Райдо Витич : другие произведения.

Проект Деметра 9

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Эпилог

  Глава 51
  
  Эрлан ушел на корд, где тренировались мужчины. Привычным движением выхватил сразу два меча со стойки, крутанул в одной руке один, потом другой - второй, затем оба.
  Злость и тревога требовали выхода. Глядя в глаза Майльфольма, он понял, что действительно готов его убить. Хоть его, если пока не получается дотянуться до Эберхайма.
  Он рубился с двух рук, и хоть тренировочные клинки не были смертельно опасны, травмы наносили неслабые, и светлые как-то быстро потеряли желание вставать в пару с Лой. И тот кивнул стражу. Лири вздохнул, взял мечи и вспомнил про свою настойку, специально для того чтобы ненависть в изначальном гасить. А то, как за край плескать начнет, всей округе худо станет.
  Но до того, как напоить, пришлось на себе его ярость испытывать.
  Эхинох сидел на валуне, грыз корень сольвы и не спускал глаз с Эрлана. Фон от него шел такой, что сшибало - фон бешенства, безысходности. И дрался как зверь, которому глаза кровь застила. А за спинами тенями убитые - шлейфом, и тайна ярким пятном над головой.
  Не прост изначальный, и не тем что убивал - тем что прячет от всех.
  Эрлан отправил Лири в полет, ударив в лицо рукоятью и, только тогда протрезвел, сообразил что озверел. Руку подал стражу, помог подняться.
  ― Извини, ― бросил. Мечи в полосу рыхлой земли воткнул и сел рядом на валун в тень елей, чтобы его меньше видели и ему глаза не мозолили.
  Лири сплюнул кровь и, отдышавшись, попросил светлого никуда не уходить, а сам бегом, насколько раны после тренировки с хозяином позволяли, двинулся в их комнату за своим зельем. Приметил уже, как на Лой советник смотрит. Смекнул, что добром может не кончиться.
  Эрлан так и остался сидеть, руки на коленях сложил и смотрел перед собой.
  Ему виделась Эя, ее приоткрытые сладкие губы, шея, плечи, холмики грудей, живот, и желание как лавина накрывало. Руки, словно это было минуту назад, ощущали ее нежную кожу, плавные изгибы тела, трепет.
  Сколько он с ней не был? Кажется год, а то и десять.
  И какая разница - Эберхайм она или Лайлох, если тоска без нее, пустота и чернота. Если ни спать, ни есть не может, если звереет.
  Вот выбор! С одной стороны острота жизни, ясность цели и постоянная пытка от мысли кто она, что он ради нее себя переломил, с другой - он остался собой и родных не переступил - только смысл в этом, если ни их нет, ни его без нее?
  Нет, не она - Эберхайм воду мутит. Что она сегодня говорила, откуда взяла, что он на красной стороне делал? Этан доложил. Все делает, чтобы ее у заклятого недруга отобрать. Да, Эя аргумент для любой стороны. Только ему она для одного нужна - чтобы видеть ее, прикасаться, знать, что жива и счастлива.
  Эберхайм использует ее и убьет - для него закон - тьфу, и дочь - не дочь - ровно.
  Инар тоже использует. Против Эберхайма и винить его в том Эрлан не может.
  И местные изначальные тоже используют. Не верил он с самого начала, что ее за заявление из Морента изгонят, а сейчас, когда даже развенчанного стража приставили - тем более. Еще бы - она Лайлох.
  А время поджимает. Эта глупая Самхарт уже раз влезла, теперь второй постаралась. Он время тянул, а она точку поставила, и осталось на размышления всего ничего. Только что так, что этак в огне гореть - с ней от позора, без нее - от тоски.
  С одной стороны - закон, честь родовая и слово данное погибшим, память о них. С другой - Эя, как пешка, без защиты. Наивная она, хрупкая душой, доверчивая. В былые времена за Лайлох особый присмотр требовался, а что о нынешних говорить? Любовь вообще штука редкая и хрупкая - не каждому достается и не каждый сохранить может. Это ненависть проста, и разрастается мигом, корни пускает душу коверкая. А любовь лелеять надо, иначе погибнет.
  Эрлан закрыл глаза, делая вид, что потирает лоб, а когда открыл, увидел перед собой заветную фляжку Лири. И даже спрашивать не стал - знал, что за зелье в ней. Ядреное, горькое, но ярость усмиряющее.
  Глотнул без лишних слов. Поморщился и опять глоток сделал.
  "Не надолго хватит", ― отдал стражу не глядя.
  ― Знаю, ― вздохнул. Помолчал и чуть придвинулся, заговорил тихо. ― Прости, светлый, не мое дело, знаю. Но вижу, как маешься и, сил нет смотреть. А что тут метаться? Свиты вы, это не перерубить. Ее предки ведут, да куда ни тебе, ни ей неведомо. Только с тобой идти ей, это ж давно ясно. Кто знает, может это шанс примириться вовсе.
  Эрлан уставился на него через плечо: ты что несешь?
  ― Ну, ― склонил голову страж и стал торопливо закрывать фляжку. ― Дела давние больные, что говорить. Только всему конец наступает рано или поздно. Может не в том задумка предков как Инару Этана убить и наоборот, а чтоб примирить и тем конец потоку крови положить. Оно понятно - трудно, но... С Эйорикой, да, борьба будет серьезная, но жизнь. А без нее все едино не сможешь - уже вон, лютуешь.
  Эрлан отвернулся - нечего сказать. Придумал тоже страж - Инара и Этана примирить через детей! Да скорее небо с землей примирится, свет с тьмой, чем Лой с Эберхаймом.
  
  Вейнер пришел к вечеру и под окна. Вычислил где они и совершил восхождение на скалистую площадку. Взглядом цветы поднял, и весь подоконник усыпал, а потом еще в воздухе бутонами буквы составил: я тебя люблю.
  Стоял и ждал как пацан хоть взгляда, а реакции ноль.
  Бутоны рухнули вниз.
  Шах не знал, что Эра спит, он решил, что девушка обиделась. И в принципе, признавал - есть за что. Вопрос, как все исправить?
  Мужчина отправился к Радишу, рассудив, что он тут пригодится, если не совет дать, так хоть выслушать. Однако у Порверша по комнате мотало Самера, а сам хозяин сидел скромно в углу и делал вид, а может и на самом деле - читал книгу.
  По забегу Самера Вейнер смекнул, что что-то случилось. Скромно притулился, ожидая, когда спринт лейтенанта закончится. А тот, увидев мужчину, рявкнул:
  ― Пошел вон!
  И тоже - имел право.
  ― Хватит вам собачиться, ― вздохнул Радиш.
  ― Я этого урода знать не хочу!
  Вейнер постоял и прошел к столу:
  ― Имеешь право. Извини, я был не прав, ― признал без всяких полутонов.
  ― И все? Вот так просто?
  ― Что ты хочешь еще услышать? У меня были веские причины поступить так, а не иначе. Давай забудем? Я виноват и признал это. Больше не повторится. Нас всего ничего, чтобы цапаться...
  ― Еще скажи, что из-за пустяков!
  ― Не скажу, ― буркнул.
  ― Вот именно, ― навис над ним Самер. ― Из-за твоего... давай вещи своими именами называть - предательства! Пострадали все. А Лалу вообще арестовали!
  ― Лалу? ― удивился Вейнер - новость. Самхарт -то причем? И уставился на Радиша - что, серьезно? Тот кивнул и опять в книгу уткнулся:
  ― Изолировали.
  ― Разница?
  ― Причины ареста?
  ― Не знаю! ― рявкнул Самер.
  ― Откуда вообще узнал?
  ― Догадайся!
  ― Услышал.
  ― Гениально!
  ― Ты не нервничай - сядь, ― предложил Радиш.
  ― Подслушал сплетни, ― ответил Вейнер. ― Почему бы еще не послушать и не выяснить, что к чему?
  ― Думаешь так легко? Это не замок, а форпост звукоизоляции! Здесь только филинов в лесу хорошо слушать!
  ― Самер, правда, перестань бегать. Уверен, с Лалой ничего не случится. Выяснят, что им нужно и отпустят твою "белошвейку" на все четыре стороны.
  ― Она была у Эры.
  ― Вряд ли ее арестовали за это, ― глянул на него Радиш, и опять в книгу уткнулся. Вейнер приподнял взглядом том и прочел на обложке, как принято - справа налево и снизу вверх "генеология древних родов". Бровь выгнул - ничего себе, чем мы голову себе забиваем, и на место фолиант вернул.
  ― Видел? ― уставился на Самера Радиш. ― Человек занимался. И тебе бы не мешало. Не кричи, а сядь и помолчи да послушай. Наверняка где-нибудь, а не только в башнях найдутся всезнайки, что по большому секрету делятся информацией. Система вещания здесь проста - сплетни. Вот и воспользуйся.
  Мужчина постоял и внял совету, смирил свою тревогу и весь превратился в слух.
  Вейнер подпер подбородок и притих, но надолго его не хватило. Самер, судя по виду, был далеко, Радиш увлеченно читал, вот последнего мужчина и побеспокоил, решив не лезть к первому.
  ― Интересно? ― кивнул на книгу.
  ― Сам не ожидал, ― шепотом, чтобы не отвлекать Самера, заверил Радиш. И опять читает.
  Шах поерзал, ожидая, что разговор продолжится, и он потихоньку в нужное русло его направит, но не получалось. И плюнул на менуэты, почти лег на открытые страницы:
  ― Вообще-то я к тебе за советом.
  Радиш внимательно воззрился на него: ну?
  ― Ты-ы... с женой же ссорился? Неправ бывал, да? Как мирился?
  Мужчина грустно улыбнулся:
  ― Старым проверенным способом.
  ― Ну?
  ― Что "ну"?
  ― Способ твой дедовский? Чего делать-то конкретно?
  ― Разыгрываешь? ― не поверил. Скопировал позу друга, в глаза заглядывая. ― Ни разу не ссорился?
  ― Почему? Было, но обычно со мной мирились, ничего выдумывать не приходилось, ― сообщил шепотом. ― Так чего, поделишься?
  ― Три "п" - безотказно работает.
  ― Давай без шифров? ― поморщился Вейнер.
  ― Серьезно не понял? ― выгнул бровь Радиш. ― Ну, ты даешь. Подарок, признание, постель - и смотри, не перепутай.
  ― Признание чего?
  ― Смотря по обстоятельствам - вины или обвинений, в любви или в том, что был не прав. Подарок и признание можно поменять местами. Постель последний пункт. Добрался до него - считай, помирились. Ты вообще, к чему озадачился-то?
  ― Эра, ― бросил просто.
  ― А! Ну, да, и сам мог догадаться, ― усмехнулся Порверш.
  ― У Эры другой мужик, ― заметил значительно успокоившийся Самер. Сам поражался, чего он сплетни не пособирал по городку? В современный век технического антипрогресса на Деметре, сбор данных по системе "кто что болтает", оказался самым действенным. И Сабибор решив одну проблему, не отказал себе в удовольствии пройтись по Вейнеру, поучить жизни.
  Того от вестей перекосило и со стола подняло. А то лежал, как сытый удав Радиша выспрашивал.
  ― Не понял?
  ― А ты думал один в поле суслик? ― подсел к столу мужчина, булочку взял с блюда.
  Вейнер затылок огладил, соображая.
  ― И кто? ― озадачился немного бледнея.
  ― Баритон колоритный. Уверяет ее, что Лой не пара. Настойчиво так. Думаю, она послушает. А еще свалить отсюда предлагает....
  Вейнер не дослушал - сдуло.
  Самер мстительно оскалился и начал жевать хлеб. Радиш исподлобья уставился на друга:
  ― Специально?
  ― Как и он. Сдал ведь сука и всех подставил. А сейчас хватает как ни в чем ни бывало припереться.
  ― Бойня будет, ― качнул головой мужчина.
  ― Не будет. Да и не суть, ― и качнулся к другу, сказал еле слышно. ― Совет готовит вердикт по разрыву уз, но, по-моему, это ширма. Что-то более серьезное происходит, чем эта байда "свадьба - развод". Знаешь, за что Лалу взяли? Она с какого-то призналась, что убила светлого. Говорят, тот был с багами, в деревеньку нагрянул. А она у нас лучница. Вот и сняла главаря шайки.
  ― Вообще-то это серьезно, когда светлый светлого убивает. По закону и права лишить могут и изгоем сделать.
  ― В курсе, ― заверил, сложил руки на столе. ― Не тот случай. Здесь оборона, да и время не мирное. Так что, отпустят вроде. Другое интересно - слухи ходят, что будет открытый совет, а такое случается редко и по очень серьезному случаю.
  Самер смолк на минуту, поглядывая на друга - понимаешь, нет?
  ― Похоже у Эры большие проблемы.
  Радиш начал ноготь грызть, раздумывая.
  ― Что делать будем?
  ― Честно говоря, хотел дождаться, когда она выздоровеет и сможет адекватно говорить и размышлять. Последняя наша с ней встреча, как помнишь, прошла неприятно. Нагородила, глупая, до небес не понятно с какого дуба рухнув. Я не то, что обиделся - от злости урыть кого-нибудь был готов. Еще бы! Чуть богу душу не отдал молитвами Эберхайма, а Эра заявляет, что он ей отец.
  Взял булку, пожевал опять и снова к Радишу качнулся:
  ― Ладно, лирика. В другом дело, потом дошло - она вызов кинула, Радий. Только неясно кому - Лой или совету. Вроде ни тот ни другие ей не солили, и девчонка она не капризная, без особо тупых завихов. Что тогда ее на подобное толкнуло?
  Радиш медленно книгу закрыл и пальцами по обложке отстучал:
  ― Знаешь, что это? Генеология древних родов. Вся история родов изначальных. Так вот, девицы Лайлох особо ценились на рынке невест. Видишь ли, ребенку переедается основное право и несколько побочных достается от предков по прямой. Но развивают одно, чтобы другие не ослабляли главное. Так вот, Лайлох умеют и мертвых поднимать. Нет, не разложившиеся трупы, а в разумных пределах. Я думал, что именно это право у Эрики главное. Нифига. Оказывается, есть и вторая составная, неотъемлемая - любовь. Лайлохи искони были носителями любви и меняли не то, что человека - его сознание. И - проводниками воли предков. В общем, букет убойный, учитывая, что в ней еще и право Ольрихов - яснознание имеется, невестой она очень завидной становится. Так вот, к чему я это, ― отодвинул книгу.
  ― Обрати внимание на несколько вещей. Первое - женщин изначальных Эберхайм вывел, как, извини за неуместное может быть сравнение, но иного на ум не идет, крыс. Он, в принципе всех изначальных под корень рубил, вот их и осталось раз, два и обчелся, а без равной по силе права и крови им не видать сильного потомства. Вроде понятно - мужик обезопасился. Но! Он изгой, Самер, его право урезано до минимума - так решил совет трех, что правил многие века. Ольрих, Ламарх и Шердан - трое самых сильных вели всегда дела. В Эре замешаны все эти рода. И именно ее забирает Стефлер вместе с нами.
  ― Логично с его стороны, ― вставил Самер.
  ― Да, я тоже так думал. Пока с этими данными не ознакомился, ― постучал по "генеологии" пальцами. ― Здесь в принципе история родов, и из нее совсем другая картина складывается. Вернее сама напрашивается. И Стефлер в ней далеко не добрый дядя, спаситель всея Деметры.
  ― Ну, ― поерзал Самер.
  ― Род Лой недотягивал до уровня Лайлох. К ним сватались шесть раз, и только два закончились помолвкой, и лишь один - свадьбой. Первый союз меж Лой и Лайлох был заключен перед рождением Эрики. Мать - Эллейна Лайлох, но что примечательно, именно она была женой Стефлера, оного Дендрейта, как нам преподавал Ло. А на деле из трех братьев Лой женаты были двое - Аркарн - отец Эрлана и Хеймехор - якобы отец Эрики. А Инар как раз не был женат вообще. Более того, никакой он не изначальный, а просто светлый - побочная ветвь. Все записи хранятся в официальной генеологии, ― вновь постучал по книге. ― Но учебник остался лишь здесь. Остальные сгорели в учебных заведениях для мальчиков и девочек. Я подумал совпадение, но раскопал дальше и понял, что дейтрины и мельберны уничтожали неспроста, не только цвет нации, но и записи, Самер. Сегодня, оказывается, истину можно найти только тут, ― ткнул в книгу. ― В хранилищах Морента.
  Самер потер шею, уже понимая, куда клонит друг.
  ― Стена предков, ― напомнил.
  ― Да! Но она не отвечает на все вопросы и вызывает огромные сомнения. Пример уже привел. Да, ветку изгоя пресекают. Однако изгой не имеет и доли права, а Эберхайм сохранил его и на стене должно было проявиться пусть слабое, но продолжение ветви. А его нет. Ощущение, что она искусственная.
  ― Созданная для лохов? ― прищурил глаз мужчина. Радиш с видом заговорщика кивнул.
  ― Кто-то намерено создал две истории. Истинную, ― поднял том. ― Теперь можно найти только тут. ― Ложная цветет там, ― указал на вид из окна.
  ― Зачем?
  ― А ты слушай дальше. Я дочитал и, кажется, все понял. От начала родов, как уже говорил, к Лайлох Лой сватались шесть раз и лишь последний - удачно. Старшую Лайлох тоже сводят с Лой, но это против закона - ветки переплелись в родителях. Однако помолвка состоялась. Как? Времена не спокойные, совет доживает последние дни. Шестнадцатилетних раньше вообще было против закона сводить. Не раньше двадцати - мужчины, не раньше восемнадцати - женщины. Нейлин Лайлох на момент помолвки пятнадцать, Эрлану - шестнадцать, но их сводят. Однако ничего не получается. Родной дядя его хватает нас и Эйорику. Вроде. Через два дня после помолвки и за сутки до резни. Почему не Нейлин, а Эрику, почему не Эрлана, а Вейнера. Вейнер прочится в женихи Эрике. То есть, вроде хотели переженить двоюродных братьев и сестер. Но на старшую пару начхали, а младшую забрали. Почему? Что-то было тогда, что показало несостоятельность союза, а вот союз младших имел перспективы. Их упорно свивали. Зачем? Непонятно. Если не знать настоящую историю родов. В Эрлане развито право голоса, в Вейнере - право мысли. Но на деле и тот и другой может и то и другое. Помнишь, нам говорили, что Вейнер слабее. Посмотри теперь реально - кто слабее?
  ― Эрлан, ― ответил подумав.
  ― Да. Но именно он оказывается рядом с Эйорикой по возвращению нас, и не оставляет шансов Вейнеру. Почему? Опустим ля муры. По факту - он был на красной стороне - какого он там делал? Как окрутил Эру? Сам или по заданию дяди? Уверен - сам. И думаю, дядя не будет в восторге.
  ― Наезд на Стефлера? Я был не прав?
  ― Подозреваю - да. А еще подозреваю, что всю правду и все ответы знают трое - Стефлер, Эберхайм и ... Эрика. Только так укладывается ее, внешне, нелогичный поступок, брошенный вызов. Она не просто заявила об отце, она отрезала все пути подхода к себе всем Лой. Ведь они кровники с Эберхаймом, единственно оставшиеся в живых. Тоже странность, согласись. Право Эберхайма не только оборачиваться, но и владеть природой - вызывать ветер или дождь, проращивать рожь или кактусы. Теперь сравни с правом Лой - у них оно одно, так или иначе - убеждение, влияние. Теперь кто реально про нас: ты - слухач, я - связь с миром мертвых, Эра - врачевание, Самхат, он же Самхарт - манипуляция памятью. А кто там погиб? Ольрихи, все - право яснознания. Шерданы - право владеть правом - лишать его или наделять им. Ламархи - право владения правдой и усмирения эмоций. Они могли и самых заклятых врагов сделать друзьями за пару минут и узнать правду за пять. Что Стефлер или Эберхайм против них - пшик. А что мы? Ничего. Но Эберхайм по -любому слабее Дендрейта, не в плане силы права, а в плане самого дара этого права. Так куда он ляпался? Идиот? Идиот не продержится двадцать лет, не сохранит хоть часть права и всю красную сторону в своем владении. Согласен? Кто ему может противостоять? Любой из нас. Кто может противостоять Дендрейту? Никто из нас, даже Лой не может - он младше дяди.
  ― Все это укладывается в мою версию, ― заметил Самер. ― Стефлер сохранил нас, чтобы укрепить костяк и ударить по Эберхайму уже конкретно.
  ― Да. Если бы не Эра. Вот на ней как раз вся твоя версия летит к чертям.
  ― Не понял, поясни.
  ― Все было складно до ее заявления, и пока я не нарыл инфу по истории родов, пока вы здесь скакали в приступах спермотоксикоза и взаимообидок. Пока не знал всей подноготной и не увидел конкретные нестыковки. Чему нас учил Ло и чему учит Артар. С этого началось подозрение. У них конкретные расхождения. Я уточнил и выяснил, что закон не позволяет допускать искажения и вольные интерпретации в историю родов. То есть, учебники были одинаковые, и история была одна, а теперь есть исконная и новая история. Новость для тебя?
  Самер мотнул головой - старо, как мир.
  ― Вот. Зачем Эберхайму уничтожать старую историю и лепить новую? Он в новой конкретный изгой, его нет в принципе - изничтожен двадцать лет назад. А вот Дендрейт вдруг обрел супругу, которая здесь, ― ткнул в сторону книги. ― Жена его брата. Там - она не имеет детей. Здесь - двоих девочек. Что неправда, учитывая, что одну из этих двоих мы лично знаем.
  ― Зачем Стефлеру переписывать историю родов? В чем логика?
  ― А зачем Эрлану Эра?
  ― Да он в ней по макушку.
  ― Верно. И иначе быть не могло. У нее право от отца и матери разом. Только отец может засеять и пустыню здесь, а Эя через мать - пустыню в сердце. Он - растениями, она любовью. Право Эллайны и Этана переплелись в Эрике, и врачует она не только телесные, но и душевные раны. А еще видит как Ольрихи, усмиряет как Ламархи и, наверняка, больше чем уверен, может давать или забирать право. Она реально может противостоять Лой.
  ― Стефлер не дурак...
  ― Вот именно! ― Радиш с силой оттолкнул книгу и та уехала на край стола. ― Это не Эберхайм, Самер, это Дендрейт уничтожил рода и совет. А чтобы его власть была лигитимной и признанной единоличной, ему нужно признание совета. Совета нет, но есть потомок всех троих - Эйорика Лайлох, оная же... жена любимого племянника, кстати, признанного Стефлером сыном. Таким образом, она у них под контролем. А через нее и ...
  ― Эберхайм, ― закончил за него эхом Самер.
  Радиш выставил в его сторону палец:
  ― Ты сам сказал.
  Сабибор вышел из-за стола отвернулся к окну.
  ― И мы - пешки в борьбе, но не за мир, а за единоличную власть Стефлера.
  ― Реальная сила, которая может противостоять Эберхайму, но не может - ему.
  ― Тогда все верно - Эберхайму и стоило нас убить.
  Радиш поморщился и нахохлился. Самер не услышав ответа, обернулся:
  ― Что молчишь?
  ― А не верю.
  ― В смысле? Во мне две стрелы сидело, между прочим!
  ― Да? А чего он тогда нас не убил здесь? К Эре приходит легко.
  ― Вот она и полетела со скалы.
  Радиш прищурил глаз, на лице появилось выражение будто его озарило.
  ― А что за мужик у Эры в комнате?
  Самер сунул руки в карманы брюк и пожал плечами.
  ― Голоса его раньше не слышал.
  Радиш хитро улыбнулся:
  ― Поспорим, что это Эберхайм?
  ― Не гони, ― нахмурился. Радиш ладонь выставил:
  ― Спорим? И если это он - версия о том, что Эберхайм хотел нас убить - рассыпается.
  ― Тогда кто?! ― рявкнул запутываясь. Порверш развел руками.
  ― Эту тайну я пока не разгадал. Но разгадаю.
  ― Ты серьезно веришь во все, что здесь нагородил, спирит -фантаст?
  ― Факты, друг мой, я изложил тебе факты.
  ― В их свете Морент должен быть уничтожен, ― кивнул на книгу и замер. Друзья уставились друг на друга, бледнея на глазах, и ринулись к комнате Эйорики.
  Все сложилось само, память выдала недостающее и не оставила выбора версиям.
  Эя со своим возмутительным заявлением, которое серьезно подставляло ее, но и напрочь отрезало и отодвигало Лой, что старшего, что младшего. Впрочем, последний как супруг явно был не нужен. Эрлан был рядом с дядей все эти годы и управляем, послушен, верил безоговорочно. А Вейнер посидит на кукане - Эрике, и будет делать, что через нее прикажет дядя.
  Эрлан же, убил Тихорецкую и тоже по приказу Стефлера, и тем захлопнул капкан для прибывших, но не для самого дядюшки. У того наверняка свой порт в заначке.
  И он же, Эрлан, направил всех в Морент, причем как раз после того, как стало ясно, что Эрика уже на его крепком кукане - и жена, и уже беременна.
  Лихо, ― скалился Самер, перепрыгивая ступени: хорош братец у Вейнера. Впрочем, они друг друга стоят. Только Эра им всю игру обломала.
  Но почему она ничего не сказала, ни Самеру, ни Радишу, ни совету?! Лой пожалела?
  ― Годи, ― перехватил Радиша и к стене притиснул. ― Выходит она все знала и молчала?
  ― А ты не понял? ― выдохнул. ― Она махом решила все проблемы, и голову даю на отсечение - следующий ее шаг после выздоровления - найти Стефлера. Она откинула Лой и настояла, чтобы совет развернул его дядю и ее опекуна домой. Добилась того что Стефлер не может пройти в Морент, Лой не имеют возможности подойти к ней иначе сами станут изгоями, а ей как раз на руку - ее же выкинут из города, и Лой вроде не причем. Она прикрыла Эрлана!
  ― Зачем?!
  ― Дебил ты, ― оттолкнул. ― Любит, проверяет, жалеет - какой вариант больше нравится? Я ставлю на три сразу. Эра достойная наследница своих родичей.
  Самер замер, склонив голову и все еще прижимая Радиша к стене:
  ― Это пока теория.
  ― Теория была у тебя. У меня уже практика.
  Самер притих, слушая разговор в комнате Эры и, нехотя отпустил друга, даже отряхнул невидимые пылинки.
  ― Великий следопыт Радиш Порверш. С твоими мозгами в совет федераций надо.
  ― Вот и давай, не будем спешить, ― придержал друга за руку. ― Ну, что ты сейчас сделаешь и скажешь?
  Самер молчал с минуту и уставился в упор на друга:
  ― Я спрошу.
  
