Кук, судя по реакции, оказалось весьма доходчивым.
  В любом случае, место и время для таких откровений дон Кук подобрал неудачно. Срочно требовалось вмешательство. Тем более, что дон Ленс помалкивал как-то очень уж подозрительно, только головой крутил на все стороны.
  - Я хочу с ним поговорить, - мрачно сказал дон Уиллард.
  Журналист замялся, потом объявил:
  - Он ушел.
  Прозвучало это так, что сразу было понятно - речь не о короткой отлучке в сортир и даже не о дальнем походе. Как минимум - о вознесении.
  - Он ушел, - повторил журналист уже с более уверенной интонацией. - Он растворился в джунглях вместе со своими людьми.
  - Я его подожду, - все так же мрачно бросил Уиллард, но человек с рекордерами, похоже, его не услышал.
  - Ему хорошо со своими людьми, - вдохновенно тарахтел журналист. - Когда он с ними, он забывается. Он забывается!
  - Командир, - осторожно влез в переговоры дон Кук. - Может, нам вернуться к лодке и подождать там?
  - Я думаю... - хотел было возразить журналист, однако услышан не был.
  - Окей, дон Кук, - повернул голову дон Уиллард. - Временно вернемся к лодке. Да. Подожди там с доном Ленсом.
  Когда они вернулись, Ленс уже сидел на корточках рядом с бортом. Лицо его было перемазано грязью, а руки уверенно сжимали копье. Белков в глазах не просматривалось.
  - Этот ваш дон Румата - он просто чокнутый! - прорвало, наконец, Кука. - Хуже, чем псих! Это настоящий дьявол! Я про то, что он здесь устроил! Это же, мать его, языческое идолопоклонничество какое-то! Наглухо отмороженный!
  - Значит, ты мне поможешь, - устало произнес дон Уиллард.
  - Конечно, помогу! - без тени колебаний протарахтел Кук. - Что угодно сделаю, лишь бы отсюда выбраться!
  Оба как-то одновременно глянули в сторону лагерь детей Руматы. Большинство из них - полуголые, одетые в тряпье и шкуры, устроились подобно дону Ленсу, на корточках, и тупо пялились в сторону лодки.
  Уиллард вдруг понял, что это не они сели подобно Ленсу, а наоборот - Ленс как-то подозрительно быстро перенял их манеры. И вооружение.
  Может, конечно, это была своеобразная маскировка...
  Уиллард сам знал, что это не так, но в другой вывод не очень хотелось верить. Точнее, изо всех сил не хотелось.
  - Ну и молодец, - устало произнес он, не глянув собеседника.
  - Да мы все эту мудачье урыть можем! - с головой дона Кука тоже, кажется, было не все в порядке, но в другую сторону. - У них всех настолько башню сдвинуло, что они и не заметят. Я их нихрена не боюсь!
  Дон Кук врал, а может, убеждал сам себя.
  - Всегда думал... - вдруг сменил он тональность. - Что если умру в нечистом месте, душа не сможет найти дорогу к небесам. Но уж теперь...
  Он выругался. Странные какие-то были у него небеса.
  - Неважно! - убежденно выдохнул он. - Неважно, куда отправится душа, лишь бы подальше отсюда!
  Кук замолчал, потом вдруг спросил очень сухим и деловым тоном:
  - Так что вы собираетесь предпринять?
  Затем опять загорелся:
  - Я пойду и убью этого мудака!
  - Нет-нет, - оборвал его Уиллард. Может, дон Кук и был неплохим солдатом, но в таком состоянии дошел бы он разве что до головорубной колоды. - Ты мне нужен здесь. Я пойду с Ленсом. Огляжусь, прикину, что к чему. Может быть, даже удастся найти дона Румату. Окей?
  - Ну а мне-то что делать? - голос его вновь стал похожим на голос нормального человека.
  Уиллард вздохнул и полез в карман.
  - Вот, - сказал он. - Держи коммуникатор. Если я не вернусь в двадцать два ноль ноль, запросишь удар с орбиты.
  Уж на что возбужден было дон Кук, а тут и его переклинило.
  - Удар с орбиты?
  - Кодовое слово "Всемогущий". Координаты Ноль девять два шесть четыре семь один два. Все написано здесь.
  - Ноль девять два шесть четыре семь один два... - повторил дон Кук, не глянув на бумажку. Видно, и в самом деле был талантлив в некоторых вещах.
