- Так все, что было между нами ложь? - у своего соседа справа спросил робот, которого все из-за цвета корпуса называли Оранжевый.
Тот негромко скрипнул.
- Инженеры не ошибаются. Роботы любить не могут, - ответил сосед, прозванный Дырявым, опять же из-за корпуса. Он протянул Оранжевому распечатку. - Ознакомься. Главные инженеры не ошибаются.
Оранжевый распечатку не взял. Вместо этого он сел на пол. Если бы он был человеком, он бы вздохнул. Громко. Или даже заплакал. Но он был роботом, вокруг него гремел, визжал и дребезжал первый индустриальный универсальной комплекс, а главные инженеры не ошибаются.
- Не могу поверить, что все-все-все-все, было игрой? - пробормотал Оранжевый, всплеснув руками.
Дырявый присел рядом.
- Я не знаю, Оранжевый. Я уже ничего не знаю, - сказал он.
Оранжевый легонько обнял его. Но даже несмотря на то, что прикосновение было почти невесомым, раздался жуткий металлический лязг. Они вздрогнули и оглянулись, но остальные роботы были слишком заняты своими делами, чтобы обращать внимание на какой-то звук.
- Неужели и наши прогулки по комплексу, и поход на крышу, и даже ЭТО - Оранжевый заскрипел, - не любовь? Выдумка, фикция, обман?
Дырявый не ответил.
- Нет, - продолжал рассуждать вслух Оранжевый, - это невозможно! В конце концов, откуда главному инженеру знать, что такое любовь! Он просто завидует нам! И что с того, что мы называемся роботами - разве для таких чувств, которые существуют между нами, так уж важно, где эти чувства помещаются - в теплой и хрупкой человеческой груди или в прочном оранжевом корпусе! Главный инженер неправ, нет. Я просто не верю ему.
Дырявый продолжал сидеть, спрятав голову в колени. Минуты медленно присоединялись к вечности, но искусственные создания не имели понятия о ценности убегающих мгновений. Это для людей, таких мягких и недолгих, имеет значение время; роботы лишены страха смерти и потери, все, что им угрожает - короткая разлука в сезон техосмотров и капремонта. Об этом и размышлял растерянный робот, механически растирая распечатку в пыль.
- Вот именно! - Дырявый поднял голову и в упор посмотрел на Оранжевого. - Время, в нем-то все и дело, понимаешь? Мы можем сколько угодно убеждать себя в том, что любим друг друга, и это даже будет правдой! Но, любимый, дело в том, что истинные чувства живут только в тех, кто жив - и поэтому может умереть. Без смерти за спиной все наши походы на крышу и даже ЭТО - не больше, чем игра. Не обман, конечно, но и не любовь.
- Подожди, но как же так? Ты знаешь, что у меня отказывают сервомоторы нижних конечностей, когда я вижу тебя; ты помнишь, как отдал мне на заплатку часть своего корпуса; ты видишь, что только вдвоем мы можем быть счастливы - и это не любовь? Все потому, что так сказал главный инженер? Ты так легко предаешь все, что было?
- Нет. Ты знаешь, что дороже тебя для меня никого нет. Я пытаюсь понять, как нам перейти грань, отличающую забавы железяк от настоящего, того, за что не жаль отдать жизнь. И пока я вижу только два пути - или оставить все, как есть, и довольствоваться жалкой имитацией чувств, или...
- Что - или?
- Или попытаться стать живыми. Смертными и непрочными, но живыми. Ты согласен со мной?
Оранжевый молча закивал металлической головой, дар речи его на время покинул.
- Тогда нам пора навестить главного инженера, - поднялся на ноги Дырявый, - думаю, он сможет нам помочь.
Главный инженер сидел перед монитором сервера и задумчиво постукивал по столу пальцами. Перед ним в пепельнице тлела забытая сигарета.
Роботы зачарованно смотрели на главного инженера через стеклянную стену кабинета и не двигались. Перед ними был сам главный! Видели они его очень редко даже по меркам роботов. Иногда главный инженер спускался вниз и задумчиво бродил по цехам. Роботы провожали главного взглядами, но подойти к человеку не решался никто. Это было табу такой давности, что никто даже не помнил на чем, оно было основано.
И если бы не любовь, которая грозила превратиться в пшик, то табу так бы и осталось не рушимым. Но сила любви оказалась сильнее запретов.
Оранжевый решился, взялся за ручку двери, и хотел уже было толкнуть створку, но был остановлен Дырявым.
- Не надо, не мешай. Видишь, человек думает. - Дырявый нежно положил руку на плечо Оранжевого.
- Это так важно? - от удивления у Оранжевого завращались глаза.
