Аннотация: Социология общества постмодерна. Общество как Мегамашина.Конец социального. "Свободные радикалы". Личность как ключ от запертой двери.
В поисках глубинных оснований бытия.
Предисловие к публикации.
Предваряя очередную публикацию в журнале "Самиздат" - автор задумывается: в каком качестве он себя представляет? Соединяя в одном лице поэта и философа - он и без того обрекает себя на заведомо нестрогую, несистематическую форму философствования, в которой эвристическую роль играют не столько понятия, сколько метафоры. Но главная проблема - даже не в этой полухудожественной форме мысли - а в масштабе проблематики. О том, каков он - можно судить по публикациям в живом журнале, который я веду последние полтора-два года, накопленного материала хватит на толстенный том, а то и два. А ведь записи по большей части публицистические, массив самых серьезных и "малочитабельных" рассуждений остаётся за бортом. Интересующимся - даю ссылку. http://ilyaray.livejournal.com/
Задача профессионального философа - исчерпывающе осветить какой-нибудь "философский вопрос". Задача же человека философствующего (а таковым, по моему мнению, может быть каждый человек - хотя бы в отдельные, важнейшие моменты своей жизни) - в том, чтобы, как говорил Достоевский, "вопрос разрешить"! Чувствуете разницу? Ну какой же осторожный и несамонадеянный мыслитель будет полагать, что он хоть какой-то вопрос "разрешил", что он дал ответ, достаточно верный, и т.п. А ситуация осложняется ещё и тем, что вопрос, который берётся разрешать философствующий. как правило, НОСИТ НЕ ОТВЛЕЧЁННО-ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ, СУГУБО ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР, это экзистенциальный вопрос, вопрос жизни. Человеку нужно понять мир, в котором он находится, - не в силу простого познавательного любопытства, а для того, чтобы жить в нём. Я бы даже сказал - для того, чтобы жить правильно.
Последний тезис, разумеется, особенно раздражает человека постмодерна. Кто сказал, что вообще есть правильно и неправильно? И кто имеет право указывать мне, как жить правильно? Указывать, разумеется, никто не имеет права. Но знать, что правильный образ жизни возможен, что истина вообще может существовать, даже не будучи общепризнанной и общепринятой, - не мешает.
И вот выясняется, что в сегодняшнем мире человек, ставящий перед собой такого рода задачу, сталкивается с неразрешимыми трудностями. Во-первых - объём информации. Как говорил Козьма Прутков, "нельзя объять необъятное". Во-вторых, масштаб проблематики. Да тут целый институт нужен! И вообще - не в эпоху Возрождения живём, когда ещё возможен был синтез самых разных знаний в одной голове. А сегодня нужно быть узким специалистом. То есть знать всё больше и больше о всё меньшем и меньшем. И вот выясняется, что сегодня недостаёт именно крупных обобщений, "глобальных идей", всего того, что могло бы вывести нас из погружённости в разное многое к чему-то "единому", к основаниям новой парадигмы. Если же то-то подобное встречается, то от этого просто шарахаешься: какие-нибудь доморощенные весьма схематичные "модели Всего".
Вот ситуация, в которой оказывается автор. Работа мысли, которой он занимается, сравнима со строительством шахты. В сплошном массиве камня вдруг возникает новое пространство. Впереди идущий "прорубается" сквозь камень, он "проходчик", он прокладывает штольню. Он может увлечься и зайти слишком далеко - и его завалит. За ним должны идти крепильщики, которые крепят потолок и стены. Увы. с "крепильщиками", с теми, кто идёт следом и в случае чего придёт на выручку - пока проблема. Автор ворочает камни, оставляя порой за собой неубранные груды. И, приглашая читателя к чтению, он не сулит ему комфорта и приятности.
Публикуемый фрагмент моих размышлений - есть экскурс в социологию, которая не является главной сферой авторских интересов. Но приходится неизбежно идти и туда, - живём-то ведь в обществе. Автор и здесь не столько "следует" за уже сказанным, сколько пытается додумывать нечто сам, додумываться! Ибо, если мы сами ни до чего не додумаемся - мы так и застрянем в этом шахтном "туннеле", не увидев света в конце его. Только этими соображениями автор и оправдывает публикацию размышлений, в которых кто-то увидит неоправданную дерзость скороспелой мысли, кто-то банальности. Это всего лишь необработанный черновик, это первое приближение к возможной истине. Можно бы и подождать, выразиться более солидно и взвешенно, снабдить сказанное цитатами и ссылками, словом, придать более респектабельный вид. Но автору много лет, у него нет времени, а штольни ведут в разные стороны, и в каждой дел невпроворот, они расположены веером и идут по кругу, стремясь охватить весь этот круг мысли, круг проблем Бытия, - бытия личности в современном мире.
