Вот и ещё одна прочитанная мною книга из "советского периода". Я ознакомилась с ней ещё до "Иду к людям" Садовникова, но отзыв решила придержать, так как при всей их похожести,куда больше меня впечатлило именно произведение Никонова. Оставила, так сказать, самое "сладенькое" на потом.
Что ж, сходство между "Иду к людям" и "Мой рабочий одиннадцатый" налицо. И там, и там главным героем, является молодой учитель истории, преподающий в школе рабочей молодёжи, где его учениками становятся работающие люди, его ровесники и даже старше. Оба героя сталкиваются с неприкрытой реальностью отнюдь не детских проблем учеников, пропускают через себя жизненные ситуации своих воспитанников и анализируют самих себя и долг учителя. И это единственное связующее между ними, так как и манера раскрытия образов, и стиль различны.
В "Моём рабочем одиннадцатом" нет шуток, иронии, он пронизан переживаниями, бередящей болью незаживших ран и глубокими эмоциями. Никонову удалось добиться поразительной убедительности, выставить напоказ людские пороки и добродетели. Он не постеснялся явить жизнь такой, какая она есть, не забелил чёрные пятна общества.
Школа рабочей молодёжи - светоч знаний, приют для человека, жаждущего учиться, развиваться, следовать в ногу с будущим и в то же время: "Мерзавцы, лодыри, подлецы. Набрали тут всяких, абы кого... Наполняемость чтоб, это, была... И получается, не школа - ш а р а м ы г а. Так оне сами её зовут".
На одном полюсе учителя, задумывающиеся о благе учеников, старающиеся для их пользы.
"И очень все просто: пока я не узнаю каждого, с ними не найти общего языка. Ну неужели я сам не мог догадаться, что этот мальчишка Столяров необычен: иногда отвечает невпопад, всегда напряженно смотрит тебе в рот. Глухой! Нет, не он глухой, а я, раз не смог понять этого мученика и даже зачислял в отпетые хулиганы. Какой же разговор может быть об авторитете? Такое надлежало узнать в первый день".
С другом полюсе учителя, которые пекутся только о зарплате и грамотках.
"Борис Борисович, ничему не удивляясь, бойко начал опрос. Двойки не ставил. Только говорил: "Садись! Читай!" "Эге, брат, да ты, видно, вон какой передовик, без двоек работаешь!" - подумал я. Борис же Борисович как из рога изобилия сыпал четверки, ставил их и во время объяснения: повторил за ним формулу - садись, четыре; записал на доске - четыре, пересказал правило - четыре, не понимаешь, молчишь (больше всего это относилось к тюленеобразному парню и к его соседу с золотым зубом) - садись, читай.
...
Подошел к столу, взглянул в журнал, усыпанный четверками, и готов был умилиться. Двоек - ни одной, даже у Орлова откуда-то проглядывала четверка. Можно было умиляться. "Учись!" - подумал я и вспомнил: Борис Борисович имеет значок отличника, его улыбающаяся физиономия - на красной доске Почета в районо..."
А ученики какие? - Полный набор, как говорится: "...пять работниц с камвольного, два подручных сталевара, один автослесарь, один шофер такси, одна повариха, пять продавщиц, трое каменщиков, один столяр, два ученика токарей из ГПТУ и сверх того одна медсестра, один оперуполномоченный и двое безработных, точнее, нигде не работающих". Но продавцы, сталевары и каменщики они только в самом начале, потому что после более глубокого с ними знакомства становятся тихим Столяровым, отзывчивой славной Гороховой, строгой Чуркиной, рассудительным Алябьевым или бойкой Задориной. Это уже личности, а не мелькающие за спиной главного героя маски. Они уже живые.
С кем-то из них автор знакомит подробно, расписывая палитрой из серых красок жизнь, кого-то узнаём в ходе событий, так сказать в реалиях, а о ком-то упоминается лишь пара слов. Но все персонажи важны, потому что вместе составляют тот самый класс, ту самую жизнь, о которой рассказывает Никонов. А она у них не проста, не полна приятных сюрпризов. Всё как раз наоборот: неразделённая любовь, одиночество, преступления и конфликты буквально так и сыпятся со всех сторон. И здесь необходимо проявить стойкость, но это не всегда получается. Хорошо, когда рядом с тобой оказывается человек, готовый помочь, будь то друг или учитель, и очень плохо, когда ты в своём горе одинок.
Кого-то Владимиру Ивановичу Руковичкину - главному герою повести, удалось спасти и направить в нужную сторону, а кого-то не удалось. Были у него и горестные ошибки, были и трудные, но верные решения. Хоть он и учитель, классный руководитель, но своим ученикам был под стать. Сказывалась молодость, что ж поделать - самое время для ошибок. Только вот его ошибки, как учителя, заметней, он не за себя одного отвечает, за многих. Недаром, не смог Владимир Иванович заслониться от трагедии, постигшей Лиду Горохову, недаром будет помнить свой "дебют", этот его одиннадцатый класс в школе рабочей молодёжи.
"Время... Оно только облегчает боль, но никогда не сгладятся начисто рубцы в душе. Всегда я буду помнить этот свой класс. Этот дебют. И разве уйдут из памяти Чуркина, Столяров, Горохова... Горохова особенно".
Что ж, он тоже человек. Он только на пути к тому, чтобы быть не просто учителем, а Учителем с большой буквы. Прочитав книгу, понимаешь, что он своего добьётся, будет именно таким, в этом нет сомнений, и только жалеешь, что не знаешь, что стало со всеми его первыми учениками, как прожили они свою жизнь, не растеряли ли доброты, чувства сплоченности, понимания.
И жаль Горохову, потому что мысль о том, что её можно было спасти - не покидала меня. Слишком жестоко, и ещё более тяжко от того, что не знаешь наверняка, как поплатился за это её обидчик. Это недосказанность только усиливает трагизм и обиду, нежелание расставаться с героями книги, потому что хочется видеть их счастливыми, потому что нестерпимо жаждешь добра и света. К сожалению, обрыв сюжетных линий слишком велик, и открытость финала для меня стала самым большим минусом в книге.
Не понравилась мне и внезапная смена фокального персонажа. А вот многословность и философствование, на которые жаловались комментаторы на некоторых сайтах, я не заметила, или, возможно, они меня не напрягли. Да Владимир Иванович много размышлял, думал, вспоминал, но, с моей точки зрения, учитель и должен таким быть: ему необходимо задумываться над своими поступками, над самим собой. С него берут пример.
"Учитель - это ведь много, это, друг мой, очень много... Да разве ты не почувствовал еще, как неподъемно сие звание? Только глупые не понимают этого. Хуже - дураки... Друг мой, а? Учитель! Что это ты? Стесняться... Как можно! Я рад, ты, кажется, на подступах к пониманию. Впрочем, в чем-то прав и ты... Учителей стало много, и нечто потерялось. Все массовое теряет ценность. Обесценивается. Но... учитель - всегда живо. Им трудно стать, им, может быть, надо родиться или всю жизнь идти к этому..."
Для меня Владимир Иванович стал эталоном настоящего учителя, тем самым у которого хотелось бы учиться в школе, которому хотелось бы доверить не только своих детей, но и себя самого, потому что уж он понимает, что самое важное в жизни.
"Мы обнимаемся. Я целую и целуют меня. Люди должны быть близкими... Когда-нибудь все это хорошо поймут".
Это самое важное тонкой ниткой идёт от начала повести до её конца.