(Преподобный Василий Лоурентийский. "Гимн Лучезарной АлХезид")
Как же сильно кололо в животе, в боках, в спине. Алик не помнил, что ему снилось. Он проснулся от боли, и невольно заворочался в постели. Двигаться оказалось непросто. Тело было задубевшим, непослушным. При каждом движении, конечности простреливали неприятные электрические колики. При поворотах головы, лицо очень странно чесалось, словно по нему водили шероховатой тряпицей.
В памяти чётко зафиксировались последние секунды перед аварией. Всё, что было после - воспринималось сильно размытым сном. Тем не менее, Дементьев узнал больничную палату. Судя по показанию часов на стене, сейчас был вечер. Помещение освещалось лампой. Боль быстро отступала и Алику очень сильно захотелось встать с кровати. Он ещё немного поворочался. Теперь ему казалось, что панцирная сетка на его кровати промялась слишком сильно, и он лежит в своеобразном углублении. Ни дать, ни взять, перевёрнутая черепаха. "Я чувствую тело. Значит не парализован," -думал он. -"Но почему моё тело такое тяжёлое, неповоротливое, как глыба?" Собравшись с силами, Алик дёрнул правой рукой, и она разорвала невидимую паутину, похожую на ту, что была в жилище Маси-Арани-Ма. "Что это за путы?" -Дементьев рассеянно поглядел на освободившуюся руку. Руки не было. Он чувствовал, что смотрит на неё, но при этом не видит. "Хрень какая-то... Как такое возможно?" Алик встряхнулся. Рука появилась. Но тут же исчезла вновь. И опять стала зримой. Конечность то исчезала, то появлялась после каждого смыкания век. Это выглядело странно. В очередной раз увидев собственную руку, он задержал на неё взгляд и, не моргая, стал всматриваться. По руке шла мелкая рябь, и она как будто просвечивала насквозь. Но чем дольше он смотрел на неё - тем отчётливее она становилась. В результате, не выдержав, Алик моргнул, и рука не исчезла.
-Ну, слава Богу...
Обрадованный тем, что неприятная галлюцинация завершилась, Дементьев решил подняться с кровати. Он опёрся на локоть, и с треском оторвал свинцовую спину от простыни.
-К-какого?!
Справа, из-под одеяла высовывалась ещё одна рука. Его рука! На одну он опирался, а вторая - по прежнему лежала плетью.
-Я... Как?!
Его торс проходил сквозь одеяло, и он чувствовал, как ткань слегка щекочет его внутренности. А верхняя часть туловища, чуть приподнявшись, стала выходить сама из себя. Словно питон вылазил из старой кожи.
"Я умер", -догадался Алик. -"Я стал призраком? Так и должно быть после смерти? Неужели так оно ипроисходит? Моя душа покидает тело. Но куда мне теперь? Меня должны позвать? Или я сам должен куда-то прийти?"
Он немного помедлил, анализируя новые, необычные ощущения. Там где его предположительная душа соединялась с бесчувственным телом, было тепло. Почти горячо. А снаружи - не было ни холода, ни прохлады. Не было вообще никак. При этом, чувство было такое, будто он сидит в ванне, наполненной горячей водой.
"Что мне делать, чёрт возьми?! Так, без нервов, лейтенант Дементьев. Полагаю, что упоминать чертей сейчас не самое подходящее время. Ситуация неординарна. Но всему есть объяснение. Что? Шаги? Сюда кто-то идёт. Неужто накликал?"
Алик не успел придумать ничего лучше, кроме как опуститься обратно на кровать, соединившись со своим материальным телом, и притвориться коматозником. Вместо накликанных чертей, в палату вошла группа медицинских работников, состоящая из пяти человек. Двое молодых, двое - средних лет и один пожилой.
-А вот, собственно, пятнадцать дробь один. Реакция выражается в Онейрофренической экстрачувствительности, конфабуляции и деперсонализации, -продолжал говорить тот, что был среднего возраста.
-Давно под наблюдением? -спросил его примерный сверстник с пронизывающим взглядом зелёных, кошачьих глаз.
-Пятая партия.
-Если мне память не изменяет, пятёрошников уже давно вывели из эксперимена, из-за какой-то ошибки.
-Да, вся партия состояла из тяжелораненых бойцов, которых доставляли прямиком... Ну, вы знаете, откуда. Практически все - искусственники. На препаратах. Крайне неустойчивая стабилизация состояния, с постоянной угрозой нейродеформации... Пришлось от них отказаться.
-А этот почему до сих пор не деактивирован?
-Он - естественник. С хорошими показателями. На первом этапе все тесты были идеальны. Потом, конечно, начался регресс, но... Мы надеялись, что он адаптируется к новым условиям.
-Отключайте.
-Позвольте мне, -выступил вперёд молодой медик.
-Вы не против, если процедуру деактивации проведёт наш интерн? -спросил пожилой доктор у зеленоглазого.
-Разумеется. Только в темпе. Нам ещё нужно третий блок проинспектировать, -кивнул тот, и сложил руки на груди.
-Давай, Андреев, работай, -специалист слегка подтолкнул молодого парня к койке Алика.
-Спасибо, -он подошёл к аппарату жизнеобеспечения и смешно надул щёки. -Пффф. Так. Сначала фиксируем темп, потом медленно снижаем нагрузку... (Аппарат запиликал). Ага. Снижаем до десяти. Амплитуда... Так. Выключаем. (Отрывистое пищание превратилось в одно длинное 'пи-и-и', и, наконец, оборвалось). Готово.
-Проверь состояние, -напомнил один из докторов.
-Знаю, знаю, -интерн склонился над Аликом, прощупал пульс сначала на запястье, затем - на шее. -Упорный малый. Приготовить инъекцию?
-Всё в порядке, Андреев. Ничего не нужно. Это довольно распространённое явление. Бывали случаи, когда организм функционировал ещё в течении часа. Когда вернёмся, он будет уже готов.
