Пока он витал где-то в облаках и предавался своим размышлениям, посыпая себе голову пеплом. 'Зомби' Айнур потерял сознание и начал заваливаться на бок. Резко откинув в сторону щит, Урман успел его подхватить, и, сняв с себя полушубок, аккуратно подложил под него.
Быстро осмотрел его тело на предмет ранений и гематом.
Голова поврежден левый глаз. Сам сделать ничего не сможет.
Рваная рана в области щеки с обеих сторон лица, покрылась засохшей кровью, начала заживать. Возможно, только обработать мазью ускоряющей выздоровление.
Шея относительно чистая, если не считать мелких царапин полученных от сучков и веток.
Грудь полностью исполосована вдоль и поперек когтями, мелкие рваные ранки, несколько гематом в области живота. Сполоснуть водой и натереть мазью.
На правой ноге в половину бедра гематомы и опухшая лодыжка. Травмы, явно полученные при падении с коня, либо когда сбрасывали в овраг.
Общий итог для Айнура: жить будет, но увечным останется навсегда.
Ладно, надо бы поторопиться. Свистнув, Урман вызвал к себе Турку. Не прошло и десяти секунд, резвым галопом прискакал четвероногий друг и тут же начав ластиться, ткнувшись влажными губами в ладонь. Но в тоже время, настороженно косясь глазами на труп волка, и встревожено пофыркивая.
Со всей возможной осторожностью Урман закинул Айнура на круп лошади, а сам уже одной рукой придерживая его, запрыгнул в седло, и привязав его тело к своему, потихоньку направился в сторону лагеря.
Прежде чем подъехать к стоянке, забравшись на ближайший холм, внимательно осмотрел округу на предмет недобитых либо новых врагов.
Разведкой остался доволен, ничего нового не появилось и можно без опаски вернуться к лагерю.
Подъехав и осторожно спустив Айнура с коня, расстелив на земле более или менее чистые халаты ногайцев из трофейного имущества, положив его на своеобразную постель..
Ахмет-ага так и не проснулся, продолжая спать батырским сном, время от времени похрапывая.
Подхватив парочку медных котлов, Урман отправился к роднику. Лекарской работы прибавилось, значит и воды горячей нужно в достатке.
Вернувшись к стоянке, он аккуратно подкопал неглубокую ямку трофейным топориком, а рядом выкопал еще меньшую с узким каналом для доступа воздуха, быстро развел костер из сухих дров, получился своеобразный дакотский очаг. В степи далеко видать дым от костра, поэтому даже такая мелочь и предосторожность может спасти жизнь, если ее не пренебрегать.
Вскипятив воду в одном из котелков, потихоньку и аккуратно промыл раны Айнура, и натер специальной мазью из запасов Ахмет-аги, подобные же процедуры проделал и с десятником.
Весеннее солнце уже было высоко, усталость и бессонная ночь давала себя знать, потихоньку давила, и, пригревшись, неожиданно для себя уснул.
***
Проснулся, как всегда, похоже, становиться уже привычкой, под пинки по ребрам и громкие ругательства унбаши Ахмета.
- Зачем Аллах даровал этой бестолковому барану, мозги! О-у! О-у! Нет! Нет! Ему одного раза не достаточно, когда его на аркане по степи прокатили! Так он не только себя хочет обратно в рабство отдать, но и готов, как я понимаю с радостью обеспечить такую же судьбу, самое главное - своему наставнику, который не жалея себя учил премудростям войны этого безмозглого ишака! Который за столько лет так и не научился азам дозорной службы! Не выставив караул, не смыкай глаз! Согласно Великой яса Чингизхана, я сейчас же должен за сон на посту забить тебя камнями! - все никак не унимался Ахмет-ага.
Сев на своего любимого 'конька', остановить или пытаться оправдаться в таких случаях бесполезно. Лучше промолчать и согласиться. Излив все, что у него на душе скопилось, как таковой, потом он быстро остывает и уже мыслит адекватно.
Урман, потихоньку, бочком, выбрался из импровизированной постели в виде кучи седельных сумок и нескольких халатов.
Солнце уже клонилось к закату, тихо наступали сумерки.
Он направился к яме с потухшим костром и, подбросив дров, разжег огонь.
Пошуровав по сумкам, собрал нехилый ужин, правда, всухомятку. И накрыв дастархан, крикнул десятнику:
- Ахмет-ага! Ужин готов прошу к нашему шалашу!
- Ну вот! Урман, какой ужин? Айнура нужно похоронить, проститься, прежде чем наступить ночь.
- Унбаши, так жив ваш сын, кого хоронить собрались? - спросил Урман, сделав удивленное лицо.
Отец, который заново обрел своего сына, неверующе уставился на него.
- Спит он, обессилел, да и крови много потерял, - пояснил и, опасаясь новой вспышки гнева, довольно таки быстро рассказал о произошедших событиях с момента, как он потерял сознание.
Ахмет-ага молча, вскочил и достаточно бодро направился к скоплению сумок и седел. Где быстро найдя свою котомку, вытащил оттуда клинок в ножнах.
