Аннотация: Фик по компьютерной RPG-игре Fable. Что происходило с Терезой, пока игрок был в другом месте. Не окончен.
Часть первая
Море колыхалось и ударялось в берег с мерным шорохом. Сегодня оно было неспокойно, и зелёные волны с кудрявыми барашками выбрасывали на берег всякий морской сор и водоросли. Потом можно будет пособирать ракушки - попадаются очень красивые, серые и коричневые снаружи, а внутри цветные и блестящие, как драгоценности. Для детей, подобных Терезе - настоящие сокровища! Но сейчас девочка просто сидела на обрывистом холме над отмелью и смотрела на море. Говорят: "синее море". Но оно зелёное, и серое, и голубое, а ещё пахнет водорослями и рыбой. Если смотреть с пристани в день, когда вода спокойна и прозрачна, можно разглядеть больших и маленьких рыбок. А один раз мальчишки нашли у самого берега медузу размером с голову взрослого; она была прозрачная, с фиолетовыми оборками, а внутри, в студенистом теле, просматривались какие-то большие жёлтые зёрна.
Тереза любила море и могла сидеть на берегу долго и тихо-тихо. Но сегодня у неё был день рождения. Целых десять лет. Брат, конечно, забудет. Он всегда забывает, вот и в прошлом году тоже забыл. Это, конечно, потому, что он маленький ещё и глупый. Иногда Терезе хотелось, чтобы у неё был старший брат, а не младший - чтобы защищал от хулиганов и всё такое... а то даже подарок не может приготовить. Зато, наверное, мама вернётся, она ушла куда-то опять, но в день рождения Терезы не может не вернуться.
Девочка встала и отряхнула юбку. Ночью ей опять снился плохой сон, там было что-то страшное, а что - не вспомнить... ей иногда снились непонятные сны. Но они всем, наверное, снятся. Тереза перепрыгнула через трещинку на тропинке и побежала домой.
Братик ещё не вставал - вот соня! Отец, щурясь, поздоровался:
- Привет, солнышко! С днём рождения! Позавтракаешь?
- Потом, когда братик проснётся! - Тереза махнула рукой. - Я пойду поиграю на Холмистом Поле, можно?
Сюрприз, как чудесно! Вот бы вкусненькое что-нибудь... ей ещё снилось, что братик ей конфет подарил... хотя от него не дождёшься, пожалуй!
В городке наступало мирное и ясное утро. Солнце золотило пыль на тропинке, в небе гуляли редкие пухлые облачка. На площади рыжая одноухая шавка с гавканьем гонялась за собственным хвостом. Приезжий торговец расправлял усы. Тереза помахала ему и побежала по тропинке к холму.
На поле за покосившейся оградкой размахивало рукавами старое пугало. Тереза поздоровалась с ним и запрыгала на одной ножке по траве. Вспорхнула с поля стайка воробьёв. Девочка остановилась и присела на корточки. Трава была зелёная, и голубая, и фиолетовая, и серебристая. По длинной серой метёлке полз чёрно-рыжий муравей. Мир был разноцветным и полным солнца - это она запомнила лучше всего. Солнце...
Она встала и снова заскакала вокруг пугала. В голове завертелась считалочка. Раз, два, три, четыре... кто из всех сильнее в мире? Знают все - Валет Мечей в Альбионе всех сильней... два, три, четыре, пять - побеждает он опять...
- Эгей! Тереза! - нечесаный мальчуган в заплатанной рубашке весело замахал ей с тропинки. - Привет!
- Привет, братик, - Тереза сразу перестала скакать и напустила на себя взрослый вид. - Надеюсь, ты не забыл, какой сегодня день, как в том году? Извини, что тебя ночью разбудила, опять страшный сон приснился... как будто я играю здесь, на поле, а потом произошло что-то плохое, не помню, что... - она задумалась. - Хотя это ерунда. А вот подарка я ещё не получила.
- Это... Поздравляю! - братик почесал в затылке и достал из-за спины большую коробку конфет, улыбаясь при этом до ушей.
- Я знала, что ты мне подаришь конфеты! - засмеялась Тереза. - Всё, как было во сне. Пойдём домой. Мама может с минуты на минуту появиться.
Она выбежала на тропинку и вдруг остановилась:
- Подожди, что-то не так!
- Разбойники!
Навстречу бежал сосед с перепуганным лицом, а потом он упал, и в спине у него была стрела. Тереза отступила на шаг. Она вспомнила... ей снилось...
- Это всё по правде! Они здесь! Тебе надо спрятаться!
На тропинку выбежал незнакомый страшный человек в маске, в руке у него был здоровенный тесак. Братик спрятался в зарослях чертополоха, буйно разросшегося у ограды, а девочка не успела. Она взвизгнула и кинулась бежать, но чужие грубые руки живо сцапали её, перекинули, визжащую и брыкающуюся через плечо. Кто-то захохотал, перед глазами мелькнул куст с красными ягодами и спина мертвеца с торчащей стрелой, которую заливало щедрыми лучами солнце... потом вырывающуюся девочку стукнули по голове и стало темно.
Потом был запах гари и вкус крови, и, открыв глаза, она с трудом узнала свой дом. Опрокинутая мебель, перебитые стёкла... женщина в красном стояла на полу на коленях, и это была мама.
- Мама! - закричала Тереза, и её больно дёрнули за волосы. Мама подняла голову, и девочке стало страшно, очень, очень страшно... лицо у мамы было чёрно-синее и окровавленное.
Рыжебородый человек со злым и страшным лицом подошёл к маме сзади и взял её за шею.
- Так ты будешь говорить, или как? - ухмыляясь, спросил он. - А то ведь я и больнее могу сделать...
