Аннотация: Здесь публикуются проды. Буду стараться публиковать два раза в месяц: 5 и 20 числа.
17 октября 1828, Санкт-Петербург
* * *
-- Обожаю это время, -- уверенно заявил Саша, наблюдая как садовники очищают дорожки. -- Деревья уже растеряли почти всю свою листву и стоят, уродливо воздев обнажённые ветви к свинцовому небу, норовящему одарить их холодным мелким дождём. Воздух при этом такой влажный и густой, иногда кажется, что ты дышишь в воде. Необычное ощущение свежести, какого не бывает пыльным летом или раздражающе яркой весной.
-- А разве хлюпанье под ногами и грязь не раздражает тебя, -- улыбнулся Николай Павлович
-- Грязи не так и много, несравнимо с весной, когда мёрзлая земля не пропускает воду внутрь. Что же до попадающихся луж, то хорошая обувь спасёт. А внимание, куда ставить ногу и как проложить свой путь избегая сложностей, полезный навык для политика.
-- Что ж будем надеяться из тебя вырастет хороший политик. И поскольку зашёл о том разговор, ты прочитал мнение Дашкова о Балканах, прежде чем передать мне своё эссе?
-- Да, мне его передал Карл Васильевич.
-- Вот как, тогда поясни...-- Николай Павлович приглашающе указал рукой на извилистую дорожку огибающую Летний сад по периметру.
-- С радостью, -- Саша шагнул на алею, и начал рассказывать: -- Должен отметить, что те многочисленные мнения, что мне доводилось читать или слышать, имеют лирический оттенок...
-- Лирический? -- переспросил Николай Павлович.
-- Так я это называю. Рассуждая о делах государственных люди почему-то позволяют себе основываться на представлениях о правильности защиты славян или армян от турков. О жестокости турецких порядков. О назначении России как защитнице православных. О необходимости предоставить балканским народам возможности самостоятельно решать свою судьбу. О правах людей, проживающих в тех землях. О лучшем государственном устройстве эти права защищающем и иные подобные. И даже о выгодах, которые могли бы извлечь некие русские или даже Россия как государство из того или иного положения вещей. Все эти представления не имеют под собой серьёзных рациональных оснований, а лишь являются отражением убеждений, что то или иное положение вещей правильно. Но я не разделяю подобных убеждений и для меня всё на них основанное сродни романтизму барышень, грезящих лирической поэзией. Я исхожу из следующих оснований: Император как садовник ухаживает за вверенными ему господом землями. И лишь его представления о пользе и правильности имеют значение. Расширение империума, я полагаю основной задачей для всех наших действий. Эта власть должна расширяться как внутри твоих земель, так и путём расширения границ и влияния за ними. Именно на этих основаниях я предполагал условия окончания войны. Целью было усиление влияния на Персию, власть над Кавказом и расширение владений. Не размышление о праве греков на собственное государство, а исключительно польза такого греческого государства для империума. Не польза для русских купцов от принятия под руку дельты Дуная или Молдавии, а усиление власти императора в следствии получения этих земель. Императору во многом более ясны границы империума нежели мне или Дашкову. Его решения очевидно не могут быть оспорены. И даже если это ошибка, не нам о ней судить. Это дело Господа. Не ради нас существует империум и не нашими чаяниями надлежит руководствоваться.
-- И всё же, невозможно решать судьбу валахов не считаясь с их мнением, -- отметил Николай Павлович.
-- Невозможно, -- кивнул Саша, -- но учитывать их мнение и ставить своей целью следовать ему это разные вещи. Возможно, валахи во множестве своём и не желают быть частью империи. И это надлежит учесть, когда наступит время взять их под свою руку. Ровно так же мнение русских аристократов или купцов о необходимости взять Молдавию или закрыть устье Дуная нужно учитывать, но не следовать ему. Они все ищут в этом свои выгоды, а не выгоды для власти императора. Более того, многие из них даже основной свой прибыток, видят именно в ограничении империума. Нельзя им потакать, даже когда император будет брать эти земли под свою руку.
-- А ты полагаешь их придётся брать?
-- Весь ход истории говорит о том, что сильные государства поглощают слабых или делают их вассалами. Всё это неминуемо приведёт к тому, что останется только одно самое сильное государство. И это должна быть Россия. Но возможно божий промысел иной и России суждено исчезнуть. Возможно, Британия будет империей, объединившей всех. А может это будет Валахия. Но я верю иначе. Российский империум должен простираться на все народы. И такова судьба, в том числе, и валахов.
-- Я понял, -- кивнул Николай Павлович. -- В этот раз принять княжества под свою руку я полагаю преждевременным. Я не готов принять эти земли и обустроить их надлежаще. И если с черкесским побережьем я не могу поступить иначе как забрать его, то княжества я полагаю возможным пока держать вне своих границ, приняв за основу предложение Дашкова.
