"Я, Конрад Игоревич Силаев, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, заявляю, что спас Землю. Да здравствует жизнь!" Молодой человек перечитал записку, поставил дату, подпись, улыбнулся и шагнул с балкона девятого этажа.
Началось всё с небольшой простуды. Конрад давно не болел, но двадцать девятая весна нанесла удар по бронхам: хрипы в горле, насморк, и как следствие неминуемая встреча с врачами. Поликлиника начинается с невероятно тугих дверей. Они верещат истошно о том, что слабым духом и телом не место в больнице. Те, кто не сумел преодолеть стальной воли, умирают на лавочках парковых аллей, жёлтые осенние листья покрывают их с головой, а пьяные дворники находят по весне.
Так было всегда: и сто и двести лет назад. Регистратура с сонными огрызающимися медсёстрами и потерянными карточками. Гардероб, в котором старая гардеробщица: низенькая и толстая в серо-сизом халате, несвежих рейтузах и тапочках, похожих на развалившиеся пуанты. Она заботливо прижимает одежду к своему необъятному пузу, ковыляет мимо нескончаемой шеренги завешанных металлических распорок. Долго целится, чтобы забросить пальто на самый верх. Только третьего раза оно повисает воротником на крюке, как дохлая кошка в руках пионера, а старушка утробно хихикает и выдаёт жетон, затёртый тысячей пальцев.
Самое суровое испытание ожидает в конце пути, перед кабинетом врача. Больничный коридор: непременно длинный, узкий и грязный, словно желудок подыхающей змеи. И эта змея не торопясь, переваривает мысли, желания и чувства своего нутра. Коренные обитатели шуршат, кряхтят, охают и покашливают, лупоглазятся на новичка, который скоро станет таким же, как они. Огромные круглые часы над входом. Минутная стрелка примерзает на без пятнадцати десять. Час сорок пять - только разминка для опытного больничного посетителя.
Где-то надрывается хрипом забытый радиоприёмник: "Британские учёные выступили с сенсационным сообщением. По предварительным расчетам... хрррр-рр-щщщ. На Солнце обнаружены предвестники необратимых процессов... цык-цык-цык фииииууу ... скорого взрыва сверхновой. До последнего времени считалось, что... тынц-тынц. Однако данные, полученные с помощью новых методов исследования, опровергли старые теории". Голова раскалывается. Голос из-за двери прерывает муки: "Следующий!" Силаев переступает заветный порог: в левой руке зажат жетончик, в правой -регистрационная карточка.
После полумрака коридора свет, льющийся через огромное окно, ослепляет. Солнечные зайчики, отражённые медицинскими инструментами пляшут по серо-салатовым стенам. За столом в профиль сидит богиня: русые волосы, собранные в тяжёлую косу, ниспадают по ровной спине, балахон медицинского халата не в состоянии скрыть идеальную фигуру. Бейджик "Терапевт Елена Свиридова" колышется на упругой груди в такт дыханию. Изящная ручка выводит на сером листе неразборчивые каракули истории болезни. Кольца на пальце нет! "Что ж я раньше не болел?" - думает Силаев, но язык заплетается:
- Вот я... Насчёт бюллетеня.
- Проходите, садитесь, - доктор не отрывается от записей. - На что жалуетесь?
- Я Силаев... На дом вызывал, - мямлит Конрад.
- Силаев? - взгляд проскальзывает мимо пациента, красавица обращается к медицинской кушетке. - Раздевайтесь, сейчас послушаю.
Медсестра в замусоленном халате под цвет стен обозначает своё присутствие, осаживает тяжёлым взглядом:
- Анализы ещё не готовы. Без анализов нельзя!
- Как не готовы? Я же сдал в понедельник! - ещё одного посещения оплота эскулапов Силаев не переживёт. - Сколько же можно?
- А мы не железные, чтобы вас всех обслужить! Заболеваете, прям, пачками! Толпами тут ходите...
- Весна - гриппозное время года, организмы ослабленные, - Елена Абрамовна прерывает коллегу, пытается разрядить обстановку. - За всеми больными не успеваем. И без результатов анализов выписать вас не имею права. Придёте через три дня. А вы, Мария Семёновна, попросите лаборантов поторопиться.
