-А та женщина в курсе нашей поездки? -продолжил я разговор после длительного молчания.
-Какая женщина? -откликнулся Робин, и харкнул в окно.
-Ну, та. Продавщица.
-А-а. Нет, конечно. Ну, в смысле, она думает, что я туристов в тайгу вожу. В дикий лагерь. Правду ей знать вовсе не обязательно.
-Мне показалось, что вы с ней хорошо знакомы.
-Там, в Манзурке, я только с двумя людьми контачу: с ней, и с хозяином магазинчика. Зачем лишнюю молву о себе распускать? Приехал, закупился, уехал. Вот и всё общение.
-Послушай, Робин, мне вот что интересно. Я вижу, что ты стараешься не афишировать наше пребывание в здешних местах. И это понятно. Ведь мы нарушители. Но вместе с этим, ты ничуть не опасаешься меня и моей книги. Напротив, оказываешь существенную помощь. Почему?
-А чего мне опасаться? -Робинзон бросил на меня удивлённый взгляд.
-Да мало ли чего. Я же могу написать потом всё что угодно. Выдать какой-то секрет. Даже если буду описывать всё не буквально. Вдруг я тем самым наведу на тебя подозрение?
-Ну, во-первых, это моя последняя поездка. Больше в Зону я ни ногой. А во-вторых, кто тебе поверит? Ты же не журналист, а писатель. Более того, фантаст. Мало ли что ты нафантазировал. Сейчас таких историй выдают - валом. Поэтому, беспокоиться мне не о чем. А почему помогаю? Ну, мне же тоже хочется увековечиться в истории. Кто я такой? Что обо мне известно? Да ничего. А если ты напишешь про меня, то обо мне узнают, обо мне заговоря-ят! (Он скопировал голос попугая Кеши, и рассмеялся). И хоть я останусь для всех инкогнито, но меня будет радовать мысль, что я всё-таки прославился. Пусть и косвенно.
-Ну, хорошо. Обещаю тебя упомянуть в своей будущей книге. Тем более, что ты действительно занятная личность.
-Ты так думаешь? Ну, спасибо.
-А почему ты больше не хочешь ездить в Зону? Ужесточили охрану?
-Не только из-за этого. Хотя это тоже сильно повлияло. Цену за пропуск даже не удвоили, а утроили! Представляешь? Собираются полностью поменять режим охраны на КПП. Опять новые люди, опять налаживание новых связей. Сущий геморрой. Вроде как вместо полицаев хотят снова вояк туда поставить. А сам город снесут.
-Как снесут? В нём же опасно находиться.
-Не знаю. Скорее всего, учения проведут, для отвода глаз, и разбомбят этот гадюшник к херам собачьим. Давно пора, если честно. Знаешь, Писатель, я тебе скажу без лишней скромности. Меня бы вся эта пропускная волокита не остановила. Я бы всё равно туда пролез, даже если бы кордоны там патрулировались огромными боевыми человекоподобными роботами. Я умею без мыла в задницу влезать. Но поверь, делать там мне больше нечего. Эти игры со смертью реально напрягают. И чем дальше - тем тяжелее. Мне-то чё? Мне больше ничё не надо. Я заработал себе на будущее. Купил дорогую машину, отстроил трёхэтажный коттедж, взял кредит на четырёхкомнатную квартиру, в Иркутске. Почти уже расплатился с ипотекой. Куда мне ещё? Я на жизнь заработал. Детей обеспечил. Мне большего и не надо. В эту поездку я бы и не отправился ни за что, если бы не одно обстоятельство...
-Боюсь спросить, 'какое'.
-Человечек один попросил, -сморщился Робин. -Которому нельзя отказывать. Он мне помог очень хорошо. Отмазал от одного гнилого дела. А взамен попросил об услуге. Кви про кво, так сказать.
-И эта услуга - 'свозить его в Зону'?
-Не его. Просто нужно съездить в Зону, и всё. Не знаю, зачем. Этот человек очень странный, и разбираться в его странностях - себе дороже.
-А до Зоны ещё долго ехать?
-Нет. Немного осталось. Километра три, примерно. Вот, кстати, и наш поворот.
Машина сбросила скорость перед поворотом на узкую, примыкающую дорогу. В глаза тут же бросились знаки 'поворот запрещён', 'проезд запрещён', 'остановка запрещена' и 'опасная зона'. Сама же дорога была перегорожена ржавым металлическим канатом, натянутым между двух покосившихся рельсов, вкопанных в землю. Не обращая внимания на знаки и заграждение, Робин свернул на обочину, и аккуратно проехал между рельсом и пышным кустарником, пошебуршав ветками по борту и стёклам ГАЗели.
Выехав на асфальтированный участок, машина вновь набрала скорость. Я мельком заметил почерневший плакат, с которого взирало устрашающее лицо в противогазе, соседствующее с грозной надписью: 'Вы въезжаете в запретную зону!' Что было написано дальше, я прочесть не успел.
Душу окатил тревожный, но приятный холодок. Моя природная правильность вовсю бунтовала, требуя выскочить из машины, и немедленно покинуть это место, вняв строгим предупреждениям. Но проснувшийся бунтарь-авантюрист тут же заглушил её своим неистовым восторгом. Да, чёрт возьми, всё это правда! Зона действительно существует!
-Ты чего ёрзаешь? -уголком губ улыбнулся Робин. -Волнуешься?
-Есть немного.
-Не волнуйся. Всё будет чуки-пуки. Главное, не паникуй, если что, и держись меня. Со мной не пропадёшь.
-Да чё паниковать-то? -я пожал плечами, облизывая от волнения губы.
-Ну, мало ли. Всякое может произойти. Зона в последние годы крайне нестабильна. Чует моё сердце, что на обратном пути кого-нибудь не досчитаемся.
