Димка ворвался в квартиру, взъерошенный и возбуждённый. Быстро переоделся, захлёбываясь и давясь, проглотил порцию постного борща, порвал на куски отбивную и в три глотка осушил кружку компота. Сгрёб в мойку грязную посуду, вытер руки полотенцем и плюхнулся в стоящее у пластикового компьютерного стола кресло с колёсиками. Приглушённо зашумел вентиляторами включённый десктоп, плоский монитор, помелькав загрузочными заставками, осветился яркой картинкой. Сквозь элементы по-юношески кустомизированного интерфейса выглянули графические примитивы оконной операционки. Содрав с пластиковой карточки, прикрывающие коды доступа, защитные полоски, Дима ввёл в экранную форму телефонный номер, идентификатор пользователя и пароль. Подключился к провайдеру, загрузил браузер и набрал адрес сайта. Открывшаяся на весь экран страница новостей, пёстрая от заковыристых логотипов и нахальных баннеров, призывно запульсировала непрочитанным объявлением. Ткнув курсором в подсвеченную строчку, Курочкин, дрожа от нетерпения, быстро пролистал распахнувшееся окошко, и, не веря глазам, тупо уставился на неприметную ссылку, снабжённую текстовой меткой 'Download'.
- Не может быть! Так, вот, запросто, выложили?! - Дима, словно пёс, отряхивающийся после купания, покрутил головой из стороны в сторону, и, волнуясь, с третьей попытки попав курсором на ссылку, дабл-кликнул мышкой. Подскочивший акселератор выгрузки, железной хваткой вцепившись в указанный файл сразу десятью ftp-коннектами, жадно зачавкал килобайтами. Сорвав с пояса мобильник, Курочкин выбрал из списка сокращённого набора строку 'Фикус'.
- Дима, чего тебе? - Павел, сонно растягивая слова, позёвывая, чем-то шуршал в трубку.
- Спишь, Фикус? А на вентиль давно ходил? - Курочкин почти кричал от возбуждения.
- Ну, вчера. Там какое-то интервью здоровенное. Сегодня дочитаю. А что? - Шуршание в трубке прекратилось, Павел зевнул.
- Эх ты, 'дочитаю'! - Передразнив сонную интонацию друга, Димка, не в силах больше сдерживаться, выпалил - Релиз выложили! И не бета, а полноценную версию! Качай, дубина, пока не спохватились! Я уже два процента выгрузил!
- Да ты что?! - Нервический ажиотаж вмиг вытеснил сонливость в голосе Павла. - Спасибо, друг! Ну, пока! До связи! - Фикусов торопливо отключился.
Димка даже крякнул от досады: оказывается, объявление вывесили ещё вчера! Если бы не навернувшаяся выделенка, уже бы, наверное, на втором уровне бегал! Отъехав от стола, Курочкин развернулся к высокому, под потолок, книжному шкафу, и, не вставая с кресла, снял с нижней полки нераспечатанную коробку с CD-R болванками. Разорвал зубами целлофановую обёртку, вынул радужную пластинку, и, нажав Eject, аккуратно уложил диск на выдвинувшуюся из корпуса компьютера пластмассовую челюсть CD-драйва. Пока выгружался заветный файл, Димка решил ещё раз, повнимательнее, прочесть интервью. В нём, Бэйг Льюэн, главный менеджер проекта, отвечал на вопросы корреспондента популярного журнала Cyber Game. В довольно сухой манере, Льюэн сжато обрисовал возможности обновлённого игрового движка, кратко пояснил некоторые детали реализации сложных видеоэффектов, немного пофилософствовал на тему будущего компьютерных игр. В завершение интервью, Льюэн изложил условия конкурса, подведение результатов которого, компания запланировала на ближайшую субботу. Размер денежного приза, которым, по словам Льюэна, будет награждён победитель, ошарашил Курочкина. Пятьсот килобаксов бонуса показались Димке совершенно невероятным бредом. Но комментарий корреспондента Cyber Game, уверявшего в реальности приза, ссылка на сайт Bank of America, устами финансового директора подтверждавшего перевод необходимой суммы на номерной спецсчёт, и, самое главное, открытость конкурса для граждан любой страны, включая Россию, убедили Курочкина в реальности награды. Неподвижно просидев целую минуту, уставившись в монитор ошалелым взглядом, Димка, выйдя из оцепенения, протянул руку к лежащему на столе мобильнику, но испуганно отдёрнул её.
- Дружба дружбой, а баблы врозь! - Вслух повторив услышанную где-то мудрость, Курочкин заёрзал на сиденье. Сегодня был понедельник, значит, до субботы оставалось ровно четверо суток, то есть, двадцать четыре на четыре, девяносто шесть часов. Сейчас шесть вечера, пусть два часа уйдут на выгрузку, запись на CD и инсталляцию игрушки. Остаётся четыре часа. Всего, значит, девяносто шесть и четыре - ровно сто часов. Не много, но не так уж и мало. Хорошо, что предки вернутся только в воскресенье. Занятия придётся прогулять, всё равно сессия не скоро. Плохо, только, что и Пашка, и Андрюха, и другие парни, тоже, наверное, будут играть. Резкая трель телефонного звонка заставила Димку вздрогнуть от неожиданности и прервать вычисления. Звонил Фикусов.
- Димка, ты про конкурс прочёл? - Взволнованно похрюкивая в трубку, Пашка клацал кнопками клавиатуры.
- Ну, прочёл. - Курочкин поморщился и убавил громкость. - Тебе чего, Фикус? - С явным неудовольствием в голосе, Дима, свободной рукой вызвал на передний план окошко с текстом интервью, и, покрутив колёсико мышки, промотал текст до условий конкурса.
- Круто завернули, правда? - Павел, не обратив внимания на неприветливость Курочкина, оптимистичным поросёнком продолжил восклицания. - Полмиллиона зелени! Охренеть! И Россия участвует! Ты, как, будешь рубиться?