-Как скажете, Григорий Григорьевич, -парень уже хотел было уйти, но тут его что-то привлекло, и он вновь склонился над Аликом. -Постойте-ка, мне кажется, или он вправду...
Дементьев больше не выдержал. Он выбросил вперёд руку, которая уже легко выходила из своей материальной основы, и схватил интерна за горло. Тот дёрнулся и мелко-мелко задрожал. Когда призрачная рука коснулась его шеи, пальцы прошли сквозь кожу, как сквозь вязкую жидкость. Их обоих пронзила невыносимая, парализующая боль. Настолько резкая и сильная, что невозможно было ни пошевелиться, ни издать какой-либо звук. Словно Алик засунул руку в трансформаторный щиток под высоким напряжением, и без изоляции. Два энергетических тела бились в жутких конвульсиях, в то время как материальные тела оставались неподвижными. Сначала Алик просто не мог отпустить интерна. Затем, боль стала терпимой, и он, обретя способность размышлять, понял, что может отпустить несчастного. Уже будучи готовым это сделать, Дементьев остановился, осознав некую истину, которая его одновременно напугала, и вдохновила. Возможно, именно такие чувства испытывают умирающие от голода люди, решившиеся на каннибализм. Даже в самой ужасной ситуации, Алик Дементьев никогда бы не перешагнул через себя, и не поддался на эту ужасную провокацию, но жестокий анализ ситуации, одномоментно вспыхнувший в его наэлектризованном мозгу, вызвал в его душе чудовищный всплеск естественного и справедливого гнева. Он не понимал, что с ним, где он, и кто он. И это было уже не важно. Важно было то, что его жизни угрожает опасность, причём совершенно не оправданная, бесславная, нелепая и пустая. Хоть он и беспомощен, но всё ещё жив. А эти люди пришли лишить его жизни. И ладно, если бы они были вынуждены это сделать, исчерпав все возможности его исцелить. Тогда бы Алик их понял, простил, и расстался бы с жизнью достойно, как мужчина. Но они говорили о нём, как о подопытной крысе, как о бездушном куске мяса. Они с ним играли в какие-то свои грязные, нелегальные научные игры. И наигравшись собирались утилизировать. За что? За какие такие грехи? Ради какого такого высшего блага? Какое право они на это имели? От этих внезапно нахлынувших мыслей, всё человеческое: совесть, честь, мораль - были вытеснены куда-то за пределы. И осталась только одна, животная, непреодолимая жажда выжить любой ценой.
'Они считают меня лабораторной крысой? Ну что ж. Тогда крыса будет сопротивляться до конца'.
Алик чувствовал, как боль сменяется удовольствием. Его затухающее сознание наполнялось энергией, разгонялось, как запущенный мотор. Сомнений в душе никаких не осталось.
-Андреев, ты чего там застрял? -окликнул интерна один из докторов. -Андреев!
Дементьев повернул голову и увидел, что подозрительный мужчина с зелёными глазами смотрит прямо на него. Судя по его взгляду, он был единственным, кто видел реальность и кто понимал, что происходит. Он видел, но ничего не предпринимал. Ему было не жаль пожираемого интерна. Несчастный парень - всего лишь одна из крыс, убиваемая более сильной крысой. Алику стало противно. К тому же он уже достаточно напитался. Пальцы разжались с характерным треском.
-Что это? -спросил один из присутствующих.
-Аппаратура остывает, -ответил другой, и опять позвал интерна. -Андреев! Володь! Ты уснул?
-А? -очнулся тот. -Да-да, я просто... Мне показ-залось. Но... Всё. Иду.
Он пошатнулся, разом лишённый сил, и чуть не столкнул столик возле кровати, а затем, посеменил к коллегам.
-Я доволен результатом, -радостно сообщил зеленоглазый остальным. -Наконец-то нам удалось добиться прогресса.
-Простите, не понимаю, -взглянул на него пожилой.
-Всё замечательно, Григорий Григорьевич! Всё просто чудесно! Этого, -он указал на Алика. -Оставьте. Переведите на интенсивку. Постепенно понижайте дозы препаратов. Искусственное поддержание - строго по мере надобности. Вечером сделайте томографию. Результаты - лично мне.
-Так мы его не...
-Нет. Он остаётся в работе. Так, теперь в третий блок, -ещё раз взглянув на Алика, зеленоглазый улыбнулся, и тут же вышел из палаты.
А следом за ним помещение покинули остальные четверо: трое живых и один мертвец.
Алик смотрел на дверь, ощущая невероятную истому, близкую к эйфории. Шевелиться ему больше не хотелось. Мысли в голове отсутствовали, хотя подумать и было над чем. Единственное, что раздражало - это непонятный шум в ушах. Как будто шумит старый, испорченный телевизор, или огромная океанская раковина. Дементьев слышал этот звук с момента своего пробуждения, но внимание заострил на нём только сейчас. Чем больше он думал об этом шуме - тем сильнее он его изматывал. Но мука эта не была похожа на обычную пытку звуком. Скорее, это было ощущение бездарного студента, стоявшего у доски, сплошь исписанной неведомыми формулами, и глядящего на него, как баран на новые ворота. В то время, как где-то за спиной, невидимый преподаватель ждёт от него решения, давя на психику своим терпеливым молчанием. Не разберёшься в формулах - провалишь экзамен. Провалишь экзамен - вылетишь из института. И всё. Жизнь в помойном ведре... Однако, угнетала не эта заноза в мозгу, а то, что он понимал все эти формулы на доске. Понимал, что из чего проистекает. Но не мог найти решения. Чем больше Алик вслушивался в шум, тем отчётливее его понимал. Шум начинал походить на клубок спутавшихся ниток, которые, при должной выдержке и терпении, вполне можно было распутать. Этим он и увлёкся, учитывая, что других занятий у него всё равно не было.
'Это же частоты', -внезапно дошло до него. -'Ламинарные, васкулярные, криптоволновые, мусорные...'
Откуда он знал все эти названия? Они будто всплывали из памяти, из какой-то другой жизни.
