На закате третьего дня месяца Жатвы мрачные своды Замка огласились раскатами хриплого смеха. Никто не помнил, как улыбается конунг Тролвик, никто ни разу не видел его плачущим. Но сейчас он хохотал. Отвыкшие легкие с трудом проталкивали сквозь гортань округлые "ха" ребра, ребра ныли. Челядь и прислуга попрятались по своим каморкам, с трепетом и испугом вслушиваясь в непривычные звуки. Замок вымер, и только посередине Зала Щитов стояли старый хозяин и его верный слуга.
- Спасибо, Ганс! Твой план действительно хорош, - конунг отсмеялся и вытер слёзы, - и оригинален! Я щедро тебя награжу ... - конунг заключил ключника в объятия и по-дружески похлопал по плечу. - Жаль только, что доверять в этом мире я могу только себе, и не хочу, чтобы тайну узнал кто-то ещё.
Ганс ничего не возразил хозяину. Застывшие глаза удивленно уставились в стрельчатый свод потолка. Он грузно осел на пол и завалился на бок. Из сутулой спины торчала резная рукоять охотничьего ножа.
Весь остаток вечера и до полуночи конунг пребывал в прекрасном расположении духа. Когда мертвое тело убрали, он велел разжечь камин и насладился обществом молодых невест прямо на каменном полу зала в багровом кровавом пятне. Пугая девушек безумной улыбкой, он думал о том, что наконец-то разрешится главная проблема всей его жизни.
* * *
Праздник урожая близился к завершению. Снопы и караваи уже были сложены в пирамиду поверх вязанок хвороста и обильно политы конопляным маслом. По особому знаку старейшина должен поднести к поленице факел, и ревущий огонь унесёт в черное небо щедрые сельские дары, а по округе распространится сладковато-горький запах горелого хлеба. Прослезятся глаза стариков: то ли от едкого дыма, то ли от умиления, так как это будет добрый знак, означающий благосклонность богов.
Ожидали только распоряжения сиятельного дюка Фаалвика, восседающего во главе пиршества. Все готовы были пуститься в пляс вокруг жертвенного костра, дабы набраться божественного жара и плодородной силы. Запастись ими вдоволь, чтобы хватило на промозглую осень, морозную зиму и стылую весну.
Виночерпии устали набирать брагу в кружки, музыканты в кровь сбили пальцы, ударяя по струнам, а дюк всё сидел в задумчивости и не обращал внимания на творящийся вокруг него праздник. Он, казалось, был погружен в мрачные раздумья. Ни вино в золотом бокале, ни яркие отблески факелов в глазах разгорячённых красавиц не радовали дюка. Его красивые карие глаза силились разглядеть недостижимую бесконечность. Между черными тонкими бровями пролегла еле заметная морщинка. Он был того возраста, когда юность уже утратила свою бесшабашность, но ещё не приобрела зрелой мудрости. Тем не менее, ему уже удалось собрать компанию лихих людей, которую он назвал Ближний Круг. К их компании присоединилось много попутчиков, готовых прислуживать и ублажать, пока водятся деньги, и с радостью предающих как только дела становятся хуже. Несколько сел и их окрестностей признали Фаалвика в качестве своего владыки. Он мог бы до старости жить без проблем, но новость из столицы заставляла его сделать шаг, к которому он не готов.
Вторым хмурым пятном среди буйства красок и веселья был Скайл, младший сын старика Ростика. Латаный - перелатаный кожух, подхваченный сыромятным узким ремешком, покрывал его худые плечи, берестяные размочаленные лапти еле держались на черных от дорожной грязи ногах. И только глаза черным огнем горели под копной каштановых волос. В бедной семье младшему ребенку рассчитывать не на что: ни наследства, ни отходного, ещё год-другой и прямая ему дорога в нищие или разбойники. К тому же злые языки распускали сплетни, что он не сын своего отца, а найдёныш, которого приняли в большую семью из жалости. Он хотел развеять это сомнение, но мать в ответ только загадочно улыбалась и не произносила ни звука, а отец вспоминал о неотложных делах.