- Ну, не знаю. - Неуверенно протянул Димка. - Одно подключение к серверу чего стоит. Правила очень жёсткие, по-моему. Потом, первым, ясное дело, будет ихний программер. Они ж, сволочи, наверняка закладок понавтыкали! - Курочкин, быстрым движением переключился в акселератор, с удовольствием отметил прирост выгруженных процентов, и вернулся в окошко интервью.
- Да-а-а. - Немного огорчившись, Пашка захрюкал громче. - Ну, хоть попробовать, наверное, стоит? Как думаешь? - С надеждой вопросил Павел.
- Ага. Попробуй, конечно! - Со злорадством, отметив сомнения друга, Курочкин криво улыбнулся. - Меня, лично, эс-дэ-ка больше интересует. И редактор новый, крутой, наверное. А ты бы лучше аллергию лечил, а то хрюкаешь, как свинья!
- Ладно.... Тогда, до завтра. - Фикусов, обидевшись, выключил телефон.
- Бай-бай, детка! Прости за грубость, но хвосты надо обрубать без всяких соплей. И вообще - чем меньше жаждущих, тем меньше страждущих. Аминь! - Курочкин отключил мобильник, и вернулся к бухгалтерским подсчётам. Исходя из своего богатого опыта стрелка-одиночки, Дима почти точно мог оценить время, необходимое для знакомства и адаптации под себя управления любой FPS-игры. В том, что ?2 будет шутером, Курочкин ни секунды не сомневался. Все предшествующие интервью Льюэна, разработчиков и счастливых тестеров, однозначно указывали именно на это. Ну а раз так, то его, Димкины, шансы, были достаточно высоки. Молчаливым подтверждением этому служила сверкающая глянцем из-за стекла книжного шкафа, вставленная в пластиковую рамку, большая цветная фотография, вырезанная из номера годичной давности журнала PC World. На ней, худенький, невысокий, сутуловатый парнишка с лицом улыбающегося Курочкина, в ярком, разноцветном сиянии, на фоне светящейся надписи 'Worldwide Counter Strike Championship', держал над головой огромный картонный чек с чьей-то размашистой подписью и крупно напечатанным текстом '$ 10,000'.
II. Турбодур.
Слегка влажный, от лёгкой мороси, асфальт, тихо причмокивал под рифлёной, толстой и упругой подошвой кроссовок. Слаженно работающие лёгкие, свежим, прохладным воздухом, на вдохе надували пузырьки альвеол, и, ритмично сокращаясь, через полуоткрытый рот, в щель, образованную двумя рядами плотно установленных, аккуратных имплантантов, выбрасывали насыщенный углекислотой парок. Ритмично, в такт импульсам стимулятора, билось, совершенно лишённое жировых отложений, юное сердце. Некоторый дискомфорт доставляла аорта, недавно шунтированная опытным хирургом ЦКБ, но титановые шейки бёдер, совершенно без трения вращались в полистирольных суставах. Пётр Михайлович Ендовой, бодрый, жизнерадостный пенсионер федерального значения, любил это время года. Осень ещё только начиналась, радуя тёплыми, безветренными днями и слегка прохладными ночами. Пожелтевшая, но ещё не опавшая листва, с яркими, кроваво-красными, каплями рябины, очарованием очей звала на прогулку в просторные аллеи рощ и скверов. Пробежавшись полкилометра до высокой ограды, сложенной профессиональными каменщиками одной из строительных бригад Управления Делами, приветливо помахав рукой в мягкой перчатке улыбающемуся из будочки при массивных, кованых воротах, дежурному, Пётр Михайлович потрусил обратно. Лёгкими прыжками, преодолев широкие ступени подъёма просторной летней веранды, приостановился у входной двери в дом, и, вытянув из кармана байковых, просторных брюк, за толстую жёлтую цепочку, дорогой хронометр, удовлетворённо хмыкнул. Сегодня он установил новый рекорд. На полный круг - от дома к ограде и обратно, ушло ровно десять минут. Решительно нажав изогнутую ручку двери вниз, Ендовой, бодрым аллюром проследовал в полуподвал, к ярко освещённой голубизне крытого бассейна. Ничуть не смущаясь молоденькой горничной, донага разделся, и, звонко шлёпая себя по крепким ляжкам, подошёл к зеленоватому, кафельному краю. Быстро перекрестившись, молодецки ухнув, плюхнулся в подогретую, прозрачную влагу. Через полчаса, вволю набарахтавшись, в толстом махровом халате, надетом на крепкое, с густой седоватой шерстью, тело, Пётр Михайлович вышел к ужину. Широкий стол, ожидавший хозяина, играл отблесками приборов на белизне скатерти. При его появлении, миловидная, средних лет, по-спортивному подтянутая женщина, с гордо выпрямленной спиной, в открытом вечернем платье, обнажила жемчужины зубов в безукоризненной улыбке. Кивком головы, слегка повернувшись на бархате сиденья, подала знак прислуге, выстроившейся в почтительную цепь по правую руку от массивного, похожего на трон короля Артура, хозяйского кресла. Из-за тяжёлых портьер полились нежные, минорные, скрипичные волны музыки. Ярче вспыхнули электрические свечи в ажурных бронзовых канделябрах. Усевшись на услужливо подставленное под выпуклые, тренированные мышцы хозяйских ягодиц, сиденье, Ендовой пригубил бокал с дегазированной, подогретой заботливыми руками прислуги, целебной, минеральной водой. Ловко огибая мебель, забегали, изящно, тремя пальцами удерживая тяжёлые подносы на уровне глаз, отутюженные, тщательно причёсанные, накрахмаленные молодые официанты. Минут через сорок, плавно и как-то незаметно, обильный скорее переменой блюд, нежели их тяжестью для заботящегося о здоровье желудка, спектакль ужина завершился. Поднявшись из-за стола, галантно согнув руку в локте, и слегка наклонив голову, Пётр Михайлович сопроводил супругу, порозовевшую от хорошего вина, в просторную, мягко освещённую настенными бра, гостиную. Элегантно подставив