- Урман, сегодня ты стал настоящим воином и твое новое имя - Башбуре! И мне не стыдно, перед твоим отцом и моим названным братом, который в настоящий момент смотрит на нас и радуется этому. Я все-таки смог воспитать из тебя, умелого и упорного бойца, и в честь этого события, хочу передать тебе, вот эту саблю. Раньше она принадлежала твоим предкам, и лишь лучшему из лучших в роду, передавалась по наследству, а я был лишь его хранителем, не смотри на то, что клинок выглядит так бедно - это настоящее сокровище! - закончил свою торжественную речь Ахмет-ага, передавая мне клинок.- Носи его с честью, и не забывай, что сила всегда на стороне правды.
Клинок был узким, с характерным изгибом и длиной около метра, и достаточно легким, не более килограмма. Рукоять из слоновой кости, гладкая и покрытая для удобства удержания черной замшей. Чуть вытянув из деревянных ножен, обтянутых кожей, увидел характерный рисунок булата. Зацепив ремешками за кольца, подвесил на пояс с левой стороны.
- Ахмет-ага, клянусь своими предками, я никогда не забуду. Всегда буду помнить то, что Вы сделали для меня. - Урман увидел, как на глаза наставника наворачиваются слезы, обнял и попытался его успокоить. - Отец, все будет хорошо.
- Отметить такое знаменательное событие, как твое новое рождение Башбуре, нам стоит выпить кумыса и отужинать, что нам Аллах послал, - окончательно успокоившись, продолжил аталык.
Быстро закончив с приемом пищи, Ахмет-ага обрадовал Урман, тем, что им придется вернуться к оврагу и забрать трупы родичей, для того чтобы отвести к родным, чтобы они могли проститься с ними и должным образом провести похоронный обряд.
- Отбери халаты похуже, из трофейных, и из табуна, наиболее спокойных коней, так как, нам придется к ним подвешивать родичей, - приказал унбаши, и при этом пояснил, - Не хотелось бы, получить постоянно взбрыкивающую лошадь с трупом на спине.
- Ахмет-ага а как же насчет вашего плана? Разве помощь просит, не будем? - удивленно спросил Урман, не понимая резкого изменения настроения и указаний своего наставника.
- Не успеем, поэтому обойдемся своими силами, ясырей наберем в ополчение, - уверенно ответил унбаши. - Живее собирайся, в пути успеем все обсудить.
Быстро собрав халаты закинул на Турку. А лошадей отбирал подольше, табун оказался большим. При этом вожак- жеребец не хотел отпускать своих подопечных, пока он с помощью кнута, не объяснил ему кто здесь хозяин.
В это время Ахмет-ага и Айнур быстро свернули и закинули все трофейное имущество на своих заводных коней, и уже направились в сторону оврага.
Догнал Урман их только перед местом недавней эпической битвы с волком. Ахмет-ага знаком показал Айнуру, снять шкуру с мертвого людоеда. Сами же отправились к месту массового захоронения родичей и достаточно быстро завернули останки парней в халаты, привязали к седлам.
К их возвращению, Айнур уже закончил. И они двинулись в сторону родного стойбища. Урману же пришлось еще, и гнать табун, который увеличился до трехсот коней. Основную работу делал вожак, а ему пришлось только направлять его в ту сторону, куда им надо было ехать.
По пути, обговорив свои дальнейшие планы, внесли в него существенные изменения и решили сначала набрать хотя бы десятка два, из совсем уж молодых или старых родичей.
Вспомнив мучающий его вопрос, который в суматохе выезда был забыт, Урман решил спросить у десятника:
- Ахмет - ага, все- таки, почему ты решил назвать мое второе имя - Башбуре?
- Это долгая история, - наставительно начал названный отец, - начинается далеких времен, десять поколений назад, кочевья нашего племени находились в восточном Дешт - и - Кипчаке. Именно тогда нашему легендарному предводителю минцев Урдач-бею были вручены символы власти: '...Чингиз-хан тогда сказал Урдач-бию: 'Эй, тысячеколчанный Урдач-бий! Прозванный так за то, что, будучи безмерно богатым, выводил с собою тысячу воинов, пусть твоим деревом будет береза, птицей - ястреб, боевым кличем - 'Алач!', тамгой - пара птичьих ребер.
- Унбаши, эту история знает с детства каждый родич, - перебил наставника Урмана, недовольный тем, что тот как всегда, начинает издалека.
- С тех времен, осталось предание, зимой когда наши предки кочевали, случился великий буран и они заблудились в степях восточного Дешт- и - Кипчака, но им помог волк, который и привел наше племя на берега реки Ак - Идель. - также неспешно продолжил Ахмет-ага, - Башбуре - это главный волк, получив такое имя, ты уже претендуешь на должность главы племени, тем более, это такова была просьба твоего покойного отца.
Установившуюся тишину, после слов десятника, изредка нарушало только тренькание уздечек лошадей, которые отмахивались от назойливой стаи оводов и мошек.
