Нет, не так. Наоборот. Очень-очень плохо - это когда последний.
Плохо, когда никто не будит по ночам храпом или любовной возней. Когда нора встречает не настороженным ворчанием, а тишиной. Когда никто не пробует отобрать или стащить потихоньку кусок добычи - неважно, какой. Хоть гриб, хоть шкуры обрывок.
Впрочем, какие шкуры... Не с кого теперь шкуры снимать. Разве что с плоскомордых. Да разве ж у них шкуры? Не шкуры, а одна имитация. Раз по кустам проползешь - и вся шкура на этих самых кустах останется.
Тьфу!
И постоянно хочется жрать.
А жрать нечего!
Хоть садись, и вой на луну, как эти... серые... как их там... уже и не вспомнить. Тоже долго держались, молодцы.
Ушли.
Куда? Зачем? Неужели там, куда они спрятались, лучше? А как туда попасть?
Впрочем, если там этих серых много, то ну его нафиг. Их самих трудно есть, а вот они едят - будь здоров! Оглянуться не успеешь.
Плосколицые - тоже. Вот ведь сволочи, а с виду на серых и не похожи. Почти как люди. Мелкие только. Хилые. И воняют - дымом, и еще дрянью какой-то. Тоже сволочи.
Хоть ворону лови и грызи - так попробуй ее, поймай. Плосколицых, сволочи, подпускают на десять шагов. А нормальных людей вообще не подпускают. Как заметят - так сразу ходу. И ладно бы только ходу, а то ведь - карр! карр! смотрите, смотрите, вот он, вот!
Тоже сволочи.
Все - сволочи. Вокруг одни сволочи.
Собаки - и те сволочи. Одну съешь - все, считай стая из округи пропала. Куда они деваются? Коты... так, гляди, и до воробьев дойдешь.
Тьфу!
Плосколицые остаются. Как не крути - остаются одни плосколицые. Опять. Воняют они! А придется.
- Дорогой, я тут слегка напортачила...
Милая женушка, как обычно, встречает с порога, и как всегда, с новостями. Где она их берет? Ну в городе - ясно, там и телевизор, и телефон с подругами (да, я ничего не перепутал, именно там они и живут. В страшном количестве. И как только помещаются. Выкинуть потихоньку, что ли?)
А на даче?
Природа, лес, соседей практически нет, из техники - только приемник, твердо настроенный на музыкальную станцию. Вот такой он у нас. Ветеран. Твердокаменный ленинец. Ни шагу с истинного пути. Хорошо хоть, не на "шансоне" каком-нибудь зациклился, а то пришлось бы его того... репрессировать.
Новостей, однако, хватает.
Кот отличился - сидел себе на крыше, сидел, вдруг как подпрыгнет! Как развернется! Хвост трубой, спина дугой, шипит, как автобус, а рычит как коробка передач, когда по ошибке вместо четвертой скорости реверс включишь. Коробке, однако, после такого кранты, а коту - хоть бы что. Постоял, пошипел, и снова залег.
- Он, наверное, домовушку почуял, - женушка высказала предположение.
"Или собаку увидел" - я, однако, свое предположение не высказал.
Да, так что там насчет портачения?
- Да вот... отличилась! Там у нас в мешочке стоял яд крысиный, помнишь? Тот, который крови сворачиваться не дает, помнишь? Так вот я его опрокинула. А он же с кашей, кот может по ошибке его сожрать.
Верю. Он может. По части сожрать - спец, каких мало.
- А пол со щелями, набилось в щели, выковырять не могу.
Да... это проблему. Впрочем, уверен, что пылесос с ней отлично справится. А с чем не справится, то и кот не достанет. Только пылесборник потом на помойке не вытряхивай, а то еще пес или кот какой-нибудь разгребут да попробуют.
- А куда?
- Да вырою ямку поглубже и закопаем.
- Ой, точно!
Пылесос - это к жене. Он у нас новый, яркий, пластмассовый, пыль собирает в пластмассовый же сборник обтекаемой формы. Прямо игрушка. А я пока цветами займусь.