- Вы можете делать, что хотите, - голос у мамы был глухой и какой-то чужой. - Всё равно ничего не добьётесь...
В ответ он её ударил, так, что она упала. Тереза закусила губу, чтобы не закричать. Маму били, и выкручивали ей руки, и ещё что-то делали ужасное, а Тереза молчала, и в груди у неё было холодно-холодно. Так бывает в кошмарном сне, только явь была ещё страшнее кошмара, во много раз страшнее... девочка стояла и смотрела, не видя, не понимая, ничего не осталось, кроме ужаса, липкого, холодного, тошнотворного...
- Не скажешь, значит? - прохрипел бородач и схватил за волосы Терезу. - А ты, девчонка, что пялишься? Не боишься?
Тереза молчала, ужас сдавил ей горло.
- Дайте нож, - велел бородач. - Смотри, Алая Мантия! Ты будешь молчать до смерти? До её смерти тоже?
- Даже если вся моя семья умрёт - он не получит того, что ищет, - глухо сказала мама. - Прости, дочка...
- Уверена?! - прорычал бородач. - Мне не нравится, как эта мелкая смотрит на меня. Так что я выколю, пожалуй, эти синие глазки. Смотри, Алая Мантия, смотри!
Лезвие сверкнуло у правого глаза. Тереза зажмурилась, а потом пришла злая, обжигающая боль, и мир сделался чёрно-красным. Она закричала, а лезвие вошло в другую глазницу. Было больно, больно, больно, боль пронизывала голову насквозь, Тереза ничего не чувствовала, кроме боли, ничего не слышала, кроме собственного крика. Мир погас, исчез, растворился в этой боли, не осталось ничего, кроме неё, а потом и она куда-то исчезла...
Что было потом, Тереза не помнила. Кажется, какие-то голоса. Или они ей мерещились. Ещё, кажется, её несли куда-то, а потом бросили. Потом боль вернулась, вернулись ощущения. Было холодно. Она лежала на земле и хотела пить. И было тихо, только шелестело что-то, как будто листва, и весело свиристели птицы.
Тереза лежала долго, то погружаясь в беспамятство, то приходя в себя. Жгучая боль раскалывала голову, жажда становилась невыносимой. "Я скоро умру?" - подумала девочка, и из глубины сердца вновь поднялся слепой ужас. Нет, нет, нет, она не умрёт, это не взаправду... пусть это будет не взаправду, пожалуйста, только сон... пусть она проснётся... Но ничего не кончалось, и темнота обступала её, липкая, страшная темнота... только бы глоток воды, один глоточек... Снова придя в сознание, она поползла куда-то, шаря вслепую перед собой. В голове мутилось. Куда она ползёт, зачем? Больно... только бы глоточек воды...
Она ползла и ползла, теряла сознание, приходила в себя и ползла вновь. Мир был чёрным, мира не было, не было ни солнца, ни моря, только дорога, острые камни и ненавистный птичий щебет... но она не умрёт. Останавливаться нельзя. Она ни за что, ни за что на свете не умрёт...
***
- Не пойму я этих торговцев, - бухтел Рубила, когда шайка привычно возвращалась в лагерь с ночного грабежа. - Вот скажи мне, Рыжий! Почему это - когда ты на дорогу вылазишь и орёшь: "Кошелёк или жизнь!" - они сразу успокаиваются и за золотом лезут, а когда я - начинают носиться кругами и вопить, как резаные?!
Рыжий - высокий молодой разбойник с красивыми глазами - небрежно повёл плечом?
- Видимо потому, друг мой, что я произвожу впечатление интеллигентного человека. А ты, уж извини, - разбойника с большой дороги.
Рубила озадаченно поскрёб недельную щетину.
- Да я же, вроде как, он и есть... И ты тоже!
- Эй вы, двое, потише там, - лениво напомнил Два Ножа, главарь шайки. - Разорались в Тёмном Лесу...
Рубила опасливо огляделся. Тёмный Лес... Место и впрямь гиблое. Чаща, да болото, да узкая петляющая тропка, проложенная не то людьми, не то тварями какими... Тварей - тех здесь хватает, не опомнишься, как сожрут. А вот из людей мало кто суётся. В таких местах действительно лучше потише...
- Дело не в этом, - Рыжий продолжал разговор, как ни в чём не бывало, разве что голос понизил. - А в твоей физиономии. Любой торговец при виде неё решит, что ты его не только ограбишь, но и убьёшь, и за ногу труп на суку повесишь.
- Кто - я?! - шёпотом возмутился Рубила. - Да ни в жисть! Я даже когда и пришил одного, шибко психованного, - я и то ему сам могилку выкопал! И ещё памятник поставил!
- Да, я помню, - Рыжий усмехнулся, сорвал травинку и начал её жевать. - Ты даже нацарапал на памятнике какие-то безграмотные закорючки.
- Я грамотный! - заспорил Рубила. - Я два года в школу ходил! Просто я ж всё одно не знал, как звать того мужика. А накарябал абы что - для приличия, чтоб хоть издаля похоже было, будто там чегой-то написано...
Рыжий неопределённо хмыкнул. Тропка расширялась, а небо светлело, надо было торопиться, чтобы успеть в лагерь до утра. Рубила зевнул и довольно ухмыльнулся, предвкушая отдых и жаркое на углях, когда Два Ножа вдруг остановился, поднимая руку:
- Эй, парни, гляньте-ка, чего это там на дороге?
Рубила глянул вперёд и удивился:
- Мертвяк что ли? Много тут всякой падали валяется... - он подошёл ближе и наклонился над тем, что издали казалось комком цветного грязного тряпья. - Ну ничего себе, живая!
- Кто ещё там? - нахмурился Меченый. - Рубила, чё молчишь-то!