Есть ли выход из "матрицы"?
Сначала - несколько записей из дневника - сделаны в маршрутке, опубликованы в Живом журнале.
...Вот женщина улыбается, она изо всех сил делает вид, что она счастлива. Нельзя ведь признать противоположное, признать неправильность всей своей житейской стратегии, Нужно утверждать миф своей правоты, - вопреки внутренней очевидности. Значит, нужно и от самой себя прятать эту очевидность! Чтобы и самой не увидеть, и другим не показать боль, растерянность, недоумение, страх. Люди, потерпевшие сокрушительное поражение - со счастливыми лицами победителей. Они чьи-то отцы и матери, и им приходится сознательно лгать, утверждая. что юные - неправы.
Вот девушка в маршрутке - подмышкой огромный чёрный том "Международная экономика", в руке - мобильник, явно очень "крутой", на плече огромная чёрна сумка (клеенчатая. кожаная?), плоская. вроде как пустая. Отчего же она этот неудобный том к сумку не положит? И балансирует, держась одной рукой за металлическую стойку.
Люди разоружены и размагничены. Никакое сопротивление невозможно. Ибо ведущим процессом сегодня является для большинства адаптация. Человек в жизнь впаян - как элемент в некий прибор, - и по нему "идёт ток". Вот слышу сзади себя какой-то "очень важный" разговор по сотовому - фраза "там должны быть встроенные функции" мне доконала, я обернулся посмотреть на него. В пиджаке и в галстуке - в такую жару, в невыносимой духоте маршрутки, жестяной коробки, которая раскаляется и превращается в орудие пытки! Увидев мой взгляд, он дёрнулся (дескать, в чём дело?), я примирительно что-то буркнул. А он, по-своему истолковав моё поведение, стал говорить тише.
Я протестую против социума, который обрезал мои крылья, изуродовал мою душу. Не позволяя осознать свои действительные духовные потребности. Он прокрался даже в мои сны - и вот я уже и во снах своих - не летаю!
...Когда нечаянно падаешь с крыши - нужно сгруппироваться, может, уцелеешь. А как сгруппируется размагниченная душа? Ей тоже нужно "падение с крыши"?
Комментарий: Тут есть нюанс о котором обычно забывают. Все эти преобразования людей в протоплазму кому-то очень выгодны. Как следствие пока эта выгода будет происходить - будут и размагниченные души. Кому-то нужен этот универсальный подход, дающий результат с любым человеком вне зависимости от возраста и статуса и рассматривающий людей как одинаковую массу для произвольных экспериментов. Пока еще этой массой имитируют успешную жизнь - но ведь ничто не дернется когда начнутся иные эксперименты.
Человек отреагировал на некую "расслабленность", которую я имел в виду. Джеймс Джойс сто лет назад писал издателю, который не хотел печатать его рассказы: "Дублин - центр духовного паралича". Сейчас этот паралич (при огромной физической и интеллектуальной активности) виден многим. Слово "протоплазма - меня задело.
1.
Кому же это выгодно (превращение людей в протоплазму), и где выход из этого тупика? Вопрос труднейший. На него не смогли ответить ни Маркузе, ни Бодрийяр. Ясно только, что тут не кучка мировых заговорщиков, тут система, анонимная в своей безличности. "Матрица" воплотила идеи Бодрийяра.
Эксплуатация по-прежнему существует. Но сегодня не очень ясно, каким путём она осуществляется. Что потребляется. Труд? Какой - физический? Кровавых мозолей на руках не видно. А в мозгах? Я думаю, что если бы можно было представить человеческую душу в виде какой-то субстанции, которой питаются некий существа - то эта метафора точнее отразила бы сегодняшнюю суть дела. Ибо потребляют душу, - её выедают! Точнее сказать, объектом потребления становится как раз человек без души. Душа мешает ему встроиться в систему. Уже писали об этом фантасты - Паразиты сознания Уилсона. Так называемый онтопсихолог Менегетти, очень популярный, и, похоже, жуликоватый, всю свою теорию строит на том, что в нас присутствуют некие силы, нами пользующиеся, вроде инопланетян, Если отбросить фантазии об инопланетянах - то остаются лишь наши земляне. Философы постмодерна -постструктуралисты. Они заговорили о структурах. Структуры - это не отдельные люди и не группы людей, это не классы и не группа заговорщиков. Структуры - это структуры - безличные образования, возникшие из сочетания различных элементов. И я даже думаю, что тут могут сочетаться не только люди, но и технические средства. Человеко-технические системы. Вот есть какой-нибудь транзистор, или чип, или модуль, - возникает как сочетание разных элементов - а сочетание этих модулей порождает новую, более сложную структуру, и так до бесконечности. Понятно, что люди, взятые в качестве элементов этих модулей - должны быть стандартными, унифицированными. И возникает парадокс, с которым социологи столкнулись уже давно: в социуме, в котором культивируется индивидуализм - исчезает подлинная индивидуальность!