  Вейнер слетел по ступеням, даже не заметив их в приступе ревности, а вот поднимался в башню к Эре уже спокойнее - вспомнил, что ей охрану приставили. Он однозначно хотел попасть к ней в комнату и увидеть, кто же тот счастливый соперник, ради которого она и Эрлана послала и его отодвинула. Было больно и обидно, и злость душила. В этих "радужных" чувствах Шах забыл, что по сути сам отошел от девушки, по сути сам бросил ее. И только увидев стражей вспомнил, и обиду Эры, ее равнодушие к нему и то что сам понимал еще пять минут назад, что это вполне закономерно - сам виноват. И покаяться готов был, и на голову встать, чтоб простила.
  Но ревность разом все смела, заставила вспомнить другое - что Эра дочь людоеда. Интересно, соперничек в курсе? А взять и просветить - сбежит? Или просто в полет отправить? Или морду прямо при девушке набить?
  Кейлиф перед светлым встал, головой мотнул, но тому уже ровно было. Кому-то значит можно к Эре ходить, а ему нельзя?
  ― Отойди, ― бросил сухо стражу.
  ― Нельзя...― и отлетел в сторону окна в коридоре - Вейнер взглядом вдаль отправил и так же дверь пнул. Зашел вальяжно, руки в брюки, на лицо напустил наплевательства, а внутри кипел от негодования.
  Ногой дверь закрыл, не оборачиваясь - как раз перед носом Кейлифа. Тот и понять ничего не успел. И встал - ноги на ширине плеч и чтоб выправка была видна. Судя по дяде, что стоял у стены напротив постели Эрики, соперник у Вейнера наметился неслабый. Эрлан не в счет - сам дурак, сам со счетов спрыгнул.
  Этот - не Эрлан. Мощный, натренированный, кулаки как кувалды, и взгляд соответствует - видит, что Вейнер не той весовой категории, проигрывает и по- крупному.
  Значит напрямую не взять, ― сообразил мужчина: да мы не гордые, в обход зайдем.
  И изобразил улыбку, перевел взгляд на Эрику. Та сидела, обложенная подушками, бледная, хрупкая, но уже на покойницу не похожая. Но добило, что видно нагая она - пушистым "пледом" укрыта, руками его зажала, а плечи голые и точеные, как на выставке.
  У Шаха кровь в висках запульсировала. Мгновенно вспомнилось, как податливо изгибалась в его руках, какая нежная у нее кожа, пропахшая сладковатым, дурманным ароматом, который и сравнить-то не с чем.
  ― Я ... Как дела узнать, ― проблеял, сообразив что пауза затянулась и выглядит он сейчас полным дурнеем в своем ступоре.
  ― Нормально, ― сухо ответила девушка и смотрит, как из комнаты выпинывает.
  Да хрен вам! ― дал ей понять взглядом. Прошел к постели специально со стороны незнакомца, даже задел его, и демонстративно сел рядом с Эрой, ладонь ей на ногу положил:
  ― Рад, что выздоравливаешь, ― прошипел, как не старался сдержаться.
  Эя уставилась на мужчину, тот на нее не скрывая насмешки, и Вейнер почувствовал себя третьим лишним. А чувство это ему ох, как не по вкусу пришлось.
  ― А это у нас, что за хрен с горы? ― сжал Эре ногу, кивнув на незнакомца. Бесила его каменная обветренная физиономия, яркие, живые глаза, взгляд которых красноречивей любых слов был. И смазливый, черт, такие бабам нравятся.
  ― Ты полегче с моими гостями. Я тебя не приглашала, а раз сам ввалился, веди себя прилично.
  ― Да что ты? ― усмехнулся и челюстью подвигал, соображая - спровоцировать скандал или выяснить, что к чему сперва? То, что ему этот монумент морду надраит - не вопрос, а вот что он ему - большой.
  Этан сложил руки на груди и чуть склонил голову, чтоб лучше было видно физиономию придурка. И смотрел, не скрывая насмешки, то и дело косясь на дочь. "Родная, и ты это недоразумение можешь всерьез принимать? Ну, посмотри сама - кто ты и кто он? Я же говорил тебе - теперь сама убедись - олух!"
  ― А я тут как дурак тебе цветы...
  ― Аа! Так это твое сено? ― любезно прервал его мужчина, указав рукой в перчатке себе за плечо, как раз на изрядно повядшие цветы, что частично уже свалились с подоконника и усеяли пол.
  Но каков был тон вопроса! И смех в нем нескрываемый и презрение, и прямое обвинение в недалекости.
  Вейнер шею размял и начал подниматься.
  ― Сядь! ― бросила Эра и глазами сверкнула. ― Или вообще вали отсюда!
  Шах завис на пару секунд, и смирил гнев, загнал вглубь - сел. Уставился на девушку во все глаза, виня ее и предлагая одуматься.
  ― Не староват для тебя? ― спросил тихо.
  ― Ты?
  ― Он.
  А тот молчит, гад!
  И Эра еще добавила - улыбнулась своему гостю с любовью и обаянием, а пропела:
  ― Изумительный. Опытный, умный, а как красив, а? Просто Бог! ― рявкнула, уже в лицо Вейнера. ― А главное не похож на "плакатного героя", правда? ― добавила уже доверительно, только вот взгляд предостерегал - заткнись и не лезь не в свое дело.
  Вейнер помолчал - горло перехватило и пелена красная перед глазами пошла. Насилу с собой справился. Очень хотелось схватить ее как одалиску из древности и взять прямо здесь и сейчас, на глазах этого черного истукана, чтоб видел и знал, кому она принадлежит.
  Но в том и заковыка - не ему точно. Было, но как сон только в памяти и клубится.
  ― Еще одного приворожила? ― брякнул и все-таки встал, вытянулся буквально вплотную к незнакомцу, только как не был высок, а макушкой тому в нос упирался, и пришлось голову задирать.
  ― Вейнер, ― бросил ему через паузу, проверяя примет ли вызов - нет, сволочь, даже бровью не повел, и смотрел все так же - как на забавную блоху. Ну, получи, тогда. ― Жених Эрики.
  Губы мужчины разъехались в улыбке. А в глазах откровенное ржание стояло. И вскоре хохот разнесся по комнате.
  ― Забавный ты, ― поправил ворот рубахи мужчине, похохатывая. ― Даже имя девушки не знаешь, а женихаешься. Муж-то ее не смущает?
  Это было слишком и как забрало упало на глаза. Вейнер схватил насмешника за грудки и... Оказался прижатым к стене четко и легко. Локоть упреждающе давил на горло, а рука была зажата так, что дернись и превратится в хлам.
  ― Слушай сюда, щенок, ― протянул тихо и спокойно, даже лениво, как будто лекцию на скучнейшую и банальнейшую тему начал читать. ― Эйорика тебе не пара. Сам запомни и своему уроду - брату передай.
   Развернул к дверям лицом и наддал.
  Вейнер вылетел, вышибая двери и впечатался в стену.
  И притих, обалдев - давно его, как пацана не кидали.
  Оттолкнулся, вернулся - Кейлиф чудом отойти успел - и застал только Эрику. Та приподнялась, глядя в окно, и вот на Шаха уставилась, у виска покрутила и легла. Тот к окну - никого.
  ― Так он через окно к тебе прыгает, ― прошипел. ― Хорошо устроилась...
  ― Замолчи и проваливай, ― укуталась в тану. Нет! Значит, при этом дубе выставилась, а как ушел, так по уши укрылась?
  Вейнер как ослеп и оглох, разум потерял - рванул тану на себя.
  
  Ночь спускалась на город, и гнала Эрлана в одном направлении - к Эйорике. Хотелось если не поговорить с ней, так хоть увидеть. И мечталось, что коснется ее и в глазах отзыв на свое желание увидит, и ее влажные, сладкие губы отдадутся во власть его губ. Одна ночь осталась, всего одна. Как можно провести ее отдельно?
  На площадке меж этажами Самер и Радиш стояли, лица озабоченные, взгляды странные. Дружно уставились на Эрлана как археологи на артефакт. Мужчина, поднимаясь выше, пару раз через плечо на них покосился - как завороженные за ним следят.
  Хвост у меня вырос, что ли? ― вздохнул.
  И замедлил шаг, видя двоих стражей у дверей, и оба так же, озабоченные чем-то.
  "Отойди!" ― приказал взглядом Кейлифу и тот чуть отодвинулся. Но Майльфольм стоял насмерть. Он уже сходил поужинать. Вернулся, а тут новости - приказ совета не выполнен, Лайлох продолжают тревожить. Страж из молодых явно не для Эйорики - не справляется.
  ― Отойди к окну и замри, ― процедил Эрлан, глядя ему в глаза.
  Май вцепился в косяки, но приказ Лой сверлил мозг и заставлял отойти, замереть у окна.
  
  Вейнер увидел нагую Эры и как в омут головой - не соображая, что делает, притянул ее к себе, попытался поцеловать. Но она выскальзывала, шипя, отталкивала, ударила по лицу не больно, но хлестко. И в этот момент Вейнера буквально оторвали от девушки, кинули в стену.
  Эрлан ослеп не меньше Вейнера, только от ярости. Он увидел, как брат пытается удержать ее, а она оттолкнуть и как шоры на глаза упали - рывком схватил Вейнера и откинул не думая.
  Тот впечатался ухом в стену, вовремя отвернувшись, иначе разбил бы физиономию. От удара оглох на пару минут, и подумал, что уха у него точно теперь нет, как коренных зубов вместе с челюстями. Только это все частности, потом разберется.
  Ударил с размаха - теперь Эрлан в стену влетел, спиной. Но тут же как спружинил, поднырнул вниз под руку Шаха и ударил в спину локтем, делая подножку. Развернулся и, словив брата в падении, кинул на стол. Зажал руку, завернув ее за спину и, сдавил шею согнутой рукой, как в капкан взял.
  ― Я тебя, щенка, предупреждал? ― просипел тяжело дыша - разрывало от ярости.
  ― Ты все равно отказался от нее, она от тебя. А я хочу быть с ней и буду, ― прохрипел Вейнер.
  ― Да хватит вам! Оставьте вы меня в покое! ― крикнула Эра и без сил скрючилась на постели.
  Эрлан глянул на нее и процедил в ухо брату, выливая всю желчь и наполняя силой права:
  ― Ты сейчас быстро выйдешь за дверь и до утра никого сюда не пустишь. Будешь дежурить, как пес. И слова не скажешь.
  И откинул в сторону двери. Вейнера вынесло против воли. Замер, тяжело дыша и сплевывая кровь. Уйти не мог, и вернуться, и стоять, сторожить, как собака, зная, что Эрлан там, за его спиной с Эрикой один на один, было адским мученьем. Но он не мог даже протестующее заорать.
  Кейлиф вздохнул, глянув на него и от проблем подальше, остался возле лестницы, а Майльфольм, как и Вейнер, мог лишь зубами скрипеть, карауля окно.
  
  
  Эрлан укутал девушку и прижал к себе:
  ― Напугали тебя.
  Эя и хотела б его оттолкнуть, да Вейнер своей эскападой последних сил лишил.
  ― Достали вы меня, сил нет, ― прошептала, невольно к его груди прижимаясь. ― Как два бойцовских петуха цепляетесь друг к другу. Я вам не приз победителя. Вы меня хоть спросили?
  Эрлан чувствовал ее тепло, близость, гладил, чуть касаясь по лицу, и ему было все равно, что она говорит - она была его, с ним, и было ровно на все разом.
  Он не прав, глубоко не прав - нельзя было ее оставлять, нельзя было даже шанса давать Вейнеру, даже надежду мизерную дарить.
  ― Я виноват, ― прошептал, склоняясь к ней, пальцы, дрогнув, легли на щеку и как токи - тепло и блаженство от одного касания с ее кожей, и словно срастался с Эей. А впрочем, всего лишь вернулся к себе, туда, где нет печалей и каждый миг наполнен смыслом и счастьем. И если нужно сломать себя, чтобы быть с ней - он готов
  Эра видела, как потемнели его глаза от страсти, как он клонится к ней и поняла, что и этот сейчас начнет приставать. Ей было спокойно и хорошо с Эрланом, но память не давала покоя, рождая воспоминания не только о днях безмятежности, но и о тех роковых шагах, что сделал Эрлан, о той роли, что он играл для своего дяди.
  Девушка уперлась ему в грудь:
  ― Ну, хватит, оставьте вы меня, в конце концов.
  А на груди брачный кулон, такой же как у него.
  Эрлан придержал ей руки и впился в губы, уже зная, что будет делать. Никаких требований, никакого разрыва - Эя откажется от отца и на этом вопрос будет закрыт. Он больше не оставит ее, чтобы не случилось. Ему хватит вины за то, что отодвинулся. И каждый раз, когда он будет вспоминать кто ее отце, он будет вспоминать и то, как, по сути, бросил ее больную, оставил без защиты и ухода в самый сложный для нее момент.
  А Вейнер... Она Эйорика Лайлох и впереди будет много Вейнеров - так уж она устроена, таково ее право. Но он будет рядом, и это многих охладит, заставит держать себя в руках. Лири прав - жизнь с ней вечная битва, но без нее жизни нет вовсе.
  Эя еще пыталась его оттолкнуть, упиралась в грудь, но вот вздохнула и раскрыла губы, поддалась его власти, такой сладкой и такой желанной.
  Эрлан оторваться не мог, он словно впервые целовал ее, словно прошел через пустыню к источнику, и пил, пил ее дыхание, властвовал над губами и нежным язычком, а сам уже убирал тану. Уложил Эю и рывком стянул с себя рубаху, выкинул, не глядя в пустоту туда, где были его ошибки и ее капризы, за круг последних дней, что измучили обеих.
  Его поцелуй смел не то что, память - ее саму. Но только очнулась на миг, вновь оказалась во власти его нежности, но уже и рук. И застонала, поддаваясь ему, обняла, волосы взъерошила, и пила его поцелуй, как он ее.
  
  Вейнер умирал всю ночь, обреченный стеречь дверь в комнату, из-за которой слышалась симфония слияния двух влюбленных, что не ведали мира вокруг. Он слышал протяжный крик Эрлана и сплетающийся с ним вскрик Эры, слышал стоны и тихий смех, а потом опять стоны и вскрики. И понимал, что утром, как только отомрет, убьет брата.
  Такое не простить.
  Пока сгорал от ревности, а Эрлан и Эя праздновали окончание размолвки, Радиш и Самер напряженно соображали, что делать.
  Первый сидел на подоконнике и, хмуря брови разглядывал пейзаж, второй бродил по комнате.
  ― Надо было поговорить, ― бросил Самер, кругов на двадцать пройдя периметр жилища.
  ― И чтобы Лой тебе сказал? Ты сам понимаешь, что слова без доказательств - догадки и предположения. У тебя тоже была догадка, мы поверили, и что имеем?
  ― Хорошо, тогда надо поговорить с Эрой.
  ― Думаешь, у нее есть доказательства? Неуверен.
  ― Зачем они вообще нужны, эти доказательства? Мы знаем, это главное!
  ― И что ты сделаешь со своими знаниями?
  Радиш слез с подоконника и прошел к столу, похлопал по тому:
  ― Пока у нас только одно доказательство - подтасовки и переписи истории родов. Но что это значит? Каким образом связано с опасностью для нас и Морента в целом?
  Сабибор молчал, признавая правоту друга, забродил опять, раздумывая.
  Если б они хотели только знать, а им нужно было поставить точку на этом деле, остановить Дендейта, изобличить его племянника, рассказать правду, в конце концов, тем прекратить кровопролитие.
  ― Но какова Эра? ― качнул головой. ― Знать и молчать, прикрыть Лой.
  ― А ты бы Лалу не прикрыл?
  ― Разные вещи.
  ― Не скажи.
  ― Ее выпустили, кстати, слышал, как она с Амарикой разговаривала и пыталась к Эре пройти. Только ее уже Эрлан оккупировал.
  И осенило - выпрямился, воззрившись на друга:
  ― Комнаты Лой свободны, он точно до утра от Эрики не уйдет.
  ― И?
  ― Улики поищем, ― рванул к выходу. Радиш недовольно поджал губы - обыском ему еще не доводилось заниматься. Но отставать от друга не хотел и рванул следом.
  ― Что ищем? ― спросил, догоняя ее на лестнице.
  ― А черт его знает. Все странное. Если вообще, что-то найдем. Попытка - не пытка, ― выдохнул у дверей в покои. Огляделся и осторожно приоткрыл, скользнул внутрь боком, втянул Радиша и плотно прикрыл двери. Прислушался, и, поглядывая по сторонам, пошел наверх.
  В комнатах действительно никого не было. Но и - ничего.
  Мужчины обыскали все покои, перерыв даже стопки белья в мытне, но ничего интересного или необычного не нашли. Вообще.
  Разочарование было сильным и серьезно сказалось на настроении. Самер спускался вниз нахохлившийся и раздраженный и все по сторонам посматривал в надежде, что-нибудь выискать. Радиш же замер у дверей на площадке. Толкнул их и поманил друга - глянем?
  ― Это комната стражей, ― хмуро бросил Самер. Шею потер и кивнул - а, лады! Почему, правда, нет?
  Периметр жилища небольшой, вещей немного и обыск много времени не занял.
  Самер прощупал постель, подушки, таны, Радиш занялся скрутками, убранными под скамью. Банки, склянки, узелки.
  ― Набор парфюмерии, ― проворчал, открыв очередную шкатулочку с множеством маленьких бутыльков с разноцветной жидкостью.
  ― Кейлифа, ― подходя, оценил мужчина, пальцами поднял шитую ленту на лоб. Взял круглую деревянную баночку, похожую на бочонок, потряс - стучит, что-то внутри. Уставился на Радиша - опа?
  Открыл и буквально скопировал друга - губы поджал. Бочонок был с бусинами.
  ― Такое чувство, что досмотр девки устроили, а не стража, ― кинул обратно.
  Радиш сложил вещи, как были, стянул скрутку и убрал на место, вторую вытянул.
  ― А это точно - Лири, ― взял белый брус в тряпице Самер. ― Амин. И не те бусин, ни духов с кремами, ―провел рукой по вещам - пара рубах, стянутые вместе наконечники стрел, скрученная лентой белая ткань, похожая на бинт, две фляжки, одна почти пустая, узелки с черти чем - один с камнями, другой с прозрачными бусинами, третий с мягкими, как пластилин, темными кубиками.
  Радиш развязал последний, самый маленький. Пока Самер нюхал квадратики, пытаясь понять их назначение, тот смотрел на открывшееся и в первую минуту не поверил своим глазам.
  ― Какое-то лекарство, наверняка, ― констатировал Сабибор и заметил ступор друга. ― Чего у тебя?
  Тот молча раскрыл ладонь - на тряпице лежали две платы, точь в точь как та, которую извлекли из Самера еще в лесу на красной стороне.
  ― Приплыли, ― протянул он.
  ― Тихорецкая и второй, не помню, как его.
  ― Угу, ― покрутил чипы в пальцах. Вернул и сгреб тряпицу, завернул, как была и в карман сунул.
  Мужчины быстро уложили скрутку, вернули на место и выскользнули из покоев.
  Уже у себя в комнате Самер продолжил обыск, но на этот раз искал свою куртку, в кармане которой и был чип.
  ― Ну и куда дели-то, маму, бога! ― зарычал уже в мытне, теряя терпение. И заорал, обрадовавшись. ― Нашел!
  Вернулся, ощупывая карманы, и начал извлекать на свет уже непригодные к службе вещи и приборы, как забытое прошлое. Коммуникатор с разбитым экраном и зонд без локационной начинки, две тюбик-ампулы, один шприц-тюбик, фальготка обеззараживающих таблеток. И все явно прошло обработку вместе с курткой.
  ― Постирали, ― протянул Радиш, покрутив в пальцах размокшие таблетки, взбухшую пленку. Наушник вообще был белым и без проводка антенны. ― Можно открывать музей забытых вещей, ― сказал с грустью.
  Самер не стал предаваться ностальгии - нашел, наконец, чип и положил его на тряпицу рядом с двумя другими. Идентификация была полной, с той лишь разницей, что нанан Сабибора был более мутный. Вернее - стал, наверняка из-за стирки.
  Но все это было частностью, которую и обсуждать не стоило.
  Потому что перед ними сейчас лежали не только улики, но и многообещающая загадка, об отгадке которой можно было догадываться, но точно знать, как-то не хотелось.
  ― Я себя вскрывать не дам, ― мотнул головой Радиш, после долгой паузы и минут тридцати, не меньше, тягостных раздумий.
  Самер вздохнул и потер шею, морщась.
  ― Маму, бога, душу, ― протянул почти шепотом, беззлобно, но грустно. И уставился на друга. ― Ты думаешь, что и я?
  Порверш руками развел:
  ― Это не приемник и не передатчик точно.
  ― А что? ― взял в пальцы один, крутить начал. ― Искусственное происхождение на лицо. Это чип, однозначно.
  Радиш осел на лавку и подпер подбородок кулаком.
  ― Твоя версия? Ты у нас гений по части программного и технического обеспечения, выкладывай, не томи душу, ― потребовал Самер.
  Мужчина вздохнул - очень ему свою догадку озвучивать не хотелось. Не укладывалась она пока, не потому что не подтверждалась, а потому что не принималась.
  ― Контроллер? ― напрямую спросил Самер и глаз прищурил. ― Чего скис-то?
  ― Хз что, но вытаскивать надо точно. Из всех, ― и передернулся. Одна мысль, что ему придется отдаться в руки Вейнера и тот начнет копаться в его теле, как в сумке с инструментом, рождала желание убежать куда подальше. Только с маячком далеко не уйдешь, и смысла нет - все едино засекут.
  ― Молодец Стефлер, ― взвесил на ладони плоские пластины Самер. ― Подстраховался.
  Зачем из трупов биороботов контроллеры извлекать, мужчины не задавались - ясно было и так - как минимум - доказательство, что нужные объекты ликвидированы, как максимум - применение на других.
  ― А если это не Тихорецкой с напарником? ― взял один Радиш, покрутил, изучая вновь.
  ― Угу. Вполне допускаю, что обеспечил дядюшка племянника под завязку вот этой хрянью. Ему и лабораторию сюда не в лом было бы припереть.
  И уставился на потерянного, озабоченного до бледности лица Порверша:
  ― Надо бы нам Тоудер посетить, друг мой Радий. Чует душа - там мы много больше интересного найдем.
  Радиш лишь тяжело вздохнул. Ему нравился покой Морента и возвращаться в прошлую, беспокойную жизнь, ой, как не хотелось.
  Только выхода не было.
  
   Глава 52
  
  Эра проснулась от его поцелуя, долгого, порабощающего. Эрлан крепко прижал ее к себе и, любуясь, оглаживал по лицу:
  ― Ты откажешься от отца, Эя, поняла?
  Она как во сне плыла, удивительном, прекрасном, где покой и блаженство и нет метаний и переживаний, и никто не тянет ее на себя, будто она одеяло, и кивнула подчиняясь.
  Эрлан вновь накрыл ее губы, заполнил ее рот языком, передавая и слюну. Он намеренно подчинял ее себе и не ведал сомнений. Всего несколько дней без девушки научили и показали ему больше, чем двадцать лет до встречи с ней. Он уже не понимал, как вообще выжил, как жил. Расставаться, когда познал ее, когда она была рядом, его, оказалось абсолютно невыносимо и потому невозможно. Та маленькая девочка, что видно волею предков в один миг перечеркнула тогда все планы и саму судьбу, давно выросла и сила ее окрепла настолько, что одно ее присутствие в поле зрения уже сводило с ума, отдавало душу в ее волю.
  Он не мог насытиться женой, не мог оторваться, и если б не грохот распахнувшейся двери, наверное, так и не очнулся сутки, не меньше. А тут пришлось - уже зная, кто ввалился, прижал девушку к себе и уставился с поволокой во взгляде на брата.
  Эя его не видела - обвила Эрлана, прижалась всем телом и целовала, как будто впитывала каждую клетку его тела, словно без ума была от вкуса его кожи.
  Эрлан поглаживал ее плечо и в упор смотрел на брата:
  "Что ты делаешь в супружеской спальне?" ― спросил мысленно, не желая отвлекать жену на пустяки, тревожить голосом. Шах вздрогнул, как от хлыста и вышел потерянный и раздавленный. Перед глазами была та, что вроде бы совсем недавно была с ним, только вот не целовала его так, не была в экстазе только лишь потому, что он рядом, не пила его кожу, не впивалась губами...
  Лой поцеловал жену в макушку, огладил по плечам и спине, уставившись перед собой. Он понимал, что его противостояние с братом нарастает и закончится худо. Если Вейнер не оставит своих надежды и мыслей об Эрике. А он и не сможет оставить. Она опалила его, а это навсегда.
  Но и на это было ровно. В душе царил покой, словно кто-то невидимый пролил исцеляющий бальзам. И снова хотелось дышать, стремиться куда-то, было ради чего продолжать жить.
  Вот только дела, ― вздохнул тяжело, вновь припадая к губам жены, прижимая ее к себе крепче. Нужно сходить к Маэру и объявить свое решение, и новое заявление Эрики. Только, как от нее оторваться? Она как свет во тьме, как тепло в холод, как вода в засуху...
  ― Эя, голубка, мне нужно идти, ― прошептал ей целуя в лоб, щеки, эти нежные, такие сладкие и податливые губы. ― Ты спи, мой свет, спи спокойно.
  Осторожно высвободился и укрыл ее. И улыбнулся, проведя по волосам девушки - она спала как дитя, трогательное и доверчивое.
  ― Счастье мое...
  
  Вейнер уже знал, как делать скатки, поэтому расстелил холст на столе и спокойно собирался, продумывая про себя, что необходимо. На полотно легли пара рубах, хлеб, фляга с настоем, амин в тряпице. Кажется все. Теперь оружие.
  Ежи жевал корешок, с прищуром поглядывая на светлого. Носом шмыгнул, спросив:
  ― Опять бежим?
  Вейнер проверил лезвие ножа, и сунул в ножнах в ботинок под брюки, прикрепив к лодыжке. Только тогда ответил:
  ― Уходим. Я. Ты можешь остаться.
  ― Не могу, ― повел плечами.
  ― Это твой выбор, ― проверил мечи и приладил перевязи. Еще один нож прикрепил к поясу под рубаху. Вроде все. Жаль ни ЭП ни БМ Стефлер в этот мир не завез, даже банальным тротильчиком не прикололся. Ну, что ж, повоюем чем и все, ― криво усмехнулся Вейнер и стянул холст с двух сторон ремнями, но не взял - Ежи перехватил.
  ― Это уж моя забота, светлый.
  ― Значит, со мной?
  ― А куда ж я без тебя?
  Мужчина оглядел комнату, ставшую почти родной и, вздохнув, вышел. Страж даже оглядываться не стал - сомневался, что изначальный далеко уйдет. Лой оба как привязанные к Лайлох. Пора б это понять и смириться. Потому как, чем дальше убегаешь, тем сильнее петля на шее затягивается.
  И закинул в рот последний кусочек корешка, беззаботно махнул стражам других светлых, что в коридоре дежурили.
  
