Почивать на лаврах и наслаждаться первым успехом "Амариллису" было решительно некогда. Всю следующую неделю после победы на отборочных репетиции после уроков проводились ежедневно и длились не менее часа. Да ещё каждой из девушек нужно было хоть раз успеть на урок к Авроре - в этот раз сольной партии не удалось избежать никому, ибо Максим действительно разродился кое-чем небанальным, и песня отчасти строилась как обмен репликами между участницами группы. Даже Лакшми досталась своя пара строк.
Токийский "School idol world" был весьма серьёзным мероприятием -- туда съезжались айдол-группы со всей страны, многим из которых уже довелось успешно выступить в финале Love Live. Добиться успеха на таком фоне куда сложнее, чем перепеть и перетанцевать девчонок из ближайших городков --регион первых отборочных был небольшим и не включал в себя ни Осаку, ни Кобэ.
А с другой стороны, в Токио им и не требовалось непременно занять одно из первых мест. Главной целью поездки была самопрезентация -- удачно показать себя, понравиться и запомниться зрителям. Эту задачу Белла поставила вполне чётко, и Шинейд строила танец именно под неё. Но требовалось ещё станцевать его должным образом, да и спеть на относительно приемлемом уровне. Так что все пять девушек работали как проклятые все пять дней...
...за одним исключением. Анну кое-как отпустили с ипподрома на все выходные, но пропустить ещё и пятницу ей абсолютно не светило. Был не просто пик сезона -- именно в эти выходные предполагалась Takarazuka Kinen, одна из главных скачек года.Требовалось всё проверить, обустроить и попросту отдраить, и Анне нужно было принять в этом участие, раз уж в день самой скачки её не будет на месте, . Поэтому в последний день перед стартом в Токио Анна, печально помахав Белле и остальным, сразу после уроков двинулась к станции. К счастью, сегодня дождь накрапывал несильно, и Анна смогла выйти просто в куртке, не вынимая плащ-дождевик.
У ворот школы к ней угловатыми, неуверенными шагами подошёл смутно знакомый паренёк.
-- Поздравляю! Вы молодцы, -- аккуратно сказал он.
-- Благодарю, -- с вежливой улыбкой кивнула Анна, не замедляя шага. За последние несколько дней она уже раз пятнадцать слышала что-то подобное. Однако мальчик, имя которого Анна даже вспомнила -- Мориц, чуть пробежавшись, догнал её.
-- Слушай... можно тебя проводить? Я хотел спросить... одну вещь, -- неуверенно промямлил он.
-- Ладно, провожай, -- Анна пожала плечами, и Мориц увязался за ней, то чуть отставая, то нагоняя снова. Казалось, он весь состоит из сплошного неравномерного дёрганья.
До самого поезда он так и не сказал ни слова, а в поезде пару раз пытался начать и тут же сбивался, не дойдя до сути. Анне оставалось лишь гадать, чего же он, собственно, хочет. Неужели того самого, для чего парни обычно и увязываются провожать? Такой вариант в отношении Морица, щуплого невысокого парня на два года моложе её, как-то ни разу не приходил ей в голову, и она попросту не знала, что могла бы ему ответить. Но девушку радовало уже то, что Мориц не предпринимает никаких попыток взять её за руку или сделать ещё что-то подобное -- наоборот, держит почти чопорную дистанцию.
Анна пыталась вспомнить хоть что-нибудь о своём неожиданном спутнике, но, кроме имени и класса, сумела выудить из мозга лишь фамилию Мюллер. Однажды Макс тихонько пошутил на эту тему, назвав Морица Борманом и сославшись на советский сериал про Штирлица. С тех пор Анна всё время собиралась посмотреть помянутый сериал, но никак не находила свободного окна в своём напряженном графике...
К ипподрому девушка пошла нарочито медленно, надеясь, что человек наконец-таки выжмет из себя какие-то слова. Брать его с собой внутрь у неё не было никакого желания, тем более что сегодня работа предполагала беготню по всей территории. К счастью, Мориц разродился метрах в пятидесяти от входа.
-- Я хотел сказать, что... ну... очень хочу в вашу группу, -- резко выдохнул он.
-- Так группа же девчачья, -- Анна снова пожала плечами.
-- В этом-то и дело. Я... внутри себя... скорее девушка, -- выпалил Мориц быстрым полушёпотом.
-- Это как? -- лошадница резко остановилась и развернулась к нему.
-- Не знаю... -- отступил на шаг Мориц. -- Как-то так оно есть и всегда было. Поэтому... очень нужно.