трёхногий, с винтовым, круглым сиденьем, табурет, Пётр Михайлович помог супруге занять место у фортепиано. Плавным движением, достав из красивого футляра изящную флейту-пикколо, Ендовой, встряхнув прекрасно восстановленной, густой шевелюрой, исторгнул первую трель фрагмента балетной сюиты Равеля 'Дафнис и Хлоя'. Закрыв глаза, купаясь в упоительных звуках, Пётр Михайлович помузицировал минут десять, и, насладившись гармонией, нежно поцеловав супругу в обнажённое, трепетное, после чудных аккордов, плечо, препоручил её заботам горничных. Тяжело опустившись в кожу массивного, викторианского кресла, Ендовой примостил ноги на удобную табуреточку. Задумчиво и неторопливо, пролистал толстую, отпечатанную на хорошей бумаге, солидную газету. Ровно в девять, с первым ударом трофейных часов, включив телевизор, Пётр Михайлович с интересом погрузился в мир новостей и курьёзов. События комментировала приятная, элегантно одетая, с аккуратным пробором в гладко зачёсанных волосах, дикторша первого канала. Строго порассуждав о непрекращающихся в Чечне взрывах и убийствах, толерантно проинформировав о новостях официоза, она, сверкнув улыбкой, продолжила программу, открыв блок зарубежных новостей. Американский спецкор, кратко проинформировав о дебатах в конгрессе, о предвыборных страстях и международном автошоу, завершил репортаж забавной информацией из мира высоких технологий. В коротком сюжете, один из менеджеров какой-то софтверной компании, представляющей на ежегодной выставке КомпьюТек свою разнообразную продукцию, поразглагольствовав о будущем индустрии компьютерных игр, рассказал о конкурсе для геймеров. Петра Михайловича несколько обескуражила сумма денежного приза победителю такого бессмысленного соревнования, но в память врезалось отнюдь не огромное число, в долларовом выражении, а изящная, афористичная, и несколько туманная, фраза. 'Воля судьбы - ничто в сравнении с волей человека. И, порою, шансы на выигрыш в виртуальной схватке жизни, измеряются не молодостью и задором, а опытом и мудростью'. Выключив телеприёмник, проигнорировав новости спорта и погоды, Ендовой, задумчиво поглаживая розоватый, почти рассосавшийся рубец шрама на груди, какое то время смаковал глубину афоризма. Прервал размышления глубокий, ровный бас тяжёлых, напольных часов, мерно раскачивающих отполированный диск маятника, десятью ударами продублировавший показания ажурных стрелок, застывших на стилизованных под готику, римских цифрах. Неслышно подошёл юноша, и, вежливо склонившись, на серебряном, небольшом подносе, украшенном полуобнажёнными наядами, подал Петру Михайловичу продолговатую, синюю коробочку. Не торопясь, плавными движениями открыв футляр, Ендовой вынул стеклянную, в матовой изморози, светящуюся изнутри малиновыми лучами, баночку. Развернув стерильную салфетку, взял с подноса сияющий золотом ингалятор, и, отвернув крышечку с узенького горлышка, укрепил ингалятор на баночке. Запрокинув голову, умелыми, рассчитанными движениями впрыснув жидкость из баночки в горло, Пётр Михайлович отдал устройство юноше, и, удобно облокотившись, просидел десять минут, не шевелясь, опустив рыжеватые веки. Затем, неожиданно энергично, поднялся на ноги, и, бодрой, пружинящей походкой направился в комнаты женской половины. Бесшумно прикрывая за хозяином высокие, задрапированные бархатом с кистями, инкрустированные, в узорах, двери, служка загадочно улыбнулся, и быстро засеменил в людскую.
III. WASDгуру.
3D очки; дорогой монитор с неприлично большой диагональю; оптический манипулятор, с гордым именем собственным - Mighty Mouse; чёрная, хищная, зубастая, навороченная клавиатура; четырёх, нет, восьмимерный sound; и, наконец, крейсер в бурном море домашних PC - четырёхгигагерцовый brand name системник, гипермегасуперплэйстанция Курочкина, заряженная новейшими компонентами под самую завязку, ровно шумя пропеллерами, повышала температуру в небольшой комнате. Этот компьютер, на который Дима угрохал почти все десять тысяч зелени, добытых в страшной бойне чемпионата в Сеуле, был предметом зависти всех знакомых и приятелей Курочкина. Конечно, сумма гигантская, но все мало-мальски заметные соревнования, проводимые в городе и стране, убеждали Диму в правильности приобретения. Пусть и не из всех баталий Дима выходил победителем, но всегда входил, как минимум, в десятку лучших. Конечно, деньги семье были нужны. Мать, приклеивая за гроши этикетки на баночки с фальсифицированными таблетками, выполняя редкие заказы, давно уже посадила зрение. Отец, суетливо хватавшийся за любую, даже мифическую возможность заработка, изорвав нервы, превратился в психопата. Но удовлетворение от побед сына, зачастую чисто моральное, скрашивало мрачную картину, и зажигалось в глазах предков лучами гордости. Вот и теперь, если бы они могли видеть, как ловко и бесстрашно Димка бросается в очередной бой крушить врагов с мастерством мясника-виртуоза, несомненно, радости в их усталых улыбках, прибавилось бы. И гордость эта не была бы беспочвенной. Новая лямбда, поражая качеством и реалистичностью видео, идеальным звуком, сложностью конструкции и поведения объектов, больше всего шокировала жестокостью и беспощадностью воссозданного мира. Даже самый маленький механический жучок, проползая мимо, норовил вцепиться и присосаться, и, впрыснув токсин, парализовав, высосать жизнь. Да, это был шутер, но оригинальный и ни на что, виденное раньше, не похожий. В этом Курочкин убедился сразу же после того, как, настроив