  ― Он применил право, ― заявил Эхинох и прошел на свое привычное место - сел на подоконник.
  Маэр, спавший в кресле приоткрыв рот, разлепил веки и, уставился на внука не меняя позы.
  ― Ты недоволен? ― проскрипел.
  ― Лучше скажи, где носит Таша. Опять его услал?
  ― Недоволен, ― кивнул старик, усаживаясь нормально. И зевнул душевно, глаза потер.
  Эхинох не сдержался - спрыгнул с подоконника и подошел к деду, навис над ним:
  ― Да, недоволен. Очень недоволен, что светлый применяет право, чтобы воздействовать на...
  ― Ну, что смолк? "На жену" ― правильно? ― хмыкнул Маэр и мужчина выпрямился. ― Вот именно, сынок. Тут он закону не подвластен.
  ― На стражей, ― добавил, но понимал, что и это не аргумент.
  ― Эх, ― вздохнул тяжко. ― Да не в том суть-то. Сижу и думаю - когда открытое заседание делать?
  ― Посмотрел книгу судеб? И что - все серьезней, чем я думаю?
  ― Экий ты, любопытный. Придет время - все узнаешь.
  
  Лири осторожно заглянул в комнату, увидел, что Эрлан умиротворенный и расслабленный, спокойно натягивает сапоги, и протиснулся.
  Лой палец к губам прижал, кивнув на спящую жену и, страж ладонь выставил, расплывшись в улыбке: все понял. Ну, любо дорого поглядеть на пару - опять вместе и счастливы.
  "Кейлифа сюда и сам останься - присмотришь, чтоб никто Эю не беспокоил. Отвар у жреца возьми - слаба она еще, надо силы поднимать. Я постараюсь быстро вернуться и в наши комнаты ее перенесу", ― отдал распоряжения, поправляя ворот рубахи.
  Угу, угу, ― заверил Лири.
  Эрлан вышел и плотно прикрыл за собой дверь. К лестнице шагнул, а там Майльфольм стоит, дорогу загораживает. Смотрит тяжело, исподлобья.
  ― А ты непрост, светлый, и закон тебе не закон, и право - не право. Что ж ты род свой позоришь? Как к Эйорике прикасаться смеешь?
  Эрлан смотрел на него, будто не видел, не то что, слышал, и чуть качнулся, бросил тихо, но четко:
  ― Онемей, ― и обошел спокойно.
  Какой раз за сутки право не по праву применяет. Ну, ничего, наладится все и заносить не будет. Сейчас главное все исправить. Для этого нужно потребовать от Хранителя поимку Эберхайма. Может как раз к приезду Инара тот и будет в руках Маэра.
  Но дойти до зала советов не получилось - новая полоса препятствий возникла, и с ней, как со стражем, уже не поступить.
  На нижнем этаже почти плечом к плечу стояли Порверш и Сабибор, и оба смотрели твердо, хоть и немного отстраненно. Видно ночь у них не так хорошо удалась, как у него.
  ― Что-то случилось? ― спросил Эрлан, видя, что те говорить не собираются, но и пропускать его - тоже.
  ― Предложение есть, ― протянул Самер, будто одолжение сделал. ― Ты идешь с нами и слушаешь, а отвечаешь мысленно. Если не идешь - мы идем к Маэру. Если применяешь право - мы идем к Маэру. Интересно?
  ― Нет, ― улыбнулся Эрлан. Мужчины на пару секунд потерялись от его улыбки - давно не видели настолько умиротворенно -довольным, просто светящимся.
  Примирение с Эрикой вернуло нормального, понятного, давно известного им Эрлана, но возникал вопрос - что делать с тем Лой, которого они совсем не знали, но который точно так же как этот, жил и здравствовал.
  Самер мог поговорить с тем, жестко, возможно даже очень жестко, и подставить под большие проблемы мог легко. Не мороча себе голову этическими вещами.
  А этого - не мог, душа не лежала. Именно сейчас лейтенант понял Эрику - своих, пусть и суки конченные, очень сложно отдавать на суд, под неприятности подставлять. Им веришь, ими дрожишь, как собой, и так хочется стряхнуть все наветы и грязь, чтобы обелить хоть в собственных глазах, уважать себя в них, а их в себе. Ведь свои, часть тебя - все проблемы и беды - вместе, слезы и смех, недоразумения и проступки - тоже вместе. Одно они.
  ― Давай сами как-нибудь разберемся? ― предложил миролюбиво и вполне по-дружески.
  Эрлан оглядел его и, как не хотел пойти к Маэру и закончить тему с разрывом уз, решил все-таки отложить свое дело на пару минут ради дела Самера.
  Кивнул:
  ― Куда?
  ― К нам. Чтоб не мешали и лишние ушки не грелись.
  Уже в своей комнате он вынул руку из кармана и раскрыл ладонь, выказывая три однотипных пластины светлому. Тот рассматривал их спокойно и недолго. И перевел взгляд на Самера:
  ― И?
  В глазах ноль реакции, лицо безмятежно. Сабибор понял, что чего-то не понимает, и закрались сомнения, что очередная версия окажется бредом.
  ― Один мой, а два ... твои.
  Эрлан бровь выгнул, взгляд стал недоуменно-вопросительным.
  ― Тихорецкая и ее друг, ― заявил прямо и сжал нанолы в ладони.
  И опять никакой реакции, словно фамилия ему ничего не говорила. А может и правда - не знал ни имени, ни фамилии.
  ― Ты на красной стороне был? ― встал рядом с Эрланом Радишь, руки на груди сложил.
  Мужчина кивнул.
  ― Задание дядя дал?
  Лой отвернулся: какая разница?
  ― Понятно. Задание было убрать двоих, верно?
  Эрлан перемялся с ноги на ногу, рассматривая носки сапог и, вот вскинул взгляд: "допустим".
  ― И ты их убрал.
  Ну? ― в упор смотрел на Радища: "это были последние боги Эберхайма. Последние. Теперь он один, без защиты своих покровителей. И ему будет сложнее".
  Самер невесело усмехнулся - понять не мог, аргументировать - просто чуял - ложь:
  ― Ну, ясно. Вопрос один - на счет нас у тебя тоже задание было? Какое, Эрлан?
  "Вздор", ― скривил мину: "у вас богатая фантазия".
  ― Может быть. Но факты о другом говорят. В стиппе, куда мы попали твоими молитвами, нам уши парили дезой.
  Радиш выставил Эрлану том по генеологии, чтоб тот понял, о чем речь.
  Лой плечами пожал: я причем?
  ― Может быть, только ты деттов подогнал. А теперь давай сложим эти факты - ты по заданию дяди ликвидируешь двух переселенцев, опекунов и спонсоров Эберхайма. Потом встречаешь нас и... И? Что должно было быть дальше? Мы должны были провести тебя в Морент? Зачем? Чтобы ты уничтожил записи историй родов? Бред. Это надо весь город в пыль стирать, так ведь?
  Эрлан нахмурился, пытливо поглядывая на мужчину.
  ― Дейндерт, твой родственник Эрл, переписывает историю. Это факт и у нас масса тому доказательств. Но вопрос - зачем он это делает и за каким в эту историю с информационной дезой вмешаны мы, зачем ты привязываешь Эру, и какова конечная цель твоего задания? Что задумал Дейндерт, Эрлан? Я пока спрашиваю как друг. Но ты сам видишь, что у нас достаточно довольно интересной информации, за которую тот же Маэр спросит уже далеко не по-дружески.
  Угрожаешь? ― уставился холодно Лой.
  ― Нет. Просто не люблю когда мной и близкими мне людьми играют в темную. Не знаю, что вы планировали, но получилось, что получилось - мы шли вместе, Эрлан, вместе и под стрелами стояли и по болотам шагали. Мы стали командой, целым. Своими. Терки, дрязги - это все мимолетно, а главное в том, что случись - и опять вместе будем, автоматически, по привычке. Так что, давай не будем лапшу по ушам друг другу развешивать, хотя бы из уважения друг к другу.
  Лой задумчиво смотрел на него и выдал нехотя:
  "Есть вещи, о которых не скажешь. Более того - спрячешь и от себя".
  ― Согласен, ― кивнул Самер. ― Сам сталкивался с резолюцией о неразглашении не раз и не пять.
  Диалог пошел и это уже радовало. Он всерьез уважал Эрлана и не хотел бы считать его еще худшим типом, чем его братец. Они были слишком непохожи - и, слава Богу.
  ― Тогда скажи, что можно.
  Лой развел руками - такой информации нет.
  ― Ладно, пойдем по пунктам: Дейндерта развернули?
  "Нет".
  ― Чтобы он приехал сюда тебе и нужна Эра?
  Лой так глянул на мужчину, что тот сразу ладонь выставил:
  ― Извини. Значит, Дейндерт появится здесь?
  "Не знаю".
  ― Ему что-то нужно здесь?
  На лице Эрлана появилась меланхолия, а в глазах прострация.
  ― Но ведь ты все равно используешь Эру, ― процедил Самер - все к одному сходилось.
  Эран отвернулся, раздражаясь, встал спиной к друзьям. Смотрел в окно и думал, что Сабибор прав. Однако, как бы скверно это не выглядело, иначе он не мог. Но объяснять было бессмысленно. Как сытому рассказать о голоде? Что поймет здоровый о больном?
  Я всегда любил ее и не мог отказаться от нескольких месяцев счастья, ― подумал, но выдал другое.
  "Эя моя жена - этим все сказано", ― развернулся опять к мужчинам.
  ― Но она твоя не по своей воле и, если помнишь, она дочь Эберхайма. А уж он и мне поперек горла встал, что о тебе говорить. Но ты миришься с данным фактом. Странно, согласись.
  "Эя откажется от отца".
  ― Под твоим давлением? Хорошо. Но что это поменяет? Тебе станет легче или перед советом ваш союз будет выглядеть более пристойно? Ее не выгонят из Морента и... будет оправдание явлению Дейндерта? Или еще чем пригодится? Козырная карта просто - дочь заклятого врага и в твоих руках, послушна и полностью подчинена - хочешь с маслом ешь, хочешь в шкаф на ночь запирай. И двигай, куда и кому выгодно.
  Взгляд Лой становился все тяжелей с каждым словом и вот уже давил.
  ― Извини, Эрлан, но я озвучиваю очевидное. Мы не просились - вы нас замешали в эту кашу, и нравится - не нравится - варимся вместе, значит, всех все касается. Я не спокоен. Я не испытываю счастья от родства Эрики, нашей близкой подруги, очень неплохого человека и весьма интересной женщины, с откровенным упырем. Но глядя на нее, зная уже ее, я что-то не вижу в ней проявления "людоедства", наследственных вывихов, что хоть как-то бы, но достались от папаши. Зато вижу, что ты на нее влияешь, и вижу тебя и твоего братца. Вот уж кто словно от разных родителей произошел. А еще вижу, что нас используют. Всех. Эру откровенно, а нас может не так явно, ну, за себя-то и не скажешь четко. Только мне все это не нравиться, дерьмом несет за версту. Скажи мне, Эрлан, успокой мою душу - кому эту яму с фекалиями уготовили? ― склонился к мужчине, уперся рукой на косяк у окна.
  "А непонятно?"
  Самер моргнул - Эберхайм? Ну, что ж, насолить через дочку легче.
  И усмехнулся:
  ― А Эра знает, что работает приманкой?
  "Еще слово, и я верну его тебе с кровью", ― предупредил Эрлан.
  ― Верю, ― взгляд Лой действительно стал жестким и холодным. И Самер понимал, что напрашивается. Но более мягких определений не мог подобрать, да и не хотел. ― Я всегда придерживаюсь простейшего принципа - называть вещи своими именами. Это страхует от недоразумений и разрастания лжи. Ты быковать начинаешь, а что проговорился - не заметил.
  "О чем?"
  ― Эра - приманка. Ты знал, чья она дочь?
  "Нет".
  ― Дейндерт знает?
  Лой задумался. Он мог солгать, но тот вопрос, что задал Самер, мучил и его.
  Мужчина повел плечами, не скрывая и своей озабоченности.
  ― А то, что история переписывается - ты знал?
  Лой выгнул бровь - почему нет?
  "Эберхайму не место в истории родов".
  ― В Моренте мы оказались случайно или намеренно?
  Вопрос был задан неожиданно и Эрлан вскинул взгляд, после которого ответ был неважен. Самер на это и рассчитывал. Подвигал челюстью, не зная как реагировать. Ведь выходило, что сюда их завели специально. Причем направил Эрлан, а привели - он и Радиш. А потом Эра стала поводом, чтоб вызвать Дейндерта...
  ― Здорово, нас всех использовали, как последних лохов, ― протянул.
  Порверш чуть качнулся к Эрлану:
  ― Теперь тебе придется сказать нам правду. Видишь ли, Лой, у нас есть серьезные основания считать, что это использование аукнется весьма серьезно на всех, и на жителях города в частности.
  ― Опустим этические вопросы - за них потом поговорим, ― прищурил глаз Самер. ― Более серьезный вопрос решим - Дейндерт не сможет тихо изничтожить все записи по истории родов. Значит, будет резня.
  Эрлан поморщился: бред.
  ― Не скажи.
  Лой оглядел друзей и понял, что те действительно верят в то, о чем говорят. И качнул головой:
  "Вы нас попутали с Эберхаймом".
  ― Или вы нас? С дебилами, ― нехорошо воззрился на мужчину лейтенант.
  ― Нам понятна ваша ненависть к Эберхайму, желание его и убить и стереть из памяти. Но, Эрлан, зачем нас разыгрывать как карты - вслепую, зачем лгать и доводить дело до подозрений? ― доверительно сказал Радиш. ― Ты же знаешь, к чему эти недомолвки приведут. Уже привели. Мы с вами, мы тоже против багов. Но происходящее смещает директории и переворачивает восприятие. Мы уже не знаем кто враг, кто друг, и кто мы и тем и другим. Мы люди Лой, такие же светлые и изначальные, как ты. Так зачем держать нас за тупых баранов?
  Лой вздохнул. Повернулся к окну, постоял, вновь уставился на друзей и нехотя кивнул.
  "Хорошо. Идея с Морентом возникла спонтанно. Просто сошлось многое в один момент. Я понял, что город предков где-то в этих краях. В Тоудер мы бы не дошли, это ясно."
  ― Это очевидное. Но ты отвечаешь, что Морент случайность, а не часть твоего задания, что дал дядюшка?
  Лой долго смотрел на Самера и признался: "Морент мы искали давно. Очень давно. Нерс владеет правом менять суть вещей и вокруг города стоит защита - мимо него проходят не видя. Пробить ее могли лишь вы."
  Это было похоже на правду и, Самер немного успокоился.
  ― Зачем Дендейту Морент? Хочет светлых под свои знамена или наоборот?
  "Опять намек на уничтожение? Ты злишь меня, Сабибор. Как ты вообще смеешь думать о подобном?"
  ― А что я должен думать еще? Я не верю в случайности и внезапное везение. Оно, как сыр в мышеловки, а он, как известно, бесплатным не бывает. Твой дядя прислал нас сюда с заданием вернуть Тихорецкую домой, а тебя, в то же время, направляет с приказом убить ее. Тебе это странным не кажется?
  "Вы жили в мире богов. Инар сам часто там бывает. Врага нужно изучать изнутри, чтобы понять. Потому что иначе не победишь. Ты сейчас обвиняешь и его и меня в бесчестном и откровенном предательстве, и тем равняешь с Эберхаймом. Только забыл, что именно Инар стоял эти годы на защите светлых, противостоял Этану и пытался сохранить людей. Именно Инар отправил стражей вам в помощь. Именно Инар добился чтобы боги не прибывали и у Эберхайма не было помощи. Ты знаешь, чего ему это стоило? А я знаю. И не тебе судить, тебя здесь не было".
  Самер опустил взгляд - да, тут не поспоришь. Но:
  ― Нас же вернули. Мы с вами. Так может, поделишься информацией, чтобы мы могли действительно помогать, а не думать черти что, основываясь на ваших поступках и недомолвках.
  "Это знаю только я, остальным нельзя. Ты можешь это понять? Эберхайм может прознать, скажи я вам. Он шел по пятам. Он здесь, он появляется у Эи. Это как? Поэтому, извини, но я ничего вам не скажу. Готовы придумывать и приписывать нам преступления - ваше дело, право вашей совести. А свою я сохраню чистой. Я не стану в угоду вашей жажде знать лишнее, подставлять близкого мне человека, единственного родственника, не считая Вейнера. Инар выходил меня. Он помог мне жить, научил вновь дышать и смотреть. И бороться. Верить несмотря ни на что. И у нас с ним одна цель. А какая у вас - неизвестно. Хотел бы я плохого - согнул бы вас и вы даже не думали б лишнего. А вам предоставлено право выбора. Вам дают время на становление и обучение, на приобретение знаний, которых вы были лишены... В общем, думайте, что позволяет вам ваша натура", ― выдал не торопясь, но так, что и Радиш нахохлился, чувствуя себя дегенератом со своими тупыми версиями то на одну, то на другую тему.
  Лой же отодвинул Самера по дружески, но твердо, и вышел.
  Мужчины переглянулись.
  ― Что-нибудь понял?
  ― Угу. Что мы недалеко от Вейнера ушли, ― насупился Самер, сел на подоконник.
  ― Ты Стефлера помнишь?
  ― Ну?
  ― Вроде вполне доволен жизнью, не находишь?
  ― Думаешь опять нам по ушам проехали?
  ― Хз, ― отвернулся и на пейзаж за окном уставился. ― Одно точно знаю - Лой верит в то, что говорит. Но вопрос - что знает.
  ― Или - что ему в уши вливают.
  ― Вот, вот. Сдается мне, что мы либо действительно переборщили со своими версиями, либо... нас всех за болванов держат. Включительно Эрлана.
  ― Со Стефлера станется, ― согласился Радиш. ― Надо поговорить с Эрой. В любом случае она должна знать, что ее используют и принуждают.
  ― Сомневаюсь я, что в этот вопрос нужно лезть. Эрлан в ней по уши, и даже если применил право... Нет, осуждать за это я его не могу.
  ― Но это неправильно.
  ― Может быть, ― слез с подоконника и прошел к столу, налил себе настоя попить. ― От этого "неправильно" появилось двое счастливых людей, а не двое несчастных. Поэтому я не полезу и тебе не советую. Другое, что с Эрой поговорить надо в принципе и выяснить, что ей папаша напел.
  
  Глава 53
  
  Маэр слушал светлого, словно именно этих слов от него и ждал.
  ― И так: Эйорика отказывается от отца и ваш союз с ней остается действительным. Ты не собираешься выдвигать встречное требование. Все верно? ― зевнул. Лой немного растерялся, не зная чем объяснить равнодушие Хранителя.
  ― Верно, ― согласился.
  Маэр просто кивнул и смотрит, будто ждет. Эрлан понял, что ждет - чтоб он испарился из зала совета.
  Отвесил поклон и развернулся на выход и услышал в спину:
  ― Но у меня есть вопросы к тебе.
  Лой нехотя вернулся и встал опять лицом к Хранителю.
  ― Скажи мне, как давно ты знаешь, что Эйорика дочь твоего заклятого врага?
  ― Я этого не знал.
  ― А Инар?
  Мужчина повел плечами - это мне неведомо.
  ― Так Эберхайм враг или нет?
  ― В свое время я рассказал вам все. Если после возникают подобные вопросы, мне остается только удивляться.
  ― Да, да, ― закивал старик, не спуская взгляда с изначального - спокойного, даже равнодушного взгляда. Только вопросы ему не соответствовали и Эрлан насторожился.
  ― И ты готов простить жене ее происхождение?
  ― Оно доказано?
  ― Да. Я смотрел книгу судеб, Эрлан Лой. В ней четко сказано, что Эберхайм является отцом Эйорики. Хеймехор - заочный отец.
  Эрлан опустил взгляд. Ему был неприятен факт родства Эи с врагом, с тем которому невозможно простить его злодеяния. Внутри он еще лелеял надежду на то, что утверждение жены ложь, и даже желал этого. Но был готов и к худшему варианту.
  ― Что ж, с этим уже ничего не поделать. Мой ответ остается неизменным.
  ― Как на счет Эйорики?
  ― В смысле? Она откажется от отца, я уже сказал.
  ― Нет, я о другом, светлый. Теперь ты знаешь о ней достаточно, но вопрос что она знает о тебе? ― старик встал и двинулся к мужчине. ― Знает ли она что ты, Дейндерт и Эберхайм, давно сравнялись в злодеяниях? Знает ли, кто ты? Знает ли, как ты ее используешь? Знает ли почему остается с тобой?
  ― Не понимаю, ― насторожился Эрлан. Маэр встал напротив него и сложил руки на рукояти трости. Разглядывая посетителя, словно видит впервые.
  ― Что ж непонятного, светлый? В мести своей вы давно переступили все мыслимые границы, нарушили все законы. Ты обвиняешь Эберхайма, но и он имеет право выдвинуть те же обвинения. Ты лично убил немало собратьев и лютовал на красной стороне. О, только не говори, что это война, обстоятельства, ― поморщился, видя, что светлый готов ответить. ― Мне неинтересно, кто из вас убил больше. Мне это совсем неинтересно, Лой. Мне интересно знает ли об этом Эйорика, готова ли как ты ее, принять тебя с твоими весьма-а-а неоднозначными поступками. Принять твое прошлое. Мне неинтересно, что она скажет сейчас, под властью твоего права. Мне интересно, что она скажет и как отнесется к тебе, избавившись от твоих чар.
  У Эрлана сердце сжало, внутри похолодело. Он понял, что уже не уйдет - его выведут. Понял, что Маэр каким-то образом раскопал то, что Лой ни при каких обстоятельствах не хотел бы оглашать. Он так спрятал, что и тень мысли не приближался.
  Но сдаваться рано.
  ― Я убивал изгоев и предателей. Это не запрещено законом. Эйорика моя жена, и что происходит меж нами, касается лишь нас. Вопрос с ее требованием закрыт, обвинения в мою сторону от нее не поступало. Значит, закон не нарушен. Так в чем меня пытается обвинить совет? ― оглядел хранителей второго уровня, что замерли истуканами и молчали. Но смотрели плохо.
  ― Обвинить? Ну, что ты. Я всего лишь пытаюсь понять, что ты знаешь, а о чем и не догадываешься. Это важно по одной причине - намеренно ты вводишь в заблуждение или сам находишься в неведении. От этого зависит уже и вердикт совета.
  ― Я решительно не понимаю, о чем идет речь.
  ― Ага? ― выгнул бровь Маэр. ― Напомни мне - с чего началась война меж светлыми?
  ― Эберхайм пригрел неких богов - так он назвал пришлых.
  ― Да, да. Потом украл детей членов совета, затем стал изгоем и решил восстать против произвола совета - уничтожил его и пошел войной против собратьев... Ты серьезно?
  ― Такими вещами шутят?
  Маэр прошел по залу, раздумывая над реакцией Лой. Он прислушивался к себе - верит ли он светлому, и выходило - нет.
  ― Знаешь, я очень долго живу на этом свете, Эрлан Лой, и точно знаю, что в мире нет случайностей и нет ничего нового. Все, что случается, уже было или будет снова. Все случайности - итог закономерности. Я не даром много дней беседовал с тобой, расспрашивал подробности происходящего за стенами Морента. Слишком многое мне показалось странным. Если принимать на веру твои слова. А если подумать своей головой, то странности как раз исчезают. Все становится абсолютно понятно и предсказуемо. И остается один вопрос ― намеренно ли ты лжешь? Ты не создаешь впечатление глупца, который решил поиграть с Хранителем, но и не похож на идиота, который может верить в то, что говорит. То, что происходит в ваше мире это не война светлых с богами, и не война богов со светлыми. Это очевидно. Но ты упорно доказывал мне обратное.
  ― Тогда вы знаете больше, чем я, ― сухо ответил Эрлан.
  ― Может быть. А может, ты просто не желаешь знать, специально закрываешь глаза на правду.
  ― Я действительно не понимаю, о чем идет речь.
  ― А ты подумай, я подскажу. Что стоит в истоке перемен в твоей жизни, в твоей натуре?
  Первое что пришло Эрлану на ум - Эя, но сказал он другое:
  ― Смерть родных.
  Маэр недобро усмехнулся - опять ложь:
  ― А что было до? Почему ты оказался не в мельберне и не погиб со всеми?
  Эрлан молчал и Маэр понял, что ему просто нечего сказать.
  ― И так, ты все знаешь и понимаешь, ― вернулся в свое кресло, сел кряхтя и, сложил ладони на трости. ― Нет и не бывает ничего сложного, если мы не хотим усложнять. Ты пошел от обратного и этот путь привел тебя в капкан. Ты будешь изолирован и завтра предстанешь перед открытым заседанием совета.
  ― И в чем меня обвиняют?
  ― Ты узнаешь обо всем завтра, а пока посиди один и подумай, найди ответы самостоятельно. Я дам тебе еще одну подсказку, где их искать, Эрлан Лой - мой отец говорил мне: хочешь найти причину - ищи женщину.
  Все стало действительно очевидно, но тем и невозможно.
  ― Вы не можете меня изолировать.
  ― Отчего же?
  ― Нет обвинений.
  ― Их предостаточно. Введение совет в заблуждение, ложные обвинения, использование права не по праву, убийство собратьев, подлоги. Надеюсь, ты понимаешь, что тебе грозит?
  Эрлан молчал. Жизнь рушилась на глазах и это он как раз хорошо понимал.
  ― Уведите, ― приказал Маэр, потеряв интерес к изначальному. А тот был настолько растерян случившимся и раздавлен перспективами, что не мог говорить.
  Лой вывели в сопровождении Нерса.
  Эхинох склонился над дедом:
  ― Если честно, я тоже ничего не понял, ― протянул тихо.
  ― Да что здесь непонятного? Я выдал целую связку ключей к этой "тайне"! Не разочаровывай меня, мой мальчик.
  ― А я бы тоже не отказался от пояснений, ― заметил Ристан, который так и стоял истуканом. ― Я хладно отношусь к пришлым, но... услышанное для меня новость. И мне не нравится чувствовать себя дураком. Я не имею доступа к книге судеб...
  ― О! Ну, хватит ворчать! Ты так молод, что мне странно наблюдать за тобой - где легкость восприятия, где...
  ― Ты ответишь на вопрос или задашь двадцать других, только чтоб потопить мой и главный? ― поджал губы Ристан.
  Маэр поерзал, недовольно насупив брови, глянул на Таша, радуясь, что хоть он все понимает и не требует озвучивать прописное.
  ― Ты Эйорику видел? ― уставился на советника снизу вверх через плечо.
  ― Да.
  ― Знаешь, что ее ведут предки?
  ― Да. Это у нее на лбу написано.
  ― Так и сходи за ними!
  Ристан надулся, начиная раздражаться:
  ― А нельзя доступно объяснить?
  ― Тьфу ж ты! Ты знаешь, кто Эрлан и Вейнер?
  ― Братья.
  ― А еще?
  ― Соперники, ― разжал губы Эхинох.
  ― Эйорика чья дочь?
  ― Эллайны Лайлох и Этана Эберхайма.
  ― Эйорика чья жена?
  ― Эрлана Лой...
  И смолк, выругавшись - все действительно стало очевидно.
  ― Значит одна встала в истоке войны, а другая может встать в истоке мира, ― протянул и тяжело вздохнул.
  ― Именно. Ничего нового. Эллайну пытались поделить братья - Хеймехор и Инар. Первый взял ее ...
  ― Чарами, как Эрлан...
  ― ... Второй...
  ― ... как Вейнер - отошел, но надежды не оставил...
  ― И тут появился третий...
  ― Эберхайм.
  ― И ему повезло. Право Хеймехора при постоянном применении начало ослабевать, у Эллайны пошло отторжение. И Этан появился вовремя. Они знали друг друга до помолвки Лайлох с Лой. После рождения девочки право Хеймехора спало окончательно.
  ― Это война двух семей, ― протянул Ристан - дошло.
  ― Угу. Это война светлых. И война будет продолжаться, потому что на сцену вышли следующие кандидаты на роли Инара и Этана. И появилась следующая Лайлох.
  ― Поэтому ты решил убрать Эрлана?
  ― Нет! Да воз шишек вам в задницы!! ― рявкнул Маэр - кого он держит в советниках? Тупицы! ― Я следую воле предков и превращаю источник войны в источник мира! Предки показали через Эйорику достаточно, чтобы понять их замысел! А если вы не поняли - ждите до завтра! Может, тогда что-то сложите!
  Ристан и Таш переглянулись, Эхинох насупился, изрядно обидевшись на деда.
  
