Рейн Борис Евгеньевич. Последний разговор

Борис Евгеньевич Рейн ( Прошу не путать с его отцом - Евгением Борисовичем Рейном, к которому он в настоящее время не имеет ни малейшего касательства), поэт, обладающий удивительно классичностью поэтического дара. Поэзия Бориса Рейна - это разговор со словом перед тем, как уйти. История повторяется, времена сменяются, стихи - никогда. Эпоха постмодернизма, как это не парадоксально, уступила место (Если следить хотя бы по творчеству самого Бориса) прежним течениям в литературе. Тени прошлых времен окружают "нас" плотной толпой. Так пусть стихи отдадут долг своему времени. Стихи Бориса Рейна - это разговор о вечном и не стареющем. Мне кажется, что тень упала на стекла вечности, и не растворилась в них. Тень голоса и судьбы. Тень времени, слово поэта.

Ю.А. Влодов

Напрасно спорить с тишиной ненастной, -

К стихии не пойдёшь наперерез.

Она вольна быть ясной и прекрасной,

И до небес исполнена чудес!

Пусть дождь гремит по весям и просторам, -

Его не избежать во власти грёз!

Нельзя уйти от праздничного вздора,

Испить до дна всю горечь поздних слёз.

И я пытался спрятаться от плена

Куда-то вдаль бегущих мимо лет

В потоке дней не замечая тлена,

Который праведен, а может и - нелеп...

Под нишей осени любовь неблагодарна.

Но до чего свобода хороша!

Да будет песнь всенощная заздравна

Но не понять о чём поёт душа!

Я ж не искал обитель слова в нотах.

Оплачь меня, моя печаль, навзрыд!

И на вселенских вечных поворотах

Опять звезда с звездой заговорит!

* * *

Я принёс на огонёчек

Догорающих костров

Сердца аленький цветочек. -

Не хватает трудных слов.

Придорожною листвою

Солнце прячется в траве.

Не пройти ли стороною?

Ветер, ветер, где ты, где?

И без ведомой причины

Подвязался сам не свой

Злой не повстречав кручины

Вольный во поле конвой.

И породисты, и статны

В поле встали рысаки.

Только, знать, они не знатны, -

Ими правят простаки.

Так мой аленький цветочек

Под копытами подков

Помяну под огонёчек

Догорающих костров.

Он зажёгся утром ранним,

И погиб на склоне дня.

Аль не знали вы заране,

Что погиб не он, а - я?

* * *

Нагие листья скрыла озимь.

Ты слышишь, чувствуешь? - Я тут.

О, несговорчивая осень!

Как в небе ласточки поют!

И тени стали всё длиннее.

Уж вечер ясный зрит рассвет.

Но твои очи мне милее,

Чем сорока рассветов свет.

Не так ли мы горим от страсти,

А умираем от стихов?

Ненастье погорит в несчастье,

Как золото осенних слов.

И пред тобой благоговея,

Осталась мне одна зола,

Когда волшебница Медея

Руно осеннее сожгла?!

* * *

Сияет солнце на вербенах

Лазурью мартовского льда.

О, сколько песен неизменных

Нам сложит вёсен череда?!

Они грядут ещё не скоро

Когда речушка у пруда

Зазеленеет ризой бора

Став хороша, как никогда!

Но пред страдою дней весенних

Застывшая жива вода.

Небесной тверди скрыты сени

В небрежных узах ждёт нужда.

И резедой, что - лебедою

Пройдут года, да - навсегда!

Но только с первою звездою

Нас жаждет Божия бразда!

* * *

Пусть солнца золотистого киот

Божницею хранит икону дня.

Растёт лоза, роняя в небо плод,

И каждое зерно - земле родня.

И там, где плуг, где море под веслом

Вглубь уходящих, низменных низин,

Где падает на вёсла волнолом

Среди земли заоблачных лозин.

Я встретил воли неизменный свет

И юности беспечною порой

Где в царстве света светит огнецвет,

А дни ушедшие уже не за горой.

Пусть отразится прежнее виденье

И в глубине животворящих вод

Я встретил света болью наважденья,

Где милости источник оживёт.

Меняется природы тайный лик...

Не так ли в нас прошедшее живёт?

Во Царстве Неба красен сердолик,

А за окном акация цветёт.

* * *

Нас не пропустят для свиданий

Во юности былые дни.

В сад исполнения желаний:

Зане, отныне, искони.

В сердцах и душах незабвенно

И обручаясь, и молясь,

О, сердце ты, - благословенно, -

Нашлась невидимая связь.

О, нет, не даст она покоя,

Но даст, тревогою полна,

Одно лишь имя дорогое,
И напоит им допьяна!

* * *

Весь день прошёл дороге.

И речка из стекла

Глядится мне под ноги.-

Прозрачна и светла.

В неё наглядеться.

Колышатся огни.

И отражаясь в сердце

Прости и помяни.

Живой речной прохладой

Подземных вод родник

Ночною серенадой

В источнике звучит.

Его ли песнь услышат

Паломник да рыбак

И осторожно дышит,

Припав к воде батрак.

Пусть ручь не иссякаем

Среди летейских вод.

К нему мы припадаем,

И так - из рода в род.

Его ли повторяет

Ключ нотного письма.

И, может быть вверяет

Ключи от ремесла.

* * *

Я каждый день один иду

Туда, где вместе были.

Где лебедь чёрный на пруду

Качается средь лилий.

Как неприкаянный брожу

Вокруг пустой беседки.

И никого не нахожу.

Сплелись жасмина ветки...

Я и садовник, и цветок.

Вперёд смотрю не глядя.

И мой единственный венок

Отдайте, Бога ради!

Я одинок и обречён

На редкие прогулки.

А ты как будто не причём

Спой музыка шкатулки!

Прошли и слёзы, и любовь,-

Мне музыки не надо!

Всё повторится встарь и вновь

Обида и досада!

* * * .

Мчатся кони, быстры, воронёны!

Осенью не взять их под уздцы!

Увенчались позолотой клёны

И звенят на сбруе бубенцы.

И заплачет музыка ночная.

Я её напев не разберу.

Только слышу чьё-то причитанье,

Словно эха голос на юру.

Что ж встали, кони, на раздолье?

Что ж вы закусили удила?

Иль хотите сбросить поневоле

Где склонилась вся черна ветла?

Разбрелись дорожки за лесами.

Мне же самому и не понять,

Как объехать путеводный камень

Трёх дорог, каких не обскакать.

Путь мой близкий ляжет не далёко.

Кони рвут погони стремена.

И до слёз изранив Божье Око

Мне воздастся видимо - сполна!

Я ли встречу горькое прощанье,

Ветер причитает сам не свой,

И свои растратив обещанья

Стану придорожною травой.

* * *

Весна нам не даёт покоя,

Несут ручьи последний лёд.

И серебристая на зное

В саду акация цветёт.

И ты, - моей любви, - отрада,

К весенней неге призови.

А умирать по мне не надо,

Не упрекай, и не зови!

Застыло солнце на припёке,

Готовят снасти корабли

И на моём звенящем слоге

Вдали пропели журавли.

Их песнь о воле не далёкой

Доносится издалека.

Побудь со мною ненамного,

На все века, на все века...

* * *

Прошла недужная зима,

Повеяло прохладой.

Нас обошла зимы кайма, -

Зажгло Ярилы ладан.

И вновь душа обнажена

Тревогою весенней.

Она покорна и нежна

В купели Воскресений.

Цветёт пасхальная сирень

Под солнечной лампадой.

Прошёл неповторимый день,

Но горевать не надо.

Ликуют тайны бытия

Блаженною усладой.

И дух святого жития

Во мне таился смладу.

Я ведал ход подземных вод,

И чувствовал суть знанья.

Я счёл созвездий хоровод,

И древние преданья.

В моей душе и огнь и лёд

Смешались воедино.

Зачем пленяет небосвод

И подлинно и - мнимо?!

Тех , кто в потёмках ищет свет,

Всё зыбко и туманно...

Цветёт в подлеске бересклет

А ветр поёт: "Осанна"!

* * *

Как сердце жаждет наслажденья!

И пред могилой смерть мила, -

Когда забвеньем наважденья

От нас останется зола!

Перед истомою безгрешной,

И - перед страстью роковой,

Такой прекрасной, юной, нежной,

И удивительно чужой. -

Была ты для меня и прежде.

Боль одиночества прошла.

А дни свиданий безнадежны.

Прошли. Ты больше не пришла.

Своей красой ты свет прельстила.

И я рыдал у ног твоих.

И ты в слезах меня простила.

Но голос мой ещё не стих.

В цветах цветёт твоя могила.

Я бросил лишь один цветок.

Мне не под силу всё, что было,

Ко мне не смилуется Бог!

И лишь тебе довольно сниться

В моих неодолимых снах.

Вы эту вырвите страницу

И не за совесть, а за страх!..

* * *

Безмолвная земля блаженна хлебом,

Безропотно приемля дождь и зной.

Её глубоко ранит плуг пред небом.

Она приносит плод любой ценой.

Она всё выносит во имя мук природы, -

В терпенье милосердием полна.

И жертвенно несёт во скорби роды,

Отрадою смирения сполна.

Она зимою молча умирает,

Но безмятежный вещий оберег

Сквозь стужу её словно возрождает

Влагая в руки вешних лоз побег.

Её встречает пахарь на восходе.

И встречный молодец, и нищий человек...

И чёрствый червь, при века непогоде,

Точа, питает в наш увечный век.

Она ж нема. Но всё в себя вбирает:

Слова на ветер. Тленна и тверда.

Но потихоньку зёрна выбирает

Из сора расточения добра.

* * *

В опустевшем парке тени пролегли.

Под прикрытьем арки у пустой скамьи

Расточил меж нами этот же закат

Яркие огарки много лет назад.

Долго ли нам маяться в стуже неживой?

Тишиной раскаяться, сжиться с тишиной?

Той последней осенью, где мы стали врозь

Чтобы ни пропало, что-то же нашлось?

И прекрасной осени золотой наряд

Во небесной просини средь её палат

Между полутенями ясеней, осин

Были мы в безвременьи сказочных былин.

Были песнопения меж людьми земли.

Ждали все знамения. Ждали же и мы.

Но прошла судьбинушка тою стороной

Хороша калинушка, там, - где мы с тобой.

* * *

Начертав навеки письмена,

Я остался вечно одинок,

И глаза закрыла пелена

За туманом, там, где - Сын и Бог.

И кукушка пропоёт мне в срок

Среди сосен, ясеней, осин

Я ступил за осени порог

Средь тумана, там, где - Бог и Сын.

Моя песня вовсе не проста,

Отзвучав среди народов и племён

На погосте жизни неспроста

Пожелтел мой златоглавый клён.

И, покрывшись первой сединой

Я оставлю вам свои слова,

В серебре, чернеющей вдовой,

Над могилой клонится ветла.

Приукрасил прутья первый иней,

И покрыли ветви кружева

В сказочной стране с названьем Ирей

Вечна летом рая мурава.

Я пройдусь по полю золотому

И под вечно молодой листвой

Но хочу скорей вернуться к дому,

Где мне выпал жребий роковой.

Закружится ворон стороною.

Не вернуло эхо мою песнь.

Но воскреснет утро синевою,

И благою вестию вся честь..

* * *

Я скажу тебе заранее,

Но услышу ли в ответ,

Что назначено свиданье

Там, где нас сегодня нет.

Между волей и неволей

Не спастись от мелких бед

Пусть пасутся овны в поле,

Коли Пастырь дал обет.

С неба райского раздолья.

И да сбудется Завет!

Мне на свете нет покоя.

Пусть воскреснет зорь букет!

Средь морей, равнин и весей.

От пылинок, до - планет!

Нам раскроет поднебесье

Звездопадов златоцвет.

И межзвёздных тайн зиянье

Обещает вещий свет,

Если сбудется признанье

В то, чему названья - нет!

* * *

О, сколько нам диктует слов душа

Прикосновеньем к тайне и свободе!..

Как тишину нарушить не дыша

При века бедствиях в угоду злой невзгоде.

И странники не верят в чудеса.

И небеса скупы и бережливы.

На листьях осени ещё блестит роса

И засветло застыли вольно ивы...

Перекликаются вполголоса леса.

Раскинулись равнины и долины,

Рассеяно волнуется краса,

А вечера так неизменно длинны...

И сколько в них исполнено добра,

Как ветви ивы дивны и красивы...

Пора прощальная палитрою утра

Легла зарёй на поднебесье нивы.

Узорчатые замерли кусты

В порывах ветра, в муке и испуге.

А небеса прозрачны и просты

В тщете неисчерпаемой разлуки.

И в слепоте неутолимых слёз

Я встретил наважденье вечной жизни,

Плетёт ажурно кружево берёз

Мне матушка зима на века укоризне...

* * *

Снег и снег. Светлее и грустнее...

Ни за что на свете не забудь

В Рождество находятся потери. -

Словно, видно, сразу, как-нибудь.

Тают свечи предрассветной встречи,

И пора прощение воздать.

Белый голубь над главой Предтечи, -

Да пребудет с нами благодать!

Сотворив чудесное знаменье

Там, где Бог открыл небес порог

Так продлись небесное затменье

Пусть течет живой воды исток!

Под звездой великой, неземною

Возликует ангельская рать!

И блаженна в женах зорь лозою

Божья Матерь - вечной жизни Мать!

Тайная вечерь пребудет снова!

Вечные вернутся вечера!

Есть на свете только Божье Слово,

И добра не ищут от добра!

Сызнова полна Творца полова,

И блажен сходящий с неба снег.

Прямо у родимого порога

Он ложится скатертью навек.

И так скор Спасенья срок нездешний!

Прочитайте строки между строк.

Попрощавшись с горем безутешным.

С Богом! И да смилуется Бог!

Пусть снежок дороги заметает.

И на дрожках обновляя путь

К нам спешит метелица и тает,

В добрый час, как раз, ещё чуть-чуть!

* * *

О. К.

Украсилась весна во невидаль чудес

Во серьги тополей и жемчуга небес,

Блестит её слеза во кружеве берёз

Синеет бирюза в алмазах вешних слёз!

Бежит живой родник и воскресает лес,

И иволга поёт в распятии небес,

На солнцепёке лёд растаял негой грёз

В проталин серебро и золото мимоз!

Весна плетёт веретено, и нет пустых словес!

Со стужей ледяной расставшись наотрез

И мать-и-мачеха цветёт, и замер водонос.

И всё в округе запоёт, когда грядёт Христос!

* * *

Посвящаю Анне Коротковой -

Музе и вдохновительнице

Я безгласый певец

Неземной тишины,

Я возьму под венец

Под фелонью луны.

Свет полярных ночей

И созвездий огни

Лучезарных лучей

На ладонь полыньи.

Нити музы нисколь

Не боюсь оборвать

Чтобы пить эту боль

И опять, и опять.

Жизнь - искусный ларец

Под фелонью луны

Двух разбитых сердец,

Как смычок без струны!

Как последний глоток

Ледяного вина,

И осенний цветок,

И волны глубина.

* * *

Подбери мне мотив на старинной цевнице,

Я ж, останусь где был, - между строк на странице,

Ибо нас упредила былая эпоха

И быльём поросло то, что было не плохо.

Подари мне на память свирель золотую

Или снежную заверть по кой - не тоскую.

Твоих пальцев мне вновь целовать не придётся.

Но идёт к нам навстречу любовь первородца.

Разбуди всех ушедших и ещё не прощёных,

Всех обиженных, падших и обремененёных,

Утоли все печали, какие бывали,

И меня не забудь непременно, едва ли.

Пусть бессонница-ночь кровью в жилах остыла.

Нам некрополем станет погоста могила.

Эту чашу испить нам придётся не даром,

И дано задарма, а по сути - задаром.

И вот-вот нас разбудет труба на причале.

То, что было в конце, непременно - в начале.

На другом берегу ждёт нас вечное счастье,

Только я обойдусь, мне роднее - ненастье.

Поцелуй меня в губы и крепко, и нежно.

Может быть, и для нас всё не так безнадежно.

Может быть, нас застигнет врасплох суматоха,

Помяни и прости до последнего вздоха.

* * *

Окружили меня

Шутники скоморохи,

Дайте светлого дня!

Я свидетель эпохи!

И ослеп, и прозрел. -

Нет под солнцем мне места!

Словно в воду глядел, -

Я не этого теста!

А кругом - чудь да гладь!

И цветёт сор безродный

Время пятится вспять

За моею свободой!

Там, где сквозь решето

Уплывают лета,

Вот и лето прошло

Неизвестно куда.

Так давай распростимся

Невзначай. Ни за что.

Наш обет изменился

Навсегда. Только что.

* * *

Мрачный старец в рубище своём

Страшен в прорицаниях Сивиллы.

Перевозчик чрез подземных рек путём

Умерших, чьи кости ждут могилы.

За один единственный обол

Золотою ветвью Персефоны,

Будто это неба произвол

Он живых справляет в воды оны.

Хронос распахнул свои объятья

Средь Летейских необъятных вод,

И никак не мог себя узнать я

Отражаясь средь времён невзгод.

Если ж мне да выпадет судьба,

Если мне не перемелют кости

После смерти страшного Суда

Прах мой не развеют на погосте.

И, причалив к Леты берегам,

После смерти или после жизни

Я за всё и вся не раз воздам

Пиршеством на поминанья тризне.

* * *

Ласковое слово, - что весенний день.

Ты - моя тревога, призрачная тень.

Встреча и обида, спутница досад.

Большего не надо посреди аркад.

Будущего века небеса легки, -

Альфа и Омега смерти вопреки.

Праздною седмицей повстречав апрель

Время вереницей тянет канитель.

Долго ли нам маяться посчитав за честь

Там, где не раскаяться, и приняв как есть

Меж крестов с оградами, где мы стали врозь,

Что бы не случилось, что-то же нашлось?

А куда всё сгинуло, - не вернёшь назад,

Небылиц былинами кончен рай и ад.