-Это почему?
-Очень уж буйная когорта подобралась. Такие долго в Зоне не живут. Там нужны послушание, внимательность и дисциплина. А не максимализм и дебильная храбрость. Шаг влево, шаг вправо - и каюк. Цветочек красивый увидел, необычный - цоп сорвать, а там электрохимическая аномалия! Какая-нибудь ДЦ-35, в простонародье 'Психоромашка'. Хренак! И оплыл любитель цветочков, аки свечка. В почву впитался. И таких вариантов сотни, а то и тысячи. Наши учёные-мочёные изучили от силы процентов десять этой аномальной хреновни. Да и то поверхностно. Изучению Зона не поддаётся. Вот и решили - раз невозможно изучить, значит нужно уничтожить. Я считаю, что это правильно. Столько людей там сгинуло - не счесть. Один только я, во время своих вылазок, больше трёх десятков бедолаг потерял. А сколько ещё другие проводники своих туристов теряли. Да что там говорить? Целые группы пропадали. Жалко, аж слов нет. Ещё жаль бедных жителей, которые там остались умирать. Вояк, спасателей жаль, которые пытались их вытащить. Которые Зону огораживали, людей эвакуировали. В первые годы потери были особенно солидными. Ну и мародёров, конечно, убилось огромнейшее количество. Впрочем, этих-то мне как раз-таки и не жалко. Сами лезли. Жажда наживы, алчность, халява. И ведь даже смерть коллег их не останавливала. Всё равно пёрлись, пока периметр не построили. Целыми грузовиками добычу вывозили. Тырили всё подряд: металл, мебель, бытовую технику. Смородинку ободрали всю до основания. Даже батареи повыдирали в домах, даже проводку посрывали. Оставили там голые стены. Всё вывезли. Эх, и озолотились тогда некоторые. Я в то время только начинал этим бизнесом заниматься. Ну, туристическим. Так вот тогда, страшнее всяких аномалий, ментов и солдат были именно мародёры. Одиночки - фигня, они сами осторожничали, и на рожон не лезли, а вот те, кто сколачивали артели - были уже серьёзной проблемой. С оружием, на грузовиках, организованные. В общем, бандиты, настоящие бандиты. К ним приближаться крайне опасно было. Пришьют, и фамилию не спросят. Помню, как-то нарвались мы на них по неосторожности. Думали тогда всё, амба. Уже с жизнью попрощались. Но тут, на наше счастье, вблизи пролетал опричниковский беспилотник. Опричников мародёры ссали просто до тряски. Потому что у тех с ними разговор короткий. В общем, услышав приближающуюся жужжалку, бандосы прокакались кирпичами, и ходу. Нас бросили. Так я ещё пару дней после той истории в себя прийти не мог - всё не верил, что жив остался. Прикинь?
-А как оно, ощущение? Ну, когда ты теряешь своих подопечных. Как ты это переносил? Это тяжело?
-Да ну как сказать? -Робин вздохнул. -Поначалу да, плющило. Испытывал чувство вины, угрызения совести. Даже клялся больше этим никогда не заниматься. А потом подумал - а чё, собственно, я так близко к сердцу всё воспринимаю? Это обычная работа. Есть такая работа, где люди умирают. У докторов, например, у пожарных, или у спасателей. Хошь - не хошь, а кто-то да преставится, как бы ты не старался его уберечь. И что, всю жизнь после этого надо себя казнить? А как же, например, командиры, которые поднимают солдат в атаку? Они же знают, что ведут их на верную смерть. И ничего. Как-то с этим живут. А я, в отличие от них, никого под пулемёты не гоню. Я всех честно предупреждаю, что нужно делать, как себя вести, и куда не лезть. Вытаскивать шибко любопытных 'героев' за шиворот из какой-нибудь задницы - это гарантированная смерть и для них и для меня. И зачем оно мне надо? Да даже по логике подумай, Писатель. Вот я - единственный знающий человек из всех вас. Я могу вас привести в Зону и вывести из неё без потерь для здоровья. Я это могу. И я всё делаю для этого. И вот теперь представь, что какой-то баран отбился от коллектива, попёр чёрти куда, и вляпался в аномалию. Вероятность его спасения почти нулевая. И если я полезу следом за ним, то тоже погибну. В результате, группа останется без единственного специалиста, который сумел бы её вывести из Зоны. Всё, смерть группе. Поэтому я понял, что лучше пожертвовать одной паршивой овцой, которой не дорога её собственная жизнь, дабы не рисковать жизнями всей группы. Так я стал относиться к потерям, как к чему-то штатному, обыденному. Я стараюсь не сближаться со своими туристами, не привыкать к ним, и не проникаться симпатиями. Бывают, конечно, исключения. Но, как правило, такие люди строго придерживаются всех моих правил. Потому они мне и симпатичны. С ними не бывает проблем.
-И как часто гибнут люди?
-Примерно через раз.
-Думаешь, в этот раз кто-то может погибнуть?
-Запросто. Ну а чего особенного? На то он и экстремальный туризм. Вон, например, альпинисты. Залазят к чёрту на рога, на высоту, и погибают там с завидной регулярностью. А доставать их трупы оттуда уже нереально. Так и валяются на склонах, под открытым небом, как кучи мусора. Или, вон, дайверы какие-нибудь. Заблудились в помещениях затонувшего корабля, или в полостях подводного грота, зацепились там каким-нибудь шлангом, или акваланг повредили - всё, финиш. Точно так же и здесь. Повёл себя неправильно - считай, что приехал на собственное кладбище. Минное поле тоже кажется тихим и безопасным, пока кто-нибудь не наступит на мину.
-Кто в группе риска, как думаешь?
-В первую очередь этот, болтун. Ну, который в штанах модели 'обосрался и иду'. Димон, кажется.