На праздник Скайл пришел не для того, чтобы разделить радость со своими соплеменниками. Его привели голод и надежда перехватить кусок-другой съестного. Односельчане не спешили привечать земляка. Худая тень молодого человека неприкаянно скользила между столами, полными яств. Даже сердобольные хозяйки выразительно хмурились и отгоняли оборванца от угощения, как надоедливую муху. Наконец ему удалось вплотную подобраться к сытному пирогу, и дождаться пока жирный крестьянин отвернется к словоохотливому соседу. В этот момент Скайл увидел, что к нему нетвердым шагом направляется Уррик, правая рука и бессменный телохранитель дюка Фаалвика.
Никто не знает, каким ветром занесло в земли Холдорга уроженца Понтаки. Что забыл огромный, похожий на медведя, южанин в северных землях и что связало его с молодым дюком? Можно лишь догадываться, что путь его был нелегок, и пережил он не одно опасное приключение. Народная молва, которой до всего есть дело, придумала про него массу историй одна другой затейливей и страшней. О том, что в них правда, а что ложь знал один только Уррик, но даже выпив бочку браги, хранил гробовое молчание. Назойливых любопытных собутыльников он быстро усмирял одним-двумя ударами железных кулаков. В драке на ножах ему не было равных.
От стола с выпивкой и закуской в самый разгар пира его могло оторвать только важное задание благородного хозяина.
- Мне и славному дюку нужны помощники в предстоящей охоте на дромогов. Пойдешь с нами? - произнес Уррик, старательно пытаясь выговорить каждое слово. Скайл одобрительно кивнул. Быть может даже слишком поспешно, чем следовало.
К слову сказать, вопрос был неуместным, в землях Холдорга любой мальчишка с самого рождения и до старости мечтал поучаствовать в охоте. Огненно-рыжие шкурки обезьяноподобных коротышек везде шли за хорошую цену: и на далёком юге, и в восточных землях. Но самое главное: каждый надеялся найти при убитом уродце волшебное зелье. Ходили слухи, что однажды на одной из таких охот добыли бутылочку с напитком, стократ усиливающим мужскую силу и продлевающим жизнь. Бесполезная с виду добыча досталась по жребию Старому Курту. Когда он понял что к чему - стал продавать драгоценную жидкость по капле. В результате очень скоро его сундуки ломились от золота, а вместо полуразвалившейся лачуги вырос каменный замок. Он наполнил его своими детьми. Окрестные семьи чуть не передрались друг с другом, за честь отдавать своих дочерей замуж за старика. Каждую весну и осень Курт женился заново, щедро одаривая и старую, и новую супругу. И хотя такое поведение было совсем не по законам Холдорга, на чудачества богача закрывали глаза.
Судьба распорядилась так, что ни богатство, ни плодовитость не спасли Старого Курта от страшной участи. Конунг Тролвик, прадед дюка Фаалвика, решил доказать свое право иметь всё самое лучшее. Замок Старого Курта держал осаду два месяца, пока подручным конунга не удалось проломить стену. Три дня над дымящимися развалинами кружили черные вороны, пьяные от крови.
Правда, Тролвик не нашёл то, что искал, и сильно огорчился. Чтобы развеяться, он приказал живьем содрать со Старого Курта шкуру, хорошенько её проперчить и натянуть обратно. Пир победителей продолжался под громкие стенания обезумевшего от боли селянина, а главным угощением была тушёная мошонка старика. Вероятно, волшебное зелье впиталось в естество Старого Курта. Его доблесть и долголетие перешли к конунгу, чьи сыновья и внуки в скором времени стали держать в страхе всю округу.
Каждому своему отпрыску, едва тому исполнялось одиннадцать, Тролвик дарил меч и со словами: "Иди, добудь себе славу!" - отправлял на все четыре стороны. Год сменялся годом, в яростных битвах и жестоких потасовках гибли дети Вечного Конунга, но претендентов на престол становилось всё больше. На смену детям приходили одержимые жаждой власти внуки и правнуки. Конунг удерживал власть, как мог: наиболее нетерпеливые наследники были казнены, более удачливые - высланы подальше от Замка, и лишь немногие остались в милости, хотя и не были уверены, что она продлится сколько-нибудь долго.