Особенность структур - в том, что человек в них "впаян", что он находится во взаимодействии с другими элементами и обусловлен эти взаимодействием, что он превращается в функциональный элемент некоего целого, которое больше, чем он сам, его индивидуальность, его сознание. Я давно уже подозревал, что в сегодняшнем мире человек даже мыслит "не сам", что это происходит в некоем коллективном, точнее интерсубъективном поле. Я думаю, что не только мыслит, но и чувствует не сам - что есть вот эти "образования", в которые он входит, размерность которых намного превышает его собственную, - можно называть их структурами, можно "машинами". Тогда социум в целом есть Мегамашина.
Способность человека быть собой, личностью, самостоятельной единицей, способность жить "в себе" и относительно независимо от всяких групп - становится всё более редкой (и всё более подозрительной, "странной" анормальной). И понятно, что мы видим человека всё время в какой-то тусовке. Это сегодня способ его существования.
Конечно, он вошёл в эту структуру якобы добровольно, но на этом его действительная свобода кончается. Разница между индустриальной и постиндустриальной структурой - в том, что если раньше человек становился элементом конвейера физически (и оказалось, что это невыгодно, ибо слишком явно подчиняет человека машине), то теперь человек входит в структуру, так сказать, с потрохами - не только интеллектом, но сознанием и психикой в целом. Технологии интерактивного взаимодействия и всё более полного участия человека в некую систему - отрабатываются, как я догадываюсь, в компьютерных играх. Тут как в игре в волейбол: мяч летит - и твоя рука сама поднимается навстречу ему, твои глаза следят за траекторией мяча, и т.п. Метафора игры стала универсальной именно потому. что она предполагает такое максимально полное участие всего человека - в том числе и его психомоторики, и даже подсознания. Не правда ли, как далеко мы ушли от конвейера - примитивной структуры индустриальной эпохи, от концепций фордизма, тейлоризма и научной организации труда? Однако же нельзя не видеть, что мы просто значительно дальше продвинулись в порабощении человека - да таком хитром, что он сам не чувствует своей порабощённости. Рабы, которые считают себя свободными людьми - какой прогресс! Человек вовлечён в некое взаимодействие "с потрохами", он должен только успевать реагировать, "отбивать мячи", это не унылое и однообразное функционирование прежнего бюрократа, вызывающее зевоту, - но и человеческой деятельностью это назвать всё же нельзя. Это действия сообразно заданным тебе извне правилам игры.
Философы-постструктуралисты, рассмотрев мир структур, пришли в отчаяние. Человек максимально несвободен - он впаян в структуру, он подчиняется логике её функционирования. Структуры действуют, в некотором роде, сами по себе, - у них нет "главных конструкторов", управляющих, авторов, хозяев. Те, кто думают, что они хозяева, что именно они чем-то и управляют - очень сильно ошибаются! Структуры управляют и начальниками, и подчинёнными. Ты можешь, владея огромными капиталами или незаурядными организаторскими способностями, создать гигантскую структуру - но теперь ты принадлежишь ей, и она тебя пожрёт. Чтобы было ясно, о чём идёт речь, скажу: ты затеял игру - но дальше властвует логика игры с её правилами - а ты сам над этой логикой не властен! Возникает нечто надындивидуальное, - всё равно как Дух, Закон, Рок. Конечно, всё это существовало и в эпоху модерна - доходя о карикатуры. Ты можешь начать игру в поддержку расовой чистоты - а потом окажется, что и в тебе самом есть толика еврейской крови, и, согласно законам, тебя самого следовало бы отправить в печь. Такая структура, как НКВД, будучи создана - нуждается в том, чтобы бесконечно разрастаться, и оправдывать существование штата своих сотрудников. Можно взять обязательство обезвредить в этом году миллион врагов народа - ни на одного меньше. И обязательство будет выполнено. Но и тот, кто стоял во главе и брал обязательство - тоже будет съеден этим Молохом. И ни один из "винтиков" системы не гарантирован от того, что и его не признают врагом народа. Кто же тут действует, управляет, стоит во главе, диктует правила игры? Структура действует сама, и Молох перемалывает косточки всех, кто внутри него нажимает на кнопки и рычаги.
У Матрицы нет конструктора! Матрица - самопорождающаяся структура, которая разрушит иллюзии и тех, кто полагает, что он ею управляет.