В тот непоправимый и весенний день,

Где цвела лепниной белая сирень

* * *

О, бесподобная камея!

С резною геммы смотришь ты,

И холодком нездешним вея

Зовут прекрасные черты!

И перед нею цепенея

Где гений чистой красоты

Не для любви и вдохновенья,

Прозрев узнал суть слепоты.

Хватая за душу безбольно

Тебя нельзя не помянуть.

Одной - шестнадцатою доли.

Волнуется невольно грудь.

И пред великою Субботой

И богомольна, и - проста

Я вижу тень вполоборота

Чуть-чуть дрожащие уста.

Со геммы ты сошла мгновенно

Очаровав земную плоть,

И хрупкой белизной бесценна

Ты жизни смерть сомкнула вплоть.

* * *

Льётся кровь страданий и страстей.
И пурпурны слёзы вечных гроз.

Не дождаться праздничных вестей

Падают на кровли капли слёз.

И земля дождём увлажнена

У багряных сосен и осин.

Я остался навсегда один

Без особых, видимо, причин.

Пусть зажжёт свой огнь огнецвет.

Средь лесов, равнин или полей

Ярче крови смерти алый цвет.

И скрестились ветви тополей.

Как на Пасху красною свечой

Догорю там, где встаёт рассвет,

И, облёкшись ветхою парчой,

Соберу цветов рдяной букет.

* * *

Посвящаю М.А. Омельченко -

Целительнице душ и умов.

Нас забыл послезавтрашний вечер.

Пусть опустится ёлочный снег,

Но сияют прекрасные свечи,

Согревая от альф до омег.

Вифлеемской звезды огоньками

Всех рассеянных с миру по нитке

Этих свечечек пламя стихами

У блаженных небес не в убытке.

Всем обиженным, обременённым

Обещанье благое давно

Там, где светит зарёй нареченный

До заутрени утра дано.

Дивны, Господи ныне и присно

Все деянья и тайны твои,

И, как избранных верные числа,

И твой промысел ради любви.

* * *

Со святыми упокой;

Благодать, да на рассвете,

Из реки времён водой

Окропи, чьи вечны дети.

Окрести: луга, поля,

И равнины, и пригорки.

Воля-волюшка моя,

Твои песни больно горьки.

И помалу собирай,

Что прошло у жизни мимо,

Погляди, как милый май

Распускается незримо.

По-над миром злой грозой

Дождь промчится, где придётся,

Отразится бирюзой

Там, где сердце солнца бьётся.

Всё, что мы зовём душа:

Звёзды, землю, воздух, море,

Небо, - краше шалаша

Для последнего изгоя.

От начала и к - концу,

От исхода и к - началу.

Бытия согрев пыльцу.

Полегоньку. Мимо. Прямо.

* * *

Время умрёт, хотя

Прошлому отдав дань

Юность ушла, хоть я

В эту седую рань, -

Штопая

века рвань

Как проору в облака:

"Боже, подай мне длань,

И не гляди свысока !".

Ведь не твоя рука

Перебирала ткань

Вечных кулис, чья рвань

Соткана на века.

Что же?! И сам не пойму,

Да и вовек не понять

Сколь на моём веку

Мне ещё куковать?

И облаками вверх

В швах не прошитых сих -

С тех высочайших стрех

Прахом пойдёт мой стих.

Память глядит вослед.

"Бог сохраняет всё".

Или умчит конь блед

В сторону от неё.

* * *

Полно антоновки в саду у Пастернака.

Согрело солнце дёрн писательских могил.

Досужей скукою наполнив день однако,

Не стоит горевать - здесь Пушкин не хандрил.

Здесь Брюсов не творил. Здесь Ленский не стрелялся.

Герои перепутались давно.

Быть классиком смешно, как Пастернак старался,

Окучивая грядок полотно!

Быть классиком смешно, скорее - неприлично1

Трагедий не признать, не отменить!

Ах, лето, лето - басенная притча,

Где Сумароков? Как его почтить?!

Кто изо всех здесь первый стихотворец? -

Начало поэтических начал.

Сошлись в бою тиран и богоборец.

Отравлен воздух. Выпит слов фиал

Здесь Тютчев не почил, Бальмонт не правил балом,

Не зарекался Блок чумы и кутежей.

И всё-таки нам Бог единожды оставил

Всю правду за одну шестёрку падежей!

* * *

Считанные минуты

Ходьбы и от лесопарка

Нету иной валюты,

Налетающей с тыла, с фланга

Сверху, с Севера, справа, слева -

Позолоченным снегом коврик.

То ль асфальта, а то и Неба

Стал Рождественской сказкой облик

Ремесла, чьим твореньем Плотник -

Это только деталь, помарка.

Слуг догнал поспешающий сотник,

Ждавший милости, как подарка.

Ибо милости, а не жертвы

Всесожжение дав бых убо

Это временно мёртвы смерды,

Либо прошлое им не любо.

Но спасение Сына ныне;

Одолев зла и смерти жало,-

Лишь снежком убелённый иней

В кущах райского карнавала.

* * *

Фотография лучше кисти,-

Нет достойней оригинала.

Жизни на волоске повисли

В знак крещенского ритуала.

Вспышка света ясней на бумаге.

Точно слепок слепой слепоты;

Огради меня бога ради

От бессовестной сволоты.

Я не стану у лжи приживалом

Мрази вставшей ко мне на дыбы,

Пусть позор мировым скандалом -

Тубо якобы да кабы.

Моя слава - стихов созвездия.

Вифлеемская светит звезда.

Шельмецов же продажных поэзия

Не оставит в миру следа.

* * *

Обещанного вечно ждут,

И ожиданий всех не счесть,

Что не сбылись, но всё идут

Часы, тая благую весть.

Невстреченых у смерти снов,

Неназначаемых никем,

И снежный мех нагих садов,

И под луною вскрытых вен

Пустых словес пустой денёк

Означится простым числом.

Наш вечер тих и одинок

Сегодня, завтра и потом.

Всё наше прошлое - на лом.

Глаза у страха велики.

Прилюдно выкинут. Почём

Все наши письма и звонки?

Пусть обещания легки.

У богадельни свой уют.

Грехов стихи на суд лихи.

Порадуемся там и тут.

Так жизнь уходит из-под ног.

Колышится её же дно,

И ненаписанных мной строк

У Бога полно и полно.

* * *

Что за бездна у рока и слова

У причала качаясь слегка?

Как задумана Богом до срока

Так небесная тяжесть легла.

И века перекрестьем скрестились -

Нет ничтожнее пустяка

На просторе они уместились,

Как стопа так проста на века.

И на сердце ложатся тоскою
Миражи мои издалека.

Там, где беркут кружит высотою,

Где степная вилась пустельга.

Ей небесная гавань - оазис,

И пустынная пустошь - посад.

Пусть же ляжет решётка за аверс,

Кипарисовый строится град.

Неприступная пристань до Рая,

Так небесной ладьёю ярка

Кораблей облаками вначале

Всех начал у причала пока.

Но форштевни, шпангоуты, кили,

И ограды, аркады, мосты,

Неужели за ними, за ними,
Есть раздолье и воля вдали?

Или чайка моя улетела

Но вернулась обратно ко мне.

Всё, что было прошло, пролетело

Впопыхах, впонарошку, везде.

И пускай нам покой только снится,

Но моя да пребудет строка,

И три верные вещие птицы

Прилетят, миновав облака.

* * *

Я также светел как природа,

Как вешняя проста краса

Прошла февральская погода,

Ей искоса взгляну в глаза.

Журчит ручьём на солнцепёке,

Родная кровь пречистых вод.

И вновь волнующие строки

Творя весенний приворот.

Одной-шестнадцатою доли

Янтарный выдался в тени,

Медлительной наполняясь воли,

И зыбкой музыке сродни.

Воскресный полдень, столь чудесный

В день Сретенья у алтаря

И благодатный и прелестный

Храм неземного бытия.

И вот опять несутся волны:

Водоворот, круговорот.

Они бездумны и безмолвны

Восхода драгоценный свод.

* * *

Эту землю:

Ледяную, древнюю,

С чёрствым чревом,

С горестью, да верою.Разве я её не целовал!?

Разве я её стихом не разукрашивал?

Разве розами её я не наряживал?

Я - садовник. Где же мой цветок? -

Алый, Белый, Жёлтый, -

Видит Бог. -

Навсегда засох мой первоцвет.

И теперь я понял слово - Нет...

* * *

Памяти И. Б.

Слепят глаза чудесные подарки,

Которые дарует нам былое.

Его чернила, кляксы и помарки,

Так словом за слово рифмуется земное. -

С чем не сравнится ни судьба, ни почерк,

Разгадывать который не умея,

Мы будто осязаем броский росчерк,

Нам в прописи оставленный на время.

Не исчерпать ни веры, ни сомненья.

Прошла зимы рабочая неделя.

И там, где дух творит - Его веленье,

Немедленно, немедленно, немедля!

Марай листок, переводи бумагу!

Бессмертие - какая ерунда!

И в этот день не отойти ни шага

От прошлого, чья вянет череда!

* * *

Вздохнула и, зевнув устало,

Столица пасмурнее стала,

Пора весенняя настала,

А ты на сквозняке стояла.

Устала так, как днём летела,

Оглядываясь то и дело,

Стояла в очереди, мчалась,

Ни на минутку не смущалась.

Уснули буквы "жи" и "ши",

Рассыпались карандаши.

А дождь накрапывал по крышам.

Он набело всё перепишет.

И лишними казались вирши,

Дарованные кем-то свыше,

И в нише Рая тише, тише...

Но небеса тобою дышат.

И лишь весеннее начало, -

Его то - больше, мало, мало.

Его, что так обыкновенней

На сквозняке среди Явлений.

* * *

Меня не раз пинали

Словами пред толпой,

И сворой распинали

Сравняли крест с землёй.

В стихах не оправдаться

И, славу проморгав,

Я только рад стараться

Подставой всех подстав.

Перед звездою Божьей

Того же дележа

Чужой в его прихожей

Я жрал с его ножа.

Последнее словечко

Наверно где-то здесь.

Стучи,стучи,сердечко

Покуда вечность есть.

А вечер непогожий

Уж клониться к концу,

И каяться негоже,

И смерть мне не к лицу.

* * *

Хлебом печали меж явью и сном

Слёзы мои стыли ночью и днём

Каплями грусти, стыда и любви, -

Все мои чувства мои же рабы.

Не откупиться от собственных слов

Мимо могильных оград и крестов.

Не откупиться от зоркой любви

Словом печали и словом мольбы.

Пусть подступают как к горлу с ножом.

Этой напасти не переживём.

Из-за бессонниц ненужных стихов

Ныне познаем их молитвослов.

Снова оплатим весь перечень зла.

Вспыхнет заря от угла до угла,

И на зарницах вселенской любви

Как там ещё её не назови.

Там и узнаем единый ответ,

Только на то есть и "да" и есть "нет".-

Вот и кончается бедный словарь.

Только качается красный фонарь.

В сумерках уличных, в старых дворах,

И не за совесть, но и не за страх

Божий престол, занебесный хрусталь

Светится сквозь вечных далей вуаль.

* * *

Солнце с водою роднее, чем братья с сестрою.

И на крещенье иваном-да-марьей четою

Вечные дали во славу блаженной купели

Тонут венками и бронзой костров заалели.

Ивой плакучей трёхперстия прутьев, как пальцы

Ветер скрестил на заоблачных призрачных пяльцах,

Ризой оврагов в одежде из трав небывалых,

В мареве зноя заплакал июль златоглавый.

Он занедужил и запричитал, но по верной примете -

Сколь языком не плести, ан не сдвинешься с места.

То ли на небе седьмом словно в радужном свете

Зов состраданья на сердце, как звон благовеста.

С этой обузой прискорбной свечник неисправный

Зайчиков блики пуская на лики святые

В ставнях небес разметав их черты непростые,

То ли по делу, а может и так, своенравный.

Светит и прячется в жёлтых цветах над могилой.

Ибо святая любовь брата сестрой соблазнила,

Ибо от рук его смерти себе не забыла,

Но на могиле цветы посадить не просила.

* * *

Резкий ветер, сизый клевер,

И кружится голова.

Васильки и мёртвый вереск

Между стрелками овса.

Как хотелось здесь остаться!

Всё почувствовать во всём!

Окунуться, разбежаться,

Погрузиться в чудный сон!

Завтра уж не будешь сниться.

Завтра брошена трава

В печь, и если так случиться. -

В ней сгорят мои слова.

От тебя не откупиться.

Ты прости меня, прости.

Средь плакун-травы, сестрица

Вольной птицей воспари!

Пьянит омут медуницы,

Сердце бьётся всё сильней!

Невозможно возвратиться,

Но, наверно, так верней.

И последнее словечко

Крыльям ветра не унесть,

Если есть на свете вечность,

То, наверно, так и есть.

* * *

Это ясное долгое лето

Утоляя холодным глотком

Слиток солнца в колодце рассвета

До небесных ломтей с молоком.

И не зная ещё, не провидя,

Как потянутся знойные дни,

Бирюзой на берёзах ты вниди

В храм небесного цвета зари.

Здесь и папоротник, и кипрея

Золотисто-лиловая кисть.

Здесь цветов и деревьев ливрея,

Верея, я бы отдал ту жизнь.

За тобой, за твоё продолженье

В бесконечной лесной чешуе,

В перемене торжеств и рождений,

За блаженную глушь в тишине.

И, когда на еловом погосте

Вдруг окажется горестный гость.

Верю я по горсти и по горсти

Лес вобрал мою белую кость.

* * *

Телефонная связь до конца стихотворна

Необорванна, надорвана, нерукотворна.

Или встреча двух слов до конца иллюзорна,

И к позору не нашему вся поднадзорна.

Твои сплетни пусты и наивно обидчивы.

И наряды твои - неучтивость и вспыльчивость.

Не до смеха ли тут. Где безумье затмения

Всей вселенной сукровица, что твои облачения.

Подходи-ка скорее, поскорее поближе.

Ты меня ненавидишь, я тебя - не обижу.

Растворится в крови благородным металлом

Этот призрак любви на пари невидалом.

Встань на протвинь веков, Жанна Д арк не смирения

Погляди на восход, да сречётся знамение.

Или бренный наш мир полетит и покатится,

А какая нам с этого выпадет разница?

* * *

Если ты и впрямь не древо

Или облако, гроза,

То ль не дело, то и дело

Станешь, дева мне слеза.

Если ты звезда за солнцем

В новолунии тиши,

Поспеши скользнуть в оконце,

Стань лучом моей души.

А ещё тебе бы платье

Из малиновых цветков,

А ещё тебе бы братьев

Из алмазных мотыльков.

Я привязан, ты - свободна.

В капле лета спит роса.

Только никуда не годно

Плачут в небе голоса.

В чистом поле поневоле

Я - бурьян, а ты - лоза.

Но не терпит сердце боли,

Как нас терпят небеса.

Я тебе не друг, не милый -

Милым милость подавай!

Или нас косой - на вилы,

В ад - меня, тебя - не в рай!

* * *

При всяком неимении,

При займах и долгах

Приобрети имение

Нетления впотьмах.

Пусть кто-то при довольствии

Всемирный снёс потоп,

А позже в удовольствиях

В вселенский пир потоп.

Кто перенёс лишения, -

Держи свечу, дрожи!

Как скажется решение

Спасения души?

Какой ценою розница

Считается точь-в-точь?

И жизнь не переносится,

И смерть не превозмочь.

* * *

Счастлив божий прозорливец.

Яко дождь умножит зело.

И Господь нам очевидец,

Как зерно разбогатело.

И слепые прозревают,

Хромые шагают смело,

Нищих в храме призирают,

Исцелив не только тело.

Стрелами стрелях из града

Солнечных лучин любимец,

Водопадом звездопада,

Толкователь и провидец.

Провидение всецело

В сердце покоряет милость,

Посмотри, как пожелтела,

Жизни жнива пробудилась

Добрым маем, что достался

Мною вожделённой смертью,

И с судьбою, что осталась

В перевертня круговертью.

( Пасха. В Воскресение

Сочинено не без участия А. И.Ц.)

* * *

От добра, добра не ищут.

Я ль не грешник и изгой?

Стражду вечного жилища.

( Со святыми упокой.).

В сердце я давно покойник,

И в моих покоях пусто.

Пусть блажен в раю разбойник,

Только что-то очень грустно.

Что-то странно показалось,
Словно кто-то опоздал.

Как-то,что-то, с кем-то сталось

Кто поверит идеал?

Стражду вечной жизни пищу,

И, не восхитив ея,

И слепец, и духом нищий

Не отведал пития.

Так померкнет язвы полдень

Тайной слова к праотцам.

И у входа в гроб господень

Возрыдает Мариам!

* * *

Не пишутся стихи, какие руны,

Таинственно выводят облака!

И звонари мучительно поюнны,

Привравши наизусть с губ молока.

Кисельных берегов уже не надо.

Запомни эти детские слова.

Вприглядку вечно пристального взгляда

Обмолвилась немолчная молва.

Мучное дно проснулось гроздью лета,

Точёным стёклышком просыпалось вино.

И, то, что мы зовём обрезком света

Не кончится и не начнётся,но

Уста к устам. И горя полной чашей

Когда-то надо выдать на гора.

И стих рождён не позже и не раньше

Рифмуя смерть задолго до пера.

* * *

Огнём неопалима купина,

И сам Творец избавил бы меня,

В лихую участь, что огнём палима,

Иконою, хранящей от огня.

И, обречённый на мытарства

В сетях ловителя сердец,

Восстав во царствии на царство

Приемлю землю наконец.

Куст, не съедаемый огнём,
Как образ Матери и Сына,

Явился Агнцем, но венцом

Остался, украшённый Римом.

Среклось небесное с земным,

С земным небесное скрестилось,

И Моисею Бог явил

В кусте терновом Божью милость.

