Не смотри на меня так, словно я закрыл все окна там, где воздуха нет, я просто стараюсь быть как все, не смотри на меня так словно я. Кто пророчил мне ночь? В моей голове всегда свет, все, что сказал я, уносится прочь, просто привыкли жить в темноте. Я хотел бы прикоснуться к твоей груди, я хотел бы уснуть на твоих губах. Но я шут. Кто будет говорить со мной? Я всего лишь шут. Кто будет говорить со мной? Вчера я встретил твоих друзей. Они говорили так, словно меня нет, я пытался забыть, что они есть. Вчера я встретил твоих друзей. Кто сказал, что я один меня всегда была ты, не важно то, что тебя нет, важно то, что для меня всегда была ты. Я хотел бы прикоснуться к твоей груди, я хотел бы уснуть на твоих губах. Но я шут.
Кто будет говорить со мной? Я всего лишь шут. Кто будет говорить со мной?
Мы играли всю ночь. Линеса сорвалась, но никто этого не заметил, она улыбалась, даже когда выносили ее ногами вперед. Я смеялся над ней, такая уж у меня работа. Братья Синье подбрасывали меня вверх и одновременно крутили в руках гири. Коржа орал во всю глотку, заводил тупо глазеющую толпу, размахивал воздушными шарами и топтал мою одежду. А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-ревела толпа.Ха-ха-ха-ха-ха- ржал я. И никто не замечал как сорвалась Линеса.
Я ворвался в гримерку, не скидывая улыбки с губ, начал разносить все в стороны, мой смех превратился в крик... Я проснулся от голоса над головой: "У него совсем крыша поехала", "Да, не повезло бедняге. Мы все ее любили. Эй, вставай, вставай говорю". Я встал, хотел что-нибудь сказать, но вместо голоса, вырвался хрип. Я лечил глотку несколько дней, но все напрасно, я потерял его. Мой голос-это то чем я отчасти зарабатывал на существование, и я его потерял. Мои кривляния не давали той энергетики, которой заражались люди, меня, выгнали из балагана.
Улица, на которой я жил не многим отличалась от других нищих улиц. Здесь ежедневно кого-нибудь убивали, я бы сказал еще грабили, но грабить было некого и нечего, поэтому я промолчу. Моя комната находилась на втором этаже серого
клоповника. Она представляла из себя просторный гроб, набитый пылью и грязью.
Мои соседи ничем не отличались от моей комнаты, все те же ящики с грязью. Кокинош горбатый мясник, самый зажиточный из всей гостиницы, каждое утро стучал мне в стенку своими гигантскими ручищами, набивая костяшки для вечерних встреч в Бухонке. В принципе он был добр и всех кто попадал под его тяжелую руку поил, если конечно те оставались в живых. Килин вечный пьяница, никто не знал, на что он пьет, нигде не работал, да и воровством не занимался. Кокинош как-то следил за ним три дня, но тот просто доставал деньги из кармана. И когда мясник решил все из него вытряхнуть, то у Килина ничего не оказалось. Вечный алкаш после подобного издевательства над собой, пошел топить горе в Бухонку и конечно опять расплачиваясь, доставал из кармана деньги. Больше его никто не трогал. Я тоже часто заседал в Бухонке (самая дешевая и дерьмовая забегаловка в мире), не для того чтобы выпить, а просто не хватало общения с людьми. Теперь мне с ними общаться стало еще сложней, но я все равно приходил туда хотя бы просто вдохнуть общественного смрада.
-Эй, шут, иди сюда, покажи свою кривую рожу. Скажи нам что-нибудь. Что не хочешь с нами разговаривать? Что, мы не достойны твоего королевского внимания? Ха-ха-ха. Или у тебя отнялся голос при виде таких голодранцев как мы?
Я бы не сказал, что меня здесь не любили, скорей наоборот. Да, надо мной издевались, но такова натура человеческая. Это моя работа терпеть насмешки, тем более теперь мне не приходилось выбирать. За кусок хлеба или монету приходилось подставлять свою рожу под кулак и при этом улыбаться.
