Рауд Алекс. Мертвец (Золотые реки)

Мертвец

(Золотые реки)

Посвящается Наталье Давыдовой (Майе), которая прошла с героями

"Сердца мира" весь путь от начала до конца

и все это время поддерживала их комментариями

Неправы те, кто боится пустоты после смерти. Там, за Гранью, нет пустоты.

Там есть... пустыня.

Солнца на синем небе не видно, но день яркий, как перед полуднем. Жаркий ветер гоняет по иссушенной земле желто-коричневые песчинки, треплет волосы. Зелень небольшого оазиса поблизости радует глаз. У озера стоит единственный в округе дом. Глухо стучат, ударяясь друг о друга, сережки хлебного дерева - длинные стручки с семенами внутри. Они созрели - время собирать урожай.

У девушки, которая тянется к ветвям, чтобы сорвать плоды и положить в прикрепленную к поясу корзинку, распущены светлые локоны. В том, как они покачиваются: туда-сюда, туда-сюда, есть что-то умиротворяющее. Наверное, таков ритм покоя.

Девушка слишком далеко, но ее хочется позвать, коснуться, узнать, отчего так знакомы ее черты. Она ведь не из Огненных или Каменных земель. Для этого у нее слишком белая кожа.

Саттаро делает шаг - и неожиданно оказывается рядом с ней. Полная корзина уже убрана, а девушка любяще смотрит на гостя из-под густых ресниц.

- Иллис? - срывается с губ удивление.

Она. Не может быть не она. Те же пухлые губы, румянец на нежных щеках, мягкие изгибы тела. Но глаза не ее - они меняют цвет, стоит взглянуть под другим углом. Через них на Саттаро смотрят все женщины, которых он ласкал в прошлой жизни.

- Здравствуй, - девушка подается навстречу. - Тебя долго не было. Я скучала!

И голос чужой, давно мертвой жены. Повернувшись, Саттаро вдруг узнает дом - родительский, со знакомой трещиной у входной двери. Он превратился в пепел еще до встречи с женой, тогда еще просто девчонкой, стеснительной дочерью гончара. Сколько лет назад это было?

Неважно. Здесь время тянется иначе.

Грубые пальцы, жесткие от бесконечных путешествий, касаются бархата девичьих щек. Иллис-не-Иллис улыбается.

- Идем в дом, милый. Обед готов.

Ноздри щекочет терпкий запах специй и копченой рыбы. Такое не готовят в пустыне - это блюдо Ллитальты. Вместе с розовой мякотью имбиря и тягучим сладким соусом оно обжигает язык, даря одновременно боль и наслаждение.

Перед тем как согласиться, Саттаро опускает веки. Этот мир прекрасен и полон чудес. В нем не хватает лишь одного.

Правды.

Она не бьется в глаза вязью символов, не выглядывает усталой горечью из-под радушной улыбки. Это с другой стороны Грани небо каждое мгновение разрывают молнии новых значений из грозовых туч бесконечных символов. Здешние небеса девственно чисты и спокойны.

Здесь не придется убивать старого друга из-за того, что он месяцами вынашивает под сердцем, как ребенка, обман. Под покорным лицом ученика не ощерится острыми зубами черная ненависть. Призывно раскрытым губам Иллис-не-Иллис можно верить сколько угодно. Под ними никогда не расцветет уродливый цветок лжи.

В груди разливается тепло. Этот мир подлинно прекрасен. Тот, кого в другой жизни звали Саттаро, заслужил награду.

- Идем, - говорит он, но сделать шаг вперед не успевает.

Плывет миражом мир, вздрагивает Иллис-не-Иллис. Ее рот открывается. Из него, из глаз и ноздрей рвется наружу золотое сияние. Рябит трещинами дом, расходится под ногами земля, и отовсюду, с каждым мигом все больше, льется яркий свет. Золотые реки затапливают оазис, уничтожая все, что в нем было.

Это конец удивительного мира.

Саттаро не мечется в панике. Он со вздохом склоняет голову и закрывает глаза. Тот, кого раньше звали Забвением, понимает, что заслужил наказание.

Расплавленное золото проникает сквозь веки. Оно было бы даже прекрасно, если бы не причиняло боль. Скоро терпеть становится невозможно. Губы открываются для крика, но с них не сходит ни звука. Мертвые не кричат.

Реки золота вышибают слезы, заполняют собой весь мир и вдруг утихают, сжимаются до простых лучей. Это не катаклизм - полуденное солнце смотрит Саттаро прямо в глаза.