* * *

нет

Плачьте с плачущими, плачьте со смеющимися,

Океан тоски глубок до чёрной зависти.

Не губите свет бесслёзно льющийся -

Сколько боли, сколько горя в этой напасти.

Лучше лучшего ловить столетья без оглядки,

И примеривать к себе черты безумия.

А ль не попадёшь во святцах в святки.

Ясен полдень. Полночь века,- полнолуние.

Но и в грусти мировой найти ли истину?

Не ищи. Не сыщешь. Так и сбудется.

Что ещё? Дай бог собраться с мыслями -

То, что было - всё же было. Не забудется.

Легче лёгкого играть с веками в салочки.

Легче пуха прошлое ложиться между прочим.

Сочини одну строфу для лёгкой галочки.

Не заменят мне Творца ни мать, ни отчим.

Но из праха, но из пепла триединого

Да воскреснет Божий лепесточек!

Пусть помилует меня моя любимая,

Лишь не встрянуло б меж нами многоточий...

* * *

Одинокие сестрицы

Разнокрылые:

Многоцветница, Репница, -

Мои милые.

У одной пыльца, что - золото,

Жилкой хрупкою

Согревается от холода

Пёстрой шубкою.

Среди парков и аллей

Снов кладбищенских

Нимфалида пьёт елей

Берёст нищенских.

Лишь Репница к Резеде

Еле тянется.

Поживают как нигде

Две красавицы

И чешуек полон цвет

Многоцветницы,

Как блестит её рассвет -

Вешней вестницы.

У Репницы вкусен мёд,

Слаще патоки.

И весна растопит лёд

В крыльях радуги.

Лапки, усики, венцы

Мирроносные.

В поле Бражники - жнецы

Златокосые.

И настанет та пора

Вечной Зорькою

У бабурки жизнь творя

Смертью горькою.

* * *

Я должен жить вслед своему несовершенству,
А совершенны только смерть и тишина -

Осенних снов прошедшее блаженство.

Где ж истины сермяжная цена?

Вот вновь воскреснула печальная Эллада

Божественной и будто неземной

Небесной амфоры суглинок и осадок

Плывёт и лепится ленивою рукой.

В каких сосудах выдержана вечность?

И где доподлинно вины вина видна?

Как дерзостью отравлена беспечность?

Кому откроются смиренья купола?

И музыкой как в тайне вдохновенья

Я плачу, а скорее промолчу.

И аонид наступит онеменье,

И пеной по лазури и лучу.

Но разрывая струй застывших звенья,

Порвавши навсегда с самим собой,
Я музыку услышу и вне зренья

Окажутся движенье и покой.

* * *

Смерть надо мной прошелестела

Гигантским траурным крылом,

Как вдруг душа оцепенела

Как бы в предчувствии немом.

Душа на истину восстала,

А я не ведал и не знал,

Что будет много, будет мало,

Где скроется судьбы причал.

И не ревнуя к слов сложенью

Её я беспокойно жду.

Что смерть, что жизнь - лишь мельтешенье

Покуда время на ходу.

Назначенных веков мгновений

Всему я повседневно рад:

Поползновений, поражений,

Пустячных и мирских наград.

Я не приемлю, но откуда

Тенями ослеплённый лик

Предвидит озаренья чудо,

Провидит таинства родник?

* * *

Златоглавое лето! В обнимку

Расцелуюсь с тобой на прощанье.

Подари мне на память волынку

Долгожданных дождей обещанье

Сентября многоликие звёзды

В пепле зорь золотого огня. -

Это - ты, это - я, это - воздух.

Это небо и эта земля.

Пусть на ветер летят обещанья,

Неудачи, уступки, долги,

Но стиха дорогое призванье

Всем стихиям грядёт вопреки.

На слуху у молвы - только слово.

Вечный светоч и вечный покой.

Вот и лето окончилось, снова

Всплачет осень тоскливой порой.

Растворится окно мирозданья.

Всё наладится само собой.

Вечна жизни извечная тайна.

Ах ты, Господи, Боже ты мой!

* * *

Помяни меня разочек,

Утвари лазурь.

И прости за скверный почерк

Росчерк вешних бурь.

У лебяжьего колодца

Небо голубей.

Сердце бьётся, сердце рвётся.-

Сердцу страсть милей.

У разбитого крылечка

Буду ждать тебя.

Поверни моё колечко

Не забудь меня.

А под солнцем, а над речкой

Вечности персты.

Город встречный. Ещё легче

Выгнулись мосты.

И в заоблачном заречье

Нежно-розовой весны

Тают звёзды красной свечью

Так они просты.

* * *

Памяти Людмилы Евгеньевны Окс

"Неограниченна еще моя пора:

И я сопровождал восторг вселенский,

Как вполголосная органная игра

Сопровождает голос женский".

"Я в львиный ров и в крепость погружен..."

О. Мандельштам

Спиши слова у музыки заумной,

Спеши слова у музыки отнять.

Бессмысленной, непонятой, безумной,

Она не будет слух богам ласкать.

И, спотыкаясь на устах слепою речью

Колеблется и плачет нотный стан,

Как ключ к разгадке дикого наречья -

Мой бог и искуситель - Мандельштам!

И скинув с плеч стиха вины оплечье,

Дарованное истину нести

И горечью, и щёлочью, и желчью,

Где мелочное счастье не в чести.

Прощай, прости! Я ничего не знаю.

Свидетель и провидец - только Бог!

И на задворках родины и рая

Я словом за слово слова твои сберёг!

* * * нет

Из какого заумного слова

Я рождён этой жизнью дышать?

Бедной прозою молитвослова

Помолюсь, чтобы вновь вопрошать.

В землю крови горшечного поля

Падшим ангелом, горьким зерном.

Но ни слова о боли, ни слова

О не сбывшемся, горестном, злом.

У разбитого века корыта

Скучно плакаться в Божию длань,

И грошёвая вечность забыта,

И залатана времени ткань.

Уходи! Я тебя не увижу

После смерти блаженной весной.

И на вербной неделе в апреле

Я на веки и твой и не - твой...

Пёстрой нитью прошит без напёрстка

Жизни праздничный календарь.

И никто никогда не вернётся

Из пеана где царствует Царь!

* * *

Посвящаю Ольге Окс

От скорбящих радостью небесной

Лёгкой поступью ступая между звёзд,
Еле слышен голосок чудесный:

"Ольга! Эльга!" - и речист и прост!

Кистью Мондриана и Шагала

Сердце ты моё околдовала.

В облаке души твой взгляд пречистый,

Ольга! Эльга! Нашей жизни пристань.-

Там, в далёких письменах даров.

Раковиной солнца золотого

Я давно для вас на всё готов и снова

Поклянусь вслед света золотого.

Ангелом честным, чьей жизни - слёзы.

Каждый выбирает свой мираж

Погляди, как изумрудны розы:

Славы, силы, света, смерти блажь.

И, пускай, от нас уходит пристань.
Скажется свиданием с иным.

Замерцала и погасла искра.

Слово - верно и резец - един.

Оставайся прежней и прекрасной.

Ведь любовь - заложница Любви.

Голос твой прелестен, сладкогласый,

Как ЕЁ теперь не назови...

* * *

нет

Теперь и мне не достаёт ни слова,

Ни прядей нежных шёлковых волос.

По-новому обрящется обнова.

Знакомых глаз таинственный гипноз.

Безбрежный ветер в тайнике небесном

Где розовое зарево берёз

Откликнулся пленительным оркестром

Бездумных буден эха прошлых грёз.

И, причитая плачем соловьиным,

Твой голос, голос мой навек унёс.

Но прошлых дней давно сковали льдины:

Любви, тоски, печали, боли, слёз.

Звезды таинственнейший луч заколосился.

И в землю канули мгновенья главных слов.

Но я с тобой пока не распростился,

Но вечно царствует беспечный часослов.

Любви и крови на заре притворе.

Теперь их нет над кровлей на одре.

И только сам себе твержу на горе:

"Прощай, сентябрь! Октябрь уж на дворе!".

* * *

нет

Слёзы тоски и печали - мой хлеб.

Я и в несчастии столь же нелеп,

Как и в неволе, взалкав возрыдав,

Ветра и моря младенческий нрав.

В бездне над бездной ликующий сонм!

Пусть не стращает меня легион

Вражий, ругаясь всяк день: "Где твой Бог?".

Я ж буду славить небесный чертог.

В зной и жару, где полуденный бес,

Сын Человеческий смертью воскрес.

Попросту с богом сливаясь в сердцах

Жизни греха попирая во прах.

Всех, кто в конце обретает покой

Ярких и солнечных бликов игрой

Света от света у вечных завес

Тихо спадающих наперевес.

В пасмурном небе пожухшей листвой

Я ль стану вновь окончательно твой?

И никогда, пусть одна лебеда

Наших не кончится дней череда.

Всё возвратится на круги своя,

И, вне сомненья, моя болтовня

Всплачет свечами в конце ноября

Самое тайное вслух говоря.

* * *

Проходят месяцы, года, десятилетья. -

Ложатся тенью посреди дворов,

Где детство проживает обессмертив

Залог времён у будущих веков.

На уличках пустынно и прохладно.

Смеркается. И на душе отрадно.

Среди домов найти своё окно,

Оно тебе навеки суждено.

* * *

Благодарю твои пресветлые дары,

За осень позолоченной заставы.

И добродетелью обители щедры

Среди дворов её дары и нравы.

Как сладок сон истомой вечеров.

И бабочки, плетущей кокон снов.

И луч последний в сумерках пропавший,

И летний день давно оттрепетавший

* * *

"Принцы только такое всегда говорят,

Но я эту запомнила речь, -

Пусть струится она сто веков подряд

Горностаевой мантией с плеч".

. А. А. Ахматова

Огонь в моих глазах горит

Вдогонку за слепящей далью.

Чуть небо воздух просквозит

Затянется закат вуалью.

И сладок хмель любви подчас. -

Нас стыд и страх не поучают.

И не отменит трубный глас

Все наши скорби и печали.

Мне лёд и пламя не заменят

Стихии бешеный порыв.

Пускай слова окаменеют

Дыханье плоти воплотив.

И я бы выбрал не металл,

Не огнь и воздух в водах Леты. -

Ложноклассическую шаль

Из четырёх материй света!

* * *

Растерял я ключи от задумчивой вечности строгой.

Тут хоть, плачь, хоть кричи, как над службой своею убогой.

В чёрных списках, где жизнь возликует вторая

Нас ещё приголубят, пощадят и отпустят до срочного Рая.

Рассветай часом пик третий Рим многолицый и многоголовый.

Затерялся - посей эту ложь посредине толпы бестолковой.

Повтори поскорей сей мотив сих стихов твоей речи, столица.

И живою водой окропи мне лицо, а хотелось - напиться.

Любо-дорого знать и опять повторять без любви ритуалов.

То ли скатерти твердь, толь одна круговерть и аврал карнавалов.

Так, прощай и прости, я ещё на пути, обещай мне ни слога

Где-то, что-то, когда, пустяки, лебеда не твоя ли тревога?

Приходи же за мной, поведи в мир иной за немыслимым горем.

Подберу я ключи тут не плачь, но молчи - все замки пооткроем.

Пусть не долго ещё. Почему всё- ничьё на извечном престоле

Тот пребудет в веках, кто посеял мой страх на горе и на горе.

* * *.

Как горько жить без музыки дождя,

Как славно жить под музыку той жизни.

Без пенья ласточки и свиста соловья.

Греми, гроза на погребальной тризне!

И больше ничего. И больше ничего.

Ходи в своём пальто, кури и жди погоды.

Когда совсем уж станет не смешно,

Грешно пенять на сточных вод расходы.

Но если есть на свете праздности утех

Её отведав, отойдут невзгоды,

И сердце вздрогнет и сорвётся с вех,

Покоя, радости. Душа моя, - свободы!

* * *

Толи в Господе Боге

Время числится вспять,

Толи в этой дороге

У него не занять.

От всего неземного

К ручейку убегу.

Холод ветра ночного

На ночном берегу.

Говорю без утайки:

"Всё сбывается в снах".

Почему же крик чайки

Вечный подвиг и страх?

На устах безразличья

У кирпичной стены

Я устал от приличья.

Я устал от вины.

Поцелую устало

Этот каменный хлеб.

Видно, кладка лежала

И давала просвет.

Толи сумрак дорожный,

Толи луч в темноте.

Обойдём, если можно

Суету в суете.

Пусть нам выдадут знаки

У бессмертных кабин,

И тогда мы узнаем

Как тот проблеск един.

Но ещё повторяю,

Повторив, повторю:

"Я ведь только играю

Эту жизнь, не свою".

* * *

Пахнет краской и стружкой стена.

У облупленной, краснокирпичной

Из заплёванных урн вся страна

Встанет лакомой и лаконичной.

Эти луковки и купола,

Эти шрамы её и наколки

У детдома, дэка, санузла,

Как надменно лицо незнакомки!

Я её на века воспою

И навеки веков и вовеки

Из рабочих ладонь отопью

Эту кровь, этот пот - эти реки!

До чего же она хороша,

До чего ж она меланхолична!

Горемычна и нет ППШ,

Чтобы капала кровь романтично.

Я её невзлюбил, но зато

Всею силой меня полюбила

Будто на смерть она, и раз сто

Словно по воду девка ходила..

И она так тактично мила

Целовать её, дочку, до страха.

Вот ведь вся: и краса и неряха

От помоечных баков до праха.

И античною девой представ,

Шла горбатой старухой, сморкаясь

В колпаке, что-то пробормотав,

Где последнее солнце смеркалось.

* * *

Смерть за мною по воду не ходила.

Но, если придёт, то - милости просим!

Я её полюбил, но она меня невзлюбила.

И, наверное здесь ещё виновата осень.

Тяжело не к лицу ей, старухе таскаться,

Теребить когтём наждачное сердце.

Я в неё без памяти...Рад стараться

И тогда-то найдутся и ключ, и замок, и дверца.

И любуюсь её деревянной походкой.

Хоть, карга, старомодное в этом что-то.

До чего же назойлива моя нота -

Уходящая в прорубь Леты и лет подлодка.

Ибо не был то без вины виновным,

И в моей отчизне настроений навалом.

Впрочем, это у жизни наполовину весьма суровой,

Ты прости меня, дорогая, милая, вся на кухне, мама!

* * *

На небо тёмно-синее

Гляжу под рождество.

Оно всего красивее,

Красивее всего!

И солнечной рекою

Обрушилась заря

Над спящею Москвою

Звездою января.

Погожими деньками,

Пресветлою порой

Спешу сказать: "Я с вами!".

Спешу сказать: " Я - твой!".

Назло добру и злобе,

Что завтра, что вчера

Пишу своей зазнобе,

Оставив все дела.

Небесный свод расцвечен

В пурпурные тона.

И только стих не вечен,

И мелочна цена!

* * *

нет

Вздохнёшь - и вздох очеловечен

В дыханье моря трубный глас.

И поцелуй любви беспечен

Волною, милующих глаз.

Ещё сильней его шипенье

В осколках колков, звуках труб,

Как пеной моря - шум волненья

На складках человечьих губ.

О чём ты говоришь, немое?

На древнем языке каком?

О чём горюешь с ветром споря,

Волнуешься, молчишь, о чём?

Всё тишь, да гладь и понемногу

В плену Созвездия Плеяд

У сердца, отданного Богу

Застыл исток морских палат.

И в смертный час приму я горе

Твоей любви, твоей, о море,
Не скроют жизни берега,

Когда поднимется волна!

* * *

Толи в Господе Боге

Время числится вспять,

Толи в этой дороге

У него не занять.

От всего неземного

К ручейку убегу.

Холод ветра ночного

На ночном берегу.

Говорю без утайки:

"Всё сбывается в снах".

Почему же крик чайки

Вечный подвиг и страх?

На устах безразличья

У кирпичной стены

Я устал от приличья.

Я устал от вины.

Поцелую устало

Этот каменный хлеб.

Видно, кладка лежала

И давала просвет.

Толи сумрак дорожный,

Толи луч в темноте.

Обойдём, если можно

Суету в суете.

Пусть нам выдадут знаки

У бессмертных кабин,

И тогда мы узнаем

Как тот проблеск един.

Но ещё повторяю,

Повторив, повторю:

"Я ведь только играю

Эту жизнь, не свою.

* * *

Смерть за мною по воду не ходила.

Но, если придёт, то - милости просим!

Я её полюбил, но она меня невзлюбила.

И, наверное здесь ещё виновата осень.

Тяжело не к лицу ей, старухе таскаться,

Теребить когтём наждачное сердце.

Я в неё без памяти...Рад стараться

И тогда-то найдутся и ключ, и замок, и дверца.

И любуюсь её деревянной походкой.

Хоть, карга, старомодное в этом что-то.

До чего же назойлива моя нота -

Уходящая в прорубь Леты и лет подлодка.

Ибо не был то без вины виновным,

И в моей отчизне настроений навалом.

Впрочем, это у жизни наполовину весьма суровой,

Ты прости меня, дорогая, милая, вся на кухне, мама!

* * *

На небо тёмно-синее

Гляжу под рождество.

Оно всего красивее,

Красивее всего!

И солнечной рекою

Обрушилась заря

Над спящею Москвою

Звездою января.

Погожими деньками,

Пресветлою порой

Спешу сказать: "Я с вами!".

Спешу сказать: " Я - твой!".

Назло добру и злобе,

Что завтра, что вчера

Пишу своей зазнобе,

Оставив все дела.

Небесный свод расцвечен

В пурпурные тона.

И только стих не вечен,

И мелочна цена!

* * *

О. К.

Ложатся спать сиреневые тени.

Печные трубы жарким пышут дымом.

Как много солнца, неба, праздной лени!

Какая нега скуки дня помимо!

И пряничные домики застыли,

Лишь вороньё кружит в кругу небес.

И стены изб лучи позолотили.

И задремал еловый древний лес.

И только голос ветра чист и весел!

Он что-то мне нашёптывал тайком

Из старых сказок, недопетых песен.