  Эрлан шагнул в круглую комнатушку с окнами под потолком: ну, вот и все.
  Это действительно был финиш и светлый отчетливо понимал, что его ждет. Было выдвинуто достаточно обвинений, по которым он не сможет оправдаться, иначе придется открыть сокровенное, принадлежащее не только ему. Он попал, попал у своих, и это давило больше всего.
  Мужчина оглянулся - дверь исчезла, теперь стена шла кругом непрерывно и он был в каменном мешке. Подпрыгнул, зацепился закрай стены у окна, и подтянулся, чтобы понять, где он, но ничего не увидел.
  Самое разумное было сбежать, но Эрлан не стал даже думать в этом направлении. Как-то резко навалилась апатия и стало все равно, что будет. Так или иначе, если Маэр выдвинул обвинения, они будут оглашены и Лой лишится и права и Эйорики, друзей и будущего. И станет изгоем, как Эберхайм.
  Странно было ощущать себя в его роли и подумалось, что это слишком несправедливо, особенно если реально посмотреть на перечень преступлений. У Эрлана довольно проступков, но преступлений он не совершал, у Этана - наоборот. Так почему у них одинаковое наказание? Закон?
  Лой осел у стены и закрыл глаза, стараясь ни о чем не думать. Было слишком больно прощаться...
  
  Эя увидела Эрлана в круглой башне, замурованного и сникшего, словно его лишили не свободы, а воздуха. И резко села. Перед глазами жестикулировал Майльфольм, пытаясь что-то донести Лири. Тот хмурился и оба не заметили, что светлая проснулась. Зато Кейлиф заметил, что она встала, принес ей кружку с настоем.
  ― Что случилось? ― спросила. Судя по хмурым физиономиям, началась ядерная зима, не меньше.
  ― Эрлан, похоже, арестован, ― пробурчал страж.
  Лири вылетел из комнаты, расстроенный донельзя, Май обернулся и уставился на девушку. Кивнул - это правда.
  У Эры рука дрогнула, Кей успел словить кружку, иначе бы выпала и, была б светлая мокрой от разлившегося настоя.
  А та не заметила - во все глаза смотрела на Майльфольма:
  ― За что? ― выдохнула. Тот бровь выгнул: думаю, ты знаешь.
  Эра откинула тану, и наплевав на свою наготу, рванула к полке с одеждой, желая быстро привести себя в порядок и бежать к Маэру, требовать ... что -то делать, в конце концов. Только силы не рассчитала - встать -то встала, а шаг сделала и голова кругом - рухнула на руки стража. Май усадил ее обратно на постель и головой качнул упрекая.
  Почему он молчит? ― насторожилась Эра.
  ― Ты онемел?
  Май выдал желчную усмешку и кивнул на брачный кулон на груди светлой.
  ― Эрлан, ― поняла бледнея. ― Его за это?
  Страж отрицательно мотнул головой.
  ― За что?!
  ― Пока неясно. Все видели, как его сопровождали стражи и советник Нерс. Открытое заседание завтра, наверное, тогда и узнаем что к чему. Одно ясно - все очень серьезно, раз будет открытое заседание, ― подал девушке рубаху Кейлиф.
  Только натянуть успела - в комнату влетела Лала, и видимо готовилась к бою, но вот воевать не пришлось, поэтому бойкий вид быстро сменила растерянность.
  ― Ой!
  ― Угу, ― выхватила из рук Кейлифа брюки. ― Эрлана арестовали!
  ― Чего? ― не поверила Самхарт, плюхнулась рядом с Эрикой на постель. А та поняла, что без посторонней помощи одеться не сможет - голова кружилась от слабости. Да не вовремя - надо все выяснить про Эрлана, помочь ему, а еще вернуть голос Майльфольму. Приложила ладонь ему к щеке, но мужчина отпрянул и выставил палец, уставился красноречиво: не смей!
  ― Встать помоги, ― попросила. Май хмуро и недоверчиво глянул и нехотя поднял светлую, придерживал, пока она, шатаясь и грозя свалиться, брюки натягивала.
  ― А ты куда собралась? Ты еле на ногах стоишь, Эя! ― сообразила Лала.
  Девушка внимания на нее не обратила - обвила вдруг шею стража одной рукой, а второй к от скул к горлу прошлась. И смыло как волной - ее. Откинуло, словно током дернуло, даже оглохла на пару минут. Смотрела на плывущие перед глазами лица и силилась понять, что произошло.
  ―... не снять, да и больна ты еще. Куда с правом Лой тягаться в таком состоянии? ― услышала как сквозь вату - Кейлиф сердился. Май просто заставил ее выпить настоя и сунул в рот кусочек амина - в себя пришла, даже сесть смогла.
  ― Что ты творишь, ― качнула головой Лала. ― Он же бросил тебя...
  ― И правильно, ― просипела. ― Но это было. И даже если б оставалось - я бы все равно пошла. И за тебя и за Вейнера, и вон, за Майльфольма. За любого из вас.
  ― Зачем?! Ты в своем уме, Эя?! Ты к Маэру собралась? Что ты ему скажешь?
  ― Вот дойду и решу, ― уперлась рукой в край постели и сцепила зубы, заставляя себя встать. Ноги как ватные и шум в ушах до тошноты, но минута, две, еще не понимая, что не сама стоит - Кейлиф ее придерживает, и перед глазами прояснилось, голова кружиться перестала.
  Май жестикулировал, уверяя напарника, что светлую нельзя отпускать, и не подходил, зная, что она опять захочет ему помочь.
  ― Эя, это безумие, ― упорно уверяла ее Лала.
  ― Хватит! ― не выдержав, рявкнула девушка. ― Я должна выяснить, что происходит!
  ― Завтра... ― попытался образумить ее страж, но она пресекла:
  ― Завтра может быть поздно! Все, тема закрыта. Я иду к Хранителю и, это не обсуждается.
  Оттолкнула его, но и сама чуть не упала.
  Шаг, два - Лала придержала. Дальше по стене и вроде легче и вроде уже дыхание не сбивается, пот не прошибает и туман не стелется, в уши не забивается, вызывая тошноту.
  Вот только как шлейф, гудя за ней Лала и стражи.
  ― Оставьте меня! Я сказала - оставьте! Это приказ! ― рыкнула уже в коридоре.
  Кей и Май отступили - один с сожалением, другой с осуждением. Лала нахмурилась:
  ― Ну, знаешь... меня тебе не выгнать.
  ― А тебе б там вовсе не появляться, ― заметил Кейлиф и, Самхарт чуть испугалась, но все равно упрямо шагнула за Эрой.
  ― Почему? ― не поняла девушка намека стража.
  ― Меня тоже арестовывали. Но выпустили, как видишь. Вот и ты бы подождала.
  ― За что тебя?
  ― Светлого к предкам отправила. Когда напали. Нерс по обстоятельствам дела посчитал, что это было вынужденное убийство. Уверена, что и Эрлана просто допросят и отпустят.
  Эя взгляд отвела и пошла наверх. Она была уверена - Лой не отпустят. Он не одного убил, и сам нападал. Вопрос как это узнал Маэр?
  Девушка вцепилась в перила и двинулась вверх.
  Она с трудом преодолела все четровы ступени, ведущие к залу совета. Ноги подгибались не менее упрямо, чем она заставляла их идти. Она боролась с собственным организмом, со своим бессилием, и последнее побеждало. Подъем доконал ее ― Эя начала падать, слабо понимая, что происходит. Что-то черное громадой своей заслонило мир и ... застыло.
  Эя тряхнула волосами, всматриваясь в вязь рисунка на темной ткани и, никак не могла понять, что это. Постепенно доходило, что ее кто-то держит, крепко и в то же время, трепетно, словно раритет, и этот кто-то - человек, живой и вполне реальный.
  Светлая запрокинула голову, желая рассмотреть незнакомца или удостоверится, что перед ней знакомец. Мужчина был здоров как бык, весь в черном и сам смуглый, а глаза синие-синие, и в них изумление, безграничное как небо.
  ― Ты кто? ― просипела. Вопрос вовсе вогнал мужчину в ступор, собрал в две бороздки знак рода меж бровями.
  ― Эээ... Таш.
  ― Угу?... Поставь откуда росла, а?
  Она говорила так тихо, что сам себя едва расслышала. Ташу же понадобилось не менее пяти минут, чтобы разобрать и перевести на внятный язык сказанное девушкой. Он осторожно усадил ее на скамью у стены и присел на корточки рядом, заглядывая в лицо. Его удивлению не было границ. Он впервые увидел ту, о которой шло столько разговоров, и даже не представлял насколько она необычна. Нет, вроде все как у всех - весьма симпатичная особа, но красавицей не назвать, фигурка гибкая, хотя, на его вкус, излишне худая. А все же было что-то в глазах светлой, образе - трогательное, нежное, в то же время сильное, цепляющее моментально.
  ― Ты к Маэру? ― понял сразу и все смотрел, пытаясь сообразить, что же в ней душу тревожит?
  ― Да, ― выдохнула, приходя в себя. Сейчас она уже четко видела незнакомца и он кого-то ей напоминал, вот только вспомнить не могла. Шрам поперек брови через щеку внимание привлек - руку протянула, желая дотронуться и убрать, бездумно, на автомате. Но мужчина перехватил ее у запястья, сжал мягко, но настойчиво, отодвинул:
  ― Так ты до Хранителя не доберешься.
  Голос гудел густым баритоном и опять же напоминал о чем-то.
  ― Мы виделись раньше?
  ― Нет. Я ушел в тот день, когда вы появились, а вернулся вчера.
  И вдруг улыбнулся. Улыбка была мальчишеской, открытой и задорной, хотя мужчине было лет сорок, не меньше.
  ― Значит, познакомились. Извини, мне нужно к Маэру.
  Она достаточно пришла в себя, чтобы добраться до цели - дверей в зал совещаний.
  Поднялась и качнулась, невольно вцепившись в рубаху Таша. Постояла, словно фокусировалась и, двинулась.
  Изначальный постоял, не спуская с нее взгляда и бездумно шагнул следом. Так и вошли - сначала она, потом он, как привязанный.
  Хранитель насуплено уставился сначала на девушку, потом на своего советника.
  ― Ну, вот и третий, ― то ли проскрипел, то ли проворчал тихо. Губы поджал, пожевал.
  ― С чем пришла, изначальная рода Лайлох? ― спросил громче.
  ― Хочу знать, в чем обвиняют Эрлана Лой.
  ― И только? ― вздохнул. Беспокоила его эта девочка. Непредсказуема. ― Хотя бы в том, что использовал свое право, чтобы получить тебя.
  ― Я подавала жалобу на эту тему? ― спросила через паузу. Потом подумает о том, что были правы Вейнер и отец, и об этической стороне вопроса, и о том, что чувствует - все потом.
  Маэр огладил бороду, разглядывая Эйорику.
  ― Он убивал светлых, ― сказал бесцветно, словно констатировал закат или дождь за окном.
  ― Ты не жил в том мире и не тебе судить.
  Старик нахмурился - почему же с ней так тяжело разговаривать?
  ― Я тоже убивала. Ну, ― развела руки, словно ждала кандалов. ― Арестовывай, суди, что же ты?
  ― Некого изолировать, Эйорика, не ты со мной сейчас разговариваешь - право Эрлана за хозяина вступается. И пока живо в тебе, не ты говоришь и думаешь, не ты так или иначе поступаешь - оно.
  И уставился на Таша:
  ― Забери ее. Ты знаешь, что делать.
  ― Я ней уйду пока...
  Но мужчина уже подхватил ее на руки и вынес из зала.
  ― Оставь меня, Гулливер, ― потребовала.
  ― Я Таш.
  ― Да пофигу! Мы не закончили разговор...
  ― Он бесполезен. Пока. Я отнесу тебя туда, где ты побудешь одна, избавишься от чужого влияния и наберешься сил. Потом можно будет беседовать.
  У Эры сил не было спорить - последние в зале Хранителя оставила. Припала невольно головой к плечу мужчины и глаза закрыла.
  
  Ее все так же покачивало, словно несли, только что-то неуловимо изменилось.
  Эрика приоткрыла глаза и не поверила в то, что видит: она лежала на качелях. Вокруг ни души, и ни горного привычного пейзажа, ни частокола сосен - редкие деревья, за которыми было видно огромное поле с высокой серебристой травой. А слева, напротив огромная белая анфилада колонн на широком постаменте кругом. Ступени вниз, в воду, и цветы, плющ.
  Эра в растерянности спустила вниз ноги и вскрикнула невольно, задев что-то мохнатое. Взгляд вниз и девушка испуганно вжалась в спинку скамьи, что сильнее начала качаться.
  На траве растянулся непонятный зверь, громадный и лохматый, похожий на тигра, но черный с серыми подпалинами. Он поднялся и лапой остановил качели.
  Эра огляделась - ей только нападения неведомой зверюги и не хватало. И вообще - где она и как здесь оказалась? Судя по пейзажу, на ближайшие пару километров в любую сторону, жилища не предвиделось, как и признаков цивилизации не наблюдалось.
  "Тигр" вздохнул и положил голову на скамью рядом с ногами девушки. Выглядел он вполне миролюбиво, но это не успокаивало - громадина. Тут не всегда себя постигаешь, кого уж неведому зверушку понять.
  ― Эээ... ты ... мирный, да? ― и губы поджала, сообразив, что и у кого спрашивает.
  Бочком убралась от него и, оглядываясь, прошла к колоннам. Никого. И тихо так, что в ушах звенит. Аромат дурманный стоит, голову кружит. И небо внутри круга колонн кажется глубоким и бездонным, близким, близким. В глади воды виднелись ступени и затейливый узор из камней на дне. Настоящий бассейн, только очень большой.
  Эра стянула сапожки и ступила в воду, не раздеваясь. Плыла и улыбалась, и была уверена - все это сказочный сон.
  Странная зверюга устроилась на краю бассейна и наблюдала за девушкой приоткрыв пасть, словно улыбалась. А потом и вовсе ударила лапой по воде и, мотая головой, выдала "хыр-хыр!"
  Эя невольно рассмеялась:
  ― Ты шалун, оказывается? ― и ударила по водной глади в ответ, отправляя брызги в сторону животного. Того окатило и он встал, выказав мощное тело и... рухнул в воду. Волна поднялась такая, что девушку невольно отнесло к другому краю. Но "тигр" на этом не успокоился - плавал вокруг, жмурясь и гордо поднимая голову, выдавая "хыр-хыр-хыр" и выказывая внушительные клыки и язык лопатой. Им и провел от подбородка до лба, положив на плечи девушки лапы.
  Эра расхохоталась и ушла под воду, и он следом. Мордой подтолкнул ее наверх и кувыркнулся, словно дельфин или морской котик. И опять лапой дал по воде, окатывая девушку.
  ― Хулиган! ― рассмеялась и прицепилась к нему, обхватив лохматую шею. ― Пошли сушиться.
  Вылезла нехотя и зажмурилась - зверь закрутился, стряхивая воду и, брызги веером полетели, окатывая Эру. Она стянула рубаху, выжала, невольно улыбаясь, и подумалось, что давно не чувствовала себя так легко и спокойно... разве что с Эрланом...
  На ее лицо будто тень набежала. Ей стало тоскливо и хорошее настроение начало улетучиваться, а сама сказка угнетала.
  "Тигр" видимо решил ее развеселить и скачками помчался за деревья. Эя двинулась за ним, скорее из любопытства. Огромное поле серебристой травы выглядело, как море. И в какой-то миг ей показалось, что она видит не тигра, а Вейнера. Эра тряхнула волосами и вновь уставилась перед собой - ничего не изменилось - по пояс в траве шагал Шах, а за ним, чуть поотстав - Ежи.
  
  Вейнер остановился, у него возникло четкое ощущение взгляда в спину, не вражеского, а доброго и немного удивленного. На него не просто смотрели, его словно касались, и он знал кто - Эра.
  Мужчина обернулся - ряд деревьев и никого, и все же девушка присутствовала, пусть и незримо. Он чувствовал ее и даже сделал шаг обратно, но заставил себя остановиться, напомнил, что возвращаться не стоит. Развернулся и пошел прочь быстрее, и готов был бежать, только чтобы не чувствовать ее присутствие, ее взгляд в спину. Он все верно сделал, нет смысла мучиться и мучить, он третий лишний и должен был уйти. Вот только уверенности в этом поубавилось и до одури хотелось вернуться и снова, наяву, увидеть Эрику. На какой-то миг ему даже стало все равно с кем она - главное что есть. Но обида и ревность толкали вперед, и пока побеждали.
  
  Эрика смотрела на удаляющиеся фигуры и понимала, что это видение, из тех, что накрывают ее периодически. Но не могла взять в толк, как Шах мог уйти, куда и зачем, почему один, без ребят.
  Он исчез, оставив ее в расстройстве, а вместо Вейнера по полю прыгал зверь и радовался неизвестно чему, как щенок. Она бы подумала что это один из изначальных, что умеет оборачиваться, до того животное было разумным, только его поведение развеивало подобные мысли - "тигр" вел себя именно как животное, щенок резвый и веселый, любопытный и беззлобный.
  Он прыгал за бабочками, и вот вовсе стал кататься по траве, похыркивая от восторга. А она смотрела на него и с грустью думала о переменах. Команда распадалась на глазах. Эрлан в изоляции и ему грозит серьезное наказание. Вейнер бросил всех и ушел в неизвестность. Самер и Радиш сами по себе и словно забыли, что есть друзья. И кто остался, что осталось?
  Зверюга прыгнул к ее ногам и положил мохнатую голову ей на сапожки.
  ― Ты тоже один здесь, да? ― поняла вдруг, чему он так восторгается. Склонилась, оглаживая мохнатую морду, и "тигр" зажмурился, раскрыв пасть, вытянулся ближе к девушке, подставляя ушки.
  ― Глупыш, ― улыбнулась, почесывая ему как кошке за ушами и под подбородком. Шерсть была шелковой, приятной, и пахло от животного далеко не животным - чем-то свежим, бодрящим. Так, наверное, пахнет свобода.
  Эя прижалась лбом к его широкому лбу и вздохнула. Впереди много дел, и решить их она должна одна. Она столько лет держалась обособленно от всех, привыкла к одиночеству, выбрав его как некую защиту от боли и лишних переживаний, а теперь вдруг тяготилась им. Чужим оно казалось. Мысли сами то и дело ускользали в сторону Эрлана и, до тоски хотелось увидеться с ним.
  Что там сказал Маэр? Что ее использовали, поработили насильно?
  ― Наверное, я должна, если не биться в истерике, то обидеться насмерть, ― улыбнулась невесело зверю. Тот сел преданно глядя на нее, будто понимал о чем речь. ― Эх, ты, доверчивая зверюга, ― потрепала его по холке, села и обняла рукой. ― Странно, правда? Доверять опасно, а не доверять, значит, всех подозревать и ждать плохого. И тем обижать людей зря.
  Зверь тяжко вздохнул, будто понял о чем речь.
  ― Да, ты умный, ― улыбнулась ему, оглаживая. ― Еще бы говорить умел - цены бы тебе не было.
  И обняла колени, уставилась перед собой в густую поросль травы. И видела Эрлана, как наяву.
  ― Знаешь, а мне совсем не обидно, только грустно немного. Может быть, он привязал меня правом, может быть. Может и неправ, и не по закону. Только мне как-то все равно. И на то, что убивал - тоже. Вот такая я, возможно очень нехорошая с точки зрения местной юриспруденции, ― хмыкнула. ― Не верю я, что он понимал, что его используют круче, чем он меня и ребят. Он слишком чистый, что ли, правильный. И постоянно думает о том, что делает. У него есть совесть, понимаешь? ― покосилась на "тигра" - тот лег рядом и уставился ей в глаза. ― Эх, ты, ― потрепала его опять. ― Видишь, как получается - хочу поговорить с Эрланом, а говорю с тобой.
  И вдруг, как наяву увидела густой лес, по которому они шли втроем - она, Эрлан и Лири, и слова стража "двух богов баги сами на приманки для вас пустили".
  Эра осела на траву, как воздуха лишившись. Тошно стало от понимания, что она тупо оправдывает Лой. На деле он все знал, лгал намеренно. Вернее, он-то как раз молчал, а вот страж его прекрасно зная, что к чему, говорил неправду.
  Это ведь как раз случилось через неделю после убийства Тихорецкой. Тогда же Эберхайм Эрлану устроил урок местного законодательства, а того чудом вынесло, жрец приветил, поднял. Рана-то свежая была, когда Эра с изначальным в доме жреца встретилась. Слаб тот был, белый, как снег - много крови потерял. И рубец еще только обозначился. Да снова свезло - она явилась со своим правом излечивать.
  Возможно, никакой приманки не было - был приказ встретить группу, но не получилось - Этану не понравилось, что на его земле его близких убивают. Погнал, мстить начал.
  Нет, все это странно, неувязок море просто.
  Какой смысл Стефлеру вытаскивать своих соотечественников сначала детьми ― чтоб потом бросить на произвол судьбы? А зачем, как вдруг, вспомнив, восстановить и вернуть на Родину... чтобы потом грохнуть уже здесь?
  Скорей всего Эберхайм тоже необъективен, приукрашивает и преувеличивает. А Стефлер не договаривает. Да ему, в принципе, резона нет говорить. Был бы - хоть словом обмолвился, морально подготовил. Нет, даже близко ничего не было. Отправил как "мясо".
  Может, понимая это, Эра и приняла версию Эберхайма?
  А если и она очередная лапша на уши?
  Кому верить, во что?
  Мог ли Эберхайм зачистить за сутки больше десятка ученых заведений для светлых? Мог, если б имел достаточно людей. Или всего одну группу зачистки с оснащением.
  А ведь дейтрин, где погибла Нейлин, как раз спалили.
  Стоп, у Дейндерта тоже имелся доступ к возможностям поселенцев. И гипотетически и тот и другой могли устроить "Варфоламеевскую ночь" на отдельной взятой территории.
  Другое, что Эберхайм знал, где Морент, иначе, как бы здесь появился? Но город здравствует и из местной географии не исчезает. А вот Инар как раз, где город предков не знал, и найти его не мог.
  Если верить Этану - Стефлеру равен Дейндерту и ему очень нужен был Морент, чтобы ликвидировать последний оплот изначальных, что еще мог докопаться до истинного положения вещей, противостоять ему и, вообще, лишить права и возможностей. И рассадник тех, кто сильнее его, Инару не нужен. И что-то еще. Вот это последнее и удивляло в свете некоторых фактов. То, на что намекнул Эберхайм, шло в разрез с самими возможностями Стефлера. Он уже получил, что хотел и доказательство тому и то, что она сама жива, и что Самара выжил.
  А может она чего-то еще не знает, поэтому картинка не складывается?
  Факты упрямая вещь, а по фактам все же правда была за Этаном, несмотря на то, что прибывших всю дорогу кормили баснями и вполне творчески лапшу по ушам развешивали.
  Но если, правда...
  Эя вздохнула - смысл бегать от себя - все же очевидно. Она просто очень хочет найти оправдание Эрлану, выгородить его и обелить хотя бы в своих глазах. Только ничего это не изменит. Лой верен Инару, он убил Тихорецкую и поджидал их, и воспользовался правом, чтобы привязать к себе ее, и вывел тонко и искусно на то, что Самер и Радиш сами привели его в Морент, и вызвал дядю под предлогом свадьбы.
  Все просто и ... до одури низко.
  Девушка понимала, что не хочет верить, что все, что было меж ней и Эрланом от и до - ложь, игра, задание, способ достигнуть цели.
  Мог ли Эрлан не знать, что она будет в группе прибывших? Мог. Но не знал ли?
  Дядя посылает группу и племянника ее встретить. Наверняка инструкции были с учетом особенностей каждого бойца, и может, поэтому ни слова не было сказано этим самым бойцам. Тех, кто находится в неведении обманывать и использовать проще.
  Эя закрыла руками лицо и уткнулась себе в колени.
  А что дальше-то? Довели и провели в Морент, вызвали. Явится и всех положит или под предлогом сияющего нимба над головой и великой идеи патриотизма, заставит пахать на себя, как племянничек, без зазрения совести применив право, или положит всю группу вместе с жителями Морента - на всякий случай, для страховки. Нет человека - нет проблем - система верная и древняя.
  Но зачем Стефлеру власть здесь, если он там как сыр в масле катается и все уже имеет? Ностальгия по Родине? Патриот? Смешно!
  Эрлан... как же он мог? Ну, использовал для себя - она бы поняла. Влюбился и перешагнул закон, - понятно, принимается. Но использовать как ступень, да еще по инструкции...
  Ей вспомнился Займер, что погиб, прикрыв ее собой. Вспомнились Ло и Шоэ.
  Как это простить? Как расценить, что Эрлан специально подверг опасности всех, положил своих же людей. И ради чего?
  Девушка сунула руку в карман и вытащила горсть жизнянки. После того, как ей полюбилась эта ягода, Кейлиф постоянно везде распихивал ее. Только сейчас она вызвала брезгливость и недоумение. Эра высыпала ее в траву, чуть разжав пальцы.
  И ради этого стоило всех подставить и положить четверых?
  Да быть не может!
  Нет, Эберхайм или не договаривает, или сам многого не знает. Не станет Стефлер гоняться за какой-то жизнянкой, чтоб узнать секрет долголетия. К его услугам самые лучшие лаборатории и специалисты, высокие технологии. Зачем ему устраивать себе столько затрат и головняка, чтобы получить какую-нибудь фигню, типо фермента или биологического вещества, для продления собственной жизни?
  Да и на Эрлана не похоже.
  Да, приходится признать, что узнает она его лишь сейчас, а до сегодня, словно с другим знакома была. И все же, на него очень не похоже охотиться на жизнянку столь замысловатым, и скажем прямо, подленьким способом. Не та цель, не те способы. Если Эрлан пошел на подставу, ложь и убийство, значит, повод должен быть очень веским. И это не долголетие дядюшки, которое этот самый дядюшка и без племянника легко поимеет при желании. Нет, подобные технологии, спору нет, будут стоить огромные деньги. На Земле. Но Стефлер не похож на свернутого на деньгах. На власти - да, на финансах - нет. Его корпорации и так имеет доход, что многим и не снился.
  Ведовской отчетливо вспомнился Игорь Игнатьевич Стефлер, его взгляд, холеный вид, костюмчик стоимостью в полкорвета.
  Может она что-то не понимает? Да, нет, скорей всего не знает. А Эрлан знает и таит.
  Похоже, ситуация имеет массу подводных течений, о которых можно лишь догадываться. И чтобы Эра не узнавала - вопросов лишь прибывало, а ответов больше не становилось.
  ― Поговорить бы с Эрланом, ― протянула, покусывая травинку. Жаль, что не имеет права Лой, тогда бы он раскололся точно. А может и уже, только не ей, а Маэру. Хранители при всей их неоднозначности и пафосном скоморошестве, не так просты, и зря изолировать не станут.
  Эя потерла лоб - в голове уже мутилось от скопища мыслей, догадок и эмоций.
  Легла в траву, уставилась в небо, чтобы отвлечься от тяжелых дум. Иначе она скорей напридумывает, чем надумает.
  Зверь ткнулся носом ей в лицо, отвлекая от невеселых мыслей, и девушка улыбнулась ему, потрепала по холке:
  ― Ты ведь иллюзия, как и все здесь, права? Право Нерса. И что хотели Хранители, поместив меня сюда?
  Тигр смотрел на нее, будто понимал, что она спрашивает, но ответить не мог.
  Эя развернулась к нему, огладила по морде, щурясь на нее - нет, слишком странный зверь, не то в нем, что-то.
  ― Ты точно не оборачиваешься? ― и тут же подумала: даже если так - какая разница? Важно не это. ― Хорошо, говорить ты не можешь - верю. Но отвести в нужное мне место в состоянии? Я не стану задавать вопросов и буду вести себя как риф у побережья - тихо и неприметно. Только отведи меня к Эрлану. Мне очень нужно с ним поговорить. Слышишь, Друг?
  Тигр приподнялся и потянулся, тряхнул ворсом, как воду стряхнул. Посидел и вот двинулся к кустам за качелями.
  Эя следила за ним взглядом, соображая - правда, послушал и ведет, или просто уходит?
  Зверь обернулся, застыв и, девушка поняла, что он ждет ее. Вскочила и двинулась за ним.
  