Ближе к осени Килин протянул ноги, первым его нашел я, меня начал раздражать запах исходящий из его комнаты, пожалуй, если бы трупы не пахли, он провалялся бы там еще два месяца, так как успел проплатить за комнату вперед. Через два дня в его клоповник въехал новый постоялец. Каждый новый человек вызывал у нас неотъемлемое внимание. На вид ему было лет сорок, с учетом того, что борода, свисавшая до груди и старила его минимум лет на десять, получалось около тридтцати. Тело было спортивным, кожа белой, белой казалось, что он готовиться умереть, взгляд его вызывал ужас даже у Кокиноша. Никто о нем ничего не знал, ни с кем он не разговаривал, каждое утро выходил из гостиницы чуть свет и возвращался только после полуночи. С хозяином жилья он расплачивался молча. Так он прожил здесь около двух месяцев.
В октябре, когда листья стали умирать, а я просто подыхать от холода, человек-неизвестность сбрил бороду и помолодел лет до двадцати пяти. В один из вечеров того же месяца, он постучал ко мне в дверь и я впервые услышал его голос, он был как пение утренних птиц, казалось бы, что подобные звуки должны раздражать, но было как раз наоборот.
-Здравствуйте. Извините, что побеспокоил. Вы наверно знаете, я ваш сосед?
На что я кивнул головой.
-Я перейду сразу к делу. Вы насколько я знаю, бедствуете, так вот я хочу вам помочь, а вы заодно поможете мне. У вас есть прекрасный дар молчать - это то, что как раз нужно.
Знаете, я родился и воспитывался в богатой семье, после смерти родителей все состояние перешло ко мне. Так как ребенок я был избалованный, то все быстро прокутил. Осознав свое положение, отправился к дяде, брату своей матери, просить помощи. Он выслушал мое нытье и предложил поработать у него садовником, на что я весьма оскорбился. Благовоспитанный, холеный должен рыться в земле, да еще у родного дяди, я развернулся и ушел, но не на долго. Желудок призвал меня вернуться. Со временем я привык к работе в саду, не скрою даже начало нравиться, с дядей я практически не общался, только с прислугой. Но это не значит, что я смирился со своим положением, мне нужны были деньги, чтобы вернуться в мир, из которого я так быстро выпал. Единственный путь, через который можно было их достать это мой дядя. Наследников у него не было, поэтому все должно было перейти ко мне, но ждать естественной смерти физически здорового человека можно вечно. Я решил его убить. Отравить его было не возможно, так как всю пищу, он проверял на своих поварах, заставляя пробовать все яства во время готовки, он очень дорожил своей шкурой. Придушить во сне тоже невозможно, он постоянно находился под охраной. Поэтому я решил его застрелить, но сам я не могу этого сделать, во время убийства я должен находиться возле дяди, что бы было меньше подозрений. Поэтому мне нужен человек, который сделает это и этот человек вы. Вы поможете мне, я помогу вам. Я знаю, что вы воевали и убивали, я знаю, как вы опустились до роли шута, эту историю мне рассказал ваш сосед Кокинош, надо сказать он куда добрее, когда не пьет. Завтра я приду к вам, и вы мне дадите ответ, а теперь всего доброго.
Я кивнул ему в след и захлопнул дверь. Если честно я был удивлен такому событию. Думал я не долго, выбора у меня не было, либо дальше гнить, либо рисковать и будь что будет. Приблизительно через час я постучал к нему в дверь, он отворил ее моментально, как будто ждал меня за дверью, чем немного испугал меня такой неожиданностью. На вопрос согласен ли я, последовал кивок моей головы. Через минуту он выложил мне весь план преступления. На первый взгляд все было очень просто, я стреляю в дядю и уношу свои ноги. На следующий вечер мы поехали осматривать местность, где все должно было произойти. Надо сказать, дом, в котором проживала моя жертва, трудно было назвать домом, скорее замок. В округ всего сооружения бродили люди в юбках, на шотландский манер это была охрана. Как объяснил мне сосед, его дядя помешан на шотландской культуре. Моя задача состояла в том, что во время вечерней прогулки жертвы, я должен был выстрелить из ограды и, бросив орудие, бежать в сторону городских построек, скрыться там было достаточно просто, по крайней мере, так нам казалось. Мой напарник принес орудие на следующий день, надо сказать таким мне уже приходилось пользоваться, оно не разу меня не подводило, все должно было случиться на следующий вечер.