- Да девчонка, кажись, - Рубила был растерян. - Мелкая... Босс! - он поднял озадаченный взгляд. - Она не дохлая, но...
Он не договорил - всё и так было яснее ясного. Девочка лет десяти валялась на тропе без сознания и выглядела измождённой, но оторопь вызывало другое - страшные кровавые раны на месте глаз...
- Чтоб я сдох, - ошарашено пробормотал Костолом. Рыжий присвистнул. Рубила торопливо отвязывал от пояса фляжку:
- Зараза, пусто... Есть ром у кого-нибудь? Вода? Зелье целебное? Нельзя ж так... вот зараза!
- В сторону, - протянул Два Ножа. Рубила торопливо посторонился, тревожно глядя на босса. Было ясно, что как он решит, так и будет.
Здоровенная ладонь босса приподняла голову девочки. Та дышала, но слабенько и прерывисто. Два Ножа хмыкнул, вытащил из-за пазухи алый пузырёк, дал девчонке глотнуть. Та поперхнулась, закашлялась, судорожно цепляясь за его руку. Рубила обеспокоенно топтался рядом:
- Босс... Чего делать-то будем?
- А чего тут делать, - Два Ножа выпрямился подняв девочку на руки легко, как пёрышко. - Возьмём с собой, там поглядим. Мож сгодится на что...
Девочка дрожала. Всё лицо у неё было в крови. Рубила поёжился. Он был разбойник, и не раз ему доводилось резать горло, но ослепить дитё и бросить - это было вовсе уж как-то не по-людски... Кто ж это так, а?
Два Ножа кинул взгляд на посветлевшее небо, странно ухмыльнулся в бороду и затопал вперёд. Был он так могуч, что земля дрожала. Возражать никто не осмелился, только Рыжий потихоньку шепнул Рубиле:
- Он это серьёзно? Какая польза от слепого ребёнка?
- А тролль его знает, - Рубила удивлённо покосился на товарища. - Но не бросать же... Что мы, звери?
Рыжий с сомнением пожал плечами. Тропа раздвоилась: одна вела к тайному убежищу разбойников, другая - к Оквейлу, над которым уже несколько дней поднимался жирный густой дым. Кривой как-то бегал туда на разведку и рассказал, что городок выгорел дотла, а на улицах кто-то устроил большую резню. Рубила такие штуки не одобрял. Украсть, ограбить - это одно, а жечь и убивать безо всякой пользы... так и твари хищные не поступают. И потом - наглость это, целый город разорить в разбойничьих владениях Два Ножа и его шайки! Знать бы, кто там поработал, уж ему бы не спустили...
Наконец они достигли лагеря, и Рубила сразу почувствовал себя лучше. Что бы там не думали горожане в своих каменных и деревянных коробках - Рубиле ближе были палатка, костерок, да свежая дичь... А если ещё рома глотнуть - так жизнь и вовсе прекрасна! Правда он всё ещё немного беспокоился из-за девчонки. Но босс, наверное, знает, что делать - а значит, всё путём.
***
Сколько времени прошло, Тереза не помнила, потому что сон сменялся беспамятством, беспамятство - бредом, и она уже окончательно перестала отличать одно от другого. Ей то виделась мама, очень молодая и красивая, она, смеясь, натягивала лук и выпускала стрелу за стрелою, то вставали вокруг горящие дома, то чернобородый незнакомец завязывал ей глаза, но она всё равно его видела. Потом приходила тьма, злая, голодная, она тянула липкие щупальца, оплетала паутиной, душила и норовила пробраться до самого сердца... Тереза вскрикивала, а потом ей вдруг виделся самый страшный из её кошмаров - большая комната, а в ней - сияющее нечто. И кто-то ещё рядом, кто-то страшный, такой страшный, что останавливалось сердце, а пятно манило к себе и затягивало... Тереза умирала от ужаса, а потом её снова окружала темнота.
Потом кошмары кончились, а темнота осталась. Была шерстяная тёплая ткань вокруг, было что-то матёрчатая на лице. Девочка, чуть приподнявшись, растеряно шарила руками вокруг себя. Было уютно, хотя по-прежнему болели глаза, и голова тоже болела. И пить хотелось ужасно.
- Что, очнулась, малявка? - сказал кто-то рядом, и Тереза испуганно замерла. Голос был чужой, низкий и грубый. Сразу вспомнились все ужасы, страшные люди со злыми голосами, кровь, солнце, мама... Мама, мамочка! Тереза задрожала. Мама, что с ней? А с папой?
- Да не боись, глупая, - огромная рука - не рука, лапища! - легла ей на макушку. - Не обижу...
Тереза молчала, ей было страшно. Ей хотелось домой, к маме с папой, к солнцу и морю, пахнущему водорослями. Но ничего этого больше не было. Так бывает во сне, но её кошмары сбылись. Теперь рядом был кто-то чужой и потому страшный.
- На-ка, выпей, - велел он, и губ девочки коснулся край чашки. - Давай-давай!
Она послушно села, робко взяла чашку двумя руками, стала глотать тёплый бульон. Руки тряслись от слабости, и неожиданно пробудился затаившийся голод.
- Вот и молодец, - проворчал грубый голос. - Будешь слушаться - никто тебя не тронет.
Тереза молча поставила чашку на одеяло. Она не поверила. Взрослые всегда так говорят. Если будешь слушаться, мыть руки перед едой и вовремя ложиться спать, то всё будет хорошо. Только это неправда. Взрослые вообще говорят неправду. Мама говорила, что любит Терезу - а потом позволила, чтобы ей сделали это с глазами. Если нельзя верить маме, значит, нельзя никому...
- Спи теперь, малявка, - лапища хлопнула её по плечу.