  Эрлан бродил вдоль стены по кругу, прекрасно понимая, что она иллюзия. И столь же четко отдавал себе отчет, что выдвинутые обвинения, из-за которых сидит в ловушке, были далеко не блефом.
  Он не знал точно, что выведал Маэр и каким образом, но если кинул в лицо нешуточные претензии, значит, имел веские факты к тому. Мог ли он что-то доказать - другой вопрос.
  Мужчина потер лицо - какие доказательства, в бездну? Кому они понадобятся? Одного обвинения в том, что он применил право для того, чтобы склонить женщину к союзу, достаточно, чтобы лишиться его на год. Но это ерунда, потому что Эйорики он уже лишился. Она не станет слушать его доводов и оправданий. Наверняка прямо сейчас с ней работают советники и тщательно смывают узы права с ее разума и сердца. Завтра она не захочет даже смотреть на Эрлана, не то, что слушать.
  Как глупо.
  Если б он знал, что это она, если б Инар обмолвился хоть словом...
  Неужели он подставил? Специально?
  Нет, чушь.
  Лой сжал переносицу и сполз по стене на пол. Надо было продумать, что мог прознать Маэр, и выстроить свою защиту, а у него в голове одно - Эя.
  Ему как наяву виделось, как она презрительно смотрит на него, отворачивается и уходит. И это было хуже, чем маячившее перед ним изгойство. Да, Хранитель достаточно четко дал понять, что ждет изолированного, сомнений не было, у Маэра веские доводы к самому тяжкому приговору. Эрлан всегда боялся именно такой развязки, но лишь сейчас понял, что есть нечто много хуже, чем стать изгоем и лишиться своего права.
  Ему вдруг вспомнился скай и предостережение предков после первой ночи с Эйорикой. Они вели их, и если девушка об этом не догадывалась - он знал. Но что мог сделать?
  Эрлан сцепил зубы, сдерживая крик отчаянья. А в уме, словно издеваясь над ним, билось одно - тебе остались лишь воспоминания.
  Но ведь остались...Хоть это останется, а иначе ничего бы не было.
  Но какое право имеет Маэр судить его, отбирать не им данное?!
  Как смеет вмешиваться? Что может понять? Здесь, в тишине и покое, прошлое законсервировалось и, все живут, как жили вне стен Морента двадцать лет назад. Город светлых, город изначальных, тех, кто остался в стороны от огромной беды, от смерти и потерь, от постоянного выбора и вечного боя. Что они могут понять, а, не зная и не понимая - как могут судить?!
  Эрлан поднялся и уперся в стену кулаками.
  Что толку в разбирательстве кто, что смеет, что толку в криках ярости?
   Ему очень хотелось разнести эту иллюзию Нерса, и его снести заодно со всем Морентом, со всеми советниками. Лишь бы на развалинах стояла одна, и по-прежнему была его - Эйорика...
  А может Маэр присмотрел для нее более подходящую партию, и потому решил убрать его, убрать раз и навсегда, отправив за черту?
  Лой впечатал кулаки в стену и закричал в потолок, далекий, как само небо и свобода.
  Бежать? Без Эи он не сдвинется, с Эей - невозможно. Она уже потеряна. Впрочем, никогда и не была с ним...
  Что же может предъявить Маэр?
  Эрлан поморщился, уткнувшись лбом в стену - очень много. Вее, Тангер, Соудхайн, Лаверт, Неберги - все они на его счету. Но все изгои, потому что встали за изгоя! Значит, на Лой вины нет.
  Стежня, ставшая приютом и оплотом Эберхайму? От этого отмыться будет тяжелей, но и найти свидетелей... Впрочем, Маэру они не нужны.
  Значит, Стежня.
  Что еще?
  И скривился от бессилия - если Хранитель выкопал его связь с Вантарей?
  Год лишения права получит точно. С обвинением в применении права для завладения девушки он еще справится, попытается объяснить, убедить, но если станет известно, что Эйорикане первая...
  Что же еще?
  Задание Инара? Да, за это могут припечатать так, что Эберхайм окажется на одной планке с Лой. Только Дейндерт прав, и случись, Эрлан вновь бы пошел на все, чтобы выполнить. Другое, что не выполнил, как не пытался. И это грызло больше всего.
  Нет, Хранитель не мог это узнать. Значит, изгойства можно избежать, значит, еще не все потеряно.
  И стек по стене, застонав - кого ты обманываешь, кого хочешь обмануть? Хранителю, как и всем жителям Морента, все равно на его доводы - они живут старыми законами, не ведая, что в мире за стенами города давно действуют другие. И если Лалу взяли за убийство одного светлого, то здесь повесомей будет обвинение, и одного пункта хватит, чтобы перечеркнуть разом все.
  Один выход - бежать. Но как раз это невозможно. Не потому что нереально физически - скорей морально. Предать Эю и Инара, и все, чем он жил эти годы. Расписаться в собственной слабости, и трусости. И все равно потом жить изгоем.
  Как ни крути, упираешься в одно - финиш.
  
  Зверь прыгнул в небо, как в двери, и Эя притормозила на пару секунд от растерянности. Обычный просвет меж кустами - куда там можно выйти? И все несмело шагнула и ... тут же задохнулась, потеряла бодрость и ясный взгляд.
  Вновь вернулась слабость, и вокруг было сумрачно, почти как на душе.
  Девушка оказалась в небольшом помещении с пятью светящимися тубами, четыре из которых были пусты. Меж ними прохаживался "тигр" и поглядывал на нее, словно спрашивал - чего мешкаешь? Ты хотела - я привел.
  Эра прислонилась к стене и смотрела на замкнутые камеры, похожие на вертикальные биокапсулы. Для местного уровня цивилизации они были слишком чудесаты и выглядели грейдерами на ногах питекантропа. И навевали интересные мысли - все еще сложнее, чем она думала, и светлые, возможно, сами поселенцы.
  Это меняло многое и вводило в некий ступор.
  Зверь исчез за одним из тубов, а она и не заметила - стояла и тупо пялилась на технологии каземата - знаковые. Тут не право работало - именно технологии.
  Девушка несмело шагнула в центр меж ними, оглядывая каждый и, замерла, видя в одном Эрлана. Он был четко виден за дымчатым стеклом, но так же было видно, что с его стороны стены каменные.
  Мужчину маяло, он бродил, чуть касаясь стен, по кругу. Останавливался, хмурился, щерился, жмурился, кривился и опять ходил, то поглядывая в потолок, то впиваясь руками в стену.
  Эя смотрела на него, потеряв все вопросы и претензии. Он казался ей далеким и в то же время, как никогда близким. Прильнула к стеклу, прижалась лбом и ладонями и смотрела, забыв, что хотела.
  Эрлана как дернуло - холодком по коже ощущение, что Эя рядом. Обернулся и уставился в стену, не ведая, что смотрит прямо в глаза жене и у той от его слепого взгляда мурашки по коже.
  ― Эя? ― протянул тихо, а он слышала будто и стекла меж ними нет.
  Эрлан отступил, как будто испугался, в стену впечатался и застыл, глядя, как смертник перед приговором.
  ― Нет... Уходи! Уберите ее!! ― закричал вдруг в потолок, требуя. Он был чужим, был совсем другим, не тем, которого знала.
  Девушка сползла на пол и закрыла глаза: кому она верила, во что, и что происходит? Что она хотела, придя сюда?
  И очнулась - правды!
  ― Эрлан? ― позвала, чуть тронув ладонью стекло.
  Мужчина скривился от бессилия, отступил, а некуда.
  ― Мне нужно поговорить с тобой.
  ― Не о чем, ― выдохнул, закрываясь - лицо в маску превратилось и холод в глазах, будто она в чем виновата.
  ― Я хочу понять...
  ― Понять? ― вскинулся. Постоял и подошел к стене, встал на колени и прижал ладонь к ее ладони, словно видел. Он снова был собой, тем кого она знала. Эти метаморфозы за секунды удивляли, но как-то не задерживались в сознании. Эра дрогнула, увидев его так близко, почувствовав и через стекло его тепло и ... любовь. Да, именно любовь, возможно еще большую, чем то чудо, что некогда показала ей сестра.
  И стало как-то все равно на все обвинения в его адрес, и хотелось одного - вот так стоять и слушать ощущения нежности и любви, что стирала все преграды и была не властна над законами и пространством.
  ― Тебе не стоило приходить, Эя, ― прошептал Эрлан, греясь в тепле ее ладони, что чувствовал и через стенку. ― Тебе вообще не стоит вспоминать обо мне.
  ― Почему?
  ― Маэр прав, обвинения правомерны, ― склонил голову, с трудом выговорив. ― Я применил право, чтобы ты была со мной. Они помогут, снимут.
  И тишина, и только стук сердец, сливающийся в одно.
  Эрика погладила стекло, обводя овал лица мужчины и, улыбнулась:
  ― Я знаю. Мне плевать на это.
  Эрлан с минуту не шевелился и вот вскинул взгляд, в котором непонимание смешалось с удивлением.
  ― Я пришла узнать совсем другое, и очень прошу тебя сказать мне правду.
  ― Что? ― нахмурился, щурясь от растерянности.
  ― Там, когда убивал Тихорецкую, ты знал, что мы появимся?
  Эрлан склонил голову, волосы закрыли ему лицо, и Эя не видела кривой усмешки. Он повернулся спиной к девушке, сел, не в силах чувствовать ее, слышать и отвечать на вопросы, и не в силах уйти.
  ― Я знал, что должны прийти светлые из другого мира, ― бросил глухо. И закрыл глаза, впитывая ощущения близости девушки, последние минуты, когда они хоть так вместе. Он понимал, что им остаются мгновения до разлуки навсегда, и хотел продлить оставшиеся, чтобы после можно было жить памятью о тех днях и часах, когда они были вместе.
  ― Ты знал про меня?
  ― Нет.
  ― Должен был жениться?
  Эрлан покосился в стену через плечо: какой бред!
  ― Эя, я поступил неправильно, преступил закон. Да, я часто его преступал. Но ты должна знать одно - я делал все так, как считал нужным, необходимым. Иногда цена очень велика, но и она стоит цели. И случись все заново - я бы ничего не менял. За последнее время.
  ― А до?
  Мужчина смотрел перед собой, а видел горящие дома и четверых светлых у края ущелья.
  ― Я не жил без тебя. Это был не я, ― разжал губы. Сейчас ему самому было странно вспоминать свои поступки, странно знать, что это был он. Впрочем, его и не было - ненависть жила и творила за него, ненависть без края и без разума, без сожаления и осознания.
  ― И там, в стиппе, когда твои же люди положили твоих же людей?
  Эрлан очнулся и замер, покосился через плечо и опять уставился перед собой: значит и это она знает?
  ― Что за задание тебе дал Дейндерт, что ты, не раздумывая, пожертвовал своими же?
  Эрлан молчал долго, и вот, встал, отошел, словно заставляя себя. Бросил резко и жестко:
  ― Уходи.
  ― Ответь.
  ― Уходи!
  ― Мне важно знать...
  ― Уберите ее сейчас же!! ― закричал в потолок, не оборачиваясь к девушке, и та от отлипла от стекла, понимая, что попала в точку и Эберхайм не солгал, а Эрлан просто не желает отвечать.
  А ведь она еще надеялась, еще пыталась найти оправдания...
  Кто -то осторожно обнял ее за плечи и помог подняться. Взгляд вскинула - Таш.
  ― Тебе лучше уйти.
  ― Что с ним будет? ― прошептала, бледная, как в муку лицом опустили. Советник смотрел на нее тепло и сочувственно и не спешил отвечать.
  ― Что?! ― потребовала.
  ― Он станет изгоем, его лишат права, ― ответил сухо, нехотя.
  Эя опустила взгляд, сникла - естественно. Что она еще хотела? Вердикт был ясен у порога.
  ― Я не хочу.
  ― Что? ― склонился к ней Таш, подумав, что ослышался.
  ― Не хочу. Не верю, ― уставилась на него. ― Не понимаешь? Я не верю, что Эрлан виновен настолько, ― отчеканила. ― Его ввели в заблуждение. К нему так же применяли право. И если судите его, значит судите и меня!
  Таш выпрямился и отвернулся - ему нечего было сказать.
  ― Все решится завтра.
  ― Я хочу поговорить с Маэром сегодня!
  ― Это невозможно, Эя.
  Девушка закрыла лицо ладонями, качнула головой и вдруг, вцепилась в рубаху мужчины, заставляя склониться:
  ― Что ты знаешь? Что знает Маэр? Что вы, вообще, можете знать? ― прошипела. ― Мы несколько месяцев на Демерте и то ничего не можем понять, откуда же вам знать, живущим обособленно, замкнуто в этом городишке?!
  Таш долго смотрел на нее, решая, что ответить и отвечать ли в принципе, и видел ее переживание, искреннее, чистое. И чувствовал благоговение, которое сделало невозможным ложь или уход в сторону. Он понял одно - она любит даже избавившись от пут права Лой, даже зная, что он сделал, что из себя представляет.
  И понял, что между этими двумя действительно нечего делать третьему. Он больше не хотел быть советником и хранителем, теперь перед девушкой стоял человек.
  Мужчина вытащил из кармана брюк хрустальный шарик, небольшой, обычный, и выставил на пальцах девушке:
  ― Око судьбы. Или - книга судьбы. Здесь все ответы Эя.
  Девушка осторожно взяла шар и покрутила в руке - сканер -накопитель? И что с ним делать?
  ― Выход там, ― указал на последний бокс. ― Иди.
  ― Я не могу...
  ― Не торопи события. Пойми, есть вопросы, которые не предполагают ответов, есть ситуации, не имеющие выхода в данной точке в данный момент. Нужно уметь ждать, когда время само сдвинет все с мертвой точки. Научись терпению, Эйорика.
  Я бы подождала, ― подумала: да вы ждать не станете.
  Ей осталось несколько часов, чтобы решить и разгадать. После будет поздно - Эрлана приговорят.
  ― Уходи, Эйорика. Уходи пока во мне вновь не проснулся советник.
  Взгляд изначального был серьезен и просил не перечить. Эра не поняла, что к чему, но противиться не стала, как не хотелось еще остаться и попытаться поговорить с Эрланом. Побоялась, что выйдет хуже для него же. Двинулась куда указал Таш, и вскоре оказалась перед винтовой лестницей вверх.
  
  Таш смотрел в спину Эрлана и слушал, как затихают шаги Эйорики. Отбил код на блоке камеры и шагнул внутрь. Лой лишь чуть повернул голову. Так и стояли оба, замерев в молчании.
  ―Я передал ей то, зачем ты пришел, ― сказал тихо Таш.
  Лой развернуло, он пытливо уставился в глаза хранителя - возможно ли это? Советник пошел на преступление?
  Таш оглядел стены бокса и невесело улыбнулся:
  ― Если б кто-то сказал мне об этом час назад, я бы не поверил.
  Лой зажмурился - вот теперь все, теперь ему все равно. Главное сделано.
  ― Спасибо, ― прошептал искренне благодаря. Взгляды изначальных встретились и они поняли друг друга.
  Таш грустно кивнул и вышел. Лой осел у стены и закрыл глаза - его больше ничего не тревожило.
  