'Как же всё переплетено и запутано. Хаос - как он есть. Но при желании, если попробовать, можно 'выдернуть ниточку', прислушаться к чему-то определённому, настроиться на эту волну'.
Алик представил себе говорящего человека. Затем - ещё одного. И ещё одного. Наконец, он представил тысячу людей, которые стоят вокруг него и одновременно громко говорят. В такой какофонии людская речь уже не узнавалась. Был лишь сплошной, непрерывный шум, похожий на громыхание камней, катящихся вниз по горному склону. В окружении многоголосого ора можно легко сойти с ума. И спастись от этой изматывающей пытки можно лишь заткнув уши, или... Или попытаться не воспринимать все голоса, и прислушаться только к одному. Это может показаться невозможным, но если постараться, если сконцентрироваться. Начинает выделять тембр, оттенок, интонацию. Наконец, этот голос становится одним единственным, на фоне серого шума. Как цветок, на фоне однотонной стены. Именно тогда становится понятно, о чём он говорит.
'Я могу выбирать направления', -лихорадочно соображал Алик. -'Я могу вычленять частное из общего. Этим как-то можно воспользоваться. Весь этот шум, вся эта неразбериха - ни что иное, как эфир. К нему можно подключиться. И не бессознательно, как во сне, а осознанно. Может быть это мне поможет? Может я сумею найти истину, и вернусь туда, где моё место?'
Навострив слух, он начал слушать шум эфира, с внутренней иронией представляя себя инопланетянином из старого мультфильма 'Большой Ух'. Наверное вот так же его невидимые, энергетические уши увеличивались в размерах, и, как огромные локаторы, настраивались на звуки внешнего макрокосмоса. Чем отчётливее он распознавал голос, принесённый эфирным ветром, тем сильнее его разум затуманивался. Раздражающий шум стал приятным, напоминающим шелест свежей листвы, или шуршание гальки под накатывающими морскими волнами. Обволакивающая дрёма давила всё сильнее, словно после сытного обеда. С какой стороны был сон, а с какой - явь, он так и не понял.
Сначала ему пригрезился прекрасный город. Это был ни Маас, ни какой-либо населённый пункт на Земле. Сияя в переливах золота и серебра, он подкупал своим сказочным обликом. Беда в том, что находился этот город очень далеко, почти у самого горизонта. А путь, пролегавший до него, изнурял своей тернистостью. Даже разглядеть чудо-город издали не представлялось возможным, так как его заволакивало полупрозрачное марево. Вроде только пригляделся, только начал разбирать причудливые очертания, как они тут же ускользнули, размазались, потеряли чёткость. Как Алик не пытался преодолеть взором эту злосчастную пелену, ему так и не удалось увидеть подробные детали. Почему же этот город так его пленил? Чем он его так притягивал? Словно детская мечта, словно навязчивая идея. Затейливая архитектура невесомых башен с фигурными шпилями, подвесные галереи мостов, водопады кристальной воды, струящиеся прямо со зданий. Всё это хотелось разглядывать вечно. А ещё больше хотелось попасть туда. Чем больше Алик старался преодолеть завесу - тем сильнее уставали его глаза. Перед ними всё помутнело, стало темнеть. Он захотел уйти, но сразу упёрся в преграду. Руки заскользили по холодному камню.
-Я уже был здесь... Этот камень. Эта скульптура. С неё всё началось, -произнёс он, пытаясь увидеть то, что ему не открылось в прошлый раз.
-ЛаксетСадаф. Он действительно Лаксет Садаф, -ответил гулкий голос.
И каменистая стена поползла назад.
-Куда? Куда ты? -потянулся к ней Алик.
У него опять заболели бока, живот, спина. Боль колола изнутри и ровными импульсами выходила наружу. Стало очень холодно. Чёрная скала теперь двигалась не от него, а мимо него, сверху-вниз. Или же это было небо? По мере возвращения в новую реальность, Дементьев поступательно анализировал ситуацию. Стало ясно, что его тело находится в движении, влекомое кем-то сквозь темноту. Его подцепили то ли крючьями, то ли когтями. Спина бороздила мягкую подстилку из высушенных трав, иногда в неё втыкалось что-то острое. Но боль, пульсирующая в его туловище, перебивала эти неприятные уколы.
Когда он понял, что может двигаться и пошевелился, тот, кто его тащил, тут же прекратил движение и отпустил его.
-Мизилор?
-А? А? Что? -преодолевая боль, Алик сначала перевернулся на живот, а затем, приподнялся на локтях, обернувшись к своему похитителю.
Ночная тьма была не абсолютна. На её тёмно-сером фоне можно было различить большое шевелящееся пятно несуразного и даже пугающего силуэта.
-Лус? -Дементьев лишь по голосу смог его опознать.
-Это я, мизилор, -шёпотом ответил арахнид. -Вы сможете идти дальше?
-Где мы?
-Я почти дотащил Вас до границы. Пришлось долго ждать, пока трифалаки уйдут, чтобы забрать Вас.
-Откуда забрать?
-Я видел, как они принесли Вас и положили. Сами стояли рядом и ждали чего-то. Я думал, что Вас убили. Хотел забрать Ваше тело, чтобы показать синклиту старейшин, что сделали трифалаки с нашим посланником. Когда спустилась ночь, они ушли. Я подобрался к Вам и понял, что Вы ещё живы. Видели бы Вы, мизилор, как я был счастлив в эту минуту! Тогда я начал вытаскивать Вас из Лаки-Трифа. И мы с Вами почти выбрались. Осталось совсем немного. Вы сможете идти, или мне тащить вас дальше?
-Погоди, -Алик, морщась от боли, сел на мягкую камышовую подстилку. -Я же, кажется, велел тебе возвращаться домой?
-Простите, мизилор. Я за Вас волновался, -виновато ответил Лус.
-Ты - олух царя небесного, Лус-Арани-Са. Но я чертовски рад, что ты здесь.
-Хорошо, что Вы не сердитесь на меня. Но я хотел бы поторопить Вас, Алик-Ди. Мы всё ещё во владениях трифалаков. Нужно поскорее покинуть их пределы.
