Эвелина Ракитская. Стихи разных лет.
"Самиздат":
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
Аннотация: Эвелина Ракитская – известный московский поэт и издатель. В подборке собраны стихи разных лет.
|
СТИХОТВОРЕНИЯ РАЗНЫХ ЛЕТ
(Эвелина Ракитская)
(автор приносит изменения за возможные опечатки или дефекты набора. В связи с загруженностью издательской работой на свои стихи никогда не остается времени).
***
Когда они пришли из черных дыр -
Крутые боги, ушлые ребята, -
Они пошли войною брат на брата
И, как братва, делили этот мир.
И каждый бог использовал в войне
По одному какому-то народу.
И вешали лапшу, и лили воду,
Чтоб люди им поверили вполне...
И люди им поверили вполне.
И до сих пор стихи об этом пишут.
Но боги их давно уже не слышат, -
Погибшие на собственной войне...
2000 г.
***
Вологодская писательская организация регулярно проводила так называемые "Рубцовские чтения": писатели садились на пароход, плыли по реке Вологде, написались и нередко падали за борт...
Вся русская поэзия, ты - бред.
В тебе ни смысла, ни дороги нет.
Ты - как рубцовский пьяный пароход,
Что в никуда по Вологде плывет...
И всё одно - всё водка и вино.
И вечно кто-то падает в окно.
Пока друзья поют про ямщика,
Его уносит Вологда-река
В бессмертье ли, в безумие, в запой, -
Когда сомкнутся волны над тобой,
Друзья тебя помянут, так и быть,
И пропоют, что кони хочут пить...
Наверно, я нерусская душа:
Я не хочу жить каясь и греша,
Размазывая сопли по лицу,
Глаза подняв к небесному отцу.
И ваших песен слушать не хочу -
Они всегда подобны палачу.
Но я не знаю, в чем моя вина.
Я жить хочу. Оставь меня, страна...
Оставь, и больше душу не трави,
Стихи и песни - в водке и крови...
А книг, как жил Губанов и Рубцов,
Могу я не читать, в конце концов...
Я жить хочу... оставь меня, страна.
Нерусские у внуков имена.
Им будет жить светло и налегке.
Им не писать на русском языке.
2002
***
Когда-нибудь меня разоблачат,
и по дороге от метро до дома
мне будет все казаться, что летят
за мной глаза обманутых знакомых...
Когда-нибудь меня разоблачат
и растрезвонят весело повсюду,
что мой так называемый талант --
не Божий дар, а цирковое чудо...
Когда-нибудь на все укажут мне:
дешевые приемы,
шарлатанство,
"Легко жила"
"писала о себе" --
и возвратят в обычное пространство.
Когда-нибудь меня вернут назад,
как слово, убежавшее из песни.
Так в утренний холодный детский сад
приводят после месяца болезни...
...Я помню все: дразнилки за спиной,
и как совали шарики из хлеба
за шиворот... и мысль:
не мне одной
заметно, как я выгляжу нелепо...
Я помню все: прокисший вкус котлет
и тайное сознанье превосходства.
С тех пор я целых девятнадцать лет
скрываю от людей свое уродство.
...Когда-нибудь меня разоблачат.
1985
АФГАНСКАЯ БАЛЛАДА (1986 год)
Кто сердце бросит
и в тоске умрет
за родину любую...
за любую.
И родина его переживет,
за ним смыкая землю, как живую.
Где солнце режет землю, будто нож,
и красные цветы земного рая,
другие не умрут, а ты умрешь,
из глаз любую родину теряя.
Солдат серьезной северной земли,
где лед долбят, когда могилы роют,
умрет в любой оранжевой дали
и будет отрицательным героем.
Его вернут в запаянном гробу,
как за ноги подвешенную тушу,
в песке забыв ненужную ему,
ногою прочь отброшенную душу...
... Но разве кто-то в этом виноват?
И воздух полон сказочных мелодий...
Одних - в могилы - к северу - назад.
Другие - в землю родины уходят.
Сердца одних запаяны в гробах.
Сердца других - тверды и непреклонны.
... Верблюды там - о десяти горбах.
И сказочны их пышные попоны.
... И я хочу, чтобы замкнулся круг,
чтоб умереть за родину любую,
придти туда не с севера на юг,
а встать вдали, по сторону другую.
Стоять и ждать в коричневой пыли,
лицо закрыв от ужаса, как дети,
пока солдат из северной земли
меня в дали оранжевой заметит.
И нехотя поднимет автомат,
меня вместив в прицеле автомата.
И будет он ни в чем не виноват.
И буду я ни в чем ни виновата.
А просто вниз глазами упаду,
из глаз теряя родину любую.
И сердце брошу в сторону одну,
а душу брошу в сторону другую...
... потом себя увижу на песке:
как медленно ладони разжимаю
и как любую родину в тоске
упавшими руками обнимаю...
***
5 мая будут погромы
(слухи в 1990 г.)
Убьют меня пятого мая.
Придут, постучатся, убьют.
Я буду лежать неживая,
Нарушив домашний уют.
Я буду убита не пулей -
Без боли, без слез, без вины, -
Нет, нож, что в живот мне воткнули,
Наружу пройдет, из спины.
Да я и жила как умела.
Всё в небо глядела, рвалась.
И вот, наконец, полетела.
И вот, наконец, дождалась.
И вот, наконец, допросилась.
И в дом постучалась беда.
... Но будет спасенной Россия
По смерти моей - навсегда.
Поднимутся древние храмы.
И добрыми станут сердца.
И те, кто убил меня, сами
Допишут стихи до конца.
Да я и жила, как чужая, -
Всё было мне холодно тут...
Пускай уж Россию спасают.
А может, и вправду - спасут?...
1990
***
Для того, чтоб глаза не покрылись коростой,
то есть коркой засохших расчесанных ран,
я себя убеждаю, что многое просто,
как простое армянское слово "яман".*
О яман! о яман! Над родною страною
плачет небо, и нету спокойного дня...
Но такого вовеки не будет со мною --
я еврейка, и родины нет у меня.
Как армяне поют свои древние гимны,
от любви и от гнева сужая глаза,
мне любить не дано.
Совершенно взаимно.
Я еврейка, мне верить России нельзя.
Мы с Россией друг друга еще не простили
и, взаимные счеты взаимно храня,
мы молчим. А чтоб в памяти волки не выли,
этой памяти тоже лишили меня.
Ни врагов, ни друзей - адвокаты и судьи
вычисляют-считают "жидовский расчет"...
Мне Россия родною вовеки не будет --
ни одной моей жертвы она не возьмет.
И руки не дадут, не поверят на слово,
Все твердя про свое в полупьяном бреду.
Я еврейка - мне брать не велели чужого:
ни чужого куска, ни чужую беду...
...Я иду по земле гордой дикою кошкой,
от любви и от гнева себя берегу.
Чувство родины - это великая роскошь,
я такого позволить себе не могу.
Я иду по земле осторожною тенью,
забывая о предках (но имя им - тьма...)
Я не буду тереться о ваши колени,
я не стану проситься в чужие дома.
И, за русское дело поднявши стаканы,
Не заметите вы, как я тихо ушла. --
Мне почудились легкие дальние страны,
где не больно питаться с чужого стола...
Где меня не услышат, и я не услышу,
где не будет нужды ни в борьбе, ни в мольбе,
где я буду гулять по невидимым крышам
никому не заметной,
сама по себе...
1985
ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА (1984 г.)
Что делать,
я опять пишу про пыль вокзала,
про монотонный гул у пригородных касс,
про свой любимый цвет
асфальта и металла,
про запах сигарет