Аннотация: Фантазия на тему одноименного рассказа, хаха. Написана под песни Александра Пистолетова.
Словарь Алисы:
Миляга
Что будешь есть?
Боже, я поняла уже!
Просто они маленькие, и жутко тебя боятся
Животные здесь
Послание "SOS" с координатами я уже отправила
И осмотрись заодно, я карту быстренько составлю
Возьми чуть левее
Можешь веток для костра собрать, пригодится
Пожалуй, ты прав
Опять ты принуждаешь меня
Для них ты Бог
Дэвид Юм, поэт и философ, потерпел крушение на Колобе; планета эта, населенная ограниченными и жестокими колобианцами, представляла для цивилизованного человека исключительную опасность; хорошо еще, что двигатель отказал над океаном - и еще хорошо, что рядом с местом падения Господь поместил компактный, в меру комфортный остров. Туда и устремился Юм, вынырнув из воды; к тому времени, как достиг он благословенного берега, корабль его, этот серо-стальной кузнечик, утонул окончательно - лишь пробежала несильная волна, чтобы ударить о берег острова и тут же стихнуть.
Вытянувшись на мокром песке, Юм изрек:
- Как и падение Трои, это было неизбежно; Дэвид Юм совершил бы глупость, сойди он с предначертанных троп.
- Возьми чуть левее, - отозвалась Алиса.
Юм кивнул.
- Аве, Элис.
- Опять ты принуждаешь меня, - вздохнула она, после чего смолкла.
Алиса - жучок, вживленный в ухо Юма - была роботом с простейшей программой: на каждую хозяйскую фразу реагировать затхлой сентенцией, например: "Выглядите замечательно, она оценит" - и все это приятным низким голосом, заимствованным у безымянной холливудской звезды; в настоящий момент словарный запас Алисы состоял из двенадцати бессмысленных фраз - просто Юму робот уже наскучил.
- Зануда ты, Элис, - сказал Юм, поднявшись на ноги.
- Животные здесь, - томно откликнулась Алиса.
Юм осмотрелся.
- Нет, Элис, увы. Впустую прошел шестой день: не родила земля животных, - пробормотал он.
- Пожалуй, ты прав, - согласилась Алиса.
Юм ошибался, животные здесь были - муравьи; колобианские муравьи, отдаленные потомки земных.
Сам остров представлял собой треугольник (35:90:65, в таком соотношении) с более-менее ровными линиями; площадь - около пятьдесяти квадратных метров; в центре высилась непременная пальма - с лохматыми кокосам, с узкими перистыми листьями, с гладкой корой; под пальмой же расположился муравейник, на три четверти скрытый в земле; и населяли его агрессивные колобианские муравьи.
В первый же день Юм, которому наскучили пищевые брикеты (их он держал в герметичном пакете; пакет был в рюкзаке), направился к пальме - хотел поужинать кокосами; муравьи ужалили его три раза - в пятку, в лодыжку и в худую волосатую икру; и Юм отступил.
- Кто знал, что сии злокозненные твари кусаются? - сетовал он, баюкая раненую ногу.
- Можешь веток для костра собрать, пригодится, - сказала Алиса.
- Предлагаешь поджечь их? - задумался Юм. - Но ведь единственное, что может гореть здесь, это пальмовая древесина; задача не имеет решения; дурная бесконечность!
- Возьми чуть левее, - сказала мудрая Алиса.
Юм провел рукой по голой икре и, нащупав место укуса, осторожно почесал его; вздохнул от удовольствия; после чего произнес:
- Позволь же, Элис, прочитать тебе стихотворение.
- Миляга, - смутилась Алиса.
Юм встал в позу и запрокинул кудрявую голову; его зеленые глаза затуманились. Юм был охвачен волнением.
- Любовь слепа....
Юм откашлялся.
- Что будешь есть? - вставила Алиса.
- Не перебивай! Любовь слепа...
Любовь слепа и нас лишает глаз.
Не вижу я того, что вижу ясно.
Я видел красоту, но каждый раз
Понять не мог, что дурно, что прекрасно.
Голос Юма, высокий, звонкий, почти что мальчишеский, вмиг разнесся по всему острову - и был он наполнен настолько сильной и странной, неизъяснимой тоской, что даже колобианские муравьи на минуту замерли и подняли к небу свои острые жвалы; но голос смолк, и муравьи вернулись к работе.
Юм поужинал брикетами и лег спать.
Ночью он проснулся от свистящего шума; решив, будто за ним выслали спасательную бригаду, приподнялся на локтях - и тут же скривился от боли: спина его затекла, а кровь застоялась. А шум все нарастал, и вот на фоне звездного рисунка возник аэролет.