-- Однако, в нём я вижу существенный изъян. В своём проекте он слишком много внимания уделяет пользе для валахов и молдаван, а надлежит руководствоваться иной пользой. Можно дозволить им многое, даже парламент, но не для какого то их блага , а для усиления власти императора над разобщёнными парламентской враждой партиями местных аристократов. При этом необходимо создать и поддерживать крупную группу аристократов, ориентированных на Россию. И если сейчас не брать под свою руку эти земли, то я полагаю правильным во время оккупации дать лучшим людям университетское образование в России. И потом ими наполнить учреждения княжеств. Но их нужно не только приучить к русской администрации. Самым значимым из них нужно дать участие в российских торговых делах, чтобы их благосостояние существенным образом зависело от империи. А для того будущие органические законы должны сразу быть не национально ориентированными, как то предлагает Дашков делая господаря нашим ставленником и противопоставляя ему диван, на который русский император не будет иметь никакого влияния. Сам диван также необходимо плотно увязать с волей русского царя.
-- Согласен.
-- А для нужд обучения надлежит создать отдельный университет, поскольку приглашать местных аристократов придётся в значительном числе. Наши войска простоят в княжествах лет десять не больше. За это время предстоит наполнить администрацию княжеств людьми, обязанными русскому царю и мыслящими по-российски. Не менее важно, чтобы на всё время, что княжества не будут под вашей рукой над ними всегда висела турецкая угроза. Именно она сейчас толкает их на сближение с Россией. Это же относится и к грекам. Стоит только их избавить от турок, как они с охотой предадутся британцам или французам, ожидая там больших выгод.
-- Я думаю турки нужны и для персов, и для армян, да и для англичан тоже, -- прищурил левый глаз Николай Павлович.
-- Да, турки весьма полезны, не стоит торопиться с уничтожением их государства. Иначе мы можем не успеть собрать все осколки Османской империи в свои руки.
-- И всё же ты хотел бы откусить от неё кусок побольше на востоке. Неужели ты полагаешь, что азиатскими землями управлять легче чем европейскими?
-- Как я писал, приобретения на востоке вызваны двумя желаниями. Первое это защита Кавказа, а второе затруднение европейской торговли с Персией. Для последнего я предполагал и забрать побережье до Трапезунда и взять внутренние земли чтобы затруднить караванные пути на север Персии. Однако, если управлять таким количеством земель затруднительно. То Батумский порт смог бы стать не плохой стоянкой для нашего флота. А Баязетский санджак, расширенный до озера Ван, под нашей рукой достаточно удлинил бы караванные тропы. Ведь с юга Персию не отрезать от англичан и океана, потому создание лишь некоторых затруднений вполне можно считать хорошей целью. К слову... -- Саша ненадолго задумался, -- участие в российских делах приблизит к нам не только молдаван, подобное можно практиковать с персами, финнами и поляками. Несомненно, русское купечество будет недовольно тем, что ему предстоит делиться с кем-то. Придётся на него надавить.
-- Хорошо, что ты напомнил, как твои успехи в польском.
-- Семён Алексеевич мною доволен.
-- Я намерен короноваться в Варшаве этой весной и хочу, чтобы ты выглядел своим в варшавском свете.
-- С поляком меня не перепутать.
-- Этого и не требуется, но ты должен выказывать любовь к Польше.
-- Полагаю, тут важно не переусердствовать. Ведь я наследник российской короны. До настоящего времени увеличение моего конвоя откладывалось. Но к коронации полагаю полезным, с вашего благословения, добавить к нему три десятка казаков. Будет не лишним с одной стороны выглядеть влюблённым в Польшу, а с другой напоминать, что я русский. Кроме того, большой по количеству конвой добавит величия поезду.
-- Дозволяю. Тем более что после коронации я намерен навестить твоего деда. Надеюсь, ты отберёшь статных молодцов, они не оставят пруссаков равнодушными.
-- Из вредного своемыслия наберу малорослых и чернявых, -- улыбнулся Саша, -- Но мысль моя в другом. Хочу набрать музыкантов, плясунов и певцов, чтобы они не только представляли величие империума, но и душу русского народа. Это может быть полезным для смягчения нравов. Главное вина казакам сверх меры не давать.
-- Весёлые русские люди, -- улыбнулся Николай Павлович, -- это хорошая идея. Я пока ещё не решил по поводу твоей пьесы, но думаю можно попробовать поставить её на Каменном острове.
-- Буду рад, если она тебе понравится, но сделана она не для петербургского общества. Это пьеса для рядовых легионеров. Находясь вдали от русской земли, посреди заснеженных пустошей очень легко забыть о службе и увязнуть в вопросах о сборе морошки или засолке рыбы. А они в гарнизонах должны помнить о своём назначении. Для этого я поставлю несколько пьес, и отправлю по гарнизонам балаган развлекать солдат. А это первая такая пьеса для неизысканного слушателя, поэтому уверен, столичная публика будет не в восторге.
-- Ты прав, боевой дух очень важен. Под Варной я был свидетелем и того, как русский солдат стойко сражался и того, как нуждался в хорошей песне на отдыхе.
-- По моему разумению солдат должен непрестанно находиться на службе. Отдых же является такой же частью её как обед или баня. Будучи негодно устроенным, он нанесёт вред всей службе, в том числе и силе войска в бою. И как надлежит командованию заботиться о пропитании солдат, так и о надлежащем отдыхе. Зимин...