Анна задумалась.
-- Внезапно... -- пробормотала она и тряхнула головой. -- Так... вообще, когда кому-то что-то нужно, Белла точно понимает в этом лучше меня. Ну, когда речь о людях, а не о лошадях. И она же глава нашей группы. Что ж ты к ней не подошел?
-- Честно говоря, боюсь. Она такая блестящая и...
-- Это ты зря. Бояться нужно скорее Шинейд, а Белла -- самая заботливая и добрая из всех, кого я знаю. Поверь, она вправду солнышко. Так что тебе точно к ней, а я... -- Анна хотела сказать "не знаю, чем тебе помочь". Но вдруг в ее голове словно раздался голос Беллы: "Ты уверена? А знаешь, что сделала бы я?"
-- ...а я могу разве что свести вас, если ты сам не решаешься. Но разумеется, не сегодня и не завтра, а только после нашей поездки... Давай так: подойди ко мне во вторник после уроков. Я приведу тебя на репетицию, там будет Белла, и она уже всё решит. Договорились? А сейчас извини, но мне пора работать.
Мориц затравленно огляделся и отступил ещё на шаг; казалось, что сейчас он и вовсе убежит. Но это продлилось лишь пару секунд, а потом он решился:
-- Да, спасибо. Обязательно подойду.
Коротко попрощавшись, он развернулся обратно, а Анна бегом припустила через ворота в подсобку, переодеваться. Пахать сегодня предстояло так, как будто она сама лошадь, и надежда, что она всё же успеет поспать перед завтрашним стартом, с каждой минутой становилась призрачнее.
Впрочем, остальная группа в это время тоже пахала. Пока Белла в кабинете отрабатывала с Авророй главную вокальную партию, а Рёко в последний раз проверяла переделанные элементы на платьях с предыдущего выступления (на шитьё новых нарядов времени не предполагалось в принципе), Шинейд заботливо, почти по-матерински, повторяла с Лакшми её партию, делая движения плавнее и мягче, при этом без потери синхрона и чёткости. А после этого все вместе (только, к сожалению, без Анны) полностью прогнали номер ещё три раза.
= = =
LINE, на японском
DaTenshi YOHANE: Томмиган-тян, ты тут? Чего делаешь?
KazuTomo: Тут. Суббота же, куда я денусь? Читаю.
DaTenshi YOHANE: Круто, а я сейчас в поезде, еду на фест. И внезапно услышала тут про твою школу. Вряд ли же в Такарадзуке международных школ две?
KazuTomo: Упс, а это как?
DaTenshi YOHANE: Да мы едем в Токио с группой, а в вагон влез гайдзин. Совсем бака-гайдзин -- орёт как пожарная сирена. С ним какая-то тетка типа "рождественский торт", а он распускает хвост перед ней. Я инглиш понимаю плохо, но то, что у него дочь в "Такарадзука интернейшнл", разобрала даже я. Через три ряда, пронзи его ангел! О, он сейчас вроде что-то сказал про айдолов. Нас, что ли, засёк по лицам из видосиков?
KazuTomo: Не думаю, что засёк. Может, как раз его дочь айдол -- у нас же в школе тоже есть группа. Он там не проговорился, как зовут его дочку?
DaTenshi YOHANE: Не сказал. Погоди... кажется, он что-то говорит на тему "из России".
KazuTomo: Ну да, у айдолов есть русская девочка. Не исключено, что это её отец. Они тоже собирались на фест, наверное, на тот же самый, что и вы. Но, если ничего не путаю, они полетели туда самолётом. Вот прямо сейчас и летят.
= = =
Если Томоко в чём и ошиблась, то лишь во времени полёта -- на момент их с Ёшико разговора группа "Амариллис" уже выгрузилась из самолёта в аэропорту Токио Ханэда. Правда, двигаться дальше пока не получилось -- вышла какая-то заминка с багажом. Два больших чемодана, набитые тщательно сложенными платьями и прочим реквизитом, никак не хотели появляться на багажной ленте.
Разумеется, данная поездка уже никак не вмещалась в клубный бюджет, поэтому, перетряхнув карманы, девушки со вздохом забраковали самый удобный способ передвижения -- скоростной поезд синкансэн. Идею ехать на автобусе тоже отринули практически сразу же и без споров: Шинейд с недоброй усмешкой пояснила, что ей уже приходилось танцевать после четырёх часов в автобусе, и результат ей крайне не понравился, так что ехать ещё в два раза дольше она категорически не рекомендует. Оставался самолёт, который был дешевле поезда и удобнее автобуса.