Урман задумался над словами наставника. Между тем, Ахмет - ага продолжил свой рассказ:
- Два поколения назад, распалась Алтын орда, и спокойные времена в наших краях закончились. Ногайлар взяли власть большую и захватили Дешт - и - Кипчак от Иртыша до Иделя. На реке Самаре было большое сражение, в котором наши предки проиграли, и с тех времен, сидит в Имен-кале наместник и собирает ясак, который сильно разоряет наш народ. Особо прославился лет пятнадцать назад, Акназар сын Касим - хана из рода киргизцев, перед своим уходом с должности, всячески изнурял, установив неподъемные подати с каждого по лисице, кунице и бобру, дошло до того, что не давал переправиться через Ак - Идель, пока не заплатишь. Великое разорение настало в то время для всех племен, - как всегда на грустной ноте закончил наставник.
- Ну а теперь самое главное, слушай внимательно, - наставительным тоном продолжил Ахмет - ага, - Чу - бий, твой дед, понимая, что так не может продолжаться, начал искать способы избавления от Ногайлар Орды. Для того чтобы начать войну, нужны были деньги. Сначала он пытался занять у казанских купцов, но они нам предлагали совсем уж немного! Да покарает их Аллах, за жадность! То, что нам предлагали, невозможно было и сотни воинов настоящим образом снарядить. Немного подумав, решили сами заняться торговлей. У нас много товара: кожи, меха, мед, воск, которые имеет большую ценность на базарах Персии, Юргенча, Бухары. Казанцы, иблисово отродье, будучи перекупщиками, обманывают наших неграмотных родичей и всю прибыль кладут в свои сундуки. Мы прекрасно понимали, что большие средства появиться не сразу, но через десяток лет можно было рассчитывать на успех. Первый этап плана, Чу - бия, мы выполнили с успехом, когда с твоим отцом Арслан - беем, заключили с туркменами договор о безопасном проходе наших торговых караванов через их земли. В дальнейшем, наше племенное ополчение должно было получить опыт в ратном деле. В связи, с чем мы приняли участие в нескольких ногайских войнах с Крымской ордой, черкесами. В последней битве с киргизцами и случилось то несчастье с моим побратимом.
Ахмет-ага приложился к турсуку с кумысом и продолжил дальше:
- Урман, настало время, когда я тебе должен все рассказать. Ты уже стал взрослым не только по возрасту, но и твои зрелые поступки сами за себя говорят. Я сейчас уже не могу за тебя решать и неволить, как тебе в дальнейшем поступать. Хочешь ли ты знать? - повернувшись в упор, посмотрел мне в глаза, и продолжил:- Что на самом деле произошло с твоим отцом?
Урман хотел было уже ответить или кивнуть, но решил подумать, не очередная ли это проверка со стороны.
- Ахмет-ага, прежде чем ответить вам, я должен привести свои мысли в порядок, за последние дни слишком много на меня навалилось - уважительный тоном ответил Урман.
- Хорошо, у нас еще есть время, - тяжелым взглядом посмотрев на него, ответил наставник и с места, наметом бросил коня догоняя Айнура и караван лошадей, за это время удалившиеся уже на два перестрелища.
'Нужно поразмыслить о сложившейся ситуации. Итак, что нам известно?
Первое есть План. Или это заговор?
Цель - освобождение из-под власти Ногайской орды.
Ресурсы: племенное ополчение и торговля.
Участники или скорее руководители: дед, отец, наставник. Первые двое выпали из списка, причем практически в одно время, что есть подозрительно, но может быть стечение случайных обстоятельств, но в это как - то с трудом вериться. Тем более в свете сказанного наставником.
Но кроме них, наверное, есть кто-то из Совета старейшин. Известно ли об этом Гэрей - бию? Вопрос, на который ответа пока не знаем.
Дальше Ахмет - ага, из рода аталыков, воспитателей детей правящей верхушки, при этом, как известно, самое меньшее пять поколений подряд. Должность весьма влиятельная, ведь им доверяют будущих правителей, например: Бухаре и Юргенче, третья по значимости в иерархии чинов. В настоящий момент, никакого влияния, переход с воспитателя внука правителя и побратима наследника в оппозиции Гэрей - бию, с мутными шансами в будущем.
Но в его понятии, получается не все еще потеряно, есть наследник, правильно воспитанный, которого можно вывести из пешек в фигуры. При этом не совсем важно даже выполнение той задачи поставленной, Чу - бием, для него главное вернуть, то положение и влияние, которого у него было раньше.
Первый шаг он уже озвучил, назвав Урмана вторым именем, который уже само себе является претензией на власть в племени.
А теперь подумаем, каковы наши шансы?
За наставником есть связи, которые он еще растерял, есть родичи, которые пойдут за ним, вернее за претендентом.
Это были плюсы, а теперь минусы.
Первое - это Гэрей - бий. Умный, хитрый, богатый. Наверняка, догадывается о планах наставника, а даже вернее знает. Шесть лет у власти, при этом достаточно тихой и мирной жизни племени. Даже если у кого - то из родичей были сомнения, то за это время они уже испарились. Большинство соплеменников не захочет перемен.
Второе - набег ногайцев. С одной стороны вроде как плюс, бий оставил родичей без защиты. Но если он вернется с набега с прибылью, никто и не заикнется. А всех собак повесят на Ахмет-агу, типа он был оставлен для охраны родного стойбища. И если еще и сюда прибавить гибель почти десятка ополчения. То наставник в лучшем случае обойдется изгнанием из рода, а в худшем, как говориться голова с плеч.