управление - назначив излюбленные клавиши w, a, s, d, Ctrl, Shift, Alt и Space для основных действий, начал игру. Никаких возможностей для выбора уровня сложности, типа персонажа, количества монстров, игра не предоставляла. Более того, ещё на этапе инсталляции, Курочкину пришлось выполнить основные требования, изложенные Льюэном в интервью журналу Cyber Game. Первое из них, подключение к серверу компании, благодаря второпях восстановленной выделенке, не потребовало больших затрат. Напрягло условие, для выполнения которого пришлось дозваниваться к региональному представителю жюри конкурса, и дожидаться курьера со специальными Reader/Writer-ом и флэш-картой, которую, в добавок ко всему, раз в сутки, необходимо было менять на доставляемую курьером. На недоумённый вопрос Димки, представитель заявил, что значительная сумма приза, естественным образом, требует соответствующего контроля, и, '...если у мистера Курочкин имеются сомнения, он может просто отказаться от соревнований!'. Но всё это показалось ерундой, в сравнении с тем, что довелось испытать Димке сразу же после нуль-транспортировки в мир игры. Материализовавшись в тёмном, сыром подвале, Курочкин был ошарашен гигантизмом самых обычных предметов. Ну, а когда он увидел своё отражение в осколке старого зеркала, Дима чуть не взвыл от досады! В каком шутере может победить рыжий кокроч, самое страшное оружие, которого - кремовая прослойка слизи между хитиновыми коржами. Но, убедившись в невозможности сменить данное свыше тело, Курочкин, отсидевшись под старой, ржавой кастрюлей, хорошо поразмыслив, высунул таки свои рыжие усики из ямы подвала. И тут же едва не пожалел об этом. Рифлёная, грубая подошва огромного армейского ботинка, подняв тучу пыли, сотрясла землю в сантиметре от нежной хитиновой спинки. Подброшенный в воздух Курочкин, описав короткую дугу, шмякнулся на грубую воловью кожу. Лихорадочно заелозив лапками, Дима, что было сил, вцепился всеми крючочками своего хилого тельца в ворсистую ткань гигантской серой макаронины шнурка, раскачивающегося подобно хоботу гигантского слона. Цепляясь за ворсинки, Курочкин подтянулся выше, и, незамеченный, промчавшись по камуфляжу брюк и куртки, быстро вскарабкался на зелёный, матерчатый, солдатский ранец. Открывшаяся с высоты его нового положения, картина боя, заставила содрогнуться рыжее брюшко Курочкина. На небольшом пятачке у полуразрушенного здания, тяжело вооружённые солдаты, неуклюже приплясывали на рыжем, шевелящемся ковре, расплющивая, с каждым па грубого танца, десятки таких же, как Димка, бедолаг. Страшный хруст хитина, визги сотен одновременно терминируемых жизней, грязь, образованная пылью, смешанной с жёлтой слизью, ужасная картина смерти таких же, как Димка, существ, выдавили крупные капли пота из пор Курочкина. Пришлось даже прерваться и обтереть лицо полотенцем, принесённым из ванной. Вернувшись в игру, Дима нашёл себя на прежнем месте, но что-то изменилось на поле сражения. Солдаты, прекратив танец смерти, рассредоточивались, явно готовясь к бою. И, через несколько томительных секунд, он грянул. Началось всё с жуткого, пронзительного воя, многократно повторенного десятками глоток. Солдаты залегли. Курочкин, от резкого движения оседланной им 'кобылки', едва не свалился, но, судорожно вцепившись всеми лапками в зеленоватый брезент ранца, удержался. Но расслабиться ему не пришлось - грохот автоматных очередей, тряска отдачи оружия, глухой стук падающих в грязь гильз, заставили Димку ещё сильнее вжаться в грубую ткань. Но любопытство победило трусость, и Курочкин, изогнувшись, насколько позволило его примитивное тельце, выглянул из-за бруствера брезентовой складки. Прямо на обороняющийся взвод, по разбитому гусеницами танков асфальту дороги, неслись огромные твари, похожие на хищных пауков с продолговатыми, колючими, рыжими телами, и мощными, зазубренными лапами. Бешеный огонь обороняющихся, казалось, мало досаждал гигантским паукам. Лишь изредка, споткнувшись об оторванную свинцовой очередью конечность, разбрызгивая капли зелёной, густой крови, визжа, падал один из них. Но погибал он не от пуль - разламывая толстый, хитиновый панцирь насекомого, вонзались в него огромные шипы когтистых лап сородичей, рвущихся в бой по грязно-коричневым, дрыгающимся в конвульсиях, тушам раненных. Выпустив от ужаса грязно-жёлтую кляксу из устьица в низу брюшка, Курочкин в панике ринулся по брезенту вниз. Но вдруг, вместе с несущим его солдатом, вознёсся в воздух - возникший ниоткуда паук, с хрустом пробил защищённое кевларом тело, и, на долю секунды пришпилив солдата к земле, трубя победный клич, резко разогнул суставчатую лапу. Испугавшись падения, Димка рванулся вверх по камуфляжу, юркнул под каску, и, в жуткой панике, забился в пещерку ушной раковины. Подгоняемый страшным визгом, протиснулся сквозь прорванную перепонку, и, что есть мочи, вгрызся в сочную плоть. И, как только его жвала ощутили сыроватую, жирную кашицу мозга, радостная мелодия возвестила конец первого уровня. Утерев пот полотенцем, Курочкин, дрожащей рукой поднёс к пересохшим губам пластиковую бутылку спрайта, жадно забулькал. Видеовставка закончилась, и Димка снова принялся за дело. Теперь его новым воплощением стал сержант спецназа, тяжеловооружённый, экипированный и упакованный по последнему слову военной науки. Это было совсем другое дело. Быстро проведя инвентаризацию оружия, кевларовых лат и аптечки с антидотами и стимуляторами, Курочкин воспрял духом.