-Слушай сюда, -Алик сжал его переднюю лапу. -Слушай внимательно. И в этот раз сделай всё, как я тебе скажу. От этого будет зависеть не только моя жизнь, но твоя. А так же жизнь всех арани. И вообще, всё существование вашей маленькой зуны. Понимаешь?
-Вы не пойдёте, мизилор? -пробормотал Лус.
-Поклянись мне, что всё сделаешь, как я скажу! -настойчиво потребовал Алик. -Ты хочешь стать вторым Гилабари?
-Конечно, Алик-Ди! Я всё сделаю, как Вы скажете. Я слушаю Вас.
-Сейчас же чеши к своим и передай следующее: Пусть они поднимают все силы. Все, какие есть. И всей толпой идут на Лаки-Триф.
-Война? -благоговейно прошептал Лус. -Наконец-то!
-Погоди, я не договорил. Мне удалось выяснить, что трифалаки не виноваты в том, что цикл ваших ритуальных войн прервался. Появилась некая третья сила, заставившая их прервать его. Но с этим смирились далеко не все. Большинство трифалаков всё ещё уважает 'пакт Нугар-Трифа - Гилабари', и если им напомнить о его необходимости, то они вернутся к выполнению своих обязательств. Массовое наступление арани должно их напугать. Поэтому, ваша цель - это не истребление, а напоминание. Понимаешь?
-Я не могу понять, зачем трифалаки послушали кого-то, и отступились? -недоумевал арахнид.
-Потому, что кое-кому выгодно, чтобы Терру-Фоза вновь захлестнуло массовое кровопролитие. Рано или поздно, арани и трифалаки схлестнутся в масштабной битве, которая перельётся в долгую, беспощадную войну. Войну на полное искоренение всего живого в этой зуне.
-Кому это нужно?
-Тем, кто совратил трифалаков. Тем, кто окопались в Лаки-Трифе. Тем, кто хотели меня убить.
-Значит не трифалаки сделали это с Вами?
-Нет. Трифалаки - такие же жертвы, как и вы.
-Но зачем? Зачем нужно всех уничтожать?
-Я не знаю, -Алик вздохнул. -Но кажется, догадываюсь. Я уже сталкивался с подобным. В Маасе. Чтобы тебе было понятно... Как бы это внятнее объяснить? Ну, представь, что где-то живёт очень злая богиня. Ей, чтобы стать сильнее, нужно много живой энергии. И эту энергию она черпает из таких миров, как Терра-Фоза. Для этого у неё есть специальное оружие, которым наверняка снабдят трифалаков. Когда начнётся глобальная война, миллионы душ, павших на поле боя, будут сожраны этой злосчастной тварью. Ваши бессмысленные смерти насытят её и сделают непобедимой.
-Вы рассказываете неприятные вещи, мизилор. Я этого не хочу, -ответил Лус.
-И я не хочу. И трифалаки не хотят. Поэтому, когда ваша армия придёт сюда, постарайтесь их не трогать. Убивайте лишь тех, трифалаков, которые первыми нападут на вас. И готовьтесь встретить серьёзнейшее сопротивление тех, кто всю эту кашу заварил. Они сидят за стеной, в бывшей фактории. И у них наверняка есть что-то посерьёзнее трифалаковских пукалок и копий. Будьте с ними крайне осторожны. Обязательно предупреди об этом старейшин!
-Мы прокусим им глотки и переварим их заживо! -напружинился возбудившийся Лус.
-Только не вздумайте их недооценивать! Продумайте тактику. Не лезьте на рожон. Ваша главная задача - демонстрация, дальше - по обстоятельствам. Запомни, ваша цель - не трифалаки. Атакуйте лишь в том случае, если будут атаковать вас.
-А как же Вы, мизилор?
-Я останусь здесь, и постараюсь подготовить трифалаков - хороших трифалаков - к вашему визиту.
-А если они опять захотят Вас убить?
-Ну, с первого раза у них не получилось, -Алик болезненно усмехнулся. -Значит, не получится и со второго.
-Как скажете, мизилор.
-Ты клянёшься, что выполнишь мою просьбу?
-Клянусь.
-Тогда беги. Да побыстрее.
Лус развернулся и замер. Позади него стоял трифалак с копьём наготове. В полутьме, Алик не сразу его разглядел. Он и Луса-то мог различить не вполне чётко. А уж тонкую фигуру существа, похожего на растение, и подавно. Внутри сразу всё оборвалось. Воцарилась тишина. Алик ничем не мог помочь своему товарищу, и прекрасно понимал, что сейчас от него ничего не зависит.
Вместо удара, трифалак бесшумно повернул свою длинную личину в его сторону. Заметив это, Дементьев медленно покачал головой. Воин постоял ещё немного, а затем убрал копьё в сторону. Не веря, что до сих пор жив, Лус обернулся к Алику.
-Беги! Сейчас же! -шикнул тот.
И арахнид сорвался с места как ужаленный. Ещё секунда и его след простыл.
-Я очень хочу надеяться на то, что мне не придётся жалеть об этом решении, -просвистел трифалак и тут же скрылся в зарослях камышей.
-Таро-Трифа? Таро-Трифа! -узнал его по голосу Алик. -Пос-стой!
Ему было очень тяжело подняться из-за боли во всём теле но но сделал над собой мощной усилие, и, качаясь, поспешил за трёхногим аборигеном.
-Таро-Трифа. Я с тобой.
-Алик Латриф не должен за мной идти, -ответил трифалак, но скорость всё-таки сбросил.
-Нет, должен. Ты слышал наш разговор. Ты знаешь правду. И ты сделал правильный выбор. Теперь мы в одной связке, -хрипя, ковылял за ним Алик.
-Нет, не в связке. Ты знаешь, кто я теперь? Я - трифакон. Командир звена. Вместо Кало-Трифа.
-Но как? Ты же говорил, что не разделяешь их новых порядков.