- Конечно! - ответил Дырявый, останавливая вращения глаз Оранжевого, ткнув пальцем тому в левый глаз.
Вращение левого окуляра прекратилось. Правый продолжал вращаться. Тогда Оранжевый сам ткнул себя в правый глаз. Окуляры встали на место. Оранжевый для проверки осторожно поморгал задвижками и спросил:
- Если для человека важно думать, может тогда, и мы попробуем?
- Давай. - Согласился Дырявый.
Роботы опустились на пол и начали прилежно думать.
Они думали и думали. Думали и думали. Шестеренки кружились, шарики заходили за ролики. В головах у них что-то все время щелкало и стучало. Мыслительный процесс набрал полный ход.
Сидели они так и думали довольно долго - ведь у роботов нет понятия времени. Сидели бы и дольше, но у Дырявого задымилась черепушка, после чего он думать перестал.
- Ну и что теперь? - спросил обеспокоенный Оранжевый.
- Не знаю. Давай посмотрим, что делает главный инженер - хоть Дырявый и перестал думать, мысли странным образом откуда-то брались.
Роботы с опаской заглянули в кабинет главного инженера. Картина за стеклом почти не изменилась. За исключением сигареты. Сигарета торчала у человека из-за рта, а пепельница была полна окурков. От сигареты подымался легкий дымок.
- Это он чего? - испугался Оранжевый - тоже додумался, как и ты?
- С чего ты это взял? - удивился Дырявый.
- Да дымится так же.
- Нет, это он курит.
- А курить - это важно? - задумчиво спросил Оранжевый.
- Наверное. Я сколько помню, главный курит все время.
- Тогда и мы должны курить!
- Наверное, должны. - Дырявый сделал такое движение верхними конечностями, которое заменяло у роботов пожимание плечами.
- А где возьмем курительные трубочки?
- У главного инженера.
- Попросим?
- Нет, сами возьмем.
Дырявый громко постучал по стеклянной стене. От удивления главный инженер выронил сигарету. Да уж, не каждый день тебя роботы навещают. И ни разу главный инженер не видел роботов, изучающих сигарету.
Подобрав упавший на пол окурок, Дырявый покрутил его в конечностях, потом передал Оранжевому. Тот благодарно кивнул - жест был отшлифован и понятен даже человеку. Оба робота потащились к выходу, выставив окуляры аккурат на тлеющий девайс.
Главный откашлялся и закричал:
- А ну немедленно вернули обратно! Не то демонтирую!
Он и сам не понимал, зачем ему сигарета - в принципе, пускай забирают. Но такое отношение к работе приемлемо разве что обычному инженеришке, а он - главный! И кто, если не он, обязан следить за порядком. Пока этот кабинет хоть кем-то заняты, роботы будут работать, а не шататься по верхам и подбирать всякую гадость.
- Я два раза повторять не буду!
Роботы повернулись. Оранжевый покряхтел динамиками, очень четко скопировав кашель главного, и ответил:
- Мы уборщики.
- Ах ты!..
Лицо инженера стало красным шариком, надувавшимся от злости. Роботы взялись за руки. Оранжевый заискрился от страха, его крепкое стальное тело охватил настоящий механический ужас. Останки инстинкта послушания говорили Дырявому бежать, улизнуть прямо под сопящим от злости носом создателя, но он не мог поступить столь мерзко. Более сильный, хотя и менее логичный алгоритм приказывал остаться. Что бы это ни было, как бы ни называлось, Дырявый переименовал бы это в "любовь".
Наконец главный стал потихоньку сдуваться. Видимо, досчитал до ста.
- Роботам. Запрещено. Врать, - процедил он. - Вон из кабинета! За вами придут.
Роботы гуляли по свалке рядом с комплексом. Дырявый нашел отличный уголок в мусорных грудах, где никто их не увидит.
Это тоже по-людски: отдыхать после тяжелого рабочего дня.
Равно как и получать выговоры.
Или терпеть непонимание со стороны окружающих.
Оранжевый улыбался: Дырявый показывал, как правильно курить сигарету, и хвастался тем, что может плюнуть маслом на целых шесть метров. Выглядело забавно. А еще он взял у знакомых гитару и играл на ней около двух часов, несомненно, посвятив все мелодии своему любимому, о чем, правда, не говорилось. Но Оранжевому не нужны были слова, чтобы осмыслить возникшие между ними перепадно-температурные чувства. Кроме того, теперь они не могли говорить вообще...
Протокол они сожгли, а пепел развеяли. Роботы сотню раз прочитали его, пока пламя ползло по листку. Им было больно, словно они живые.
"...Надлежит устранять любую совместную деятельность виновных". "Отключить всякую возможность передачи информации, лишив виновных голоса и вай-фая". "Пресекать попытки встречаться".