  Глава 54
  
  Эра грела шар в ладони, сунув его в карман, и мучительно изыскивала варианты ответов. И поняла, что именно сейчас команде пора вспомнить, что она команда.
  Девушка поднялась на этаж к мужчинам и толкнула дверь в покои Самера.
  Тот глянул на нее поверх книги, но даже позы не поменял - как лежал на постели, так и продолжил лежать. Зато Радиш перестал мерить шагами комнату и улыбнулся девушке:
  ― Привет.
  Эрика прошла к окну, постояла спиной к товарищам и спросила:
  ― Вы все еще мои братья, или то что я дочь Эберхайма...
  Самер шумно вздохнул и сел, откинул книгу к краю кровати. Но та не удержалась, шлепнулась, и девушка обернулась на звук.
  Сабибор встал и, глядя чуть исподлобья, выдал:
  ― Ты права. Извини. Сейчас не время, да и не повод идти в разбег.
  Девушка с благодарностью кивнула, и на пару секунд закрыла глаза ладонью, чтобы справиться с собой.
  ― Я не могла иначе. Мне нужно было проверить Эрлана. Но я не думала, что и ты... а впрочем.
  ― Давай забудем? ― предложил, подходя. ― Дела, честно говоря, хреновые. Сейчас всем, ой, как несладко. Радиш тут очередную версию выдал, и мы разговаривали с Лой. Извини, Эя, ― встал рядом, сунув руки в брюки. ― Я не знаю, как к нему относиться.
  ― Мы хотели с тобой поговорить, ты явно что-то скрываешь, ― подошел Радиш. ― Найти тебя не могли. Нерс сказал, что тебя отправили в изоляцию для снятия с воли уз права Эрлана.
  ― Да? ― усмехнулась. ― Ну, нечто такое я и подумала. Только обломились.
  И отвернулась к окну, сообщила с трудом - ком в горле стоял:
  ― Эрлана взяли. Предъявлено масса обвинений. Завтра состоится открытый совет и его, скорей всего, лишат права и сделают изгоем.
  Самер выгнул бровь.
  ― Ну... не удивлен.
  Девушка поморщилась, помолчала и бросила:
  ― А я в растерянности. Понять не могу многое.
  ― Мы тоже, ― заверил Радиш.
  ― Предлагаю сложить данные, ― обвел взглядом друзей Самер.
  ― Вы - первые.
  ― Хорошо.
  Радиш не спеша изложил свои выводы и суть разговора с Эрланом, как и факты, что почерпнул из генеологии родов.
  ― Займер, ― прошептала Эя.
  ― Что? ― не понял Самер.
  ― Он был смертник, вспомни.
  Мужчина хмурился, соображая что к чему.
  ― Баги напали...
  ― Не баги - люди Эрлана.
  Радиш отступил и сел на край стола. Самер потерял нить мысли от неожиданного заявления.
  ― Ты хочешь сказать, что ...
  ― Да. Эрлан выполнял задание Стефлера и не пожалел и собственных людей, чтобы выкурить нас из стиппа. Вы правильно поняли, что ему нужен был Морент, но попасть сюда он мог только через вас - тебя и Радиша. И попал. Я была уверена, что Дейндерт прибудет сюда, чтобы стереть город с лица земли. Во всяком случае, именно на этом настаивал Эберхайм. Он сказал, что Инар убирает всех, кто сильнее его и может противостоять или навредить. И я верила. Но сейчас уверена в другом - не только нас вводили в заблуждение - что Эрлан, что Стефлер и Эберхайм, они все сами заблуждаются. Я не верю, что Эрлан способен положить своих людей и подвергнуть опасности нас ради всевластия дяди. Эберхайм намекнул, что тот гоняется за бессмертием, ― кивнула на миску с жизнянкой, стоящей на столе. ― Но это бред.
  ― Согласен, ― вставил Радиш. ― Стефлеру просто на фиг это не согнулось. Он без всяких заворотов все получит при желании. Разработки давно ведутся и дают прекрасные результаты. И уже есть вполне доступные методики замедления старения организма. Делай да живи хоть двести лет.
  ― Вот именно.
  ― Стоп, ― выставил обеим ладони Самер. ― Меня меньше всего интересует технология приобретения бессмертия. Ежику ясно, что это ширма, поэтому оставим сказку для детишек. Что ты сказала о нападении на стипп? Его устроил Эрлан?
  ― Так сказал Эберхайм.
  ― Ты веришь ему? Почему? Эра, это бред. Вспомни - тогда ранили Вейнера, убили Огника, Ло. Займер прикрыл тебя, он погиб за тебя. Ты хочешь сказать, что Эрлан готов был пожертвовать тобой? Это бред! Ты не видела, что с ним творилось, когда ты со скалы спикировала. Он не дал тебя похоронить.
  Самер был возмущен, и Эрика понимала его. Смотрела и молчала, а того крутило, сорвало на крик. Еще бы - рушились все представления о чести, братстве, справедливости, порядочности, что им усиленно вбивали все это время. И они приняли, были рады их принять. Но все оказалось фальшивкой. Как тут не взбелениться.
  ― Что ты молчишь?! Где логика?! Да, допускаю, что он использовал право, чтобы взять тебя! Да, возможно исполнял приказ Стефлера, возможно убивал своих. Но я не поверю, что он делал это цинично и хладнокровно, он не тот человек! И тебя бы он ни за что не подставил!
  ― Да легко, ― усмехнулась Эра, обескураживая мужчину. У того лицо вытянулось, в глазах удивление и подозрение проступило.
  ― Он знал, что мне ничего не грозит, ― скривилась - горько. Правда, она всегда с горчинкой. Что поделать - плакатные герои только на плакатах, а в жизни у любого героя есть свой скелет в шкафу. А то и десять. Вытащи один - засыпать может. Повалятся один за другим и погребут все лучшие чувства к этому "идеалу".
  ― Не понял? ― во все глаза уставился на нее Радиш.
  ― Эрлан убил Тихорецкую. Не просто убил - дезактивировал.
  ― Тихорецкая тут причем?! ― гаркнул Самер.
  ― А ты задание вспомни, ― сказала бесцветным голосом. ― Найти Тихорецкую и вернуть домой.
  ― Это не задание, это издевка, ― заметил Радиш.
  ― Нет - обычный ребус, ― поправила. ― Перевод простой - найдите себя и вернитесь домой. Мы тоже биороботы, ребята.
  Самер открыл рот и закрыл, побледнел и потерялся. Радиш во все глаза смотрел на Эрику и не мог взять в толк, что она сказала.
  ― Это не смешно.
  ― А я и не смеюсь. Давно, ― вздохнула, отворачиваясь к окну. На душе было пусто и тоскливо до одури, хоть вой. ― Я так и не смогла свыкнуться с мыслью, что мы роботы. Но это факт. Мы можем умереть только, если нас дезактивировать, иначе никак. И тому есть факты - мое падение со скалы, смертельные ранения Самера. Чип. Это не приемник и не передатчик, не плата от БМ - это стабилизатор.
  Радиш охнул и зажмурился. Развернулся и грохнул по столу кулаком: мать вашу! Ну, конечно! И притих - по коже мурашки пробежали.
  ― Это что выходит? Мы - роботы. И нас использовали, чтобы дойти до Морента?
  ― Стефлеру и Эрлану было что-то очень нужно здесь. И это не власть и не бессмертие - Эберхайм не прав. Наверняка он сам не представляет, что именно им было нужно. А мы поймем все и, кто есть кто в том числе, только когда узнаем, что это за цель была у них.
  Самер накрыл голову ладонями и смотрел в одну точку с видом убитого.
  ― Ты так... просто об этом... ― а язык не ворочается, нет слов - ступор накрыл.
  ― Мне было непросто принять. И сколько не старалась - не приняла. Я не чувствую себя роботом, но... чувствую, что к нам относятся как ... к ступеням, игрушкам, способу достижения. Как к неживым. Нами можно манипулировать, нами можно играть, и плевать, что мы чувствуем как обычные люди, может даже острее.
  Тихо стало. В голосе Эрики было столько печали, что хватило бы затопить весь городок. Но Самер лишь закрыл глаза и сжал зубы: какой же он идиот! Вот бы он вляпался в Лалу - повезло бы девочке. А как он верил Лой? А как обрадовался своей же версии, что Стефлер ангел с крыльями?
  ― Суки, ― прошептал.
  Радиш сел на лавку, нахохлился, как мокрый воробей. Эра же смотрела на половицы под ногами, а видела Эрлана, все, что он делал, как вел себя с ней, заботился и вроде оберегал, и любил, точно любил... но не забывал использовать, как и всех остальных.
  Забавная любовь получилась...
  Полчаса, не меньше, царило молчание, и вот Радиш прошептал:
  ― Не понимаю - зачем? Как?
  Самер криво усмехнулся и зло бросил:
  ― Молча! Тебя списали, ты хлам! Все равно бы сдох, а так - использовали, сгодился. Да и что дешевле? Поднимать тебя или превратить в биоробота?
  ― Но... без нашего согласия? ― оторопело уставился на товарища.
  ― Очнись, идиот!! ― взревел мужчина, вскочил. ― Кто ты такой, чтобы тебя спрашивать?!! Ты договор подписывал?! Читал?! Вот и приткнись! Знаешь, где тебя и твое мнение видели?!
  Эра спокойно налила воды в кружку и выплеснула в лицо Самера, видя, что тот скатывается в истерику. Мужчину дернуло как током, уставился на нее обалдело и сник. Стряхнул воду с лица и рубахи. Потом вовсе рубаху стянул и кинул на постель, сел на табурет. Помолчал и грохнул о стол кулаками, оскалившись.
  ― Суки!
  ― Нет, не верю, ― качнул головой через паузу Радиш.
  Эра вытащила шар и выказала ему.
  ― Знаешь, что это?
  ― Хрустальный шарик.
  ― Нет - это книга судеб. Настоящее название - Око Судьбы. ОС, ― положила на стол.
  Самер отодвинулся от шара, как от змеи, Радиш наоборот - взял в руки и повертел, настороженно исследуя: ничего необычного.
  ― Ну, око судьбы.
  И смолк: ос!
  ― Операционная Система? ― прищурил глаз на девушку.
  ― Мне дал его советник. Таш. Сказал, что в нем все ответы. Только как с ним работать не сказал.
  Самер отобрал шар у друга, повертел, как бомбу с непонятным запалом и сжал в ладони, словно раздавить хотел. Но Радиш шлепнул его по пальцам, заставляя разжать, и принялся изучать с разных сторон, пытаясь понять, что за система и как работает.
  ― Это не наши технологии, ― сделал вывод.
  ― Гениально! ― ощерился Самер, с тоской заглянув в кувшин - вода. А так хотелось, чтобы там был спирт. И напиться до беспамятства.
  ― Камеры изоляции тоже не наши, и не местные, ― тихо сказала Эра, сбивая Самера с мысли. Он уставился на девушку и, та рассказала, что видела. Мужчины переглянулись. Радиш потер лоб:
  ― Хрена себе, картинка вырисовывается.
  ― Ты о чем? ― хмуро спросил Самер.
  ― О том же, что и вы. Спорю на свой чипсет - у нас одна мысль на троих, ― хрюкнул с ноткой желчного сарказма. ― Деметру освоили иные, а наши, придя сюда, поняли, что им не обломится. Вот и устроили бой гладиаторов - столкнули светлых лбами меж собой, уверенные, что как раз на время карантина хватит повода для самоуничтожения. Аборигены бьются меж собой, но Стефлер, оный же Дейндерт, понял как выйти победителем. Нашел решение задачи и послал за ним пятерых марионеток и верного песика Эрлана Лой. И будет ему счастье, а нам ... дезактивация. Если они получили, что хотели. Если нет - еще потусуемся, ― хмыкнул едко.
  Эра отвернулась - как ни грустно это осознавать, но Радиш прямо озвучил, что само в голову приходило, да никак она это принять не желала.
  Сказать, действительно, было нечего.
  Самер ткнулся лбом в стол и опять грохнул кулаками: суки! А больше слов у него не было.
  Радиш осторожно положил шар на стол и все уставились на него - какая-то хрянь с виду, а на деле - ключ от многих дверей. Только входить в них, как-то не хочется. Тех, что распахнулись хватило.
  ― Если Лой не приговорят - я его сам убью, ― сказал тихо Самер.
  ― Я не дам, ― так же тихо бросила Эра и мужчина вскинул на нее недоверчивый, чуть изумленный взгляд:
  ― Рехнулась? Платы замкнуло?
  ― Нет. Не могу объяснить внятно, что к чему, просто чувствую, что это будет неправильно.
  ― Попытайся, ― попросил Радиш, насторожившись.
  Девушка вздохнула, уставилась перед собой и вновь видела глаза Эрлана, его улыбку, как наяву чувствовала нежность. От первого момента знакомства, до последнего - когда он гнал ее из изолятора - промелькнуло в голове, и Эрика заговорила:
  ― Чувствую, что все не так плоско и просто. Возможно, он виновен в самых отвратных грехах. Не ангел, точно. Но не верю, что он способен идти по головам ради низменных целей, ради себя или благополучия дяди. И то, что он упорно молчит, говорит о том, что причина очень веская. Возможно, он просто не может, не имеет права нам ее озвучить. И если готов стать изгоем, но промолчать, значит, причина не в корысти, не в том, чтобы достать дядюшке жизнянку или зачистить город, лишив его конкурентов из изначальных. Тут что-то очень важное и очень большое, что скрыто от нас. И это знает только он и Стефлер. Эберхайм находится в таком же неведении, как и мы.
  Самер задумался. Покрутил шар, подкинул на ладони и вздохнул, уставившись на Радиша: что ты думаешь? Тот потирал подбородок, рассматривая Эрику, и морщил лоб, насилуя мозг новой задачкой.
  ― Говорят, тебя ведут предки. Но предки, как выяснилось, иные. И мы - не люди. Но не просто биороботы, а полностью подстроенные под иных. И Стефлер - иной. Это факты.
  ― Ну? ― подогнал его Самер и сбил с мысли. Мужчина минут пять молчал, только тогда закончил:
  ― Если нас создал иной и бросил сюда как своих, значит, мы по-любому нужны, как подспорье иным. Ребята, нас могли использовать, чтобы сломать защиту Морента и пройти сюда. И это не преступление, если учесть, что Морент - город предков. Здесь сохранились технологии пращуров. Возможно, они и нужны зачем-то Стефлеру. А взять он их мог только через Эрлана. Тот искренне верит во всю ту лапшу, что ему дядя навешал. Значит, непроницаем для советников и других изначальных. Да, грехи есть, но есть и оправдания проступкам, есть шанс, что выйдет сухим из воды.
  Эя прищурилась - ей вспомнилось, что Эберхайм являлся только на высоту, и очень рисковал, заглядывая к ней в комнату, когда болела. Он сторожился Маэра, право Шердана. Возможно, поэтому Дейндерт и ждал приглашения.
  ― Подождите, Стефлер должен явиться сюда.
  ― Но не явился. И спорю - не появится. Ему на фиг город сам не сдался - ему нужно, что есть в нем, но сам взять не может - рисково. Расколят. Один Маэр чего стоит. А Эхинох, Нерс?
  ― Таш! ― Эрика кивнула на шар. ― Он сказал, что в шаре все ответы, но не дал бы его мне, не стань на пару минут обычным человеком.
  ― То есть?... Как советник он переступил закон, дав тебе этот шар?
  ― Получается.
  Радий вновь начал крутить хрустальную загадку, пытаясь понять, что и как в ней можно запрятать.
   ― Подождите, Дейндерта уже пригласили сюда: Лой приложил для этого массу усилий, ― заметил Самер. ― Вывод сам напрашивается - он ничего не боится.
  ― Или боится, но то что ему нужно имеет определенный диапазон действия. И он должен был оказаться в этом диапазоне или радиусе, ― задумчиво протянул Радиш, водрузив шар на стол. Уперся подбородком в кулак и уставился на хрустальные блики, пытая взглядом.
  Эра и Самер переглянулись:
  ― Что это может быть?
  ― Транслятор любой модификации и направления. Радиочастотные хряни, волновые передатчики и приемники, опознаватели с определенным радиусом восприятия, ― перечислил Радиш, не отрывая взгляда от шара. ― Что угодно: мины, адаптеры, будильники, "стрекозы", даже мини-рейдеры на программах голосового обеспечения.
  И как очнулся - выпрямился и подтолкнул шар к Самеру:
  ― Послушай его.
  ― Что?! ― нахмурился тот. ― Свихнулся?
  ― Ну, ты же можешь слышать не только людей, но и вещи. Вот и послушай. Хуже все равно не будет.
  ― Я робот!
  Радиш поморщился, отмахнувшись:
  ― Да хоть фара от мопеда! Для меня ты друг и, фактически брат, а не робот. Надеюсь и я для тебя не гребанная железяка, а вполне нормальный человек. Главное не то, кем тебя считают, главное - кем ты себя считаешь. Для меня - вы люди, и я - человек.
  Самер открыл рот и закрыл. Поерзал, поглядывая на друга: интересный выход нашел.
  ― Ну, ты психолог, ― хмыкнул, почувствовав некоторое успокоение. Взял шар и закрыл глаза, приложив его к уху.
  Сначала ничего не было, кроме легкого, как ветерок, шелеста, но вот началось гудение и шипение, как бывает при настройке на определенные волны. Минута, пять, десять - все тоже самое, ничего иного.
  Мужчина передал шар Эре:
  ― У меня ничего. Может ты со своей про... ― встроенной программой от Ольрихов - хотел сказать, но запнулся. И подумалось - а Радиш прав. Начхать, что думают Стефлеры и Лой - он себя роботом не считает и не воспринимает. Он чувствует как человек и у него есть душа. Так что, пошли они все эти умники, в лес по грибы. И пусть там заблудятся!
  ― У тебя право Ольрихов - может ты, что разгадаешь, ― поправился.
  Эя осторожно взяла шар, покрутила в руке, грея его, и отвернулась к окну, чтобы ничего не отвлекало. Текли минуты, ничего не происходило и вдруг...
  
  Вейнер проснулся, как от толчка. Ему приснилась Эра, и такая тоска обуяла, что хоть кросс сдавай до Морента обратно.
  Мужчина сел и огладил волосы: скрипнув зубами. Он надеялся уйти от нее, но бегал от себя, и это стало ясно, как божий день. И навалилась вина, как могильная плита - бросил ведь всех, ушел, струсил. Слабак!
  Поднялся и только тут заметил, что невдалеке стоит Ежи и усиленно семафорит ему жестами.
  Вейнер прихватил мечи и осторожно двинулся к стражу. "Двое. Там" ― выказал тот, выставив два пальца и махнув рукой в гущу деревьев. И судя по взгляду, эти две были для него, что Сатана для Торквемады.
  Шах мешкал пару секунд и пошел проверять, что ж за гости у них на пути.
  Чаща быстро закончилась, деревья редели и вот совсем расступились. Перед мужчиной лежал небольшой холм и поляна. Еще только начало темнеть, и можно было совершенно спокойно разглядеть, все что происходит.
  На поляне стояли двое мужчин. Один весь в черном и громаден. Вейнер сразу признал в нем того, кого принял за нового фаворита Эры. А второго и хотел бы забыть, да не смог бы. Это был Стефлер, только не в дорогущем костюмчике, а в наряде изначального. Особо экзотично рукоять меча над плечом смотрелась.
  Вейнер даже опешил, глядя на эту пару - встреча двух смертельных врагов - не шутка. Те стояли друг напротив друга и словно мерились взглядами. Стражи заняли позиции далеко за спинами светлых, и это тоже навевало определенные выводы - сейчас, что-то будет. Эх, слухача бы Самера сюда, ― прикинул Шах, поморщившись: где б его взять?
  Максимально подкрался к мужчинам и замер возле дерева, сравниваясь со стволом, как тень.
  ― ... тебя не пустят в Морент, ― услышал голос Эберхайма.
  ― Я даже не пытаюсь пройти в город предков. Я пришел к тебе, Этан. Знал, что ты здесь будешь.
  ― Эйорика? Твой пес сделал из нее приманку, ― голос Эберхайма звучал, как грохот обвала и, чувствовалось, что светлый на взводе и готов напасть на противника, разорвать. Дейндерт же наоборот был спокоен и, по голосу, казалось, о чем-то переживает.
  ― Извини, иначе мы бы с тобой никогда не встретились и война бы продолжалась.
  ― Ты признаешь, что использовал мою дочь?! Ты, который украл ее у меня!
  ― Да, Этан. Но я не крал ее, и ты бы знал, каких трудов мне стоило ее найти. Не горячись, послушай меня! Мне стоило огромных усилий, чтобы встретиться с тобой вот так, один на один - стражей исключаем. Я хочу, чтобы ты узнал, что знаю я, и понял, что нас тупо сталкивают лбами! Наше соперничество за Эллайну сослужило удачную службу пришлым. Они были в твой вотчине и в моей, и мы оба совершили немало, чтобы иметь право выдвигать серьезные обвинения друг против друга. Но я пришел за другим, и как видишь, даже не использую свое право. Я пришел как равный, как светлый, как сын Деметры - такой же, как и ты. Я третий день стою здесь специально на виду, и спасибо, что ты верно все понял.
  ― Что ты хочешь? ― процедил Этан.
  ― Только одно - чтобы ты выслушал меня. Нам давно нужно было встретиться, но ты упорно не шел на контакт...
  ― Мне не о чем с тобой говорить! Ты убил Эллайну, подначив Хеймехора, отобрал у меня дочь, потом украл! Ты свалил на меня свои преступления и сделал изгоем! Ты посылал ко мне своего щенка Лой! Ты, его руками, убивал моих людей и убил Анну! А теперь использовал Эйорику!
  ― Да! Да, это так. Я виновен не меньше тебя. И могу привести не меньший список твоих проступков. Но речь уже не о нас, а том, что мы хотим нашим детям. Нас столкнули лбами, Этан, и эту войну навязали, а мы навязываем ее нашим детям. Она будет длиться, пока мы сами не уничтожим себя. И это будет на руку не нам, но по сценарию прищлых. Да, я приказал убить Анну, но это было необходимо, чтобы больше никто из переселенцев не появился здесь. Она была не человеком, а биороботом. Ты не ведал, что она собирает данные и прямиком отправляет их нашим общим недругам, которым приглянулась Деметра.
  ― Чушь!
  ― Тогда скажи, кто напал на дейтрины?!
  ― Ты!!
  ― Откуда у меня столько людей, Этан?! Ты подумай, сколько нужно человек, чтобы сразу, за одну ночь сравнять с землей семь дейтринов и пять мельбернов?! Ни у тебя, ни у меня не было такой возможности. Зато она была у пришлых. У твоей Анны. И у моего друга - Тиля. Да, я не мог тебе простить Эллайну, как и ты - мне. Но нам нельзя передавать эту войну Эрлану и Эйорике, нельзя, Этан! Я сделал все, чтобы пришлых здесь больше не было, но пришло время восстановить мир на Деметре. И это только в наших руках...
  Последнее, что Вейнер услышал - хак, и рухнул как подкошенный.
  
  Эра дрогнула, очнувшись, и потерла шею, куда ударила рука стража. И только тогда сообразила, что получила не она, а Вейнер. И обернулась.
  Самер и Радиш вопросительно смотрели на нее.
  ― Ну?
  Эя, еще в прострации, осторожно положила шар. То, что она увидела, не имело к нему отношения. Но расставляла многие точки над "и" и открывало завесы со многих тайн.
  ― Ты прав, ― сказала, как эхо Радишу. ― Я действительно приманка, но совершенно о том не жалею. Я видела Вейнера и Стефлера с Эберхаймом. Инар мог выманить его лишь на меня. Убийство Тихорецкой было необходимо, чтобы ликвидировать любые внедрения и переходы на Деметру. Она была негласным агентом, передавала данные и выполняла приказы - стравливала двух соперников. Почва была благодатной - они любили одну женщину - мою мать. История некрасивая, и они увязли в ней по уши, и каждый натворил немало бед.
  ― Эрлан и Вейнер, ― тихо бросил Самер. Эя кивнула.
  ― Но суть в том, что уже сказал Радиш - Деметру приглядела Земля. Вот и столкнула двух соперников, развязав войну. Подливала масло в огонь. А нас украл не Инар. И начало войны положил не Стефлер и не Эберхайм. Просто каждого выкрасили в нужный для другого цвет и натравливали. Стефлер жил у нас и быстро понял, что к чему. И действовал. Эрлан выполнял его приказы, но все они направлены на сохранение светлых на Деметре. И мы, да, ступени, да, марионетки, но для благой цели. Сейчас Инар и Этан разговаривают, я не знаю, чем кончится этот диалог, но вам скажу честно - чтобы завтра не было - я буду с Эрланом. Это способ закончить войну, нужную только тем, кому светлые здесь как кол в сердце.
  Самер отбарабанил пальцами по столу и уставился на Радиша, что сидел, склонив голову. Мужчина почувствовал взгляд друга и чуть улыбнулся ему. И уже оба воззрились на Эру и подали руки.
  Девушка улыбнулась, пожав их.
  Они вместе. Они опять команда. И с Эрланом они будут вместе.
  ― Интересно, кто же нас тогда украл? ― тихо спросил Радиш скорее у себя, чем у друзей.
  ― Мелочи, ― резюмировал Самер и глянул в окно. ― Давай-ка, друг мой, зови своих полуночных родичей и посылай к Вейнеру. Пусть хоть пинками, но возвращают.
  И замер, заметив у стены свой закор. Прохор улыбался во всю зубную наличность, подпирая плечом стену:
  ― Прикинь, как его в ночи понесет от призраков? ― хрюкнул, радуясь.
  Самер засмеялся, вспомнив себя.
  ― Зато к совету будет здесь, ― отлип от стены закор и пошел к дверям. Обернулся уже у выхода и улыбнулся Самеру, как лучшему другу:
  ― Лалу не забудь. Девчонка справная, и тебя не бросит. Сам завтра убедишься. Так кончай от ее бегать. Хырр! Я б с удовольствием с детишками поиграл.
  ― Ага. Еще и их будешь доставать.
  Прохор рассмеялся и исчез. Сам.
  Самер огладил затылок, продолжая улыбаться.
  Эя смотрела в сгустившуюся темноту за окном, грела шар рукой и мысленно разговаривала с Эрланом.
  Радиш, с виду, пытал взглядом стену, на деле разговаривал с Ларошем.
  
  
   Вейнер очнулся от влаги в лицо - Ежи воды плеснул. Мужчина с трудом отлип от ствола дерева, придерживая голову на боку, потому что шея болела, словно по ней кувалдой долбанули.
  ― Куда смотрел? ― беззлобно попенял стражу. И только тут приметил неслабый "фонарь" у него под глазом.
  ― Ясно, ― тяжело поднялся. ― Кто нас приложил?
  ― Страж Дейндерта тебя, меня - Хорта - друг Эберхайма, ― проворчал нехотя Ежи. ― Стражи изгоям не положены, но он все едино с хозяином остался, все равно за стража.
  ― Угу? ― начал разминать шею и покачнулся - звездочки перед глазами поплыли. ― Хрена себе они ...
  И смолк, в первые секунды приняв проявившийся перед глазами призрак за глюк. Зажмурился, головой замотал и опять уставился перед собой - стоит, вернее, парит, не касаясь земли. Молодой мужчина, холеный, даже аристократической наружности, руки на груди сложил, голову чуть на бок склонил - парит и смотрит.
  Вейнер отпрянул - исчез.
  Обернулся - тот за спиной:
  ― Тебе в Морент надо. Очнулся? Помнишь, что услышал? Сложил?
  Вейнер качнулся, пятясь, глаза с блюдца и волосы, хоть и ежиком, а все равно дыбом встали.
  ― Я?... Чего?... ― просипел.
  ― К друзьям, говорю, бегом!! ― рявкнул призрак и таким страшным показался, что Шаха сдуло и понесло через лес без ума. Километр, не меньше отмахал и остановился, сообразил - Радиш посыльных выслал.
  ― Тьфу! ― выдал, дух переводя. Смотрит, а перед глазами опять ноги на высоте полуметра над землей.
  Выпрямился. Руки в бока упер:
  ― Тебя как звать?
  ― Ларош.
  ― Брат прислал?
  Призрак кивнул чинно.
  ― Так передай, что без его вестовых знаю, что делать. И... Эра там, как? ― начал с напором, а завершил несмело.
  Ларош бровь выгнул и плечами пожал:
  ― Странный ты. Твоего брата завтра изгоем сделают, а ты спрашиваешь о женщине.
  Шах напрягся:
  ― Не понял?
  ― Эрлан в изоляции - все, что могу сказать.
  ― За что?
  ― А сам сложить не можешь?
  Вейнер побледнел, сообразив. Ясно что Маэру стало известно, что тот приманкой девушку использовал... А ей-то каково сейчас? И его рядом нет!
  Ну, и сука, ты, правда, Шах, ― скрипнул на себя зубами и глянул на стража, что стоял в паре метров от него и настороженно косился, думая, что хозяин повредился после "ласки" по шее. А не то, чего б с деревьями разговаривал, вопросы им задавал.
  Вейнер внимания не стал обращать, как и растолковывать, что с ним. Перевязь крепче затянул и бросил:
  ― Кросс до Морента. Отстанешь - ждать не стану, извини.
  И рванул, распределяя силы. Утром он должен быть в городе!
  
  Эя не могла заснуть, и остаться наедине со своими мыслями тоже не могла. Самер заставил ее лечь на свою постель, а сам всю ночь проспал, положив голову на стол. Радиш покачивался на табурете, периодически приоткрывая глаз. И приложил палец к губам, когда в комнату ввалились трое стражей разом - Кейлиф, Майльфольм и Лири. И с трудом сдержал смех, узрев как эти трое неслабых комплекцией, замерли, изображая комичную композицию.
  Первым пришел в себя Май - склонился над девушкой, убедился, что с ней все в порядке и укрыл. Кейлиф просто сел у постели и облегченно вздохнул. Лири в углу притулился. Так ночь и провели.
  
  Глава 55
  
  ― У тебя ничего не получится, ― меланхолично заметил Таш, глядя на разгуливающего по залу Маэра.
  ― Влюбился, да? ― огрызнулся тот.
  ― Мне давно пора жениться, ― пожал плечами мужчина, откусывая от спелой груши. ― Но, увы, Эйорика не для меня. Иначе завтра же сговор устроил.
  ― Право Лой! ― громыхнул тростью старик. Таш вздохнул:
  ― Увы. Оно смыто, а любовь осталась. Эти двое свиты не нами и не здесь. Нельзя им жизнь ломать. Против пойти - против предков встать. Хочешь - рискни.
  ― Право пустило корни - за раз не смыть.
  ― Если б так... Лой...
  ― Предлагаешь отпустить?! ― рявкнул, выходя из себя. ― Ты знаешь, сколько он совершил преступлений?!
  Таш пожал плечами и, судя по физиономии, не мог ни одного вспомнить. Маэр насупил брови и уставился на Нерса. Тот отвернулся, сложил руки на груди и стоял каменной статуей. Зато Ристан закивал - прав, Хранитель, прав. Эхинох развел руками - меня не вмешивай, я пока не определился.
  И так - двое на два.
  Старик надул губы и сел в кресло, задумался.
  ― Коль предки ведут, знать им и решать, ― протянул минут через десять, и приказал. ― Объявляйте сбор.
  
  Резкие звуки, похожие на фанфары, подкинули и Эрику и Радиша, снеся сон в миг. Самер перестал вытираться после умывания и выглянул в окно - ничего. С этой стороны только горы и видно. Ах, да, еще скалистая площадка внизу. Но на ней никто не собирается, даже птицы.
  ― Общий сбор. Скоро начнется открытое заседание совета, ― потерянно протянул Лири. Эя положила ему ладонь на плечо, успокаивая, но тот дернулся и, скривившись, вышел из комнаты. Девушка понимала его - сколько лет с Эрланом и вдруг...
  Хотела шагнуть за ним, но Самер придержал:
  ― Идем все вместе, ― напомнил.
  ― До сбора еще час. Успеете покушать, ― бросил Майльфольм, видя насколько бледна и, как сильно переживает Эйорика. И почти силой увел ее к столу, усадил.
  Девушка смотрела на кубики амина, фрукты, лепешки, и не воспринимала их пищей. Душа летела на площадь к Эрлану, от тревоги внутри все жгутом свело - ни кусочка не проглотить.
  ― Каждый должен отвечать за свои проступки, ― тихо сказал Кейлиф, придвигая хозяйке миску с кашей.
  Эра тяжело уставилась на него:
  ― Не тебе судить, ― процедила.
  Страж смутился, приняв на свой счет, отошел, чувствуя себя хуже некуда.
  Радиш вышел из мытни, плюхнулся на скамью и начал жевать лепешку, что-то бубня себе под нос и не замечая никого вокруг. Самер ел медленно, нехотя и все поглядывал на девушку. И вот сложил руки на столе, качнулся к ней:
  ― Мы вместе - прорвемся.
  Эя вымучила улыбку, но сказать в ответ ничего не могла - губы свело от волнения.
  