-Тимон, -поправил я. -Он говорил, что профессиональный экстремал.
-Видал я таких экстремалов. Только языком молоть и горазды. Подобных выпендрёжников Зона проглатывает в первую очередь. Если парень не остепенится, то он обречён.
-Может с ним ещё раз поговорить?
-Хочешь - поговори. По мне, так только время даром потеряешь. Такие люди не вразумляются, пока лично по соплям не получат. Ты его только раззадоришь своими предупреждениями. Да расслабься ты, мастер пера, успокойся. Глядишь, ещё и окажется, что наш сорвиголова - крутой только на словах, а как увидит зоновские приколы, так сразу и обделается. Станет смирным, как овечка.
-Надеюсь.
-Вот америкосы - действительно проблема.
-Они англичане.
-Да пофигу. Буржуи - они буржуи и есть. Да ещё и этот к ним привязался - борцун за чистую экологию.
-А что с ними не так?
-Они идейные. Безопасность природы для них важнее, чем своя собственная. Чувство самосохранения у таких товарищей развито плохо. Для них главное - борьба. Если они потащились сюда, значит, действительно настроены серьёзно. У меня уже были проблемы с иностранцами. И довольно серьёзные. Поэтому та сладкая буржуйская парочка меня основательно напрягает.
-А Зелёный?
-На этого мне наплевать. Главное, чтобы он англичашек спонтолыги не сбил, и не потащил их за собой куда не надо. Сам пусть лезет куда хочет. Мало ли у нас в стране каждый день людей пропадает? А иностранные граждане должны остаться невредимыми. Потому что международными разборками я уже сыт по горло.
-Что, были прецеденты?
-Были. Лягушатник один подставил, ни дна бы ему не покрышки. Потом его родственнички шум подняли. Стали под меня копать. Взялись серьёзно, основательно. Видимо, связи у них хорошие были. Но у меня они оказались лучше. Отбрыкался. Теперь вот последнюю ходку сделаю, и всё - на дно. Главное, ничего не запороть. За иностранцами буду следить в оба.
-Девчонка, вроде бы, наполовину русская.
-Значит не всё так плохо, -Робин рассмеялся.
Предупредительные знаки стали появляться всё чаще, и я догадался, что мы подъезжаем к границе Зоны. Кроме, собственно, угрожающих знаков, типа 'Охрана стреляет без предупреждения', ничего необычного округа в себе не таила. Просто небольшой лесок, с пролегающей через него дорогой, отороченной кустами.
-Когда подъедем к КПП... Слышите?! Алё! -Робин обращался уже ко всем пассажирам. -Когда подъедем к КПП, из машины не вылазьте. Сидите на своих местах, как мышки. Даже если попросят выйти - делайте это только с моего разрешения. Все вопросы буду решать я, так что проблем возникнуть не должно.
Не успел он договорить, как впереди показались окрашенные в камуфляж кубические постройки контрольно-пропускного пункта, с прожекторами на крышах. Дорогу преграждал полосатый шлагбаум. На самой же дороге были разложены металлические шипы, вдоль которых прохаживались полицейские с автоматами АКСу через плечо. Из кустов, возле дороги, высовывалось зелёное рыло бронетранспортёра, с надписью 'ПОЛИЦИЯ' и номером на борту.
Заметив приближающуюся машину, автоматчики остановились, посреди дороги, и замерли в ожидании. Даже на почтенном расстоянии, я ощущал на себе их пристальные взгляды.
-Не переживай, -увидев, что я медленно вжимаюсь в сиденье, Робин немного меня приободрил. -Нормально всё. Стрелять не начали - это уже добрый знак. Значит прорвёмся. Да успокойся, Писатель, шучу я! Сегодня должен один правильный дядька дежурить. Он нас пропустит. У меня всё схвачено, законопачено.
-А если этого дядьки вдруг на месте не окажется?
-Ну тогда мы попали, -Робин улыбнулся.
Один из полицейских вышел вперёд, и, преграждая дорогу, сделал нам знак 'остановиться'. ГАЗель сбавила ход, а затем встала, скрипнув тормозами. Полицейские не спеша приблизились. Тот, что нам сигнализировал, зашёл со стороны водителя.
-Заглуши двигатель!
Робин послушно заглушил мотор, и поздоровался:
-Здоров!
-Гражданин водитель, Вы нарушили границу охраняемой территории. Вы разве не видели знаки - 'Опасная зона' и 'Въезд запрещён'?
-Да хорош, что ли, прикалываться!
-Это что за разговоры? Совсем страх потерял, Макс? Почву под ногами почувствовал? Так я тебя быстро научу вежливости, -полицейский постучал ладонью по своему автомату, а потом вдруг широко улыбнулся, и ответил на рукопожатие Робина.
Я облегчённо вздохнул. 'Наезд' вооружённого полицейского был обычной бравадой.
-Чё ты злой-то такой сегодня, Кирюх? -Робинзон вылез из машины.
-А ты хочешь, чтобы я перед нарушителями реверансы крутил? Наглая твоя морда.
-Да хватит тебе пальцы гнуть. Палыч где?
-Сейчас, погодь, -полицейский вынул рацию из разгрузки, и отвернувшись, что-то в неё пробормотал. Рация нечленораздельно крякнула в ответ.
Второй полицейский, тем временем, вальяжно прошёлся вокруг ГАЗели, и внимательно осмотрел сидящих в ней людей со всех сторон. Мне было немного не по себе, даже не смотря на то, что Робин, вроде бы, держал всё под контролем.
Дверь утыканной антеннами камуфлированной времянки открылась, и появился начальник контрольно-пропускного пункта. Им оказался полный, розовощёкий мужчина с усами, как у Тараса Бульбы. Типичный хохол, только без чуба. Бодро семеня в нашу сторону, он на ходу доедал объёмистый бутерброд с салом. Очевидно, наш приезд оторвал его от трапезы.