Да - с, получается, Урман его последний шанс.
А может плюнуть на все эти страсти и рвануть в западную Европу, страну просвещенную и цивилизованную?
Тем более есть в памяти местонахождение парочки кладов, которой будет достаточно на безбедную жизнь до глубокой старости, да и еще детям останется.
Однако, Европа в середине 16 века не самое лучшее место для жизни, что ни год, то эпидемия, нет болезней, есть война. Не самое спокойное место.
Даже Османская империя и то смотрится предпочтительнее. Век Сулеймана Великолепного еще как минимум двадцать лет. При этом даже не обязательно воином наниматься, тем же купцом или промышленником можно стать. Обзавестись командой, а потом отправиться на край земли хоть в Америку, хоть в Австралию. И спокойно дожить до старости.
Вариант конечно неплохой. Но как говориться, гладко на бумаге, да забыли про овраги.
Как добраться, вот главный вопрос?
Вокруг только и рыщут шайки людоловов, пройти Дешт - и - Кипчак в одного, легче застрелиться. Как минимум сотня воинов нужна. В степи уважают только силу, нет ее - аркан на шею и к работорговцам бегом, двуногий товар нынче в цене.
Есть, конечно, небольшая возможность добраться до Русского государства, сейчас там царствует Иван Грозный, который привечает всяких иноземцев и наемников. Но вот проблема, мусульманин в 'третьем Риме' карьеру не сделает, а менять религию не для него. Да и условия, ничем не лучше чем в той же в Европе. Но в любом случае помогать России - матушке, он обязан, а вот каким способом надо будет посмотреть и подумать. Возможно, находясь где-нибудь на окраине, больше пользы принести. В данный момент там Избранная рада, с участием протопопа Сильвестра, Адашевым и других маститых бояр. Попадешь им под руку, вмиг скрутят и на дыбу. А причину найдут быстро. Стоит подождать и осмотреться, тем более десять лет реформ, все историки признают их положительными.
Казанское ханство практически рядом, но в это время как раз должен произойти несчастный случай с Сафа - Гиреем, а затем все покатится к чертям собачьим.
Как говорится, куда ни кинь, всюду клин.
Итак, вывод, в данный момент, делать самостоятельные шаги категорически не рекомендуется.
Значит, следуем, пока, в качестве ведомого за наставником, тем более на начальном этапе цели совпадают. Попутно собираем ресурсы и команду, а когда выйдем в фигуры, будем уже дальше думать.
Турку, даже не надо было понукать, наверняка ему уже надоело плестись шагом, быстро догнал караван.
Названный отец, увидев его, улыбнулся и вопросительно посмотрел на него.
- Ахмет - ага, я готов выслушать вас, - сказал Урман, успокаивая Турку, который все рвался вперед.
- Хорошо, ты принял правильное решение. В тот самый день, мой побратим Арслан - бей, что - то почувствовал. И перед битвой, он взял с меня клятву, в случае его смерти, чтобы я помог тебе довести наше решение и освободить наш народ от власти Ногайской орды. Я обещал ему, Аллах свидетель, и пока меня носит эта бренная земля, я буду следовать этому зароку до конца, - внимательно посмотрев на него, наставник продолжил. - Сначала сражение шло нашу пользу, но затем наступил тот критический момент, киргизцы ударили во фланг засадной ратью, и если бы не самоубийственная атака личной сотни твоего отца, то возможно битву мы бы проиграли. Согласно заветам Чингиз - хана, командиру не следует лезть в гущу сражений, его дело управление. Но Арслан - бей, понимая, что только личный пример может привести к успеху, сам повел свою сотню в атаку и погиб в бою. Я в тот момент был рядом, прикрывал, но увлекшись в рубке, не заметил как он выпал с коня. После сражения, нашел его тело, несмотря на многочисленные ранения нанесенные врагами, на нем был отличные доспехи, он должен был выжить. Но его смерть наступила от стрелы, которая поразила его со спины.
- Предательство! - не выдержав, выкрикнул Урман.
- Совершенно верно, - кивнув, подтвердил наставник и продолжил дальше, - И что самое главное, об этом знают сотники!
- И причем тут они? - изумился, услышав эти слова Урман.
- Наше племенное ополчение состоит из десяти сотен, при этом родов у нас всего семь, - наставительным тоном начал пояснять Ахмет-ага, - Сотники знают о том, что Арслан - бей был убит, и пока ты не найдешь и не накажешь убийцу, подчинить себе племенное ополчение не сможешь. Может их власти и не хватить помешать тебе стать главой племени, но и помогать не станут. Так вот предатель был из нашего рода, у меня в стойбище есть список всех воинов из той нашей сотни. Приедем, я тебе отдам. Моего ума не хватило определить, кто это мог сделать, но там есть к каждому из них пояснения. Возможно, это даст тебе хоть какую-то зацепку, чтобы распутать этот змеиный клубок, - уставшим голосом закончил наставник.
На полпути, сделав небольшой перекус, наконец-таки добрались до родного стойбища.
***
Встреча с женской половиной рода была неприятной, когда они увидели, что везли заводные кони. Плач и крики родных умерших из бывшего десятка наставника, надолго запомнились Урману.