Тереза так ничего и не сказала. Она сидела на кровати всего несколько минут, и уже чувствовала невероятную усталость. Страх и недоверие растворились в этой усталости. Спать так спать. Может быть, ей приснится солнце...
Сколько она проспала, девочка не знала - она даже не отличала дня от ночи. Проснувшись снова, она почувствовала себя лучше. Вокруг опять была темнота - темнота была с ней навсегда, но теперь мрак раскалывали голоса. Она села, спустив ноги с кровати, испуганно прислушалась. Совсем рядом кто-то пьяно смеялся. Все голоса были мужские, охрипшие и недобрые. Тереза обхватила плечи руками. Куда она попала?
Что-то грохнуло, послышались шаги и собачий лай. Застучали по твёрдому когти, ткнулся в колени девочке мокрый нос. Тереза тихонько взвизгнула, кто-то захохотал:
- Гляньте-ка, Бандита испугалась!
- Бандит не дурак, баб любит!
- Тоже ещё, нашёл бабу! Дитё сопливое...
Испуганная девочка поджала ноги, инстинктивно пытаясь отгородиться от звучащих со всех сторон голосов. Снова запульсировала жаркая головная боль. Собака гавкнула, а потом руку Терезы лизнул шершавый мокрый язык.
- Ну, чего столпились, как бараны? - пробурчал хрипловатый баритон. - Вконец дитё запугаете... Эй! - её легонько ткнули в плечо. - Ну ты, мелкая, ты это... как вообще? Башка болит? Лопать хочешь?
- Молчит, - сказал кто-то.
- Молчит - значит, хочет. Эй, - мужская рука легонько тряхнула девочку за плечо. - Тебя как звать-то? А?
- Т-тереза, - выдавила девочка. Баритон хмыкнул:
- Ну а я вот Рубила, так что будем типа знакомы. Вставай, не боись, Бандит не кусается, он того... добрый. И я тоже, это, не кусаюсь...
У Рубилы имя было страшное, а вот голос - совсем нет. Незлой голос, хоть и хриплый, зато весёлый и молодой. Поэтому Тереза позволила взять себя за руку и повести куда-то, хотя и замирало что-то в животе, и кружилась слегка голова. Лицо задело краем какой-то ткани, упали сверху холодные капли, а потом она ощутила свежий ветерок, запах дыма и чего-то вкусного. Засосало под ложечкой. Где-то поблизости беспечно распевали птахи, слышалось потрескивание костра. Рубила весело гаркнул:
- Эгей, Кривой! Ну, чего у нас там со жратвой-то?
- Ща всё будет, - отозвался кто-то. Терезу усадили на деревянный чурбачок, сунули в руки горячую миску.
- На ложку, и смотри не обожгись! - заботливый Рубила брякнулся рядом и вовсю продолжал командовать:
- Меченый, оборотня тебе в глотку! Ты к какому Скорму бочонок понёс? Вертай взад, я хочу выпить! И мелкой налей. Кто сказал, нельзя? Я говорю - значит можно!
- Что-то ты раскомандовался, - насмешливо заметил бархатистый приятный голос. В тон ему звякнули струны.
- А ты, Рыжий, бренчи на своей балалайке и не лезь. Не видишь - дитё голодное?
Тереза изо всех сил вцепилась в ложку. В ней с голодом снова вспыхнула давешняя, почти звериная жажда жизни. А в миске была каша, мясная, умопомрачительно пахнущая. Горячая, как огонь. Но девочка всё равно глотала её, обжигаясь, хоть и не забывала насторожённо вслушиваться.
- Не могу поверить. Ты назвал! Мою гитару! Балалайкой!
- А чё, половину струн повыдергать, балалайка и получится...
- Аво, Рубила... Неужели ты и правда хочешь меня рассердить?
- Ха! Нужон ты мне больно...
- Эй, Рубила... - ещё один голос добавился, скрипучий и нехороший. - Ты никак нянькой решил заделаться, а?
- Не, это не я, - деловито объяснил тот. - Это босс у нас нянька, а я вроде как заместитель.
- Да я вот всё думаю, - прежним тоном продолжал обладатель неприятного голоса. - Нахрен боссу эта соплюха? Пришибить для развлечения - и то не годится, что таракана... Разве Скорму скормить? - он зло засмеялся. Тереза съёжилась и уронила пустую миску. Страх снова затянул холодом, как паутиной.
- Эй, Шип, - вроде как равнодушно протянул Рыжий. - А скажи-ка мне, какое твоё дело до того, что у босса на уме?
- А ты, крыса тощая, ещё указывать мне будешь, чего моё дело, а чего нет?!
Стало совсем страшно. К ругани добавились ещё чьи-то крики и оскорбления. Терезе захотелось спрятаться, забиться куда-нибудь в уголок, подальше от злых голосов, но вдруг все разом замолчали. Испуганная девочка услышала чьи-то тяжкие шаги - казалось, от них вздрагивает земля.
- А, здрасте, босс, - сказал Рубила. Знакомый уже низкий голос хмыкнул:
- Чего расшумелись, олухи? - тяжёлая ладонь опустилась девочке на плечо. Та съёжилась ещё больше, но почему-то страх слегка отпустил. Рыжий насмешливо сказал:
- Да так, всего лишь кое-кому не нравятся ваши действия.
- Да ну? - низкий голос зазвучал угрожающе. - И кто бы это мог быть, а? Может он сам скажет?
- Я тебя уважаю, Два Ножа... - вступил обладатель неприятного голоса, нагловато, но как-то не совсем уверенно. - Ты наш босс, и всё такое, а только мне непонятно, зачем нам эта малявка сдалась... Я не затем в разбойники подался, чтобы с детьми нянчиться!