Тролвик помнил о чуде, которому был обязан своим могуществом. Чтобы не искушать судьбу, он строжайше запретил охоту на дромогов, назначив щедрую награду за поимку браконьеров. Суд обычно проходил быстро и заканчивался смертным приговором. Но ни суровое наказание, ни связанные с охотой опасности, не останавливали охотников. Новые головы украшали частокол вокруг Замка. И так до следующего раза, пока очередной потомок Великого Конунга не решится бросить вызов установленному закону.
Жители Холдорга очень удивились, услышав глашатая, объявляющего о намерении конунга выбрать себе наследника. Ещё более удивительным был способ, которым этот наследник будет определен. Тролвик кровно поклялся отдать власть тому, кто принесёт ему зелье дромогов. При этом запрет на охоту он, естественно, не отменял. От указа властителя веяло опасностью и смутным предчувствием беды. К тому же близкий родственник из числа приближённых к властителю сообщил Фаалвику, что конунг задумал недоброе. Тем не менее, правнук властителя решился заявить свои претензии на трон.
Уррик долго бродил между подвыпившими селянами, делал заманчивые предложения, щедро обещал, "ударял по рукам", пока его отчет о набранном отряде полностью не удовлетворил сиятельного дюка.
* * *
Охотники вышли в путь под вечер следующего дня. Густое марево покрыло сырым покрывалом пологий дол и предгорье. Редкие вершины деревьев вырастали прямо из белого тумана, как зубы легендарного чудовища Кош-Тог. Дорога петляла и вела на север к каменистым берегам Великой реки. Именно там обнаружили следопыты свежие следы дромогов.
Во главе отряда шел Фаалвик и воины Ближнего Круга. Далее следовала группа простых пешцев, уже проверенных кровью, но еще не заслуживших милость и внимание сиятельного дюка. Скайл и другие "помощники", груженные огромными мешками с провизией и орудиями лова, плелись в конце колонны. Далеко впереди изредка птичьим языком пересвистывались егеря.
Часа через три посыльный доложил, что следы обнаружены. С этого момента неторопливая прогулка превратилась в погоню. Процессия заметно прибавила шаг, и Скайл уже не ощущал вечерней прохлады. Пот градом катил по лицу, но остановиться и перевести дух было невозможно. Пару раз вездесущий Уррик оборачивался на носильщиков и его суровый взгляд не обещал ничего хорошего желающим отстать.
Еле заметный след вывел охотников на каменистый утёс. Далеко внизу свинцовые тяжелые воды Великой реки разбивались об острые камни. Впереди речная гладь сливалась с темным небом, и было не ясно: то ли небо подступило под самые ноги, то ли вода победила высь и сейчас обрушится на голову путникам мутным потоком.
- Они повернули к западу, - шепотом проговорил Уррик.
- Они? - вопросительно изогнул бровь Фаалвик.
- По крайней мере, двое. Бегут несколько медленней, чем обычно, а это вселяет надежду на богатую добычу! - ответил телохранитель. - Наверняка что-то несут.
- Замечательно! Пошлем два отряда. Один пусть обойдёт уродцев, и гонит их нам навстречу, а второй - следит за тем, чтобы дромоги не свернули в лес.
- Будет исполнено, господин! - Уррик исчез в вечернем сумраке, словно растворился в нем.
Вскоре два отряда опытных воинов и охотников скрылись в густом лесу. Фаалвик тоскливо осмотрел оставшихся: "Почему мне приходится бродить по диким окраинам во главе этого сброда? Я, наследник Великого Конунга, достоин большего". Он уже осознал свою ошибку: для удачного завершения охоты народа было недостаточно. Пришлось привлечь селян-носильщиков, чтобы хоть как-то прикрыть дыры в загоне. Пара воинов Ближнего круга попытались правильно расставить наспех вооруженных кольями и дубинами крестьян. "Шушера! Как есть шушера", - с горечью думал сиятельный дюк.
На смену вечеру пришла ночь. Редкие звезды проступили в небе между облаками. Охотники устали ждать, селяне дремотно поёживались. Наконец, вдалеке послышался шум загонщиков. Неясное движение темноты, шорох и треск сухих сучьев оформились в две фигуры: одну, припадающую к земле, и другую, прилепившуюся к ней сбоку.