- Держитесь, твари! - Хищно улыбаясь, прищурившись, сквозь зубы процедил новоявленный Зигфрид. Но занесённый меч возмездия, неожиданно опустился. В дверь стучали. Выглянув в глазок, Дима узнал курьера, и отворил.
- Уже пять минут ломлюсь! Спите, что ли? - С нескрываемым раздражением, парень в оранжевой кепке с символом "лямбда в квадрате" вместо кокарды, протянул Курочкину карточку Memory Stick TM. Димка совсем забыл о необходимости замены карты.
- Уже утро? Вторник? - Взглянув на часы, удивлённо спросил Дима.
- Да уж! Седьмой час! - Зевнув, парень протянул Курочкину квитанцию и шариковую авторучку. - Вот здесь распишитесь. И вот здесь - за получение. Карточку поменяйте, я подожду. - Курьер присел на табурет в прихожей.
Быстро заменив флэш-карту, Димка, попрощавшись с курьером, почти было, закрыл дверь, как вдруг, что-то вспомнив, выскочил на лестничную клетку. Парень, уже поднявший ногу для следующего шага, удивлённо повернул голову.
- Прошу прощения! А вы не подскажете, Павел Фикусов, участвует в конкурсе? Он в этом же доме живёт, только в первом подъезде! - Курочкин, пошарив в карманах, протянул курьеру мятую бумажку с отпечатанной на одной стороне каменной бабой, восседающей на троне, и какой-то допотопной конюшней с колоннами на другой. Смущённо потупившись, но, не отказавшись от купюры, парень порылся в матерчатой сумке, и, найдя в толстой пачке квитанций нужную, утвердительно качнул головой.
- Фикусов, Павел Иванович. Уже на втором уровне, как и вы. - Улыбнувшись, вернув бумажку на место и застегнув молнию сумки, курьер вежливо попрощался, и заспешил к выходу. Курочкин, вернувшись к компьютеру, надел очки, и, дрожа от возбуждения, погрузился в лямбду. 'Фикус, значит, тоже рубится. Может быть, даже где-то рядом! Ну что же, посмотрим, чья возьмёт!' Димка, передёрнув затвор М-16С, как тигр, ринулся в бой. Его взвод отступал. Проклятые твари, разорвав больше половины отряда, загнали солдат в здание полуразрушенной фабрики, и, методично прочёсывая этаж за этажом, добивали спецназ. Отстреливаясь, прячась за обломками оборудования, в ужасе вжимаясь в кровавое месиво тел и амуниции, пережидая грохот шипов по металлу лестниц, Курочкин всё отчётливее понимал, что выжить одному в этом аду, ему вряд ли удастся. Кроме хищных пауков, солдат донимали мелкие, похожие на божьих коровок, клещи. Падая с потолка, заползая под одежду, они впивались в тело, и, впрыснув токсин, жадно сосали кровь. Антидот в аптечке был уже на исходе. Страшно зудела кожа, покрытая фиолетовыми волдырями, усыпанная чёрными точками обломившихся, и оставшихся под ней, треугольными головками клещей. Уши заложило. Губы запеклись. Грохая изнутри о грудину, бешено молотилось сердце. Дождавшись, в очередной раз, когда скрежет шипов по плитке пола, утих за поворотом коридора, Курочкин активизировал переговорное устройство, и прохрипел в микрофон слово, которое он и Пашка, использовали в совместных битвах в качестве ключа.
- Димка! Жив! - Через секунду прошуршали наушники. - Ты где? - Обрадованный Фикусов радостно захрюкал.
- Да жив, жив! Ты где, Фикус? - Прошептал Курочкин.
- В каком-то цеху! Фабрика какая-то! - Прохрипел Павел.
- Этаж, какой? Третий? А я на втором. Давай, дуй ко мне! - Торопливо зашептал Димка. - Я около лестницы, рядом с лифтом, понял?
- Ага! Я сейчас! - Фикус, громко сопя, видимо пополз по полу, глухо погрохатывая волочащимся за ним автоматом.
IV. ФармоСтар.
Крутить педали велотренажёра, несмотря на усталость мышц, нарастающую с каждым псевдокилометром, было весело и приятно. Бодрый голос инструктора, бравурные мелодии Штрауса, льющиеся из мощных динамиков, улыбающиеся лица знакомых - как и он, крутящих педали в просторном, светлом гимнастическом зале, прибавляли Петру Михайловичу сил. С каждым вдохом хорошо очищенного, в меру прохладного воздуха, Ендовой ощущал прилив здоровья и молодости. Периодически утирая пот ворсистым полотенцем, не останавливая вращательных движений, Пётр Михайлович запрокидывал голову, и впрыскивал в горло из небольшого, стеклянного флакона порцию аэрозоля. Сразу же после этого, ноги как бы сами ускоряли вращение, и стрелка спидометра за круглым стёклышком, послушно отклонялась вправо. Компанию Ендовому составляли бодрые, подтянутые старички, и спортивные, разрумянившиеся старушки. Впрочем, судить о возрасте присутствующих, случайному наблюдателю было довольно сложно. С одной стороны, седина в густых шевелюрах, традиционно интерпретировалась в полвека, и более, но гладкая, почти без морщин, розовая кожа, хорошо развитые, спортивного сложения, фигуры, ассоциировались с молодостью и здоровьем. Несколько смущали периодические попшикивания аэрозольных баллончиков, которыми пользовались практически все присутствующие, но в наш век поголовной аллергии, это не казалось столь уж странным. Конечно, возраст коллег по тренажу, не был секретом для Ендового. Все они давно уже были пенсионерами. Но