-- Да, да, -- прервал сына император, -- твой Зимин, оказался на редкость толковым офицером. Ты уже читал последние отчёты. Когда Карадженема-паша с пятитысячным отрядом и обозом внезапно опрокинул наш левый фланг и двинулся в крепость, Зимин со своими стрелками издали отстреливал впряжённых в обозные телеги лошадей. В результате весь обоз встал, и подоспевшие к делу егеря и курляндцы надёжно отсекли его от крепости. Самому отряду паши удалось соединиться со сделанной из крепости вылазкой, и они попытались отбить обоз, но даже трём гранатомётам удалось смутить конницу врага и выиграть необходимые мгновения, чтобы успеть выставить подоспевшую на место конную артиллерию. Когда же развернулась ещё и батарея лёгкой пешей артиллерии, дело оказалось решённым. Отряду паши, потерявшему более четырёх сотен человек, удалось пройти в крепость, но обоз с запасами достался нам. Вот что оказывается может сделать три десятка стрелков с винтовками. Генерал Рот в своём донесении отменно отзывается о Зимине и просит для него ордена.
-- Это пока враг к такому не привык. И пока у него нет своей сотни стрелков, -- поправил Саша, -- Действия Зимина были разумны, своевременны и удачны. Туркам ещё непривычно, что пуля может уверенно бить на шестьсот шагов. Это расстояние показалось им изначально слишком далёким, а потом наступила общая суета, и командование утратило власть над обозом. Но скоро все привыкнут к дальней стрельбе из винтовок и тогда начнётся самое интересное в военном деле. Что же до наград. Зимин действовал так как следовало командиру стрелков, проявляя разумную собственную волю. Он достоин поощрения. Но я намерен высказать своё неудовольствие генералом Ротом. Успех Карадженема-паши во многом обусловлен той внезапностью, с которой его пятитысячный отряд обрушился на нас. И возникает вопрос, каким образом генерал Рот устроил разъезды и дозоры на подступах к Силистрии, что пятитысячное войско с обозом сумело подкрасться незаметно. При должной дозорной службе о приближении Карадженема-паши должно было быть известно примерно за час до его атаки. Я понимаю, что скромными силами шестого корпуса невозможно было обложить крепость плотно, и осаждённые очевидно имели сношение с подходящим отрядом и готовили встречную вылазку. Этого невозможно поставить в вину генералу, но отсутствие должной разведки окрестностей при наличии в корпусе четырёх уланских полков и двадцати пяти казачьих эскадронов это недосмотр. Впрочем, я не склонен торопиться с выводами на счёт генерала, поскольку мне неизвестны конкретные обстоятельства, но некоторое недоумение я испытываю. Что же касается успехов Зимина. Карадженема-паше не повезло, и это явно следует из отчётов моих офицеров. Ему не повезло, что в конце июля подошла Дунайская флотилия Заводовского. Мои гренадёры и стрелки перестали на стругах вылавливать турок на реке. Так они оказались под рукой у Зимина. Не повезло, что если в самом начале для беспокоящей стрельбы в предместье крепости распыляли одно отделение и делали это по ночам, то теперь, уже было отрыто достаточно редутов, окопов и сап в достаточной близи крепости. Зимин все три отделения стрелков держал при себе и попеременно направлял их к крепости. Если бы турки сделали это на месяц раньше, Зимин не смог бы себя проявить.
-- Хм, возможно ты прав, -- Николай Павлович, -- посмотрим, как твои стрелки покажут себя под Шумлой, куда я направил шестой корпус в начале сентября. Однако должен отметить, что иметь шесть тысяч таких стрелков это стоит тех затрат, что несёт казна на твой легион. Ведь один твой полк обходится дороже кавалерийского.
-- Я полагаю, что сейчас, когда легион почти полностью помещён в Финляндии, стоит обдумать чтобы переложить хотя бы частично его содержание на казну княжества. Если будет необходимо можно расформировать финляндский учебный батальон. Я с радостью приму его офицеров и солдат в легион.
-- Ты уже говорил с Егором Францевичем на данный предмет?
-- Нет.
-- Тогда поговори и напиши под его руководством доклад на эту тему. К слову, о легионе, не слишком ли часто ты наметил для них манёвры. Я посчитал, каждые три месяца всякий взвод должен участвовать в манёврах того или иного размера. Не слишком ли беспокойна такая служба. Обжить гарнизоны будет тяжело, если каждые три месяца необходимо их оставлять. И это я не говорю о предписанном тобой плане гарнизонного обучения. Треть постоянно отвлечена на это, в ущерб службе и работам.
-- Я не только не вижу в этом беды, но и считаю обучение частью службы. Ровно поэтому я всячески намерен поощрять обучение и нижних чинов, и офицеров. Особенность легиона в том, что самый младший обер-офицер предоставлен сам себе в отдалённом гарнизоне. Начальствующие слишком далеко от него и ему необходимо, исполняя службу, проявлять собственную волю и принимать решения, не сообразуясь дословно с указаниями начальствующих. А для этого мне необходима ещё одна вещь. Я прошу у Вашего Императорского Величества милости на издание легионного журнала.
-- Зачем? -- нахмурил брови Николай Павлович.