Как не странно, но в эту ночь я спал как убитый, день провел как обычно, шатаясь по улице. В назначенное время появился у ограды, долго ждать не пришлось, я натянул свои пули и выстрелил. Осечка. Страх. Меня увидели. Я ругнулся матом. Я не немой, но этого я не замечаю. Бегу. Лай. Жжение в левой ноге. Рычание. Голоса. Удар. Темно.
Я очнулся в белой комнате от боли в ноге, хотел двинуть руками, но они так и остались прикованными над головой. Глазами нашел то, что их держало, наручники были мне велики, казалось, что ничего не стоит вытащить из них руки, но не было сил. Не знаю, сколько так лежал, уснул, снова проснулся, открыв глаза, увидел плешивого человека в белом халате. Он мило улыбался и что-то бормотал под нос, увидев то, что я очнулся от то сна, произнес: "Здравствуйте милый дружок, эко вас угораздило. Спасибо, скажите, что доктора у нас ученые, склеили вас как мозаику. Надо сказать и здоровье вас чуть не подвело. Как же вы так себя запустили? О здоровье заботиться надо, вот папаша мой, царство ему небесное, рассказывал, бывало про людей старинных, быка одним ударом с копыт сшибали, а сейчас издохли мы, нет нам будущего, и мысли наши заразны от них все болезни, как саранча жрут всех без разбору. Молоды вы, а уже в оковы влезли, и смерть на вас смотреть приходила, что еще далее будет, куда вас занесет, молоды вы, эх дитя вы еще, а в Боги метите. Глаза-то у вас умные, применение бы им найти. "Я опять уснул. Разбудил меня солнечный луч, пробивавшийся сквозь плотные шторы, наручников на мне не было, чувствовал себя уже лучше, только сильно хотелось есть. Я сел на кровать, сильно жгло в ноге, и болели ребра, немного кружилась голова. Я огляделся, в помещении находились кровать и тумбочка, больше ничего здесь не было. Встав на правую ногу, попытался идти, но тут же свалился и взвыл от боли. И только сейчас понял, что не знаю, где нахожусь, хотя какая разница, где мне быть. Через минуту вошел молодой человек и обратился ко мне на вы: "Здравствуйте. И куда это вы собрались? На одной ноге да с больной головой далеко не уйдешь. Пожалуй, вам лучше в кроватку, сейчас вам принесут обед." Такое ощущение, что я попал в рай. Где я?!
Так прожил я, не выходя из комнаты три дня, пожалуй, так я никогда не жил. Молодой человек кормил меня на убой, спал я, сколько хотел, на все мои вопросы он только мило улыбался, чем меня впрочем, не раздражал. На четвертый день ко мне опять зашел плешивый человек.
-Здравствуйте, молодой человек. Как себя чувствуете?
-Спасибо. Хорошо. Где я?
-Вы в доме Сэнсона.
-Кто это?
-Вы даже не знаете на кого покушались? Это дядя человека, который вас нанял.
-Откуда вы знаете?
-Лейт человек слабый, как узнал, что вас поймали, и что вы можете говорить исчез, его поймали, и он сам сознался.
-Лейт это тот, кто меня нанял?
-Вы даже не знаете, как его зовут? Сколько прожил, а до сих пор удивляюсь глупости и хитрости человека.
-Почему я здесь?
-Сенсон человек неординарный, поэтому вы здесь. Пожалуй, вам лучше прогуляться, сейчас вам принесут трость.