Точно так же - по своей собственной логике = развёртывался военно-промышленный комплекс, разрабатывались новые виды оружия, всё шло по нарастающей со страшным ускорением, и если мы не стали жертвами ядерной войны, то, значит, нам просто повезло. Могло быть иначе. И сегодня то же самое - только в иных формах.
"Идёт борьба структур друг с другом. С Востоком - Запад, _Север - с Югом, Омега - с Альфой, Пепси - с Кокой. Погибнем все в войне жестокой?" Благая весть постмодерна - уцелеем! В этих войнах моря крови уже не главное! Столкновения утрачивают идеологический характер! Хотелось бы в это верить, хотя события 11 сентября в Нью-Йорке несколько мешают этому. Но обнадёживающе и бодро улыбается Антон Кравчик. Мой верный ученик? Точней - мой вечный ученик, упорно не понимающий своего учителя. Он обладает способностью - не имея постоянного доступа к Интернету - проникать во все структуры - вот он улыбается "В контакте", а вот его физиономия - в Facebook. Улыбка мне кажется несколько глуповатой - но эта глупость не его собственная, а всеобщая. Он верит в "истину" постмодерна, он полагает, что если кончилась и горячая, и холодная война, если рухнули все идеологии - то следует кричать браво, материться, издавать звук отрыжки и прыгать до потолка, потому что теперь-то нашему жалкому физическому существованию ничто не угрожает!
Мне очень хочется сказать всем, демонстрирующим свои жизнерадостные до идиотизма улыбки: не улыбайтесь, господа! Дело обстоит гораздо хуже, чем вы думаете. Войны структур не могут закончиться. Они идут в других формах, в других сферах (всё больше перемещаясь в сферу знаково-символической реальности), они продолжаются другими средствами, - но наивно думать, будто они обходятся без жертв. Просто в жертву приносится сегодня нечто невидимое, нематериальное, физически неощутимое, - так что мы даже и не поймём, что мы его потеряли, что "это" в нас убили. Да мы и сами позволили его выковырять из нас каким-то чудовищным крючком, ампутировать под наркозом, без ощущения боли. Потому что такова цена, заплаченная за наше успешное встраивание в структуру. Но без "этого" (специально не хочу употреблять для обозначения него старомодные слова, которые вызывают у публики отторжение) - человек превращается в обтянутый кожей мешок с протоплазмой. Он перестаёт быть в полном смысле живым. И неизбежно жиреет, жиреет, жиреет.
2.
Итак, со структурами мы ничего поделать не можем. И хотя нет таблички "Выхода нет", а тем паче "оставь надежду, всяк сюда входящий" - но возникающий в результате мир очень похож на необыкновенно хорошо благоустроенный концлагерь. Где нет колючей проволоки, где можно свободно переходить из зоны в зону, где не видно надсмотрщиков с овчарками, где не умирают от голода, где не видно пылающих адских печей... Впрочем, Пелевин в своём "Поколении "П" - всё время даёт аллюзии на Вавилон и у него пылает огонь, в котором сжигается, исчезает подлинная реальность.
Постструктуралисты увидели, что человек не только во власти внешних социальных структур. Они увидели силу структур, действующих внутри человека, открыли встроенный в структуры мышления и высказывания дискурс власти. В таком случае от человеческой свободы мало что остаётся - даже когда человек говорит или пишет, через него действует, говорит сам язык. Но поскольку они были "левыми мыслителями", то для них всё же существенной оставалась проблема свободы. И вся суть постструктуралисткого дискурса - в сознательном уклонении от "центра", в положении на "краю", на периферии, в маргинальности чтения, мышления, деятельности. Задача - любым способом изловчиться, увернуться от власти - в провокативном и игровом действии. Задача - будучи в игре, оказаться одновременно как бы "вне игры", свободно и иронически отнестись к самой игре, сохраняя дистанцию критической рефлексии. Всё это - "поиск зон свободы за пределами структуры" - разумеется, маргинальных.