--Есть несколько соображений. Я хотел бы иметь легионный журнал и прилагаемый к нему листок. В журнале должны публиковаться мысли, вызванные проведением манёвров или усовершенствованиями в делах службы. Всякий обер-офицер должен быть поощряем за написание своих соображений в журнал для всеобщего среди офицеров обсуждения. Тем самым, предполагается обучение и совершенствование тактики и бытования в интересах службы. Несомненно, всё это должно быть цензурировано и никоем образом не распространяться за пределы круга офицеров легиона. Однако, помимо этого глубоко военно-практического журнала необходим и легионный листок, который предназначен для чтения рядовым или даже местному населению. Этот листок должен содержать нравоучения от священников разных церквей, угодные рассказы от литераторов, специально одобренные цензурой новости, направленные на создание ощущения единства всех языков под имперским орлом и иные сообщения подобного толка. Задача листка вселять в рядовых и местных мнение о величии императорского орла.
-- Тут нужен хороший цензор, и где ты намерен издавать этот журнал?
-- Я бы хотел, чтобы на это дело был назначен Шишков. Издавать же полагаю пока здесь, в Санкт-Петербурге. Но по мере возможности хотел бы открыть легионную типографию в Выборге.
-- Это хорошая идея, но я хочу чтобы ты подробно рассчитал затраты и лично уговорил Шишкова. С иным цензором я не дозволю это дело. Александр Семёнович станет для тебя не плохим наставником в литераторском деле, раз уж Василий Андреевич непреклонен в своём желании отставки. И коль уж зашёл о том разговор, то Абраам Петрович передал мне прошение, в котором ссылается на слабость своего здоровья и просит заменить его как командующего легиона и как наставника. Он намерен исполнять свои обязанности сколько будет возможно, но уже чувствует старость и счетает ненадёжным полагаться на него.
-- Очень жаль, генерал Ратьков прекрасный наставник и командир. Его будет сложно заменить.
-- Я поищу генерала для командования легионом, а ещё один наставник у меня для тебя уже есть. Генерал Жомини, Генрих Вениаминович, станет для тебя прекрасным наставником по искусству стратегии. Он был подле меня при Варне и завалил разнообразными записками. Я передам их тебе, чтобы ты мог осознать глубину этого человека.
-- С удовольствием познакомлюсь с ним. Что же касается командующего легионом я бы предпочёл не генерала, а полковника. Армейский генерал может воспринять такое назначение как понижение или отдаление от двора. Полковник же будет очевидно доволен назначением. Кроме того, полковник будет достаточно молод. При этом мне необходимо, чтобы он имел и опыт большой войны и нёс службу на Кавказе или в Оренбургской линии. Это позволит ему быстрее освоиться с особенностями легиона.
-- Я подумаю. Но до окончания турецкой кампании никого назначать не стану. Сейчас все дельные штаб-офицеры нужны мне там.
19 октября 1828, Санкт-Петербург
* * *
-- После того как подорвали заряд, и каменная одежда контрэскарпа первого бастиона обрушилась в ров. Образовалась почти готовая брешь, -- Бенкендорф указал для великого князя, Юрьевича и Ратькова на плане крепости место подрыва и продолжил свой рассказ о штурме Варны: -- Не желая напрасно лить кровь, государь предложил туркам сдаться. На день установилось перемирие, но турки решили продолжить сопротивление. Мы также убедились в недостаточности бреши, потому государь приказал подвести мины под оба фаса второго бастиона и ещё одну под первый с целью расширить брешь...
В комнату вошел Востриков.
-- Ваше высочество, государь распорядился сообщить вам, что в связи с нездоровьем Марии Фёдоровны, вам надлежит быть в Зимнем неотлучно. Семёну Алексеевичу особо указано быть при наследнике.
-- Что говорит Рюль?
-- Не знаю. Но вам указано быть готовым явиться в любое время.
-- Хорошо, ступай. Продолжайте Александр Христофорович.
-- Хм, тогда на второй параллели были заложены три новых батареи для защиты предстоящих работ...
К трём часам великий князь был уже истощён осадой Варны настолько, что попросил пощады. Ратьков, поручив воспитаннику к следующему дню подготовить свои соображения по осаде, отпустил его на отдых в преддверии обеда. Предупредив Вострикова, великий князь направился в зимний сад. Однако, не успел он устроиться, как лакей позвал его к императору.
Государь наблюдал безбрежные просторы Невы стоя у окна. Он на мгновение обернулся к сыну:
-- Проходи, садись.
Николай Павлович продолжил говорить, созерцая Неву:
-- Ещё третьего дня она чувствовал жар и боли в боку. Рюль ставил ей пластырь, и весь день она была бодра. Но ночью началась лихорадка. С тех пор она весьма плоха, и, хотя Рюль вселяет в меня надежду, на душе беспокойно. Я прошу тебя, Саша, отложить все намеченные дела и быть во дворце.
-- Хорошо. Меня всегда можно будет найти в моих комнатах, либо во внутреннем дворе.
Николай Павлович подошёл к сыну, положил ему руку на плечо. Они взглянули друг другу в глаза, и отец кивнул:
-- Ступай.