Похоронный обряд прошел достаточно быстро, ведь согласно древним обычаям все должно было завершиться до захода солнца. Но, тем не менее, названному отцу пришлось потратиться на подаяния, и чтобы достойным образом организовать похороны. Родичи не поняли бы его, если он бы он оставил родных своего десятка, в такую трудную минуту.
Урман все это время находился с Айнуром у лекарки Карасэс, которая обихаживала его раны. И общий итог был предопределен, будет жить, но говорить и видеть одним глазом не сможет.
Ну как бы там не было, жизнь продолжалась.
На следующий день, наконец-то выспавшись, вместе с побратимом вычистили трофейное оружие и доспехи.
Вечером, совет аксакалов принял решение собрать иыйын*. На котором обсудить возможности направления похода для освобождения родичей из соседних аулов.
Ахмет-ага обрадовал Урман тем, что на собрании, он обязательно должен присутствовать. Так как последний раз, когда посещал данное мероприятие, у него остались не слишком уж приятные воспоминания, то большой радости данное известие не вызвало, но как говорят 'должен значит обязан'
И поэтому, воинское снаряжение на нем должно быть не хуже чем на каком-нибудь мурзе, приказал десятник.
Оружие Урмана и так отличное, лучше только, наверное, у самого бия.
А вот защита из трофеев: бахтерец, мисюрка с наушниками и кольчужным воротом, поножи и поручи правда из кожи, но такими доспехами, среди родичей обладали не более десятка воинов.
С одеждой были проблемы, но неожиданно Гуль-ханум, принесла в качестве подарка: шелковые штаны и рубаху, и отличный бухарский халат, скорее всего, все это раньше принадлежало его побратиму Айнуру, но как говориться, дареному коню в зубы не смотрят.
***
Абдулахмет - бессменный глава совета старейшин рода мин последние десять лет. Он помнил еще деда Урмана - Чу-бия, который мудро правил племенем Мин несколько десятилетий, после него, главой должен был стать его сын Арслан, но великому сожалению всего народа, не вернулся он с того злополучного похода на киргиз-кайсаков.
В то же время, по странной случайности преставился Чу-бий, быстро собравшийся Курултай племени избрал Герэй-бия, только он возражал против его кандидатуры, зная алчный и мерзкий характер с детства. Прошли те времена, когда глава племени избирался на всеобщем народном собрании - Йыйын. Сейчас выбирали только старейшины семи родов: куль, кырк, суби, миркит, кубоу, мин и сарылы.
Затем был уже совет старейшин рода мин, который собрал Герэй-бий. На этом собрании он предъявил договор о том, что передал мурзе Арслану табун в тысячу коней, но с условием, что вернет его через два года и при этом сверху должен будет еще двести голов. Абдулахмет сразу же заявил о своих больших сомнениях в подлинности данной бумаги. Но в качестве свидетелей, Герэй-бий пригласил бакчи Буранбая из придворных местного наместника Ногайской орды и кади Хасанбека, которые подтвердили заключение договора.
И тогда глава племени попросил все имущество своего брата Арслана, а его жену себе в гарем. После отказа Зайтуне-ханум, Герэй-бий уже требовал жену брата и племянника обратить в рабы и продать в счет уплаты долга, при этом особо настаивая на то, что ему обязательно передали жеребенка аргамака.
Совет долго совещался, вызывая на беседу то побратима мурзы Арслана, то Зайтуне -ханум пытаясь ее уговорить пойти навстречу судьбе, а не наперекор, то Урмана, который не совсем всего понимал, но смотрел на окружающих недружелюбно...
Благодаря речам главы старейшин, который вступился за сироту, Совет принял решение: передать все имущество мурзы Арслана, которого хватило только на так называемые 'проценты' за пользование табуном в тысячу голов, а пока Урмана сделать туснаком Герэй-бия. А в случае не выплаты по истечению двух лет после совершеннолетия, продать его в рабство, по поводу жеребенка решили отказать, указав при этом, что тот является личным имуществом сироты.
Сейчас вновь собрался Совет, на котором, нужно было решить, является ли до сих пор Урман - туснаком?
Или же достигнув совершеннолетия, он свободный человек?
А отправление в поход молодых родичей - это уже второстепенный вопрос.
В большой восьмигранной юрте, где испокон веков проходил Совет, начали собираться старейшины.
Как всегда, первым пришел его старый друг - Минибай. Он был не высоким, сухощавым, но еще бодрым стариком, которому уже скоро стукнет седьмой десяток. Всю свою честную жизнь помогал родичам, будучи мастером по дереву. В степи, много вещей из этого материала, поэтому он никогда не сидел, сложа руки, всегда где-то ковырялся, что-то чинил, стругал с самого раннего утра. Даже зимой, когда везде приходит спокойствие, и родичи начинают вести тихую и неторопливую жизнь. Минибай чинит пришедшие в неисправность телеги, колеса и другие необходимые вещи кочевников. Но единственно он сокрушался, над тем, что Аллах ему не дал сыновей, шесть дочерей все как на подбор, и внуки вроде есть, но все равно не то. Тем не менее, как человек он был веселый, даже сейчас готов был броситься в пляс, всегда любил над кем-нибудь подшутить, подколоть. Но с возрастом, к нему пришла жадность, он начал все подсчитывать и экономить. Именно на этой его слабости и поймал Герэй-бий, на прошлом собрании, выделив его семье побольше саунщиков, чем обычно. После уже, когда Абдулахмет разъяснил своему другу, тот осознал свою ошибку, но было уже поздно.