На улице ни души. Конрад оглядывается по сторонам. Легковые машины сиротливо ютятся по обочинам. Редкие автобусы крадутся вдоль тротуаров, обдавая брызгами талой воды. Апрельское солнце припекает, и капель оглушительным набатом разрывает звенящую тишину. "Что за чертовщина? Два квартала и ни одного прохожего". Город вымер. Мусорные смерчики пляшут на пустынной площади. Силаев плетётся домой, его мысли попеременно возвращаются то к богине-терапевту, то к утренним переживаниям.
Родная квартира встречает пыльным спокойствием. Конрад стягивает промокшие ботинки, роняет пальто мимо вешалки. "Ладно, потом подниму". Смертельная усталость наваливается на плечи. Сил хватает только чтобы раздеться. "Никогда не думал, что поход в поликлинику может быть таким изматывающим". Плюхается в широкое кресло. Пульт от телевизора привычно ложится в руку. Допотопный телевизор подмигивает плазменным экраном.
Конрад уже давно заметил, что если выключить звук и думать о своём, получается забавно. Передают новости. Молоденькая дикторша смущается и хмурит бровки. Бегущая строка дублирует новости, но движется слишком быстро - ничего не прочитать. Конрад перещёлкивает канал. Попадает на ту же передачу! Третий, четвертый и пятый каналы не отличаются разнообразием. "Да что произошло, в самом деле?!" Силаев включает звук.
"... на международном саммите в Копенгагене обнародованы сенсационные результаты исследований. Изучение солнечного ядра по новой методике..."
Звонок в дверь резкий и настойчивый прерывает просмотр. Конрад закатывает глаза: наверняка пьяный сосед пришёл надоедать со своими байдарками! Конрад ищет в полумраке халат, спотыкаясь, трусит к двери. Но на пороге его поджидают два молодых человека: одинаковые строгие костюмы, дежурные улыбки. Незапоминающиеся.
- Здравствуйте, - молодой человек, тот, что справа слегка картавит.
- У нас важное дело есть, - говорит "левый" с лёгким иностранным акцентом.
- Я не интересуюсь религией, - Конрад закрывает дверь.
- Нет-нет-нет, - испуганно округляет глаза "правый" и просовывает в проём ногу, - мы не мормоны!
- Мы не адвентисты, - подхватывает "левый".
- И не свидетели Магомета, - завершает "правый".
- Мы по другому вопросу, - молодые люди без приглашения протискиваются в коридор.
- Вы уже знаете про Событие? - спрашивает "правый".
Конрад пожимает плечами.
- Не может быть! - приподнимает бровь "левый". - С самого утра только об этом и говорить.
- Так вот же, у вас работает телевизор! Послушайте!
"... ученые всего мира подтверждают правильность выводов британских учёных. Главы ведущих государств мира выступили с инициативой созыва внеочередной Ассамблеи ООН для обсуждения возникшей проблемы", - доносится из зала.
- Там ещё долго слушать, - шепчет "правый", широко улыбаясь, и подмигивает, - если вкратце, то через полгода наступит конец света.
- Армагеддон, если вы хотеть, - добавляет "левый".
- В рамках солнечной системы, конечно.
- Солнце превращаться в сверхновую и пффф-фф! - "левый" разводит руки, - разлететься во все стороны!
Силаев косится на календарь: восемнадцатое марта две тысячи сто девятого года, до первого апреля целых две недели. "Это два психа - понятно. Что в таких случаях надо делать?"
- Спасибо, что сообщили, но что вам нужно от меня? - Конрад пятится к залу.
"Левый" и "правый" переглядываются:
- Мы к вам с поручением, - склабится "правый". - Учитель и наставник хочет с вами поговорить. Если вы не заняты...
- Можете считать это официальное приглашение, - заканчивает за него "левый" и медленно поднимает руку.
Конрад приходит в себя на заднем сидении огромного внедорожника. С боков его зажимают близнецы-визитёры:
- Вы должны понять: шуметь не нужно.