- Огня! - скомандовал дюк.
По его приказу зажгли факелы. Неровный свет остановил двух дромогов на середине небольшой поляны. Будущие жертвы попали в полукруг вооруженных людей.
Скайл впервые увидел живых уродцев. Ростом они были примерно по грудь среднего человека, но из-за полусогнутых ног и сутулой спины казались ниже. Рыжая длинная шерсть с пепельно-серыми подпалинами на боках скрывала бугристые мышцы суставов. Приплюснутыми курносыми носами они напоминали, скорее, поросят, но широко расставленные глаза на кошачьих мордах светились разумом. Тонкие кисти лап заканчивались длинными пальцами с острыми когтями. Один из дромогов был заметно старше другого. Он хромал на левую ногу-лапу и опирался на небольшой посох. Молодой дромог поддерживал его и нес переметную сумку.
Фаалвик поднялся во весь рост и натянул тетиву охотничьего лука. По давней традиции добыча принадлежала охотнику, убившему дичь. Не раздумывая, он взял на острие стрелы молодого, более сильного, дромога. "Поздравляю вас, дюк!" - прошептала отпущенная тетива. Внезапно молодой уродец резко отскочил вбок и следующим движением метнулся в сторону Фаалвика. Стрела обиженно звякнула о камни и подняла облачко пыли там, где мгновение назад был рыжий коротышка. Дюк потянулся к мечу и понял, что не успеет. Дромог был поразительно быстр. В желтых глазах ярость и отчаяние, с которыми обычно идет на вооруженного человека раненый зверь. Когтистая лапа целилась в неприкрытое доспехами горло. Одного удара будет достаточно, чтобы молодой дюк захлебнулся в крови.
Скайл не понял, как он оказался рядом с Фаалвиком. Как и прочие селяне, он был вооружен увесистой суковатой палкой. Медленно, как во сне, Скайл сделал шаг навстречу бегущему зверю, занося дубинку для удара. На мгновение взгляды Скайла и дромога пересеклись. Человек увидел отчаянье, боль и смертную тоску. "Что я делаю? - молнией пронеслась мысль в голове молодого человека. - Зачем?" Удар пришелся точно по голове дромога, чуть выше заостренного уха. Замах был не сильным, но его оказалось достаточно, чтобы опрокинуть врага на спину. Тот отлетел к небольшому валуну, ударился о камень и застыл без сознания.
Селяне, воодушевляемые собственным криком, ринулись на беззащитную добычу. Из леса появились загонщики во главе с Урриком, и присоединились к общему движению. Очень скоро вокруг пленников завязалась потасовка. Только два человека оставались безучастны к происходящему: дюк Фаалвик и Скайл.
- Назад! Не трогайте их! - наконец прокричал Фаалвик. Руки его всё еще дрожали, побелевшие пальцы сжимали бесполезный лук, но голос обрел прежнюю твердость и мощь. - Мне они нужны живыми!
Уррик как-то странно посмотрел на дюка, и молча полез в самую гущу копошащихся человеческих тел. Кулаком и крепким слово он проложил себе дорогу, и уже находясь около дромогов, обнажил длинный меч. Народ расступился, образовав вокруг уродцев плотное кольцо.
- Мои милые компаньоны! - голос Уррика источал мёд и благость. - Я полностью разделяю вашу радость по случаю удачной охоты. Но хочу напомнить вам, что вся добыча по праву предварительной договоренности принадлежит сиятельному дюку Фаалвику, а я, его верный слуга, обязан защищать жизнь и имущество своего господина. Меня очень огорчает, когда дюку пытаются залезть в карман. И среди вас есть те, кто видел меня огорченным, и знает, что из этого в конечном итоге ничего хорошего не получается.
Многие в толпе стали отводить глаза, а кое-кто даже потёр застаревшие шрамы. Даже у самых лихих селян не возникло мысли, что Уррик шутит.
- Сейчас каждый из вас, - продолжил он, - подойдет ко мне и отдаст все случайно найденное имущество доброго дюка Фаалвика!
