Я все сижу и жду, опять сижу и жду,
и птица за окном играет мне в дуду.

Ты снова где-то там, так долго где-то там
бредешь по мостовым. Смотрю по сторонам.

Предметы на столе, обеденном столе.
На скатерти листва красна как в октябре.

За окнами лучи, октябрьские лучи,
и ускакали прочь крикливые грачи.

Во время перемен, осенних перемен,
уносится тепло, приходит зябь взамен.

Одежда тяжелей, намного тяжелей,
движенья стеснены, как будто стал старей.

Деревья понурясь, изрядно понурясь,
оголены на треть. Ослабевает страсть,

И трепет уж не тот, совсем уже не тот.
К подошвам башмаков октябрь пристает

непрошеной листвой, истоптанной листвой,
когда ты там бредешь замерзшей мостовой.

Рука ползет в карман, спасительный карман.
Там темень, но уют, пускай нечист и рван.

С тобой мы подождем, немного подождем
до ласковой весны, укутанные сном.

Влезай в карман ко мне, скорей в карман ко мне.
Тебя игрой в дуду я разбужу к весне.