20 октября1828, Санкт-Петербург
* * *
Около трёх часов ночи Востриков разбудил великого князя:
-- Ваше высочество, проснитесь Мария Фёдоровна зовёт вас.
Саша быстро оделся и поспешил за лакеем. У дверей спальни вдовствующей императрице его встретил Рюль.
-- Прошу вас не волновать её, -- попросил лейб-медик, -- ей бы необходимо поспать, но лихорадка мучает её.
-- Я постараюсь, -- ответил великий князь и вошёл в спальню.
Возле кровати больной сидела Настасья Петровна Чернышёва, камер-юнгфера императрицы. Она приподнялась и отступила от кровати, освобождая место наследнику престола.
Мария Фёдоровна улыбнулась внуку.
-- Сядь. Похоже скоро я присоединюсь к моему возлюбленному сыну, Александру, и на небесах мы оба будем молиться за всех вас. Не возражай, -- еле заметным движением руки она остановила Сашу. -- Я слишком слаба для ненужных разговоров. Я хотела сказать тебе другое. Последние годы ты очень радовал меня. Все наши желания бренны, а души принадлежат господу. На земле после нас остаются только дела. Твои разговоры о службе и долге, вселяют в меня надежду, что твои дела надолго переживут тебя. И я хотела бы, чтобы ты сохранил мои. Я старалась помочь людям и сейчас мне тяжело оставлять дела мои в неизвестности.
-- Не волнуйся об этом. И я, и твои дети позаботимся, чтобы дела твои не пошли прахом и имя осталось в памяти людей.
-- Я верю тебе, но хочу ещё раз предупредить. Ты слишком много думаешь о долге и забываешь о людях. Государь должен одной рукой брать, а другой одарять. Награждай достойных, помогай нуждающимся, молись о скорбящих. Бог милостив к людям и государь должен быть милостив. Прощай раскаявшихся, наставляй заблудших. Кнут и меч никогда не должны быть главным твоим орудием. Предпочитай слово и добро. И не верь в законы. Они не более чем исписанные умниками бумажки. Сила же в воле людей. Когда казнили Карла все наплевали на законы, когда рубили голову Капету, все забыли законы. Законы не защитили никого. И не следует придавать им сакрального смысла, как бы Михаил Михайлович не твердил об обратном. Дети мои слишком много придают им значения, а ты не бойся их менять, когда обретёшь силу.
Императрица тяжело вздохнула и замолчала.
-- Я понял.
-- Ступай, скажи Ивану Фёдоровичу, меня знобит.
Саша оставил суетящихся людей и направился к своим комнатам. Востриков услужливо освещал ему путь небольшим канделябром. Саша не спешил. Мысли путались в его голове. Он не сказал бы, что был как-то особо близок с бабушкой. Даже вынимая из памяти картинки их общения до вселения в тело мальчика, он не мог ощутить особого тепла между ними. Разум угодливо подсказывал, что всему наступает свой конец. Марии Фёдоровне уже шестьдесят девять лет, по здешним понятиям более чем пожила. Но что-то волновало его, не позволяло сосредоточится и заставляло надеяться на выздоровление. Предательский разум и этому находил оправдания, такие как боязнь потери повидавшего жизнь бескорыстного советчика и помощника в делах.
В полном смущении разума Саша вошёл в столовую комнату, зажёг лампаду и отпустил Вострикова. Стараясь особо не шуметь, он достал бумагу перо и чернильницу, и сел за стол. Немного полюбовавшись на пламя, он решительно взялся за перо:
"Сочинение о внутренней баллистике выстрела.
Баллистика есть наука о движении снаряда.
В военно-практическом смысле о баллистике вспоминают при изучении полёта ядра или пули. Однако этот путь оказывается внешним относительно ствола, исторгнувшего снаряд. В обычных рассуждениях сам ствол зачастую обозначается исходной точкой траектории полёта и не более. В то время как внутри ствола снаряд так же совершает движение, служащее основой для последующего полёта. При этом действующие на снаряд силы существенно отличны от сил на внешней баллистической кривой. Посему надлежит отдельно выделить и тщательно рассмотреть внутреннюю баллистику снаряда при совершении выстрела. Такое изучение позволит создавать оптимальный для своих целей снаряд и ствол.
Понимая, что словосочетание внутренняя баллистика выстрела или внешняя баллистика выстрела невозможно считать корректными, я намерен использовать именно их в своей работе, как наиболее ярко выражающие предмет рассмотрения. Допускаю, что в последствии они могут быть исправлены..."
Уже под утро Саша прикрыл усталые глаза, и голова сама собой опустилась на руки. Заснул он мгновенно, даже не выпустив перо из рук. Юрьевич, исподволь наблюдавший за воспитанником в приоткрытую дверь спальни, подошёл, убрал перо и чернила, затушил лампу и тихо удалился спать.
21 октября 1828, Санкт-Петербург
* * *
Если по ночам лихорадка накатывал на вдовствующую императрицу. То днём она чувствовала себя заметно лучше. Тогда императорская семья почти всё время проводила возле больной, с трудом приподнимающейся с кровати.