Когда досмотр был завершен, Уррик подошел к молодому дюку:
- У уродцев ничего ценного не было. Мы нашли только это! - телохранитель протянул дюку тщательно завязанную тряпицу.
- Что? Что там написано? - нетерпеливо спросил Фаалвик.
- Сиятельный дюк! Я не искусен в чтении, - пробормотал Уррик.
- Так найди того, кто умеет!
- Я оценил твою шутку, сиятельный! Специально для такого случая с нами в поход ходят десятка два книжников.
В этот момент старый дромог раскрыл глаза, и не дал Уррику развить мысль о культурных достижениях человеческого рода. Найдя взглядом Фаалвика, он произнес:
- Сиятельный дюк, этот пергамент содержит великую тайну дромогов - рецепт зелья. Оно, я слышал, очень ценится твоими подданными. И если ты сохранишь мне жизнь, то я помогу тебе разобраться в записях.
Уррик как и Флавик внимательно слушал дромога. С каждым мгновением взгляд его становился всё более подозрительным.
- Мне кажется, эта мартышка хочет тебя нагло обмануть! - Уррик не доверял разговорчивой добыче.
- Не гневайся, сиятельный дюк! Никакого обмана! Ингредиенты в рецепте названы словами, близкими нашему уху. Среди людей ты не найдешь мудреца который знает их значения.
- Зачем ты мне это говоришь, презренный дромог?
- Моя жизнь в твоих руках, сиятельный дюк, и я хочу, чтобы она не оборвалась. Мы можем заключить сделку.
- Что может предложить обезьяна в обмен на свою жизнь?! Может орехи?
Люди в окружении Фаалвика рассмеялись удачной шутке.
- Я расскажу секрет приготовления зелья, - прокаркал старичок. - Тебе не придётся больше охотиться на моих соплеменников, чтобы добыть его. Я даже помогу в его приготовлении, но...
- Условия? У тебя хватает смелости ставить условия?!
- Не торопись, сиятельный дюк. Для зелья нужно сырье, которого у вас нет... Пока нет. Вы должны его добыть сами. Это не сложно.
Уррик схватил старика за грудки, приподнял поближе к налитым кровью глазам и несильно встряхнул:
- Проклятое отродье! Если ты будешь увиливать от ответа, я насажу тебя на рогатину и поставлю посреди тыквенного поля отгонять ворон!
- Это совершенно излишне! - старый уродец поморщился от боли, - Для приготовления зелья требуется кровь молодого дромога. Вместе со мной вы захватили моего внука. Он ещё жив и скоро очнётся. Вы должны убить его особым способом - без оружия, но чтобы пролилась кровь.
Молодой дромог действительно пришёл в себя и теперь озирался по сторонам.
- Как же? Зубами его разорвать?! - узкие губы Фаалвика вытянулись в подобие улыбки.
- Придумайте способ сами. Мне противно об этом говорить, - старик отвернулся. Мгновение помолчав, он добавил как бы в пустоту, - Наш народ в таких случаях сбрасывает жертву на камни.
- Вы слышали? - Фаалвик обратился к ближайшим воинам и кивнул на молодого дромога, - С обрыва его!
Когда крики молодого дромога потонули в шуме волн Великой реки старик вновь обратился к Фаалвику:
- Теперь прикажи развязать меня, сиятельный дюк. Я не смогу сварить зелье с руками за спиной.
С неожиданной ловкостью старый дромог вскочил на ноги, едва путы были сняты, выхватил из рук Фаалвика пергамент и ринулся с обрыва вслед за своим внуком.
- Вот же ж ... - проговорил Уррик и эхо откликнулось длинным понтакийским ругательством.
Фаалвик долго стоял в растерянности. Добыча ушла из рук.
- Надо спуститься и проверить берег. Может быть, река еще не унесла трупы, - прервал его раздумье верный телохранитель.
- Кто решится на такое? Ночью на этих острых камнях можно шею себе свернуть и даже этого не заметить. Постой-ка! - внезапное озарение осветило лицо дюка, - Приведите того селянина, что оглушил дромога! Думаю, мне удастся его уговорить.