- Колобианцы! - пробормотал Юм, потирая поясницу. - Колобианцы! - громче произнес он. - Прошу, не улетайте! Я здесь! Заберите меня с собой, в ваши теплые гостиницы, не будьте животными!
- Опять ты меня принуждаешь! - вторила ему Алиса.
Колобианцы (то были богатые бездельники, возвращавшиеся с морской охоты) Юма заметили, но забирать не стали; лишь некий молодой охотник сделал фото - чтобы потом выложить в блоге.
Колобианцы улетели. Юм же упал на песок, раздосадованный.
- Не заметили, - пожаловался он холодному влажному песку.
- Послание "SOS" с координатами я уже отправила, - произнесла Алиса.
Юм встрепенулся - но тут же понял, что посланий никаких нет и не будет, а фразу про SOS он выдумал сам, еще три дня назад, с похмелья. Он уткнулся подбородком в песок и испустил тяжелый вздох.
На следующий день Юм (позавтракав брикетами) совершил самоубийственную атаку на муравейник: до судорог хотелось кокосов, и Юм не мог уже противиться этому желанию.
- Будьте прокляты, монстры! Ибо тот, кто встал на пути моем, исключительный негодяй и мерзавец; я же - Дэвид Юм, благородный поэт и философ, - сообщил он муравьями, надеясь на более теплый прием.
- Для них ты Бог, - согласилась Алиса.
Муравьи (эти мерзавцы) искусали Юма; семь вспышек боли - лодыжка, икра и даже колено. Но Юм, не обратив на это внимания, прорвался к пальме и дрожащей рукой схватил один из кокосов. Муравьи обезумели. Один из них вцепился Юму в нос. Юм закричал и огромными прыжками помчался назад к берегу; нос философ придерживал рукой, словно надеясь тем самым унять боль. Добравшись до кромки воды, Юм погрозил кулаком муравьям.
- Виктория! В качестве кавалера Виктория избрала меня, Дэвида Юма!
Муравьи ответили презрительным молчаньем.
- Что будешь есть? - спросила Алиса, когда Юм уже устроился на одном из гладких прибрежных камней; кокос Юм возложил на распухшее от муравьиного укуса колено.
- Не есть, но питать плоть свою, - поправил ее Юм. - Что же, приступим к трапезе. С богом!
Взяв кокос обеими руками, Юм расколол его о камень. Брызнули сухие волокна, и по скорлупе кокоса пошли трещины; Юм с нетерпением запустил руку в образовавшуюся щель, расширяя ее - и тут же вскрикнул, потому что в указательный палец ему вцепился муравей. Кокос рухнул в песок. Из трещины валом валили муравьи; спасаясь от прозрачных волн, они заметались по берегу; часть из них утонулась, часть сумела добраться до суши, а впоследствии - и до муравейника. Юм проводил их злобным взглядом.
- Мерзавцы! Сей кокос был тронут смертью; от этого я в тяжелой депрессии, Элис, дорогая моя, - вздохнул он.
- Можешь веток для костра собрать, пригодится, - сказала Алиса.
Юм бы сказал ей, где видел эти ветки - но подобное предполагало и ответную реплику Алисы; а в этом Юм сейчас не нуждался.
Палец распух и теперь пульсировал. Юм отправил его в рот. Яд смешался со слюной и тут же переварился, утратив свои изначальные качества и став безобидным белковым раствором.
В тот вечер Юм поужинал брикетами - сухими и печальными, как и испорченный муравьями кокос; Юм сжевал их безо всякого удовольствия. Ужин провалился - а вот вечер, пожалуй, и нет: Юм беседовал с Алисой, читал ей стихи, цитировал выбранные места из переписки с друзьями - в общем, развлекался, подобно знатному аристократу с Пандеи. Алиса была в восторге; она даже назвала (и не единожды) Юма "милягой". Упомянули и животных.
Потом Алиса с Юмом легли спать. Ночью их, беззащитных, засняли на камеру: остров посетил колобианец, тот самый, что заинтересовался Юмом в прошлый визит. Он воспользовался личным аэролетом (дорогая пандейская модель, работает почти бесшумно; без вредных выхлопов!), поэтому Юм так и не узнал о его визите; этому колобианец был только рад. Пробыв на острове с полчаса, колобианец улетел; вскоре в блоге его появилась новая запись.
Третий день начался для Юма безрадостно: он продрог, а поясница его, казалось, обросла солью и частично деформировалась; Юму потратил некоторое время на разминку, и после этого смог нормально ходить. В то утро Юм не один раз осквернил уста ругательствами; каждое из них сопровождалось комментарием Алисы.
Потом Юм позавтракал брикетами. Он подсчитал: сию пищу он вынужден вкушать уже семь дней, утром и вечером (только так, поскольку брикеты весьма питательны, хоть и невкусны) - получается тринадцать трапез; число дурное. Юм перекрестился. И обратил свой взор на муравейник.