-Приятного аппетита, Палыч, -Робин протянул руку.
-Пасиба. Доровеньки, -начальник отправил в рот последний кусок бутерброда, и вытерев руку об штаны, протянул её нашему проводнику.
Они обменялись крепким рукопожатием.
-Вот вечно ты так Максим, як снег на холову!
-Всё, Палыч, последний раз. Честное пионерское.
-Та шо мне твои клятвы? Пионэр хреноу. У прошлый раз то же самое хаварил - 'последний, последний'. И вот опять прёшься.
-Дак, сам думал, что больше не поеду. А вон оно как получилось. Уломали.
-Ну шо мне с тобой делать?
-Понять, и простить.
-Та ну тебя, балобол. Ладно, идём похутарим с хлазу на хлаз.
-Ну, пошли.
После этого диалога, оба направились в сторону времянки, из которой несколько минут назад появился начальник. Я опять немного напрягся - а вдруг полицейские сейчас начнут нас вытаскивать из машины, и избивать? Вроде бы, глупость. Зачем им это надо? Но всё-таки, я чувствовал себя не в своей тарелке.
Прошло несколько минут мучительной тишины, нарушаемой щебетом птиц, шарканьем ботинок, и перешёптываниями пассажиров в салоне. За это время полицейский, прохаживающийся возле нашей машины, успел докурить свою сигарету. Его напарник отошёл в тенёк, время от времени поглядывая на нас исподлобья. Наконец дверь отворилась, и до моего слуха донеслась громкая речь Робина и пухлого начальника пропускного пункта.
-...серьёзно у вас тарификация подскочила, -сокрушался Робин.
-А шо ты хотел? Уремена сам бачишь якие. Сидим як на пороховой бочке. Скоро нас отсюда вообще уберут, -отвечал начальник. -Будет здесь военный блок-пост. Усю округу к чёртовой бабушке заминируют, шобы не шарились усякие, навроде тебя. А хород снесут нахрен.
-Интересно, как?
-Та по мне хоть атомной бомбой. Хоревать не буду. Дуже поханое место.
-Что да - то да. И когда вас переводят?
-Та у конце недели. У патныцу. Жду - не дождуся. У меня це КПП вже уот хде сидит, -начальник отмерил рукой по горло. -С каждым днём усё больше чертоущины творится. То холоса яки-то по-ночам, то звуки мотороу, то у нэбе шо-то летает. Я ж на своём веку усякого страху побачил. Но тут, я тоби кажу, очко порой сжимается у точку. Так шо пусть теперь солдатня це лайно расхребает.
-Всё с вами ясно...
Они подошли к машине и остановились.
-Запрэшонного ничего не везёшь? -начальник кивнул в сторону ГАЗели. -Шмонать нэ трэба?
-Обижаешь, Палыч. Когда я тебя подводил? Запас горючки везу, на всякий пожарный, и провизию.
-У Паутоуку, чишо?
-Туда. А что?
-Шо?! Та нишо! Мы усеми силами пытаемся их выжить оттуда, а ты их подкармливаешь.
-Да ладно тебе, Палыч, жалко же их. Старики ведь.
-Им усим хаты предлагали у Иркутске. Переезжай - да живи. Нет же. Прицепились к своей селухе, як клещи. Не выгонишь. Думали, закончится у них снабжение - сами вылезут. А они сидят, и хоть бы хны. Мёдом им там, шо ли, намазано?
-Не вредничай, начальник, ну сколько там той провизии. Так, пара мешочков соли, пара бутылок масла, да спички. Позволь провезти. Будь человеком.
-Ох-х, подводишь ты меня под монастырь, Максим! Ладно, нехай. Передай паутоуским, шо скоро их уытряхнут. Пусть чемоданы пакуют. Аборигены хреновы.
-Ладно, передам, -улыбнулся Робин.
-Ну давай, не задерживайся там. Шоб заутра як штык был в услоуленное уремя!
-Будь спок, Палыч. Ждать не заставлю.
Они пожали друг другу руки.
-Кстати, я бы на твоём месте, по поводу уезда у хород, особо хубёшки-то не раскатывал. Це мы таки добрые, а ти, шо на пэриметре стоят - вас уряд ли пропустят.
-С чего это? Всегда же пропускали.
-Усэгда пропускали, а зараз не пропустят, -начальник щёлкнул языком. -У них там уообще крыши посносило к едрене-фене. Даже вояк заворачивают.
-Это почему?
-Та пару дней назад бойцы заявлялись, радиомэтрическую развэдку проводить. На БРДМе и 'Урале' с аппаратурой. Мимо нас проехали не сморгнув. Будто бы нас и нету. А к концу дня вертаются, злые як собаки. Не пропустили, ховорят, их эсбэшники на пэриметре! Те им приказ суют, а этим тот приказ до сраки - не пропустим и усё тут! Мы, ховорит, вашему начальству не подчиняемся, и точка. Так и завернули. А ты ещё хочешь, шоб тебя пропустили. Мечтатель.
-Ещё как пропустят, -Робинзон открыл дверь, и сел за руль.
-Ну-ну, -начальник гулко рассмеялся. -Давай, удачи, Максимка. Пристехнуться не забудь.
-До завтра, -кивнул Робин, и завёл мотор.
-Ну, добре...
Начальник сделал знак дежурным, после чего те убрали с дороги шипы, и подняли шлагбаум. Дорога была свободна.
Мы проехали мимо пятнистых построек КПП, провожаемые скучающими взглядами полицейских автоматчиков. Затем Робин прибавил газу, и машина начала набирать скорость. В боковом зеркале было видно, как позади нас опускают шлагбаум, и возвращают на место шипы. Контрольно-пропускной пункт всё удалялся и удалялся, пока окончательно не скрылся из виду.