великая сила правильного образа жизни, делала их гораздо более подвижными и здоровыми, нежели бледных, худосочных, или, напротив, разжиревших, представителей современной молодёжи, большую часть свободного времени проводящих сидючи в спёртом воздухе, уткнувшись в облучающие кинескопы. Намотав ещё пару десятков километров, Пётр Михайлович, повинуясь сигналам персонального бипера, лихо притормозил, ловко, словно будёновский всадник, соскочил с алюминиевого конька-горбунка, и, повесив влажное полотенце на плечо, направился к душевым. Через пять минут он уже возлежал на белой простынке, расслабившись, разминаемый сильными руками массажиста. Напротив кушетки, миниатюрный телевизор, цветными, чёткими картинками и приятным баритоном нарратора, рассказывал об успехах современной геронтологии. Дискавери, любимый канал Ендового, не уставал удивлять основательностью и разнообразием, ясностью изложения и глубиной сюжетов. Передача, которую с интересом смотрел Пётр Михайлович, была посвящена новым фармакологическим препаратам, благодаря которым, пожилые люди обретали вторую молодость. Жизнерадостные японские долгожители, улыбающиеся канзасские фермеры, солидные, сдержанные бюргеры, все интервьюируемые с удовольствием рассказывали о путешествиях, в которых они проводили целые месяцы, демонстрировали плоды своего творчества - картины, скульптурки, вышитые бисером рушники, заразительно смеясь, рассказывали сальные анекдоты. Большинство из них, помимо традиционных, природных препаратов, применяли и новомодные, синтезированные в лабораториях фармогигантов, лекарства. В ряду последних, особенно выделялся препарат ксиметраэнедрин, действие которого отличалось не только ярко выраженным эффектом омоложения, но и отсутствием побочных, негативных свойств. Репортаж из стерильных производственных помещений, в которых ксиметраэнедрин проходил все стадии синтеза, мало кого удивил бы обилием компьютеров и роботов на поточных линиях, но явно порадовал всех применяющих чудесное снадобье словами коммерческого директора компании ФармоСтар о расширении мощностей и снижении цены препарата. Не вникая в подробности технологии, которым была посвящена последняя часть передачи, Пётр Михайлович, удовлетворённо прижал правую щёку к прохладной простыне, и, расслабившись, закрыл глаза. С тех пор, как он начал применять ксиметраэнедрин, прошло около года, но, за этот короткий срок, Ендовой, как и старики в сюжете телеканала, преобразился неимоверно. Конечно, пересаженное молодое сердце и другие, жизненно важные органы, восстановленная подвижность позвоночника и тазобедренных суставов, правильный распорядок дня и ночи, улучшили самочувствие пенсионера, но ксиметраэнедрин, применяемый регулярно, просветлил сознание, наполнил жизнь желаниями и страстями молодости. Стоил препарат, доставляемый через систему обеспечения вышедших в тираж, но, тем не менее, остающихся государственными людьми, чиновников высшего ранга, не дёшево. Но восемьдесят процентов компенсации, позволяли не испытывать в нём, как, впрочем, и во всём остальном, никакой нужды. Но, даже если бы цена ксиметраэнедрина была на порядок выше, попробовавший чудесное средство ни за что не отказался бы от препарата. Вспоминая прежнюю, пролетевшую в нервном чаду табачного дыма, отравленную алкоголем и перееданием, бессонницей и треволнениями, жизнь, Ендовой сравнивал её с теперешней, размеренной, но вдохновенной, беспокойной, но здоровой и счастливой. И, словно малиновое сияние, лучами из матового флакончика, улыбка блаженства, всё ярче освещала его загорелое, чистое, мужественное лицо.
V. Меч Зигфрида.
Теперь, вдвоём, воевать было гораздо легче. Меньше приходилось раздумывать и планировать. Да, впрочем, времени на это, практически и не оставалось. Фикусов, послушно выполняя приказания сержанта, отчаянно рискуя, воодушевлённо сражался с пауками, невзирая на почти растраченный боекомплект. Временами, в короткие паузы между сражениями, он, прячась за какой-нибудь грудой кирпича, или проползая по дну канавы в чёрно-кровавой жиже, падая кевларовым брюхом на бетонную плиту, или скатываясь в воронку развороченного взрывом асфальта, силился вспомнить что-то очень важное, но не успевал. Очередная тварь, алчно сияя из-под панциря красными лазерами глазок, набросившись неожиданно и стремительно, заставляла, позабыв обо всём, яростно обороняться. Каждое нападение врага было совершенно непредсказуемым. Переживаемый стресс, заставлял Павла буквально изливать пот ужаса, перемешанный с эндорфинами и адреналином. Не легче было и Димке. Он, прикрывая Павла с тыла, отчаянно крутил головой во все стороны, так же приседал и полз пластуном. Конечно, враги, в большей степени, нападали с фронта, но Фикусов никак не позавидовал бы сержанту, вынужденному мгновенно оценивать ситуацию, и быстро, по-деловому отдавать лаконичные приказания. Фабрика давно уже осталась позади. Оставшаяся горстка бойцов, с