Умолкло эхо, тишь да гладь кругом.

Застыл на стёклах синеватый иней.

Захлопнул день калитку за собой

И вечер проступал из сизых линей

На стёклах вечности засветившись звездой.

Закрылись ставни и засовы века. -

Спят улочки, деревья и дворы.

И до поры разгуливать не к спеху. -

От будничной до святочной поры

нет

* * *

В чёрном бархате шагреневые ночи

Тонут в фонарях.

Это только росчерк, неба очерк -

Стылый прах.

Но небесной манной снег засыпал

Парки и дворы.

Троекратно повтори молитву

Истины и тьмы.

Нет на свете ни свободы,

Ни любви

Но горит звезда над небосводом

Каменой зари.

Жизнь моя, постой со мною

Пять минут.

Что-нибудь они да стоят -

Там и - тут.

Ничего не надо кроме,

Как ни говори:

Хлеба, чаши, горечи и крови

Спаса на крови.

Слаще смерти только жизни слово,

И его распнут.

У дверей господнего порога

Нас не помянут.

Ангелы восстанут по-над бездной

Зоркой синевы.

Жизнь согрета солнышком небесным.

Зёрнышком травы.

* * *

нет

Кузнечиков хор спит.

За мигом летит миг.

И радостных слёз всхлип

Вороний заглушит крик.

Зачем этот бред - смерть?

Где вечность узрят не зря.

Она и земная твердь.

И царственная заря.

И ангелов воркотня

Может судьбою статься.

Порожняя болтовня

Месяцесловом в святцах.

* * *

Посвящаю А. И.Ц.

Пусть мой венок на гроб давно возложен,

Сожжён и по ветру развеян акростих,

Который лишь тебе одной положен, -

Я посвящаю и берусь за штрих.

И жизни обстоятельства возможно

Меня попозже доконают ложью

С меня ж довольно! Бейте осторожно -

Не то свернёте шею, что - не сложно!

Ах, право, скучно быть плохим поэтом,

Ведь есть на свете истина и свет!

Очей моих. Подайте пистолет!

Окончим раньше, чем накличем бед.

Из-за которых я своё перо

И лист бумаги истребляю ныне.

Пускай по всей земле мело, мело,

Мы в светлом мае царствуем. Во имя.

Твоё. Где будет вечной жизни вешний сад.

Простим друг другу ссоры и упрёки.

И не простимся там, где наугад

Летят твоих стихов родные строки.

нет

* * *

Чашу печали мне ль не испить?

Нечего перед собой лебезить.

Нечего, значит на Бога пенять.

Всем в кабаке одинакова блядь.

Чаша печали, - что крови река.

Снова ЧЕКА на помине легка.

В каждой прихожей раздастся звонок.

Лбы в сапогах переступят порог.

В плоти у боли огонь бытия.

В скорби и холоде вера моя.

И, обличая псов ложью на лжи

Ярко построены строф этажи.

Только оставьте мне крохи мои,

Буквы и строки, прощайте стихи!

Даже один, пусть единственный знак!

Я без сего обездолен и наг.

Строчечку, точечку или тире.

Время - де-юре, судьбе - по губе,

Будет де-факто, хворобы нарцисс,

Скоро воздёрнут на дыбе на бис.

Пусть же просыпится века труха

Плаха готова, вступите в права.

Что здесь чернила? - Небес потроха.

Шило - на мыло.Пустая графа.

* * *

Я не Иуда,

И не Христос.

Живу покуда.

Жизнь стоит слёз.

А смерти тело

Как персть в земле.

Свеча сгорела

В ночи стиле.

Был свет не ярок,

И при луне

Свечи огарок

Дрожал в окне.

И где елеем

Помазан век,

Где с Водолеем

Твой имя рекъ.

И как возможно

Так написать,

Чтоб заполошно

В слезах не врать?

Прости, мой ангел,

Что я не знал -

О чём поведал,

О чём смолчал.

Простое чудо

Простого дня.

Я не Иуда,

Я не Судья.

Кому воздать

За Дитя и Мать?

Лишь Благодатью

Как возрыдать!

На ту ли радость,

На ту ли боль

За Божью Благость -

Моя юдоль.

И как возможно

Так пострадать,

Чтобы не ложью

Себя отдать

Тому, кто отдал

Себя за всех,

За свет за гробом

В слезах за грех.

* * *

Посвящается Ирине Ивановой

"В ночной столице фотоснимок

Печально сделал иностранец,"

И. Бродский.

Прямо над серебряной рекою

Я стоял, ступив за парапет.

Вечер. Над синеющей Москвою

Купол Вознесения воздет.

Отсверкали жёлтые огни.

В голубой слюде, в лиловой ризе

Мне припоминаются они.

Смутными тенями прошлой жизни.

Но она в мгновеньях, где застава

В нефтяной воде льдяной тоски.

Вечною, беспечною рекламой

Отражала алые огни.

Вдруг на миг сиянье окатило.

Освятился несказанный свет.

Словно отпечаток с негатива

Дом. Сирень. И брошенный букет.

Все цвета смешались, - Сизой рябью.

Мелочной рекламе вопреки,

Словно встало время по-над гладью

Тёмной синевы ночной реки.

Небо сыпет мелкою крупою

Прямо на фиолевую муть.

Здесь предместье осени с зимою

"И не жаль мне прошлого ничуть".

От лазурной и золото - струнной

Музыкой никчёмной и немой.

Попрощавшись с вечностью безумной

Я стою, я плачу над рекой.

* * * Посвящаю Маме

Зима отступает, но обледенели

Ступени и крыши от снежной метели

Меж тёмных аллей

Еловые лапы ещё тяжелей.

Уснули сном сказочным трёх королей

И звери, и люди в одной колыбели.

В февральской постели, как в белой фланели,

И дрёмой в купели Рождественской кельи.

Но ждут, наконец, наяву, в самом деле,

Когда пастухи позовут на свирели.

Синеющей гжели небесного крына

Так близка и ясна та светлая сила.

Когда заиграют лучи над оконцем

В сиянье блеска целебного солнца

То яркое чудо, щемящее сердце.

Где видится детство и не куда деться.

От мартовских луж и дыханья апреля.

Журчанья ручья, воздыханья сирени,

Скворца, прилетевшего с юга на север.

Мне всё это к сердцу прихлынет, согреет.

И радостью плача,

Увижу я маму, но как-то иначе.

Родную и верую вновь молодую.

Как юности небыль, Марию седую.

И Анну в Раю Благодатного Бога.

Всё заново, пристально, скоро надолго,
Так мало, так много и большего больше.

Душой дорожа, а на сердце всё горше.

Но наново, пристально и на Покров.

В весенней прихожей у мая восхода.

Очнусь под Эола пленительный зов,

Немедля нисколько к рассвету прихода.

Другою дороги, где нет ни порока

Ни боли, не страха, ни тьмы, ни острога

"Пойдём, постоим, подождём до восхода"

Под кровлею крова, родного порога.-

Упрямые слёзы я прячу пред всеми

И капает дождь на лозу еле-еле.

И дни пролетели, и птицы пропели

В Христовой обедне прощёной недели.

* * *

"Ты всегда хороша несравненно,

Но когда я уныл и угрюм,

Оживляется так вдохновенно

Твой веселый насмешливый ум

Что с тобой настоящее горе

Я разумно и кротко сношу,

И вперед - в это темное море -

Без обычного страха гляжу..."

Н. Некрасов

В тот час, когда посеяны стихи,

Оставят нам огрехи и грехи,

Когда косая оборвёт лампасы с рясы

Нас позовут к обедне с той террасы.-

Где нет ни времени, ни слёз, ни ожиданья,

И мы приемлем это мелкое даянье.

Всё, что нам дорого вернётся без утрат,

В тот час, душа с душой заговорят.

А дни земные лгут обычною строкою

Но нет ни страха, ни болезни, и покоя,-

Что стал судьбою не вернуть назад.

Когда вкусив лоз райских виноград. -

И снова бросив взор с ступень террасы

С такою нежностью, вы неприступны часом?

Вот улыбнётесь ласково и ясно

Сквозь неземную, призрачную маску.

Но всё окончится и скучно, и напрасно.

Повеют облака дождям ненастным.

И во звериной неге сладострастья, -

Мне нету ни прощенья, ни причастья.

И, если вымолю я милый, мирный взгляд

Т околдуют ранящие звуки.

Когда душа с душой заговорят.

Звездою, протянувшей света руки.

В лучах очей весь мир - Великий Град,

И ваше Имя в КНИГЕ назовётся.

Пускай сердца окатит звездопад

Где громогласно то, что не вернёться...

* * *

О, Царь! Тебе и суд и слава

Дарованы Голгофы торжеством!

И в наш безумный век бездумною управой

Империя иуд отстроила Содом.

Что им Марии слёзы? Бессердечны...

Они стоят на празднествах в церквах.

Её ли плачем оплывают свечи

В холодных и расчётливых руках?

А мытарь и разбойник, и блудница

Уверили. Они ж, не веря - судят.

Что им - как сердце сердцу удивится

В словах прозренья, где явил я людям.

В том "Междуречье слов" моих расхожих.

Последний раб его, колодник и истец,

Ремесленник ли, сын, и Агнец Божий,

Прости меня, Спаситель и Отец.

В твоём Приходе - чудные угодья.

Ты крест из древа выстрогал до ран

И мук страстей. Змеиное отродье

Толпится там где искупленья Храм.

И на Рассеи те же фарисеи.

Так, нищих духом оболгав с лихвой,

Бесплодный злак давно уже посеян,
И белый голубь - не над их главой!

Кто ты для сих? Мессия или - плотник?

Живые трупы не найдут ответа

Но до сего дня зрят слепец и сотник

Невероятный Свет из Назарета!

* * *

СМИРЕНИЕ

Послушанием смиренный,

В день апрельский, незабвенный

В мир потерянный и бренный

Час пришёл для всей вселенной.

Это иго! Это благо!

И обутого и нага,

Бремя матери любви

И спаси, и искупи!

Словно в миг Преображенья

Пало в землю слов нетленье.

Покаяние прими!

Плач и радуйся, живи!

Но превыше то Спасенье,

Что уже дало Прощенье.

Освятился сноп лучей,

И течёт живой ручей!

Словно истинно то Слово,

Словно слава Слова нова -

Жить и миловать нельзя

Без Смиренья жития!

* * *

То, чему должно сбыться,

Тем, кто в писаниях судеб

Книгой запечатлится

Словом воскресшим в людях.

Вот Он идёт пред казнью.

Козни кругом клевещут.

Им не к лицу боязни

Блуд или смрад - зловещи..

Кровью омыты руки,

Слёзы впитала кровь.

Нет ли страшнее муки,

Страсти, чей стон - любовь?

Только застыли вещи:

Гвозди, копьё, бичи,

Солнце во мраке. Свечи.

Спрятала ночь лучи.

Страстью, чей суд извечен.

Брошены травы в печь.

Горечью сладки речи.

Но обнажён - не меч.

И поцелуем желчи,

Цепи сорвав со ада

ЖАЖДУ! Воскликнул Вечный,

Встал вместе с нами рядом!

И навсегда пребудет

То, чему должно сбыться -

Словом, воскресшим в людях

Жаждет запечатлится.

* * *

. Памяти Владимира Климова

Иконописной кистью

В гроздьях красна рябина.

Клёнов, осин. И листьев

Вся в завитках лепнина.

И поминаньем лета

Осень в окно глядится.

Верная, как примета. -

Что-то ж должно случиться?

В скуке, обиде, муке,

В долгий, недобрый час

С нами играя в жмурки

Осень глядится в нас.

А я с тобой не прощаюсь,
Я обожду в переулке.

Слёзно молясь и маясь

В заснеженном закоулке.

И над эпохи свалкой

Нас окрутит зима

Вьюжной предзимней прялкой.

Вся в серебре ветла.

Так и сказалась осень

Поздней, глухой порой

Боже, не Ты ли восемь

Числишь углов звездой?

Над пожелтевшей жнивой. -

Вечное поле жизни.

И почернели ивы

На погребальной тризне.

* * *

На проводах весны земля цвела

Погожей блажью жажды ожиданья.

В сиреневом тумане расставанья

Она травою дикой проросла.

Сквозь сумрак и огонь любви признанья

Как страшно девство вечного желанья

Как бьётся сердце первого свиданья...

И нет другого, нет простых путей.

Она любила всех своих детей:

И пенье соловья, и аромат жасмина,

Напев дождя у ветхого притына,

И бабочки муслиновой полёт.

Так вдохновенье в нас почти живёт.

Она ж их всех возьмёт на небосвод,

Но не дождётся собственного сына...

И я исцеловал её ладони

В лучах заката, как в тисках неволи

Светает солнце, встав над головой

Как самый верный точный часовой.

И не было: ни боли, ни обиды...

Вздымались сосны, как Кареатиды

На берегах иной земли, иной...

* * *

Посвящаю Анне Коротковой с любовью

И радостью в день рождения и - Навсегда!

"...Нам остается только имя:

Чудесный звук, на долгий срок.

Прими ж ладонями моими

Пересыпаемый песок".

О. Мандельштам "...Не веря воскресенья чуду..."

В этот день июньский, долгий, дологжданный

Околдуют звуки осени туманной.

С высоты вселенской пел орган гортанно:

"Поздравляют Анну! Поздравляют Анну!".

Под покровом ночи в чёрные глаза

Загляну и в очи мне твоя слеза

Упадёт той осенью, где мы будем врозь.

Чтобы не случилось, что-то же нашлось?

На гравюре осени я - твой верный брат.

Свет очей не светел, если он не свят.

Обожду минутку, подойду к тебе.

От моих признаний мне не по себе.

Я мечту взлелеял, вынес во груди.

Все мои тревоги и твои труды

Собрались бумажной грудой на столе

Плакаться не надо. Истина в стиле!

Твоё имя, Анна, слаще, чем Эрато!

Осенью багряной отсверкает злато

Двух сердец, и настежь всех семи небес

Будто, как-то, где-то, навсегда и без...

* * *

Вы разбудите мне полуденное солнце

Лебяжьей костью нежного крыла.

Рассвет в оконце бьётся белой гостью. -

Её мы встретим в океане сна.

Распахнуты приветливые двери.

И отыграла муза свою роль.

А я так небу безответно верю!

Я сокровенный произнёс пароль!

Не может дрогнуть сотворения рука!

Но трудно перебить завравшуюся ложь.

Ох, горе-горюшко, не верю лукоморью,

И дубу старому, и бредням рыбака.

Ловите, шалое, - пока не ускользнуло!

В струеньи волн по перекличке строк.

О, Слово, ты - моё! И как тебя не гнуло,

Я выучил твой первозданный слог.

Я вышел из тебя, а упустил бы,

Не стал бы рыться в древних словарях.

Я был тобой. Роняй перо в чернила

Тому , кто лепит глину, гонит прах!

* * *

"Малиновка, моя не улетай,

Зачем тебе Алжир, зачем Китай?"

Г. Иванов

Облака сошли в предвзгорья,

Небо - чистая страница.

Обомлело сердце с горя, -

Сердцу негде помолиться.

И играют облаками

И не люди, и не боги,

Только ты - моя сестрица

В багрянице, а не в тоге.

В чаще леса - на ладони,

Среди моря - над волною,

Посреди земли - в предвзгорье,

И во снах моих - на воле.

Как малиновке не плакать

В небе рая умирая

Поднебесья - купол, лапоть

Певчий бредень у окраин.

Той любви, высокой, чистой

Убаюкавшей меня

Пеньем птицы голосистой

Сердцу знатная родня.

* * *

Пускай сыграет нам апрель

Какой-нибудь мотивчик милый,

Но почему мне всё грустней,

Когда вино струится в жилах?

Прошла неверная зима,

И мне, наверно, выйдут вилы,

Ведь я почти сошёл с ума,

Преодолеть себя не в силах, -

Себе присвоив твой урок

Среди земных и райских кукол

Ты, моя куколка, - Суок

Ныряешь бабочкой под купол.

В посмертный миг, в предсмертный час

Так, всё, что немощно и хило

В последний улыбнётся раз

Над колыбелью и могилой.

* * *

Как ход часов над нами не довлеет,

Его ли жребий страшен оказался...

Там прошлое бумажным сором тлеет,

А ларчик очень просто открывался.

Бог возвращает всё, а что твориться?

И жизнь короче смерти и длиннее...

Умерьте ложь страницу за страницей.

Да будет утро вечера умней и мудренее.

И фантики, и старые открытки,

Чужие письма, фото вместе с птичкой.

И я не верую, что небеса в убытке,

Куда душа стремится по привычке.

Так и пусти по ветру, дай им волю

Лететь по свету старым, бедным вздором,

Покуда снег гуляет в чистом поле,

Осыпется на землю снов разором.

* * *

Года промчались безмятежно

И самый праведный и грешный

Душой тоскуя о любви

Меч окропил росой в крови.

Над башнями пустых скворешен

Всю ночь молившись безутешно,

Скорбя по мне в лучах заката

Так плакала его токатта.

И беспонятно, безвозвратно,

Тревожно, бережно, невнятно

Она рыдала до зари

О чём не знали звонари.

И где-то, на краю вселенной

И низменной, и неизменной,

Прочь уходили все печали,

Но звёзды горестно молчали.

Но обнажил я меч меж ними,

И звёзды вдруг заговорили.

Сияла и звенела сталь.

Про бессердечную печаль.

А на земле гремели грозы,

И розы в ночь роняли слёзы.

И было времен не жаль

Как опрокинутую даль.

* * *

Посвящаю Ольге Окс

Моим ли голосом речистым

Я пел хвалебные псалмы

Повиснув в небе коромыслом

Меж альфой и омегой мглы.

И так же просто и прекрасно

Синеет в небе синеглазка

Звездой из светлячков огней

В созвездьях плачущих свечей.

Одна касается другой,

И вот уже огонь благой,

Уже во всей глуби вселенной

Плывёт огонь благославенный.