-Всё, народ! - громко оповестил пассажиров Робин. -Можете расслабиться! Первый кордон проскочили!
Судя по оживлению, которое началось в салоне, остальные пассажиры, так же как и я, всё это время пребывали в тревожном оцепенении. Что и не удивительно. Контактировать с вооружёнными людьми, находясь при этом на территории запретной зоны - 'удовольствие' не из приятных. Нас в любой момент могли арестовать. Но видимо Робин действительно знал своё дело.
-Ловко ты с ними разрулил, -стараясь вложить в свой тон как можно больше уважения, произнёс я.
-Да ладно, фигня. Полицаи только на лицо ужасные. Но добрые внутри. Главное, бабки им башляй. Нет, во-ссуки, в три с половиной раза мзду увеличили! Я как сердцем чуял, захватил больше баблосов. Ну а чё? С другой стороны, их тоже жучат. Сейчас, тем более, движуха началась со всеми этими перестановками. Повезло, что Палычу деньги нужны. Он-то сам с Украины приехал, с какого-то там Мариуполя, что ли. Устроился в столице с горем пополам. Гражданство сделал, пролез в ментуру по блату. Все деньги, которые зарабатывает - отправляет родне, в Хохляндию. Но, ты же понимаешь, сколько там не горбаться, всё равно много не заработаешь. Кроме него в ментовке таких 'умников' навалом, к тому же все подсиживают друг дружку. Шибко не развернёшься. Поэтому, когда ему предложили подхалтурить вахтовым методом в этой дыре - тут же согласился. Сюда же особо никто не рвался. Нахрен кому надо здоровьем рисковать? А Палычу терять нечего. Он жизнь прожил. Ну и вот, значит, завербовался. Через это получил повышение по службе и увеличенный оклад. Плюс некислые 'бонусы' с мародёров, и туристических провожатых, таких как я. Полезный человек. Хоть и жадный.
Я слушал Робина, крутя головой по сторонам. Вот она - Зона! Настоящая Зона Отчуждения! Такая... Такая... Обычная. И действительно, после того, как мы миновали кордон, вокруг ничего не изменилось. Вокруг всё те же деревья, кустарники и плывущие по небу облака. Самая обыкновенная дорога, только совершенно пустая.
-Что ты там пытаешься разглядеть? -наконец не выдержал водитель.
-Мы уже в Зоне? -задал я глупый вопрос.
-А что, не похоже?
-На вид, так обычный лес. Ничего аномального.
-Да ты погоди, насмотришься ещё на чудеса. Здесь всего лишь карантинный сектор. 'Прихожая'. Раньше Зона заканчивалась в районе Паутовки, а потом, когда засекли аномальную активность за пределами ограждения, расширили границу ещё на десять километров. На всякий случай. Вот такие пироги.
Мы промчались мимо брошенного на обочине прицепа-бытовки. Он казался обрывком цивилизации, и создавал ощущение, что где-то поблизости находятся люди. И мне даже показалось, что я вижу этих людей, бродящих за деревьями. Но это была просто мимолётная иллюзия. Люди покинули эту местность уже давно. Забытая богом территория, официально вычеркнутая из человеческого ареала. Интересно, как живут поселенцы в пресловутой Паутовке? Им здесь не страшно?
-Вон, смотри, -Робин указал рукой вперёд по направлению дороги. -Аномалия.
-Где? -встрепенулся я, пытаясь разглядеть то, на что он указывал.
-Да вон, вон, впереди. Видишь, скачут?
Я действительно заметил далеко впереди нас какое-то мельтешение, напоминающее солнечные блики на воде. Яркие золотистые пятна дёргались и перемещались по дороге: то отдаляясь, то приближаясь, но всё время оставаясь на стабильно удалённой дистанции.
-Возьми бинокль в бардачке. С ним их лучше видно.
Дрожащими от волнения руками, я открыл бардачок, выудил бинокль, едва не уронив его себе под ноги, и прильнул к окулярам. Сфокусироваться было непросто, так как машину всё время потряхивало, и я терял нужную точку обзора. Но, в конце концов, мне удалось зафиксировать обзор на дальнем участке дороги, и я увидел их...
Они напоминали маленьких солнечных лягушек с вытягивающимися остренькими лапками, которыми эти причудливые созданья отталкивались от земли во время своих резвых прыжков. В их морфологии не было ничего лишнего. Только бликующие тельца-пятнышки, да пара лапок-лучиков. Удивительные дорожные миражи.
-Аномалия класса АДЦ-Н-15, -нарочитым профессорским тоном произнёс удовлетворённый моим удивлением Робин. -Ложные зайчики. Или 'ложнозайчики'. Напоминают объёмных солнечных зайчиков с ножками. Именно из-за этих ребят Зону расширили.
-Они что, опасны?
-Не опаснее обычного миража. Возможно, это и есть мираж. Во всяком случае, догнать их ещё никому не удавалось. Они всегда маячат где-то на горизонте. Всегда.
-Поразительно. Глазам не верю, что такое бывает. Так это всё-таки миражи, или материальные существа?
-Да кто же их знает? Главное, что они безвредны. Одни из немногих.
Я всё наблюдал и наблюдал за убегающими вдаль ложнозайчиками, удивляясь их живому поведению. Они двигались совершенно независимо друг от друга. Кто-то забегал вперёд, кто-то немного отставал, а потом пускался догонять своих собратьев. Наблюдать за ними не надоедало.
Тут машину несколько раз встряхнуло, и я сбил фокусировку. Оказалось, что мы переехали через железнодорожный переезд.