  На площадь шла, как на эшафот, и ежилась как от холода, хотя было тепло.
  Совет собирали у черных ворот. На ступенях стоял стул с высокой спинкой, на котором уже сидел Маэр. Таш и Эхинох почти легли на спинку за его головой, Ристан стоял рядом, как всегда прямо до неестественности, и оглядывал собравшихся. Народа было много, но, на удивление, было тихо.
  Майльфольм приобнял Эрику за плечи, видя, как та вздрагивает и сжимается, словно в ознобе, и шепнул:
  ― По уму - тебе здесь не место.
  Девушка дернулась и страж больше слова не сказал.
  Минут пять ожидания, и послышались шаги, дробная печать сапог по камню мостовой. Эя зажмурилась, только б не видеть Эрлана под конвоем. Но того и не конвоировали, скорее сопровождали. Он шел спокойно, но, ни на кого не смотрел. Эра же даже отпихнула в сторону стоящую впереди нее женщину, чтобы встать в первый ряд и поймать его взгляд, но все было бесполезно - мазнул по лицу, словно она незнакомка, и встал перед Хранителем. Нерс жестом очертил вокруг него круг, и на камнях проступила борозда, засветилась голубоватым пламенем.
  Это отчего-то испугало Эрику. Ей показалось, что граница прошла прямо по сердцу, и само вырвалось:
  ― Эрлан!
  Мужчина дрогнул и чуть повернул голову, глянув на нее через плечо. Взгляд хмурый, темный. И не крепкая хватка стража, девушка бы ринулась к нему, почувствовав, насколько он раздавлен происходящим.
  В отличие от Эры, которая могла лишь предполагать, он, как и все жители Морента, знал, что означает круг изоляции, наложенный Нерсом, и понимал, что уже не выйдет из него изначальным. И все же нашел в себе силы гордо расправить плечи и посмотреть в глаза Маэра без доли волнения.
  Тот оценил - выпрямился в кресле, закаменел лицом.
  ― И так, Эрлан, изначальный рода Лой, я, Хранитель города предков и порядка и закона в Моренте, предъявляю тебе обвинения в серьезных проступках. Первый пункт - подлог.
  Старик выказал всем хрустальный шарик и подкинул его вверх - тот завис.
  Эра нашла взглядом Самера: что за ерунда? Какой подлог?
  Мужчина стоял в паре метров от нее и хмуро смотрел на Лой, соображая, что к чему. Зато Радиш внимательно разглядывал зависший на уровне глаз шар.
  ― Признаешь ли ты, что хотел подменить книгу судеб? ― голос Маэра врезался в мозг, как ледоруб в скальную породу.
  ― Нет, ― спокойно ответил Эрлан.
  Лала протиснулась в первые ряды, в панике оглядывая всех и ища своих. Ее заметил Самер и притянул к себе, молча обнял.
  ― Что происходит?
  ― Тс. Суд Линча, судя по всему.
  Лала огляделась и увидела Эрику, что застыла, устремив немигающий взгляд в сторону Эрлана, и судя по лицу, ей нужно было срочно оправляться в постель и рекордными дозами глушить настойку, а не стоять в толпе... при поддержке стража.
  Эя действительно еле на ногах стояла, и если б не Мальфольм с одной стороны и не Кейлиф с другой, рухнула бы.
  Она никак не могла взять в толк, в каком подлоге обвиняют Эрлана, что за бред насочиняли и приписывают.
  ― Что еще они выдумают?
  Хотят тупо засудить?
  Око... стоп! Девушка во все глаза уставилась на Самера, тот на нее и оба поняли, что нашелся ответ на главный вопрос - что искал в Моренте Дейндерт. Око судьбы. Этот банальный хрустальный шар стал основой для столь масштабной операции?
  Это было непостижимо, и не вызвало бы доверия, если бы не понимание, что в нем скорей всего спрятано больше, чем они втроем вчера предполагали.
  Эра потерла лоб дрогнувшей рукой, Самер покосился на Радиша. Тот ухом не повел, но шар в кармане сжал крепче.
  ― Ты отрицаешь очевидное и тем увеличиваешь количество обвинений. Пункт второй - ложь, ― прогудел Хранитель и выставил ладонь в сторону шара, словно хотел его толкнуть. Тот вдруг вспыхнул и в секунду увеличился, став огромным, засветился голубоватым и, словно скинул с себя это голубое пламя. Внутри шара, как на экране показался Эрлан в зале совета. Взял шар и покрутил его. И только! В комнату вошел Нерс:
  ― Интересно? ― кивнул на предмет в его руке. Лой подкинул шар:
  ― Да, не видел подобного. Что это?
  ― Игрушка, ― пожал плечами советник.
  Картинка застыла.
  Сценка не о чем, и все-таки ее вменяли в вину.
  Таш выступил вперед и выказал точную копию ока:
  ― Ты сказал, что ни разу не видел подобного, но этот шар был найден у твоего стража.
  ― В отличие от вас, я не роюсь в чужих вещах, ― отрезал Эрлан.
  ― Это мое! Светлый не знал и не видел шар! ― выступил Лири и, видно, хотел вообще встать в круг рядом с хозяином, но тот взглядом отправил его обратно.
  ― Откуда у тебя эта вещь? ― уставился на него Таш.
  ― Досталась. Не помню уже, где нашел. Давно, ― протянул расстроено, предано поглядывая на Лой. ― Дочь у меня в Раданежах растет, ей нес.
  ― Дочь? ― выгнул бровь Таш и жестом, не касаясь, крутанул око, что висело в воздухе. Миг и в нем появился Лириэрн, много моложе, лет на десять, не меньше. Он держал на руках мальчика лет трех и с тоской поглядывал на избу в стороне. Дверь схлопала и на крыльцо вылетела дородная женщина в лентах и бусах:
  ― Парень!
  Лири расплылся в улыбке, поцеловал малыша и подкинул в небо:
  ― Брат у тебя родился, Риэл! Бра-ааат!!...
  ― Что скажешь на это? ― развернулся вновь к стражу Таш. Лири глянул на него исподлобья и ... шагнул к Лой.
  ― Нет!
  ― Да! ― посмел поперечить хозяину. ― Это я хотел подменить, я лгал. Не светлый, а я должен быть обвинен.
  Еще шаг, не глядя на выставленную ладонь Эрлана, и Лири пересилил себя, встал рядом, перешагнув черту. Это далось с трудом, потому что знал - за ней жизни нет, за ней - изгойство. Но жить без светлого - смысла нет. Они всегда были рядом, не просто годы - десятилетия, и чтобы не случилось впредь - они были вместе и останутся. А сыновья подрастут и поймут, что отец не мог поступить иначе, что он сделал как велит долг. Да, отказался от семьи и нормальной жизни, но зато остался честен перед собой и родом Лой, и до конца остался стражем изначального.
  Эрлан склонил голову, через плечо поглядывая на своего - нет, давно уже не стража - друга.
  ― Зря.
  ― Нет, светлый. Я всегда был с тобой и буду. И не такое переживали, ― пробубнил, стараясь не смотреть на хозяина, зато с вызовом пялился на Маэра. А тот брови насупил и губы потирал, изучая обеих.
  ― Ну, что ж, ― прогудел. ― Ты сделал свой выбор.
  Таш кинул шар на мостовую и тот покатился в круг, замер у ног стража.
  ― Кажется, твое? ― спросил, впрочем, риторически, и встал за спину Хранителя.
  ― Эрлан Лой, ты обвиняешься в намерянном убийстве собратьев, ― объявил старик. К изолированным шагнул Ристан. Крутанул шар и, как список зачитал. Но на каждого внутри ока появлялся образ, живой и живущий:
  ― Эстанрган Вее! Хамерхарн Лейнар Тангер! Маэль Соудхайн! Аттарвей Дортан Лаверт! Осберн Неберги!
  И все увидели, что Эрика уже видела в своих ведениях - край ущелья и взмах меча. Эрлан отправляет светлых в пропасть.
  Девушка отвернулась. Май прижал ее к себе, чтобы не видела преступления мужа, и не ведал, что той больно за него, за погибших во имя чужой прихоти, столь изощренной в своей хитрости, что простодушные светлые просто не могли счесть и постигнуть.
  ― Я убил изгоев, ― спокойно заметил Эрлан. ― Они встали на сторону Эберхайма и тем стали ему равны. То, что он изгой известно всем, и закон един для всех.
  ― Да, ― сложил руки на груди Ристан, словно монах. ― Но известно ли тебе, как стал изгоем Этан Эберхайм?
  ― За преступления, которым нет и, не может быть оправдания.
  ― Его обвинили в краже и убийстве наследников двух великих родов. Ты знаешь, кто это сделал?
  ― Это не имеет значения.
  ― Имеет, ― отрезал советник и толкнул шар своей ладонью, чуть коснувшись.
  Вспышка и появилась картинка: незнакомый Эрике мужчина сидел на стуле, как у Хранителя, а над ним навис ... Стефлер! Молодой и бойкий, неуловимо похожий на Вейнера, он что-то нашептывал мужчине и тот становился все мрачней, и смотрел на стоящего на колене перед ним, тоже молодого Эберхайма, как на заклятого врага...
  Эрлан ниже склонил голову, заметно бледнея.
  ― Эберхайма сделали изгоем по навету Дейндерта, твоего родственника. Обвинения были ложными.
  Советник опять качнул шар, и появилась следующая картинка: двое мужчин в знакомой форме со знакомыми манерами. Один спокойно закрыл ладонью в черной перчатке рот и нос мальчику, что играл у реки, и перекинул его через плечо, уже безвольного. Двинулся вдоль берега не спеша, а его товарищ прикрывал.
  На черной куртке были хорошо видны нашивки в виде красного креста.
  Эя покосилась на Самера, тот потер шею, не скрывая понимания и презрения к происходящему.
  Эрлан бледнел, глядя на трансляцию ока и, вот сник:
  ― Я не знал.
  И зажмурился, сжал зубы, увидев, как те же люди в черном палят из непонятных стволов по дейтрину, языки пламени охватывают выбегающих девушек и те с криком падают, катаются по земле, пытаясь сбить пламя. Крик, плачь.
  ― Что вы творите?!!! ― кричит седой жрец, пытаясь закрыть собой молоденькую девушку с ободом через лоб. И падает от стрелы в глаз, а следом на его труп пускается и девочка - убита.
  А на пригорке стоит среди трех в черном и с нашивками ... Инар Дейндерт. Стоит истуканом и смотрит стеклянными глазами на планомерное уничтожение школы для девочек...
  Эя закрыла глаза ладонями, чувствуя каково это видеть Эрлану.
  ― Неет!! ― выкрикнул в отчаянье и сжал кулаки. ― Это неправда! Ло-ожь!!
  А на экране стало четко видно, что руки Инара связаны за спиной и объятья лейтенанта службы зачистки, всего лишь игра. Он указывает рукой на лучников, которых подвели к ним.
  ― Узнаешь? Эти уроды спалили мельберны. Дейтрин лишь ответ Эберхайму.
  Инар повернулся к мужчине, и лицо его белело как пятно в темноте.
  ― Мельберны?
  ― Да. Мы взяли еще двух. Они тоже - люди Эберхайма. И замешаны в худшем. Крепись, но твоего брата и его семью убили. В убийстве участвовали все, чьи дети здесь. Мы всего лишь помогаем тебе отомстить.
  ― Нееет!!!....
  Эя зажмурилась - она узнала этого лейтенанта - Тиль, биоробот. Тот или его предшественник - уже неважно.
  По толпе прошел стон. Эрлан не устоял на ногах и опустился на колено. Ему было тошно от увиденного. Подумать о том, что много лет он служил убийце и был верен общей идее, которая оказалась ложью, было невыносимо.
  ― Его обманули, ― проскрипел.
  ― Как и тебя. Но это не оправдывает вас. Ложь разрослась и косила всех благодаря вам. Вы продолжили ее множить, а не остановили. И сами давно стали изгоями.
  Маэр махнул рукой и Эхинох выступил на место Ристана, крутанул шар, не касаясь.
  Эя увидела уже известное - убийство Тихорецкой, затем стипп, смерть Займера и деттов.
  Эрлан еще ниже склонил голову и молчал. Вина давила и без вмешательства хранителей, но то, что все это видит и Эрика - убивало его.
  И вдруг, из толпы выступил Табир. Девушка в первую секунду и не узнала его, так давно не видела. Мужчина встал перед кругом и вперился в лицо Хранителя:
  ― Я был с погибшими и могу заявить, что все они искали смерти, знали, что их ждет и пошли на это добровольно. И я с ними. Любой из Порвершей может подтвердить, связавшись с миром предков - у погибших нет претензий к светлому рода Лой. Наоборот, они благодарны ему.
  Радиш замер, отстраняясь, и косился то на Маэра, то на Табира, не зная, что сказать или предпринять.
  ― Я, конечно, могу, ― проблеял, слабо представляя себе, как будет при всех вызывать усопших и узнавать у них правду.
  ― Не мычи! ― процедил ему в ухо Самер. ― Речь идет о Лой. Давай, связывайся со своими.
  Порверш замялся, но под упорными взглядами детта и Хранителя, вздохнул и уставился в сторону, выискивая открытое место, чтобы вызвать нужные души. На возвышенности, на улице за толпой первым появился Займер. Встал, сложив руки за спину и гордо, спокойно смотрел на Радиша. Затем появился Ло, последней Шоэ. И все трое вдруг улыбнулись.
  ― Эээ...ммм... они... улыбаются. Иии... да, претензий нет, ― проблеял.
  ― Огник! ― скривившись, выкрикнула Лала, и Самер вздохнул - ну кто ж за язык тянул? А с другой стороны, как осудишь?
  ― Жрец погиб случайно вместо меня, ― сухо заметил Табир.
  ― И эта "случайность" на совести Эрлана Лой! ― постановил Маэр, и махнул рукой детту - свободен. ― Он множил ложь, и от нее гибли невинные!
  
  Вейнер влетел в город, радуясь, что защита Нерса все еще воспринимает его как одного из жителей и не создает препятствий. Ночной кросс значительно вымотал его, но хоть был не напрасен. По улочкам Шах уже плелся, с трудом переставляя ноги. Дал себе передышку - умылся. И огляделся - тишина, никого. Правда Ежи шатает позади, но все равно страж не отстал.
  ― Отдыхай, ― бросил ему и заставил себя вместо того чтобы посидеть и расслабиться хоть пять минут, двинуться на поиски своих. Он увидел собравшуюся толпу, как раз, когда Маэр оглашал следующий пункт обвинения.
  ― Эрлан Лой, ты презрел законы семьи и сожительствовал с девицей из светлых, а после, обманным путем, применив право не по праву, принудил к узам изначальную рода Лайлох, ― прогремело над площадью.
  Вейнер протиснулся и вытянулся, пытаясь увидеть, что происходит. Заметил брата, стоящего на колене, поникшего, как раздавленного, и бодрее, уже наплевав на вежливость, растолкал светлых, встал в первом ряду. И замер - Лой был бледен как смерть, но и Эрика, которую придерживал Май, выглядела не лучше. Само судилище Шаху показалось издевательской сценкой, а вот висящий в воздухе шар, выказывающий физиономию весьма симпатичной девицы, подтверждал слова Дейндерта и приводил к одному выводу, сразу многое и объясняя и ставя на свои места.
  Эран играл желваками, упорно сохраняя молчание. Ему нечего было ответить на последнее обвинение, и он боялся даже почувствовать взгляд Эйорики. Был уверен, что он полон презрения. И он принимал его. Она хранила себя для него, а он не смог, не устоял и был с другой. Да, не любил, но что это меняет? Он оскорбил и унизил ту, что согласилась стать его. И в этом контексте насильное применение права выглядело особо кощунственно.
  По толпе шло гудение, светлые откровенно возмущались, хоть и старались сдерживаться. Слишком много обвинений, слишком тяжких, и спору нет - Маэр прав, вынеся это на открытый суд и тем, дав понять, что приговор будет однозначен.
  Эхинох ждал ответа от Лой, но тот и взгляда не поднял - стоял покаянно и прятал лицо.
  ― Обвинение признано! ― огласил и притянул к себе шар. Он лег ему на ладонь уже обычным, маленьким шлифованным хрусталем.
  ― И так, Эрлан Лой! ― встал Маэр, и все стихли. ― Ты признан виновным во многих злодеяниях. Ты попрал все законы и множил ненависть, усиливая раздоры и сея ложь. Ты сам стал ложью, и пришла пора остановить ее. Отныне ты лишаешься права и становишься изгоем. Тебе больше нет места среди нас. Твоя ветвь будет пресечена! ― грохнул тростью по камням.
  Хранитель протянул руку в сторону виновного и, Эрика больше не смогла сдерживаться. Оттолкнула Майльфольма и выступила вперед.
  Маэр моргнул, растерявшись. Эрлан вскинул взгляд, не понимая, что он мешкает и почему не приводит приговор в исполнение. И заметил жену. Та стояла возле круга и смотрела на него в упор, и никакого презрения в глазах не было. Зато четко поступала то, что задумала.
  ― Нет! ― вскинулся, выставил ладонь, не давая пройти. ― Не смей! Не подходи! Уберите ее!! ― закричал, требуя помощи советников. Эхинох и Ристан переглянулись, не решаясь что-то предпринять. Таш замер, наблюдая за девушкой, а Нерс вздохнул, отворачиваясь - не его право идти против свободной воли, пусть она и сверх возмутительна. С другой стороны - это его мнение, а у Лайлох оно другое, как возможно, у Таша или даже Маэра.
  ― Не подходи, Эя! Уберите ее!! ― крикнул уже стражам. Он был вне себя и, девушка замешкалась, не понимая, что с ним. Все это время он был подавлен, но молчал и вел себя стойко, а сейчас готов рвать и метать, кричит, как с ума сошел и лицо кривится от бессилия и отчаянья. Неужели она ему настолько противна? Но этого же не может быть!
  Май положил ей руку на плечо, Кей на другое, и предупредил:
  ― Еще шаг и ты станешь изгоем, как и он. Не делай этого.
  Эрлан в упор смотрел на нее, требуя взглядом и глаза были черными от страха и отчаянья:
  ― Уйди! Не подходи ко мне!
  Лала прикрыла рот ладонью в ужасе, что Эрика сейчас сотворит. Самер нахмурился и покосился на Радиша. Вейнер размял шею, соображая. Толпа молчала, замерев и будто все боялись спугнуть Лайлох и тем толкнуть на безрассудство.
  А Эра смотрела в глаза Эрлана и видела, что он боится за нее, что готов стать изгоем, умереть, только чтобы она и краем не была задета.
  И вдруг улыбнулась ему с долей лукавства:
  ― У нас есть такая формула: "в печали и радости, в счастье и горе" - будем вместе.
  Эрлан дрогнул, лицо исказилось.
  ― Нет, я прошу тебя, не ломай себе жизнь. Умоляю, Эя, уйди.
  Девушка покосилась на стражей и, бросив:
  ― Спасибо вам и извините, ребята.
  Шагнула за черту. Эрлан схватил ее за плечи, но было поздно.
  ― Что же ты натворила, ― зажмурился, скрывая боль, и не сдержался, обнял ее, а она его.
  ― Я совершил такое, что на меня смотреть не стоит, не то что...
  ― Я ничего особого не услышала, ― плечами пожала.
  ― Эя, ты не поняла, ― нахмурился, вглядываясь ей в лицо.
  ― Наоборот - все прекрасно поняла. Успокойся. Мы будем вместе пока есть обоюдное желание.
  И прижавшись к нему, уставилась на Хранителя: ну, чего там у вас дальше по плану? Дерзайте.
  Эран обнимал ее крепко и не верил, что она простила ему то, что невозможно простить. И понимал лишь одно - он очень счастливый человек не смотря ни на что.
  Радиш с прищуром смотрел на пару, на Эрлана, который был явно потрясен поступком Эрики, и понял одно - его место рядом с ними, а не здесь, среди толпы.
  Покосился на Самера и пожал плечами:
  ― Извини.
  И прошел напрямую через черту, встал рядом с Лири.
  Лой совсем растерялся, не то, что не мог мыслей найти - вовсе забыл как мыслить.
  Самер покосился на Лалу, и отодвинул ее:
  ― Извини, солнышко, но я командир группы, значит мое место там, где они.
  И вальяжно прошел к черте, встал рядом с Радишем. Переглянулись и заулыбались.
  Вейнер хмыкнул. Почесал нос и отодвинул с дороги светлых. Прошел спокойно к товарищам.
  ― Ну, чего, смертнички, стадное чувство обуяло? ― хохотнул и посмотрел на Эру - ее взгляд лучился любовью и она была высшей наградой для Шаха. Он подмигнул обалдевшему брату:
  ― Извини, родня есть родня.
  ― Вы... вы станете изгоями, вас лишат права, ― протянул как эхо, явно не веря своим глазам и принимая мужчин за ненормальных.
  ― Да мы как-то и раньше без права жили - не тужили, ― пожал плечами Радиш.
  ― И дальше так же проживем, ― кивнул, заверяя Самер.
  ― Ты б меня бросил? ― в упор уставился на него Вейнер и Эрлан опустил взгляд, признаваясь - нет. ― Тогда не пори фигню. Кстати, мне есть что сказать, ― покосился на собратьев.
  Самер просто положил ему руку на плечо и тем дал понять, что все позже. А старое забыто, словно не было. Братья, как и прежде.
  Маэр качнулся, и невольно рухнул в кресло. Сидел и оторопело пялился на собравшихся в проклятом круге.
  ― А я предупреждал, ― склонившись к уху, бросил Таш и опять выпрямился, меланхолично разглядывал "новых" изначальных, собравшихся в круге. Именно новых - неизвестных еще Деметре, более сильных духом и сплоченных, чем жившие и живущие. И видно, Эхинох понял тоже самое - встал рядом с другом, давая понять деду, что он выбрал сторону.
  Лала, как помороженная, смотрела на приговоренных и видела светлые лица, совершенно не омраченные предстающей горькой судьбой. И вдруг поняла, что никогда не простит себе, если останется на этой стороне. Потому что плевать ей кто Самер, главное, что он есть. А вдвоем и горе - не беда. И без раздумий рванула к черте, встала рядом с Сабибором. Тот обалдел:
  ― Ты чего?
  ― Ничего, ― пожала плечами и вдруг обняла его. Эрлан невольно улыбнулся, и хоть взгляд был растерянным, в нем уже начали проявляться зачатки мысли.
  Вейнер заржал, а следом засмеялась Эрика.
  Эхинох невольно улыбнулся и качнулся к совершенно растерянному Хранителю:
  ― Они другие, дед, но они не хуже.
  ― Я стал стар? ― глянул на него очумело.
  ― Нет. Просто пришла пора другого поколения, более сильного и, действительно, светлого, ― улыбнулся Нерс.
  ― Что они могут дать?
  Но ответили стражи. Майльфольм стоял у черты, смотрел на изначальных, слушал их смех, совершенно беззаботный и счастливый, и понял, что его место рядом с ними. И шагнул, встал рядом с Лири. Тот подбадривающее улыбнулся ему, благодаря взглядом.
  Кей оглядел ненормальных и качнулся - Ежи задел проходя. Встал за спиной своего хозяина и потянул горсть жизнянки:
  ― Прожеваться б тебе не мешало.
  Они вели себя словно не изгои, словно их не ожидало развенчание права. Маэр прикрыл ладонью глаза, погрузившись в глубокие раздумья, а Нерс тихо молвил:
  ― Круг тесен стал - на черте топчутся.
  И все поняли, что это значит - чтобы не решил Хранитель, предки уже решили за него - круг разорван и наказание невозможно.
  ― Неподсуден, ― бросил Таш. ― Они все - неподсудны.
  Кейлиф чуть отодвинул Май, чтобы втиснуться в круг, и его шаг стал последней каплей - голубоватая борозда вспыхнула и погасла, не оставив и следа на камнях.
  ― Вы должны уйти из города, ― проскрипел Маэр, понимая, что ему не удержать эту силу в узде.
  Эрлан стиснул Эрику и прижался губами к виску, понимая, что все кончено и наказания не будет.
  Светлые переглянулись.
  ― Все путем, ― заверил Вейнер. ― Где-то в сутки пути - Стефлер с Эберхаймом терки устроили. Мирные.
  ― Я знаю, ― улыбнулась Эя, прижимаясь к Эрлану. ― Видела, как ты подслушиваешь и ребятам разговор передала.
  ― Да, в курсе, ― недобро глянул на Радиша. ― Я чуть медвежью болезнь не схватил!
  Тот хрюкнул и обнял друзей, заржав.
  Таш молча снял с себя нагрудный знак хранителя и вложил в ладонь Маэра:
  ― Извини, на волю хочу. Да и брату, кто-то должен вернуть право.
  И двинулся к светлым под недоуменным взглядом остальных.
  ― Идемте. Не злите Хранителя, ― подпихнул пару и тем всех.
  ― Может хоть хавчик дадут? Я, блин, почти сутки марафон давал, ― проворчал Вейнер, закидывая в рот жизнянку.
  ― Обижаешь, светлый, ― бросил Ежи, выказывая скрутку за плечом.
  Эрика вдруг обернулась и положила поклон Маэру. Того вовсе свернуло - глаза ладонью закрыл, что-то прошамкав губами.
  