Раны уже зажили: яд был слабым, пускай и обжигающим поначалу. Юм горел желанием отомстить за вчерашний случай. Дурная кровь хлынула ему в мозг, вытеснив флегму; Юм дышал так часто и яростно, что от ноздрей его валил пар. Осмотревшись по сторонам, философ заметил прибрежный камень, приятно круглый и мокрый, облепленный водорослями; идеальное оружие мщения. Юм взял камень, охнул (тяжелый!) и, переваливаясь подобно пингвину, направился к центру острова, к месту пересечения воображаемых и весьма лживых медиан; к пальме, иначе говоря - и к муравейнику.
- То идет гигант, Гулливер; Гаргантюа и Пантагрюэль в одном лице; латунный призрак диктатора Сталина! - изрек Юм, наступая ботинком на одинокого муравья.
- Животные здесь, - забеспокоилась Алиса.
Юм знал это; он напрягся, напружинил все мускулы своего слабого, философского тела - и помчался к темной горе (горке) муравеника; ступни его выбивали фонтанчики песка. Предчувствуя беду, муравьи завозились вокруг муравейника. Юма укусили; он вскрикнул - но тут же торжествующе расхохотался. Камень был доставлен на место. Юм с размаху обрушил его на муравейник. Раздался хруст, и камень провалился вглубь волокнистого, слепленного из пальмовой коры жилища муравьев; наружу вынесло рассыпчатую землю, в которой попадались и белые личинки, напоминавшие рис; муравьи в панике защелкали жвалами, и даже королева, вероятно, испугалась в ту минуту за свою жизнь.
Юм закричал:
- Я нарушил закон Божий: я убил! Но я не раскаиваюсь, подобно Раскольникову - напротив, я торжествую! Я наказал вас. Прекрасно понимаю, что подобный шаг вызовет у вас желание отомстить; что же, я готов! Давайте! Вперед, чего вы ждете? Дэвид Юм перед вами, и если вы спустите мне с рук подобное деяние, то вы и не муравьи вовсе, а жалкие черви.
- Просто они маленькие, и жутко тебя боятся, - стала оправдывать муравьев Алиса.
Но в оправданиях ее не было нужды: темной волной муравьи нахлынули на философа. Он отбивался, топал ногами; его укусили, по крайней мере, десять или пятнадцать раз; один из муравьев подобрался даже к зеленому глазу Юма - но был щелчком сброшен на песок. Под палящим колобианским солнцем человек сражался с ордой насекомых. Воздух тек и плавился, напоенный ядом. Юм шумно дышал. Пот капал с его подбородка; муравьи же не потели - как и полагается членистоногим. Битва продолжалась примерно десять минут и закончилась ничьей: Юм устал и вернулся назад к берегу; муравьи же отступили к своему жилищу - их ждали масштабные восстановительные работы.
- Я проучил их, Элис, - сказал Юм, сидя на берегу. Раны почти и не болели - пенистый адреналиновый обман; как же давно Юм не испытывал подобного.
- И осмотрись заодно, я карту быстренько составлю, - сказала Алиса.
- Элис, что за глупости? - благодушно рассмеялся Юм. - Слушай сюда. Пароль - киста.
Щелк.
- Введите фразу, - предложила Алиса.
- Фраза: "Ты победитель, Юм!"
- Записано, - отозвалась Алиса. - Ты победитель, Юм!
Философ довольно хмыкнул и вытянул на песке свои длинные голенастые ноги. Солнце палило вовсю, и море казалось стеклянным. В небесах промелькнул колобианский альбатрос. Юм слышал об этих грозных птицах - каждая из которых была размером с пассажирский самолет; твари эти питались колобианскими китами. Юм проводил альбатроса взглядом. И задумался.
То было утро; к обеду Юм почувствовал небольшое раскаяние; к вечеру он окончательно сник, его мучил стыд - философ думал о тех муравьих, что пали под его ударами, о тех личинках, что умерли под взором безжалостного солнца, о страданиях несчастной королевы; сопереживание, эмпатия - столь часто обличаемая самим Юмом в своих сочинениях - отравила его триумф; хотелось повернуть время вспять и не совершать того ужасного утреннего поступка. Юм вздыхал. Вздохи разрывали ему грудь. Он вынул из рюкзака брикет и с грустью съел; а Алиса все молчала и молчала, и некому было поддержать теплым словом Юма. Так прошел этот вечер.
Ночью же прилетел колобианец. Он - распорядитель судеб, мужественный вариант Лахесис - эксперимента ради высадил на острове Фанни; Фанни, родом с планеты Зембла, была тихой, скромной девушкой, слабой и пугливой; колобианец держал ее в качестве рабыни. Теперь же он хотел, чтобы Фанни стала рабыней (Пятницей) и для Юма. Колобианец предполагал и иной исход, и был готов к нему; но об этом чуть позже.