-Уже скоро приедем, - сообщил Робин, ткнув пальцем в сторону указателя, где белым по синему значилось: 'ИЛИКТИНСК 33 км. СТОРОЖЕВОЕ 25 км. ПАУТОВКА 3 км.'
Признаки приближающегося населённого пункта стали попадаться всё чаще и чаще. Брошенная ржавая сельхозтехника, какие-то полусгнившие деревянные сараи, заросшая бурьяном подстанция, и, наконец, старый сельский погост, утонувший в пышном травяном покрывале.
Указатель с надписью 'ПАУТОВКА', на сей раз белый, с выгоревшими серыми буквами, соседствовал с монументальной бетонной автобусной остановкой, за которой, практически сразу, маячил поворот на грунтовую дорогу. Робин привычно выкрутил руль, и машина съехала по скату, шурша мелким гравием.
Начались немые отголоски бывшего человеческого поселения. За краем лесопосадок показались первые заколоченные дома, разной степени разобранности. Видимо, неподалёку случался пожар, оставивший после себя пару полностью выгоревших изб, напоминание о которых отображалось в закопчёных печках, уныло поднимающихся над заросшими пепелищами. Так же пострадал придорожный ларёк, от которого остался только угольно-чёрный металлический каркас.
Затем нам встретились два трактора. Один - гусеничный, видимо безуспешно пытался вытащить из ямы второй - колёсный. Но в итоге, по неизвестной причине, их оба бросили у дороги. Чуть подальше притулился самосвал КрАЗ с полуоткрытой дверью. Меня поразило то, что из грунта, насыпанного в его кузове, проросли молодые деревца. Эта картина была наглядным отражением суровой действительности. Природе наплевать на наш уход. Она продолжает жить дальше, сама по себе...
-Это село когда-то было довольно крупным, -поведал Робин. -Здесь была ферма, лесопилка, школа, клуб. А теперь из полсотни домов, жилых осталось только пять. Да и те вот-вот опустеют.
Мы проехали под зловеще нависающим над дорогой Л-образным столбом, держащимся на проводах, которые каким-то чудом ещё не оборвались. Дорога начала постепенно уходить вправо, превращаясь в едва заметную колею. Трава шуршала и скреблась по днищу машины. По этой дороге явно не ездили уже очень давно. В стороне, над высоченным бурьяном виднелась длинная дырявая крыша пустой фермы, над которой кружили вороны. О том, что здесь когда-то была дорога, теперь свидетельствовала только шеренга однотипных столбов, вдоль которых ползла наша многострадальная ГАЗель.
За зданием сельсовета, на удивление хорошо сохранившимся, начиналась 'жилая территория' Паутовки. От внешней деревни она была отгорожена неказистым заграждением из сетки рабицы и колючей проволоки, намотанной как попало. Ограду, судя по всему, поставили нелегальные поселенцы, чтобы в их маленький мирок не вторгались дикие звери. От людей она вряд ли защит. Да и откуда здесь взяться людям?
По ту сторону ограды, привалившись спиной к столбу, дремал щуплый пастух, рядом с которым на траве валялась пара флегматичных коров. Остановившись возле закрытых ворот, судя по декорациям, снятым со школьного забора, Робин призывно бибикнул. Пастух встрепенулся, огляделся, поправил картуз, и начал тяжело подниматься на ноги. Это был дряхлый, сутуловатый старик с жиденькой бородёнкой.
Подковыляв к воротам, дед начал неторопливо их открывать, разматывая проволоку. Коровы подняли головы, и, не переставая жевать, следили за его движениями. Наконец створки ворот были распахнуты настежь, и мы въехали внутрь. Тормознув на секунду, Робин крикнул деду:
-Добрый вечер, дядь Петь!
Старик кивнул в ответ, и приветливо помахал свёрнутым хлыстом. От сердца немного отлегло. Мы вновь были среди людей. Среди нормальных, не вооружённых, доброжелательных людей. На душе стало полегче.
Машина проехалась по ухабам, и бутылки возле моих ног подозрительно зазвенели. Я поставил их на колени, и ухватил понадёжнее. Не хватало только их разбить.
ГАЗель остановилась возле большого, ухоженного дома. За забором суетились люди. Пожилой мужчина, с лопатой в руках, заметив машину, издал радостный возглас, и поднял руку в знак приветствия.
-Максим приехал! -весело воскликнула женщина, примерно такого же возраста, копавшаяся в огороде. Рядом с ней стояла старушка в платочке, которая не спускала с нас подслеповатого взгляда. Где-то в глубине двора залаяла собака.
Похоже, Робина тут заждались. Бегло взглянув на калитку, водитель заглушил двигатель, и распорядился:
-Приехали! Можете выходить!
Компания в салоне загудела и потянулась на выход. Я тоже вышел из кабины, позвякивая своими бутылками. Ноги утонули в упругом травяном ворсе, из которого тут же выпрыгнул потревоженный кузнечик, сухо срикошетивший об заборную доску. Обойдя машину, я присоединился к остальной команде.
Тем временем, Робин обнимался с хозяевами дома, которые встречали его как родного сына. Это не удивительно. Сейчас он был единственной ниточкой, связывающей их с цивилизацией.
Мужчина поинтересовался, привёз ли Робин сигареты, и несказанно обрадовался, когда тот ответил, что привёз. Старушку больше волновало постное масло, и лекарство от головной боли. Робин кивал, наслаждаясь их детской радостью. Он напоминал чудаковатого барина, вздумавшего побаловать своих обнищавших крестьян. Пока они с хозяином вытаскивали из машины провизию, и аккуратно переносили её в дом, к нашему двору начали подтягиваться остальные жители Паутовки.
-Семёновна, эт чаво, Максим приехал штоля? - прокричала через калитку подошедшая бабушка в старом, истёртом до дыр пальто.