невероятными потерями, отступала к центру города. Здесь, на его кривых улочках, заваленных трупами гражданских штафирок, загромождённых дымящимися остатками бронетехники, было несколько легче. Клещи, предпочитавшие пыльную сухость помещений слякоти и ливню, больше не донимали укусами. Но всё более крупные и страшные твари, в отличие от хищных пауков, охотившиеся поодиночке или парами, нападавшие казалось из ниоткуда, сокращали отряд более эффективно. Интеллект, демонстрируемый гадами, поражал своей подлой изощрённостью. Так, например, огромная зелёная тварь, напоминающая богомола, но, в отличие от него, необычайно резкая и смекалистая, подкарауливала солдат, спрятавшись за угол. Заслышав приближающихся людей, она выскакивала перед ними, и, взмахнув огромными клешнями, жутко визжа, бросалась вперёд. Но, встретив свинцовую стену пуль, которые горохом отскакивали от её хитинового панциря, быстро ретировалась, и, проскакав по параллельному переулку, выйдя в тыл отряду, молниеносным ударом шипастой лапы пронзив какого-нибудь солдата, тут же пряталась с окровавленной, извивающейся в конвульсиях добычей, жадно пожирая ещё живую плоть. Расстреляв последний магазин, Фикусов, прижавшись спиной к грязному колесу оплавленного бронетранспортёра, порывисто дышал, обливаясь потом и вздрагивая. Сведённая судорогой левая икра, уже не реагировала на уколы грязной, обломившейся иглы шприца. Зияющая рваная рана на правом предплечье, сочилась кровью, струйками, огибавшими оголённую кость, стекавшей по пятнистым лохмотьям обмундирования. Расколотый шлем, каким-то чудом держался на мокрой, в ссадинах и кровоподтёках, голове. Правый глаз затёк синевой, и почти не открывался. Левый рукав, аккуратно откромсанный по локоть, завершался второпях намотанной, влажной от тёмно-красной, свернувшейся крови, повязкой. Сержант Курочкин, лежавший напротив, сумел, однако, сохранить все конечности, и, помимо прочего, ранец с боекомплектом и аптечкой, по-прежнему плотно прилегал к его спине. По-доброму позавидовав изворотливости товарища, Фикусов отбросил бесполезный автомат. Оглядевшись, он заметил лежащий неподалёку, острый, зазубренный шип, которым заканчивалась оторванная выстрелами, боевая конечность хищного паука. Из последних сил, подтягиваясь слабеющей с каждой минутой, правой рукой, Павел подобрался к шипу. Зацепив его носком ботинка, подгрёб к себе. Ухватив за острый конец, потянул хитиновый меч за собой, обратно к бронемашине. Вернувшись к колесу, Фикусов, приподнял меч над собой, и, с усилием улыбнувшись сержанту, потряс новым оружием над головой, как бы говоря: ещё повоюем! Курочкин улыбнулся в ответ, и, пристегнув новый магазин к автомату, перевернулся на живот. Со стороны площади, на шести, сгибающихся пополам, высоченных хитиновых ходулях, к отряду приближался полосатый, похожий на водомерку, жук. Длиной не менее десяти метров, его полупрозрачное туловище, матово светилось изнутри ярко-синим сиянием. Не дойдя до позиции отряда около двухсот метров, водомерка, что-то услышав, остановился. Повернув узкую морду, заканчивающуюся прямым, коротким хоботом, в направлении людей, жук как-то странно задёргался, будто в конвульсиях. Частота сокращений полупрозрачной гадины очень быстро достигла величины нескольких колебаний в секунду. Низкое жужжание, наращивая амплитуду, сводило с ума. Вдруг, мгновенно прекратив дрожь, водомерка резко поджал брюхо, и выплеснул через носовой отросток струю светящейся жидкости. Рассеявшись в воздухе жгучими каплями, кислота пролилась на солдат. Прикрытый броневиком, Фикусов не пострадал, но остальные, все, кто попал под маслянистый, пузырящийся дождь, жутко стеная, буквально таяли на глазах, растворяясь и перемешиваясь с дорожной грязью. Повернувшись к сержанту, Павел увидел, что рост Курочкина сократился ровно на длину растаявших ног. Корчась от боли, опираясь на одну руку, Дима тянулся к Фикусову растопыренными пальцами другой. Развернувшись поудобнее, Пашка протянул другу тупой конец шипа. Курочкин вцепился в него, что было сил. Напрягшись, Фикусов потянул шип к себе. Увидев приближающегося к Димке богомола, Пашка ещё сильнее, разрывая сухожилия, рванул хитиновый меч на себя. Но острая пика клешни богомола, пробив крестец Курочкина, резко остановила движение. Вмиг ослабевшие руки разжались, и шип, прорвав ткань куртки аккурат между пластинками кевлара, вонзился в наполнившееся сердце. Фикусов захрипел, и глухо брякнулся на пол своей комнаты.
Откинувшись на спинку кресла, трясясь всем телом, Дима, широко раскрытыми глазами, досматривал видеоролик, завершавший второй уровень. Мерно поблёскивал светодиод кард-ридера, новая карточка наполнялась очередным фрагментом протокола.
Стоявший у подъезда парень, в жёлтой кепке, с матерчатой сумкой на длинной лямке, проводил взглядом завывающий микроавтобус с красными крестиками на бортах, быстро повернулся направо, и заспешил к остановке.