- А что, она тебе мешает? - лениво громыхнул Два Ножа. - По мне так её и к делу приспособить можно... Сами вечно грызётесь, что котлы никто мыть не хочет... Ты ещё что-то сказать хотел, Шип?
- Не нравится мне это, - процедил Шип. - По мне так лучше б добить было, чтоб не мучилась, да и вся недолга...
Лапища тяжело оперлась на плечо Терезы, а когда Два Ножа заговорил, в голосе его зарокотал гром:
- Значит так, пока я ещё главарь этого сброда, никто здесь детей убивать не будет - усекли, олухи?! И чтоб больше без таких разговоров у меня!
Кто-то хмыкнул, кто-то заворчал, кто-то крикнул: "Конечно, босс!" Тереза ничего не слышала, в ушах у неё звенело одно-единственное прозвучавшее в разговоре слово: "разбойники". Разбойники! Встали, засверкали перед внутренним взглядом острые ножи, горящие дома, мамино лицо... Она попала к разбойникам! Холод парализовал изнутри. Кто-то ободряюще потрепал её по макушке - она содрогнулась. Разбойники режут людей, жгут, грабят, у них небритые лица в масках, большие кривые ножи... Головная боль усилилась, резко защипало глаза. Девочка прижала руку к губам. В ушах зазвенел серебристый шелест.
- Эге... Да чего с ней опять?
- Чего-чего... Дурно ей, балда! Посторонись-ка...
Её подхватили под руки, повели куда-то - она покорно подчинилась, шла, куда её вели, делала, что ей велели. После страха пришла апатия, пустота в груди... Кто-то уложил её, в голове всё путалось. Она провалилась в сон почти мгновенно. А приснился ей смешной мальчик в заплатанной рубашке, который колотил деревянной палкой соломенное чучело и гонял по лесу здоровенных жуков.
***
Когда Рубила был маленьким и жил за третьей бочкой на складе в Боверстоунском порту, он мечтал иметь много-много денег. Например, пятьдесят монет. Или сто. Потому что за сто монет можно было купить настоящий меч, а имея меч, казалось, очень даже просто сделаться Героем. Что казалось малолетнему портовому беспризорнику, безусловно, самым прекрасным на свете.
Это потом он узнал, что для того, чтобы стать Героем, надо поступить в Академию при Гильдии, и кого попало туда не берут. Да и к учению он тяги никогда не испытывал. Но ещё долго одно слово "Герой" вызывало у него трепет и детский восторг.
Сейчас Рубила сидел на бревне, покрытом вытертой подстилкой, точил саблю и недоверчиво косился на Кривого:
- Что, правда? Ты там, случаем, не путаешь чего?
- Да чего тут путать? - Кривой, тощий молоденький парнишка, сочно хрумтел яблоком и размахивал рукой. - Точно говорю! У меня кореш один в Боверстоуне знает одного парня из шайки Большого Пита. И, значится, этот парень сказал моему корешу, что ему говорил его босс, что ребят, поработавших в Оквейле, нанял какой-то мужик из Гильдии Героев.
- Хрень какая-то, - Рубила сплюнул и поскрёб в затылке. - Кто вообще видел, чтобы Герои разбойников нанимали? Наоборот-то ещё ладно...
История с Оквейлом давно будоражила всех в округе. Что ни говори, а давненько такого в Альбионе не бывало. Уцелевшие жители, правда, уже взялись отстраивать город, но когда ещё он станет прежним! Шайке Два Ножа приходилось несладко: путники сделались пугливыми и не смели вылезти из домов, не вооружившись до зубов, да не прихватив с собой охрану. Неделю назад в Тёмном Лесу торговый караван дал разбойникам такой решительный отпор, что многие по сию пору зализывали раны... А хуже всего были конкуренты, которых расплодилось, как тараканов.
- Скучно, - сказал Рубила, откладывая саблю.- Рыжий, ты там это, спел бы что ли? А то тоска берёт, ей-богу...
Рыжий эффектно зевнул, хрустнув челюстями, сполз с ящика и полез в палатку за гитарой. Солнце клонилось к закату, в воздухе стояла густая духота, а делать было нечего совершенно. Можно было смотаться на окраины Оквейла, искупнуться в море или рыбки половить, но было отчаянно лень. Разбойники - они вообще народ ленивый, вытряхивать денежки из прохожих - оно попроще будет, чем ящики какие-нибудь тягать - и Рубила совсем не был исключением. А тут ещё и погода способствовала...
Рыжий выбрался из палатки и уселся обратно на пустой перевёрнутый ящик, закатил глаза, как подыхающий тетерев, пошевелил губами, извлёк из гитары несколько заунывных звуков, а потом ухмыльнулся и ударил по струнам звонко и весело. Рубила оживился, узнав мотив. Гитара пропела несколько быстрых аккордов, потом вступил голос. Как ни крути, а пел этот зараза знатно!
По дороге в Тёмный Лес
Ни купцы, ни караваны
Не ходите без охраны -
Ох, опасен Тёмный Лес!
- Хей, эй, Тёмный Лес!!! - нестройно, но весело грянула вся ватага. Девочка, которая угрюмо проходила мимо, направляясь к ручью, споткнулась от неожиданности и уронила котелок. Рубила серьёзно хмыкнул, глядя, как Тереза сосредоточенно шарит по земле. Помочь ей он не решался. Каждый раз, когда кто-то с ней заговаривал, прикасался, вообще обращал внимание, девчонка каменела, как кролик под змеиным взглядом. Не обвыкла, небось, ещё... ну да ничего, Рубила надеялся, что потом оно пройдёт.
