* * *
Я люблю тебя. Как если бы луна
Выскочит из пасти небосвода.
Или вдруг погас в ночи маяк,
Так хозяйка для пирожных гасит соду.

Я люблю тебя. Пусть бог тебе отец,
Мне он - мать. Ты режешь пуповину.
Я кричу, дышу, противен сам себе,
Ночь в тумане ослепительно красива.


* * *
Мне нужен дом простой земной любви,
Родная женщина и дети.
Так тяжело наедине с твоим
Стремительным молчанием, Свидетель.

И я свидетель, близорукий червь земной,
Свободный, как снежинка в снегопаде,
Но если птица пролетает над ольхой,
Я верую. И жертв иных не надо.


* * *
Сидя на берегу океана - 
два чужих человека - 
мы любуемся.
Детьми 
(и не разберёшь где чьи),
солнечным светом на песке,
апельсином в руке.
И дело не в том,
что, доверившись Богу,
мы гарантируем себе верность,
а доверившись другу,
гарантируем муку.
Просто я подарю нашим детям,
отдельно - твоим и моим,
эту дорогу через Малый бор,
горстку изюма,
Чёртово городище,
человека на ржавом автомобиле,
который хотел подвезти до Тоймы,
крюк до деревни Мальцево,
усталость.
Я подарю им всё это,
как свою ошибку,
ведь мы не дошли до Елабуги,
пришлось ловить попутку...
Наверное, я всё-таки думал о тебе,
как о покупке,
наверное,
чувствуя запах мяса,
я забывал, как ты прекрасна,
наверное...
...мне не нужны ответы,
и всё-таки:
"кто ты? где ты?"


* * *
Мой человек просыпается в сумерках дня,
Когда вещи ещё не названы и не научились владеть;
Человек насыпает себе овсу в хлопьях,
Ищет свежие носки (почему-то в ванной).

Он выходит на крыльцо и в сером дне тонет,
Идёт по печальной, изрезанной тенями воде,
Не задаваясь вопросами "кто мы, где мы",
Оставляет за собой след, который был бы пеной,

Если б человек мой был пароход,
А вода океаном, а не снегом!
Человек надеется, луна стареет, Бог ждёт.
Небо.


* * *
Если я скажу, что я верю в солнце,
Но люблю почему-то лишь закат и луну,
Если ты ответишь: "это очень просто:
Раз, два, три, поворот... ну?!"

Если я скажу: "Не бывает с первого,
А бывает однажды и навсегда!"
Если ты ответишь: "Вот бы мне бы
Утопить проспекты в цветных садах!"

Если я уйду, ты не будешь плакать,
Если ты уйдёшь, будет падать снег,
Остаётся мир, приносящий радость,
Остаётся верность тебе и мне.


* * *
Спасающим друг друга от смерти
Этим вечным символическим "вместе"
Не завидую, потому что однажды
"Вместе" тоже теряет важность,
Теряет влажность, блеск, теплоту дыханья,
"Вместе" становится меньше с уменьшением расстоянья
Между носами любящих, губами и языками,
Между тем, что не назову своими именами.
Не завидую им, потому что спасенье,
К ним пришедшее в исступлённом всхлипе,
В одно прекрасное, опустошённое снегом воскресенье,
С ними оставшееся, растущее от головастика к рыбе,
Затем к чему-то птичьему, а потом к свету
И шлепку, и маминым слезам и смеху,
И одному бесконечному, тёплому, верному лету,
Спасение их догадается: нет спасения сверху,
Поймёт, начитавшись Камю и Сартра,
Насмотревшись хороших фильмов с друзьями,
С сиблингами наигравшись в полночные карты,
Что от смерти лишь вместе прогулки по берегу Камы,
Только губы и носы, и сплетённые руки,
Что оно в одном исступлённом ликующем звуке,
Что родители его давно не любят друг друга,
Что он тоже вынужден шествовать по освещённому кругу,
Что потерянных иллюзий вдруг становится совершенно не жалко,
Что жизнь продолжается и хорошо, что ни шатко, ни валко,
И тогда он безжалостно захочет сделать любимой подарок:
Голубую бесценную розу - счастливую старость.


* * *
Бежим? Бежим!
Продрогшие до смеха,
В кафе ближайшее
от ярославских брызг,

От малыша
такого неумехи,
Что ливнем 
оказался он не сыт,

Такого ясного,
Что глядя на купанье
Бесстрашное
В косом хвосте дождя,

Запоминаешь день,
И расстоянье
Вновь уменьшается
От сердца до тебя.




____________________
Анатолий Ухандеев, для 15 окт. 2006