Впрочем, Шинейд всё равно отнюдь не выглядела довольной -- возня с регистрацией, досмотром, ожиданием в предполетном зале, а теперь ещё и с багажом до предела вымотала ей нервы. Сейчас она с мрачно-отсутствующим видом сидела на самом крайнем в ряду сиденье, глядя в никуда и с трудом сдерживая раздражение, пока Анна уже по третьему кругу высматривала на транспортёре разнесчастные чемоданы.
Рядом примостилась Лакшми, которая понемногу приходила в себя -- в полёте у неё разболелась голова. У Рёко тогда же пошла кровь из носа, но сейчас, даже с ватками в обеих ноздрях, она выглядела существенно бодрее подруг и резалась в какую-то ритм-игру на мобильнике. А Белла традиционно, не желая терять время, убежала в разведку, чтобы к моменту, когда группа воссоединится со своим багажом, уже точно знать, куда идти и как ехать.
= = =
Концертный зал находился в Акихабаре -- весьма популярной среди туристов части Токио. Найти там место для ночёвки с субботы на воскресенье, узнав дату всего-то за месяц, было непросто, не разориться при этом -- ещё сложнее, но каким-то немыслимым образом Белле это удалось. Так что теперь хотя бы об этом не надо было беспокоиться, и, прокатившись по дороге на футуристическом монорельсе, девушки примерно к пяти часам добрались до нужного хостела.
Едва они вошли, Шинейд привычно выцелила взглядом указатель на камеру хранения и решительно направилась туда с чемоданом. Анна, тянувшая за собой второй "гроб на колесиках", еле поспела следом за нею, пока Белла и Рёко у стойки разбирались с регистрацией.
Но вот после этого возникли некоторые разногласия.
-- А давайте сходим проветримся! -- предложила Рёко, когда вся компания снова собралась на креслах в холле. -- Акиба и так-то очень любопытное место, а уж вечером субботы -- особенно.
-- Может, не надо? Лучше отдохнём перед выступлением... -- медленно проговорила Анна, распластавшись в кресле, как медуза. Теперь, когда уже не требовалось куда-то ехать и что-то тащить, по её серо-зелёным глазам и лицу почти такого же цвета стало отчётливо видно, что минувшей ночью она вряд ли много спала. Лакшми, все ещё хмурая после перелёта, резко закивала, услышав слово "отдохнуть".
-- Так, давайте решать... -- начала было Белла, но тут Шинейд сделала шаг от стенки, которую до этого подпирала, и подняла руку, оглядев компанию с решительным и немного снисходительным видом. Взгляд ярко-зелёных глаз заставил прерваться на полуслове даже Беллу.
-- Рано отдыхать и тем более рано гулять. Слишком многое зависит от того, что мы покажем завтра. Поэтому даю всем полчаса -- восстановить дыхание и глотнуть воды, а затем ищем удобную точку и повторяем хотя бы танцевальные партии -- за повтор вокальных, думаю, нас отсюда выкинут и будут правы. Помнится, Белла, ты что-то говорила мне про долг, -- добавила ирландка, с трудом сдерживая ухмылку при виде несколько озадаченного лидера группы. Остальные скривились ещё более явно, чем Белла, но возразить самой опытной из пятерых не посмел никто.
Вскоре оказалось, что не один "Амариллис" такой умный -- в коридорах и холлах хостела занимались минимум три группы, а перед входом обнаружились ещё две. Однако рядом с дверью на кухню всё-таки удалось найти незанятый пятачок, и следующие два часа прошли в основном в повторах, вместе и по отдельности. А потом оказалось, что Шинейд, вроде бы никуда особо не отлучавшаяся, успела пожарить картошку и бекон, купленные по дороге из аэропорта. Изначально предполагалось, что этим займётся Анна, но ирландка никуда её не пустила, вместо этого заставив, невзирая на "глазки в кучку", ещё раз выверить несколько танцевальных связок.
После несложного, но сытного ужина девушки отправились обустраиваться на ночлег. Спальня представляла собой длинную узкую залу, вдоль стен которой расположились двухъярусные спальные места -- не просто кровати, а отдельные отсеки размером с кровать с тонкими стенками и полукруглыми входами. "Система коридорная, на тридцать восемь комнаток всего одна уборная" -- припомнилась Анне песня, которую периодически крутил её отец. Уборные и душевые действительно располагались в конце узкого коридора между рядами кроватей, но всё-таки их оказалось более одной.