Разбойники слепую девочку не обижали. Да и то сказать - она и без чужих обид была как замороженная. Над такой даже не подшутишь - других реакций, кроме ступора и побелевшей от ужаса мордочки, она словно и не знала. Работы у ней тоже было немного: хоть разбойники и рады были свалить на пленницу часть забот - вроде мытья тех же котлов, а только много ли взять со слепой? Хвала Аво, хоть водить её за ручку уже не надо было. А только всё равно мелкая никак не могла оклематься. Рубила девчонку жалел, но чем ей помочь - не знал, она его боялась, как и всех остальных. Альбион ещё не видел такого угрюмого ребёнка! Когда у Терезы не было дела, она забивалась куда-нибудь в уголок и сидела там молча, съёжившись и нахохлившись. Когда ей чего-нибудь велели, она каждый раз вздрагивала, испуганно кривила губы и медленно, как во сне, шла исполнять. Глаза у ней зажили, не прозрели, ясен пень, просто зарубцевались раны, Рубила как-то видел, страх один... на глазах она продолжала носить повязку. И, хотя её почти не трогали, выглядела жутко забитой.
У дороги в Тёмный Лес
Дверь коварная и злая
Страшных хоббов напускает,
С топорами или без!
Хей, эй, Тёмный Лес! -
продолжал петь Рыжий. Тереза подобрала с земли котелок и застыла на месте, склонив лохматую голову к плечу и зачарованно слушая. Рубила хмыкнул, достал из кармана яблоко, потёр о штаны:
- Мелкая, подь сюда!
Девочка вздрогнула, неуверенно приблизилась, вытянув одну руку перед собой. За пару недель она неплохо освоилась, но всё ж-таки слепая... в эту самую протянутую руку Рубила и сунул яблоко:
- На, держи!
Девочка робко подчинилась и замерла, как мышонок. Рубила хмыкнул и снова во всё горло подхватил припев. А мелкая так и стояла на одном месте, держа тёплое яблоко в ладошках, пока песня не закончилась. Тогда Тереза развернулась и убежала.
- Жалко малявку, - протянул Рубила, почёсываясь и провожая её взглядом.
- Ты слишком добр, - заметил Рыжий, и тихонько затянул дурацкую сопливую песню про любовь. Рубила плюнул и снова взялся точить саблю. Он нежностей не любил. И ничего не слишком он добр, просто дитё же маленькое... понимать надо!
***
Дни проходили за днями, ничем не отличаясь друг от друга. Внутри у Терезы было темно. Темнота была везде. Иногда, выходя на солнце, девочка чувствовала на лице его горячие лучи, но света больше не было, солнце было чёрным, небо было чёрным, и даже трава под ногами была чёрной, как чернила. Перед мёртвыми глазами каждую секунду стояла беспросветная тьма. И в душе у девочки было так же пусто и темно.
Она не знала, сколько времени прошло, но теперь ей казалось, что прежняя Тереза, весёлая, жизнерадостная девочка, исчезла давным-давно, сто лет назад, или даже тысячу. Мама, папа, братик, беззаботная жизнь в Оквейле - всё это с каждым днём бледнело в памяти, отступало куда-то и теперь уже казалось всего лишь счастливым сном.
Тереза больше не смеялась. Сначала ей всё время хотелось плакать, но слёзы больно ели раненые глаза, и плакать она тоже отвыкла. Её охватило полное безразличие ко всему, точно она умерла. Из чувств остался только постоянный страх. Чуть что она холодела и замирала, ожидая боли или ещё чего-нибудь ужасного. Её никто не трогал, но она всё равно боялась. Главный разбойник по имени Два Ножа, тот самый, с огромными лапищами и тяжёлыми шагами, иногда ворчливо говорил, что она в безопасности, и бояться нечего. Тереза и хотела поверить, но не верила. Она ни во что больше не верила.
Единственным, кого она не боялась, был пёс по имени Бандит. Он и правда был добрый. У Бандита была короткая густая шерсть, мохнатый хвост, которым он любил стучать по полу, и одно ухо торчком, а другое висячее. Тереза могла долго-долго гладить большую тёплую морду с любопытным мокрым носом и слушать дружелюбное ворчание Бандита. Он клал голову к ней на колени или лез лизать в лицо. Наверное, хотел приободрить. Иногда Тереза разговаривала с ним тихонько. Кроме этого она почти не разговаривала, разве что во сне.
Порой ей снилось солнце, яркое, летнее, искрящееся в изумрудных морских волнах, снилась разноцветная зелень и золотистые оквейлские тропинки... но даже во сне она отчего-то знала, что всё это не на самом деле, что всего этого нет, и от этого осознания было так грустно... кроме того, ей часто снились кошмары. Зверские небритые рожи, кровь, пылающие дома, клыкастые чудовища, синеглазый мальчик с холодной и злой улыбкой на покрытом шрамами лице... и сияющее жуткое пятно посреди огромной комнаты, а рядом - кто-то, ужаснее кого не было человека на свете. Тереза просыпалась и рыдала от ужаса, зажимая ладошками рот, чтобы не разбудить Два Ножа. Он спал, тут же, рядом, это была его палатка. Два Ножа девочка боялась едва ли не сильнее всех остальных разбойников, хотя он никогда ей не делал ничего плохого. Наверное, дело в том, что он был такой большой, бородатый, с тяжёлым страшным голосом. Или в том, что даже сами разбойники все его боялись. А может быть, в том, что однажды он ей приснился, и в этом сне у него было два здоровенных чёрных меча и жуткое, раскроенное длинным шрамом лицо.