  Оставлять его наедине с окружающим безумием не хотелось, но и выхода не было.
  
  Ленс так и бросил свою железяку, и таскался с копьем так уверенно, будто и вырос здесь, среди варваров. Взгляд его было совершенно безумен. Все говорило о том, что и дон Румата тоже спятил. Повсюду валялись трупы, в том числе изуродованные, которые и различить-то можно было разве что по клочьям одежды. Ируканцы, соанцы, варвары.
  "Я жив только потому, что Ему так захотелось..." - подумал дон Уиллард, и поймал себя на мысли о том, что слово "Ему" подумал с заглавной буквы, если можно так выразиться.
  "Надо с этим бороться" - проскочила следующая мысль.
  Но в следующий миг дети дона Руматы набросились целой кучей, и бороться стало бессмысленно.
  Пока его валяли в грязи, Ленс стоял рядом и радостно улыбался.
  
  Сооружение пахло медленной смертью, гниющей плотью и ночными кошмарами. Здесь и вправду был край всякой цивилизации.
  - Ленс! - на всякий случай позвал Уиллард. - Ленс!
  Разумеется, тот и не думал отзываться, даже если и был где-то рядом.
  Уилларда заставили опуститься на колени, а затем грубые руки вдруг куда-то пропали, и оказалось, что кроме запаха есть также странная полутьма - будто свет, исходящий снизу. Так отсвечивала бы фигура вулканолога на краю извергающегося вулкана, сталевара на вершине старушки-домны... дьявола на выходе из...
  Пленник не стал додумывать эту мысль. Да, собственно, ему и не дали.
  - Ты откуда, Уиллард? - прозвучал голос - тоже откуда-то со стороны пола. Низкий, раскатистый. Де профундис. Из бездны.
  - С земли... - Уиллард сделал паузу, затем вдруг, сам себе удивляясь, добавил. - Сэр.
  Глаза чуть привыкли к полумраку, и стало заметно низкое ложе, покрытое шкурами. Что-то еще лежало на этом грубом подобии кровати. Лежало неподвижно, будто его убили много лет назад, однако голос исходил именно оттуда.
  - Родился там?
  - Так точно... сэр.
  - Где именно?
  - Город Толедо, сэр.
  Ложе заскрипело, и очертания неподвижного тела чуть изменились.
  - Далеко от реки?
  "Какой реки..." - мысль была сонной и вялой. Так, наверное, кролик планирует сбежать от леденящего взгляда удава.
  - Ладно, - сказал Румата. - Не отвечай. Скажи лучше... ты хоть раз представлял себе настоящую свободу? Свободу от чужих мнений. Даже от своего собственного.
  Уиллард молчал.
  Румата поднялся - ложе опять жалобно заскрипело - медленно придвинул к себе миску с водой, и принялся умываться. Казалось, даже струйки меж его пальцем вытекали неторопливо, будто руки его изменили то ли вязкость, то ли даже гравитационную постоянную.
  "Даже вода, - изумленно подумал Уиллард. - Даже вода меняется под его взглядом. Что уж говорить о бедняге Ленсе. Или о еще более примитивных варварах. Тут бы и мне за собой последить..."
  Румата набрал полные ладони воды, вылил себе на голову, и наваждение вдруг исчезло.
  - Тебе сказали, зачем? - спросил он чуть более нормальным голосом. - Зачем... убирать меня с командной должности?
  Фраза прозвучала так, что ни малейших сомнений в способе уборки не возникало.
  Уиллард долго, долго, долго молчал.
  - Это секретное задание, сэр, - наконец, произнес он.
  Румата наклонился чуть вперед, и в проблеске света мелькнуло его лицо. Впервые Уиллард смог увидеть его лицо. Вроде бы ничего особо необычного в лице не было, но мысли опять разбежались.
  - Оно вроде уже не секретное.
  Кажется, Румата иронизировал. Так, наверное, иронизировал бы тот, кто стоял на краю трещины, подсвеченной снизу отблесками огня из адовых топок.
  - Так ведь? - дон Румата опять сделал паузу. - Так что ни тебе сказали?
  - Мне сказали... - Уиллард не хотел говорить, но губы не слушались, и слова абсолютно самостоятельно прыгали с языка. - Мне сказали. Что вы. Окончательно. И бесповоротно. Сошли. С. Ума.
  Румата молчал.
  - А. Ваши. Методы... - Уиллард попробовал стиснуть зубы. Не вышло. - Стали. Неадекватными.