Такова стратегия людей, жаждущих сохранить свою субъективную свободу в мире объективных властных структур. И она нацелена на разрушение структур, на "деконструкцию" и "диссеминацию" (Деррида). Деконструкция - есть разрушение конструкции, разбиение её на элементы, фрагменты, осколки, - из которых потом можно составлять своего рода мозаику, находя новые узоры, новые модусы организации текста и смысла. Диссеминация - о которой менее известно - есть и вообще рассеивание смысла, "дисперсия любого смысла среди множества дифференцированных его оттенков". Однако такого рода беззаконная и своевольная свобода, в которой преобладает элемент бунта и разрушения всех устойчивых дискурсов, навязываемых социумом - чревата. Читая тексты французских философов, пусть и в русском переводе, мы в этой маргинальности, которая утверждается в качестве новой нормы, отменяющей нормы, идущие из центра - не можем уловить оттенок отчаяния, который несомненно присутствует в "русском бунте, бессмысленном и беспощадном". И в интонациях Высоцкого: "Хоть немного ещё постою на краю..." Французские постмодернисты какие-то слишком уж благополучные - их бунтарство не помешало им стать частью истеблишмента. И может показаться, что можно очень удобно устроиться в этой шаткой позиции бесконечного, нескончаемого бунта "перманентной революции"). Но у нас - куда более жестокий исторический опыт, позволяющий видеть и лицо, и изнанку такой позиции.
Это свобода отрицания, отталкивания от всего твёрдого и устойчивого, свобода выкрика, в котором звучит долгое "н-н-н-н-н-ет..." Свобода, несущая с собой холерный вибрион нигилизма. Страшный призрак нигилизма, о пришествии которого предупреждал Ницше - кажется, с постмодернистами пришел окончательно и даже попытался представить себя чем-то вполне респектабельным. Дескать, не так страшен чёрт, как его малюют. А между тем - сплошные "смерти". Вслед за "смертью Бога" - "смерть Автора", "смерть Субъекта", "конец Истории". Но самое главное - необъявленная смерть Реальности. Вместо неё теперь нечто условное, игровое, конструируемое и конституируемое, - в сущности, виртуальное. А вместе с подлинной реальностью исчезает и Бытие, о котором ещё позволял себе тосковать Хайдеггер. А вместе с Бытием исчезает и метафизика. А вместе с метафизикой исчезают и все эти призрачные идеальные образования и ценности, которые ещё были возможны в мире Платона.
Но что же тогда есть в мире, в котором идеалы и устойчивые ценности и смыслы рухнули вместе с идеологией? Незачем идти на штурм этих небес, в этом небе больше нет "идей" - эти небеса пусты. И всё же мне видится некая очень странная картина. Лестница в небо, по которой карабкается человек, - поднявшись на очередную ступеньку, он отпиливает предыдущую. Но почему же он не падает вниз, какой силой он держится? Инерцией движения, энергией нескончаемого "становления". Став на эту ступеньку, он уже стремится к следующей. которую должен создать, - отвергнув только что возникший смысл, создать новый, чтобы ухватиться за него, и поставить ногу, и снова отвергнуть. И так без конца. И слышен только жуткий звук, невыносимое жужжание электропилы с "вечным двигателем". Это работает критический рассудок, отпиливающий все уже достигнутые результаты, оформленные смыслы.
Неправда ли, эта висящая в небе лестница, лишённая оснований - очень напоминает цирк! Это какой-то трюк, цирковой номер, нас обманывают, нормальная жизнь невозможна без "оснований", она требует не бесконечного балансирования в виртуальной реальности, а твёрдой земли, твёрдой почвы реальности, позволяющей прочно поставить ногу. И когда читаешь Хайдеггера (а постмодернисты - неверные ученики его!) - то видишь, как он тоскует о почве, о земле, о твёрдых основаниях. Но эту "тоску о почве" сразу же объявляют инспирированной симпатиями Хайдеггера к нацизму.
Всё то, что может показаться продуманной интеллектуальной стратегией философов постмодерна - вся эта стратегия "уклонения", дерзкой и провоцирующей игры, вся эта блестящая цирковая техника мысли - на самом деле имеют под собой достаточно давнюю традицию ...богемного поведения отчаянно бунтующего художника и интеллектуала. Это поведение как раз и предполагает маргинальность, воинствующую асоциальность, выхождение на самый край социума, за которым больше ничего уже нет, только пустота, бездна, пропасть. В пропасть можно и упасть! Как нам знаком этот богемны цирк, в котором были, увы, не только Бодлер, Ван Гог, Модильяни, но и Ленины, Троцкие, Сартры!
Философы постмодерна - на пути, ведущем в никуда, вдруг увидели "новую землю". Эта новая земля - виртуальная реальность, которая сама по себе, без наших усилий, не может существовать. Сама по себе - без реальности подлинной - она не имеет смысла. Нельзя жить в ней - так сказать, будучи подвешенным между небом и землёй. Однако же - на наших глазах возникает новая утопия, в которой поведение богемного человека (ранее представлявшего избранное меньшинство) объявляется нормой. В которой нормой объявляется существование "между небом и землёй". Существование в виртуальной реальности, требующее постоянного "балансирования", циркового искусства жизни в новых условиях. Что же произошло? А произошло то, что сферой обитания большинства людей - внезапно стала знаково-символическая реальность. Так сказать, отражающая нашу реальность первого уровня. И мы стали жить в этом "зеркальном отражении", мы очутились "внутри зеркала", в этом зеркальном, виртуальном знаково-символическом мире. Мире имиджей, а не подлинных вещей.