Скайла нашли возле небольшого родничка. Он сидел и с омерзением тщательно тёр руки пучком жухлой травы - отмывал кровь дромога.
- Тебя никто не просил комментировать! Если тебя зовет дюк Фаалвик, значит, ты ему понадобился.
Фаалвик встретил селянина у костра в окружении своих приближенных. Воины Ближнего Круга полулежали за низенькими столами, уставленными всевозможными яствами. Великолепный запах жареного мяса щекотал ноздри. У Скайла свело желудок.
- Я помню, ты очень ловко защитил меня от этого зверя.
- Это произошло случайно.
-Думаю, такому смелому человеку не стоит всю жизнь побираться и шляться по помойкам. Как ты думаешь, Скейл?
- Скайл, сиятельный дюк. Меня зовут Скайл.
- У тебя есть возможность ещё раз отличиться, и тогда я с легким сердцем возьму тебя в Ближний Круг. Ты станешь одним из нас. Равным среди равных. Решайся!
- Что мне нужно для этого сделать?
- Ты должен разыскать тела дромогов. Собери их кровь, всю какую найдёшь. И разыщи пергамент. Когда старый уродец спрыгнул, он зажал его в своей лапе.
- Сиятельный дюк, но мне, наверное, сложно будет спуститься по камням вот так.
Фаалвик с усмешкой оглядел Скайла и отрезал ледяным тоном:
- Чем труднее испытание, тем почетнее награда.
* * *
Спуск дался очень тяжело. Мелкие камни под ногами предательски срывались в пропасть. Ладони стерлись в кровь и уже не чувствовали боли. Довольно быстро веревка, завязанная вокруг пояса, кончилась, а до дна было ещё далеко. Скайлу мерещились в полумраке белые острые камни. Он мог поклясться, что расслышал слабый стон. Чтобы продолжить путь, Скайл отвязался и стал прыгать с уступа на уступ.
"Каждый твой следующий шаг может стать последним, - говорил он сам себе, зажмурившись. Вторая половина сознания ликовала: - Лучше погибнуть под открытым небом, чем в выгребной яме рядом с кабаком". Далеко вверху розовело утреннее небо.
На самом дне обрыва, раскинув руки, лежал старик-дромог. Голова его неестественно откинулась, глаза закатились, открыв желтоватые белки. Из груди, прямо напротив сердца, торчал острый камень. Возле старика на коленях стоял его внук.
- Де-душ-ка-а-а! - причитал молодой дромог еле слышно. - Почему ты не вспомнил про этот проклятый оползень? Ведь ты прекрасно его слышал. Чуть-чуть левее и мы бы сейчас бежали вместе по Закатному тракту в сторону нашей деревни...
Щебень предательски скрипнул под ногой Скайла. Дромог мгновенно вскинулся и развернулся в сторону человека.
- А, вот и ты пожаловал!
Скайл удивился: "Как выжил раненый дромог после падения с такой высоты?"
- Банда дикарей. Поверили сказкам старика, - отвечая на мысли человека, произнёс молодой дромог, - Своим примитивным мозгом вы даже не поняли, что дед обманул, обвел вокруг пальца. Так и представляю ваши вытянутые рожи, когда вы, пыхтя, и обливаясь потом, спустились бы сюда и ничего здесь не нашли! Дромога нельзя разбить о скалы - как невозможно утопить рыбу. Скалы - наша стихия.
Скайл сделал ещё шаг в сторону беглеца.
- Но-но-но! У тебя больше не получится твой фокус! - зло прошипел молодой уродец и... исчез. В следующее мгновение его когтистые пальцы железным капканом впились в шею Скайла. Дромог оседлал человека со спины, обхватил ногами поясницу и неожиданно запел:
- Фаа-а-а-ум, гаа-а-а-аум, фаа-а-а-ум, гаа-а-а-ум, - голос его звучал всё ниже и ниже, пока густой бас не застрял на одной ноте, - М-м-м-м-м-м-м!
Небо упало на Скайла и раздавило его.