Тревожная лампочка моргает в глубине сознания: "Сейчас вывезут за город. И всё!" рассудок пытается анализировать, но в голову ничего не приходит. "Зачем я им? Ни недвижимости, ни сбережений. Секретов не знаю. Вполне заурядная личность". Дома, переулки, мосты мелькают за тонированными стёклами. Логические построения и попытки проанализировать ситуацию рассыпаются как карточный домик. На поверхность всплывает паника и ужас.
- Приехали, - сообщает "левый" молодец будничным голосом.
Невысокий особняк. На окраине города таких выросло уже немало. За кирпичным забором с чугунными вставками петляет бетонная дорожка. Автоматические ворота приоткрываются ровно настолько, чтобы пропустить Конрада и его спутников. Они входят внутрь дома. Массивные канделябры с настоящими восковыми свечами освещают длинный коридор. Стрельчатые окна отражаются в полированной поверхности пола. Конрад ловит себя на странном ощущении невесомости. Верх и низ меняются с чудовищной скоростью в мерцающем свете. Тошнота подкатывает к горлу. Так бывает, когда идёшь по зеркалам. Массивная дубовая дверь беззвучно распахивается в конце коридора.
Небольшая люстра на длинном шнуре выхватывает из сумрака маленький журнальный столик и два удобных кресла. Силаеву остаётся только гадать о размере и форме помещения: стены за пределами круга света. Незнакомец поднимается из кресла навстречу Конраду. Темно-синяя мантия волочится по полу, поднимая лёгкое облачко пыли. Конвой бесшумно исчезает. Они остаются вдвоем.
Незнакомец жестом приглашает сесть.
- Можете называть меня просто: Наставник.
Конрад кивает.
- Сначала немного теологии, - Наставник выглядит вполне дружелюбным. - Как вы относитесь к богу?
- Никак. Бога нет! Что вам от меня нужно?
- Вы в этом уверены? - Наставник словно не слышит вопроса.
- Конечно. Нет никаких доказательств его существования, - отвечает Конрад.
- Не было, Конрад Игоревич, пока не было. А теперь есть! Мы готовы представить самые осязаемые, самые неопровержимые доказательства. Но прежде мы должны вас кое о чём предупредить.
Силаев напрягается.
- Два дня назад все были уверены, что Солнце просуществует ещё пять миллиардов лет! - Наставник делает широкий полукруг рукой, словно показывает Землю, и склоняет голову набок. - А сегодня? Весь мир перевёрнут с ног на голову известием о скорой вспышке сверхновой. Задумайтесь, кому под силу изменить ход истории, взорвать звезду и вообще перекроить мироздание?
- Я думаю, это всё домыслы и подтасовки, - отвечает Конрад. - "Черные дыры", глобальное потепление, снег в июле - всё можно на божий промысел свалить.
- Вы действительно задумывались об этом?
- Скажите, Наставник, вы выкрали меня для того, чтобы прочитать лекцию?
- Ну, хорошо, - Наставник отклоняется на спинку кресла, - чтобы не томить вас ненужными дискуссиями, предлагаю взглянуть на нечто.
Конрад пожимает плечами.
По жесту Наставника в зал вносят предмет, задрапированный багровым бархатом.
Под драпировкой черная полированная доска, на которой огнём пылает затейливый орнамент. Буквы незнакомого алфавита сплетаются в причудливую вязь.
- Господь читает в ваших душах, - произносит Наставник нараспев, - Он знает, что любое знамение будет воспринято как обман, поэтому дал мне, подобно Моисею, эту скрижаль. На ней написано, что кара божья падёт на род людской и погибнет он в огне и развеется по миру, а также что только один способ спастись существует.
Оранжево-жёлтое пламя колышется в такт словам. Наставник замолкает. Силаев не может оторвать глаз от пылающих линий. Огонь не обжигает руки, наоборот, кажется, что от него исходит благость.
- И что же это за способ? - спрашивает Конрад.
- Ничего нового. Бог требует жертвоприношения.
- Как это мило, с его стороны...
- В качестве жертвы выбраны вы, Конрад Игоревич.
- Кем выбран? Вами, вашими подручными?
- Всевышним. Ваши данные: фамилия, имя, отчество, адрес... м-м-м... номер свидетельства соцстраха, антропометрические данные, - подробнейшим образом написаны на скрижали.