Ивон принес мне трость (это молодой человек, который ухаживал за мной) и я с плешивым отправился на прогулку. Надо сказать, что дом выглядел слишком шикарно, и при этом было в нем что-то домашнее, обычно вся помпезность не дает место быть уюту. Я чувствовал себя так, как будто родился и жил здесь всегда, люди которые меня окружали, были добры и любезны. Во всем здании жило человек тридцать, все это были слуги и охрана Сенсона. Сам дядя отсутствовал, как мне сказал Скинс (плешивый) Сенсон уехал в какую-то деловую поездку и велел обращаться со мной, так же как и с ним самим. Что за всем этим крылось? Почему мне так повезло, или наоборот? Я ничего не понимал, и потому решил просто наслаждаться жизнью пока, это было возможно. Я ел, пил, спал, играл с Ивоном в шахматы, читал книги. Надо сказать, что у Сенсона была очень скудная библиотека для его огромных апартаментов, всего лишь два шкафа. Преимущественно здесь были книги по астрономии, философии и математике, художественная литература совершенно отсутствовала. Я теперь жил в другой комнате, кровать была как пшеничное поле, огромная, мягкая и теплая; секретер, тумбочка, шкаф, в котором целый магазин одежды и обуви моего размера.
Утром шестого дня я просил Скинса отправиться со мной в город, на что получил отказ, Сенсор запретил выезжать мне до своего приезда из дома. Я опять задал себе вопрос: "Зачем здесь я?", на что опять не получил ответа. Я целые дни проводил на свежем, морозном воздухе, познакомился с охраной и с собаками, которые так быстро травмировали меня. Как не странно все оказались весьма добрыми созданиями. Каждое мое желание тут же исполнялось, за исключением поездок из дома, перечитав все что меня, интересовало, я стал заказывать книги из внешнего мира. Надо сказать, я не был капризен в своих желаниях, здесь сказывалось мое воспитание.
Родился я, не знаю, в какой семье, но думаю далеко не богатой, так как при рождении оставили в приюте. В возрасте пяти лет меня усыновила одна сумасшедшая женщина, надо сказать, что детей отдавали кому не попадя, коих здесь было тьма, и это при том что многих косила желтая болезнь. Моя приемная мать жила в небольшой деревушке весьма бедно, как она каждый вечер твердила я ей был нужен, чтобы в старости было, кому ее накормить. В девять лет вся тяжелая работа легла на мои плечи, так как мать слегла в пастель, через два года она скончалась. На похоронах были только я и сосед, мы ее закопали на местном кладбище в солнечный день, я особенно не плакал о ее смерти, мне она всегда оставалась чужой, да и плакать было некогда, нужно было думать о дальней шей жизни. Спасибо соседу, деду Митрию, за то, что он помог мне пристроиться в церковный приют. Здесь по истечению четырнадцати лет, я стал церковной служкой. Местная школа научила писать и читать, церковная библиотека стала, чуть ли ни местом моего жилья, я тянулся к знаниям, как грудные младенцы к матери. Многие пророчили мне большое будущее, но началась война, и в шестнадцать лет меня занесло в самое пекло этой твари. Через шесть лет, уже в мирное время, я помогал в одном госпитале серенькому доктору с маленькими очками, слушал его ежедневное пение и вдыхал смрад полуживых клиентов выше упомянутого господина. Жил я все в той же больнице, заодно и дежурил там по ночам, в воскресение выезжал за город на пикник, компанию мне составлял все тот же доктор, мой друг и учитель. Через два года госпиталь закрыли, у города не было денег на содержание богоугодного заведения, больных отправляли куда могли: в соседние города, домой и на кладбище. Доктор уехал за границу, пытался вывести меня, занимал везде деньги, но, к сожалению, ничего не вышло, город беден и друзей практически нет. Прощаясь, он плакал, по сухому морщинистому лицу слетали капли дождя, затуманивая маленькие очки; доктор обнял меня и обещал писать, и при первой возможности выслать билет на дорогу к нему. Так я опять остался один, была весна.
Я поехал в деревню, ой дом оказался в полуразваленном состоянии, сосед умер, погибли практически все, в живых остались только четыре семьи, да и те собирались бежать в город. Есть мне было практически нечего, я мотался по опустевшим домам в надежде найти хоть что-то съестное, в один прекрасный день случилось чудо, в подвале у соседа я нашел ружье, и все что к нему прилагается. Это все было аккуратно завернуто в гнилую тряпку, видимо дед готовился к обороне своего дома, так как рядом лежала форма старого образца и две награды. Теперь я мог охотиться, и в моем желудке появилось мясо. Теперь, когда я был сыт, то уже мог думать не только о том, как набить свой живот, меня потянуло к людям.