* * *
Низкий черный потолок. Жесткая скамья. Рядом горящий очаг с большим медным котлом. В дальнем углу тонет в полумраке огромный массивный стол, заваленный всякой всячиной. Руки и ноги Скайла крепко стянуты прочной веревкой и привязаны к скамье. Закопченные стены увешаны пучками трав, невиданными сушеными плодами. Над притолокой низкой двери три черепа смеются неровными рядами белых зубов и уныло таращатся пустыми глазницами.
- Что ж хорошо! Этот экземпляр подойдет для проверки. В меру крупный, не тощавый. Выдержит многое, можно будет долго наблюдать за производимым эффектом. Я сожалею, Курби, что твой дед скончался, но тебя можно поздравить. Ты добыл нам хорошего скрилла. Большой Тар щедро тебя наградит, и про ваш подвиг будут складывать песни и былины. А теперь ступай - твой народ ждет твоей помощи и содействия!
Курби низко поклонился и спиной попятился вон из хижины.
Скайл продолжал наблюдать за старухой: та ловко шныряла между котлом и многочисленными столами-лавками, уставленными разного вида и размера склянками, черепками и горшочками. Добытое старуха складывала в котел. Над варевом поднимался сизоватый пар, а сам котел изредка издавал глухой булькающий звук, словно чавканье болотной жижи.
Старуха что-то шептала: то ли повторяла рецепт, чтобы не сбиться, то ли произносила заклятье. Скайл был крепко привязан к лавке и не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, а шея сильно затекла и навязчиво напоминала о себе ноющей болью.
- На! Пей! - старуха сунула под нос Скайлу плошку с пахучей жидкостью.
- Что это? - спросил Скайл.
- То, что вы все так усердно ищете, ради чего убиваете моих помощников, - ответила старуха.
- Зелье? И что теперь со мной произойдет?
- А кто ж знает-то? Попробуешь и узнаем. Рецепт один, но каждый раз получается новое снадобье. Какое? Никто не подскажет. Даже я, хоть и пожила на этом свете не одну сотню лет... Да-да, не удивляйся!
- Я не буду ничего пить!
- У тебя нет иного выхода, скрилл! Ты раб, а у рабов нет воли. Теперь я - твоя воля! И я хочу, чтобы ты выпил зелье.
Резкая боль пронзила Скайла от головы до пят. Страшной силы судорога скрутила тело, принуждая к подчинению, но Скайл только сильнее стиснул зубы.
- Надо же! - покачала головой старуха, - У вас ведь знают сказку про Глупого скрилла? Он украл зелье, предназначенное для чужого короля, да и помер потом. По долгам своих предков надо расплачиваться. И ты заплатишь сполна.
- Я не знаю никакого скрилла! Мой отец Ростик, да и деды, и прадеды, никогда и ни у кого ничего не воровали!
- Ты не можешь этого знать наверняка! А я не только могу, но и знаю. Ты внук Старого Курта. Скажи спасибо своей бабушке - она спасла твоего отца от ножа Тролвика. Да и дромогам моим тоже можешь сказать спасибо, они исправно охраняли твоего отца и тебя удачно подбросили остолопу Ростику.
- Зачем это всё?
- Для искупления! Дурацкий поступок твоего деда изменил мир до неузнаваемости. Мне надо всё исправить, а я не успеваю! Аристократы расплодились... Маньяк-властитель... Тонкие связи рвутся, подбивая основы... Вся работа коту под хвост... Отчетность, бухгалтерия... Но мой план должен сработать!
Скайл слушал невнятное бормотание старухи и окончательно убеждался, что попал в плен к сумасшедшей.
- Так кто мои отец и мать? - спросил он, чтобы отвлечь старуху.
- Лучше бы тебе и не знать. А впрочем, когда-нибудь узнаешь!
Старуха сильными сухими пальцами зажала нос Скайла, а когда тот стал задыхаться и открыл рот глотнуть воздуха, - ловко влила в него содержимое плошки.
- Ну, вот и ладушки! - промурлыкала старуха. - Обошлись почти без насилия. Скоро эликсир подействует, а чтобы ты не скучал, я расскажу тебе ещё кое-что.
