Уже через сутки после прилета в Веллингтом, мы с приятелем Мишей или просто "Кухтылем" окончательно и бесповоротно ассимилировались. Развитой социализм разносил сладостный аромат по всему городу и пьянил. Сидя на элегантной пластиковой скамейке посреди Куба-Мол, мы неторопливо занимались наблюдением за беззаботными новозеландцами - я читал англо-русский словарь, а Кухтыль закусывал пирожком "Хайникен" местного розлива. Мы ощущали себя счастливыми сапиенсами и богачами. В наших потертых карманах похрустывали по два местных полтинника командировочных, которые можно было целые сутки тратить в свое удовольствие. Еще больше радовала перспектива следующим вечером сесть на наш любимый пароход для отплытия к берегам легендарной Антарктиды. Уж и не знаю, кем ощущал себя Миша, но у меня в голове вертелось имя Беллинсгаузена. Меня распирало от собственной значимости, особенно глядя на безоблачное веллингтонское небо. И все было бы прекрасно, но тут, прямо на скамейке, старому комсомольскому бюрократу Кухтылю пришла в голову мысль про этапность. Быстро оценив взглядом мой англо-русский словарь, он прищурился и произнес знаковую фразу:
- Я женюсь, когда вернемся. Уже решил.
- Миш, а тебе это надо? - Спросил я, также заценив остатки пирожка.
- Надо. И она согласна. Нужно подарок привезти. Местный и оригинальный.
Прямо перед нами красовалась вывеска "Sea Foods". Что-то заманчивое было в этом магазине, скорее всего симпатичная грудастая русалка, нарисованная на стеклянной двери. А может и отсутствие покупателей внутри. Дверь явно указывала, что именно мы должны войти в этот магазин. Немедленно. Не сговариваясь, мы встали и пошли.
После совковых магазинов типа "Рыба", новозеландский "Sea Foods" в моем представлении более всего напоминал музей. Нормальный такой рыбный Эрмитаж. Смотритель, вернее продавец, был в чистом халате салатного цвета и при галстуке. Судя по улыбчивому лицу, его предками скорее всего были греки. Поставив на мраморный прилавок чашечку дымящегося кофе и прочитав на моей майке "Perestroika", он вежливо спросил на новозеландском нужна ли нам свежая рыба, указывая на аккуратно разложенные в стеклянных холодильниках казавшихся живыми всяких диковинных рыб. Естествеено, я тут же открыл свой любимый словарь, но Кухтыль остановил меня опытной рукой кандидата геолого-минералогических наук и ответил, что рыба нам не нужна, а ищем мы сувениры. Продавец даже не удивился, как будто к нему каждый день приходят люди из СССР и покупают сувениры, а не свежих тунцов. Указав рукой на соседний прилавок, он сам придвинулся туда и вопросительно, но самодовольно уставился на Кухтыля. Прилавок задел за живое - чего там только не было! И кораллы, и твари сушеные, и раковины! Раковины... Мы с Мишкой воскликнули "Во!" одновременно: в самом центре витрины лежали две огромных половинки раковины чистого перламутра. Грек оценивающе усмехнулся и сказал:
- Паола!
- Однако, - Добавил я.
Ценник спустил нас на землю. Он гласил, что пара стоит 140 долларов. Мне тут же резко поплохело - я перевел это в колбасу:
- Мишель, это вагон докторской! Или два с макаронами...
Кухтыль и сам понимал, что до хрена, но держал марку - начал торговаться. Продавец тоже держал и твердил только одно - "Паола!" И название-то какое красивое.
Миша начал допрос грека на предмет этой раковины. Покупателей в магазине так не прибавилось и продавцу пришлось объяснять нам, почему так дорого.
ЛЕГЕНДА
Давным-давно, когда местные маори еще не встретились с капитаном Куком, был такой обычай: если молодой воин решал круто изменить свою жизнь в сторону стабильности, то есть женится (Миша просто выжигал рот греку своими глазами, внимательно того слушая и одновременно, не поворачиваясь, переводил мне), он был обязан пойти на берег Великого Океана вечером (Миша посмотрел на часы и бросил молниеносный взгляд за окно), зажечь факел, воткнуть его у береговой линии и нырнуть в Великий Океан. Молодой воин должен был найти две половинки раковины "паола" до того, как догорит факел, вынести их на берег и окропить их каким-то местным алкогольным напитком (Миша крутанул в руке банку с остатками "Хайникена"). В день, который вождь назначал свадебным, раковины следовало преподнести своей избраннице. Если она кидала одну половину раковины обратно в Великий Океан, то... жди следующего года, а если возвращала претенденту - начиналась новая счастливая и семейная жизнь, вместе до гроба, как две половины "паолы".
Когда грек закончил повествование, Кухтыль задал только один вопрос, а именно, где тут ближайший океан? На что продавец резко изменился в лице. Наивный! Думал, что развесил нам клюквы: мы клюнем и раскошелимся! Но в наших мозгах текла кровь Александра Матросова и Беллинсгаузена.
Ближайший пустынный берег океана
располагался в двадцати километрах от Веллингтона. После короткого совещания было решено зайти в ближайший винный, купить огненной воды и идти. И пошли.
Огненной воды было взято с хорошим запасом и идти было весело и приятно. К закату солнца мы проделали требуемые километры, но нализались по полной. Помню какие-то заборы, лай собак, огни, прибой и даже колючую проволоку - откуда она там? Но пустынное побережье мы нашли. Вот чего не нашли, так это из чего сделать факел. Решили ограничится костром. Чтобы он быстро не сгорел, умный кандидат наук сложил из
найденного на берегу деревянного мусора целый сарай, который горел так, что казалось освещает всю Новую Зеландию. Потом мы начали нырять, периодически заправляясь глотками огненной воды.