Вот и сейчас Николай Павлович в красках живописал осаду Варны и другие военные события, которым он был свидетелем. Александра Фёдоровна все дни проводила возле кровати свекрови. Саша также пришёл насладиться рассказом. В эти дневные часы, казалось, что ночная меланхолия императрицы сменялось верой в ближайшее выздоровление. Она, не отличавшаяся обычно словоохотливостью, настойчиво расспрашивала Николая Павловича и требовала самых обстоятельных подробностей.
В этот раз речь зашла об Одесском госпитале. Когда Марии Фёдоровне стало известно о тяжёлом положение раненых, о свирепствующих там тифе и чуме. Она немедленно вызвала секретаря и сказав Саше: "Всегда заботься о людях" принялась диктовать:
-- Граф Михаил Семенович! Желая содействовать, хотя бы и слабым приношением облегчению страданий храбрых воинов, проливших кровь на поле чести за государя и отечество, обращаюсь к усердию и заботливости вашим, неустанно вами прилагаемым для содействия всякому доброму намерению. При сем получите вы сумму в пятнадцать тысяч рублей, которую, в особенное для меня одолжение, обратите на пособие офицерам, унтер-офицерам и рядовым, как гвардии, так и армии, которые будут в таковых нуждаться по выходе из госпиталей. Желаю, чтобы при раздаче этой суммы руководствовались правилами, установленными при раздаче пособий из капитала, завещанного на сей предмет Императрицей, моей возлюбленной свекровью. Полагаясь при сих распоряжениях на вашу пламенную любовь к добру, прошу вас, по мере поступления их, присылать мне списки воинов, которым выданы будут денежный пособия. Есмь с истинным уважением и искренней благосклонностью вам доброжелательная Мария. С.-Петербург, двадцать первого октября одна тысяча восемьсот двадцать восьмого года.
В столь благодушном настроении вся императорская семья прибывала до обеда. И позже несмотря на усталость Мария Фёдоровна чувствовала себя хорошо, но ночью её сон оказался беспокоен. Уже находясь в постели, Саша услышал шаги спешащего по коридору. Затем ещё и ещё. Слуги, обычно стремящиеся не беспокоить излишне хозяев дворца, в этот раз были бесцеремонны. Намереваясь выяснить обстоятельства, Саша встал и в столовой встретил Вострикова, который сообщил, что государыне не спиться и каждые два часа она просит доктора.
24 октября 1828, Санкт-Петербург
* * *
Все последние дни семья готовилась к смерти императрицы. Утром двадцать второго она проснулась с ощущением лёгкости и здоровья, но уже вечером врачи отворили ей кровь. Стали проявляться признаки паралича части тела. Она стала заговариваться. Двадцать третьего в семь вечера послали за духовником, ибо стало очевидным предстоящее. А в одиннадцать Мария Фёдоровна, собрав остатки сил, благословляла своих детей и внуков, стараясь выговаривать слова как можно чётче. Но вскоре силы покинули её, и она впала в некое беспамятство. Семья оставалась с ней до последнего мгновения и когда в два часа сорок минут императрицы не стало, измождённый Саша направился в свою спальню, где не раздеваясь рухнул на кровать и уснул.
Привычка подняла его на ноги в шесть часов утра. Находясь в состоянии безвольной не соображающей куклы, он помолился. Зарядка и ставшее привычным утреннее умывание холодной водой немного взбодрило разум и тело, но желания чего-нибудь делать не появилось. Он вернулся в свою столовую, сел и долго смотрел на пустую столешницу. Это состояние выбесило его, он со всей силы хлопнул ладонью по столу, чем напугал Юрьевича.
-- Ваше высочество, что вы?
-- Ах, не обращайте внимания. Пытаюсь заставить себя взбодриться.
Саша подошёл к письменному столику и выбрал из ящика несколько листов бумаги паршивого качества. Они скорее напоминали газетную нежели писчую бумагу и предназначались для черновых записей. Достал тонкие восковые церковные свечи, акварельные краски, пузырёк с рыбьим клеем, нитки и сел творить. Юрьевич с интересом наблюдал за этим действом. Примерно через час, когда всё уже было готово он поинтересовался:
-- Что это Александр Николаевич?
-- Это маленький монгольфьер. Намерен почтить память бабушки. Вы пойдёте со мной?
-- Непременно. Куда?
-- Я думаю, на Дворцовую, под окна её спальни.
-- Сейчас, дайте мне минуту. И прошу вас одеться теплее, -- Юрьевич юркнул за дверь.
-- Не спешите, нужно чтобы клей, скрепляющий нити корзинки со свечами, застыл основательнее.
Минут через десять, они были уже на Дворцовой и сразу за ними вышел Николай Павлович и Александра Фёдоровна с великими княжнами. Они подошли к Саше и государь спросил:
-- Что ты хочешь сделать Саша?
-- Хочу в память о бабушке запустить монгольфьер.
Наследник престола осторожно расправил украшенный жёлтыми крестами на голубом фоне бумажный купол и распределил слегка запутавшиеся нитяные стропы, и сказал:
-- Я готов. Можно зажигать.
Юрьевич раздал всем свечи и подставил вынесенную из дворцовой часовни лампадку. Все зажгли свечи и Саша сказал:
-- Упокой, Господи, душу усопшей рабы Твоей Марии и всех православных христиан, и прости им вся согрешения вольная и невольная, и даруй им Царствие Небесное. Аминь.