Но всё-таки, мало-помалу она привыкала. Она уже хорошо знала лагерь разбойников и, бродя по нему с вытянутыми руками, уже не натыкалась на палатки и бочки. Ещё ей потихоньку начинал нравиться разбойник по имени Рубила - он был самый добрый, и всегда вступался за неё, и следил, чтобы её обязательно накормили, и вообще был очень заботливый. Некоторые другие разбойники тоже были добры к ней, например, Кривой, у которого был звонкий мальчишеский голос, или Меченый, с голосом суховатым и скрипучим. Кроме того был ещё Рыжий, он чудесно пел песни, которые девочку свершено завораживали, но Рыжего она боялась. Он был очень насмешливый и недобрый, хоть с ним и дружил Рубила. Конечно, Рыжий не был таким злым, как Шип, которого девочка боялась просто панически, но всё же он её пугал.
Жизнь Терезы у разбойников день за днём, неделя за неделей текла по-прежнему, и ей уже начинало казаться, что так будет вечно. Но однажды произошёл случай, после которого что-то изменилось...
В одну из ночей ей привиделся сон, как всегда яркий и до боли солнечный. И жуткий, до того жуткий... Она пробудилась с криком и вздрагивая вцепилась в колючее шерстяное одеяло. Рядом тяжело скрипнуло, широкая ладонь надавила на плечо и низкий грубый голос Два Ножа протянул:
- Ну что ещё, малявка? Что опять?
И Тереза не выдержала. Заговорила торопливо и сбивчиво, всхлипывая от ужаса. О людях с оружием на мосту. Об озере, покрасневшем от крови. О большом каменном шаре, наполовину ушедшем в землю, о сундуке, на котором лежало обезглавленное тело. Два Ножа молчал и гладил её по волосам здоровенной лапищей. Наконец Тереза умолкла, вздрагивая, отчего-то ей стало легче. Может, оттого, что выплеснулся наружу весь ужас. А может быть, потому что тяжёлая и тёплая ладонь Два Ножа по-прежнему гладила её по голове...
- Глупая малявка, - проворчал он, но не сердито. - Глупая, глупая малявка!
Тереза шмыгнула носом. Два Ножа был страшный, он пах кровью, ромом и немытым телом, отчего у неё внутри что-то прыгало и что-то сжималось, но в тот момент Терезе больше всего хотелось только одного. Чтобы он продолжал сидеть рядом и гладить её тяжёлой ладонью по волосам.
***
- Чащобное озеро? - пробурчал Рубила и почесал нос. - Это ж у Скорма на куличках! Чего боссу неймётся переться в такую даль?
Он только что спустил сотню монет в "назови лишнее" и был в ворчливом настроении.
Рыжий пожал плечами, повязывая на голове кожаную косынку с прорезями дл глаз. У него настроение всегда было одинаковое - высокомерно-язвительное:
- Возможно, ты не заметил, но в последнее время людей не слишком-то вдохновляет идея путешествовать через Тёмный Лес. Я уж не говорю о том, что половину путников кто-то постоянно успевает обчистить до нас...
- Это верно, - вздохнул Рубила. - В Тёмном Лесу щас ловить нечего... Вот побери меня Скорм - боссу давно пора прищучить этих нахалов! Повадились тут... А чего, там, у Чащобного озера что путное наклёвывается?
Рыжий улыбнулся:
- Купцы из Боверстоуна. Переодетые горожанами - думают, их никто не узнает без шляп...
- Что, и усы сбрили? - гыгыкнул Рубила, развеселившись. - Вот зуб даю, ни разу не видел торговца, чтоб и без шляпы, и без усов!
- Я видел, - зевнул Рыжий. - Но по ним всё равно всё сразу видно.
- Да? - растерялся Рубила. - А как ты их тогда отличаешь?
- По тюкам с товаром, - хладнокровно отозвался Рыжий. - Собирайся, босс уже ножи наточил. Кстати, тебе не попадался случаем мой арбалет?
- Да валяется где-то твоя пулялка, что я ей, сторож? - Рубила вытащил саблю и любовно огладил лезвие. Сам он стрелять толком не умел и арбалетов с луками не любил, хоть и признавал, что польза от них есть. То ли дело сабля, меч или хоть топор! Размахнись посильней - уж не промажешь! Вот Рыжий - тот не терпел рукопашной, неженка, что и говорить. Хотя драться умел - моргнуть не успеешь, как окажешься с ножом в брюхе. И стрелял - загляденье, голову снести стрелой не каждый сумеет! Но всё одно - неженка. А Рубила был мужик простой и прямой, размахнуться саблей, да вдарить со всей дури - других хитростей он не знал.
Мостик через Чащобное озеро был для засады и хорош и плох - как поглядеть. Место узкое, забредут купцы в ловушку - деваться им некуда. Но и самим, если что, не сбежать.
- Слышь, Рыжий, - окликнул Рубила, глянув на большой синий сундук на островке под деревом. - У тебя серебряного ключика не завалялось?
- Аво, Рубила, и ты туда же?
- А что? - Рубила насупился. Каждый уважающий себя альбионец мечтал насобирать волшебных ключей и вскрыть запертый сундук с кладом. На этом было всего пять замков. - Там, конечно, хрень какая-нибудь, но интересно же! - он присел на корточки и поколупал один из замков. - Как думаешь, никто не пытался сундук распилить?
- Лично я думаю, - хладнокровно отозвался Рыжий. - Что за несколько сотен лет этот сундук уже наверняка кто-нибудь вскрыл, забрал клад, а сундук запер обратно.
- А обратно зачем? - удивился Рубила.
- Над кладоискателями поиздеваться, - усмехнулся Рыжий. - Я бы так и сделал.
- Не все же такие заразы! - возмутился Рубила. Тут Два Ножа велел разбойникам примолкнуть и затаиться. Рубила с Рыжим укрылись за большим каменным шаром, вкопанным в землю. Солнце его накалило до того, что можно было обжечься, а по трещине в камне ползали муравьи. От нечего делать, Рубила немного попялился на муравьёв, а потом спросил у Рыжего шёпотом:
- Как думаешь, эта фиговина тут зачем?