В целом всё это походило на плацкартный вагон... или, если честно, на какой-то странный склад. Многие "ячейки" этого склада уже были заполнены, и каждые несколько минут подходили новые девчонки. На некоторых лесенках к верхним ярусам висели плечики с блестящими платьицами, а из глубин отсеков поблескивали диадемы и прочие украшения.
Негромкий гул множества разговоров казался вполне обычным для большой общей комнаты в хостеле. Но на самом деле атмосферу в помещении сложно было назвать обычной -- в воздухе витало напряжение; казалось, ещё немного, и засверкают зловещие искры. Следующим утром всем этим девушкам, набитым в маленькие отсеки и тесный коридор, предстояло схватиться за голоса незнакомых зрителей. Вскоре два чьих-то платья уже валялись на полу, вроде бы случайно задетые плечами соперниц. Вежливое "гоменнасай" прозвучало как-то очень фальшиво.
Шинейд ободряюще подмигнула подругам, распихивающим по отсекам небольшое количество личных шмоток -- про чемоданы, успешно отправленные в камеру хранения, никому не пришлось напоминать. Сама она уже запрыгнула на свою "верхнюю полку" -- честно говоря, тесноватую, не под европейское телосложение, но в многочисленных поездках на конкурсы ей приходилось видеть и не такое. Тут хотя бы не пахло плесенью (вообще по меркам ее родины вентиляция была организована просто нереально хорошо), так что ирландка прикрыла глаза и отвернулась к стенке, тщательно не замечая разговоров вокруг. Впрочем, то, что они велись на практически незнакомом ей языке, очень сильно упрощало задачу.
Поэтому когда рядом с группой нарисовалась низенькая плотная смуглая японка и стала задавать какие-то вопросы, Шинейд даже не заметила этого.
Девчонка говорила вроде бы обычную вежливую ерунду -- вот только делала это всё быстрее и быстрее. Лакшми с самого начала даже не пыталась её понимать, Белла выпала из разговора на второй реплике, Анна на четвёртой. Теперь незнакомке отвечала одна Рёко. Ей не впервой было слышать говор южного острова Кюсю, но даже для неё он звучал довольно грубо и, несмотря на формально-вежливые формы, казался странно угрожающим.
-- Даже удивительно, как интересно вы выступили. Не представляла, что можно продвинуться с таким составом.
-- Можно ещё и не то, -- неопределённо пожала плечами Рёко.
-- Это верно, -- айдол с Кюсю кивнула, тряхнув длинными волосами. -- Можно даже променять Японию на гайдзинов.
Сказав это, гостья спешно удалилась -- быстрее, чем Рёко-Джейн пришла в себя после подобного заявления. Прочие члены группы уже залегли спать, но ей, несмотря на усталость от путешествия и последних прогонов танца, теперь как-то совсем этого не хотелось. Накинув платье и сунув в туфли босые ноги, девушка отправилась на кухню -- попить водички и подумать.
"Променять..." Вспоминались старые мамины фотографии в ярких кимоно и с веером в руке, вероятно, из каких-то спектаклей или ревю -- "нихон-моно", японские истории, в Такарадзуке ставили достаточно часто, и ещё бывали вечера национального танца "буйокай". Потом перед внутренним взором встала бабушка в Киото, расписные ширмы и маленький домашний алтарь в её квартирке. Исторический центр города -- особенно зимой, когда туристов относительно мало, а майко на улице всё же встречаются. И прочие бесчисленные мелочи, связанные с тем, что она, её мама, её бабушка родились и выросли именно здесь... Да, несомненно, Шинейд или Лакшми многое из этого незнакомо -- но так ли много это значит для айдол-группы?..
Пока Рёко тихо думала, остававшийся на кухне народ понемногу рассосался. Блуждающий взгляд Рёко остановился на двери как раз тогда, когда в неё слегка пошатывающейся походкой ввалилась японская девица с ярким макияжем и взъерошенными иссиня-чёрными волосами. На ней были суровая футболка с черепом и мрачно-зелёными узорами, драные джинсы и кожаные ботинки на толстой подошве. Очень характерные ботинки.
Девица шлёпнула на стол наплечную сумку, в которой что-то металлически звякнуло, и сама плюхнулась на стул.
-- Слушай, извини... ты часом не мотоциклист? -- спросила Рёко, спешно нацепив лёгкую улыбку.