- Бог работает в собесе? Клички моего домашнего питомца на скрижали нет?
- У вас никогда не было домашнего питомца, - улыбается Наставник. - Только прошу, не принимайте эту новость как смертный приговор. Это ваш пропуск в вечность.
- Бред какой-то.
- Именно такую реакцию я ожидал! - восклицает Наставник. - Путь к смирению идёт через отрицание, ненависть, отчаяние и прозрение.
- Не хочу обидеть, но всё, что вы тут говорите, - плод больного воображения.
- Ненависть и агрессия! Мы на правильном пути. Не беспокойтесь, Конрад, ошибки быть не может. Бог сообщил всё мне лично, во время молитвы. Скрижаль предназначена для неверующих. Я передам её властям завтра утром. Надеюсь, найдутся опытные лингвисты, дешифраторы и переводчики. Чтобы не заподозрили подтасовки, я ни слова не скажу про содержание, пока они сами не разберутся.
Конрад всё больше ощущает нереальность происходящего. Он заложник банды психопатов.
- Вы меня убьёте?
- Побойтесь бога, Конрад Игоревич! Мы всего лишь информируем о наличии некоторых обстоятельств, чтобы вы узнали всё первым и не наделали глупостей. Согласитесь, что это справедливо.
- О каких обстоятельствах идёт речь?
- Земля будет уничтожена вспышкой сверхновой, в которую превратится Солнце. Это расплата за неверие и грехи. Но, как всегда, бог даёт шанс на спасение, и этот шанс - ваша добровольная жертва. Во всяком случае, с нашей стороны никакого насилия. Взамен вы обретёте славу и почёт. Вашим именем будут называть города, парки, аллеи, школы. Поставят множество памятников. Ну и так, по мелочи... Вы прославитесь, Конрад.
- Я правильно понимаю: посмертно?
- Это да, - Наставник пожёвывает губы. - Кстати, совсем забыл! Время для принесения жертвы ограничено. Всего неделя. Бог вечен и долготерпив, но привык устанавливать правила и сроки, и твёрдо их придерживаться. Понимаете, "чаша терпения", последние предупреждения и прочее, прочее, прочее?
- Для чего вы меня привезли сюда? Чтобы узнать моё мнение? Так вот: я не согласен лишаться жизни ради этого мира. Да пусть он сгорит хоть завтра. Меня это не волнует!
- Полгода. Мир сгорит через полгода, в случае отказа. Я даже допускаю, что кое-кто вас поймёт и простит. Это ваша жизнь, в конце концов. И что по сравнению с ней жизни остальных восьми с половиной миллиардов?! Я уверен, вы сумеете им это объяснить. Удачи!
Домой его привозят заполночь. Конрад валится на кровать в надежде быстро заснуть и забыть всё, в крайнем случае, вспомнить утром как дурной сон. Безжалостный телефон вырывает из дрёмы. Силаев нашаривает будильник: полдвенадцатого дня.
- Оставьте меня в покое!!! - кричит Конрад, но слышит короткие гудки отбоя.
Пальцы никак не попадают в нужную кнопку. На экране вчерашний собеседник. Наставник стоит с изысканным спокойствием в окружении министров, каких-то военных и разношерстной толпы услужливых помощников. Журналисты давят друг друга, трясущиеся руки протягивают микрофоны в надежде уловить слова, фотовспышки мелькают без устали.
"Наставник Последнего Дня любезно предоставил скрижаль в распоряжение учёных. Он заявил, что для установления истины и спасения мира адепты Последнего Дня не остановятся ни перед чем. Представители всех концессий приглашаются к диалогу...".
- Ни перед кем он не остановится, - Конрад сплёвывает и наливает себе стакан коньяка.
Весь оставшийся день проходит в молчаливой вакханалии. Силаев допивает, откупоривает новую бутылку и снова пьёт. Пьёт мелкими глотками и залпом, вперемешку с прокисшим соком и просто так, плотно закусывая и "под текстиль". Как назло в этот день Конрад пьянеет очень медленно. Спасительное отупение побеждает страх только под вечер. Силаев счастлив, он смеётся: как сразу не додумался до такого простого решения? Он скажет им. Все поймут, что он не Спаситель. Не надо никого убивать. Не надо никого жертвовать. Все будут довольны и счастливы, а Наставнику надо набить морду.