  - И что, - буднично спросил дон Румата. - Мои методы действительно неадекватны?
  - Я вообще не вижу никаких методов, - сказал Уиллард, и дисциплинированно добавил. - Сэр.
  В проблеске света опять мелькнуло лицо.
  - Я ждал, - отрывисто бросил дон Румата. - Кого-то вроде тебя. А ты чего ждал?
  Возможно, он ждал также ответа, но Уиллард не знал, что ответить.
  - Ты убийца? - дон Румата нагнулся еще сильнее, и лицо показалось, наконец, полностью. Лицо как лицо. Ничего особенного.
  - Я солдат, - ответил Уиллард.
  - Ты ни то, ни другое, - отмахнулся Румата. - Ты мальчик на побегушках. Посланный бакалейщиками за расчетом.
  Лицо снова наполовину спряталось в тень, и Уиллард снова почувствовал, как тело становится непослушным.
  "Будто паук, - прокатилась совсем уж неторопливая мысль. - Паук неспешно подобрался к запутавшейся в паутине мухе и впрыснул яд, он же пищеварительный сок. Муха больше не вырывается. Она еще жива, но сама переваривает себя изнутри."
  - Зачем? - вдруг спросил дон Румата совершенно изменившимся голосом. - Зачем они хотят убрать меня? Я не сделал ничего такого, чего бы не делали они - только я это делал лучше. Они не хотели вмешиваться? Я почти не вмешиваюсь. Ход исторических событий не нарушен. Здесь множество банд, есть даже покрупнее, чем моя - и ничего, терпят. Есть более активные, некоторые даже устраивают налеты на города - два, три дня контроля над городом, прежде чем подоспеет королевская армия или соанские морпехи. Ты представляешь, что такое трехдневное безвластие в городе? Ни одного неразбитого стекла, ни одной ненабитой морды, ни одной нетрахнутой девки. Тысячи убитых. Тысячи. И ничего. Дескать, это их внутренние дела, мы не можем вмешиваться. А ведь я такого не делаю.
  Он помолчал.
  - Нераспространение технологий? Ну так я и не распространяю. Дон Колби вцепился в свою железяку - не отберешь, но я вытащил аккумулятор, и теперь с нее толку меньше, чем с топора. Журналист носился с рекордерами - я их сломал. Все сломал. Коммуникатором практически не пользуюсь. Сорвался пару раз, наболтал в эфир глупостей. Сам не знаю, зачем.
  Судя по интонации, он усмехнулся.
  - Я спасаю людей. Спасаю талантливых людей, ученых, поэтов, мечтателей. Они сами ко мне бегут. Что мне, отталкивать их? Выгонять обратно? Пусть их нанизывают на копья, пусть топчут кованными сапогами, топять в сортирах? Одного выгнал, так он повесился сразу за КПП. Специально так повесился, чтобы меня замучила совесть. Только почем-то здесь у них стекленеют глаза и они перестают читать. Писать. Сочинять. Наверное, климат не тот.
  Голос опять изменился. Снова превратился в раскаты далекого грома, в подземный гул.
  - Только половина из тех, кто приходит - шпионы. Да что там половина - девяносто процентов. Агенты Святого Ордена, штурмовиков, варваров... даже Соана, хотя зачем я им - ума не приложу. Сотни шпионов. Я их вешаю, а они все равно приходят. И вешаются сами, если я кого прогоняю. Зачем?!
  - Зачем! - с мукой прорычал дон Румата. - Зачем они это делают? Иногда я думаю... да чего там, я просто уверен, что таким способом они меня убивают. Не могут убить ножом - убивают душу. Каждый повесившийся крадет один кусочек, пусть маленький, но труп за трупом, кусок за куском, и когда-нибудь я проснусь - а души-то и нет. И что тогда? Раздуть отряд вдвое и устроить рейд на ближайший город? Отдать на три дня храбрым и преданным солдатам, чтобы хоть как-то вознаградить их за стойко переносимые тяготы и лишения воинской службы? Отловить всех носителей культуры, спасити, даже если будут сопротивляться, пинками загнать сюда, предоставить условия - творите, пишите, работайте! Тоже пробовал... Один из них... астроном, кажется...
  Дон Румата замолчал, будто припоминая.
  - Хотя нет. Биолог. Обнаружил, что если лапку ящерицы-мухоловки положить между двумя пластинками разных металлов и капать на нее кислотой, то мускулы сокращаются. Он был уверен, что это колдовство, но мы-то знаем! Мы-то знаем, в честь кого напряжение меряют в вольтах! Мы-то помним, что он тоже начинал с дерганий жабьей лапки!