-- Ну да, всяко, -- усмехнулась та. -- Ты тоже, что ли?
-- Именно. Только мой мот остался в Хёго, я самолётом прилетела.
-- Понимаю. Из Кансая убьёшься переть сюда на двух колёсах. Я-то рядышком, из Сайтамы, просто с ребятами вечерком решила прошвырнуться... -- незнакомка с некоторым напряжением встала, подошла и склонила голову в лёгком поклоне: -- Микаса Сайто, группа "Чек мейтс".
-- Рёко Батлер, группа "Амариллис", -- Рёко тоже поднялась, поклонившись чуть ниже, поскольку Микаса явно была старше.
-- Ага, само собой, тоже айдолы. Сегодня тут наверняка полна коробочка айдолов да болельщиков, -- Микаса слегка шлёпнула Рёко по плечу и снова чуть пошатнулась, усаживаясь на место. От неё довольно ощутимо несло перегаром. -- Да, а чего ты сидишь с такой стрёмной рожей? За голоса, что ли, боишься? Голоса -- дело наживное. Держи вот, расслабься.
Лихо выхватив из сумки алюминиевую банку, Микаса метнула ею в сторону Рёко. Та, чуть прыгнув в сторону, поймала подарочек, пробормотала "спасибо", автоматически открыла -- из горлышка тут же повалила шипучая пена, так что Рёко поспешно отвела руку в сторону, не желая облить платье.
Так же автоматически она отхлебнула из банки. Апельсиново-лимонный вкус оказался резким, причём явно за счёт алкоголя. Разумеется, в свои шестнадцать Рёко уже доводилось его пробовать -- но очень редко, очень качественный и только под присмотром родителей. А вот такой, из банки, притворяющейся обычной газировкой, ещё ни разу. Однако проявить себя домашней девочкой перед новой знакомой очень не хотелось, и Рёко отважно отхлебнула ещё несколько раз.
Почти сразу же перед глазами поплыл лёгкий туман, босым ногам в лёгких туфлях неожиданно стало тепло. А вслед за тем Рёко ни с того ни с сего ощутила прилив наглости -- то ли тоже от выпитого, то ли просто благодаря примеру перед глазами.
-- Скажи, Микаса, а я вправду могла променять Японию на гайдзинов?
-- Где гайдзины? Какие гайдзины? Не вижу ни одного гайдзина, хотя обычно их в этом заведении хоть жопой ешь.
-- Да из нашей же группы, только они уже спят. "Амариллис", Такарадзукская Международная школа. Мы хотим на Love Live, но ведь и вправду там я одна японка, да и то наполовину...
-- Слушай, что ты курила с этой ерундой? -- Микаса воззрилась на неё с изрядным недоумением. -- А, стоп... Тебе кто-то мозги накрутил?
-- Было, -- вздохнула Рёко.
-- Ага, а ты и уши развесила! Нормально так -- наедут, просто чтоб ты стреманулась и протормозила на выступлении. Типа им так легче будет... победять. Так вот, ты вообще в курсах, насколько по всему миру торгуют этими нашими школьными айдолами?
-- В смысле? Альбомы продают?
-- Сколько-то и альбомов, но дело не в них. Вот эта вот картинка с юными школьницами, блистающими на сцене, вовсю распиарена как уникальная японская мечта. По всему миру девчонки наших лет хотели бы быть такими, как японки. Последствия, так сказать, для рынка и политики тебе разжевать, или так понимаешь?
-- Кажется, понимаю...
-- Ну вот. И в эту игру вы влезли точно так же, как и мы. Так не всё ли равно, кто тут японка, а кто... да хоть русская!
-- Угадала, -- рассмеялась Рёко. -- У нас на самом деле есть русская.
-- Ни разу не удивлена. Недавно в сеть выложили кавер русских на No Brand Girls тех самых Мьюз, и между прочим, очень неплохой. Но когда русские каверят японцев, то японцы выходят главнее -- движение от нас к русским, а не наоборот. Втыкаешь? Вот в этом и заключается игра, а ты в ней фигура, и я тоже. Фигура на японской стороне. Ну что ты там куда променяла? Вот представь, этта... -- Микаса чуть икнула, -- шахматную доску. Разве в шахматах конь чем-то хуже слона или ладьи, раз не ходит через все поле, как они? Разве он променял прямую линию на угол? Ничего он не променял, он просто фигура такая. И ты тоже просто такая.