Я приехал в город, надо сказать за те два года, что я жил в деревне, город немного ожил, госпиталь снова открыли, но мест там не оказалось. Я устроился работать в местный цирк уборщиком, приходилось убирать не только за людьми, но и за животными. Слон, два тигра, кошки, собаки, попугаи-все мои клиенты. Там я познакомился с Линесой воздушной гимнасткой, она действительно была воздушна, как облако. Моя грудь наполнялась свинцом при виде нее, тысячи пуль пронзали мое тело, когда я вдыхал дешевый запах духов, она совсем не обращала на меня внимания. У нее был муж, директор цирка. Я подбрасывал ей цветы в гримерку, хотя это врядли можно было назвать цветами, если сравнить с теми букетами которые она получала от назойливых поклонников. День изо дня, я смывал фекалии с пола и думал о Линес, в моих дремах я спасал ее от двух тигров, слона, собак и даже кошек, а она отдавалась мне и признавалась в давнишней любви к нищему уборщику.
Как-то Тома (слон) задавил единственного клоуна цирка, какая-то маленькая мышь напугала огромное животное и он сел своим задом на шута. Я тут же вызвался на его место (хотел хоть как-то подняться в глазах возлюбленной и заодно повысить жалование). Единственный вопрос, который задал мне директор: "Ты кривляться умеешь?", на что я утвердительно закивал, скривив и без того кривую рожу. Первое выступление прошло для меня весьма удачно, я потел от стыда, но никто от этого не пострадал. Моим оружием в работе стал язык, тупые пошлые шутки так и рвались из моей помойки, виной всему закомплексованность, она и кормила меня. Линеса сорвалась, я потерял голос. Перед последним выступлением я зашел к ней в гримерку и тихо сел позади нее.
-А, шут. (По-другому она меня не называли) Что случилось? Пришел пожелать мне удачного выступления?
-Я пришел поговорить.
-Говори, раз пришел.
-Я люблю вас.
-Меня все любят.
Я не ожидал такой реакции, хотя чего я должен был от нее ждать, но в тот момент мною обуяла ревностная страсть, схватил ее и стал насильно целовать.
-Поше-ел прочь! Шут! Вон!
Услышав ее голос, я ослаб.
-Простите. Я не хотел. Я..
-Вон! Вон я сказала.
Наверно я убил ее, натянул нежные нервы и выстрелил, пожалуй, промахнулся. Вина? Я слишком сильно любил ее, чтобы винить себя в ее смерти.
Я проснулся рано утром в прекрасном настроении, с чувством голода. Позвонил Ивону, попросил подать завтрак в пастель. Молодой человек сообщил, что в дом пожаловала Крона, любовница господина Сенсона. Она приехала поздно вечером, не поужинав, легла спать. Во мне вновь взыграло чувство необъясненности. Где я? Зачем все это? Я надеялся хоть что-то узнать от этой дамы о Сенсоне и обо мне, в конце концов. Она встала, когда я собирался уже обедать.
-Здравствуйте.
-Доброе утро.
-Пожалуй, уже день.
-Это у вас, а у меня утро.
Она прошла мимо по направлению сада, бросив в меня комок теплого воздуха своего тела. Это была молодая красивая девушка со светлыми глазками, ее пухлые губы манили к себе, узкие плечи заставляли думать о хрупкости женской души. В тот момент я захотел оказаться на месте Сенсона.
За моим обедом, а ее завтраком мы беседовали о погоде, о море, о том, как отдыхают богачи. Меня так и прорывало расспросить ее о Сенсоне, но она не давала мне и возможности вставить слово, не относящееся к теме разговора и, наконец, меня прорвало, я ее перебил.
-Простите, что перебиваю, но мне так и не терпеться расспросить вас о Сенсоне. Вы как я понял, знаете, кто я и как здесь оказался.