  Глава 56
  
  Легко было, легко и спокойно. И это ощущение, а может запах духмяных полей далеко за Морентом окончательно вскружили головы. Только мужчины как-то разом превратились в мальчишек и дурачились, смеша девушек, и те покатывались от смеха, даже не понимая над, чем смеются.
  Таш, обернувшись тигром, носился по траве, а за ним Лала и Радиш.
  Эрлан обнял Эрику, грея ей плечи и смеялся вместе с ней, глядя на забавы советника. Стражи с улыбками косились на светлых, расстилая холст и готовя им перекусить.
  ― Теперь мы будем жить долго и счастливо? ― просила Эрика и, мужчина уловил ее сарказм.
  ― Тебя что-то мучает?
  ― Только одно, ― повернулась к нему. И минут пять молчала, глядя в глаза и подбирая слова:
  ― Ты знаешь, что я робот?
  Эрлан с нежностью улыбнулся и прижался губами ко лбу, чуть дыша:
  ― Очередная фантазия? У вас у всех очень богатоевоображение, ― улыбнулся и вдруг посерьезнел, в глазах тоска появилась, словно прощался и просил прощения. ― Важно, что ты будешь жить. Ты и Вейнер. И ваши друзья детства.
  Эрика отстранилась, непонимающе уставилась на мужчину, а тот смотрел со светлой грустью и любил, не прячась. А ей вдруг стало не по себе и от его слов и от преданности. И от любви, что презрела все преграды.
  Ей на миг показалось, что он прощается. И мелькнуло подозрение - ведь эту стоянку выбрал он.
  Ребята как почувствовали - подошли к ним:
  ― Так что дальше? ― спросил Вейнер, сунув руки в брюки.
  ― И что это? Зачем оно вам было нужно? ― выставил Эрлану шар Радиш.
  Мужчина потерял улыбку и стал серьезен. С благоговением взял око и оглядел светлых, будто готовился сказать им "до свидания".
  ― Транслятор?
  ― Нет. Это око наших предков. Есть легенда, что мы жили на другой планете, но случилась большая беда. И одна женщина по имени Деметра, собрала в это око души погибших и переселилась сюда. Выпустила души из ока судьбы в тела местных и те стали изначальными. Так восстановились погибшие рода и их ветви начали множиться.
  Эя насторожилась.
  ― О чем ты?
  Эрлан склонился к ней, огладил по лицу:
  ― Помни только одно - я люблю тебя больше жизни.
  И вложил ей в ладонь шар:
  ― Не обижайся, ― ткнул кулаком в плечо Вейнера. ― Возможно, я был не лучшим братом, но поверь, сделал, что смог.
  Шах прищурился:
  ― Ты прощаешься?
  ― Соедините руки на шаре, ― сказал всем, уйдя от ответа Вейнеру и светлые бездумно подчинились праву Лой. Пара секунд и каждый почувствовал вибрацию, что начала проникать все глубже, вот только убрать руку уже стало невозможно - она как прилипла.
  ― Что происходит?!
  Их как магнитом всосало в голубое свечение шара, а на траву осыпались чипы и лоскуты одежды.
  ― Удачной дороги домой, ― прошептал одними губами мужчина и голову склонил, как над могилами. Взгляд упал на брачный кулон.
  Мужчина подхватил его вместе с оком с травы и зажмурился, сжимая анжилон в кулак: ну вот и все. И даже странно, что - все.
  Стражи парализовано смотрели на него и не могли сдвинуться с места. Таш просто лег под дерево и уставился в небо - ну, нечто подобное он и предполагал. Вообще-то, можно было бы и попросить. Хотя Маэр точно бы зажал...
  А через лес напрямую к племяннику уже шел Дейндерт.
  ― Здравствуй, ― оглядел с ног до головы и притянул к себе рывком, обнял, не скрывая чувств.
  ― Тяжело было? ― спросил тихо, с грустью. И с пониманием заглянул в глаза.
  ― Не очень, ― признался Эрлан. ― Я верил, что это она. Настолько верил, что - жил...
  И слов не хватило - больно.
  ― Прости, ― сжал ему плечо Инар. Лой выставил шар, отворачиваясь:
  ― Я благодарен тебе. Ты дал мне несколько месяцев реального счастья. Теперь мне есть чем жить - памятью о том что было.
  ― Я верну ее.
  ― Но не сюда. И не вернешься сам, ― уставился искоса. Оба знали, то будет дальше.
  ― Это уже неважно, Эрлан. Эберхайм выслушал меня и все верно понял. Теперь все зависит от тебя. Ты остаешься за меня.
  ― Этан знает?
  ― Да. Он знает все. Деметра закрыта на ближайшие пятьсот лет. Этого достаточно, чтобы окрепнуть и быть готовыми отразить новое вторжение. И больше не повторить наших ошибок. Мне жаль - тебе пришлось труднее всех.
  ― Нет, ― обнял его. ― Я был счастлив. Я любил и был любим. Я чувствовал ее, видел, слышал. Обнимал. Она даже ... Ее выбрал ребенок.
  Инар отодвинулся, выгнул бровь:
  ― Так это правда?
  ― Да.
  Мужчина растерянно оглядел шар и вздохнул:
  ― Будем надеяться. И ... давай прощаться. Передатчик Тиля при тебе?
  ― Угу, ― чуть улыбнулся и провел по плечу. ― Вживил в рану. Эрика поспособствовала.
  ― Убери его после. Он все равно дезактивируется. Там заряда на одну передачу.
  ― Знаю, ты говорил. У меня другой вопрос - почему ты не сказал мне, кто уничтожил дейтрин?
  Инар чуть исподлобья уставился на него:
  ― Тиль и Анна осавались и все полетело бы в бездну: вся операция накрылась бы. А без них я бы не попал в мир их хозяев и не узнал, как убрать всех пришлых. Прости, Эрлан, но есть вещи которые никому нельзя говорить. Ты сам это понял. Обмолвись ты и ничего бы не получилось.
  Лой смотрел в сторону и думал о том, что уже прошло. Даже странно было что прошло.
  ― Эя - чтобы мне было легче дойти до цели?
  ― Да.
  Эрлан потерянно кивнул.
  Мужчины стояли друг напротив друга и прощались, говоря взглядами друг другу больше, чем могли передать слова.
  ― Возможно, я найду способ вернуться. Но мне лучше быть там и контролировать ситуацию.
  ― Понимаю.
  ― Ты остаешься за меня, Эрлан.
  ― Я остаюсь за себя, Инар.
  ― За нас.
  ― Да - за нас.
  ― Эберхайм если что, поможет. Но тебе еще придется немало потрудиться, чтобы и самому осознать, что он не враг, и ему это донести.
  ― Я понял.
  Они смолкли и опять лишь смотрели друг на друга.
  ― Я горжусь тобой, ― протянул Инар, и обнял Эрлана вновь. Так и стояли пару минут. Потом резко отошли и Лой кивнул на лесок:
  ― Лучше там?
  ― Да, не стоит пугать стражей.
  Обнял племянника за плечо и сам повел к деревьям.
  ― Мне будет очень не хватать дома. Но я уверен в тебе и точно знаю, что здесь теперь все будет хорошо. Поэтому спокоен.
  ― Верни им жизнь, ― попросил Эрлан. Его интересовало одно.
  ― Это я сделаю в первую очередь, ― заверил его Инар и выказал, ставший тяжелым и много больше, хрустальный шар. ― Теперь они будут жить, верь мне.
  ― Я всегда тебе верил, ― обхватил ладонями виски и, Дейнерта затрясло вместе с ним.
  
  Лири забеспокоился, что хозяин долго не возвращается и пошел на поиски. Эрлан был без сознания, лежал под сосной один. По рубахе в области плеча ползло кровавое пятно.
  Страж испугался, влил светлому на пару глотков настоя и, отогнул ткать.
  ― Ах, ты ж! Что ж ты творишь! ― выругался, видя рану и понимая, что изначальный сам вскрыл себе кожу и мышцы, чтобы убрать чип передатчика.
  ― Ерунда, ― проскрипел, в себя приходя.
  И уставился в небо, и улыбнулся светло - облака сошлись, образуя лик Эйорики, и она улыбалась ему, и по-прежнему была рядом. И с ней был Вейнер, живой и здоровый. И их друзья. Настоящие, те, на кого можно положиться.
  ― Они не вернутся? ― спросил тихо Лири, перетягивая рану Эрлану.
  ― А это не важно, ― отрезал тот.
  Важно, что они будут жить.
  
  Эпилог
  
  Стефер стоял возле стеклянной стены в бокс и смотрел на пять капсул, расположенных звездочкой и крутил в руке око, ставшее опять обычным, небольшим хрустальным шаром.
  Таймер боксов отсчитывал последние минуты регенерации.
  Перед лицом мужчины, загораживая вид, легла папка с прикрепленным листом распоряжения о завершении проекта Деметра.
  "Планета под кодовым названием Деметра, признана непригодной для массового заселения и использования. Ей присвоен гриф Z, как особо опасной для человека", ― прочел, убирая шар в карман, и глянул на помощника, протянув руку. Тот вложил в ладонь ручку, и Игорь поставил размашистую подпись под резолюцией. Последнюю.
  Не глядя, отдал обратно и опять уставился на капсулы - тридцать секунд до выхода из зоны стабилизации.
  Что будет дальше? ― ждал замерев, и лишь сжимал в кармане око, что сослужило свою службу.
  
  Вейнер вынырнул из сна, как из воды. Резко сел и уставился перед собой, ощупывая грудь в прострации, и еще не веря, что жив. Соседняя капсула открылась и Эрика, сев, обалдело, почти копируя соседа, смотрела на свои ступни.
  ― Маму вашу, ― прохрипело за спиной.
  Самара, ― переглянулись Шах и Ведовская, и на двоих один вопрос - что это было?
  Оглянулась и встретила столь же "внятный" взгляд Родиона. Все молчали и ни один не мог сообразить, что происходит.
  Стеклянные двери с шипением отодвинулись, и в бокс прошел элегантный мужчина холеной наружности.
  ― Рад приветствовать, ― бросил скупо.
  Все четверо тяжело уставились на Стефлера.
  ― Вас ждет двух часовая реабилитация и адаптация. После, если возникнут вопросы - в мой кабинет. Если нет - до свидания. Договор выполнен, благодарю за участие в исследованиях. Причитающуюся сумму, согласно контракту, вы получите на выходе, ― отчеканил холодно. Оглядел каждого и вышел.
  Шах хмурился, поглаживая шею. Эра пыталась принять тот факт, что она находится на территории "Генезиса" и все что видела - всего лишь сон, продукт гребанного эксперимента. Или нет?...
  Радий тупо таращился на закрытую дверь из бокса, а Макс тихо матерился, беззлобно, но отчаянно.
  И точно в таком же состоянии ступора они провели два следующих часа, которые помогли лишь одному - они вновь чувствовали свои тела и осознали себя людьми, жителями планеты Земля. Но принять этот факт было куда сложнее.
  Уже в душевой Эра уперлась руками в зеркало, пристально рассматривая себя. Никаких знаков светлой, и вообще, вдуматься бред. Но на лбу словно горит след от поцелуя Эрлана, и, кажется, это было пару часов назад, и в воздухе еще витает запах травы и леса.
  И странное дело - она смотрит на себя, но не узнает. Все то же лицо, и все же не то - нос без горбинки и форма губ неуловимо изменилась. Волосы чуть светлей и волнистые, а не прямые как были. Это она - Эрика Ведовская. И все же - не она.
  Что же произошло? ― стерла влагу с запотевшего стекла, оглядывая обычный топик и трусики, и не веря, что это не рубаха с шитыми бисером обшлагами и воротом. И нет ощущения, что она Эрика Ведовская - есть четкое осознание себя Эйорикой Лайлох. И нет радости от возвращения домой, в привычный мир и круг - есть ностальгия по Деметре и тоска по Эрлану.
  Т ам все родное, здесь наоборот - все кажется ей чужим и непривычным.
  Но есть ли это "там"?
  За спиной вырос Радий, мокрый после душа, обмотанный по бедрам полотенцем. Таращился потерянно в зеркало и словно тоже не верил в то, что видит.
  Шах стоял под струями воды и смотрел перед собой и видел не кафель душевой, не товарищей у зеркала - Деметру, Морент.
  Самер понуро сидел на скамье в раздевалке и держал в руках носки, даже не пытаясь сообразить, как их натянуть.
  И никто и слова не проронил, каждый замкнулся в себе, на своих переживаниях и ощущениях. Боялись словами вспугнуть воспоминания и потерять себя, окончательно потеряться. Руки, ноги, голова - все работало. Они видели, слышали, чувствовали запахи, и в то же время никак не могли принять тот факт, что все что было, всего лишь привиделось, всего лишь часть научного исследования, как они часть эксперимента.
  Это не укладывалось даже после упорного насилия психолога.
  Эра медленно одевалась, стараясь ни на кого не смотреть и краем замечала, что остальные делают тоже самое. Они всем видом отталкивали друг друга, отодвигали, как незнакомцев, боясь убедиться, что все случившееся всего лишь бред, паранойя. И она заразна. Вот только не знали - все заражены или отдельно и лишь единично?
  Но еще более паршиво было бы заговорить и понять, что глюк был один на четверых, и значит - не привиделось, значит - было.
  И так же, не сговариваясь дружно, хоть и по отдельности, пришли к кабинету Стефлера. Оглядывали друг друга, словно видели впервые и вообще, сами по себе, и каждый чувствовал незримую связь, будто они не просто лежали в боксах по соседству, а действительно прошагали и склеп предков и болота, перебираись через ущелье, учились и просто жили, были вместе - друзьями, командой, да, фактически, семьей.
  Стефлер молча прошел в кабинет мимо четверки, но дверь не прикрыл и тем дал понять, что они могут пройти.
  Игорь Игнатьевич смотрел, как четверка рассаживается за круглым столом, и усмехнулся на их вид.
  ― Два часа реабилитации мало?
  Самер потер шею, не спуская с него глаз.
  Все ждали объяснений, но говорить никто не мог.
  Стефлер понял и доброжелательно выдал:
  ― Ну, что ж, у нас пятнадцать минут, поэтому вкратце - вы участвовали в эксперименте по дезактивации нейтрина TZ, обнаруженного в атмосфере некоей планеты, очень перспективной...
  ― По ушам не езди... Инар Дейндерт, ― тихо бросил Вейнер и, все вздрогнули, уставились на него, словно он оголился сам и оголил их, вытащил на общее обозрение самое сокровенное, что и от себя-то скрываешь.
  ― Только не стройте рожицы - каждый из нас думает так же, ― скривил мину.
   Стефлер сложил руки на груди, разглядывая Валерия и вот нажал кнопку под столешницей - окна тут же закрылись плотными жалюзями, вспыхнул нейтральный свет и заблокировался замок. Самер поморщился, слыша нужное гудение и не сразу сообразил, что это и откуда - помехи прослушке.
  ― Вот теперь мы можем поговорить. И вы ни слова не скажете из того что услышите, ― придавил их Стефлер, став холодным и жестким. Вытащил из кармана око судьбы, положил перед собой на стол.
  Эрика чуть осела глядя на шар. Он как ключ к собственной психике, вдруг сорвал все сомнения и унес мысль о паранойе в неизвестность. Зато четко встала другая - светлые, изначальные, Эберхайм, Эрлан - все это правда, все это было. И сердце сжало, горло перехватило - девушка склонила голову, понимая, что сейчас взглядом придушит кое-кого.
  Все остальные дружно уставились на Стефлера. Тот желчно усмехнулся:
  ― Вы спрашиваете себя кто вы? Земляне. Были. Кто вы сейчас - решать вам. Когда-то давно, желая вытеснить нас с Деметры, ваши первые исследовательские миссии тем или иным способом забирали у светлых детей, по одному из каждой семьи, для исследования их права. К сожалению, ни один ребенок не выжил. Но мне удалось разыскать пять невостребованных трупов, которые так и остались в лабораториях. Всего пять, ― выставил ладонь с оттопыренными пальцами. ― Душа давно покинула их, но некие эманации оставались. Представьте клетку, как часть целого? Всего клетку. Вот по этой клетке я и взял от каждого. Вам известно, как клонируют тела? Душу отклонировать невозможно, но ее можно вырастить. Каждая клетка души помнит, что и целое, нужно только поместить ее в необходимые для разрастания условия. Как семя в почву. Элементарно. Для роста, укрепления и взросления, душе необходимо тело. Я нашел вас, максимально подходящих по биологическим и физическим параметрам. Вы стали носителями и инкубаторами для душ погибших детей. К сожалению, душа Самхарта отторглась. Но ваши - прижились, окрепли и стали полноценными. Более того, они частично изменили ваши тела. И теперь вы, будучи землянами, все-таки деметрианцы. К сожалению, этот процесс необратим - ваши исконные души срослись с подселенными, частично даже выселив их, потому что совершенно подошли по вибрации и энергофону.
  ― Сожалеешь? ― разжал зубы Самара.
  Стефлер с минуту рассматривал его и кивнул:
  ― Хорошо - ничуть не жалею. Это ты хотел услышать?
  ― Аа, чипы? ― несмело спросил Радий.
  ― Стабилизаторы ваших клеток в плотном физическом состоянии. Молекулярный стабилизатор как у биоклонов, ― и усмехнулся, ― кого вы назвали биороботами.
  ― Ну и как же ты взял души тех, убитых? Без этого ока, как я понял - невозможно, ― растеряно озадачился Самер.
  ― Можно, но сложно. Для любого высшего жреца это не составит проблем. Проблема - сохранить. Без ока душа быстро умирает. В моем случае, было и того меньше материала - всего лишь "клетка". Поэтому с Самхатом ничего и не получилось. Еще вопросы?
  ― Значит, земляне на Деметре жить не могут?
  ― Нет. Долго не могут. Поэтому и были созданы биоклоны - для освоения и исследования. Вы очень долго зарились на Деметру.
  ― И что дальше? ― глухо спросила Эрика.
  ― Ничего. Кроме одного - каждый получил, что хотел. Я хотел наглухо закрыть доступ к Деметре и сохранить души погибших изначальных. Я получил это. Теперь имею достаточно материала и возможностей, для воспроизведения данных душ. Око сможет хранить их веками без ущерба для них. Вы цените свои тела выше душ - вы их и получили. Хотели здоровое тело - оно ваше. И это, ― вытащил из внутреннего кармана карты и веером, не скрывая пренебрежения, отправил по столу. ― Каждому свое.
  Шах прижал свою карту ладонью и тяжело уставился на Стефлера:
  ― Это месть?
  Тот с полминуты держал паузу и выдал:
  ― Если хочешь. Мне было интересно видеть землян, вставших на место тех, кого они убили. Может быть, если хотя бы четверо из вас осознают, что натворили, будет меньше зачисток и зла, что вы раскидываете по просторам галактик, ― выдал ожесточенно и ничуть того не смущаясь.
  Эя склонила голову, будто это она лично устроила геноцид на Деметре.
  Самара долго рассматривал карту, крутя и, словно сверял с физиономией Стефлера, и тоже не смог сказать и слова. Нечем было крыть, нечем парировать. И не в чем винить. Каждый из них служил, каждый знал, то такое зачистка. И пусть не был лично виновен в том, что произошло на Деметре, все равно вины не снимал. Только вот осознал ее по полной программе лишь сейчас.
  Радий осторожно указал на шар:
  ― Это?...
  ― Вам все равно не осознать полный спектр возможностей ока. Не стану и пытаться донести. А теперь... пошли вон! ― процедил, с мстительным блеском глаз.
  Всех четверых сдуло из кабинета.
  Эра прислонилась к дверям и только тогда поняла, что сработало право светлого - их выставили, как щенков. И было бы обидно, если б не было печально.
  
  Валерий взял пачку сигарет в холле в автомате, плюхнулся на скамью в сквере у здания "Генезиса" и с удовольствием затянулся. Уставился в небо, в котором фланировали корветы, потом посмотрел на протянувшийся ряд фонтанов возле ленты клумб, шумящую малышню, и вдруг выплюнул сигарету.
  Рядом приземлился Радий. Затем Самара и вот села Эрика. Все четверо смотрели перед собой и были вместе, хотя вели себя, будто по отдельности.
  Шах сорвал травинку, погрыз и тоже выплюнул - горькая, не то, что дома...
  И вздохнул - а где его дом теперь? Нет, молодец Стефлер - сделал их всех.
  ― Сука, ― словно мысли его угадал Самер.
  Эра ухом не повела - смотрела заморожено за малышей за фонтанами и вдруг вытащила из заднего кармана брюк карту и не глядя, выставила Радиону. Тот вздохнул, остальные лишь покосились на нее.
  ― Забудь, ― бросил Радий и попер по аллейке в сторону стоянки корветов.
  ― Мы можем...
  ― Ни хрена мы не можем, Эра, ― тихо и отчаянно процедил Самара. ― Головой подумай - карантинная зона, это тебе даже не система охраны совета федераций. Ни один корабль не пройдет и мимо зоны, кого уж - в зону.
  ― Рейдеры, ― выдала упрямо.
  Мужчина вздохнул:
  ― Хочешь услышать очевидное? Хорошо - ни один не станет рисковать и подходить близко. Карантинная зона предполагает дежурство станции - маяка на границе, любого кто подходит развернут автоматически, а будет переть - снимут.
  Помолчал, и уже встав, кинул на нее пронзительный, больной взгляд и сказал:
  ― И три дня жизни прибавь. Ты землянка, человек из плоти и крови, а не биоробот или как их там, хрен, мать - биоклон. У тебя больше нет стабилизатора.
  И пошел прочь медленно, не глядя по сторонам.
  Вейнер смотрел перед собой и жевал электронный фильтр-стабилизатор никотина. И выплюнул:
  ― Обойдется, ― бросил глухо девушке и пошел прямо, сунув руки в брюки.
  Эра уставилась в небо, в котором было видно одно солнце, а не два, как хотелось, и вдруг почувствовала легкую волну слабости, уже знакомой и понятной.
  Замерла, пережидая ее и, криво усмехнулась, вспоминая последнюю ночь с Эрланом:
  ― Кажется, не обошлось...
  
  
  14 дней спустя
  
  Шах сделал последнюю затяжку, поджидая Эрику. Забрал у нее тяжелую сумку, закинул в салон "стрекозы". Огляделся, прощаясь, и откинув окурок, махнул пилоту: заводи. Запрыгнул внутрь.
  Радий, не обращая ни на кого внимания, продолжал бодро бегать пальцами по интерактивной клавиатуре, высвечивающейся у него под руками. Планшетный мини плейстер, последнее достижение техники, явно был по достоинству оценен хозяином и выдавал нужное без сбоев.
  ― Ну, вот, ― потер руки мужчина и тут же придержал, наклонившийся на ноге плейстер - "стрекоза" пошла на взлет. ― Стартуем через девять часов. Рейдер "Жорж Санд".
  Самер выгнул бровь:
  ― Ты не перемудрил? Лакабовский возьмется нас доставить? Рискнет? И на маяк плевать?
  ― Угу. Маяк дестабилизируем на месте, ― опять что-то отбил на клавиатуре. ― А за такую сумму и я бы доставил в лучшем виде, ― ухмыльнулся, указав ребятам высветившуюся в воздухе цифру.
  ― Фьють!
  ― У нас такой суммы нет.
  ― У нас и сотой доли этой суммы нет, ― злобно уставился на товарища Самара.
  ― Обижаешь, ― осклабился тот и, все увидели, как цифра начала обратный отсчет.
  ― Не понял? ― прочел внизу реквизиты перевода Шах и хохотнул. ― Ну, ты, блин, даешь, спирит - программист.
  ― Зови меня просто волшебник, ― улыбнулся Радий во всю зубную наличность. А меж тем сумма значительно убыла - шел прямой перевод денег со счета Стефлера.
  ― Порвет, ― бросил Самара.
  ― Сначала пусть достанет, ― хмыкнула Эрика и посмотрела на плывущую внизу землю - высотки, высотки, ленты дорог и ярусы трасс. ― Прощайте.
  И почувствовала лишь радость.
  ― С матерью-то хоть простилась? ― спросил Шах.
  ― А я ей и в детстве была не нужна, тем более сейчас.
  И опять смотрела на пластиково-монолитный пейзаж земной цивилизации. И улыбалась, улыбалась, зная, что видит это в последний раз.
  Мужчины хорошо понимали ее. Побывав на Деметре, оставаться здесь было невыносимо.
  ― Я спать не могу, ― пожаловался Самара. ― Слышу всю двадцатиэтажку и весь мегаполис разом. Сдуреть можно. Сплю в глухих наушниках, и то слабо помогает.
  ― А я - ничего. Интересно, нас ждут? ― протянул Радий, сворачивая плейстер в чехол. Шах сунул в рот зубочистку и отвернулся. Самара сделал вид, что заснул. Эрика просто промолчала.
  Что будет, то будет - главное они вернутся домой.
  А перед глазами встал Эрлан. И пусть ей даже всего три дня отмеряно - она проведет их с ним, что еще нужно?
  
  ― Пора встречать, ― заявил Таш, бесцеремонно поднимая Эрлана с постели буквально за шиворот, и тем, вырывая его из боли от раны и еще большей боли от тоски.
  Как все закончилось, расклеился он. Лири перевез его в Тоудер, а душу словно там, на поляне оставил, а может и вовсе, вместе с Эйорикой Дейндерт забрал.
  Вот место себе найти и не может - недужит и недужит. То ли лихорадку поймал, то ли с ума сошел, только везде Эя блазнится. Глаза закрывал, и казалось, слышит, как она рядом сопит. Открывал, и казалось, видел, как она склоняется к нему, трется носом о нос с лукавой улыбкой...
  ― Кого встречать, ― прохрипел - в горле третий день саднило - спасибо Эберхайму, устроил разрядку - диалог под проливным дождем. Душеспаситель, мать его!
  И вздохнул - ну, вот - ребят нет, а их словечки остались да прилипли к нему.
  И поморщился от прилетевшей в лицо рубашки.
  ― Будущую мать своих детей, встречать, ― подпихнул его в мытню Таш, и глянул на поднявшегося Лири: сел и замер - мы сами разберемся.
  ― Что тебе в голову пришло? ― просипел Эрлан, умываясь.
  ― Ворона на хвосте принесла...
  ― Которую зовут Этан...
  ― Что вскоре появится весьма перспективная партия для тебя...
  ― ... но она забыла, что я женат, ― придержал анжилон союза, натягивая рубаху.
  ― Я не женат, ― хохотнул Таш.
  ― А, в сваты берешь, ― пошатываясь, выполз из мытни, прислонился к косяку.
  ― Ну, на тебя, такого "красивого" точно никто не позарится.
  ― Расстроен донельзя, ― буркнул равнодушно.
  ― Может быть, а может нет. Пока ты здесь в лихорадке от тоски-кручины сгораешь, к Робергану свалилось четыре подарка. Без тебя ему не разобраться - сюда везет.
  Эрлан головой качнул - интересная сказка. Для детей. А он мальчик взрослый.
  ― Лет всегда все сам решает.
  ― Не на этот раз, ― вытолкал вялого от температуры Лой в коридор, протащил по лестнице вниз, во двор, куда уже въезжали конные и телега.
  Эрлан потер глаза ладонью, подумав, что от болезни или ослеп или видится, чего нет.
  Первым конным был лет - и лыбился, как будто солнце в рот попало. А за ним три знакомые физиономии мужчин. Один зубочистку жует, с насмешкой поглядывая на Эрлана. Второй голову чуть на бок склонил и улыбается, словно смущен, а третий смотрит в упор и будто спрашивает: не понял, ты не рад, что ли?
  Эрлана качнуло, головой замотал, и лицо потер - опять уставился.
  ― Вейнер?
  ― А ты думал, отделался от брата? ― выплюнул тот зубачистку и хохотнул, спрыгивая с лошади.
  Лой очнулся - куда что делось. Глаза открылись, марево жара вмиг оставило - выглядывал, где четвертая и боялся не увидеть. И не видел.
  ― Она не приехала. Достал, говорит, Эрлан, ну его, ― хмыкнул Самер, сообразив кого, так активно высматривает светлый. Но Вейнер ткнул его локтем под ребра: нашел, чем шутить.
  ― Здесь она, спит, ― заверил, успокаивая, и спрятал ревность во взгляде - нет, прошлых ошибок он не повторит. И чуть не рухнул от перекрестного давления - сначала Лала сбила, не увидев препятствий на дороге к Самеру, затем брат.
  Шах невольно толкнул лета своей массой и, оба упали.
  ― Вот и делай добро, ― проворчал Роберган, морщась. ― Всю задницу отбил!
  И заржал, вторя Вейнеру и Радишу.
  Эрлан склонился над девушкой и застыл, вглядываясь в свое сокровище - Эйорика сопела, подложив под голову руку, и улыбалась во сне. А на лбу расцветал родовой знак.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"