"Аминь" повторили окружающие и Саша аккуратно поджог свечи вклеенные в бумажную корзинку монгольфьера. Он придержал купол, чтобы пламя не прожгло его, пока он не наполнился. И спустя мгновения цветной фонарик оторвался от земли и устремился вверх.
-- Со святыми упокой, Христе, душу рабы Твоей Марии, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная. Аминь, -- произнёс Николай Павлович, провожая взглядом устремившейся в небеса монгольфьер.
Уже в вышине ветер подхватил бумажный фонарик и потащил его куда-то на восток.
13 ноября 1828, Санкт-Петербург
* * *
После смерти Марии Фёдоровны время стало тянуться медленно. По старой православной традиции сорок дней после смерти близкого человека надлежало проводить в молитвах и поминовениях, отставив по возможности все бытовые дела. Дела государя, несомненно, не могли быть отставлены, но такого нельзя сказать про маленького мальчика. По настоянию отца Саша отодвинул все свои планы до окончания поминовения.
Буквально на следующий же день после смерти начались многолюдные молебны, на которых присутствовали члены императорской семьи. Помимо этого, тело покойной перемещали согласно церемониалу, а двадцать девятого и вовсе открыли доступ к телу всем желающим попрощаться. И при всём этом надлежало присутствовать. Покинуть Зимний в это время было никак не возможно. Сами переживания по поводу смерти бабушки улетучились быстро, и Саша нашёл себе занятие. Он начал писать. Заставил Вострикова таскать за собой походный писчий набор, и при всякой свободной минуте отдавался письму.
Вот и сегодня около часу в составе печальной процессии он вышел провожать Марию Фёдоровну к месту захоронения в Петропавловский собор. Шли медленно и молча. Невольно мысли наследника престола убежали от происходящего к нерешённым вопросам.
"... С одной стороны, конечно, а с другой...Когда ещё я найду столько времени для писанины. Значит двадцать четвёртое. Второго декабря будет сорок дней, и я смогу разослать сотворённые мною эссе и сочинения по заинтересованным людям. Сразу отправлю в легион уточнённые соображения об устроении гарнизонного обучения. Мельникову нужно передать эссе про организацию сообщения Гатчины и столицы, так сказать,сформировать направление его мысли.
Свой завод нужно загрузить производством учебного оружия из списанного хлама. Его, правда, ещё предстоит выклянчить у Папа. Поставим в каждый гарнизон по паре ружей с продольно скользящим затвором для обучения заряжанию и по паре ружей с вкладышем под стрельбу уменьшенным зарядом для обучения меткости.Заодно для всего этого наладим цех.И собственно уточнённый план по заводу у меня тоже готов. Нужно только с Кларком его обсудить.
Отольём из цемента основание под оружейный цех. Заодно и проверим качество отливки. Цех встанет слева от паровой машины. По одной стене сначала горн и молот для кузнечной сварки вкладышей из полосы. затем сверлильный станок, токарный. Реечный пресс для усадки вкладыша в ствол. Затем шпалерный. Это всё по одной линии привода. А по другой стене линия учебного ружья для заряжания. В основе продольно-скользящий затвор крепостного ружья. Сначала возле тех же горна и молотапоставимвинтовой пресс для осадки на ствол. Затем отдельный токарный и сверлильный для затвора. Воти увидим, как под молотами поведёт себя цементное основание. Поедет, не так и страшно, как если под прокатной линией начнёт расползаться.
А чуть севернее поставим столярку для доработки ружейных лож... С токарными станками придётся повозиться. Впрочем, при общем понимании, что от них требуется думаю за год можно добиться приличных результатов. Сделать станок с суппортом, гитарой, валом подачи. Пусть даже это будет из барахляных сталей... А может даже и хорошо, что из плохих. Чаще переделывая, больше усовершенствований можно опробовать. А выпуск учебных ружей по валу не столь критичен, можно упражняться вволю.
Что делать понятно. Интересно успели уже поставить цех для сборки из отбракованных полос корпусного набора для Лодейного поля. Планов громадьё. Успеть бы всё. Для цемента печь надо прямо сейчас поставить, чтобы весной уже что-то отлить можно было под цеха.Всё как обычно, одно тянет за собой другое и всё нужно прямо сегодня, чтобы завтра было хоть что-то отличное от полуфабриката. Но всё же, основная стройка отложится на весну. Тогда нужно будет закладывать основание под новую паровую машину, торфяную перегонную печь и оружейный цех. Чтобы летом уже ставить их. Осенью делать основание под литейный и прокатный цеха. И где-то в середине лета нужно доработать пирс. Не исключаю, что придётся делать дноуглубительную машину. Хотя для теперешних барж такой необходимости нет, а вот нормальная разгрузочная площадка категорически необходима. Сколько можно таскаться по настилу, сделанному по топкому берегу. Да и поплыл он уже. Времянка.Может следующий год отживёт, а может нет.