-Не разделяю. Иначе бы убил ту грязную мочалку, -Таро-Трифа имел в виду арахнида Луса. -Но в моём звене я самый уважаемый охотник. Других трифаконов, принявших новый закон трифани-алака, 'те, что принёсли слово' найти не могут. Поэтому им пришлось искать нового трифакона в самом звене. Они решили, что это буду я. Звено одобрило это решение. Против звена я пойти не могу. Это мои трифа-лаки-ри. Мои братья.
-Вот я и хочу, чтобы ни ты, ни твои друзья не полегли завтра во время паучьей атаки.
-Ты веришь паутине? Ты веришь, что они действительно не тронут трифалаков, верных старому трифани-алака? Ты так наивен, чужак.
-Я верю в то, что они твердолобые ублюдки. И они будут тупо следовать древнему порядку, пока до них не дойдёт, что этот порядок больше не действует. А когда до них дойдёт - уже ничто, слышишь, ничто не остановит их расплодившуюся орду!
Таро-Трифа остановился и, опустив голову, замолчал. Как же эти трифалаки туго соображали.
-Почему ты не убил паука? -спросил у него Алик. -Ты ведь за этим шёл? Ты ведь хотел, но передумал? Если не веришь мне, зачем позволил пауку уйти?
-Я всё ещё сомневаюсь! -трелью взвизгнул Таро-Трифа.
-Сейчас уже поздно сомневаться. Ты уже это сделал.
-Ты должен был умереть, -обернулся абориген. -Почему ты жив?
-'Хороший вопрос', -про себя ответил Дементьев, и вслух произнёс. -Ты ведь всё видел. Зачем спрашиваешь?
-Я видел, как они тебя вынесли из ворот 'хозяйского дома'. И бросили. Нам было велено сжечь твоё тело посреди селения, в назидание за смерть Кало-Трифа. Трифалаки сжигают только преступников. И только мёртвых. Сжечь заживо - значит снискать гнев болота.
-Почему не добили?
-Добивать беспомощного трифалака и человека - значит снискать гнев болота! Только паутину. А после завета Нугар-Трифа - только грязную паутину.
-И вы ждали, когда я умру?
-Мы ждали, но ты дышал. Мы ждали до темноты. Но ты дышал. Шаман сказал, что это неспроста. Он сказал, что, возможно, ты - из тех, кто управляет снами. Убить того, кто управляет снами, нельзя. А если попытаться, то накличешь на себя страшное горе. Шаман велел не трогать тебя. Когда стало совсем темно, я ушёл. Но недалеко. И стал думать о словах шамана. Потом вернулся, но тебя не обнаружил. Оказалось, что тебя утащила паутина.
-Проведи меня к шаману. Сможешь?
-Ты не должен идти в Лаки-Триф. Паутина говорила правильно. Ты должен уйти.
-Если я уйду, случится катастрофа. У меня есть ночь, чтобы её предотвратить. Знаешь, Таро-Трифа, по-хорошему, мне на самом деле плевать. И на вас, и на пауков, и на весь ваш нелепый мирок. В себе бы как-то разобраться. Понять, что со мной не так. Почему я не погиб до сих пор. Я бы действительно плюнул и ушёл с пауком, но что-то мне подсказывает, что если я не разберусь с вами, то не разберусь и с собой.
Трифалак подумал немного, и кивнул, -хорошо, иди за мной.
Ночной Лаки-Триф напоминал светлячков, замерших в пространстве, на фоне далёкого зарева. Светлячками были травяные факелы, которые не горели, а тлели, обильно дымя и воняя. Собственно, нужны они были не для освещения, а для целеуказания - 'здесь находится хижина'. В зависимости от каких-то сословных премудростей, в которые Алик даже не пытался влезать, факелы тлели разными цветами, из-за добавления в них особых химических реактивов. Так можно было понять в темноте, где чей дом находится. Заревом же оказались ритуальные костры, вокруг места погребения Кало-Трифа. По словам Таро-Трифа, уважаемых трифалаков, таких, как лидеры звеньев, торжественно хоронит всё селение, однако после прихода 'принёсших слово', когда часть трифалакского общества откололась, приняв новую 'религию', староверы перестали провожать тех, кто изменил 'пакту Нугар-Трифа - Гилабари'. Поэтому Кало-Трифа хоронили исключительно лидеры звеньев, разделявшие убеждения убитого. Это порадовало Алика. Значит все, кто могли создать им неприятности, сейчас находились за селением, и не видели его возвращения. Ну а головастые убийцы прятались за стенами фактории, в кромешной темноте, и вряд ли наблюдали за окрестным селением. По словам проводника, у этих мерзавцев было припрятано какое-то страшное оружие, но применять его они не спешили, то ли не видя лазутчиков, то ли опасаясь случайных жертв среди местного населения.
Дом шамана был ничем не примечателен. Обычная лачуга на жердях. Алик ощупью поднялся по лесенке и лбом открыл дверцу из камышовых прутьев. В единственной комнате горели лампадки. В нос сразу ударил резкий запах благовоний, очевидно призванных оттенять факельную вонищу, затягиваемую с улицы сквозняком.
Трое трифалаков, сидящих посреди комнатушки на подогнутых ногах, при виде Алика, разом отстранились назад и замерли. Возможно, вся троица была сильно шокирована, а возможно, они так всех приветствовали. В поведении этих созданий было непросто разобраться.
-Добрый вечер, -поклонился Алик, пытаясь догадаться, кто же из трёх абсолютно одинаковых трифалаков - тот самый шаман.
Крайний сидящий засвирестел канарейкой.
-Простите, не могли бы вы говорить помедленнее? -попросил Дементьев, держась за больную грудь. -На такой скорости я не понимаю...
-Зачем ты пришёл? -с явно нервозными нотками повторил свистун.
Алик открыл было рот, но за него ответил Таро-Трифа.
-Он к тебе, Сау-Триф-о.
Центральный трифалак привстал.
-Он сам захотел прийти? -произнёс он нарочито медленно, чтобы и Алик понял.