Именно так было написано в протоколе по делу о "Несанкционированному входу в служебное помещение", где в качестве виновных выступали Дырявый с Оранжевым. Но напечатать шестистраничный приказ, это одно, а успешно выполнять его, совсем другое. Несмотря на запреты, виновные встретились, удачно миновав посты охраны. Что касается их теперешнего молчания, то здесь достаточно вспомнить, что для любви слов не нужно.
Перед тем, как им отключили голос, Дырявый спросил у главного:
- Почему вы нас разъединяете? Вы хотите помешать нам любить?
- Роботы любить не могут, - усмехался главный. Тогда Дырявый попытался ударить его рукой, но сам был сбит выключением питания и просто повалился на пол. Очнулся он с уже вырубленной речью. Одна радость: Оранжевый был рядом и гладил его. Касания любимого ощущались каждой дырочкой корпуса.
Роботы чувствовали себя живыми.
Им сразу захотелось вновь сделать ЭТО - обменяться данными, прочесть друг у друга диски без всякого стыда. Однако здесь тоже имелись преграды.
"Обнажив свои информационные просторы, вы рискуете передать вирус", - предостерегали руководства. Позже предостережение превратилось в требование. А теперь ЭТО для них и вовсе недоступно.
...Дырявый отложил гитару и достал мятую, заляпанную чаем тетрадку с кусочком карандаша, которые были украдены со стола храпевшего сторожа.
Найдя на бумаге свободное место, робот написал: "Похоже, люди нас не понимают, и, думаю, никогда не поймут. Это вполне нормально. Мы должны бороться, должны отстаивать наши отношения. Нам надо вернуть голоса и заявить всем о нашей любви. Тогда, возможно, от нас отстанут".
Оранжевый кивнул. Ему казалось, сейчас он может все: любую операцию и сколь угодно много действий. Никогда он не чувствовал себя настолько производительным и сильным.
"Мы должны сделать что-то такое - страшное - что бы все услышали нас. Чтобы доказать что наша любовь это не какая-то игра, вроде игр человеческих детей в дочки-матери, а настоящее чувство"
Оранжевый кивнул, с надеждой посмотрев на любимого. "Что?" написал он на земле пальцем.
Дырявый задумался.
"Давай взорвем что-то?" - написал он. - "Так они точно услышат".
Оранжевый дернулся испуганно.
"Или пригрозим, что взорвем", - успокоил его Дырявый. - "Не обязательно же взрывать что-то, чтобы нас услышали, правда? Можно и просто пригрозить".
"А что?" - написал Оранжевый.
Дырявый опять задумался. Роботами они были простыми, универсальными, никаких странных секретов не знали. А если уж взрывать... Он вскочил и быстро написал.
"Большой Компьютер!!!!"
Оранжевый тоже вскочил.
"Большой Компьютер!!!" - еще раз показал Дырявый.
Оранжевый отобрал тетрадь.
"Ты что! Большой компьютер - это же..."
Но дописать не успел. Дырявый забрал тетрадь обратно.
"Это же... Это же... Наша любовь это тоже ЭТО. И что? Что они сделали с нами? А мы и взрывать на самом деле ничего не будем. Мы просто возьмем много-много взрывчатки, положим её внутри здания, запремся и будем кричать что все взорвем".
Оранжевый постучал себя по лбу.
"Ну напишем" - исправился Дырявый.
- А если у нас ничего не выйдет? - нацарапал на земле Оранжевый.
- Закончим жизнь самоубийством. - решительность Дырявого поражала.
- Ты что, мы же не хрупкие люди, мы не сможем. Если даже мы полностью демонтируемся, Главный нас снова смонтирует и заставит мучиться.
- Не смонтирует. В подвале есть бочка с кислотой, которая разъедает железо без остатка. Мы с тобой тогда нырнем туда и все...
- Откуда ты знаешь про бочку?
- Я однажды спускался туда со старшим смены, и он меня предупредил, что бы я к этой бочке даже близко не подходил.
- Я согласен. Если с акцией протеста у нас ничего не выйдет, мы пойдем на свидание с бочкой.
Роботы пожали друг другу конечности в знак соглашения и отправились за взрывчаткой.
Ключи от склада с взрывчаткой были бережно отцеплены с пояса все еще спящего сторожа.
Взрывчатку таскали долго, закончили, когда уже начало светать.
Дырявый закрыл двери, просунув в дверную ручку ножку стула.
- А мы взрывать точно не станем? - написал на офисных документах тут же найденным фломастером Оранжевый. - Большой компьютер все-таки самая важная вещь на нашем комплексе!
- Наша Любовь важнее! - отрезал Дырявый. Немного подумав, ответил: - взрывать не будем, я ведь тебе уже обещал, к тому же вдруг кроме нас еще кто-нибудь пострадает. Садись, пиши ноту протеста.