Утро подтверждает правдивость всех похмельных пословиц. Голова раскалывается от всепроникающего гула. Крупная дрожь сотрясает потеющее тело. Силаев, оскальзывается на пустых бутылках, добирается до кухни, открывает кран и жадно пьёт. Холодильник пуст. Чем чётче мир вокруг, тем сильнее гул. Конрад мотает непослушной гигантской головой, в одних трусах выползает на балкон глотнуть свежего воздуха. Дыхание перехватывает. Колодец двора затоплен людским морем. На секунду оно затихает, но лишь затем, чтобы взбурлить с новой силой. Тысячи глоток свистят, кричат, улюлюкают. Рёв поднимается вверх, многократно отражаясь от стен. Тысячи взглядов устремлены к Силаеву. Мощный электрический разряд пронзает Конрада от замерзающих ступней до макушки. Адреналин окончательно побеждает в крови алкоголь.
Забытый с вечера телевизор на все лады повторяет его имя. Настойчивый звонок в дверь сменяется нетерпеливым стуком и возбуждённым грохотом. Конрад бросается в коридор, но слишком поздно. Двойная стальная дверь не выдерживает напора людских тел.
- Народ! Люди! Вы сошли с ума? - Конрад пытается вырваться из цепких рук. - Вас обманули! Никакого конца света не будет! Никаких жертв не нужно! Это обман!!!
Жадные руки подхватывают Конрада, волокут его на улицу, проносят над толпой. Мир начинает вращаться с бешеной скоростью. "Солнечный круг, - думает Силаев, - небо вокруг". Воспалённый мозг отключается от воспалённого мира, двум безумцам тут не место.
- Кататонический ступор, - врач оттягивает веко остекленевшего глаза, - не трогайте его.
Доктор в белом халате подхватывает медицинский чемоданчик и весёлой стрекозой выпархивает в окно. Во сне Силаев видит ангела. Белоснежные крылья щекочут нос. Ангел кладёт на лоб Конраду прохладную ладонь:
- Не ожидала, от вас такого, - ангел говорит голосом Елены Абрамовны.
- Я не нарочно, - хочет оправдаться Конрад, но язык не слушается.
Силаев пытается разлепить губы, и слова хлещут изо рта мутным потоком. Фраз и предложений не разобрать, к тому же у них неприятный запах рвотной кисели.
- Осторожно. Кладите его сюда...
Ангел переворачивает Конрада на бок.
- Паибо эбе, агел, - выводит опухший язык, слёзы текут из глаз.
- Ничего, ты скоро проспишься, выспишься... спишься... шишься... - обещает ангел, снова кладёт ладонь на горячий лоб, - тогда и поговорим.
Мгла поглощает Конрада.
"И был день, и была ночь. День шестой".
Судя по меблировке, однокомнатная квартира рабочего квартала. Неубиваемый запах варёного лука и подгнившей картошки. Конрад лежит на кровати-полуторке. Пучеглазый олень пялится с дешёвого гобелена. Знакомый образ проступает на фоне размытых очертаний покосившейся дверцы серванта, серых занавесок. Русая толстая коса, фигура древнегреческой богини. Чего-то не хватает... Бейджика!
- Доктор, это вы?
- Можно просто Лена.
- Где я?
Конрад пытается повернуть голову, но резкая боль скручивает всё тело. Елена склоняется над ним:
- В безопасном месте. Нам удалось отбить вас от толпы.
- Что происходит?
- Долго объяснять. Вы очень слабы, да и времени лишнего нет. Вот, выпейте успокаивающего.
Елена протягивает чашку. Конрад приподнимает голову, жадно проглатывает содержимое и на последней капле понимает, что жажду этим не утолить.
- Пожалуйста, скажите, что было? Я сошёл с ума?
- Вы вполне нормальны, - обворожительная светлая улыбка. За такую улыбку можно идти в огонь и воду, - небольшое нервное истощение и последствия алкогольной интоксикации. Но мозг, и другие жизненно важные органы, - Елена снова улыбается, - не задеты!
- Так значит, всё произошло на самом деле?