Утрата подлинной реальности в дискурсе постмодерна - кажется полной и окончательной. И обжалованию не подлежит.
3.
Поскольку я живу долго, я с "системой" (жёсткой, тоталитарной, с подслушиванием разговоров и разветвлённой системой доносчиков) хорошо знаком. И знаю, что сопротивляться ей можно лишь единственным способом: живя в ней (поневоле), но не "влипая" в неё, не будучи её элементом, винтиком, то есть не становясь функционером. Сохраняя внутреннюю дистанцию. Может показаться, что философы постмодерна именно это и предлагают. Причём в условиях куда более благоприятных - сегодняшняя система это позволяет, она несравненно более гибкая, и представляет собой множество взаимодействующих структур. Так сказать, не некий единый Бронтозавр, а целое сообщество маленьких юрких животных новой породы.
Однако же, если вдуматься в смысл дистанциирования, предлагаемого постмодернистами, то он сводится всего лишь к критической рефлексии над механизмами власти. Через критическое мышление - мы не выходим в какое-то иное пространство - мы остаёмся здесь же, в этом социальном пространстве, только освобождаемся от власти предрассудков и обретаем возможность выбирать варианты рационального мотивированного противодействия. Несмотря на широко разрекламированное освобождение от идолов идеологии, от призраков Просветительского Разума, - мы остаёмся, на деле, во власти ума, рассудка, пусть и свергнутого с трона, утратившего корону, а вместе с ней и абсолютную власть. В сфере рассудочной деятельности, занимающегося "критикой", "критикой критики", "критикой критической критики" - и так до бесконечности. Причём эти механизмы рассудочной деятельности вращаются во всё большей мере вхолостую, и слышен пронзительный звук пилы, которая пилит сук, на котором мы все сидим. Сук этот - на древе Бытия. Между прочим, очень смахивающему на то Мировое Дерево, которое было центральным образом древних мифов. Оно объединяло три уровня пространства, а заодно и символизировало время-вечность. Не о нём ли вспоминал Хайдеггер, когда в конце жизни говорил свои совсем уже загадочные слова о Четверице?
Отчуждение мышления от бытия, - вплоть до прямой враждебности мысли по отношению к жизни, - вот диагноз болезни, которая привела нас в эпоху постчеловеческой цивилизации. Цивилизации, в которой мерой всех вещей является уже не человек, а некие достаточно абстрактные "технические требования", возникающие в игре анонимных социотехнических структур. Можно ли эту болезнь, рождённую односторонностью мысли, - одолеть судорожным усилием мысли?
Нет, нужна какая-то иная рефлексия - экзистенциальная. Нужна не логика понятий, а экзистенциальная диалектика. Нужен "прыжок" в иное пространство, которое издавна называют пространством духа и сферой свободы. Однако же это пространство, в свой черёд, не может быть абстрактным, оно не просто свободно от принудительной власти социума, оно является "авторским", пространством личностного духовного бытия. Бытие всегда предельно конкретно, это твоё бытие, хотя в его сферу и вовлечены другие люди и вообще вся мировая история и культура.
Экзистенциальная рефлексия - это выход из сферы непосредственно данного, окружающего тебя, обуславливающего твои действия и реакции. Выход через "внутреннее пространство", чрез некий "туннель" личностного сознания - в некое "иное пространство". В котором дышишь чистым кислородом подлинного духовного бытия, твоего собственного и одновременно всеобщего. В котором общаешься с людьми, подобными тебе самому...
При этом - тут не "эмиграция в сферу духа", столь свойственная учениям восточного толка, тут и не пребывание в сфере простого потребления "духовных богатств" человеческой культуры - подробней о моём понимании личности и способе личного бытия говорится в других статьях. А сейчас важно лишь подчеркнуть, что путь из экзистенциального тупика постчеловеческой цивилизации, - видится мне не на путях "критической мысли" авангардного толка, а на путях развития личности, действительной реализации человеком способа личностного бытия. Не будем расставаться с одной из главных ценностей, провозглашённых Новым временем - ценностью личности. Другое дело, что эпохой Возрождения был заявлен культ "человека вообще", а не личности. Что логика исторического развития привела не к развитию личности, а к утверждению индивида. Что на деле восторжествовал индивидуализм. Что труднее всего говорить о личности в ситуации сегодняшнего массового общества. Для массового человека на пути к личностному развитию стоят почти непреодолимые барьеры. И с этим приходится считаться.