Рёко слегка кивала, посасывая коктейль и отчаянно вспоминая, как именно ходит конь и чем он отличается от слона. Шахматная тема была для нее какой-то неожиданной, особенно сейчас, на пустой вечерней кухне хостела.
-- Так что делай свой ход, раз родина, растудыть её, позвала тебя в Токио с этой целью. А раз позвала вот с такой группой, с ней и делай. Да хоть... -- Микаса на миг склонилась к столу и почти уронила на него голову, но подхватила её руками и привела обратно в вертикальное положение, -- хоть с индусами!
-- Будешь смеяться, но ты ещё раз угадала, -- рот Рёко разъехался почти до ушей. Чёрт, она же вроде выпила всего ничего, что ж ей так тепло и весело?
Микаса и вправду коротко рассмеялась, потом выудила из сумки ещё одну банку и ненадолго приложилась к ней.
-- Прикольная игра. И эта наша Япония в ней очень успешно всех догнала. А ведь на сцене до ёкаев зелёных всего, что придумали где-то в западных гребенях. Вот, видишь у меня футболку? Grave Digger, немецкая группа, которая, блин, старше нас с тобой вместе взятых. И до сих пор на сцене, сечёшь? Эхх... -- девица устало помотала головой и чуть пошатнулась на стуле, -- Кстати, скоро они к нам сюда припрутся. Оч-чень рекомендую. Смотри и учись. Будешь, того, бро-ни-рованным конём.
-- Спасибо. Большое тебе спасибо, Микаса-сан, -- Рёко отставила банку, выпитую где-то на две трети, и встала, тоже пошатнувшись и удержавшись за край стола. Больше пить нельзя ни в коем случае, надо идти спать, чтобы завтра быть в самом лучшем виде и действительно сделать свой ход вместе с девчонками.
Даже если это будет ход не очень бронированным конём.
= = =
Ряд отсеков-раздевалок. Love Live Sunshine S1E7
Похоже, в концертном зале попросту не было предусмотрено нужного количества отдельных раздевалок или гримёрок. Поэтому в одном из больших холлов выставили каркасы с занавесками, создав ряд более-менее закрытых отсеков, и запустили все тридцать групп переодеваться в них. Участницы "Амариллиса" явились одними из первых, получили свою очередь выступать (пятую) и забрались в отведенное им место.
За полчаса до начала вся группа уже была в платьях и сценических туфлях. Белла закончила красить Анну и теперь наводила последние штрихи на макияж Лакшми, а Рёко потуже зашнуровывала платье Шинейд, которая, кажется, слегка похудела с того момента, когда с неё снимали мерку.
В этот момент между занавесок просунулась незнакомая девичья мордашка в обрамлении сине-зеленых волос, уложенных в гладкую причёску с большим пучком слева.
-- Вы "Амариллис" из Такарадзуки? -- спросила мордашка по-японски.
-- Получается, мы, -- улыбнулась ей Анна, и незнакомка, не спрашивая разрешения, юркнула внутрь. Стройной девочке в простом, но милом двухслойном концертном платьице цвета фуксии явно исполнилось не более шестнадцати.
-- Я Йоханэ, падший ангел из города Нумадзу и группы Aqours! -- провозгласила она, встав в гордую позу, насколько хватало места, и торжественно воздев руку. -- И я желаю отчёта, как поживает мой мелкий демон Томмиган... Томоко Кадзуми! Защитили ли вы... её честь и славу, вот!
Йоханэ (Ёшико) в этом же платье, чуть-чуть позже, за кулисами. Love Live Sunshine S1E7
-- Мелкий демон? Это как? -- спросила Рёко, почти не отвлекаясь от шнуровки.
-- Ну, это... я назвала её так... за её необычную силу! -- помявшись, выкрутилась Йоханэ.
-- А, тут подружка Томоко Кадзуми? -- отозвалась по-английски Шинейд, которая, разумеется, не поняла ни слова, кроме означенного имени. -- Передайте ей, пожалуйста, что Томоко очень хорошо поёт. Я слышала тогда, на фестивале.
Анна тут же перевела то, что просили, и добавила:
-- А ещё она делала доклад по вашей истории, говорили, что очень интересный. В тот же день, что и пела. Вправду необычная сила -- уметь такие разные вещи!
-- Кстати, я ведь приглашала её в нашу группу, -- вспомнила Рёко. -- Но она не пожелала. Репетирует с музыкальным клубом.