- К сожалению, да. Мы чуть не опоздали.
- Кто это "мы"?
- Мы желаем вам добра. У нас просто не было уверенности, что выбор падёт на вас. После выступления Наставника, сразу приступили к операции.
- Он сектант.
- Даже больше того, но правда ошеломит вас. Вы ещё не готовы. Наберётесь сил и всё узнаете.
- Лена, вы такая красивая!
- О, вижу, вы уже пошли на поправку!
Её рука ложится на плечо Конрада, пальцы касаются волос.
- Знаете, а я вас сразу заметила. Ещё тогда, в поликлинике. Было в вас что-то необычное.
Она осторожно гладит его небритую щёку. Конрад кладёт руку на её бедро, другой - приобнимает за талию и чувствует, что успокоительное ещё не подействовало. Его пальцы поднимаются выше. Глаза Елены прикрываются, влажные губы манят. Силаев не может больше сдерживаться. С прерывистым вздохом, он привлекает Елену, они сливаются в поцелуе. Жадные руки упиваются молодым телом, проникают в запретные тайники, но не с робостью полуночного вора, а с ненасытностью захватчика. Легкий стон срывается с губ Елены, она закатывает глаза и отдаётся воле победителя.
- Конрад!
- Елена!
- Мы одни, м-м-м-м-м... сюда никто не войдёт, - жарко шепчет она.
Конрад тоже шепчет быстро и бессвязно, но Елена понимает его без слов. Она отвечает ему. Он ощущает как сила, древняя и могучая переполняет его. Он опрокидывает женщину на кровать. От усталости не осталось и следа. От Елены пахнет мускусом и апельсином. Кожа словно тончайший бархат. Движения её грациозные и полные чувства. Он врывается в неё, движется всё быстрее. Слизывает жадным языком капельки пота. И нет ничего вкуснее этого напитка. Рот искажается беззвучным криком. Её пальцы впиваются Конраду в спину, оставляют длинные красные полосы. Одновременная вспышка чувств поражает на месте два переплетённых тела.
Они лежат рядом. Время остановилось.
В этом мире ничего больше нет. Только он и она. И это длится вечность.
Через мгновение Елена вспархивает с кровати:
- Милый, я скоро.
Силаев закрывает глаза. Он проваливается в безвременье. Покой и умиротворение. Пережитые заботы кажутся мелкими и незначительными. "Если на свете возможно счастье, то только такое!" - думает Конрад. Тёплая истома растекается по телу. Тёплая морская волна подхватывает человечка, поднимает к яркому солнцу, опускает в пучину, снова тянет к свету. Древняя память находит в глубине подсознания воспоминание о таком же счастливом времени. Когда это было? Ах, да! Давным-давно! Так давно, что кажется произошедшим не в этой жизни. Нежные руки качают маленькое тельце в такт биению сердца, прижимают к груди. Уютно и безопасно. Очертания неясные, мир заявляет о себе запахами и осязанием. Рождается слово, означающее движение от смерти, конца, абсолютно закрытого - "м", к началу, к жизни, к новому открытию, рождению - "а": "Ммма-ма".
Сколько времени он лежит без сознания? В коридоре перешёптываются. Елена неплотно прикрыла дверь, и Конрад может разобрать слова.
- Ну, как? - произносит мужской голос.
- Успокоился, - отвечает женщина.
Конрад пытается вспомнить, где он слышал этот голос.
- Что-нибудь подозревает?
- Как можно! Я ведь профи и не разучилась ещё отводить глаза!
Голоса звучат приглушенно, и узнать их сложно.
- Никто не сомневается в твоём мастерстве, но и права на ошибку у нас нет.
- Протоген? Анализ подтверждён?
- Вне всякого сомнения!
- Так близко к цели мы ещё ни разу не были. А может просто убить его?
- С ума сошла?!
Конрад резко садится на кровати. Боль пронзает сердце цыганской иглой: "Елена? Как она могла?"
- Хорошо, дальше действуй по плану.
Елена защелкивает замок, крадётся обратно в комнату. Замирает на пороге.
- Ты уже не спишь.
- Кто приходил?
- Почтальон. Заказное для старых квартирантов.