  Голос Руматы только что гремел вдохновением, но вдруг погас-потускнел, если, конечно, так можно выразиться о голосе.
  - Только при штурме мои храбрецы случайно придушили его дочь. Бывает. Сопротивлялась. Обычно девки не очень-то сопротивляются, знают, чем может кончиться. А эта зачем-то сопротивлялась. Дура. И он почему-то решил, что виноват в этом лично я. А ведь она даже не была рыжей. Дикарь, что с него взять. Хотел меня отравить. Кислотой. Той самой, которую по моему приказу тащили хрен знает откуда. Пришлось залить ему...
  Румата умолк.
  - Рыжей? - сказал он после длительной паузы. - Ну да. Именно рыжей. Эй, кира!
  Из темноты немедленно показался стройный девичий силуэт.
  - Иди сюда, - выдохнул Румата. - Иди ко мне...
  Девка робко шагнула вперед.
  - Пошла вон! - вдруг заревел дон Румата. - Сколько раз говорить - кира должна быть рыжей! Не русой, не красной, не оранжевой, а именно рыжей! Отрубить голову дуре!
  Несколько теней соткались из темноты, сплелись с девичьим силуэтом. Одна из теней подозрительно знакомо двигалась, затем остановилась.
  - Но она такая красивая... - сказала тень голосом дона Ленса.
  - Да? - почти нормальным тоном сказал Румата. - Ладно. Черт с вами. Но потом - непременно отрубить голову!
   Тени исчезли. В темноте снова осталось двое - дон Румата и дон Уиллард. Хотя, кажется, незримо присутствовал кто-то еще - темный, невидимый, вездесущий и всемогущий.
  Затем тени вернулись, схватили дона Уилларда, опять макнули в грязь - черт его разберет, намеренно или просто из-за небрежности, и привязали к дереву. Хорошенько так привязали - руки, ноги, еще и петлю на шею накинули.
  "Всемогущий". Только на него и оставалась надежда. Если, конечно, у дона Кука еще не остекленели глаза.
  
  Оказалась, что остекленели, только не в таком смысле, который упоминал дон Румата и которого опасался Уиллард.
  Из стены сплошного дождя вышел глиняный человек - вроде бы с лицом дона Руматы, только серым. Очевидно, локальные изменения климата, устроенные Киллгором, оказались не такими уж и локальными, и в дожде было очень уж много пепла. Серый человек посмотрел прямо в глаза Уилларду и внезапно бросил ему на колени небольшой предмет. Больше всего тот напоминал мяч для регби, только почему-то усатый.
  Что поделаешь - лицо дона Кук действительно всегда казалось очень уж вытянутым.
  Зрачки ушли куда-то за верхние веки, и глаза были похожи на стеклянные шарики.
  Уиллард заорал, но как-то неубедительно, попытался ногами оттолкнуть голову Кука подальше от себя. Получилось не очень. Дон Румата смотрел на эти судороги около минуты, затем сплюнул и удалился.
  Зато появился человек с испорченными рекордерами. В руках у него был деревянный черпак емкостью примерно с половинку от пивной банки, так что бегать к ведру с водой ему пришлось раза три.
  - Ну зачем, а? - укоризненно сказал журналист. - Зачем такому славному парню, как ты, понадобилось убирать гения?
  Вода лилась мимо рта, так что количество черпаков объяснялось не жаждой, а, скорее, тем, что журналист с трудом видел, что делает. Связь с реальностью ослабела, и продолжала слабеть. Еще немного - и он начнет видеть глазами дона Руматы, слышать его ушами, и говорить его же цитатами. Может, это было и к лучшему - потому что мысли журналиста скакали в разные стороны и уследить за темами монолога временами было не очень легко.
  - Так зачем?
  Уиллард молчал.
  - Ты хоть знаешь?
  Тема сменилась. Вот так, ни с того, ни с сего.
  - Знаешь, что ты нравишься дону Румате? Ты ему нравишься! Он для тебя кое-что придумал. Тебе не интересно, что именно? А мне вот интересно. Мне очень интересно! А тебе? Что-то тут происходит... кое-что ты знаешь, но я знаю такое, чего ты не ведаешь. Правда-правда.
  Человек с рекордерами сделал паузу и чуть понизил голос.