Затем, поспешая, в юрту вкатился Зайнулла, круглолицый толстячок, низенького роста и бритой головой, с маслеными глазами и всегда потеющим носом. Один из самых богатых среди родичей, уступая только в этом, самому Герэй-бию, огромные табуны коней, несметное количество отар овец, числа которых он и сам не знал. Торгуя с казанскими и хаджи - тарханскими купцами, при этом скупая и излишки товара у родичей, наживаясь на таком посредничестве. У него большая семья и гарем из трех жен. Слабая половина вила из него веревочки: потакая их капризам. Другой бы давно разорился, но не Зайнулла, который все-таки больше копил, чем тратил. Он всегда и во всем поддерживал Герэй-бия. Даже слухи идут в народе, что ни без его финансовой помощи стал тот главой рода и племени.
Усадив гостей на почетные места и угостив свежим кумысом. Стали ожидать остальных, при этом ведя неспешную беседу о том, что же происходит в Великой степи, если уже и их кочевья, теперь подвергаются набегам ногайских казаков.
***
Сам Совет для Урмана прошел словно сон, все-таки он сильно переволновался, ожидая худшего. Но явно госпожа удача была на его стороне, она ему не просто улыбалась, а скорее даже обнимала.
Главный враг детства и его двоюродный брат Бикмус-мурза, которого глава племени оставил за себя, с самого утра чувствовал себя нехорошо, болел животом и часто бегал за юрту справлять нужду. Правда для этого, Урману пришлось с вечера потрудиться и полночи ждать пока все родичи уснут, и тихонько прокравшись, плеснуть в кумыс немного того снадобья, которым его снабдила старая и добрая Карасэс.
В связи, с чем собрание старейшин прошло достаточно быстро и плодотворно, но вот результаты его, сильно удивили. Хотя это был скорее представление, который с вечера спланировали его наставник и Абдулахмет.
Первым актом был его рассказ о том, что и как произошло: начиная с того момента, как угнали табун лошадей и закончив тем, как он спас Айнура.
Особо пытливо старики расспрашивали, какую добычу взяли с ногайлар: сколько коней, доспехов, оружия и тому подобное. А богачу Зайнулле все не терпелось, забрать все захваченное в пользу рода, при этом трофейных лошадей передать Герэй-бию.
Но в конце выступил унбаши Ахмет-ага, красочно добавив к его рассказу, что если бы не Урман, который уже давно не Урман, а Башбуре или главный среди волков, ибо он оказался достоин 'второго имени', то не видать бы Совету даже табуна главы племени, не, то, что трофеев. И учитывая батырское поведение юноши и его наступившее совершеннолетие, он просил у старейшин разрешение основать новый род буре - мин* во главе с юным героем, ведь именно он помог свершиться барымте** и вернуть имущество родичей.
Буре-мин* - волчий край.
Барымта** - угон скота.
***
Когда они вышли с родовой юрты, Урман долго не мог придти в себя.
Ощущая себя попаданцем, он считал себя намного умнее своих нынешних сородичей, так как думал, что имеет превосходство над ними в виде разнице как минимум в четыреста лет.
Старейшины отобрали всех ногайских коней: часть для передачи семьям погибших родичей из злополучного десятка. Остатками трофеев погасили долг перед главой минцев, на набежавшие проценты по договору. В требовании Зайнуллы, отобрать захваченные доспехи и оружия, было отказано.
Затем было решение Совета о соблюдении неписанного закона Великой степи кровной мести - карымты* за убийство родичей из десятка наставника.
В связи с недостатком призывного контингента, старейшины разрешили забрать всех ясырей добровольцев, имеющих желание получить долгожданную свободу после похода, в подчинение Ахмет-аги.
Ну и соответственно, тот спихнул их Урману под начало, 'главе рода стоит поучиться управлению баранами', как мягко он выразился.
Таких набралось более двух десятков. В основном это были киргизы, из восточной части Дешт - и - Кипчака, и кырымли татарлар**, попавшие в плен в последнем победоносном походе нагайлар на берега Черного моря, несколько черемисов и туркмен. Вообще рабство не было распространенным явлением среди минцев и в их рядах числились в основном военнопленные, и оно было скорее домашним, патриархальным пережитком прошлого кочевников. Многие выкупались, но тех, кому не повезло, в следующем поколении были уже свободными.
Карымта* - кровная месть
Кырымли татар** - крымские татары
***
Подарки судьбы в этот день для Урмана не закончились.
Не успел он придти в себя, как очередная неожиданность свалилась на его голову. В его юрту забежал один из мелких родичей, только и успел крикнуть:
- Ага! Калмык к тебе идет! - тут же бросился вон.