-Да. Я видел, как он говорил..., -Таро-Трифа осёкся и посмотрел на Дементьева.
Тот понял, что его провожатый чуть не проболтался о визите Луса, и вовремя остановился, ожидая ответа: продолжать об этом, или нет. Выбора особо и не было. Так или иначе,
Алик сам хотел донести до трифалаков эту информацию, тем более, что Луса уже не догнать. Шустрый паучок уже наверняка преодолел треть пути... Если конечно опять его не ослушался.
-Расскажи, что ты видел и слышал, Таро-Трифа, -кивнул Алик. -У тебя это получится быстрее, чем у меня. Так мы сэкономим время.
Трифалак повернулся к троице и закурлыкал. Эти звуки напомнили Алику раннее детство, когда родители возили его в ещё советский Сочи, где он запомнил массово продающиеся и дико популярные свистульки в виде прозрачных пластиковых птичек, внутрь которых заливалась вода. Если подуть в специальную трубочку, свистулька издаёт точно такие же переливчатые трели.
Таро-Трифа отсвестелся очень быстро. Дементьев даже усомнился, а всё ли он успел рассказать? Но из последующей беседы стало понятно, что изложение было полным.
-Сядь с нами, Алик-Латриф, -наконец пригласил центральный слушатель.
Гость уселся по-турецки.
-Я всё рассказал. Теперь надо идти. Они могут меня спохватиться, -произнёс Таро-Трифа.
Ему ничего не ответили, и он по-английски покинул жилище, оставив человека наедине с троицей.
-Мне нужно узнать, почему я жив, -нагло завёл разговор Алик.
Центральный трифалак поднялся, скрипнув старыми сухожилиями. Затем, он снял со стены лампадку, и поднёс её к гостю. Лампадка давала скупой свет, едва соперничавший со спичечным. В её тусклом свечении, вытянутая личина мутанта выглядела совсем фантастической.
-Покажи своё тело, -хриплым фальцетом прочирикал он.
Алик вопросительно на него посмотрел.
-Одежда. Приподними её, -раздражённо указал шаман.
Морщась от боли, Алик обеими руками вздёрнул рубашку, вместе с майкой к шее. Они были неприятно-липучими и влажными от крови.
-Да-а, -трифалак обошёл его сзади, и стал разглядывать спину.
Судя по ощущениям, раны были в основном там. Живот был практически нетронут, и болел где-то внутри. Пострадали лишь бока и частично грудь. Враги били его в спину, боясь даже лишённого чувств.
-Да-а, -повторил трифалак и принялся ковыряться в одной из ран длинным сухим пальцем, похожим на ветку.
-Эй, поаккуратнее! -дёрнулся Алик. -Больно же, дьявол!
-С такими ранами не живут, -ответил ему шаман. -Не живут те, кто не знают, что спят. Ты знаешь, что спишь.
-Я ничего не знаю, -ответил Дементьев.
-Взгляни на свои раны. Как ты думаешь, почему они такие?
-Какие? -Алик уставился на самое доступное взору ранение, зиявшее на его левом боку, и саднившее едва ли не сильнее остальных.
Трифалак услужливо поднёс лампадку поближе.
-Японский бог, -ужаснулся мужчина. -Вот это дырища.
Он стал осторожно ощупывать края отверстия. Вместо ожидаемой боли, прикосновения лишь щекотали рану. Знакомое ощущение, но чем-то удивляющее. Чем же?
'И крови нет', -Алик осмотрел пальцы, на которых осталась лишь лёгкая, бесцветная, клейковатая жидкость, похожая на лимфу. -'Как будто прошло уже...'
Вот тут его и ошпарило. Так вот, чем удивляли его раны! Его истыкали копьями не позднее пяти часов тому назад, а раны успели не просто затянуться, а уже основательно зарубцевались, словно им было пять месяцев! Ну, может и не пять, но три - как минимум. Это были уже не столько раны, сколько глубокие шрамы. Причём, когда Алик про них забывал - они переставали болеть. Когда же вспоминал, и чем дольше думал о них - тем сильнее они ныли, и тем обильнее из них сочилась сукровица.
Уловив его мысли, шаман кивну и вернулся на своё место.
-То есть, вы хотите сказать... -Алик не сразу смог сформулировать окончание фразы. -Я бессмертен?
-Никто не бессмертен. И все бессмертны, -замысловато ответил Сау-Триф-о. -Смерть - это лишь переход из одного состояния - в другое. Как сон и явь. В этом отношении все смертны. Даже Вселенная.
-Я не о том, -Алик продолжал щупать другие раны. -Я про этот мир. Про ноосферу. Здесь я не могу умереть?
-Можешь, Латриф. Погляди вон, слева, выше. Видишь? Здесь они пронзили тебя насквозь. Ещё чуть в сторону и ты бы умер везде, где существуешь.
Дементьев увидел относительно небольшую дырку под левой грудью. Здесь копьё вышло наружу. Если бы не ребро, по которому скользнуло острие, удар пришёлся бы аккурат в сердце.
'Это бы вызвало нарушение сердечной деятельности', -подсказал ему кто-то из подсознания. -'Приступ. Остановка сердечной мышцы. И смерть. Не только здесь, но и там'. Где, 'там'? -В другой реальности. В правильной реальности. Или в неправильной?
Алик задумчиво опустил одежду.
-Я - Сау-Триф-о, ты уже знаешь, -соизволил представиться шаман. -А со мной Ламо-Трифа и Виргу-Трифа. Мы встретились обсудить тебя. А ты пришёл сам.
-Я хотел предупредить.
-Знаем. Паутина придёт завтра. Ты веришь, что они поймут тебя правильно? Веришь, что паутина передаст всё как надо?
-Я доверяю пауку, -ответил Дементьев. -У него нет оснований обманывать.
-Мы видим, что паутина окутала тебя, -заметил Сау-Триф-о.
Алик машинально осмотрел себя, но никакой паутины на нём не было. И вновь какой-то внутренний переводчик объяснил ему суть сказанного шаманом. 'Окутала' - не означало буквальное окутывание. В это слово был вложен иной смысл. Судя по интонации - положительный. Вроде слова 'обняла'. То есть, пауки приняли его как своего.