Елена отводит глаза.
- Может, ты теперь всё объяснишь? - Конрад пытается приобнять Елену за плечи, но она выскальзывает из рук.
- Хорошо! Слушай, - Елена садится рядом на кровать. - Ты попал в самую гущу игры, которая ведётся с незапамятных времён. Ты нужен наставнику. Живой, а лучше -мёртвый. Его цель - власть. Абсолютная, неограниченная. С твоей помощью он может получить желаемое.
- А вы, значит, ему противостоите?
- Совершенно верно.
- Кто вы?
Елена поднимает глаза, в которых стоят слёзы.
- Какая разница? Ты мне не веришь? Наставник не совсем человек. Его угрозы нужно воспринимать очень серьёзно.
- И что же? Он ради меня хочет взорвать Солнце?!
- Ты зря смеёшься. Поверь, ему это вполне по силам. Последние сто лет его подручные активно изучали субъядерный синтез, "черные дыры".
- Что же во мне такого необычного?
- Не знаю.
Конрад садится рядом с Еленой, разворачивает её лицом к себе:
- Может быть протоген?
Ужас проскальзывает во взгляде женщины, но быстро прячется в глубине зрачков.
- Что такое "протоген"? Ну же! Говори!!! - Конрад встряхивает Елену за плечи.
- Существует легенда, вернее гипотеза, - шепчет Елена еле слышно, - что протоген родоначальник жизни на земле. От него произошли все живые существа планеты. Почти все. Ему противостоит протофаг.
- Наставник воплощение протофага? - спрашивает Конрад. Женщина кивает. - Но ведь во вспышке сверхновой погибнут все!
- Я уже говорила, война началась очень давно, много миллионов лет назад, и не прекращается. Протофаг и протоген практически бессмертны, они только меняют тела, в которых живут, через которые копируют сами себя в своём потомстве. Возможно протофаг - инопланетный ген и имеет свою копию за пределами Солнечной системы. Поэтому противники готовы на всё, чтобы победить. Тебе ведь знакомо слово "геноцид".
- Смерть носителя означает смерть протогена?
- Да.
- Я единственный носитель протогена?
- Единственный известный.
Неудобная тишина разрывает пространство между ними. Пропасть растёт с каждой секундой. Елена отворачивается к окну, смотрит на низкие облака.
- Скажи. Ты действительно меня... я действительно тебе нравлюсь? - спрашивает Конрад.
Елена отвечает не сразу:
- Конечно.
- Мне кажется, ты не умеешь врать.
- Это только кажется... Я не вру, - Елена смахивает слезу. - Мне пора, я должна появиться на работе, чтобы не привлекать внимания, - оборачивается, - и, пожалуйста, не делай глупостей.
Конрад молча провожает Елену. Дверь закрывается на несколько замков. Перестук каблучков затихает на лестнице. Конрад медленно обходит квартиру. Решение неумолимое и твердое выкристаллизовывается постепенно. Конрад находит клочок бумаги и огрызок карандаша. Он старательно выводит: "Я, Конрад Игоревич Силаев..." Распахивает дверь на балкон. Шум, птичий щебет, запах сырой земли, - весенняя суматоха врывается в каменную соту.
Вечерние новости выходят с сенсационными сообщениями: "Взрыв отменяется!" "Кругосветное путешествие британских учёных в калоше". "Выводы о скором появлении в пределах Солнечной системы сверхновой преждевременны..." "Наблюдение Солнца основывалось на непроверенных фактах, фальсификации, и происходило с грубейшими нарушениями методологии..." Эйфория освобождения от тяжкого бремени охватывает весь мир. Наставник и его огненная скрижаль отодвигаются на второй план, и вскоре забываются вовсе. И уж совсем незаметно проскакивает криминальная сводка про безумца, решившего стать птицей.
Елена подходит к месту происшествия. Она смотрит на труп, на неестественно вывернутые голени, на руки, что совсем недавно ласкали её, глубокие серые глаза. Но слёзы не текут по щекам. Работа выполнена. Не без помарок, но цель достигнута. И никто не узнает, что в её чреве растёт новая жизнь. Она уже чувствует её присутствие. Крохотная клетка, с набором хромосом протогена.