Высится сбоку знакомая гора, вокруг разбросаны камни, из которых в пустыне складывают могилы. Неподалеку еще ряд таких же, но целых. У края разоренного смертного ложа на коленях стоит незнакомец. Длиннополая одежда выдает в нем жителя пустынь, но лицо спрятано под белой маской. Ее выражение мудрое, отрешенное от земных страстей.

Хватает нескольких мгновений понять, что произошло. В небесах снова волнами сходятся друг с другом символы, нашептывают правду. От тината ее не скроешь.

Саттаро медленно садится. Окоченевшее тело, которое еще хранит глубоко в костях холод смерти, не хочет подчиняться.

- Здравствуй, - произносит хриплый, неживой голос.

Он вызывает жгучую злость. Досада на него сочится сквозь пальцы и выплескивается мрачным тоном.

- Как ты меня вернул? - спрашивает Саттаро.

- Не спросишь сначала, кто я?

- Я и так вижу. Ты конструкт.

- А что если бог? Я же поднял тебя из мертвых.

- Богов не существует, - отрезает он.

- Ты так уверен? Встречался с кем-то из них лично и знаешь наверняка?

Незнакомец предельно серьезен. Саттаро скользит по нему взглядом, пытаясь определить, кто из слуг сумасшедшего Айгара стоит перед ним. Понять не получается. Странно, что он здесь один - конструкты не могут колдовать. Этот должен быть необычным, если он сумел сотворить такое. Хотя какая разница? Важнее другое. Из-за Грани просто так не возвращают.

- Зачем я тебе?

Конструкт не торопится отвечать. Он ведет себя как человек, которому некуда спешить. Так и есть - и это раздражает еще сильнее.

- Ты хотел жить. Наты, которые ты на себя нанес, не дали телу разложиться. Я повторил ритуал, который ты провел над своим учеником.

- Это не ответ.

- Он самый. Твой путь еще не пройден. А в наказание за грехи или в награду за самопожертвование тебе дан второй шанс - решать тебе самому.

Слова падают камнями в реку: много брызг, никакого толка. Рукотворное существо, возомнившее себя богом, хочется придушить. Жаль, это не поможет.

- Если ты так добр, что позволяешь мне самому принимать решения, тогда я остаюсь там, откуда ты меня без спроса вытащил.

- Не получится. Я не знаю, что ты видел, но то был мираж, краткий сон перед пробуждением. Он разрушен, и в него не вернуться.

Он уверен в том, что говорит, - это подтверждают его наты. Настроение портится еще сильнее.

- Ты многовато знаешь о смерти для конструкта.

- Некоторые считают, что этой мой долг.

Конструкт впервые шевелится - он снимает белую маску. Под ней оказывается еще одна, багряная, словно залитая кровью. В утрированно злобном оскале легко узнать Урда, каким его изображают силанцы, или Кешихиина из шердских храмов.

Саттаро пожимает плечами. Это должно его удивить? Он давно подозревал, что местные боги - творения человеческих рук.

Что его действительно удивляет, это внезапное узнавание белой маски, которая возвращается поверх красной. Это же Иль, Илаан - родной брат Кровавого бога и его убийца.

Наты конструкта складываются в подобие улыбки. Он отвечает на вопрос прежде, чем тот рождается на языке.

- Я не добро и не зло. Я все вместе. Люди сами решают, какой я для них сейчас.

- Признайся, для чего оживил меня на самом деле, и я тоже решу.

- Из-за долга.

- Я ничего тебе не должен, конструкт.

- Ты так уверен? - он резко встает, взметываются полы запашного халата. Маска все еще на лице, но его чувства окрашены в красный - цвет злости. Иль исчез, это вытанцовывает, гневно размахивает руками Урд. - Ты правда считаешь, что Экоранте просто повезло сохраниться почти в целости спустя тысячи лет? Что люди веками нечаянно ее не замечали? Или что ты нашел подземные ходы тоже по чистой случайности? Я последний дозорный Экоранты. Я единственный маг среди своих неживых собратьев. Я тот, кто научил хранителей быть хранителями и дал им это имя, потому что они обещали стеречь со мной Сердце, но забыли свою клятву. Я тот, кто открыл перед тобой дверь в Последний оплот. Я... - голос вдруг дрожит. На поверхности снова проглядывают наты смирного, немного смущенного Иля. - Я навел тебя на дорогу гибели и потому виноват перед тобой. Но я искупил вину, вернув тебя к жизни, - и опять наты вихрем меняются. Урд почти шипит. - Я тот, кто помог случиться правильному исходу! Ты должен мне, Подарок Пустыни.

Данное матерью имя каленой стрелой вонзается под ребра. Человек, которому оно принадлежало, родился здесь и здесь же умер, когда жену за его грех закидали камнями. Пустыня зла, а ее дети еще хуже. Человек, который взял себе имя Саттаро, не хотел иметь с ней ничего общего.