-А ты сама не видишь штоль? -гордо ответила хозяйка дома хвастливым тоном.
-А я смотрю машина стоить, вродя яво.
-Его, его. Чья же ещё-то?
-О-о. То-то я гляжу, машина приехала. Чья, думаю, машина. Не Максима ли?
-Привёз, бабзин, привёз, -деловито ответствовал Робин, не оборачиваясь в её сторону, и тут же с серьёзным видом обратился к хозяину дома. -Как там моя ласточка?
-В полном ажуре, - тот картинно присел, разведя руки. -Работает как часики. Заводится - только толк! И зажурчала. Я ж её, родимую, всю перебрал до винтика, всю смазал, отрегулировал. Вот только перед твоим приездом заводил. Проехал до шоссе и обратно. Никаких оказий. Полный порядок.
-Это хорошо. Вы это, давайте потом делёжкой заниматься. А прежде моих ребят распределите, кого куда.
-Ну, мы четверых разместим, вместе с тобой - запросто. Там семейные есть?
-Вот эти двое и те. Эти, кстати, иностранные граждане. И я бы хотел, чтобы вы их приютили. Всё поспокойнее будет, если они рядом со мной заночуют.
-Замечательно. А вторую пару Егоровна возьмёт. Возьмёшь, Егоровна?
-Да чавож не взять-то, хороших людей? Возьму касатиков.
-Ну, вот. Мы значится берём тебя, иностранцев и вон, мужичка того. Этих семейных - к Егоровне. Двоих ребят - того, что в шляпе, и вон того, с телевизором - Гришаевы возьмут. Волосатика - к Зинаиде поселим, говорливого - к Петру Николаичу, а этого...
Взгляд хозяйки остановился на мне, но не успела она открыть рот, как Робин её опередил:
-А этого к дяде Гене определим.
-К Притукнутому? Это зачем?
-Парень - писатель. Хочет дядьгенины байки записать для своей книги.
-А-а, вон оно как. Ну, тады ладно. Пущай. Токмо Притукнутый его всё равно не возьмёт. Он совсем от нас отделился. Живёт как битюк.
-Мы попробуем с ним договориться, -Робин подмигнул мне.
В течение следующего часа, жители деревни делили привезённое Робином продовольствие. Галдёж стоял такой, что казалось мы находимся на базарной площади. Наша команда разбрелась гулять по округе. Робин предупредил, что прогулки по жилому сектору Паутовки - совершенно безопасны, но не рекомендовал выходить за ограду. Гринписовцы тут же вооружились своими приборами, и начали исследовать окрестности, собирая пробы для анализа. Тимон, Ковбой и Ромео с Джульеттой по очереди фотографировались рядом с жёлтым знаком 'Радиация!'. Шеп тыкал свой планшетник, усевшись на завалинке, а Николай куда-то пропал. Команда явно разделилась по интересам, и мне не хотелось ни к кому примыкать, хоть внутренний голос и подсказывал, что сейчас необходимо держаться всем вместе.
Впрочем, чего я волнуюсь? Всё могло оказаться гораздо хуже. Нас могли привезти в логово каких-нибудь разбойников, но этого не случилось. Значит у Робина добрые намеренья. Даже если обещанные иликтинские чудеса окажутся выдумкой, я хотя бы буду вспоминать загадочных ложнозайчиков. Ну и рассказы дяди Гены, если конечно после двух бутылок водки он будет в состоянии мне что-либо рассказать.
Солнце медленно опускалось за кроны деревьев. Во дворе продолжалась делёжка привезённых продуктов. Делили всё по-братски, по справедливости. Взвешивали муку, крупы, раскладывали конфеты, спичечные коробки, разливали поровну масло, керосин.
А у противоположного забора что-то выясняли защитники природы. По обрывкам доносящихся до меня фраз я понял, что их приборы не засекли никаких отклонений от нормы.
Тут заработал двигатель ГАЗели, приглушив своим утробным рыком нестройный рокот человеческих голосов. Я повернул голову, и увидел, что Робин загоняет машину во двор. Надо бы попросить его, чтобы показал, где живёт рекомендованный мужичок.
Когда он вышел из машины, я тут же обратился к нему с этой просьбой.
-Погодь, -ответил он, вытирая руки тряпкой. -Сейчас я тебя провожу. Один к нему не ходи.
Я кивнул, и, отойдя в сторонку, начал дожидаться. Робин тут же разговорился с хозяйкой дома, которая скороговоркой вывалила ему всю информацию, какая накопилась у неё за последний год. Посетовала, что 'виктория в этом году плохо уродилась'. Вскоре я понял, что под 'викторией' она подразумевает клубнику. Так же я выяснил, что эта старушка родом с Урала, и сюда перебралась из-за мужа - бывшего военного. И что она сама давно бы уехала из Паутовки, но её упрямый супруг наотрез отказывается покидать родное село. И что неделю назад у них сбежала коза Машка. Дед Пётр забыл ворота запереть, она и ушла. До самой темноты её искали по деревне и по лесу, но так и не нашли. Пропала коза. Робин терпеливо слушал речь женщины, вытаскивая канистры из кузова. Я тоже делал вид, что увлечён её монологом, и вежливо улыбался.
Наконец, Робинзон разобрался со своими делами, и мягко отвязавшись от говорливой хозяйки, сделал мне жест следовать за ним. По пути к калитке, нас окликнул хозяин дома:
-Вы далеко собрались?
-Прогуляться, -ответил Робин.
-А. Ну давайте. Только недолго. Я сейчас баню истоплю. Стол накроем. Вы же, наверное, голодные?
-Хорошо-хорошо.
Мы вышли со двора и отправились по пустой улице, на другой конец деревни, где обитал обещанный дядя Гена. Время от времени, из-за заборов нас облаивали собаки, но Робин не обращал на них никакого внимания.