И нет ни смерти, ни измены.

Ни страха, боли, палачей,

А только свет твоих очей

Во мне сияет вдохновенно.

Есть только свет и ниоткуда

Восходит солнце, славя чудо,

Приходит час, когда пора

Произнести: "Пылай, заря!".

И рана в сердце незаметна,

И у киота до рассвета,

Как брат с сестрою допоздна

Я говорю с тобой - Звезда!

* * *

Посвящаю А. И.- Ц.

Янтарный лист сорвался вниз,

Но зацепился за карниз

У ржавых крыш и проходных,

У мавзолеев восковых.

Прошло очей очарованье.

Последним - Первое свиданье

Дано. И вот уж нет его...

Как никогда. Как никого...

Но есть пока ещё денёк. -

Зовёт труба и невдомёк. -

Во крови стынет суета,

Во чьих лампадах нет суда.

Господь для нас их свет возжёг!

Кружит осиновый листок.

Храни завет. И этот день

Взлелеет майскую сирень.

Что расцветёт средь бела дня

В ладонях Светлого Царя

Среди зари и сизарей

Летящих лет, прощёных дней!

Прости и ты меня, мой свет,

Мой луч, светильник и обет.

Даю тебе, а ты - прости!

И ясным нимбом освяти!

* * *

Посвящаю А. И.- Ц.

Во поле берёзка

Лета не застала.

Ангельское Войско

Деревце вскопало.

Осень и туман.

В пригороде - сырость.

Я пишу не вам.

Я под ним не вырос.

Нет! Не вам, не к вам

Я пишу устало.

Во поле туман,

Деревце пропало.

В летописи дней

Я водил рукою.

Но словам ясней,

Чего я не стою.

И грядёт зима

Хворою коростой.

Холодна, бледна

До льдяной берёсты.

Побегут ручьи

Вешнею порою.

Деревца покрой

Я парчой покрою

И укрой от бурь

Семечко - листвою.

Пусть небес лазурь

Блещет красотою.

Будет долог день

Троицей в светлице.

И прощаться лень

Братцу со сестрицей.

* * *

Посвящаю А. И.-Ц.

В слезах за нас молясь и воскресая

Был Свет от Света и лоза благая,

И Он пришёл, как заповедь святая

К обиженым, их скорби утоляя.

А наших слов никто не разумеет.

Притихла ночь над кромкою рассвета.

И сердце так упорно тяжелеет,

Как будто песенка его ещё не спета.

* * *

О пустом втихомолку судача

Жду небес молчаливый упрёк.

Падал снег, и попав под раздачу

Я твердил его правило в срок.

Ты прости, я не плачу, не плачу,

Боже мой! Что же это за рок?

И в горячке свечою прозрачной

Догорел. И совсем изнемог.

Затвердив до конца незадачу.

Только снег всё идёт и идёт...

Покрывая порой неудачу

И следы прошлых лет наперёд.

Подсчитавши казны недостачу

Не могу между нескольких строк

Поступиться словами. Иначе

Свою милостынь выкажи, Бог!

Только боль мне досталась впридачу. -

Жить у горла с ножом поперёк,

Потому что ещё я не начал

То, что Богом отпущено впрок!

Я иду и твержу наудачу

Под рождественским колким снежком.

Как по правилам верно дать сдачи

Как я в детстве летел кувырком.

От ворот у судьбины ребячей. -

Одинёшенек и одинок.

Я остался - тот маленький мальчик,

Что пропал, а куда? - Невдомёк.

Где же ты? Где твой верный задачник?

Что пол-жизни списал за урок.

Вот и Бог и порог, и тем паче

Снег взлетает и тает у ног.

* * *

Снег кружит за окном

На кануне крещенья

Где сочельник постом

Нам дарует прощенье.

Где приход торжества

Как в Отце так и в Сыне

Божеством Рождества

Неизменно доныне.

В этом вечном краю.-

Там , где свет не померкнет.

И, как тихо в Раю!

Да, в Раю, а не в церкви!..

А, быть может, и Храм,

Где Спасенье сегодня!

По скитам и крестам,

И все страсти Господни.

В нас свечою горят

По церквам, и, конечно

Нас обряды простят,

Но, а в Господе - прежде.

Значит жить - это ждать,

А на самом-то деле, -

Одари, - Благодать

На последнем пределе!

* * *

Пусть тикает за печкою сверчок,

Но вечен переменчивый смычок.

И красочны лазоревые сны

До будующих ласточек весны.

Я знаю тайну грусти наизусть.

Пусть дождик за окошком, - ну и пусть,

Пусть ветер треплет жёлтую листву.

Я ни за что не трону трын-траву.

И ни к чему мне красноречия цветок.

Его я спрятал втихомолку между строк.

Когда-нибудь откроются скрижали

С засохшей розою без страха и печали.

Нельзя ни как переименовать

Когда дитя промолвит слово мать.

И отрывного календарика итог

Уйдёт в альпийский снег, египетский песок.

Пора готовиться найти и обрести.

А дождь не ждёт. А ну - ка отпусти!

Но он бежит, похоже, наутёк

Дрожит в руке исписанный листок.

Дрожат в руке: сентябрь, октябрь, ноябрь.

И время - уходящий вдаль корабль.

И если его в небо отпустить

От слов своих нельзя не отступить!

* * *

Чтонежнее за январским кружевом?

Сами обманулись поцелуи

Леденее осени простуженной

Холода насквозь сердца продули.

Снег садится рыхлою порошею,

И чернеет талая земля.

Может, неоконченное прошлое

Перестанет в нас дрожать дрожмя.

Наша грусть никак не переменится

На пороге завтрашнего дня.

Только ни за что не перемелится

В эту стужу вчуже суета.

Позабывши все обиды, горести

И дойдя до гробовой доски.

Нет короче и печальней повести,

Как же исцелиться от тоски?

И закат спелёнутый туманами

Напророчил свой прогноз на час.

Пусть зима задует вихри заново

Как вчера, сегодня и сейчас.

Но из мглы, и вьюги да метелицы

Ясно взглянут зоркие глаза.

Всё пройдёт, окупится безделицей

Но цветёт масличная лоза.

Пусть весна взойдёт животворящая

В сочетанье пальмовых ветвей,
Как Христом сказалось слово вящее,
И поёт на ветке соловей.

* * *

В ЛУЧАХ ЗВЕЗДЫ

Звездой в лучах, где Сын и Мать, и Бог

Как сладок стал причастия глоток!

И Дух творит, и на устах как зов

О яслях и дарах в руках волхвов.

Так над пещерой искорка зажглась

Являя чудо в новолунья час.

И над вертепом ангельская рать

Воистину воспела благодать!

" Не бойся, дщерь!", - промолвил Гавриил.

Кто чашу всепрощения испил,

Которую нам свет звезды принёс, -

Тот не прольёт в юдоли плача слёз.

Воистину та истина проста.

Младенец спал и около креста

Уже стояла Мать и вся в слезах

Молила Бога там - на небесах.

Младенец спал не зная ни о чём.

Он был с любовью кровью обручён

Ко всей вселенной и Его звезда

Ему одна родна и отдана.

И издавна шёл свет от света к нам

Лучами, что среклись к Его речам,
И нимбом золотилась слова вязь,

Венчаясь, не кончаясь, и лучась!

* * *

Солнцецвета яркая долина.

Как сладка кустарная малина!

Комариный серебрится князь.
Я тебя не встречу отродясь.

Счастливо, обидчиво на диво.

Иволга поёт, белеет ива.

Расплелась узорчатая вязь.

Как же наша песенка звалась?

* * *

Сочевник накануне Рождества

Нам принесла лучистая звезда.

Испей вина единственный глоток.

Кому-то говорят: "Вот Бог, а вот - порог".

Кому-то говорят: "Не стой в дверях".

Кому-то доверяют смертный страх.

А он и знать не знает почему

Всё поручают одному ему.

А снег идёт не слышно, не спеша,

Всё замерло в округе не дыша.

И тихо, тихо стало на дворе.

Как тяжела поклажа в январе.

И снежный мех запущенных садов...

Но ты, мой друг к ответу не готов.

Зачем тебе досталась благодать

За поздним чаем праздник вечерять.

И значит завтра обещает день

Всех прихожан перед обедней в сень

Небесную до голубой каймы

Пред алтарём воздать зиме взаймы.

Она одна спешит под Рождество.

Засыпет окна, отряхнёт пальто.

Она давно летит на санках вдаль.

И лишним днём поздравит нас февраль!

* * *

"Из заветного фиала

В эти песни пролита,

. Но увы! Не красота.

Только мука идеала."

Пусть ветер стелется нам под ноги листвой, Никто

Пусть на морском песке смывает след прибой.

Волна вздымается и дышит вольно грудь

Неволи нет но страшен ближний путь.

И листопад пройдёт другою стороной,

Он не сравнится с небом и землёй.

Они - едины, и - разъедины,

Меж ними - миг, и - бездна глубины.

Пожухшею осеннею листвой

Не обручит с хрустальной синевой.

Морской царевны кубок и фиал

В отчаяньи я болью целовал.

И где разбит торжественный фиал,

Зовущий нас к началу всех начал

Я Бога повседневно окликал,

А колокол и плакал, и взывал...

* * *

Незримы преисподняя и небо

А между ними - бренная земля.

Пусть камни прорастут в ломотья хлеба, -

Немедленно, немедля, дня не для.

Плачь, музыкант под звуки вдохновенья,

Пусть над тобой горит моя звезда,

На свете нет ни славы, ни забвенья,

А плачет только музыка одна.

Губителя, пророка, стреловержца

Гармонии космических начал,

О, как же бьётся раненое сердце!

Как жаль, что вас я раньше не встречал!

И мы вдвоём живой воды испьём

Из вечного Кастальского ключа.

Прямым путём пройдя сквозь окоём

Где речью жизни вычтена ничья.

Туда - где нету тьмы, а только - свет.

Незваным бедам, что сказать в ответ?

Всё найдено и - нечего терять,

И вечная ликует благодать!

* * *

Ты открыла оконные ставни,

Тихо таял за шторами свет.

Спой мне, ночка, куплет стародавний, -

Ничего невозможного нет.

Я, - лишённый и друга и брата

Там, где ясные зори красны.

Недостойный тебя, как я плакал.

Став певцом на устах тишины.

Ты ли, Муза, моя же наяда. -

И бесчестье признать не под силу.

Но бессмертия вод мне не надо.

Пусть чернила украсят могилу.

Пусть послужит у Бога часовня,

Где я зря всё искал алтаря.

Ты ж, красотка, рабыням не ровня,

Улыбнись ни на что не смотря.

Прорицаний, признаний и знаков.

Обнаружив запретный секрет.

Я меж нами сыскал зодиаков.

И мгновений ловлю силуэт.

И твои очарованны веки

Мне под пасмурным небом свело

И навеки, навеки, навеки

Видно красное ляжет число.

* * *

Пускай сыграет нам апрель

Какой-нибудь мотивчик милый,

Но почему мне всё грустней

Когда вино струится в жилах.

Прошла неверная зима,

И мне, наверно выйдут вилы.

Весь мир почти сошёл с ума

Преодолеть себя не в силах.

Себе присвоив твой урок

Среди земных и райских кукол

Ты, моя куколка, Суок,

Ныряешь бабочкой под купол.

В посмертный миг, в предсмертный час

Пусть всё, что немощно и хило

В последний улыбнётся раз

Над колыбелью и могилой.

* * *

Ещё не заросла кувшинками запруда

Ещё в груди обид, нелепиц пересуда.

Но ставлю я любви сосуд в заоблачное блюдо.

Промчалась дней и лет одна, всего одна минута

.Твой голос звал и угасал, и, словно ниоткуда

Пусть камнем на душе лежит воспоминаний груда.

И ты моих бескрылых снов зазноба и причуда

Стоишь у врат в Эдемский сад, благославляя чудо.

Воистину прекрасен свет пресветлого приюта. -

Садов чудесный виноград в прожилках изумруда.

И мелкой лептою гони вздор тления и блуда

Держи земной любви хомут, лепи кувшин покуда.

* * *

Подходит к горлу холод ледяной.

Испил я горя из недоброй чаши

Неисчерпаемый как желоб жестяной

Пропажею воды в земном мираже.

Пейзажа, где я был себе не свой,

Оазиса пустынного, поверьте

И верится, и плачется зимой.

Раскинулась широко скатерть смерти

Прощаюсь я с тобою. Чья ничья

Мне выйдет боком? А пока, - ни слова

Из вечного Кастальского ключа

Воды не выпить. Замерла обнова

Лесов, полей, равнин и вечных рек

Коцита, Ахеронта, Стикса, Леты.

И человек торопится сквозь снег,

Не веря в безответные приметы.

И в слепоте неутолимых слёз

Я встретил наважденье вечной жизни.

Плетёт ажурно кружево берёз

Мне матушка зима на века укоризне..

* * *

Не зови белоснежной снегурки,

Что зимовье пришла скоротать.

Под её заунывные звуки

Разгулявшись уже не сплясать.

Не водить хороводы зимою.

Подожди хоть на миг, или час.

Приходи снегопадом за мною

Мой светильник ещё не погас.

Не заполнено место пробела.

.....................................

Средь позёмки и холода дня

Полумгла добела побелела.

Ты на волю манила меня

Простояв на морозном просторе

Ты меня так и не дождалась.

О, какое нам выпало горе

Отрекусь от него хоть на час.

Снег летит под напевами вьюги.

От метелицы - несдобровать.

И твои онемевшие руки

Я готов горячо целовать.

Я любовью согрею ладони.

В сердце льдинка растает звеня.
И зажжется свечой на амвоне

Отблеск так дорогого огня.

* * *

"И чтоб не знойные лучи

Сжигали грани аметиста,

А лишь мерцание свечи

Лилось там жидко и огнисто.".

"Аметисты" И. Анненский

Печаль моя на людях сердце гложет.

Мне некуда идти - заказаны места.

И сердце до сих пор отчаянье тревожит.

Кругом - пустырь, и келия - пуста.

Смогу ли я перед тобой смириться?

Во славе света воспылать звездой?!

Там, где порхают сказочные птицы

Не надо плакать, Птица-Сирин, спой!

Могу ли я словами откупиться

Где только сниться нам земной покой,

Где птицы вьются словно вереницей, -

Взмывая - падать сквозь небес покрой!

И мне с тобой никак не распроститься

Летите перья, и скрепи перо!

Пускай пройдут седмицы небылицей

И небеса возьмут нас под крыло!

Где нас вскормило древо материнства

В рассвете дня, во таинстве теней

Так где же тот, в ком огнь аметистов

Зажжёт сияние неповторимых дней?

И, может, пред тобой Архангел крылья сложит.

Моя любовь - всесильна и чиста.

Ревмя реветь она давно не может, -

Подпишем договор той кровью, что честна

Как вымолить тот дар, что обручит единство

Любимых глаз и уст во царстве душ.

Лишь тот любим, кто дерзок и неистов

Кому же он сопутствует, кому ж?

* * *

Преодолеть себя не в силах

Испей скорей воды святой,

И кровью стынущею в жилах

Тысячелистника настой.

Ты пригуби, - вдруг вернётся

Всё невозможное назад.

Как сладостно и горько пьётся

Любви пьянящий виноград.

И всё былое отзовётся

Сусальным золотом сто крат.

Зима весною обернётся

Закружит души звездопад.

Ловите торжество мгновенья,

Содружество влюблённых душ!

Руки Господней мановенье

Средь леденящих душу стуж!

И выкройкой небесных кроек

Скреплён Божественный Оклад. -

Я ж - не философ и не стоик,

Всему обманываться рад!

Среди зазимья векового

Проснусь средь сказочных палат.

И мне не надобно иного.

Не распустить бумажный плат!

А только слышать зимних песен,

Где мне споют за упокой

Или остаться в поднебесье

Или сосвататься с весной!

Ты безмятежна и чиста, -

В тебе безмолвие покоя,

И, если ты мне не чета

Я неспроста тебя не стою.

И от утра и до утра

Мы станем порозонь и вместе,

Ведь ты - души моей сестра,

И главных слов не перечесть мне.

Когда настанет та пора,

Где повенчают нас созвездья.

И в неземные вечера

Снов мишура ещё чудесней.

И ничего не говорить

Наверно будет мудренее,

А только верить и любить

Всего трудней, всего вернее.

И я никак не разберу

Слова, пришедшие из песни

И ты умрёшь, и я умру

Но как прекрасно поднебесье.

* * *

Трепещат струны дней летучих,

Прозрачна маска бытия.

Мне выпал небывалый случай, -

Отведать тайну жития.

Она и в запахе левкоя

Над синевою василька.

О, чудо жизни, что я стою

Перед величьем пустяка?!

И есть одно простое чудо,

Когда покажется на миг

Как шепчет будто ниоткуда,

Переливается родник.

И реки жизни полнозвучной

Из чрева потекут рекой,

Наполняясь хрусталём созвучий,

Где только снится нам покой.

Напевной чуткостью певучей

В алмазной сказке лютни дня

О, музыка, как ты ни мучай, -

Но только - ты, но только - Я!..

* * *

нет

До гробовой дойдя доски

Досталось - не впервой.

Где слухи весточкой строки

Окупятся с лихвой.

Двумя смертями вопреки

Я подпишусь не раз

Пусть мы в разлуке - далеки

За парой бедных фраз.

Я откупился от тоски

И был себе не свой.

И не узнать конца пути

По воле роковой.

У вечности мирской тщеты

Тайком и - напоказ

Где будем только - я и ты

Сегодня и сейчас.

Прошли заветные мечты,

И боль, и быль - навек.

Но минут вешние цветы

Как - белый, белый снег...

Я не рискую бить челом

Перед вратами в неизвестность.

И выть по-волчьи наречён,

Родную обобрав словестность.

На волю вышедший изгой

Менял я сроки как перчатки.

Я чёрта посылал на кой?