Убаши был почетным пленником, из так называемой 'белой кости', все ждал, когда его родные выкупят из полона. И насколько знал Урман, сначала пленник, обретался при дворе ногайского наместника, пока его на кормление не отправили к минскому бию. В степи, жизнь мало изменчивая, и даже такие новости, вызывали тихими вечерами большое обсуждение. До этого времени, полоняник был малообщительный, жил себе тихой жизнь в выделенной ему родом юрте, кроме имени и что он был знатным пленником, ничего другого для широких кругов не было известно. Поэтому даже его визит к родичу вызвал такой интерес.
Калмык, выбивался из общего ряда, как лев среди стаи волков. Это был мужчина в расцвете сил, примерно от тридцати до тридцати пяти лет, вверху на макушке головы, маленький пучок волос, который заплетается в косичку и на затылке свисает с наголо остриженной головы, да серьга в левом ухе. Довольно высокого роста, под метр семьдесят, для степняка и плотного телосложения. Мужественное лицо с узкими глазами, было покрыто шрамами, оставленных явно следами многочисленных битв. Сильные руки и широкая грудь, увитые мышцами, мгновенно создавали впечатление о готовности свернуть в бараний рог любого из присутствующих. Одет он был неброско, но опрятно, узкий полукафтан, стянутый богато разукрашенным кушаком, в шапке с низкой тульей, с которой свисала красная кисть.
Урман, сходу постарался наладить с ним контакт. На его прямой взгляд, калмык так и не отвел свой взор. Поиграв в 'гляделки', но, так и не осилив, перешел к сути вопроса.
- Я, Башбуре - мурза, глава рода буре - мин, приветствую воина из далеких краев, неведомым образом оказавшегося в наших степях, - начал Урман с уважительной ноты.
- Я, зайсанг** Убаши, бывший сотник хошутских кеточинеров,*** приветствую главу рода, - с достоинством представился калмык и с большой тоской в глазах продолжил.
- В ваших краях оказался, в связи с трагическими событиями, произошедших в кочевьях моего рода в долине реки Чу. Где-то около года назад, у нас разразилась междоусобная война, в ходе которой родное стойбище было разорено соседями, а я был взят в плен. В дальнейшем, я был передан ногайцами из Орды Шейх - Мамая, которые и привезли меня в ваши края, - тяжело вздохнув и мельком тронув серьгу в ухе, он продолжил.- Мои родичи не торопятся с выкупом. Я слышал, что по решению Совета старейшин, собираетесь идти в поход на ногайлар и набираете добровольцев?
- Они захватили в полон многих из нашего племени, да и кровь родичей просят мщения!- яростно сверкнув глазами, ответил Урман. -И тебе предлагаю должность десятника и тройную долю в добыче.
- Я готов тебе принести клятву, но есть условие, в свой десяток, воинов наберу сам и тренировать буду по - своему.
- Хорошо, приступай к обязанностям, - согласился с ним и передал серебряное кольцо унбаши, которым заранее запасся.
Правда, с оружием, хотя бы худо - бедно вопрос решился, то с доспехами были большие проблемы, даже с трофеями, на каждый десяток приходилось всего по одной кольчуге.
Убаши - свою дюжину набрал из татар и туркмен. Оставив в другой десяток киргизов и черемисов. Где временно унбаши был поставлен Аблай, опытный воин, до этого исполнявший такую же должность у себя на родине. Коренастый, с бритой головой и с заметным косым шрамом на пол-лица, которое придавало ему немного жутковатое выражение лица. Урману он сразу не понравился, но так как других вариантов не имелось, пришлось его назначать. Тем не менее, это был опытный десятник, который сразу навел порядок в своем десятке.
Таким незамысловатым образом, завершился кадровый вопрос.
Ахмет-ага в связи с пошатнувшимся авторитетом и потерянной удачей, с горем пополам набрал себе десяток родичей. Старейшины поворчали, но разрешили, на защите родного стойбища осталось не более трех десятков мужчин способных держать в руках оружие. Правда есть еще не менее сотни настоящих 'амазонок' умеющих управляться как с луком, так и с конем.
На этот раз соплеменники, таки снабдили своих воинов, добротным доспехом. Кроме обычных стеганных ватных курток и халатов, приобретя у более зажиточных родичей, под будущие трофеи, кольчуги и шлемы - мисюрки.
Урман же решил немного внести свои небольшие изменения в вооружение и доспехи своих нукеров. Но для этого ему нужен был человек пронырливый и в меру жадный боевой хомячок, то есть настоящий 'советский прапорщик'. Порывшись памяти, такой быстро нашелся.
***
Это был немолодой казанский татарин Хакимбай, с бегающими глазами и кипучей энергией, худощавый, невысокого роста, с начинающим лысеть головой. Он идеально подходил на должность старшины, так как владел купеческим ремеслом: что-то найти, купить, или достать для него никаких проблем не доставляло. Кроме того как издержки профессии, он неплохо владел оружием.
Лет пять назад он решил рискнуть. Вложил все свои сбережения в один караван и направился, если правильно Урман понял, в Китай. С начало все было гладко, добравшись за полгода до какого-то большого восточного города Еркенда, он хорошо расторговался и закупив экзотические товары, отправился обратно. Но видно звезды были против, как он сам любил говорить. Перейдя реку Джаик, когда до сторожевых постов Казанского ханства, оставалось всего несколько дневных переходов, на его караван напали и разграбили разбойники из Касимовской Орды.