  - Его разум не помрачен!
  "Его" прозвучало так, будто все буквы в этом слове были заглавными.
  - ...а вот душа не на месте. По-моему, он умирает. Ему осточертело все это. Просто осточертело. Но дон Румата...
  Журналист задрал глаза к небу, и помахала рукой, не находя слов.
  - Он же читает вслух стихи, понял? И голос... голос!
  Откуда-то из глубин подсознания Уилларда всплыла картинка - древняя реклама какого-то звукозаписывающего устройства. На картинке была собака, внимающая звуку из громадного - с кастрюлю! - раструба. Фирма называлась "Голос его хозяина".
  - Ты ведь до сих пор жив... - вновь сменил пластинку журналист. - А значит, ты ему нравишься. У него на тебя планы.
  Он почесал подбородок.
  - Нет-нет, - возразил сам себе, точнее, своей невидимой мысли. - Я тебе помогать не собираюсь. Это ты поможешь ему. Ты ему поможешь! Вот какая про него пойдет молва, когда его не станет! Потому как он умрет - и всё здесь умрет! Когда всё здесь умрет - он умрет! Какая о нем останется молва? Что скажут? Что он был добр? Что он был мудр? Что действовал особым образом? Что обладал мудростью? Да нихера подобного! Я ли буду тем, кто откроит им истину? Взгляни на меня!
  Зрелище действительно не впечатляло. За такой истинной Уиллард бы не пошел, даже если бы не был связан.
  - Нет, - самокритично ответил сам себе журналист. - Это буду не я. Это будешь... ты!
  Он притащил Уилларду еще один черпак воды и ушел. Понятно, что журналист не вручил бы пленнику даже самого захудалого ножичка для перерезания пут - Уиллард на это и не рассчитывал; но очень хотелось есть. Даже не есть, а жрать.
  Но у журналиста, похоже, даже мысли не возникло об этом. Он, кажется, уже питался исключительно высокодуховной пищей.
  Уилларда покормили только следующим утром, когда рассвело и стало возможным читать, не пользуясь высокотехнологичными источниками света или просто ридерами. Впрочем, очень может быть, что в лагере просто не имелось ни единого аккумулятора.
  Дон Румата сел напротив и вытащил потрепанную пачку бумаг. Кучка полуголых детей, грязных до отвращения, уселись рядом и разве что только не принялись конспектировать.
  - Дон Томпсон, - начал Румата, чуть запинаясь, будто отвык читать вслух. - Бывший научный руководитель миссии в Соане, и занимающий в данный момент пост консультанта в корпорации РЭНД, недавно совершил визит в Арканар под видом Полномочного Представителя Соанской Республики, чтобы изучить сложившуюся там ситуацию. На прошлой неделе он передал членам Этического Совета, что ситуация в Арканаре стала не только лучше, но и приятнее.
  Румата опустил бумаги и снова посмотрел на Уилларда. В этот момент он сильно напоминал всеми любимого дедушку, который намерен прочитать детям еще одну сказку. Только сказка получалась очень уж своеобразная, будто раннее и неотредактированное творчество братьев Гримм.
  - А ты, солдат, - дон Румата подчеркнул это слово. - Ты находишь ситуацию на планете приятной?
  Уиллард молчал, а дети, не дождавшись продолжения, снова начали болтать и толкаться.
  - Тебя освободят, - встал Румата, то ли не дождавшись, то ли вообще не ожидая никакого ответа. - Будешь под охраной. На.
  Он протянул Уилларду бумаги.
  - Читай в свое удовольствием. Но не потеряй - там в основном секретно и совершенно секретно. Не пытайся сбежать - пристрелят. Эти вещи мы сможем обсудить позже.
  Уиллард поднялся. Неразбежавшиеся дети смотрели на него с интересом - как на редкого зверя, но в то же время не таким уж большим. Видно, зоопарк с цирком приезжали сюда не впервые. Девочка, которая играла с пуговицей на нитке, имела примерно такую же популярность.
  От голода и длительной неподвижности все мускулы Уилларда затекли, он рухнул на землю, и пришел в себя только на крутом обрыве, с которого открывался прекрасный вид на реку. По крайней мере на земле он такого не видел.
  Дон Уиллард сидел и тупо смотрел, а немолодая женщина - явно не кира, а может, из бывших кир - размеренно пихала ему в рот ложки с невкусной мешаниной овощей с мясом. Уиллард предпочитал не думать о том, из чего было сделано это блюдо.