Быв сам не свой. И взятки гладки.

У жизни что прошла зазря.

И безмятежной, и безбожной.

Зари прощальная свеча

Сгорела в сердце безнадёжно.

Пускай нелепая судьба

Во все концы трубит о славе,

Но какова бы ни была

Мольбой ни наяву, не въяве.

По ком звонят колокола?

Иных уж нет, а те - далече.

Плоха небесная халва

Спроси чего-нибудь полегче.

В последний миг, в посмертный час

Всё то, что подлинно и мнимо

Привычно улыбнётся в нас

Над колыбелью и могилой!

* * *

Как на веточке сосновой

Распевает птица грач.

Не вернёшь любви по-новой

Не получится, хоть плачь!

Как над прутьями берёзы

Распевает птица клёст.

Не гляди в глаза угрозы,

Не загадывай всерьёз.

Как над ветхой ветвью клёна

Разливается щегол.

Ничего не будет снова.-

Только небо и подзол.

* * *

Памяти Отца Александра

Ещё слышнее шёпот тополей,

Ещё прекрасней холодок апреля!

И взгляд твой и тревожней и милей, -

Какая выдалась погожая неделя!

На сквозняке меж тенями берёз

О, как бы ни было и сладостно, и горько!

Мне виден взор отчётливее слёз, -

Одним слезам я верю, да и только!

Нам по аллеям века не бродить

Мне раны бередить на сердце рано.

И прошлого нельзя не разбудить,-

От слёз воспоминаний так отрадно!

Ещё цветёт неповторимый день!

Ещё кукушка пропоёт нам вскоре!

А над землёй заоблачная сень

В слезах торопит возвещать о вздоре!

Пусть дождик окропит пустой навес,

Но встретит нас заутреннее солнце.

Я распахну окно семи небес

Низринув свет бездонного оконца.

В наш мир, ликующий в окладе золотом!

Наполненный жемчужными слезами,

И красками пьянящий, пусть тайком

Он навсегда останется за нами!

* * * Памяти Отца Александра

Природы тайный лик во власти провиденья,

И страсти пагубной не избежать устам.

О, Божество, храни сердец биенье,

И за собой веди по нивам и холмам!

Не исчерпать небесного колодца.

Шумят листвой дубы да весточки синиц.

И псалмопевец царственного солнца

Здесь к дароносице припал, лицом пав ниц.

О, Храм Любви! Храни свои владенья!

Побеги тополей и невесомый пух.

Ах, лето, лето, чудное виденье!

Где вздохом бытия повеял вещий дух!

Не изменить блаженного покоя.

В остроге леса смолкла пустельга.

Твою любовь, огромную как море

Вместить не смели жизни берега!.

И в причитанье птиц её явленье,

И там, где светятся ночные светлячки,

Везде следи её следов знаменье

Пока не запоют небесные смычки.

И я прошу у солнца и у ветра

Вернуть во власти тверди неземной.

Не сочетанье тайн во таинстве рассвета,

А расставания божественный покой!

* * * Памяти моей бабушки Анны

Догорает заря розоватая,

Бледной прописью тени ложатся,

В синем сумраке звеньев агатовых.

От рассвета и до заката.

Белой ночью и царственным полднем

Свыше сбудется благословение.

Лягут сумерки болью наполненны,

И последует - Воскресение!

Купол неба в цвет яшмы окрашен.

Юной девушкой в дрожь листопада

Ты ушла! Я приму эту чашу, -

Нестерпимого, терпкого яда!

* * *

В окрестностях заречья

Разъедины мосты.

И вечны наши встречи,

Где только я и ты.

А впереди уж вечер

И слобода уснула.

И нынче недалече

В такт песенка взгрустнула.

И волокитой ночи -

Пристанище моё.

И как бы между прочим.

Живёт твоё жильё.

И пепельною гарью

Взовьётся внове пыль.

И лишь бессонной хмарью

Доколе боль и быль?!

Серебро растаяло

Наледью на крышах.

Голубыми далями

Лёгкий ветер дышит.

Проплывают в лужах

Облака студёные,

И прохлада глубже, -

И, - уединённее.

В синеве далёкой

Голуби купаются.

Томной поволокой

Небеса влюбляются.

В мелкие тревоги

И обиды детские.

Не найти подмоги

И слова простецкие.

Снами, что сбываются

Правдой пустомели,

С теми, кто случается,

Мается апрелем.

Чиста небесная палитра,

Облитая слезами утра.

Восхода солнечная митра

Сияет в каплях перламутра.

Звёзд самоцветы потускнели.

Светло и ясно под лучами.

И стрелы света пролетели,

Земную плоть очаровали.

И расцветает голубая

Купель лазури над садами,

А Вечность проплыла сияя

Как облака за облаками.

Прозрачна синева апреля,

И солнце раннее на раме.

Прошли февральские метели.

Карниз насижен голубями.

Весенний воздух, лёгкий ветер

Полощет старые простынки,

И на асфальте чертят дети

Цветы, квадратики, картинки.

И синью неба не напиться.

Набухла зелень сочных почек.

Лишь сизокрылая горлица

Поставит галочку и росчерк.

В своём полёте безупречном

В апреле над Замоскворечьем.

О, как легки и бело-сини

Сугробов пышные снега!

И в кружеве узорных линий

Заоблачные берега!

Где сизым углем пепельным

Заката полосой

Небесный свод пылал золой

Незримою красой!

И падает кристальная,

Хрустальная слеза.

Эбеновые воины -

Нефрит и бирюза.

Из оникса построенны

Зимовья терема.

Где облака студёные -

Шелка и бахрома.

И мотыльков сурьмяновых

Манит соблазн пламени,

Во мантиях багряновых,

Где облака духмяные. -

Кружатся, чтобы встретиться,

Затмив небес сияние,

Я не хочу бессмертия,

Я не боюсь страдания...

О. К.

"За пурпур, багряницу и виссон подарил Соломон

СУЛАМИФЬ Тирскому царю двадцать городов"".

Твои глаза сияли как виссон.

На царствие из раковины солнца

Ты приходила как туман, как сон,

Волшебным светом озарив оконца.

Блистающего терема зимы.

Как светлооки стали нынче ночи!

И розовое зарево зари

Перед тобою опустило очи.

Зелёным светом, радужной искрой!

Как будто шар, сверкающий на ёлке,

Глаза сияли - две жемчужных створки, -

Я был убит железною стрелой!

Убит мгновенно, сразу, наповал!

Глаза сияли и меня пронзали,

Но я не различал лица овал,

А был сражён волшебными глазами!

О, с этим взором, может, не сравниться

Прекраснейшее золото в лазури,

Цвет хризолита и пера жар-птицы,

И изумрудный океан во время бури!

Твои глаза - как две редчайших розы,

Окрашенных в тона багряной краски,

Пылающих и оловом, и бронзой, -

Царицы, вышедшей из сказки!

О. К.

Отшумели грозою весенней

Бирюзовые гроздья сирени

Снова небо в зари лучезарной

В неземных засверкало кораллах.

В хризолите чудес занебесья

Отзвучала Архангелов песня,

И лозою жемчужного сада

Золотился янтарь винограда.

Но отведать бесценный напиток

Как целебный и солнечный слиток

Тем, кто свыше родился дано.

И течёт алой крови вино.

И во слове и внове, и внове

Ждут три меры вина наготове.

Освятился источник прощенья.

Так испей эту долю забвенья.

До конца, до последнего вздоха.

Это веха и века эпоха.

За писаньем последнего слова

Ты испей её снова и снова.

Меняя чётки зодиака

О, как легко легла свобода!

И жду обещанного знака

Под куполами небосвода.

Грустит ли осень напоследок,

И чья любовь была сильней

Между целующихся веток,

Меж ив, осин и тополей?

Летит подвода непогоды

Позёмкой, вьюгою, метелью,

И снежный мех лихой невзгодой

Опустится над колыбелью.

Где снег метёт по всей вселенной,

Но землю с горестью и верой

Я поцелую - сердцем бренный,

Где Агнец возлежал смиренный.

И расцветая добрым маем

Пришедший свыше свет вознёс.

Мы Пасху радостно встречаем,

Где царствует Христос до слёз.

И вновь лицо весны очнётся

От зимних снов, и воссияет

В садах любви, где розой солнца

Она дарует и прощает.

В нас расставаний панихидой

Навеяв горькую красу

До боли кровною обидой,

Но я её не понесу.

Огонь раскинулся тревожный

На небесах в закате алом,

И солнце гаснет безнадёжно,

Отсвечивая в цвет коралла.

А между серебристых тучек,

Как нарисованною тенью

Последний догорает лучик,

Последнее настало время.

Уже скорбеть и плакать поздно,

Ещё прощать и злиться рано.

И засыпает небо звёздно,

А на груди темнеет рана...

На небо тёмно-синее

Гляжу под Рождество,

Оно всего красивее,

Прекраснее всего!

Пылает звёздной плазмою

Широкий небосвод,

Горит пыльцой алмазною

Топазовый восход!

И месяц бледно-розовый

Уходит на восток.

Сверкает небо звёздами,

Струится дней поток.

На землю вьюга белая

Обрушила хрусталь.

Когда гляжу на небо я

Мне ничего не жаль!

Памяти моей бабушки Анны

Твои изломанные руки,

Мои изнемогли держать,

Но не могли, как эти звуки

Не могут вечно слух ласкать.

И долго я рыдал, склонённый

Над нашей сломленной судьбой,

И смерть была в тебя влюблённой,

И Ангел пел за упокой.

Своими алыми крылами

Он овевал твоё чело

И плакал в скорби и печали

И гласом чистым пел легко.

Он знал, что кончились мученья, -

Час искупления настал.

И просиял, и внял знаменьям,

Воспев Архангелов хорал!

Твоя душа в далёкой дали

За мной следит издалека,

И плещется вино в фиале,

О, как свобода далека!

Прости за мелкие обиды

Поминовенья вновь и вновь.

Лишь только веточка жасмина -

Былых воспоминаний кровь!

Мы долго зиму провожали,-

Она была была белым-бела.

На бледно-голубой эмали

Рассеялась седая мгла.

Над кровлями да и дворами

Немало снега намело,

Но ждёт апрель не за горами,

И небо ясно и светло.

Проснутся дали голубые,

Откроется небесный Спас,

Над куполами лубяными

Зажжётся зорь иконостас.

Растает лёд среди тропинок.

Торопится скорей на свет

Среди скитов бредущий инок,

И расцветает первоцвет.

Святятся куличи на славу,

Взлетают стайки голубей.

И за далёкою заставой

Прольётся благостный елей.

Не за горами светлая пора!

Испей до дна из золотистой чаши

Не ведая ни зла и ни добра

Все горести, что знали души наши!

Нас опьянила вечная весна

Глотком церковного, целебного кагора,

И греческая амфора полна

Под звуки флейты и молебна хора.

Посвящаю Ольге Окс

"Истратив звезд запас словесный,

Я разговаривал с родной

И поверял души небесной

Сомнения души земной".

Василий Фёдоров

"Седьмое небо"

Я тебя встречал не по одёжке,

Провожал не по уму тебя.

Скатертью да будет нам дорожка

Где во свет ведёт та колея

Где тебе обителью творенья

Рисовать нездешние холсты.

И плоды благого сотворенья -

Бесподобны, чудны, не просты.

И твоею кистью воплощённый,

Там, где свет откроет нам заря,

Там, где день целовника прощёный

Только лишь тебе благодаря, -

Отстою молебен во приходе

Словно помазание приму

На соробованьи в небосводе

За твоею кистью кровь пролью.

Разметали небеса завесы,

А за ними - несказанна даль,

В этой вечной мессе, Боже, вместе,

Сохрани, оплачь стихов печаль!

Говоришь: "Прощай! Тебя не знаю!".

Повторив: "Прости!". - призналась ты!

На листе бумаги Бога ради

Сохранила ты мои черты.

И листок, раскрашенный узором

Сохранят грядущие века.

Непритворный и нерукотворный,

Где с портретом вплоть была рука...

Что может быть прекрасней

Предзимнего ненастья?

И небеса чудесней

В сплетении созвездий.

Сверкает небо звёздами

За Господа престол.

И месяц бледно-розовый

В закате грёз взошёл

Смеркается так рано,

И сердце взяв в тиски,

В груди уже не рана

А камень злой тоски.

Во коей нету порчи

Гаданьям вопреки

О, Всемогущий, Отче,

Спаси и Сохрани!

Пред зимними морозами

Во звёздном ореоле

Сияй янтарной розою

На праздничном камзоле.

С меня ж довольно чести

И вдоволь похвальбы

Стоять на крайнем месте

У райской слободы.

В бокале старого вина

Медовый ломтик апельсина.

Пропела тонкая струна.

И истина в вине наивна.

Текло рубиновым огнём,

Осколком синего сапфира,

Зелёно-струйным хрусталём

Мерцали капли эликсира.

Твой яд прозрачен, алкоголь!

В тебе неведомая сила!

Легка невидимая боль

В зрачках, отравленных текилой!

Застыли червлёные клёны,

И кроны лесных куполов

Бездонною музыкой полны,-

Пробьют мне поклоны без слов.

Я знаю сказаний поверья,

Преданья глухой старины.

И шепчутся тихо деревья

Стволами в одёжах листвы.

И древнюю песнь затянули

Чредой заколдованных лет

Ольха и берёзы июлю

Махая макушками вслед.

И так не хватает кого-то

В раздолье сошедшего вдаль.

Развеяв уйти от чего-то,

Веселье сменить на печаль.

Волнуется лес беспрестанно,

И эхо стоит за спиной,

И слышатся клики: "Осанна"!

Под ветер почти неземной.

Памяти Людмилы Евгеньевны Окс

Как души ждут небес кажденья

Перед могилой милой Милы,

Когда забвеньем наважденья

В чернилах кровь земля вкусила.

Перед истомою безгрешной,

И перед болью роковой

Такой прекрасной, юной, нежной,

Растаяв свечью восковой.

И в суматохе дней поспешных,

Где сердце брошено на нож

Пусть дни свиданий безнадежны.

Прошли. Ты больше не придёшь.

Своей красой ты свет прельстила

Средь скоморохов и шутих.

Но ты всегда и всех любила

Пока твой голос не затих.

Рыдает колокола било!

И в горле комом поперёк

За всё, что не было и было

Мы плачем так, как плачет Бог!

Твоей души горит светильник,

И слёзы горести горьки!

Но алой гроздию рябинник

Окрасил кровию венки!

И там, где зарева зарница,

Где расцветает райский скит

Ей среченно за нас молиться,

И охраняет, и - хранит!

Косматые деревья

Утратили покой.

И чудны их поверья

Над сонной головой.

И синенький, в полоску,

С махровой бахромой,

Обросший тёмной шёрсткой

Спит мотылёк лесной.

Как шёлковыми крыльями

Под птичий переклик

Меня теплом укрыли

Багульник, Базилик.

И хорошо так спится

В глухой, ночной тиши.

Пусть этот миг продлится -

Мгновенье, не спеши!

За речкой сиротиночкой

Куда меня тропиночки

Ведут.

Былиночки, травиночки,

Мельчайшие сориночки

Растут.

Цветы зелёно-синие

Махровые, красивые

Цветут.

И песни соловьиные,

Закат аквамариновый -

Всё - тут.

Здесь мотыльки сонливые

Под листиками длинными

Живут.

Жучки бронзовокрылые,

Покрытые рубинами

Ползут.

Когда со света сгину я

Ряды дерев рябиновых

Вздохнут.

И над моей могилою

Пройдут века былинами,

Пройдут.

На забытой станции -

Хлябь ржа.

По железу катится,

Бьёт вода.

Сквозь разбитый, сваленный,

Рыхлый лом

Проросла Чемерица

Напролом.

Грязные осины,

Злая лень.

Дребезжит дрезина

Целый день.

Поглядишь за мутное

Жёлтое окно, -

Небо неуютное,

Да не всё ль равно?!

Осень полосконная-

Время спать,

Долю станционную

Принимать.

Серебряно-воздушной канителью

Дождь прошуршал, играя светотенью.

И дышится свободно и легко,

Светлеет изумрудное стекло.

В заброшенном кирпичном переулке

Где кружевные дождевые струйки

Стекают в узкогорлый желобок,

Стоит всё тот же крошечный домок.

Белеют кучевые облака.

Как кромка в гололедицу тонка!

Какая здесь забавница жила!

Мелькает осторожная игла.

Я постучусь как водится в окно,

Закрытое, забитое давно.

И вспомнятся забытые слова:

"Ты остаёшься, мне идти куда"?

Лучи летят, сплетаясь вкось и вряд,

Покрыл траву ленивый листопад,

Дождём узорным всё озолотил,

Небесный ангел громко вострубил.

Летят лучи, и всё летит назад,

Лучи летят сквозь дождь и снегопад.

Уносит ночь последнее тепло,

Уходит прочь вчерашнее число.

Покрылось мхом, чернёным тёмным сном

Всё то, что было, ну а что потом?

Смотреть осталось в сонное окно.

Обедать, спать, спешить в метро.

И только ангел не спешит, не спит,

А посылает луч. И луч летит.

Когда-нибудь я тоже полечу

Навстречу белому печальному лучу.

Он предстоит судьбе опальных строк,

Потом поправит мой неверный, шаткий слог

Последнею, предсмертною строкой,

Где только сниться нам божественный покой!

Пришла пора весенняя

И небо берега

Раскрыло в вознесении

Бескрайние луга.

Лазурью облечённые

Во створе облаков

На царство наречённые

Христос и Саваоф.

В пурпурном одеянии

Из злата янтаря

Предстали в оссиянии

Престола алтаря.

Лозою жизни зарева,

Небесной бирюзой

У древа Ева знания

Познала со слезой.

Угрозой грёзы позднею

Во ризах зорь чудес,

Представ золою звёздною

В церквах Отца воскрес.

Сияя в Рая Храмине,

Бесценного венца.