Однако же специфика социального такова, что в каждый данный период времени в обществе имеются люди, стоящие на самых разных стадиях исторического развития. Количественное их соотношение в разных обществах разное. Однако же мы можем найти и почти примитивного дикаря, который вполне органично влился бы в первобытную орду. И человека, который всё ещё является носителем традиционных ценностей, моралиста и коллективиста, который столь же органично влился бы в общину традиционного типа. Разумеется, найдём мы и во всё возрастающих количествах людей "продвинутых", олицетворяющих социальные типы людей модерна и постмодерна. Поскольку "срез" социума даёт нам всё богатство исторических типов, сосуществующих одновременно, на деле демонстрируя закон неравномерности развития, то, разумеется, остаётся надежда и на то, что, пусть во всё убывающих количествах, но остаются люди, утратившие традиционную роль интеллигентов, носителей духа культуры, но не пожелавшие стать "продвинутыми интеллектуалами". Именно для этих людей потребность в личностном бытии - особенно актуальна.
Конечно, осуществление не просто своих индивидуальных целей в социуме, а себя как личности - чревато конфликтом с социумом. Всегда есть риск, что ты, в самом деле, окажешься на обочине, на окраине, на периферии, то есть превратишься в маргинала. Но это не маргинальность человека богемного типа. Это плодотворный и необходимый выход за пределы непосредственно социального. У меня создаётся впечатление, что современный социум готов терпимо относиться к почти любым формам маргинальности, но откровенно враждебен личности. Личность не просто мыслит критически. Она оказывается на особом положении в социуме, переполненном "свободными радикалами".
В химии свободными радикалами называют неустойчивые частицы, обладающие высокой реакционной способностью, которые могут существовать отдельно, а не в составе молекулы. В большом количестве образуются они в перегретых жирах при приготовлении жареной пищи - и, вступая в реакции, повреждают клеточные структуры организма. Мы об этом знаем - но к жареной пище неравнодушны. Вообще - чтобы атомы и молекулы были на месте в кристаллической решётке - лучше всего, чтобы вещество было в твёрдом (охлаждённом) состоянии. А не в расплавленном. Применяя эту химическую метафору, мы можем сказать, что в периоды революционных взрывов общество явно "перегрето", ионизированные атомы выпадают из своих структур. Тоталитарное государство стремится к строгому порядку, принудительно нейтрализуя "радикальные элементы", но зато лишается внутренней жизнеспособности. Либеральное общество постмодерна позволяет обществу быть, так сказать, в жидком состоянии, активизирующем процессы динамики, но не допуская "перегрева". Таким образом, обществу даже нужны маргинальные элементы - во имя этой самой динамики. Но нетрудно предположить, что необходимо оптимальное сочетание как динамически активных "свободных радикалов", так и людей, законопослушно занимающих свои места в "кристаллической решётке" социальных структур, скрупулёзно соблюдающих "социальные правила". Перекос в одну строну - чреват стагнацией, перекос в другую строну - деструктуризацией, распадом действительных социальных связей.
С точки зрения, которую здесь излагаю я - происходит именно второе, то есть прогрессирующая "атомизация" бытия индивидов. Их связь как с друг с другом, так и с обществом в целом - становится всё более формальной, внешней, поверхностной, всё менее содержательной. На самом деле эта формализация всего, что составляет действительные "общественные отношения" - есть смерть общества. И эта смерть - которая. разумеется, пока лишь пока лишь в перспективе - пострашнее всех остальных. Бодрийяр писал о массе, как о своего рода чёрной дыре, в которую всё проваливается. Но меня здесь интересует не масса в целом (которая. конечно, уже не является ни народом. ни гражданским сообществом), но "массовый индивид".
Тут я и хочу ещё раз сказать, что если прежде богемное поведение было уделом сравнительно немногих, то теперь это едва ли не общий "стиль жизни". Конечно, не следует понимать это заявление слишком прямолинейно, буквально, - внешние формы поведения многих людей могут быть и достаточно далеки от вызывающего эстетства и провокативности богемы. Речь идёт о сути - о том, что слишком многие люди уже по своей сути - маргиналы, даже если они и занимают свои "законные" места в социуме. Конечно, на постсоветском пространстве это особенно заметно - тут эти "места" захватили бывшие уголовники, "раскрестьянившиеся" крестьяне и прочие маргиналы, а образ жизни "верхов" слишком похож на самые развратные нравы богемной тусовки. Но полагаю, что и в благополучных государствах проблема заключается в прогрессирующей асоциальности тех самых людей, которые должны бы быть опорой социума. Все эти люди, которые, даже функционируя в социуме, по существу равнодушны к общественным потребностям, - как раз и оказываются "свободными радикалами", изнутри разрушающими социальные структуры.