Фанни заплакала, когда колобианец оставил ее, и даже назвала его по имени - Фернандо; но было поздно уже, Фернандо улетел. Фанни посмотрела на спящего Юма, поежилась невольно и двинулась на другой конец острова. Там, в окружении шестидесят пяти градусов, Фанни свернулась клубочком и заснула; ее сон был беспокойным. Проснулась она раньше Юма. Почувствовав голод, попыталась добыть кокос - но была укушена муравьями, и осталась в итоге голодной. Оставив свои попытки, Фанни вернулась к своим шестидесяти пяти градусам. Она думала о Юме. Взгляд ее, напряженный и испуганный, не отрывался ни на секунду от его безмятежного лица; Фанни ждала пробуждения Юма.
И вот он шевельнулся.
Произнес сонно:
- Королева, простите. Поверьте, я не хотел; мне жаль. Выгоды в том не было никакой, исключая, конечно, аспект мести; и мне стыдно, что я поддался собственным же низменным порывам. Я готов искупить свою вину. Знаю, я говорю, как гордец. Проклятье, как же я ужасен, и как тошнотворно мое фальшивое, горделивое раскаяние! Мне стыдно, королева, и стыд мой не может найти должного выхода - и прошу вас, укажите мне путь; я отдаюсь в ваши руки. Ведите. Я готов.
- Боже, я поняла уже! - раздраженно произнесла Алиса.
- Королева? - удивился Юм.
Возникла пауза, вслед за которой последовала реплика Алисы:
- Животные здесь!
Юм очнулся ото сна окончательно. Он привстал, помотал головой, пальцем извлек песок из ушей - и огляделся. Заметил Фанни, понял, что она смотрит на него. Вздрогнул; закричал, разбрызгивая благопристойные слюни:
- Элис, будь проклята судьба! К нам ниспослали слугу тьмы!
Фанни съежилась от страха.
- Опять ты принуждаешь меня, - сказала Алиса.
Юм замер, не зная, как поступить - то ли закричать и забегать по берегу, то ли вступить в схватку с монстром. А Фанни смотрела на него, не смея сказать ни слова. Надо отметить, что Фанни, как и прочие уроженцы Земблы, обладала весьма специфической внешностью; да и речь ее была настолько искажена акцентом, что понять ее мог лишь привычный хозяин-колобианец. Но, несмотря на это, Фанни все же осмелилась вступить в диалог с обитателем острова.
- Приветствую вас!
Юм отреагировал воплями.
Фанни почувствовала ужасную тошноту и дикий страх. Но продолжила:
- Давайте проведем этот день мирно. Я...
Юм взялся за камень и начал медленно, бочком подбираться к Фанни; при этом он говорил:
- Я не привык отступать, Элис. Я сражаюсь со злом, со всякими негодяями. Я совершил вчера ошибку, обрушив гнев свой на безвредных муравьев; теперь же передо мной отвратительный монстр, Элис - судьба дала мне шанс исправиться. Я уничтожу тварь!
- Можешь веток для костра собрать, пригодится, - сказала неслышимая для Фанни Алиса.
- Предлагаешь поджарить монстра? Идея неплоха, пускай и отдает дикостью Темных Веков; но я доволен, я голосую за эту идею! - сказал Юм. И поднял камень.
Поняв, чего он хочет, Фанни машинально согнулась в поклоне; колобианец часто бил ее.
- Прошу, не надо, - зашептала она.
- Что ты бормочешь, монстр презренный? - удивился Юм.
- Пожалуйста, не бейте меня. Я знаю, вы можете, хозяин говорил мне. Но прошу... хватит! - тихо-тихо, словно и не надеясь на благополучный исход.
Юм ничего не понял, разумеется. И обрушил камень на голову Фанни.
- Ты победитель, Юм! - воскликнула Алиса.
Юм бил и бил, пока камень не стал скользким от крови; тут философ, заметив сквозь прорехи зеленой кожи разбитые кости, почувствовал тошноту - и бросил камень на песок. Юма несколько смутило одно обстоятельство: монстр даже и не сопротивлялся.
Вот смех-то.
Юм зевнул и направился к своему берегу.
"Вот и хорошо, что все закончилось", - думала затухающим сознанием Фанни; Юм отбил ей жизненно важные органы, и теперь она умирала.
Юм решил, что спустит тушу монстра в море лишь завтра; пока же ему было лень.
Ближе к вечеру муравьи соорудили философу памятник: красивое юмовское лицо, из коры и частиц песка, возникло на вершине муравейника. Юм этого не заметил - он уже спал, а в желудке его медленно переваривался брикет.
Странные существа муравьи: отчего-то решили они, будто Юм - бог.