  Вечером дон Румата снова читал стихи - не наизусть, а по какой-то книге.
  
  Мы пусты, и мы набиты,
  Друг на друга опираясь,
  С головой, соломы полной,
  Тут увы.
  Голоса сухие наши,
  Когда вместе шепчем мы,
  Так пусты и неразумны,
  Ровно ветер по траве.
  Лапы крысы на стеклянном бое,
  В выпитом домашнем погребке.
  
  - Он сейчас не с нами, - грустно сказал журналист. - Не с нами.
  Дон Уиллард его услышал, дон Румата, похоже, нет - видно, действительно был сейчас где-то далеко-далеко.
  
  Фигура без формы,
  Бесцветный оттенок,
  Параличная силы,
  Жест без движенья...
  
  - Ты понимаешь, о чем он говорит? - неожиданно возбудился журналист. - Понимаешь? Это диалектика. Такая простая диалектика. Проще простого. Никаких "может", никаких "если", никаких дроблений.
  Руки его в это время изображали нечто вроде бы и связанное с произнесенным, однако не слишком - будто скатали что-то мелкое в единый комок, а затем отбросили.
  - ...потому что так в космос не выйдешь. Не выйдешь ты в космос на дробях! Куда приземляться? На одну четвертую? На три восьмых? Что будешь делать, когда прилетишь на планету? Это диалектическая физика, вот так! В диалектической логике существуют либо любовь, либо ненависть. Либо кого-то любишь, либо ненавидишь...
  Он бы, наверное, болтал и дальше, но внезапно со стороны дона Руматы прилетела тяжелая книга. Траектория ее упиралась в голову журналиста, и книга чуть не уволокла ее за собой.
  - Идиот! - прогремел голос дона Руматы. - Ты идиот!
  Человек с рекордерами съежился, и секунд десять ожидал продолжения, но его не последовало.
  - Ох уж этот чертов мир! - снова замахал руками журналист. - Он весь в дерьме! Все закончится не взрывом, а всхлипом! Ну а если всхлипом - то пойду-ка я отсюда...
  Он быстренько вскочил на ноги и скрылся из виду
  Каждое слово в отдельности было понятным, но общий смысл речей журналиста ускользал. Вероятно, он жил уже в каком-то отдельном мире, пересекающимся с мирами Уилларда и Руматы только через отдельные материальные подмножества - вроде запущенной книги, еды, воды и, возможно, пинков под зад.
  Мир дона Руматы был еще непонятнее, и дон Уиллард изо всех сил надеялся, что изучать его не придется. Тем не менее, он притягивал, тянул, тащил к себе за уши, словно большая планета - маленький астероид. Чтобы отвлечься, Уиллард старательно думал о материальном. О еде. Воде. Боли. Задании. Мысли ходили парами - одна нормальная, другая уже только наполовину.
  "В пути я думал, - сам для себя он размеренно произносил мысли, еле удерживаясь от того, чтобы шевелить губами в такт им. - Что план дальнейших действий созреет в тот же миг, как только я увижу дона Румату. Не созрел. Вот сейчас я нахожусь подле него. Без охраны. По крайней мере, без серьезной охраны. Свободный. Ну, то есть, не связанный. Однако он знает, что я никуда не денусь. Знает, что я собираюсь делать, причем лучше меня. Если бы генералы в штабе видели то же, что и я - хотели бы они по-прежнему убить его моими руками? Наверное, еще сильнее, чем прежде. А вот интересно, чего бы захотели его родственники, узнай, как далеко он зашел? Хотя... он ведь порвал с ними. А затем порвал с самим собой. Никогда раньше я не видел такого надломленного и разбитого человека... А ведь туземцы явно считают его чем-то вроде бога..."
  - Я не знаю, кто я - бог или зверь, - сказал дон Румата, и Уиллард вздрогнул. - Обвинения против меня несправедливы. Более того, в свете имевших место событий они просто абсурдны. Они меня не волнуют. Я не подсуден их жалкой лживой морали. Посему мне нет до них никакого дела.
  Уиллард так не считал, но поймал себя на том, что относится к мишени с некоторым сочувствием - впервые за всю карьеру. Что ж, для человека, который пережил такие кошмары, Румата неплохо держися...
  - Я видел ужасы, - продолжил его мысль дон Румата. - Но у тебя нет права называть меня убийцей. У тебя есть право убить меня. Да. У тебя есть такое право. Но права судить меня тебя никто не давал.