Георгины вымахали ростом чуть меньше метра и на остальную шатию-братию взирают слегка снисходительно. Не знаю, как им это удается. Когда отдельно растут - вид у них вполне компанейский. А когда среди петуний и чернобривцев - так прямо дорогой товарищи Леонид Ильич Брежнев на трибуне.
Наш участок во-первых, крайний - и это отлично. Соседей мало, и только с одной стороны. А с другой - лес. Сосновый. Шумящий. Ветер свежий, как из кондиционера.
А во-вторых, поле в этот самый лес переходит плавно и постепенно. Тут - розы. Тут - георгины. Дальше - чернобривцы с петуниями, потом с ромашками, потом ромашки, ромашки, ромашки, кусты, сосонки, сосны, сосны... соснища! А одна - дерево-ветеран, лет, наверное, под двести, стояла здесь, когда еще леса не было... впрочем, скорее всего, именно ей и надо спасибо сказать за этот лес.
А что, очень может быть. Надо на google earth взглянуть - а не кругами ли от нее лес расходится? Наверняка. Впрочем нет - круга не будет, там с одной стороны овраг... да не овраг, а овражище. Если бы они тоже семенами размножались, то вполне зашел бы за папу всех оврагов в округе.
Эх, красота!
И роза меня порадовала - поднялась, распустилась, а то уж совсем поникла. Это дожди, наверное, ей помогли. Ну и отлично.
Плосколицые... мерзкие, вонючие плосколицые! Что же они жрут такое пахучее? Или мажутся чем-то? Даже комары не выдерживают, пожужжат-пожужжат вокруг, и отлетают, как от невидимой стенки. А уж пьют! Бросят, бывало, канистру или бутылку, а из нее - как из трясины болотной, где месяц назад корова утопла.
Тьфу!
Одна только часть не воняет - та, которая в голове. В голове, в головушке... Расколешь - а там мягкое, нежное, теплое... языком его, языком...
А попробуй расколи! Понаращивали брони, понимаешь! А ведь придется колоть. Эх, где же мое верное кремневое рубило... куда ты опять запропастилось? Своевольное. Найду - накажу. Может быть, даже выброшу. Ага, вот оно, мое хорошее... Ну, готовься, сейчас поработаем.
- Дорогой, пошли его вместе выбросим!
Ну пошли. В принципе, правильно. Лучше вместе. А то, говорят, полгода назад нашли тут товарища - череп расколот, мыши лицо погрызли, не опознаешь. Какие-то разборки были, наверное. Ну да ладно. От такого никто и нигде не застрахован. Вон, недавно, был случай - у товарища по работе жена за хлебом сходила. Киоск - у самого подъезда. М-да...
Не будем о грустном.
- А пакет зачем?
- Да я там цветы присмотрела, дикие, но красивые. Давай заберем!
- Давай.
Цветы - это да. Это я люблю. Как ни странно, иногда обычный сорняк можно превратить в что-то красивое и весьма привлекательное. Вот, на беседке, например. Было что-то болотное и ползучее. А стало - беседочное и вьющееся.
Вот только поливать приходится часто.
- Пошли?
Ну пошли. Сейчас, кое-что возьму. Просто так, на всякий случай.
Да, нелегко. Зато и незаметно. Особенно сверху. Хорошая нора, тесная правда. Шесть человек едва помещалось. Двоих пришлось съесть, одна не вернулась, а еще двое сами умерли. Пришлось тоже съесть.
Тропа. Чья? Собачья. Уже давно нет собак, а воняет. Вонючие они. Почти так же, как плосколицые.
Лужа. Дождь был. Недавно. Впрочем, нет, давно. А может и недавно. Неважно. Дальше.
Шорох. Ежик. Еда! Да что ж ты шипишь, мясо...
А?
Голос?
Плосколицые?
-...я ей говорю, разве так можно, а она мне - а почему же нельзя, иначе с ними никак, а я ей говорю - ну как так никак, можно же и вот так...