-- Короче, с честью и славой Томоко всё в порядке, -- Белла, которая как раз закончила с Лакшми, выпрямилась и развернулась к новоприбывшей. -- С нею самой тоже. В школе её уважают, и она этого заслуживает. Никаких проблем не было. Правда, у нас обучение на английском, но она хватает его на лету. Можешь быть спокойна, Йоханэ, говорю тебе это как председатель студсовета Такарадзукской Международной.
Лакшми, до того смиренно застывшая под макияжной кисточкой, наконец смогла открыть глаза, увидела довольно-таки потрясённое лицо девочки и на секунду запнулась, но всё же добавила:
-- Это... Томоко хорошая, с ней интересно! Погоди, а ты не Ёшико? Она говорила...
-- Ой... С-спасибо! Простите, нам на сцену скоро! -- зеленоволосый "ангел" осёкся и куда-то быстро ускользнул.
-- Что это было? Чего она так? -- выразила Анна всеобщее недоумение.
Белла вздохнула.
-- Кадзуми была изгоем в своей прежней школе. Мне стало это ясно почти сразу же, и я не хотела, чтобы такое повторилось у нас. Оно и не повторилось. А Йоханэ... Ёшико, да?.. явно тоже беспокоилась именно об этом, только не хотела говорить напрямую. В каком-то смысле мы с нею на одной стороне. Вот только Томоко осталась там, мы -- тут, а сейчас мы будем выступать, и эти самые Aqours тоже будут. Кажется, их очередь даже раньше нашей. Так что сейчас мы с ними соревнуемся за внимание зрителей. Если не ошибаюсь, в конце всё-таки будет голосование...
= = =
Группа "Амариллис" ехала в Токио показать себя, и для этого Макс сочинил им соответствующий текст. Девушки так и прозвали этот номер -- "Песня про нас самих". И главным моментом в этой песне был припев, где по слогам выкликалось имя группы -- "А-ма-рил-лис!"
А! -- наклонное движение корпуса к центру композиции, МА! -- шаг, перестроение, РИЛ! -- соединение рук, ЛИС! -- вся группа стоит полукругом... А-МА-РИЛЛИС, А-МА-РИЛЛИС, А! МА! РИЛ! ЛИС!
...последнее скандирование подхватили зрители в зале.
И в этот момент сознание Беллы сузилось в луч. Она вдруг ощутила себя так легко и свободно, словно стояла не на сцене, а у себя на балконе. Всё, что было вокруг неё, сейчас двигалось и жило по мановению её руки, все нити сходились к ней одной -- и из зала тоже. Казалось, сейчас она могла сделать с этим залом всё, что захочет.
Перед вторым припевом полька вскинула руку и выкрикнула в зал не предусмотренное на репетициях:
-- А теперь вместе с нами!!!
Зал ответил благодарным восторженным рёвом и снова подхватил скандирование имени группы.
Третий и четвёртый куплет - те самые, с обменом репликами. И вот он, самый драгоценный, самый долгожданный для всех них момент...
-- ЛАКШМИ! -- выкрикнула Белла вместо первого слога. Семь долей музыки, семь нот, за которые каждая из них должна показать лично себя. Лакшми делает шаг вперёд, встает в ту самую индийскую стойку и красиво качает руками и бедрами.
-- РЁКО! - двойной оборот вокруг своей оси, длинная лента-шарф, которая украшает наряд полуяпонки, как хвост кометы, летит за нею, рисуя траекторию движения.
-- АННА! -- мах ногой, полуоборот и приземление на сцену в шпагате.
-- И БЕЛЛА! -- выкрикивает уже сама Шинейд, и Белла в быстром перестроении оказывается в центре композиции, широким приветственным жестом взмахивает руками навстречу зрителям...
-- А все мы вместе -- кто?
-- А-МА-РИЛЛИС! -- зал выдохнул это вместе с ними, как один человек. -- А-МА-РИЛЛИС! А! МА! РИЛ! ЛИС!
Музыка смолкает, и зал взрывается аплодисментами. Их не отпускают целую минуту, и только весьма однозначные жесты из-за кулис заставляют группу покинуть сцену красивыми шагами вприпрыжку.
Что было дальше, как она переодевалась и смывала макияж, Белла почти не помнила. И то, как они потом стояли на балконе и смотрели на выступления других групп, и сами детали этих выступлений -- толком не отложилось в памяти. В висках стучалось одно: мы -- группа! А я -- лидер этой группы!