-Знаю. Сенсон неординарный человек, поэтому вы и здесь.
-Если честно такой ответ меня не удовлетворил. Можно как-нибудь по подробней мне все рассказать?
-Я знаю не больше вас. И меня особенно не интересует.
-А что вас интересует?
-Деньги и все что на них можно купить. А также люди, у которых они есть. Я шлюха.
Я замолчал, сказать мне было совершенно нечего. Такая честность поражала и убивала на месте. Красивое создание, которое годится мне в дети, так легко шокирует загрубевшую душу. Но надо было нарушить молчание и я не находил слов, зато их нашла она.
-Вы шокированы? Да шучу я, отчасти, правда, то, что я говорю. Деньги я действительно люблю, к тому же являюсь любовницей Сенсона, поэтому завистливые люди считают меня шлюхой.
-Право вы меня шокировали. Но кто такой Сенсон? Чем он занимается?
-Не знаю. Я его ни разу не видела.
-Как не видели?
-Так и не видела. Вот вы его не видели, а здесь живете, так же и я.
-И вас не интересует кто он? Зачем все это?
-По началу интересовало, но потом просто стала жить в свое удовольствие. Мы с вами не единственные в данной ситуации. Я, знаю, по крайней мере, еще двоих, пожилая пара уже девять лет живут, так же как и мы, сейчас они на островах. И они ни разу не видели Сенсона, и все слуги никогда не видели его. Я вообще сомневаюсь, что он есть.
-Но он должен быть. Кто-то за всем этим смотрит.
-Бог тоже смотрит, но никто его не видел.
-Но он не Бог.
-Может он и есть Бог, это рай. Ведь и вы жили здесь не о чем, не задумываясь, пока я не появилась. Но в скорости вы опять все забудете, продолжите читать свои книги и философствовать.
-Хорошо, допустим, оно так и есть. Тогда почему именно мы с вами здесь, а никто либо другой?
-А почему у одних людей есть все, а у других ничего?
Честно говоря, эта девушка начала меня раздражать своими пустыми ответами, хотя я понимал, что она знает больше чем я, но все равно я считал себя умней ее, хотя бы, потому что я был старше. Я начал повышать голос.
-Почему считаете себя любовницей Сенсона?
-Потому что я, ею и являюсь.
-Но как вы ею стали? Почему вы решили, что стали его любовницей? Кто вам это сказал? Как вы можете ею быть, когда не разу даже не видели своего благодетеля?
-Вас слишком разгорячило вино. А о моем назначении мне сказал Скинс, он передает все его желания и поручения.
-Значит, Скинс видел Сенсона?
-Не знаю, может быть, и видел, может быть, и нет.
-Я ничего не понимаю.
-И не надо. Живите в свое удовольствие, читайте свои книги.
Я замолчал и только в этот момент понял, что я должен был видеть его, я стрелял в него, но как не силился вспомнить так и не смог восстановить его лица или хотя бы силуэт. После обеда отправился в гостиную, там обычно сидел Скинс и читал свежие газеты, я надеялся еще раз попытаться вытянуть из него хоть что-нибудь о Сенсоре. Но как всегда безнадежно. На все вопросы получал четкий ответ: "Господин Сенсон предпочитает, чтобы о нем ничего не знали". Со времен меня опять перестали мучить все эти вопросы. Я продолжал читать и заказывать книги, играть в шахматы с Ивоном, ухаживать за Кроной и по вечерам вести философские беседы со Скинсом. Надо сказать от обильного приема пищи, мое тело округлилось, начал выпирать живот. О своем наблюдении я поделился с Кроной, и она решила заняться мной. По утрам ни свет, ни заря будила меня и заставляла бегать, ограничивала в еде, и полностью выбросила из моего рациона алкоголь.