Главное - кивать и поддакивать. Нет, главное - вовремя перестать кивать и поддакивать, а то было раз - да, дорогая, да, да... что? уже полчаса как не разговариваешь?
Я и сейчас думаю, что она сильно преувеличила. Ну никак не может быть полчаса. Ну минут пять-десять я, может, и пропустил. Ну не полчаса. Тем более в лесу. Воздух свежий, сосны шумят, кусты шуршат.
Ох, черт! Прямо по голо...
Двое. Один большой. Вонючий. Как та гадость в канистре. Другой поменьше. Самка. Самка? Может... Да нет, на ней ни волосинки, кроме как сверху, и груди торчат. Фе. Съесть нафиг. Ближе. Ближе.
Сначала - большого. По голове.
Хрясь!
Теперь - самку...
Да зачем же так пронзительно верещать! Разве так можно!
Бабах!
Это еще что такое?
Бабах!
Злобный шмель жужжит у самого уха. Сейчас укусит. Скорей.
Бабах!
Хрясь! Кость - пополам. Пальцы в трещину. Разломать! Трещит. Еще бы. Теперь - языком. Ух ты! Вкуснотища!..
Бабах! Ой, больно! Прямо по уху. Сволочи, пожрать не дают. Кругом одни сволочи.
Ну все, теперь можно и в нору.
Голова кругом. Левый глаз кровь залит. Руки дрожат.
Ничего удивительного, что с трех метров я трижды промазал. Да еще волосатый этот склонился над самой женой, хочешь не хочешь, а будешь тут осторожным.
Волосатый скрылся в кустах, жена лежит без движения, крови не видно - но волосы, волосы разбросаны по всей голове, и что там под ними - черт его знает, и сволочь эта мохнатая... хорошо, если удирает, а если сейчас вывалит из кустов, вот оттуда...
Бабах!
Нет, кажется, там никого. Тогда - к жене.
Волосы, волосы... кровь? нет, это моя... вот сволочь, как врезал! Будто камнем! Хорошо - вскользь, а то бы кранты. Дышит? Дышит. Раны не видно. Шишки тоже.
- А-а-а-а-а-а!!!
Визжит. Значит, жива. Ну и отлично!
Так, бегом отсюда, бегом!
Бегом отсюда, бегом! Вот шмель, вот ведь цапнул - из уха кровь так и капает! Ну и шмели пошли! Скоро, наверно, с воробья будут размером, и попробуй тогда медку пососать, съедят!
Бегом отсюда, бегом!
Отдышалась? Ну и отлично.
Лес рядом, и выглядит совсем мирно, как полчаса назад, и шелестит, и воздух свежий, как из кондиционера, и сосны-красавицы... а хочется взять пулемет, да крупнокалиберный, да очередями, очередями, так чтобы щепки летели, а деревья падали, а лучше не пулемет, а тот миниган, как в "Хищнике", да по хищнику этому, по зверюге, и плевать мне инопланетянин он или снежный человек там какой. Мочить! Мочить - и никаких гвоздей. Всех мочить.
- ...я так испугалась, так испугалась, а он камнем как замахнулся, как размахнулся, да как ударит!
- Таки ударил?
- Да нет... Но ты будешь смеяться...
Не буду. Не до смеха. Так что он, все-таки сделал?
- Он мусоросборник от нашего пылесоса расколол и вылизал. Весь! Представляешь? Такой хорошенький пылесос был... новенький, блестящий... как игрушка...
Пожрал. Ух, хорошо! Мало, правда, но немного поел. Уже хорошо. И делиться ни с кем не надо, потому что последний. Хм... есть в этом свои плюсы, надо
же!
Сейчас бы поваляться... да самочку повалять... да камнем по камню побарабанить... или добычу на стенке изобразить... два плосколицых! ведь нет там такой картинки, все звери какие-то странные да невиданные - с рогами и хоботами.
Только вот кровь все капает из уха да капает.
Ну да ладно.