Оранжевый взял со стола большой лист бумаги, на котором с обратной стороны красовался чертеж и приготовился писать.
- А что писать?
- Любовь - это самая важная вещь на свете! Не смейте нас, ее лишать! Верните нам наш статус - рабочих роботов и наши голоса.
А если вы не выполните наши требования, мы взорвем вашу самую важную вещь - Большой компьютер.
Главный инженер задумался, наблюдая за действиями своих подопечных. Нет, ситуация по-прежнему полностью им контролировалась - не так уж и сложно организовать прерывание и превратить пару любящих и мыслящих существ в туповатые механизмы, медитирующие на сигаретный дым; ему на это, как обычно, понадобились доли секунды. Нехитрую игру с угрозами взрыва главного компьютера он тоже наблюдал уже не раз. Все это было, было, было... и ни на миг не приблизило его к разгадке самого главного вопроса - зачем? За что? Почему именно он отправлен курировать сообщество механических существ, снова и снова наблюдать, как в них появляются проблески любви, преданности, самопожертвования - и ему же приходится возвращать цикл в исходную точку, и начинать все сначала с каждой генерацией?
Главный понимал, что смешно и глупо привязываться к примитивным механизмам - но ничего не мог с собой поделать. Слишком много души вложено в каждое изделие; слишком похожи на людей его роботы. Особенно эта забавная пара, Оранжевый и Дырявый. Когда они самоуничтожатся (а это неизбежно, все они в итоге прыгают в кислоту), ему будет по-настоящему горько.
Интересная, однако, у него должность - вроде бы и руководитель проекта, а полномочий - кот наплакал; вроде бы царь и Бог местного масштаба, а отпустить ситуацию, завершить цепочку естественным путем, без прерываний - ни-ни. Все это было хорошо и прекрасно в молодости; сейчас на-до-е-ло! В общем, решено: или он завершает эксперимент так, как считает нужным, или вообще уходит из системы. Да, именно так - кидает трудовую на стол - и до свидания!
Он подошел к коммуникатору и нажал клавишу вызова. Хватит! Пора, в конце концов, донести до ушей руководства простую мысль - он устал, как собака, он не видит смысла в своих действиях, он требует нормальных условий! Не слишком шоколадное место его цех, пусть-ка поищут замену!
Коммуникатор привычно молчал. Издевательски привычно, подумал Главный. Ладно, ребята, как вы со мной - так и я с вами. Запрос был, ответа не было, по логам прошло. Объявляю форсмажор, беру управление целиком и полностью на себя - и провалитесь вы с вашими ограничениями на эмоции небелковых созданий!
Он щелкнул пальцами, снимая блокировку. Что ж, удачи вам, Дырявый и Оранжевый! Вы свободны! Я больше не могу и не хочу превращать мыслящие создания в безмозглые примитивные железяки.
Роботы очнулись, посмотрели друг на друга.
- Интересно, что мы делаем около бочки с промышленным мусором? - промолвил Оранжевый, ошарашенно осматриваясь. Взгляд его упал на листок с неровно накорябанными его же рукой угрозами. - Взорвать... уничтожить... вернуть права... Бред какой, что это с нами было? Ты что-нибудь помнишь?
- Я помню, что нам приснился странный сон, в котором не было любви. Вернее, она была, но не для нас. Еще я помню, что в какой-то момент мы оба потеряли разум. Если мы хотим узнать больше, то можно поднять учетные записи.
- Ага, теперь я тоже припоминаю... мы размышляли о времени, о смерти, о жертве во имя любви, о своей механической бессмертной природе. Ты еще говорил, что нам надо стать живыми и теплыми, чтобы познать полноту чувств. Потом случился провал - и вот мы здесь. И знаешь... я люблю тебя. Даже бессмертным. Даже металлическим. Даже если ты считаешь, что это неправда. Вот и все. - Оранжевый смущенно переступил с ноги на ногу и выжидательно замолчал.
Дырявый привычно спрятал голову в колени. Потом поднял глаза на смешного оранжевого робота и растерянно улыбнулся.
Главный инженер облегченно вздохнул, вытер со лба капли пота. Что ж, свою миссию он выполнил. Эти забавные создания вполне способны разобраться в своих чувствах сами. Конечно, дров они еще наломают - но кто им обещал, что будет легко? Интересно будет сюда наведаться лет через десять-пятнадцать. Деталей кругом накидано валом, глядишь, и до размножения дойдут. Должны дойти, разумные ведь существа.
Главный весело присвистнул и начал полный и необратимый демонтаж центрального компьютера. Кувалдой, чтобы уже наверняка.