-Да, это так. Я был на их вече. Они не хотят нарушать старых договорённостей.
-Это хорошо. Но ты не знаешь, на что их послал.
Дементьев с удивлением посмотрел на мудреца.
-Паутину здесь ожидает смерть.
-Но трифалаки...
-Не от трифалаков. От тех, кто принесли новое слово. Они говорили, что паутина придёт к нам. И они ждут её пришествия, чтобы показать свою силу.
-Сн-н-н-наряды, -выдавил трифалак слово, сильно искажённое унилингвой.
-И какова убойная сила? -спросил Алик.
-Когда-то Лаки-Трифом управляли шаманы, -вместо ответа, начал говорить трифалак Виргу-Трифа. -Такие, как Сау-Триф-о. Они ведали прогнозами урожаев. Предсказывали подъёмы болота. Распределяли пищу. Назначали тех, кто пойдёт к паутине. Шаманы были справедливы. Теперь остался только отрёкшийся Сау-Триф-о.
-Почему отрёкшийся? -всё ещё не понимая, зачем они перескакивают с темы - на тему, поинтересовался Дементьев.
-Когда пришли те, что принесли слово, -ответил Сау-Триф-о. -Во главе нас стоял Игм-Триф-о. И было нас пятнадцать. Меня учили лучшие: Аю-Триф-о, Лаклак-Триф-о и Зуа-Триф-о. Но когда они вышли против нового слова, я проявил малодушие и отошёл от них. Так я сохранил свою жизнь, но потерял свою честь.
-Что именно произошло?
-Шаманы отказались принимать новое слово. Они вышли к воротам хозяев. Всего один выстрел потребовался тем, что прятались по ту сторону, чтобы от шаманов не осталось ничего. Это видело всё селение. И я видел, как на том месте, где когда-то стояли шаманы, вспыхнула и взвилась в небо синяя змея. Только пепел остался на земле. Теперь я - последний шаман Лаки-Трифа.
-Зато Вы сохранили знания, -ответил Алик. -Уверен, что они вам ещё пригодятся. Пауки сказали мне, что шаманы трифалаков способны видеть людей насквозь. Это правда?
-Ламо-Трифа, Виргу-Трифа, у нас всё, -покрутив головой произнёс Сау-Триф-о.
Оба трифалака поднялись на ноги, и пошли к выходу.
-Я всё передам, -на ходу просвистел Ламо-Трифа.
Чем-то странным пахнуло от его стороны. Словно запах нечищеных зубов. Но Дементьев осознавал, что ему это кажется. Даже если бы у трифалака действительно воняло изо рта, за густыми благовониями это невозможно было заметить. Просто Ламо-Трифа чем-то ему не понравился. Профессиональное чутьё, или же просто придирка?
-Мы не видим людей насквозь, -продолжил шаман, когда его товарищи оставили их наедине. -Мы просто умеем быть внимательными.
-Таро-Трифа сказал, что Вы назвали меня 'управляющим снами', -сказал Алик. -Что это значит?
-То и значит. Ты умеешь управлять грёзами, Алик-Латриф. И тебе подвластно то, что не подвластно другим.
-Я что, такой уникальный? -Дементьев хмыкнул.
-Ты не избранный, не обольщайся. Управление сном - это редкий дар. Редкий, но не единичный. Таких как ты достаточно много.
-Откуда у меня этот дар?
-Это не божественное вмешательство, и не метка высших сил. Это природа. Особенность твоего соединения с материальным телом. Когда душа и тело гармонируют настолько, что даже порознь продолжают чувствовать друг друга, и работать в унисон. Обычно связь рвётся: навсегда, или временно - не суть важно. У тебя связь крепка. А когда ты чувствуешь материальную сущность - ты меньше веришь в сновидения. Ты знаешь, что спишь. А сон, по общему мнению, всегда заканчивается пробуждением.
-И как мне найти способ проснуться наконец?
-Прежде, чем искать этот способ, нужно твёрдо знать, где именно ты проснёшься...
-Я знаю где проснусь.
-Где?
-В реальности!
-И ты уверен, что это именно реальность, а не иная, более глубокая стадия сна?
-Как же это понять?
-Не знаю. Ты сам разберёшься. Со временем.
-Что же мне даёт этот... Дар? Ну, кроме условной неуязвимости.
-Ты можешь обходить законы бесплотного мира. Не нарушать, а именно обходить. Нарушения чреваты тяжкими последствиями. Именно поэтому, твой дар вполне может оказаться проклятием. Когда в каком-то мире появляется человек с такими возможностями, как у тебя, это обычно не сулит миру ничего хорошего. Не потому, что такие как ты - плохие. А потому что такие как ты - не знаете, что из себя представляете. За вами тянется невидимая нить, готовая в любой момент выдернуть вас наружу. Но, к сожалению, именно она и рушит основы здешних миров. Паутинное кружево арани красиво и идеально. Его линии точны, и выверены. Кто дотронется до него - тот прилипнет, и не сможет вырваться, если его не освободит арани. Ты же - не просто можешь вырваться. Ты рушишь всю структуру, превращаешь её в бесформенные обрывки. Уничтожаешь каркас мироздания. И этот мир, потеряв опору, обрушивается всем, кто в нём обитает, на головы. В том числе и тебе самому. Понимаешь, что я хочу до тебя донести, Алик-Латриф?
-Может и понимаю. Но какой от этого прок? Я даже не знаю, что делать и как себя вести. Всё происходит само собой, хочу я этого, или нет. Я лишь, -Алик вздохнул и нахмурил брови. -Барахтаюсь. Хочу выжить.
-Ты пришёл не зря, -ответил шаман. -И тебе помогают.
-Ха! 'Помогают мне'... Эти 'помощники' сейчас шастают неизвестно где. А я даже послать им сигнал не могу.
-У тебя есть другие помощники. Те, что помогли тебе вернуться, когда тебя убили.