Только благодаря счастливой случайности купец смог избежать своей гибели. Отстал от своих для того, чтобы почтить память проповедника, похороненного в мавзолее на территории минцев. Когда же он догнал караван, в живых уже никого не было, да и еще за ним погоню направили.
Потом он долго благодарил Аллаха, за то, что не поскупился и купил прекрасного персидского коня, так как из всего каравана спася только сам Хакимбай.
Возвращаться без товара, в который он вложил не только свои сбережения, но и занял у своих товарищей по ремеслу, смысла не видел. Поэтому продав Герэй-бию своего аргамака, купив юрту и немного скота, вернулся к занятию своих предков.
Временами, когда на него находило очередное озарение, носился по всему стойбищу, соблазняя очередного бая**** каким - либо прожектом после которого, он обязательно сможет вернуться на большой базар Казани и осыплет богатством своего благодетеля. Но родичи, послушав его, отворачивались от него, под разными предлогами, выпроваживали, не веря его словам и закатившейся его звезде.
Вообще, очень странное отношение соплеменников к удаче. Если потерял везучесть, то желательно с таким человеком лучше не иметь с ним никаких дел.
***
Отправив гонца за Хакимбаем, пригласил десятников в юрту, которая была положена Урману по статусу, и устроил небольшое совещание.
- Убаши, сможешь рассказать мне какой особый способ тренировки хочешь применить для воинов своего десятка? - спросил он, устраиваясь на стопке мягких ковров, рядом со столом, который сразу же начали накрывать несколько женщин.
- Уважаемый мурза,- начал калмык, также подсаживаясь рядом, только справа, мягко так отодвинув десятника Аблая, тому ничего и не осталось, как только устроиться слева. Он не придал, этому никакому значения, но оказалось зря.
- Я самого рождения, как и все здесь находящиеся учился, но затем на протяжении всей своей жизни в течение двадцати лет мне пришлось воевать как со своими сородичами в междоусобице, будь она проклята, так и соседними племена: ногайцами, киргизами, монголами. Сначала простым воином, затем десятником, последние пять лет пред неволей, сотником. Находясь у минцев , мог бы давно уже сбежать, но я себе задавался вопросом и, понимая, что меня уже давно никто не ждет и я никому не нужен, просто плыл по течению реки по имени судьба. Ночами просыпался и мне снились все те: кого я убил и те побратимы, кто умер на моих руках. Я всех помнил. Но как бы, то не было, я не сломался, - и, сделав большой глоток из турсука с кумысом, продолжил.- Став достаточно опытным сотником, я понял одну слабость, которая присуще ногайцам, киргизам и другим племенам западного Дешт-и-Кипчак, в том числе и минцам.
- И в чем это выражается? - нетерпеливо спросил, практически одновременно с Аблаем.
- Практически все племени запада Великой степи, забыли многие заветы предков - тюрков и Чингисхана. Они нам говорили невозможно всегда побеждать, не меняясь и не перенимая опыт других соседних племен. Но самое главное, вы забыли о настоящем конном копейном бое, без которого главное преимущество всадника теряется. Только совместными действиями конных лучников и копейщиков, раньше выигрывались сражения, западные об этом забыли, восток степи прекрасно помнит и поэтому практически всегда бьет вас во всех битвах. Поэтому, я хочу свой десяток, обучить ближнему бою и копейному напуску, но для этого мне нужны рослые кони и хоть какой-то доспех, который даст хоть какой-то шанс нашим воинам выжить в первой битве. Без этого, вряд ли будет какой толк, - закончил Убаши, при этом внимательно так посмотрев на меня и ожидая реакцию на свою речь.
- Унбаши давайте, мы сначала перекусим, пока не остыло. Ну а на сытый желудок уже подумаем, что же делать нам дальше, - пытаясь скрыть свою озабоченность, словами десятника, ополоснув руки, и с соратниками приступил к трапезе.
Опять меня как мальчика, мордой в грязь. Думал самый умный: уж тут он развернется, сделает армию могучей и непобедимой. Хрен тебе - выкуси! Ничего дельного не смог придумать как выбраться из долгов, так и здесь все тащат без твоего послезнания.
А ведь прав Убаши, когда его соплеменники через полвека двинуться на запад, то никто и не сможет их остановить. Сначала через киргиз-кайсаков, как нож через масло, а затем и ногайцев, так их вообще вырежут практически под корень, небольшие остатки либо станут вассалами, либо сбегут на Кавказ. Причем в битвах практически, всегда будет троекратное превосходство противников калмыков, но победа все равно будет за ними. На исторических форумах в будущем, вернее его прошлом, очень многие обсуждали эту загадку и некоторые таки соглашались с тем, что именно средне вооруженная конница калмыков в решающих битвах побеждала натиском в ближнем бою.
Довольно быстро насытившись шурпой из баранины. Урман продолжал молчать, медленно потягивая вкусный отвар каких-то трав и настоящего меда. Ожидая, когда же наедятся воины и сможет продолжить наше совещание. Крикнув в сторону женскую половины, попросил срочно пригласить наставника Ахмет-агу, который до сих пор решал какие-то задачи по формированию своего десятка, так как многие не захотели отпускать своих родичей.