- Понятья не имею. Такие врытые камни по всему Альбиону встречаются. Возможно, какие-нибудь старинные алтари...
- Ага, такая каменная дурында ещё в Тёмном Лесу, кажись, была...
- Тише, идёт кто-то.
По тропке и впрямь, опасливо озираясь и вздрагивая, торопилось трое невысоких мужичков, навьюченных тяжёлыми рюкзаками. Любо-дорого посмотреть. Рубила азартно оскалился:
- А вот и наши курочки! Ща мы их ощиплем...
- Тш-ш. Пусть ближе подойдут!
Торговцы как-то очень уж трусливо ёжились, переходя через мостик - подозревали засаду, что ли, или по дороге их уже успел кто-то напугать? Босс сделал знак, и разбойники с гоготом выскочили из своего укрытия, размахивая оружием. Бедняги побледнели, сбившись в кучку и бормоча что-то там о пощаде. Меченый ухмыльнулся, поигрывая ножом и первым протянул руку к вожделенному тюку, когда Два Ножа вдруг взрыкнул, разворачиваясь и хватаясь за свои клинки. В его кожаном доспехе засела чья-то стрела.
Рубила мигом забыл о купцах и закрутил головой. Противник видно сообразил, что его обнаружили, и решил показаться. Справа, за мостом столпилась кучка ухмыляющихся головорезов во главе с одноглазым здоровяком, а слева ещё несколько бугаев загородили тропинку. Так их окружить решили, значит! Рубила осклабился, перехватив саблю поудобнее:
- Кажись, эти ушлёпки подраться хотят, а, босс?
- Одноглазый Дик, - проворчал Два Ножа, и в голосе у него зарокотал гром. - Не думал я, что ты такой трус, чтоб в спину стрелять...
- Твоя песенка спета, Два Ножа! - прокричал здоровяк. - Ты много о себе возомнил! Думаешь, ты самый крутой разбойник в Альбионе только потому, что был в Гильдии Героев? Ха! Я этих Героев убивал десятками, и сегодня ты в этом убедишься! Я отправлю тебя оборотням на корм, думаешь, нет?
- Думаю, ты болтаешь много, - прорычал Два Ножа, потемнев с лица. Рубила уж знал, босс терпеть не мог, когда при нём поминали Гильдию. И нахальных идиотов не любил, а то, что Одноглазый Дик - нахальный идиот, было и козе понятно. Правда, Рубила уже успел посчитать, что людей у него малость побольше, но с самим Два Ножа всё одно было смешно тягаться!
- Валяйте, - бросил Два Ножа. - Но этому ублюдку я сам оторву голову!
На сём переговоры закончились и началась резня. Рубила, лихо крутя саблей, ринулся прямо в гущу врагов, стараясь только держаться подальше от босса. Тот, со своими клинками, походил на цунами, ураган и землетрясение в одном лице, от его сшибающего с ног удара не было спасения, а от боевого рёва душа уходила в пятки. Одноглазый Дик от этого зрелища изрядно побледнел и, загородившись своими парнями, попытался отступить. Тут Рубила слегка отвлёкся, рубанув сплеча молодца с топором, замахнувшегося было на малыша Кривого, а в следующую секунду обернулся и увидел, как Рыжий точным выстрелом снёс голову ублюдку, попытавшемуся подобраться к Рубиле со спины. Обезглавленное тело подёргиваясь упало прямо на сундук, мигом покрасневший от хлещущей из шеи крови. Разглядывать его времени не было, Рубила снова ломанулся в бой. Тут земля ощутимо дрогнула - Два Ножа нанёс свой знаменитый удар. Рубила вытянул шею и убедился, что с Одноглазым Диком покончено. Яростный и забрызганный кровью, босс выдернул клинки, пригвоздившие наглеца к земле и хрипло воскликнул:
- Ваш главарь мёртв, сучье семя! Сдавайтесь, не то... - он не договорил, но смысл был ясен и без того. Босс был грозен и внушал ужас. Растерянные противники, лишившиеся главаря, один за другим убирали оружие и задирали руки, показывая, что сдаются. Рыжий насмешливо фыркнул, Рубила в ответ загоготал. Проще пареной репы, вот так то! Против ихнего босса никому не сдюжить! Разбойник посмотрел на Два Ножа чуть ли не влюблено.
- Так-то лучше, - уже не так грозно проворчал босс. - Поняли теперь, кто здесь, - он хмыкнул, - самый крутой разбойник, а?
Оставшиеся в живых противники нестройным хором принялись уверять, что поняли, что Два Ножа они уважают и вообще готовы хоть сейчас ему подчиниться. Босс хмыкнул ещё раз, пробурчал: "Посмотрим", - и спрятал клинки. Тут только Рубила заметил, что на лицо тот слегка бледноват, и немного забеспокоился, хотя при чужих ничего говорить не стал.
- Босс, - протянул Меченый, держа на весу левую руку, правда, кажется, всего лишь ушибленную. - Торговцы-то сбежали. Из-за этих сволочей мы, видать, нынче без добычи...
- Без добычи, говоришь... - протянул Два Ножа странным тоном. Глянул на сундук, где всё ещё валялось тело, на каменную фиговину, зачем-то обернулся на мостик. На его лице засверкал зловещий оскал. - Я так не думаю. Я, видишь ли, Меченый, кажется, сегодня сокровище отыскал, да такое сокровище... - он ухмыльнулся ещё шире. - Какое этим шакалам и во сне не снилось...
- Э... о чём это вы, босс? - недоумённо осведомился Рубила. Вместо ответа Два Ножа только захохотал басом. Побледнел ещё больше от смеха, так что Рубила решил, что босса всё-таки ранили, но хохотать не перестал. Видно, ему было отчего-то очень весело.