-Я действительно что-то видел, когда был там... На той стороне. Но разве это могло повлиять на моё возвращение сюда?
-Когда-нибудь ты всё узнаешь сам. Я просто смотрю на тебя со стороны, и говорю, что вижу. Что мне открыто - то я тебе и поведал.
-А может я зря стараюсь? Может сопротивление лишь усугубляет моё положение? Я ведь знаю, что произошло со мной. После этого не выживают. Возможно, всё что мне сейчас нужно - это смириться с собственной смертью.
-Кто знает? Могу ответить лишь одно. Есть те, у кого выбор есть, и те, у кого его больше нет. У тебя выбор остался, и ты им пока ещё пользуешься. Зачем? Решать тебе. Тебе же решать, во что верить. Если в твоём существовании не осталось никакого смысла, ты в силах самостоятельно придумать этот смысл.
-Каковы мои шансы, Сау-Триф-о?
-Не знаю. Но они явно повыше, чем у нас. Знаешь, почему мы так выглядим, Алик-Латриф? Такими нас сделала зуна. Для многих этот облик известен с рождения. Точнее, с перерождения. Другие же привыкали к нему. Но все смирились и живут. Потому что надо как-то жить. Потому что путь нашего разума не закончен. Мы не выбирали этот мир. Он достался нам по вселенскому жребию. Мир принял нас, и дал нам жить дальше. В обмен на подчинение своим правилам и законам.
-В ноосфере полно различных миров. Почему вы привязаны именно к этому миру? Чем он вас держит?
-А чем тебя держит Земля?
-Ничего себе, сравнение, -Алик хлопнул себя по коленям.
-Разве? -дёрнул головой шаман.
'Что за маразм?' -Дементьев надолго замолчал, уйдя в собственные размышления. -'Трёхногое буратино сводит меня с ума своей чушью, а я зачем-то его слушаю. А может в этой беспросветной чуши действительно скрыта доля истины? Может быть всё зависит не от мира, а от самих людей? Этот странный мир, созданный не менее странным разумом - лишь основа, перечень необходимых констант. И существует он не сам по себе, а лишь благодаря тем, кто в нём обитает. Разум не может жить в пустоте, в вакууме. Он обязательно должен с чем-то взаимодействовать. И если взаимодействовать не с чем, он будет придумывать что-то, с чем можно взаимодействовать. Воображаемый друг, воображаемый мир... Здесь кто-то уже придумал всё за тебя. Пусть жутковатое и примитивное, зато живое. Человек везде приспособится. Как таракан. И если для выживания ему необходимо стать тараконом - он им станет. Ё-моё, а ведь раньше я даже и близко об этом не задумывался. Всё было как бы само собой. Как и должно быть. А может быть Земля - это всего лишь одна из зун? Может она тоже является высшей иллюзией, культивируемой миллиардами сознаний? Каждый день, каждую минуту, человек поддерживает этот информационный обмен, 'питаясь' общим и отдавая частное. И ведь никто не спрашивает, почему всё так, а не иначе? Почему лошадь выглядит как лошадь, а жираф - как жираф? Нет, ну разумеется, встречаются в земной природе существа, которые выглядят порождениями чьей-то больной фантазии, но в основном-то мир вполне удобоварим... Возможно всё так и есть, но как же тогда быть с палеонтологией? Если современный мир поддерживается людьми, тогда кто поддерживал мир ископаемых существ? Сами динозавры? Птеродактили с трилобитами? Очевидный нонсенс! Наука неоспоримо доказывает... Доказывает, что? Что есть отпечатки на камнях? Окаменевшие следы и кости? А что мешает общему бессознательному культивировать и эту иллюзию? Что мешает выдумать себе прошлое? То, что было задолго до таких, как мы?'
Окончательно ошалев от собственных открытий, Алик впал в ступор. Шаман долго ждал, пока он переваривает в голове эту странную кашу, прежде чем продолжил говорить с ним.
-Уже много времени, -произнёс он. -Завтра будет непростой день. Ты должен отдохнуть. Ляжешь в том углу.
-А? -вздрогнул Дементьев. -Простите, задумался...
-Ты должен отдохнуть, -повторил Сау-Триф-о.
-Я не устал.
-Это неправда. Если ты управляешь сном, значит твоё тело, оставшееся в ином мире, бодрствует во сне.
-'Бодрствует во сне'? Это как?
-Мозг, -шаман указал на свою голову. -Не имеет отдыха. Работает в полную силу. Твоё разум с ним всё ещё связан, и лишает его покоя, как если бы ты круглые сутки обходился без сна. Это очень опасно. Уставший мозг начнёт влиять на рассудок, искажая понимание сущего. А когда усталость станет критической, тело отключится, низвергнув сознание в тёмные бездны небытия. И одному лишь Высшему Разуму известно, куда тебя забросит, и как это повлияет на окружающий мир.
-Хорошо. Я постараюсь вздремнуть. Хоть это и звучит странно, учитывая, что я уже сплю.
С трудом разогнув онемевшие ноги, Алик поднялся, удивлённо ощущая, что боль в ногах гораздо ощутимее, чем боль в ранах. Пройдя в указанный уголок, он улёгся, подобрался, свернувшись калачиком, и попытался забыться.
'Правдивое толкование застывающих капель воска из миртунских улий говорит о том, что эту землю не обойдёт чёрно-фиолетовое зло. Оно явится откуда не ждали. Не из болот, не из паутины, не из ущелий Витрифа, не из недр глубоких, не из туч грозовых, и не от алчных маассийцев. А явится оно из великого города смерти. Будет у зла нож острый, и взгляд острый, и речи острые. И мир изменится в одночасье. Не быть ему прежним уже никогда'.
(Аю-Триф-о.)
Алик боялся, что вновь окажется в какой-то псевдореальности, приближающей его к безумию. Уж лучше и дальше идти по одной тропе, воспринимая Терру-Фоза как основу, как необходимую веху в его долгом путешествии, за которым обязательно последует полноценное пробуждение.