"Свободный радикал" - судит обо всем достаточно радикально и кажется сам по себе вполне разумным. Но сборище таких людей даже на уровне парламента - порой напоминает палату сумасшедшего дома. Такой человек принципиально не способен к диалогу. Он способен лишь к формальному согласию по тем или иным тактическим соображениям, к "консенсусу", но не к пониманию позиции другого человека. И дело не только в том, что всё это делает невозможной "общую жизнь" как жизнь общественную. Это парализует жизнь и отношения даже на бытовом, индивидуальном уровне. Представьте себе людей, которые принципиально не способны понимать другу друга. И эти люди хотят вступить в брак, или подружиться?
Всякий, кто непредвзято смотрит на окружающую нас жизнь и видит её негативные тенденции - понимает, о чём я веду речь. Даже успешные либеральные общества постмодерна - постепенно заходят в тупик. "Свободный радикал" - это тупиковое сознание. К тому же, маргинальное сознание - неустойчиво. "Шаткость", а порой и "лёгкость необыкновенная в мыслях" и прежде характеризовала богемного человека. Но тогда об этом можно было говорить на фоне более или менее устойчивого господствующего мировоззрения. Сегодня же такого нет. Поэтому "шатания" оказываются способом существования - только сегодня мы можем это назвать динамикой. Динамикой хаоса. Некие структуры общественного сознания возникают в ходе самоорганизации хаоса - но они всё менее предсказуемы и всё менее долговечны. И опираться на них, ориентируя собственную жизнь, а тем более жизнь общую - так же мудро, как следовать советам гадалок и астрологов, или дуновениям моды. Ощущение всеобщего безумия - нарастает.
...Итак, на вопрос, поставленный в заголовке, который я только что придумал, оказавшись не очень оригинальным, ответ однозначный: выход - только в приведении в действие внутренних сил личности. Только личность преобразовывает разрозненные реалии социального существования - в своё личностное бытие, только она преодолевает призрачность, виртуальность такого существования, создавая силами экзистенциального тяготения сферу подлинного. А, значит. и истинного.
Массовый человек техногенной цивилизации - тупиковая ветвь социальной эволюции. Он потребитель - что общеизвестно. Хлебников, играя словами, разделил людей на изобретателей и приобретателей. Прежним дворянам он противопоставил Творян. Но чтобы быть творцом - нужно отвоёвать у социума свободу, идти за неё каждый день "на бой". И богемное поведение было издержками этой борьбы с социумом, тем, что бросалось жадной до сплетен публике в глаза в первую очередь. А не видна была скрытая от публики "аскеза", жертвенность творчества, самоотдача, обращённость творческого акта к идеальной общности людей. Сегодняшний же массовый человек, усвоивший зачастую богемные замашки, эдакий "свободный радикал" - выступает, увы, скорее в роли деструктивного, а не созидательного, творческого фермента общества. И может быть, следует понять, что сегодня он потребляет не просто вещи. материальные и духовые ценности, - он потребляет саму свободу! Свободу, которую ему не нужно отвоёвывать, свободу, которая на него свалилась, не требуя от него никаких усилий, даровую свободу! Свободу говорить что угодно, делать любой жест, да хоть стоять на голове или делать операцию по перемене пола. Это "отрицательная свобода" - свобода "от". От социума и от мира, от обязанностей, от ответственности. Она в некотором роде похожа на ту свободу от реального мира, которая достигается в наркотическом трансе. В этой свободе, разумеется, силён акцент отрицания, привкус нигилизма, выдающий источник, из которого она родилась. Этим источникам является анархический слепой бунт.
Из "свободы от", из отрицательной свободы - при всём желании нельзя извлечь энергию творчества, как чего-то глубоко позитивного. Пусть даже человек является потенциально одарённым, талантливым - результаты его квазитворчества бесплодны и разрушительны. Так это и в сфере эстетики, и в сфере техники, - неизбежно выявляется "оборотная сторона медали", связанная с разрушением духовной сферы. разрушением самого человека и человечности.
Бесчеловечность такого рода квазитворчества связана с тем, что творчество здесь лишено нравственного императива, жертвенности, обращения к человеку как к Другому, как к потенциальному Другу. И только личность есть носитель "свободы для", позитивной свободы, которая включает в свой круг и других людей. Личность социальна не потому, что она порождена обществом, а потому, что она творит общество, создаёт микросоциум подлинного общения. Среди мёртвых формальных социальных структур - возникают структуры живой социальности, созидаемые вокруг личностей. Но подробней о личности - в другой раз, в другом месте.