Своего рода инициация. Ничуть не уступающая той, которую они видели в Золотую неделю, когда юные актрисы приносили клятву. Наверное, в конце того спектакля, когда они впервые танцевали на сцене перед зрителями, актрисы чувствовали что-то подобное... Правда, самой клятвы у "Амариллиса" как раз и не было, но Белле это не казалось важным.
И пся крев с ними, с результатами голосования! Зрители их уже запомнили! Не могли не запомнить после того, как скандировали вместе с ними самими -- "А-МА-РИЛ-ЛИС!"
От нее ускользнуло даже то, как сразу после концерта у Анны заиграла мелодия телефона, и после нескольких коротких фраз русская девушка сложилась пополам от смеха. Белла окончательно вернулась в реальность лишь в кафе, осознав, что Лакшми чуть ли не сует ей в рот ломтик апельсина со словами "Ну хоть фруктов поешь!", а Шинейд ворчливо замечает: "Да оставь ты ее в покое, поест, когда проголодается".
Сейчас Белле действительно не хотелось есть. Она была сыта так, как до сих пор не бывала ни разу в жизни.
MaxGreek: А что, разве не подошло? По-моему, ложится просто идеально. Я как вдруг осознал, что у вас название группы из четырех слогов с таким же ударением, так меня и ударило, как башкой об стену. Аранжировку переиграли, да и вне Советского Союза этот фильм мало кто видел, так что не думаю, что кто-то узнает.
HyppoAnna: Даже я сама не узнала. Это папа был на фесте и сейчас мне отзвонился. Но мне можно -- я фильм видела давно, чуть ли не в первом классе, а музыкальная память у меня так себе. И всё-таки... Буратино же! Как я это потом петь буду?!
MaxGreek: Нина Бродская спела, и ты споёшь. Кстати, она потом тоже свалила из России -- ещё в 79 году, через четыре года после фильма. И да, ты до сих пор не поделилась -- как спелось-то? Что с результатами? Там вроде какие-то рейтинги... Вы вообще не победили часом?
HyppoAnna: Не победили, но для начала всё очень неплохо. 16е место из 30, 87 голосов. И кстати, эти результаты нам принёс мужик из оргов, который, как ни странно, передал поклон нашему Бадольо. Не помню, как его звали, Белла записала.
MaxGreek: Учился в нашей школе, что ли?
HyppoAnna: Всё ещё интереснее. Он японец и намного старше нашей школы. Рассказал, что дело было в Италии в семидесятые, где он жил с родителями. Вроде его папа там на что-то то ли учился, то ли стажировался. Мальчик был совсем мелкий, замкнутый и грустный, да ещё и неуклюжий. А потом попал в лапки нашего директора, который тогда был совсем не директор, тот им занялся... и в конце концов помог ему начать танцевать, хотя казалось, что данных совсем не было. Это внезапно сработало -- он говорит, что очень изменился, полюбил мир вокруг, а танцевать с тех пор так и не переставал. Вроде он хореограф где-то в Токио... В общем, типа, "я тогда по-настоящему родился, и Карло-сенсей мне как второй отец".
MaxGreek: :) :) :) Значит, с Буратино вышло ещё удачнее, чем я думал :)
HyppoAnna: А тут-то при чём Буратино?
MaxGreek: Так ведь папа Карло же!
HyppoAnna: Ой, и правда, папа Карло :) Только он не больно-то похож на бедного шарманщика.
MaxGreek: А мы просто в другом месте по таймлайну. Буратино случился давно, может, это и был тот самый дядька. Теперь же у нашего папы Карло, прямо по канону, есть свой собственный театр. А мы в нём куклы... с чем я тебя и поздравляю торжественно!
HyppoAnna: Куклы? Как-то не очень приятно считать себя куклой...
MaxGreek: Ничего, если вспомнишь первоисточник, то в этом театре куклы свободны и сами себе хозяева, и именно поэтому туда сбежали всё актёры от Карабаса :)
= = =
В кафешке, где группа экстренно подкреплялась, Анна первая разделалась со своей порцией и уткнулась в телефон, пока прочие дожевывали содержимое тарелок и пытались накормить Беллу, у которой от восторга слегка снесло крышу.
Отписав последнюю реплику, девушка вдруг осознала одну странную вещь: только что она запросто обменялась с Максом кучей сообщений -- просто потому, что он горе-композитор (как сказал бы ее отец, "художник от слова худо") и к тому же понимает по-русски, а значит, с ним просто легче говорить.
И как-то её сердце ни на миг не забилось сильнее и ни разу не возник вопрос, нужно ли сказать тому ещё что-то важное...