  Слова звучали в точности продолжением мыслей, и дон Уиллард потрясенно взглянул на Румату.
  - Невозможно словами, - продолжил тот. - описать то, что требуется для тех, кто не представляет себе, что такое ужас. Ужас. У него есть лицо. И ты должен подружиться с ужасом. Ужас и смертельный страх - твои друзья, потому что в противном случае они станут врагами, которых ты убоишься. Страшными врагами. Помню, когда я прилетал на планету... такое чувство, будто с тех пор миновала тысяча веков!.. - мы прибыли в какую-то деревню, чтобы сделать прививки. Детям. Это была такая экспериментальная операция. Немного помочь. И немного проверить, какова будет реакция на божественное вмешательство. Деревня была глухая, и в случае возникновения там явлений, которые могли бы повлиять на генеральную линию исторического развития, их легко было бы изолировать. Сделав детям прививки, мы ушли. По земле. Не спеша. Жаль, что не спеша...
  Румата помолчал.
  - Нас догнал старик. Он рыдал взахлеб. Не мог вымолвить ни слова. Мы вернулись. А они... они каждому привитому ребенку отсекли руку, в которую была сделана прививка. Так они и лежали. Целая груда. Куча детских ручонок. И я помню, что я... я... заплакал. Зарыдал, будто старая бабка. Я хотел вырвать себе зубы. Оторвать руки. Не знал, что делать. И я хотел запомнить увиденное. Чтобы никогда не забыть. Чтобы низачто не забыть. И вдруг я понял. Как будто меня... будто алмаз прошил меня! Будто алмазная пуля прошила лоб!
  Дон Румата показал, куда именно вошла пуля.
  - Меня поразила мысль - Боже! Ведь она у них выдающаяся. Просто выдающаяся. Именно такая воля нужна, чтобы сотворить подобное. Идеальная. Истинная. Полная. Прозрачная. Чистая. И так же внезапно я понял, что они сильнее меня. Потому что смогли выдержать такое. Это были не чудовища. Это были люди. Прекрасно подготовленный личный состав. Они делали это без черной злобы. У них были семьи. Дети. Их сердца столь наполнены любовью... не жалостью, как у нас, а любовью! - что им хватает силы... силы... совершать подобное. А нам не хватает. Значит, жалость слабее любви, а это значит, что мы должны стать бесжалостными. Будь я таким... будь у меня силы совершить подобное... будь мы все такими - все наши злоключения здесь оказались бы позади. Нужны такие люди, которые обладают понятиями о нравственности, но в то же время пользуются первобытным инстинктом - в случае необходимости убивать безо всяких эмоций. Без малейших чувств и суждений. Без суждений. Потому что именно суждения губят и нас, и все наше дело.
  Прилетела муха - огромная, жужжащая муха, покрутилась немного возле Руматы, но сесть не решилась, а перелетела к Уилларду.
  - У меня на Земле есть девушка... - продолжил дон Румата. - Она... впрочем, ты же читал мое досье, ты все знаешь лучше меня. Так вот. Меня беспокоит, что она может не понять, чем я пытался быть. Если меня убьют... или подвергнут психокондиционированию... разницы в общем-то, никакой... Уиллард, я бы хотел, чтобы кто-то приехал к ней и рассказал ей все. Все, что делал. Все, что ты видел. Поскольку ничто не претит мне так, как смрад лжи. И если ты меня понял, Уиллард, ты выполнишь мою просьбу. Кроме, разве что, подробностей бомбардировки. Ты знаешь, Уиллард, что они сбросили на Арканар бомбы с газом? Да-да. Произвели химическую атаку. Идиоты. Чем они думали. Я-то знаю, что нужно делать в подобных случаях, а местные-то не знали.
  - Я думал, это был усыпляющий газ, - осторожно сказал Уиллард. - Что-то вроде анестезии.
  - Ну да, - Румата был вне поля зрения, но, похоже, кивнул. - Усыпляющий. Условно-безвредный. Процент летальных исходов лежит в разумных пределах. В случае верно рассчитанной дозировки.
  Он помолчал.
  - Только бомбы почему-то не рассчитывают дозировку. А многие почему-то блюют. Во сне. Ты когда-нибудь блевал во сне, Уиллард? Вряд ли. Нет, конечно же, нет. Ты всегда себя контролируешь. А если и напьешься до блевоты, то в компании, и кто-нибудь обязательно перевернет тебя мордой в низ. Еще и тазик прикажет подать.