То, что конструкт так много о нем знает, не внушает радости. Слушать его желания нет.

Желаний вообще никаких нет.

Саттаро отворачивается и смотрит на солнце. Льются золотые реки, но не греют остывшее в могиле тело. Снова бьется артефакт Айгара, и осень берет свое даже в пустыне. А может быть, все дело в том, что холодное сердце уже ничем не согреть.

- Если ты в чем-то и виноват, то не в моей гибели. Передо мной лежали тысячи путей, это я выбрал из них ведущий к смерти, а не ты. Все, кто был мне близок, погибли из-за меня или от моей руки, - предупреждает он. - Последний, кто мечтал о моей помощи, предпочел умереть, лишь бы не возвращаться ко мне.

Эртанду никогда не узнать, что этим он убил что-то в своем учителе. Смерти других не трогали душу, только от этой внутри поселилась печаль. "Чудовище, - говорили его мертвые глаза. - Погляди, кем ты стал. Что случилось с мальчишкой, который когда-то поклялся спасти этот проклятый мир? Почему вместо этого он принялся убивать таких, как он сам?"

Нет больше того мальчишки. Он сменил тысячу имен и тоже погиб, потеряв перед этим право на последнее, такое гордое прозвище Спаситель.

- Мы с тобой похожи больше, чем ты думаешь. Я отличаюсь от людей, - говорит конструкт, и, глядя на его наты, с этим сложно не согласиться. Он как будто не на лице, а на своей душе носит маску, настолько бесстрастны снова стали символы. - И меня так легко не убить.

Иль-Урд протягивает руку. Серая кожа покрыта вырезанными на ней знаками и напоминает Саттаро его собственные шрамы. Усмехнувшись, он крепко берется за ладонь и выпрямляется, разминая затекшие ноги.

Может быть, этот древний чудак прав. Старая жизнь закончилась, разрушена и сладкая греза. Если нет больше своих целей, почему бы не путешествовать с богом?

- Значит, ты готов, Саттаро?

Конструкт радуется - его наты сходятся звездами. Они похожи на человеческие и все же иные. Это любопытно и стоит изучить.

- Саттаро остался в могиле. Зови меня Найд.

- "Никто" на языке исихов? У тебя странный юмор, Найд.

- Об этом мне говорит конструкт, изображающий бога? - парирует он. - Лучше объясни наконец, что от меня будет нужно.

- Сердце мира бьется в груди живого человека. Наступила новая эпоха, но законы действуют все еще старые. Кому, как не тебе, магу, беглецу и рабу, исходившему весь континент, знать об их несовершенствах? - Иль-Урд горячится и с пафосом встряхивает руками, которые исчерчены орнаментами. Если бы он был человеком, его глаза бы блестели, но сейчас маска истекает тьмой из пустых глазниц. - Порвалась та нить, что связывала меня с Последним оплотом, но на мне все равно лежат тысячи запретов. А ты жив, вернулся с того света и сам умеешь поднимать мертвых. Пришло время появиться новым богам, новым правилам. Пришло время менять мир.

- Опять?

Найд хрипло смеется. Он готов поверить если не в бога, то хотя бы в Судьбу. Ведь Схема больше не должна иметь над ним власти - он сам разорвал ее основу, вложив артефакт в грудь ученика. Что или кто тогда в очередной раз толкает его на этот путь? Может, есть еще одна Схема - крупнее, которую не увидеть, стоя на земле? И частью этой другой системы стал Иль-Урд?

Да нет, вряд ли. Конструкт такой же сумасшедший, как и его братья. С ним стоило бы пойти только затем, чтобы убедиться, что он не совершит тех же ошибок, которых когда-то наделал Саттаро.

Он улыбается. Урок усвоен - ни от правды, ни от судьбы не убежать. Пришло время выбрать новый путь из тысяч зовущих, и впереди, между усыпанных песком гор, уже манит струящаяся золотая река-дорога. Тому, кто вернулся из-за Грани, не так важно, куда она приведет. Важно то, что по его вине больше никто не умрет.

- Ну что, тогда идем, - соглашается Найд и делает шаг вперед.

Оставить комментарий © Copyright Рауд Алекс Размещен: 16/12/2018, изменен: 16/12/2018. 13k. Статистика. Рассказ: Приключения, Фэнтези		Ваша оценка:
Аннотация: Путь к свету для одного из персонажей дилогии "Сердце мира". Альтернативная концовка книги, эпилог после эпилога. Или фанфик на собственный роман, если кому-то угодно.

Рауд Алекс : другие произведения.

Мертвец (Золотые реки)