Она села в кресло, стоящее рядом со скамьей, скрестила руки на животе:
- Давным-давно я приступила к созданию мира. Он получился, на мой взгляд, чудесным. Но потребовались помощники, чтобы хранить в нем порядок. Мой выбор пал на дромогов, и это не удивительно. Люди слишком самонадеянны, агрессивны и глупы. Несколько сотен лет ушло на поиски подходящей кандидатуры. Мой помощник должен был передать эликсир бессмертия будущему королю дромогов. Однако один глупый человечишка решил поразвлечься. Нужно ли говорить, что этим человеком был твой дед Старый Курт? Ему было скучно охотиться на обычных животных, и он выбрал для своей жестокой забавы моего посыльного. А потом у него хватило "ума", чтобы попробовать эликсир и даже начать им приторговывать!
Скайл хотел задать старухе вопрос, но с удивлением обнаружил, что не может произнести ни слова. Язык прилип к нёбу, а губы срослись.
- К сожалению, я слишком поздно нашла твоего деда, - продолжала старуха, - к тому времени он уже недели полторы провалялся на заднем дворе Замка и черви хорошенько подправили его внешность. А до разбойника Тролвика было не добраться. Да-да! Конунгом он стал, только получив бессмертие. До этого он был простым главарём шайки оборванцев. Теперь он опасен, и мне необходимо восстановить равновесие...
Старуха преобразилась: горб исчез, плечи расправились, седые волосы приобрели нежно-пепельный оттенок и заблестели шелком. Морщины разгладились, лицо покрылось здоровым румянцем. Вместо противной старухи на Скайла нежно смотрела прелестная молодая женщина.
- Кто ты? Кто?! - прохрипел Скайл, проваливаясь в черную бездну.
Женщина на прощанье помахала ему рукой. Жест этот напомнил о чем-то забытом и показался удивительно знакомым. Призрачный силуэт стал размываться, пока совсем не исчез.
- Ты скоро всё узнаешь, - услышал он запоздалый ответ. И это были последние слова, перед тем как гробовая темнота накрыла его с головой. Последним же видением были распахивающаяся дверь и Уррик с окровавленным клинком в правой руке.
* * *
- Сначала мы решили, что ты сорвался и погиб, потом - что улизнул с добычей, - Уррик говорил медленно, тщательно выговаривая слова. В промежутках между фразами он успевал отхлебнуть из кружки крепкой браги и закусить жирным куском мяса. - Мне стоило больших усилий разобрать следы на камнях. Похоже, дромог тащил тебя на плечах...
Скайл очнулся в непривычной обстановке. Фаалвик распорядился доставить его со всей осторожностью и разместить в лучшем доме. Хозяин, зажиточный селянин, не был рад такой повинности, но с дюком спорить не стал. В один из дней, когда Скайл почувствовал себя лучше, и уже собирался распрощаться с гостеприимными земляками, в дом ввалился Уррик. Приободрившиеся было хозяева, вновь поникли и нехотя собрали на стол.
- ...Мы целый день пытались догнать вас, - продолжил Уррик, примеряясь к пирогу, - пока дорога не вывела к этой чертовой деревне. Славно повеселились! Жаль, трофеев почти не добыли. Уродцы сражались так остервенело, что пришлось превратить всё в кровавое месиво.
- А что со старухой-колдуньей? - попытка припомнить детали раскалывала череп Скайлу невыносимой болью.
- Не знаю о ком ты? В деревне были только дромоги. Стадо разъяренных дромогов. Ну да ладно, я пришел не затем, чтобы предаваться воспоминаниям о славном побоище, - Уррик закончил с угощением и длинно смачно рыгнул. - Фаалвик принял тебя в Ближний круг. Завтра мы отправляемся в Замок, в гости к Вечному конунгу. Дюк очень рассчитывает на твою помощь.
- Могу я отказаться от этой чести?
- Это лишнее, - усмехнулся Уррик, - я думаю, ты согласишься. Дюк будет ждать твоего решения до рассвета. Спокойной ночи!
Скайл остался один. Он решил потратить немного времени и разобраться в накопившихся вопросах. Но чем больше он старался, тем больше вопросов возникало. Новый день застал его в полной решимости отправиться в путь вместе с Фаалвиком и Урриком.