  - Какой тазик? - тупо спросил Уиллард. Голова работала плохо, мысли кружились в хороводе, медленном и печальном. План действий не созревал.
  Румата не ответил.
  - ...а их переворачивать было некому. Они сдохли не от газа - они захлебнулись собственной блевотиной. Примерно треть города. Представляешь? Я убил... ну, может, десяток...
  Уиллард хотел было уточнить, но, открыв рот, передумал. Зачем?
  - ...дон Рэба - около полутора тысяч. Не сам, разумеется. Лично сам он никого не убил. А вот бомбы... Не надо рассказывать об этом, Уиллард. Этого она точно не поймет.
  Мысли все кружились, танцевали, причем уже под какую-то музыку, и Уиллард не сразу понял, что музыка звучит не в голове, а на самом деле, и доносится со стороны лагеря. Музыка была примитивная - барабаны, трещотки, и что-то духовое - то ли совершенно расстроенное, то ли звуковой ряд абсолютно не совпадал с земными канонами. Было бы удивительно, если бы совпал.
  Так же медленно, как танцевали мысли, Уиллард посмотрел в сторону источника звука. Аборигены танцевали вокруг быка - мощного, огромного зверя. Рога его были украшены лентой, шкура покрыта серым пеплом - в точности, как у дона Руматы. Дон Ленс - полуголый, в одной повязке, босой - выглядел, будто чокнутый волк, затесавшийся в стадо овец и вообразивший себя бараном.
  - По выполнению задания меня собирались повысить, - сказал дон Уиллард.
  - Да, - ответил Румата. - Я знаю.
  - Все хотят, чтобы я выполнил это задание, - добавил Уиллард.
  - Да, - ответил Румата. - И я - больше всех. Только я хочу уйти так,как уходят они - с высоко поднятой головой. А не как жалкий, несчастный, паршивый ренегат.
  Быка привязали к столбу - так, чтобы голова была высоко задрана.
  Мысли вдруг перестали танцевать - замерли, остановились, упали на пол и провалились сквозь землю. Остался инстинкт. Тот самый первобытный инстинкт, о котором говорил дон Румата.
  Охранник не успел даже пикнуть.
  Уиллард осторожно подошел к шалашу, из которого с ним говорил дон Румата. Вход украшала красная лента - такая же, как у быка на рогах.
  Оказалось, что Румата говорил не только с ним. В отблесках пламени костра он сам был очень похож на быка - если, конечно, допустить, что бык может держать лист бумаги в одной руке и коммуникатор в другой.
  "Все дело в коммуникаторе, - вдруг понял Уиллард. - Только в нем. Если бы дон Румата ограничился вербовкой... уместно ли здесь слово вербовка? Скорее, обращением! - так вот, если бы он только обращал в свою веру несчастных туземцев - на него бы забили болт. Если бы разбойничал на дорогах, штурмовал города, основал баронскую династию - запустили бы парочку информаторов, может даже через постель, какую-нибудь рыжую девку - с правильным оттенком волос. Следили бы. Направляли бы действия в нужное русло, давали по рукам, если бы заходил слишком далеко, Возможно, помогли бы стать королем. Эдаким Руматой Первым, Просветителем. Так нет же. Он решил нести луч своей веры на Землю. Вот в чем ошибка. Вот в чем причина..."
  - Мы обучаем молодых ребят сбрасывать бомбы на людей, а их командиры не позволяют им писать на фюзеляжах неприличное слово...
  Он оглянулся. Много лет потом дон Уиллард пытался понять - как Румата услышал его? Не должен был.
  Он не должен был оглядываться!!!
  - Ужас, - сказал Румата, пробулькав это слово сквозь парализующий газ и сопутствующий ему эффект - ага, тот самый. В этот раз можно было не так старательно подбирать концентрацию. Газа было столько, что и бык не устоял бы.
  Он и не устоял.
  Настоящий бык рухнул на землю, и остальные аборигены тоже рухнули. Они уже знали, как вести себя, когда боги начинают разборки.
  Они только не знали, как это трудно.
  И не узнают.
  - Ленс, - буднично сказал дон Уиллард. - Возьми Румату и отнеси к реке. Я уже вызвал шаттл. Нас подберут.
  Из глаз подчиненного медленно уходила дымка безумия. Он снова был в стае. Не в стаде.
  Только руки у обоих были в крови, но в стае это не считается неприличным.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"