Летом приехала пожилая пара, Григорий и Татьяна. Вечно веселые старики, я сразу проникся к ним добрыми чувствами, от них о Сенсоре ничего нового не узнал. Их, как и Крону, особенно существование Сенсора не волновало, они жили в свое удовольствие, детей у них никогда не было, жили всегда бедно, но случай принес их в этот дом. Григорий рассказывал: "Я заранее знал, что этот день будет особенный, утром солнце светило не так как обычно. Мы с женой уже давно проснулись, как нам в дверь постучали, вошла красивая девушка (Крона) и прямо предложила переехать жить сюда. Я по началу подумал смерть, пришла, пора уже, годы все таки. Мы молча оделись и отправились с ней, даже не спрашивая, зачем и куда. Было это лет десять назад. "После рассказа я спросил у Кроны, сколько ей сейчас лет, на что она ответила четырнадцать.
-Как так четырнадцать? Григорий сказал, что десять лет назад ты уже была такой как сейчас.
-Григорий пожилой человек. Только старые люди считают годы, а мне это ни к чему, мне и так хорошо.
Все-таки, я ничего не понимаю, толи это такая шутка богатых людей, толи я уже умер. Если это шутка, тогда где она началась, если я умер, тогда почему мне нельзя выходить за пределы этой местности, другим можно, а мне нельзя.
Я пошел в гостиную к Скинсу и заявил:
-Я хочу выйти за пределы дома.
-Идите, я вам не мешаю. Только за ограду не выходите.
-Вы меня не поняли. Я хочу выйти за ограду.
-Идите.
-Как идти??
-Как вам удобно, так и идите. Я бы на вашем месте ножками пошел.
-Я не понимаю. Вы же сказали, что нельзя выходить?
-Теперь можно.
Честно говоря, Скинс никогда так не разговаривал, его как будто подменили. Я развернулся и пошел из дома. Спокойно вышел за пределы ограды и отправился в город. Как все изменилось! Дома стали ярче, люди одевались как-то странно, даже смешно, со всех сторон звучала ужасная музыка. Я попал в какой-то огромный кабак. Толпы неслись со всех сторон в никуда, меня толкали, пинали, озверевшие глаза. Я ели вырвался из этого ада и побежал обратно в дом. Я блуждал около двух часов, но дом не мог найти. Я точно помнил дорогу, но на том месте, где был дом, находилось пшеничное поле. Бред.
Мне пришлось вернуться в город, было уже темно и нужно было где-то переночевать. Я был голоден, и денег конечно у меня не было, на мое счастье я ушел в конце лета, поэтому на улице было тепло. Ночной город ослеплял. Сначала показалось что пожар, все полыхало в оранжевых, синих, красных цветах. Улицы были совсем мне не знакомы, дома совершенно другие: огромные стальные горы. Толпы пьяных, сатанинская музыка, женщины ходили практически голые, такое ощущение, что я попал в ад.
-Эй, милый, хочешь дешевой любви... Куда пошел?
Это была Крона.
-Крона это я, ты меня узнаешь, Крона.
-Я вас всех помню, милые вы мои. Денежку клади и пошли.
-Крона это же я.
-Ты сумашедшиий что ли? Или это игра такая? Игры дороже стоят. Сначала денежку плати.
-Крона, какие деньги, это же я.
-Псих! Отойди. Мне работать надо.
-Крона...
-На помощь! Грабят!
Я бежал, бежал, бежал... Темно. Тихо.
Я очнулся в белой комнате от боли в ноге, хотел двинуть руками, но они так и остались прикованными над головой. Глазами нашел то, что их держало, наручники были мне велики, казалось, что ничего не стоит вытащить из них руки, но не было сил. Не знаю, сколько так лежал, уснул, снова проснулся, открыв глаза, увидел плешивого человека в белом халате. Он мило улыбался и что-то бормотал под нос, увидев то, что я очнулся от то сна, произнес: " Здравствуйте молодой человек, вас опять куда-то несет, сидели бы дома, ни о чем не думали. Нет же, нет нам покоя. Ох, молодежь. Жизнь строить надо, а вы все рушите... Наручники с вас сниму, нет в них надобности. Поспите еще, Ивон вам бульон сварит. Ох, человеки вы человеки."
Я поспал, был обещанный бульон, было все, как и раньше, я жил и ни в чем себе не отказывал, до самой старости.