Не помню, что кончилось первым - пойло или огонь, но времени было что-то около двух ночи. Хотя нет - первым погас костер. Клацая зубами об бутылку, мы допили остатки согревающего и решили двигать назад, к пароходу в порт. И тут во мне проснулся Зоркий Сокол... Точнее - Чуткий: все то, по чему мы несколько часов ходили, как-то подозрительно скрипело. Все побережье океана состояло из обломков "паолы" вперемешку с камнями! Пытаясь остановить решительно и бесповоротно обманутого в ожиданиях Кухтыля, я дернул его за руку, повалил на землю и осыпал его кусками "паолы". Миша, осознав, издал победный крик молодого лося.
Пилить двадцать километров пешком до города ночью, да еще пьяными, нам не хотелось и я предложил поймать какого-нибудь доброго частника, найдя ближайшее шоссе. Как это не удивительно, но мы таки нашли какую-то дорогу в кромешной тьме и стали ловить машину. Ловили что-то около часа. Машин не было. Когда отчаяние было готово, наконец, погнать нас пешком, показались огни приближающегося транспорта. Кухтыль выбежал на середину дороги и замахал руками подобно ветряной мельнице. У меня по пьяни даже никаких подозрений не возникло по поводу машины, и когда она остановилась, было поздно убегать - помимо фар, машина помигивала синим
проблесковым маячком. Вот только не полицейские из неё вылезли - оттуда вылетели с винтовками наперевес двое военных в касках с надписью "МР"...
Упакованные на заднее сидение, в наручниках, мы молчали всю дорогу, напрочь забыв английский язык. Один из военных удивленно вертел в руках наши отобранные паспорта. Минут за сорок нас доставили в городскую тюрьму, до утра.
Одиночная камера блистала чистотой и девственностью. К моим услугам был унитаз, душевая кабина, телевизор, видеомагнитофон и книжная полка с библией. Я слазил в душ, полистал библию, достал шариковую ручку и изобразил черточку на стене около кровати, а потом лег спать, поскольку делать было совершенно нечего. Звать советского консула тем более. Да и голова побаливала.
Рано утром в желеную дверь вежливо постучали, а потом отворили. На пороге стоял полицейский в форме и держал в руках видеокассету. Он улыбался и указывал на телевизор. Первой моей мыслью было то, что сейчас меня будут шантажировать компрометирующими фильмами и вербовать в шпиона. Я встал с кровати, кутаясь в одеяло и срывающимся голосом крикнул ему в лицо:
- Я требую... - Тут я прокашлялся и добавил уже басом: - Советского посла!
Охранник видимо ничего не понял, но перестав улыбаться, уверенном шагом прошел к видеомагнитофону и вставил туда кассету. В телевизоре появилась картинка: стройные девочки под ритмичную музыку весело размахивали руками и ногами. На компромат это было не похоже. Охранник указал на экран, а потом на коврик около кровати, сделав при этом недвусмысленные движения руками. Тут я понял, что от меня требовалось. Понаблюдав за моими сонными па минут десять, охранник выключил технику, вынул кассету и ушел. Через пару пару минут он вернулся с подносом. Запах свежего кофе вселял оптимизм. Сидеть в тюрьме мне стало очень даже нравится. Но удовольствие длилось не долго - после завтрака меня повели на допрос.
В комнатке уже сидело четыре человека: Кухтыль на скамье у стены и двое местных за столом - какой-то военный, полицейский и видимо следователь в штатском. Первым заговорил на чистом русском языке "следователь":
- Доигрались, ребятки?! - Рявкнул он.
Мы с Мишей переглянулись и военный с полицейским
тоже. Дальше ситуация стала проясняться. Оказывается, мы искали "паолу" на территории военно-морской базы. А мужик в штатском был человеком из посольства. За полчаса я умудрился довести своим рассказом "как мы дошли до жизни такой"
всех до смеховой истерики, начав естественно с "пирожка". Наш советский представитель еле успевал слова подбирать для перевода, а больше всех ржал военный. Когда я кончил говорить, он успокоился наконец, и залезши в карман кителя, достал металлическую фляжку, предложив ее нам с Мишей. Представитель с полицаем одобрительно хмыкнули. Глоток виски утром! Что еще нужно двум советским геологам после всего случившегося? Это была минута настоящего счастья - все улыбались. Полицейский, вытерев смеховые слезы и что-то написав в свой блокнот, махнул "послу", что мол, к нам больше нет претензий. Военный, предложив советскому представителю глотнуть из фляжки и увидев вежливо-удивленный отказ, радостно допил оставшееся. И нас отпустили. У ворот тюрьмы стояла машина с надписью "МР" на двери. Заметив нас с Кухтылем, оттуда вылезли два вчерашних военных с тем, который участвовал на допросе, приветствуя нас, как старых друзей. В машине нас ждали целых две бутылки вискаря.
Пили всю дорогу за "гласность и перестройку", естественно. Вот, единственное,
что мы так и не смогли объяснить нашим новозеландским друзьям, почему мы не хотели, чтобы они подвезли нас к
самому трапу судна. Нас высадили в паре кварталов от проходной порта...
На судне все интересовались, куда это мы пропали вчера вечером, а мы ответили, что устроили пикник на берегу. Поверили. Тогда я понял, что у нас действительно наступила перестройка - из посольства так и не настучали. Видимо они там уже давно перестроились под теплым новозеландским солнцем, солнцем страны киви,
"паолы" и воспоминаний и вкусном Куке. Типа сыты по горло.
|