-Ребята-экологи сказали, что местность здесь не заражена. Почему тогда знаки стоят? -спросил я.
-Да просто так. Чтобы местным на психику давить, -ответил Робин.
-Их, похоже, это мало волнует.
-Ничего. Скоро всех принудительно выселят. Не останется здесь вообще никого.
-Послушай, а этот дядя Гена, почему он не пришёл делить продукты? Разве они ему не нужны?
-Почему не нужны? Нужны. Просто он не любит суету. Да и с соседями предпочитает лишний раз не встречаться. Они его за юродивого держат, 'Притукнутым' обзывают. Кому это понравится? Вот и стал он отшельником. Живёт на отшибе, от всех отделился.
-Так может стоило захватить какие-нибудь припасы для него?
-Это лишнее. Местные всё равно с ним поделятся. Здесь так заведено. Хоть он и отгородился от соседей, они всё равно про него не забыли. Достанется ему, конечно же, меньше всех, но это лучше, чем вообще ничего, согласись.
Мы миновали несколько заброшенных домов, и повернули в проулок между двумя покосившимися заборами. Здесь всё заросло травой, доходившей нам до пояса, и мы двигались по узенькой, хорошо протоптанной тропке. Робин впереди, я - за ним. Неподалёку, в гуще травы кто-то зашуршал. Я было насторожился, но увидев промелькнувший полосатый хвост, понял, что это всего лишь кошка.
-Уже скоро, -бросил через плечо Робин. -Почти пришли.
Мы преодолели канавку, через которую была переброшена узкая, пружинящая доска, и вышли к краю оврага. Вдоль склона были вбиты высокие жерди, с натянутой между ними рабицей и колючкой. Точно такую же ограду мы видели при въезде в жилой сектор Паутовки, значит, мы дошли до противоположной границы.
Тут я услышал чьё-то неровное пение, которое становилось громче по мере нашего приближения к крайнему дому, чей забор примыкал к оврагу практически вплотную. Так близко, что приовражная часть этого забора входила в сегмент внешней ограды. Пели явно со стороны того самого дома. Голос был мужской, хрипловатый, и, судя по всему, не вполне трезвый.
'Пора-пора-порадуемся на своём веку,
Красавице Икуку, счастливому клинку!'
-Это он? -осторожно спросил я.
-Ага, -кивнул Робин. -Слышишь, как надрывается? Шаляпин, блин. Опять поди поддатый.
-Может не стоит тогда к нему идти? Ну, раз он пьяный.
-Да не боись! Это его нормальное состояние. Был бы сильно бухой - валялся бы под забором молча. А раз поёт - значит в адеквате. Идём-идём, не очкуй.
Заслышав наше приближение, во дворе глухо зарычала, а потом залаяла большая собака. Но хозяин, не обращая внимания, продолжал напевать один и тот же куплет, как заевшая пластинка.
-Дядь Ге-но! -Робин постучал подобранной палкой по ржавому почтовому ящику на заборе. -Как жизнь молодая?!
Косматый седой старичок, сосредоточенно пропалывающий грядку на своём скромном огороде, даже не поднял головы, и просто запел громче:
'Пора-пора-порадуемся на своём веку,
Красавице Икуку, счастливому клинку!'
-Ну ты чё, оглох, что ли?! Или не признал?! Не отмораживайся, принимай гостей!
-Я гостей не жду. Идите...
И он послал нас по известному адресу.
-Зачем же так грубо? Я тебе постояльца привёл. А ты матом ругаешься.
-Нахрен мне не сдались твои постояльцы. Возишь всяких долбоклюев - дурак на дураке и дураком погоняет.
-Этот не дурак. Просто тишину любит. Поэтому к тебе его и привёл.
-Сказал, не пущу! Уходите по добру, по здорову! Разгильдяи.
-Ну, как знаешь, дядь Ген. А мы ведь не с пустыми руками приходили, -Робин недвусмысленно кивнул мне на пакет. -Ну ка, покажи.
Я быстренько достал бутылку водки и приподнял её над забором.
-Видишь? С подарком приехали. Ну, раз уж ты принимать гостя отказываешься, что ж тут поделать? Думаю, что Пичугины от водки не откажутся. Поселю тебя к ним.
-Очень жаль, - с напускной печалью вздохнул я. -Ну раз так, ничего не попишешь. Пойдём к Пичугиным.
Мы развернулись, но, не успев сделать и пары шагов, услышали за спиной взволнованный голос.
-Эй, Макс, погодь! Ну, чего вы так сразу-то? Не договорились добром, и уходите. Вертайтесь!
Робин расплылся в счастливой улыбке, и незаметно показал мне оттопыренный большой палец - сработало!
-Да-да, собачку убери, а то она у тебя психованная, -себе под нос пробормотал Робин.
Зазвенела цепь, и лай стал удаляться. Хозяин отвёл пса в противоположную часть двора, и, судя по всему, привязал. Затем он вернулся к калитке и, убрав щеколду, открыл нам дверь.
-Входите.
-Спасибо.
Мы вошли во двор, и по узенькой дорожке из растрескавшихся плиток направились в сторону старой, полусгнившей беседки.
-Что же вы сразу не сказали, что магарыч принесли? Это же совсем другой разговор.
-Ты же не спрашивал. Сразу послал куда подальше.
-Не, ну а чё? Подумаешь, послал. Обижаться-то зачем? На обиженных воду возят.
-Да мы и не обиделись.
-Вот и хорошо. А то сразу уйдём-уйдём. Чё вам эти Пичугины? Нечего у них делать. Если молодой человек любит тишину и уединение, то он обратился по адресу. Здесь у меня тихо и уединённо... Ну вы это, пузырёк-то давайте, и располагайтесь.