VI. Шагреневый портрет Макропулоса.
Работа во всех представительствах кипела и спорилась. Пластиковые волны карточек, с периодом примерно в сутки, накатывались на входной контроль. Самыми массовыми поставщиками, были, конечно же, компьютерные клубы, но индивидуалы, как показывали предварительные тесты, давали более качественное сырьё. Первичная сортировка еле успевала освобождать приёмные контейнеры до следующего прилива курьеров. Непрерывный мониторинг, осуществляемый центральным офисом, оперативно корректировал тактические планы, но даже его суперкомпьютерный центр, не в силах был предотвратить возникавшие сбои. То неожиданно заканчивалась транспортная упаковка, то перебои в поставках карточек сдвигали графики обмена. Сложнее всего было развязать трудности с отгрузкой - там, где свои разрешительные росчерки оставляли чинуши, а особенно таможенные, заторы были самыми частыми и дорогостоящими. Но разноцветные столбики диаграмм на огромном плазменном экране штаб-квартиры, неумолимо подрастали. Бэйг Льюэн, прохаживаясь по толстому ковру с длинным, пушистым ворсом и аляповатым, абстрактным рисунком, удовлетворённо поглядывал на строчку цифр в нижнем правом углу экрана. Счётчик сумасшедшего международного такси, отщёлкивая сумму текущей прибыли, наполнял сердце драйвера алчной гордостью. Пан-мировое соревнование, стартовавшее в понедельник, приближалось к неизбежной развязке. Да, срок конкурса можно было бы значительнее растянуть во времени, но зазубренные кривые графиков продуцирования эндорфинов, за границей пятого дня резко падали, и расходы по их сбору значительно превышали прибыль от реализации. Кроме того, резко подскакивала кривая индуцированных смертей, избавиться от которых, при всём желании, было невозможно. Некоторое количество и других печальных аспектов было связано с передовым производством, но Льюэн ни разу не пожалел о моменте, в который счастливая мысль объединения технологий, озарила его разум. Конечно, задумываться о будущем, наполненном перманентными трансплантациями, он стал давно. Этого, естественным образом требовал возраст, тяжестью лет, наваливающийся на плечи. В то время, отмечая явный прогресс в медицине стариков, достигнутый за последние полвека, Льюэн, всё-таки испытывал явное неудовлетворение. Даже с новыми, молодыми органами, вечными титановыми имплантантами, гормонозамещающими препаратами и клонированными тканями тела, люди продолжали стареть. Изучая и анализируя проблемы и успехи геронтологических наук, Льюэн всё ближе подходил к выводу, что эликсир молодости, в поисках которого состарилось и умерло столько несчастных, не может быть синтезирован из мёртвого или умерщвлённого материала. Но настоящим прорывом стала технология абсорбирования нейростимуляторов, производимых гормональными системами человека. Убедившись, что наиболее ценной основой для препаратов, притормаживающих процессы старения, являлись эндорфины, Льюэн, с группой энтузиастов, разработал способы и средства эффективного забора драгоценных веществ. Основным моментом, было неосознаваемое продуцирование летучих веществ молодыми особями мужского пола в моменты сильных эмоциональных переживаний. Благодаря наблюдениям за сыновьями, львиную долю свободного времени проводившими в виртуальных мирах видеоигр, отмечая увлечение и страстность, с которыми мальчишки убивали монстров и прочую нечисть, Льюэн разработал и воплотил в реальность устройство, отфильтровывающее из воздуха пары 'средства Макропулоса', источаемого юными телами. И, вскоре, созданная им компания ФармоСтар, выпустила первую партию препарата ксиметраэнедрин, мгновенно раскупленную обеспеченными счастливчиками. Лавина последовавших за этим заказов, позволила тщательно отладить механизмы компании, и гигантский насос, через разветвлённую сеть виртуального трубопровода, терминальными станциями рассыпавшихся по материкам компьютерных залов, присосался к юным телам, вытягивая из них эманацию молодости.
Ещё раз, глянув на экран, Льюэн без удивления отметил спрогнозированный пик абсорбирования, приходящийся на Россию, и, удовлетворённо хмыкнув, достал из бокового кармана мягкой домашней куртки матовый флакон.
VII. Торжествующий рёв Ники.
Ярко освещённый подиум, ослепляющие разноцветные лучи прожекторов, лазерные узоры, грохот оркестра, взвизги толпы, оскалившейся тысячами улыбок, грубо оцифрованным аудиовизуальным рядом, с неимоверными трудами пробивались сквозь ватное, прозрачное облако равнодушия, окружавшее кибербогатыря. Маленькое, с истончёнными стенками камер, с каждым виртуальным боем теряющее эластичность, сердце Курочкина, неровно, с замираниями и учащениями, трепыхалось за узкой, перекошенной, по-детски недоразвитой, клеткой рёбер. Глухой гул в отяжелевшей от многосуточной бессонницы голове, жёлтый румянец тонкой, шелушащейся кожи, неимоверная усталость и неестественное, хаотическими импульсами накатывающее возбуждение, вкупе с абсолютным отсутствием радости, казалось, бледным сиянием исходили от опустошённого, с трудом балансирующего на грани сознания, победителя. Льюэн, лично вручая огромный чек еле стоящему на ногах Курочкину, с некоторой брезгливостью отметил плачевный облик героя. Да, искусственное подхлёстывание физиологии истощало слабые, не до конца сформировавшиеся тела геймеров, но объёмы продуцирования эндорфинов, прямо пропорционально зависели от накала виртуальных страстей и степени погружения в воображаемую реальность.
Дима, с трудом растягивая губы в вымученную улыбку, рассеянным взглядом скользя по чужим лицам, казалось, кого-то искал в аплодирующей толпе. Нелепая смерть Фикусова, мысль о своей вине в которой, Курочкин достаточно быстро вымарал из подсознания, впечатляла всё меньше и меньше. Переход на следующий уровень, перевоплощение в хищного паука, а затем и в жуткого, монстроподобного, гигантского скарабея, отвлекли мысли и заполнили, оставшиеся до конца соревнования, сутки. И вот сейчас, в самый пафосный момент, тупое недоумение от неожиданной развязки лямбды, перемешалось с нарастающим изнутри необъяснимым голодом, который спазмами воображения пробуждал болезненный аппетит, блёклыми явлениями действительности утолить который, было абсолютно нереально. Но, стоя на ватных, подгибающихся ногах, торжествуя из последних сил, Дима почти физически ощущал, как миллионы юных неудачников, в таких же, как и у него, но значительно менее радостных ломках, корчились у своих многоцветных дисплеев.
Выключив телевизор, Пётр Михайлович Ендовой, неторопливо потыкав в кнопочки услужливо поданного калькулятора, рассчитав суммы вычетов с немалого, даже по масштабам Запада, бонуса, усмехнулся, сладко потянувшись, хрустнул косточками, и задумчиво произнёс:
- Да-а-а, на квартиру с машиной, парню хватит. А скорее всего - на компьютер. - И, развернув стерильную салфетку, аккуратно навернул ингалятор на матовый, излучающий малиновое сияние, флакон.
Тихое, но отчётливое пшик-пшик, вылетевшее в распахнутую форточку, усиленное шелестом ветра в верхушках подсохших, разлапистых пирамид хвойного бора, тысячекратно отразилось в кабинетах и спальнях, ваннах грязелечебниц и операционных, тренажёрных залах и шикарных каютах несущихся с огромными скоростями трансконтинентальных лайнеров.