Когда считанные секунды отделяют от ста сорока километров в час, вся жизнь становится мгновением, как будто сжимается. Я помню старт, до сих пор слышу, как бешено тарахтит сердце, его стук отдаётся у меня в висках. А потом тишина. Ещё я помню свет. Вспышки света и темноты чередовались, постепенно ускоряясь, сливаясь, как кадры во время перематывания плёнки.
Я осознал себя в этой странной, размытой реальности. Эти двое сидели за старым ободранным столом и резались в 'подкидного дурака'. Один - маленький и толстый, с пухлыми ручонками, прилизанными рыжими волосами и козлиной бородкой - премерзкий тип; другой - худосочный и носатый, в капюшоне, скрывающем большую часть лица - этакий человек-капюшон с длинными крючковатыми пальцами. Козлобородый довольно ухмылялся - он явно был в выигрыше. Капюшон тяжело вздохнул и сгрёб карты.
- Ты опять проиграл, - сказал Козлобородый, - тебе идти, - и сунул последнюю карту тому под нос.
- Ты жульничал! - Капюшон в бешенстве подскочил. - Давай ещё сыграем.
- Во что на этот раз? - Козлобородый хитро прищурил глаза.
- Ты никогда не был у Олли! - худой нервно сжал кулаки.
- Ты тоже, - лицо толстяка расплылось в премило-мерзкой улыбке.
Они продолжали спорить, не замечая моего присутствия. Надо сказать, они не обращали внимания и на то, что сидят в пустыне. Не в оазисе, даже не под старым трухлявым деревом, а так - на голой, покрытой глубокими резаными ранами земле, которой не было видно ни конца, ни края, куда не посмотри. Ох, и навалял бы я тому шутнику, что впихнул меня в эту странную реальность. Весь мир - как один застывший кадр, на который наложили сепию, а теперь пытались поиграть с яркостью и контрастностью.
Небо заволокли тучи, но голова кружилась, как если бы по ней десятитонной кувалдой шарахнуло безжалостное солнце.
- Да пусть вот этот идёт! - Карусель резко остановилась. Носатый обладатель капюшона довольно ухмылялся, тыча в меня своим костлявым пальцем.
- А что, это идея, - ответил толстый, поглаживая бородку. - Только, вот, незадача, - он встал и ответил тому подзатыльник. - Дурень ты, он не может идти.
Он как-то странно посмотрел на меня, словно бы я был чумной и на меня даже смотреть нельзя было, не то что говорить.
- Почему это? - вмешался я. Почему бы не вмешаться?
- Это должен сделать кто-то из нас, - ответил Козлобородый скорее самому себе, чем мне.
- Сыграем? - он стал тасовать колоду, и энергично раздавать карты. Капюшон снова уселся за стол.
- Сколько вы уже здесь? - меня словно прорвало. Думаю, я их бесил.
- Не знаю, - Капюшон уставился в карты, - сколько помню себя.
- Вечность и ещё три дня, - Козлобородый хихикнул, кидая на стол две тройки чёрных мастей, - и ещё столько же просижу.
- А как же?..- я не успел договорить.
- Олли? - коротышка снова улыбнулся.
- Да. Зачем он нужен вам?
- Всем рано или поздно нужно идти к Олли, - ответил Козлобородый бесцветным тоном.
- А кто он?
- Никто. - Он говорил подчёркнуто небрежно. - И Всё. Одновременно.
- Бог что-ли?
- Нет. Я же сказал. - Козлобородый раздражённо размахнулся, и ещё одна карта со звонким шлепком ударилась о стол.
- А кто вы тогда?
Повисло молчание. Козлобородый явно не хотел больше разговаривать.
- Духи. Демоны, - на этот раз носатый оторвал взгляд от карт. - Твои демоны.
Он опять ухмылялся, только пальцы предусмотрительно держал при себе. И правильно делал - сейчас бы я их точно ему переломал.
- Ты создал нас, - продолжал он. - И это место.
- Не знаю, повезло тебе или нет, - Козлобородый выдержал драматическую паузу, - но к Олли нам идти пока не надо. Поиграем ещё. Кстати, ты растворяешься.
- Что ты имеешь?..
Я посмотрел на свои руки: они сделались прозрачными, как в фантастических фильмах о призраках и прочую подобную чушь. Что за чертовщина, подумал я, но не успел сказать вслух.
- Ты возвращаешься, - каким-то немыслимым образом этот мерзкий тип узнал мои мысли. Он больше не смотрел в мою сторону, сосредоточенно уставившись в карты и поглаживая свою козлиную бородку.
Я закрыл глаза, и мир перестал быть. Теперь я слышал, как ровно попискивает пульсометр, отсчитывая ритм моего сердца, чувствовал, что лежу на спине.
- Смотрите, он очнулся! - молоденькая медсестричка кружила вокруг приборов и то и дело смотрела на меня, словно хотела убедиться, что ей не показалось.
- Он что-то сказал, - я услышал тот же голос.
- Он бредит, - ответил другой, - так бывает. Он просто ещё не пришёл в себя.