Впрочем, этот год прошёл успешно, люди расселены по новым баракам, ломанные цеха разобрали, мусор растащили, паровую машину поправили, лесопилку запустили, КБ работает. Вполне себе не плохо для начала. Не слить бы темпы. И важно начать что-то выпускать в качестве готовой продукции, не должен завод заниматься исключительно собственным благоустройством... Инструментом бы заняться вплотную, но нет такой возможности. Станков нет.Людей готовых к такому труду нет. Сначала через минус первый цикл надо пройти, чтобы хотя бы начать нулевой.
Ладно с опытным заводом всё ясно, нужно наметить для Кончезёрского план экспериментов по конвертации чугуна и очистке его от фосфора. В целом направление понятно, но Смит наверняка растеряется в том, с чего и как делать.Надо бы для негонекое руководство написать. Он, в итоге,и без меня разберётся, но чтобы время не терялось ему нужно дать методику и общее направление для эксперимента. Тем более, что я в общем представляю, чего хочу получить, а он нет. А общее, между нами, то, что мы оба не знаем, как и что нужно делать конкретно. Именно это и предстоит выяснить. Думаю, к двадцатому я это прикину.
Нужно не забыть изложить особенности применения конных стрелков. Проработать вопрос рейдов и разъездов, а то получится как у Рота. И отдельно продумать оснащение разъездов. Усовершенствовать способы подачи сигналов ракетами. Возможно сделать зажигательные или дымовые гранаты, чтобы разъезду было легче оторваться от преследования. Нужно ещё раз продумать оснащение и структуру. Очевидно, что для организации рейдов, в полку надо ввести должности заместителей по конной разведке. И в штабе легиона иметь человека, который возглавит рейд при необходимости. На это уйдёт дней пять.
А затем, ко второму, надо будет наметить план модернизации для стекольного завода и подбить под него деньги. Не стоит ждать, когда Ерофеев придумает как отжать с меня лишнюю копейку. Потомнадо бы проконсультироваться со Случановским. Впрочем, список людей с которыми нужно поговорить уже вырос неимоверно. Тут и Самарский-Быховец, обещавший найти мне горного инженера, и Шишков, и Канкрин, и Кларк. Наконец, надо получить отчёт с Кутейникова о отборе казаков в мой конвой. Но самое главное, нужно сжать в кулачок моё сочинение по внутренней баллистике ибежать в академию наук, или в университет, или в Михайловскую академию и искать человека, которого можно было бы заинтересовать и загрузить этой темой. Потом под него, очевидно, в Финляндии при легионе учредим стрелковую школу. Но это не раньше, чем он проявит себя. Для начала можно использовать в качестве базы Ракетное заведение. Благо там же полигон уже есть. Войне ещё год идти, а там глядишь, Засядько вернётся, можно будет его пристегнуть к теме.
Хотя, над гранатомётами тоже надо бы поработать. Кучность слишком мала, наверное, нужно попробовать вращение в полёте придать. Ракета вещь сложная, отбалансировать её трудно, а так она штопором пойдёт, глядишь кучнее выйдет. Это не исключает того, что балансировку ракет можно попробовать улучшить. Помнится в институте нас учили на прикладной механике. Даже стенды были по балансировке в статикеи в динамике при вращении. Хорошая тема для очередного эссе. Сразу после конных стрелков этим займусь, а уже потом стекольным.
Людей не хватает, невозможно во все щели самому тыкаться.Ещё и Ратьков уходит..."
Великий князь стряхнул мысли, как наваждение, и оглянулся вокруг. Процессия подходила к воротам Петропавловки. Время для раздумий заканчивалось и начиналось время церемоний.
Управление: PgUP - страницу назад
PgDown\пробел - страницу вперёд
^ - строчку назад
v - строчку вперёд
Комментарии: Перейти на страницу комментариев к данному тексту.
Оценить: Поставить оценку за данный текст. (Выбрать, кликая на стрелки, оценку, и кликнуть на "Оценить".)
На страницу: Перейти на указанную страницу. (Выбрать, кликая на стрелки, зажимая их или введя в ручную, страницу, и кликнуть на "На страницу".) *
Запомнить в cookie: Текущая позиция в тесте запоминется и при следующем открытии страницы автоматически воспроизводится. После нажатия можете спокойно закрывать браузер. Минус в том, что при чистке кукисов данные пропадут.
Запомнить в закладку: Страница добавляется в закладки, с пометкой о текущей позиции. При открытии этой закладки позиция будет восстановлена. Минусов не замечено.
* Колличество, а соответственно и нумерация страниц зависит от размера окна браузера.
x
Текст
Фон
Размер
OK
Пример.
Результат.
Добро пожаловать на страницу браузерной читалки AjRead! Для того с удобством читать любое произведение на СИ, введите прямую ссылку на него в форму ниже:
Для читателей:
1.Настоятельно рекомендую вам добавить на панель новую закладку, содержащую следующий код вместо ссылки. Тогда нажав на получившуюся кнопку в окне произведения вы автоматически откроете его в AjRead.
Для авторов:
1.Вы можете добавить в текст следующую кнопку, для удобства читателя:
2.Вы можете поместить в текст следующий код и произведение автоматически откроется в AjRead.
Ниже приведены способы управления читалкой и опции, доступные из меню.