Свечой мерцая в пламени

Благодарю Творца.

Где слово алой плотию

Воззвало благовест

Причастия ломотьями

Жду искупленья крест!

Отцу Михаилу с любовью и надеждой посвящаю

Час последний настал,

Наступила минута знамения.

И хорал отзвучал,

Но доносится ангелов пение.

С облаков розоватых

Золочёный срывается отблеск.

Как рубином гранатовым

Плавится солнечный оттиск.

Облака воссылают

Весть благую блаженными ликами.

Медь и пурпур пылают,

Ослепляя червонными слитками.

Свиток неба ниспал,

Осыпаясь холодными звёздами

И сверкал, как коралл,

Омывая алмазными слёзами.

Мир, погрязший в крови,

Всю бездомную землю

За Христа, что вели

На Голгофу, и я не приемлю

Как под грозным конвоем

Во Распятье Небес

Он шагал между строем

Зарекаясь словес.

Знаю всё наперёд

Как предсказано.

День последний придёт

Семью язвами.

Белый ангел слетит

С неба грозного,

Воспоёт, вострубит,

Бросит звёздами!

Где низвергся шеол,

И, заранее

Агнец зря не взошёл

На заклание.

А закат, как агат

Озаряется.

В сто волшебных карат

Разгорается.

Тучи, молнии, вихрь

Бездной влавствуют.

И сияет поддир

В божьем царствии!

Когда пришёл в мир свет Христов -

Открылось чудное спасенье!

Да будет на крови любовь! -

Пророчествало Откровенье!

О, Господи! Скажи, - Доколе!

Но на Кресте страстей давно

Он распростился в смертной доле

С кем хлеб делил и пил вино.

Венец терновый обагрил

Покорный лик, и слёзы боли

Как будто из последних сил

Земля вкусила поневоле.

Как Он в страданьях был прекрасен!

Закланный Агнец вечно жив!

И пали капли крови наземь

Страданья наши искупив!

И наступила тишина...

И, вдруг поколебались горы,

Открылась неба вышина

К Кресту приковывая взоры!

Христос воистину Воскрес!

Храня в себе огонь незримый

Необозрим среди небес -

Он стал Звездой Неугасимой!

Из Назарета свет от света

Восславив ангельскую ратью

В лучах ярчайшего рассвета

Мать просияла благодатью!

И было Слово к непорочной

Марии Деве ясной ночью.

И над Вертепом навсегда

Зажглась всевышняя Звезда!

Настала Тайная Вечерь, -

И Небо отворило дверь

И тем, кто дал ему Господь

Он завещал и кровь и плоть!

Вот для чего пришёл ты, друг!

Прияв Иуды целованье,

А люд, собравшийся вокруг

На суд ждал Агнца и закланья!

А Он молился и просил,

Чтоб миновала эта чаша.

Которая да будет наша

Среди отеческих могил!

Не отрекайтесь, словно Пётр!

Пещерный отодвинув камень

Бесславлен римлянин надсмотр.

Но шевствует в пустыне Павел!

В. Геронимосу

Когда расплачется душа

Во звёздной ночи чуть дыша,

Ты эту даль в слезах почти, -

Следи за словом, но молчи!

Когда безумною порой

Заплачет небо над тобой

Сокрой печаль свою скорей

И плакаться навзрыд не смей!

В погибель мелочных страстей

Пролей, Спаситель свой елей!

Блажен, уверовший в Вечерь,

И Небо отворило Дверь!

И нам на тризне пировать,

Не нам ли ноги омывать?

Блажен, кому быть суждено

Прозрев, изведать лоз вино.

В Раю, где дивный виноград,

Где весь в цветах чудесен сад.

И вечной милости сродни

Господь, спаси и сохрани.

Настанет час и Ты - прости,

И Свет Любви не угаси,

Где со Креста сошёл твой свет,

А смерти не было и - Нет!

* * *

В начале Слово и в конце.

Вовек пребудет Воскресенье!

И Истина всегда в Отце,

Что Сына отдал на Спасенье!

Как был прекрасен он до слёз,

Когда в венце терновых роз,

Оплёван. В багрянице алой

Он звал к началу всех начал

На праздник жизни небывалый.

И суд прияв, копьё, бичи,

Не проронив худого слова

Светильником благой свечи

Он свет Звезды прославил снова.

В слезах страдая на кресте,

Разбойника вняв покаянью,

Моляся о слепой толпе

Он к ней явил то Состраданье.

Прощением нас искупив,

И в милосердии нет смерти

Сиянием неопалим

Во Купине небесной тверди.

Он кроток был ещё с пелён

Но меч принёс на жатву жнивы.

И Суд свершает легион

Времён, эпох разноречивых.

И Вечность пропоёт набатом

Там, где явил Себя Христос

Сойдя с Креста Царём распятым

Он Слово Отчее Вознёс!

И Свет Любовью Всепрощён,

И ни на что так не похожий,

Как Град Великий освящён

Лучами солнца в Лике Божьем!

* * *

Ах, это чудо из чудес!

Среди семи небес недаром

Скажу : "Воистину Воскрес"!

Пред восковой свечи нагаром.

По всем золотоглавым Храмам

Колоколов прольётся звон.

И пред полуночным ударом

Отдам Христу земной поклон.

Пусть небо Спаса возликует,

И славна ангельская рать.

Спасение да не осудит,

Где веет Духом Благодать!

По всем церквам над куполами

Свобода в Господе дана,

И прежняя как пред Волхвами

Пылает первая Звезда!

Святятся куличи на славу,

Летают стайки голубей,

И утро раннее по праву

Прольёт спасительный елей!

* * *

Бездарной жизни поздние утраты,

Пропажи бедные, потерянные дни...

Расплавленное олово заката

Лучом последним окропит огни.

За окнами мирского состоянья,

За абажурами с ночными ночниками,

Где зодиаков противостоянья

Забыто праздными и выходными днями.

У будней ж зимних - ледяные санки,

Скользящие вдаль прошлых зим лет.

Рассыпанных стихов немые гранки

И нам остался прошлогодний снег.

Из поднебесья павший ангел падший

В мантилье из снежинок, белокрылый,

И год прошёл, как день, как сон вчерашний

И он явился: прежний, нежный, милый.

* * *

Ложатся тени за горизонт,

Прощай, осенний покой!

Ты выстроил ночи свои во фронт

Под чёрных теней корой.

Оранжевых рощ и бурых лесов,

Где тянется нить реки.

Покроет лепниною царственных льдов,

Снежком побелив потолки.

Зима. И настроясь на ляд плясовой,

Закружится, замельтешит.

Красуясь своей небывалой красой

С последней листвой порешит.

И долгую песню она запоёт,

Завоет, завьюжит пургой,

Заплачет, застонет, за душу возьмёт,

Прикинется, станет другой.

Обрушит перила дворца своего,

Подточит мостков ледостав,

Закрутит, затопит владенье своё.

О, марта безудержный нрав!

И нам не присниться и в сказочном сне

Реки тёмно-синий рукав,

Речистых птенцов голоса по весне,

И неба пленительный прах!

* * *

Памяти моей бабушки Анны

Вот и встретились уже в какой же раз!

Что ж поделать? Снова звёздный час!

Снова, словно в омут с головой,

Снова от себя я сам не свой!

Будем вместе жить, да почивать.

Повернутся стрелки жизни вспять.

Там, где ярко вспыхнут фонари

На осколках уличной зари.

Ты не встретишь солнечных лучей

На заре разбитых кирпичей.

У истока вешнего луча,

Как твоя улыбка, - чья ничья?

Скучно бить баклуши.А душа,

Искушая тушь карандаша,

Жаждет в пробудившейся тиши

Божьей Чаши, что не напиши.

* * *

О. К.

Меня зовёт издалека

За синевой небесной гжели

Истома мая так легка,

Как облака. О, неужели!

Ласкают ласточек птенцы,

И мимо, мимо жизнь проходит,

Цветком звезды. И мудрецы

С востока свет на свет низводят.

Пусть вечность тихо, за глаза

Небес и тверди не находит,
Пусть озарятся небеса

Блаженных сумерек - невзгоде

Шумерской клинописью лет

Письмо прочесть не удаётся.

И только жизни златоцвет

Качнувшись раз, ещё качнётся.

От слов кружится голова -

В них исстари души не чаю.

Зачем ненужные слова

Так много в жизни подмечают?-

Весну холодного вина,

И тоненький бисквит ломая

Лучей тончайших желтизна,

Где Рая Скиния вторая.

* * *

"Зла, добра ли - Ты вся - не отсюда.

Мудрено про тебя говорят:

Для иных ты - и Муза, и чудо.

. Для меня ты - мученье и ад".

Той ночью, что теперь так далека,

Стыл чайник не однажды подогретый,

За сигаретой брал я сигарету,

И мы цедили медленно слова.

То был у времени, наверно, верный знак

Как всё сошлось на этой кухне бедной.

Ты губ не разжимала, только бледный

Овал лица запомнить бы вот так!

Когда бы знали мы при слове расставанье,

Какая нам разлука предстоит!

Какую казнь себе заслужим или муку,

Истратив столько слов перед разлукой!

Какие силы тёмные вмешались

В твою, теперь уже чужую душу?..

Слова друг с дружкой горестно прощались,
Но слова своего я не нарушу!

Я воротник поправил и неловко,

Наверно выглядел в твоих глазах сейчас,

Из подворотни вышли мы на остановку

Не попрощавшись толком без прикрас...

Ты на троллейбус одиноко села,

Я помахал ему рукой, и он исчез.

На сквозняке качались прутья вербы,

День начинался светляком небес.

* * *

В китайский шёлк одетая царица,

Насмешница, нахлебница, сестрица,

Шептунья говорливая, прощай!

Ресничкою с ладошки погадай.

Ещё не раз мгновение продлится.

Но сколько бы верёвочке не виться,

Концы как в воду канут, так и знай!

А ты лети над вереницей стай.

Лети, лети! За самый дальний край,

Крылом золотопёрым помахай

С листа пустого, с черновой страницы

Ты, странница, невнятицы истица.

Малиновка в атласной багрянице!

То - цветик Божий, выдумка, не птица.

Скажи, зачем покоя ад и рай?

Малиновка моя, не улетай!

Журавль - в небе, а в руке - синица,

И ты, моя ослушница, черница,

Что дароносица, что Божья власяница

И щебета полдневного цевница

Бог возвращает всё, как говорится.

Прощай, певунья, надобно проститься.

И там, где расцветёт привольный май,

Мы раскромсаем Божий каравай!..

* * *

Прости, моя звезда, былые песни!

Твой взор в потоке дней незамутнён.

Простимсмся навсегда. Мы были вместе,

Когда зажглись единственным огнём!

Твой свет далёкий ясен одиноким

Теням, блуждающим во тьме небытия

Я одинок и гол как сокол, осень

Настала на дворе, прости, звезда,

Что я тебя забыл. Какие надо

Слова сказать, прощение испив

Горит звезда над слепотою сада,

В моей душе звучит один мотив.

Гори, гори! Сжигай себя до пепла,

До горсточки золы в глуши небес

Так, может быть, очнётся свят и светел

Как в мае ночь, светильником поэз.

Мой горький стих неровный, неумелый,

Сосудом света поминальных свеч,

Сгорит дотла сиянием несмелым.

Дымит всей глоткой мирозданья печь!

Он о тебе, о роза неземная!

Но почему я не могу найти

Словца для постиженья тайны таин,

Прости, звезда, мне некуда идти!..

Нет, не парить молитве шестикрылой!

Пустыня внемлет Богу как всегда...

Прости... Я был и буду блудным сыном

Твоей любви. Гори, сгорай, звезда!

Я в прах уйду, наследуя по праву

Надел земли и не взойду к тебе,

А ты венцом увенчана кровавым,

Сияешь Божьей искрою во тьме!

Там, в высоте надмирного сиянья

Бегут твои лучи сквозь времена,

Летят сквозь мрак. Тебя давно не стало,

Но свет не тускнет и светла свеча!

Тьма не объяла свет, хоть слепнет пламя,

И трепетно мигает огонёк.

Твоё, звезда, лучистое мерцанье

Зажгло в душе слова, и слово стало - Бог!

* * *

"Повыковать плуг - сошники Гималаи,

Чтоб чрево земное до ада вспахать,

Леха за Олонцем, оглобли в Китае,

Тот свет неприступный - бессмертья печать".

Н. Клюев

Там, где закат огнём распят,

И крыша мира неба выше,

Сиренево-жемчужный сад

Пускай хранит превыше Вишну.

И близок вечный звёздный час

Слезой жестокого романса,

Где звёзды осыпают нас

Брильянтами иконостаса.

Из жемчуга простой оклад

Дождями увенчает землю.

И каплями оправлен плат,

Мгновенью вешнему не внемля.

Ненастья прошлого не жаль,

Не жаль страдания недуга,

И умирающую даль

Средь повседневного досуга.

За всё, что посылает нам

Господь всевышнею рукою

Давай ударим по рукам

Меж пятой и шестой строфою.

Там где венчается собор

Стобашенный, и в крыльях солнца

Сияет семиокий взор

В снах Ориона и Олонца.

* * *

"А над Невой - посольство полумира,

Адмиралтейства, солнце, тишина!

И государства жесткая порфира,

Как власяница грубая, бедна".

О.Мандельштам

Жизнь поквиталася с судьбою

И покатилась на закат.

Прощаюсь я с самими собою

Среди центонов и цитат.

И большего просить не надо.

Дыханье смерти воплотив

Уйдём от жизни маскарада

Пока звучит молвы мотив.

И не оплачен счёт за веру,

Я жил и верил жизни снам

Прогулками по рая скверу,

Как тут не верить небесам!

Прости меня, мой ангел сирый,

Во имя Сына и Отца!

Прости, и навсегда помилуй

Ими отпетого истца!

День прикорнул на крыльях неба

И райский сад засыпал снег.

Немного соли, вдоволь хлеба,

Зерна горчичного на век.

К чему все клятвы знаменья,

Когда уходит человек!?

И тишина - залог забвенья

Ему сопутствует навек

* * *

От всего сердца веруй в Бога

За всё, что да не сотворят.

Когда придёт небес подмога

Единожды или подряд.

Ненастье в счастье, а не в мести

Нас провожающих Дриад.

Как перья облаков, что вместе

Там, где расплавился закат.

А Бог следит за нами с неба

И до чудесной череды

Пусть зёрна прорастут из хлеба,

Пускай умножатся труды.

И ясень мой да не уместен

Где в яслях детства снег и сад -

Далёк, загадочен, прелестен,

Но не вернуть его назад!

* * *

Души откровенье услышано свыше,

Небес неприступных легка благодать.

Настанет затишье всё выше и выше

Чем неба распятье низринется вспять.

Чтоб райское море сияло в престоле

В лучах ореола благого венца.

И если на горе в морей произволе

Водицы с лица не испить до конца.

Так только с землёю, где нету покоя

Нисходятся волны на всяческий час,

И вечно в неволи волнуются зори

Единожды, во время, хватит ли с нас?

Зачем средь подзола небесного дола

Мы мерим могильника каждую пядь?

А солнце вставало за малого малым

На красную горку - бессмертья печать.

На что обрекли нас бессрочные сроки

Куда их прошедшие дни увели?

Но только последние строчки и строки

За дальнею далью - небес корабли.

* * *

Скорей влюбись

Меня не замечая.

Стремишься в высь

Любовь свою встречая

Что бы скользить

В созвездиях над бездной,

И смерть убить

Всё той же мукой крестной.

Ты в высь вглядись

Но в творческой печали

Не возгордись

Нас звёзды обвенчали.

Застыла кисть.

Без гнева и печали

Ты улыбнись

Во мне души не чая.

Продлись, продлись

Очей очарованье

Не станем в близь -

Присядем на прощанье.

Что бы всегда

Быть вместе и в разлуке.

И чтоб звезда

Согрела наши руки.

Её клеймо -

Лиши встречи оправданье.

Зане дано,

Не скажем слов свиданья.

И нет пути

И верного ответа.

Прощай, прости!

Прошло и это лето...

* * *

Как музыка вдали сверкает

Косыми искрами маня.

А в поднебесье умирает

Разлив янтарного огня.

Над шпилями и куполами

Ещё поёт, зовёт свирель,-

Так музыка тоскует с нами

И нет конца пути отсель.

И над Акрополя аркадой

Несётся тленная печаль.

Горит небесная лампада

И торжества уже не жаль.

Вот вновь воскреснула Эллада

Божественной и неземной

Зажглось созвездие Плеяды,

И свод небес держа рукой

Так прославляя поколенья

И свысока следя за мной

Афина - ты, моё виденье

Александрийскою строкой

Оплакивал до слёз хрусталь

Слепую боль, но ею маясь

Бессмертие глядело вдаль

Чему-то тайно улыбаясь...

* * *

Уже расправил крылья день -

Челнок в заоблачной вершине.

Веретеном кружит доныне

Небесной прялки канитель.

То он ныряет, то плывёт.

О, пальцы ловкие, начните

Очаровательный урок,

Но нити Клото не порвите.

А пряжа лёгкая нежна

И светлоокая мадонна,

Ты всё-таки ещё - княжна

Во власти трона Посейдона.

Супруг земли и земледержец,

Источник влаги неземной,

Ты вод подземных громовержец

Наполненных живой водой.

Владыко волн и океанов,

Причал эпических начал.

Во власти бурь и ураганов

Вздымается девятый вал.

Но небу и воде кудель

Да будет прежнею сестрою,

И пряжа обовьёт купель

Стремясь отсель к земле и морю.

Летят ли чайки вдаль маня

И тонут корабли в пучине.

Но не отнимут у меня

Глубин Божественной Святыни!

* * *

Когда прохладою туман

Во зное дня растает плавно,

Для певчих птиц найдя колчан

Для птицелова цель забавна

Стрела пернатая подчас

В кругу небес пичужьей стаи

Зажжёт лучей иконостас

Среди теней уже светает.

Для птицелова клеть мала

И не взирая в небо рая

Разодрана или цела

Не здесь ли скиния вторая?

* * *

Когда твой час меня застанет

И горечь болью возлюбя,

А память ранить не престанет

То кем я буду без тебя?

Иль до последних слёз верна

Ты станешь навсегда одна

Со мной, а я перо терзая

На тлен со стороны взираю.

Как при смерти перед уместным

Во исповеди словом крестным

Не зная сколь печальна эта

И повесть и печать поэта.

А если совести касаться

Помилуйте во святцах, братцы -

Свобода не приходит с воли

Во чистом поле поневоле.

И я смахну одну слезинку

Тайком, украдкой, под сурдинку,

Под шум, навязчивый, чем слёзы

Где расцветут за полем розы.

* * *

Чуден день и воздух ярок -

Знойный полдень над Москвой.

Меж границ её и арок,

Облицованных пыльцой.

Золотым венцом мимозы

Не бери меня в полон.

Не гляди в глаза угрозы,

Не загадывай имён.

И обман не утаиться -

Жизнь под маскою чужой

Как лицо весны таиться

Под небесной паранджой.

Согреши же и покайся

И испей вина до дна.

Там где на сердце признайся

Только быль и боль одна.

Обещания - на ветер

Пусть плывут как облака

У любви бездомной дети

Мы остались на века.

Только золото мимозы

Обвенчает нас на час.

И незрячие как слёзы

Выставляют напоказ.

Наши тайны и печали

За отчаянной тоской

Пусть в конце или в начале

Отпоют за упокой.

* * *

Небесный храм блажит,

И отрок сонный

Не мёртвый, не живой

У врат его лежит.

Как бы отверженный

И сном отягощённый

Поник главой

И не творит молитв.

И если есть ещё на свете дети,

Которые цветут без рая как лоза,

Которые уйдут из жизни на рассвете, -

Он встанет ото сна, и упадёт слеза.

* * *

Пусть письма пишет жалкая контора...

Несдобровать в бирюльки с злом играя.

Какими пустяками зреет ссора -

Бездумная, безумная какая!

Нет ничего обиднее навета

Как жить и ждать. И по руке гадая

С тебя довольно доли пустоцвета

Бездарной рифмой по руке гадая.

Бог возвращает всё, а что творится?

И жизнь короче смерти и длиннее...

Как не воздать сторицей за страницу?

Да будет утро вечера умней и мудренее.

О чём серчать без рая умирая?

Творец внутри сердец коль приглядеться.

Не весь ли мир его же мастерская?

Ах, экое какое с ним соседство!

И ход часов времён не одолеет.

Притихла ночь над кромкою рассвета.

А сердце так упорно тяжелеет

Как будто песенка его ещё не спета.

* * *

Дождь идёт и день за днём

Промелькнули сны.

Но немножко обождём -

Встретим взор весны.

Дальних дней един черёд -

Чёрно-белый свет.

Или всё наоборот -

Жизнь сойдёт на нет.

И заладит снег с дождём.

Ясени красны

Так давай-ка обождём

Встретим взор весны.

То, что поросло быльём -

Вечности персты

Нам укажут путь вдвоём.

Все пути просты.

Дождь нахлынул и притих,

А глаза - ясны.

Отражаясь в них весна

Подвела часы.

Я тебя так долго ждал

Только не пойму,

Почему так сумрак ал -

Вольно быть письму?!

То, что было, то - прошло.

Только ни к чему

Ты украсила чело

В чёрную сурьму.

И зашторила стекло

Окон бахромой.

Завязавши в узел зло

Узкою тесьмой.

Оловянный солдатик

В чистом поле - не воин.

Как поверженный ратник -

У меня на ладони.

Оловянный солдатик -

То - игрушка вне боя.

Я ж иду как фанатик

В чистом поле вне строя.

Оловянный солдатик

Не боится дать сдачи.

Чей он не был касатик -

Никогда не заплачет.

Я иду как по полю -

Ни тоски, ни - удачи

Раздели мою долю

Навсегда. Не иначе.

* * *

До гробовой дойдя доски

Досталось - не впервой.

Где слухи весточкой строки

Окупятся с лихвой.

Двумя смертями вопреки

Я подпишусь не раз.

Пусть мы разлукой далеки

За парой бедных фраз.

Я откупился от тоски

И был себе не свой.

И не видать конца пути

По воле роковой.

У вечности мирской тщеты -

Тайком и - напоказ.

Где будем только я и - ты

Сегодня и сейчас.

Прошли заветные мечты,

И боль, и быль - навек.

Но минут вешние цветы,

Как прошлогодний снег.

Как воду в ступе не толочь,

Пустые лясы - прочь.

И не изгладить зла вины

И смерть - непревозмочь.

* * *

В слезах за нас молясь и умирая

Был свет от света и лоза благая.

И Он пришёл как заповедь святая

К обиженным, их скорби утоляя.

А наших слов никто не разумеет,

Притихла ночь под кромкою рассвета.

И сердце так упорно тяжелеет,

Как - будто песенка его ещё не спета.

* * *

Я боюсь сказать, что кроме

Сердца тягостных забот

Отворили души наши

Все скиты под крёстный ход.

Всех дорог и всех тропинок

В одеянии весны

Взял вериги славный инок

На руинах старины.

Не уйти от слов судьбины

Неспалимой купины,

И от всяческой рутины

Под окалиной луны.

Я слагал чужие песни,

Да и кто бы мне помог?

А закат всего чудесней,

Но ещё чудесней - Бог!

* * *

Часы спешат, а небо - розовеет.

И за окном уже поёт свирель

Той ласточки что в небе плавно реет.

В прохладе утреней колышится сирень.

И расцветает несоизмеримо

Как за глаза лучами солнца - день,

Необозримый и неповторимый,

А подыматься всё же ещё лень.

И утра занавесь раздвинуть я не смею.

На подоконник пала светотень.

И я пред радостью творения - немею.

Откройся мне небесная ступень.

"Безденежье, безделье, понедельник".

Кто сотворил божественный апрель,

Нам даровав и Пасху и Сочельник

И эту столь прелестную пастель?

Последнюю я шлю себе поправку.

Пусть голос мой повсюду прозвучит:

"Нельзя на понедельник ставить ставку -

Нам только Воскресенье предстоит"!

* * *

Заоблачной далью, сиянием дня,

Трубят журавли за собою маня

Летящею стаей во царствии снов,

И слышен повсюду ликующий зов!

И клич их доносится издалека

Навеки веков так легки облака.

Доносится эхо эпох и времён

И чуден литых колоколен созвон.

С высоких ступеней великого Храма

Мне слышны цевницы небесного стана

Где пение птиц неземного органа

Вскружило мне голову сном фимиама.

С высоких высот ниспадающий свет

Берёт под крыло, зажигает рассвет.

И вот уж на сердце кровавая рана

Но мне умереть пока поздно и рано.

Мне смертное ложе совсем ни к чему.

Но я умереть будто птица хочу,

И крылья свои распластав по земле

Быть с Господом Богом не наедине.

* * *

Под небом воли голубой

Прости за грусти плоть и боль,

Которые в душе не спят,

А только верят и молчат.

И легкомысленней нет грёз.

Прославлю тайны грёз всерьёз

Венцом непостоянных роз

И за глаза алмазы слёз.

Прости и ты меня, мой свет,

Мой луч, светильник и - обет

Даю тебе, а ты - прости

И ясным нимбом - освяти.

Тот свет, что не погас во мне,

Рождённый свыше - в тишине

Среди обмолвок и обид

Упасть к ногам Кариатид.

И не спастись от красоты

Где вместе только да - ты.

И нами связанную нить

Не разорвать, не - распустить.

Средь слова сказанного вскользь,

Среди теней времён насквозь

Путей свиданий не сыскать -

Не уповай на благодать.

Не слышишь ль ты часовен бой

Уже промолвленных судьбой?

Не видишь прямо пред собой

Слова рождённые мольбой?!

* * *

Взойдя порой на кровлю поднебесья

И там, вдали, средь дымки голубой

Какой покой среди лесов поместья,

Какая выкройка у листьев и покрой.

Но вниз сойдя ты обретёшь - иное.

Здесь брезгуют красою как хотят.

С шутом шутя и с праведником - в соре

Вольётся в душу без сомненья - яд.

И не бери нас на испуг вселенский -

Не плачь палач пред болью за недуг

Пожатьем рук среди разлук и бедствий,

Следи звездою - неизвестный друг.

Ты слышишь, вот немея приступают

То глухота, то гром небесных сил,

И слёзы на глазах не выступают

У тех, кто проиграл и победил!

* * *

О,скольких можем мы любить!

И скольких можем ненавидеть!

Каких молитв не сотворить -

Кого - простить, как - не обидеть!

Зимы окошко слюдяное

Оттаяло, слетев с петель

И присказкою неземною

Метели упразднил апрель.

Взломавши мартовскую ледь

Проснулось солнце восковое.

Оставь на паперти всю медь,

Иди дорогой столбовою!

На звук литых колоколов

С своей взираю колокольни

Где голуби у куполов

Порхают на раздолье воли.

И запоздалой гостьей в храме

Весна нагрянет божеством.

Дарами одарён волхвами

Перед купели торжеством.

Младенец спал в блаженный час,

Всех нас согрев любви звездою.

Где ореолом звёзд лучась

Пред царственною слободою.

Вся заповедь сказалась впредь

Средь яслей где дремал младенец,

Нам завещав прощать, терпеть,

Надеяться и звёзды сеять

* * *

Горели три свечи во Храме,

Перекрестясь тремя огнями.

И от вечерни до рассвета

Бросали свечи капли света

На складни, лики, как поклоны,

И тени падали с амвона

Горели три свечи в полсвета

Обетом торжества завета

Они зажгли огонь благой

И у киота аналой

Сиял крестом пришедшим свыше,

И свет сиял всё выше выше.

И догорела незаметно -

И та свеча, и - та, и - эта...

* * *

Когда свет дня покрыла ночь

И звёзд сияние сокрылось,

И стало мучиться невмочь

Царю царей, скажи на милость -

За что распятый на кресте

Разбойника вняв покаянью, -

Не так ли он простил зане

В ком нет ни капли состраданья.

В тех, кто не видит блеск огня

И солнца в синеве далёкой,

Кто так далёк от алтаря

До слёз изранив Божье Око.

Когда мгновение сейчас

Уже проходит за часами.

Не жаль ли времени для вас -

Вы спящими не замечали. -

Ни боли сердца своих ближних

И ни единственного стона

Ни слов излишних или лишних

Со твоих уст любви мадонна.

Когда всё просто и легко,

И жизнь видна как на ладони.

Сокрыто небо глубоко,

Покоится душа в неволи.

Но Слово Божие нельзя

Забыть в отраде и печали,

А вы Его не замечали,

Хоть на минутку бытия?

* * *

Тоскуя об одёжах летних

Кладу поклон траве земной.

Припоминай о днях последних,

Во сутолоке - упокой!

В прогулках осени бессонной,

В туманах пригорода снов

Сошлись и медь листвы червлёной

И золото молчащих ртов.

И лучезарной зорькой солнце

Перед полуднем дрёмы дня

Ласкаясь пало за оконце

Полутенями вдаль маня.

О, как сильна Ярила сила

И из полымени огня

Восшествием небес горнила

Ночь отлучила от меня!

Я отведу чадру закатов

Где облака плывут рекой

В потёртых, латанных заплатах,

Досужих бредней чепухой.

Сошлись друг с дружкой разговоры,

И зимний стелется альков.

Но ясны осени просторы

На Богородичен Покров!

И свод небес мне веки сводит -

Вуаль прозрачна и легка.

И боль приходит и уходит -

На все века, на все века!..

* * *

Мы просто попросту скучаем,

Мы на письмо не отвечаем,

Мы растеряли все дары,

Подайте, будьте так добры!

Нам надело верить в чудо,

А на заоблачное блюдо

Мы возложили все заботы,

И каждый день теряем что-то...

* * *

В зелёных трещинках луна

Как колоколец медный

Огнём венца окаймлена

Блистающим и бледным.

И каждый вечер убывает

Медовый лунный леденец

И ближе к смерти пусть растает

Румяный ломтик наконец.

Подлунный мир безлик и скучен,

И как дитя беспечен век

Так голос неба сладкозвучен

И с цитрой не разлучен Феб.

Как бронзы колокольчик нем,

Как песня многогласна -

Луна - сонет моих поэз -

Несказанная сказка.

Косноязычна и слепа,

Ничто под ней не вечно.

И нить червлёного луча -

Туга и бесконечна.

Пой, колоколец, наконец

Месяцеслов подскажет -

Какому слову где конец,

Как месяц в землю ляжет.

И лунный камень и плита. -

Могильные надгробья.

Алмазов небо навсегда -

Единство бесподобья!

* * *

Памяти Иры Авдеевой

Земную роскошь облаков

Ты так любила, Ира!

И нимбами венцы цветов -

Как во Христе - просвира!

Колоколов туманный зов -

Не исчерпать колодца!

Не разделить судьбы подков

Под колокольцем солнца!

Испей ручей живой воды.

От слёз не мало толку,

И поминанием мольбы

Уста, - да не умолкнут!

И зубы сводит боль беды

От пагубного вздора.

Как Рая тяжелы Плоды

Над лопухом забора!

Так и посмертный недобор

Серьёзен и напрасен.

И глаз твоих глубокий взор

И ясен и прекрасен!

* * *

Под сумраком ночи прохожий

Из дали поспешает вдаль.

И согнутый под тяжкой ношей

Он подгоняет календарь.

Листов кленовых на разрезе

Лиловых, лаковых небес

Поэзия как в полонезе

Звучит розарием поэз.

Предшевствуя весенней моде

Уже зима катит в глаза,

И перед осенью в приходе

Невзгода руки развела.

Нисшевствуя в ночи отрезах,

И на ладони линий сна,

Закат привиделся в порезах,

В салоп закуталась луна.

Зазубривая неустанно

Безмолвно, как школяр урок

Безмолствует тот полустанок

Что просто так кого-то ждёт.

Его дорога - даль стальная,

Его гуденье - гул движка.

И ледяная даль немая

И лунный свет издалека.

Развеется дымком окурка

Туман на станциях серед.

И только видится фигурка

Каких-то будующих лет...

* * *

"У костра мы греемся от скуки,

Может быть, века пройдут

И блаженных жен родные руки

Легкий пепел соберут".

Ты - мой ангел, птенец, недотрога.

Наше время застыло в испуге

На часах у постылого рока,

И судьба развела в грусти руки.

Пусть молочная снежная замесь

Навсегда облеклась облаками

Этих бедных небес, а покаместь

Провиденье ступает меж нами.

На глазах обернулось слезами

У студёной зимы бледноокой

Это синее небо печали,

Это мягкое ложе порока.

Но незваное горе умолкло

В полуночной безадресной скуке.

Только краткая вечность подолгу

Наши жизни брала на поруки.

Наше счастье нам лишь показалось,

Пронеслось лихолетье снегами.

Только в памяти вечно осталось

То что было и будет не с нами.

* * *

Как музыка вдали сверкает,

Косыми искрами маня!

А в поднебесье умирает

Разлив янтарного огня .

Над шпилями и куполами

Пока поёт, зовёт свирель,

Так музыка тоскует с нами

И нет конца пути отсель.

И над Акрополя аркадой

Несётся тленная печаль.

Горит небесная лампада

И музыки уже не жаль!..

Вот вновь воскреснула Эллада,

Божественной и неземной

Зажглось созвездие Плеяды

Александрийскою строкой!

Так прославляя поколенья

И свысока следя за мной

Афина - ты - моё виденье,

Паллада - ты не мой покой!

Оплачу я до слез - хрусталь,

За боли боль, но ею маясь

Бессмертие глядело вдаль

Чему-то тайно улыбаясь...

* * *

"Какая горькая нелепость:

Цель не оправдывает средства!"

И без тебя, прости за смелость

На белый свет не наглядеться!

Ни обмануться, не признаться

И поздним вечером скитаться

В холодном и пустом подъезде

Над коим бездна из созвездий.

Где коротали время вместе

Беспечной участью известий

В садах весны, средь многоточий

Не избежать мне этих строчек.

Где между слов меж нас немедля

Летели день за днём недели.

Намедни. И немудрено

Осталось быть одно окно.

Не стоит плакаться в рубаху

Уже готов я стать на плаху.

Пусть всё на том же самом месте,

И нет иных вестей и вестей.

О, дай, свобода твой веночек!

Не стоит ставить лишних точек

Меж тем как жилось и страдалось

Последняя осталась малость.

Чтоб скоротать часов минуты,

Что поселились в сердце смуты.

В конце концов, и делом грешным

Я верю вечерам нездешним.

В которых нет ни тьмы, ни страха,

Во счастье музыки размаха,

Вела мелодия созвучий

Напевом голосов певучих. -

И, значит птицы разлетелись

И мы с тобой давно стерпелись.

"Иных уж нет, а те - далече."

Давай, помянем наши встречи.

* * *

Как холодно на Вологде, как скучно!

И здесь коней к саням не подают.

Поёт свирель, бредёт в полях пастушка,

Монахи спят и голуби клюют

Овсов, склонившихся к земле моей послушно -

Средь моря трав я б выбрал стебелёк.

И если есть притрав обманчивый глоток

Его испить я на закате волен!

Единственный и вечно горький корень

Не дышит в чернозёме трёх дорог.

Зачем не спать и сохнуть в бедном соре

Чей прах не обивается с сапог!

Колокола пробили полночь ночи

И над часовней так прохлада холодна!

Летают совы пред напуском порчи
Но светится небесная слюда!

И если я войду в воспоминаний воду

Покуда чёрная блестит бедой беда -

Кто просит пить и спать не видит небосвода

В котором надо мной горит твоя звезда!

И я возьму свирель, и запоёт пастушка!

И расцветёт души июльский сад,

То упадёт к ногам моим пастушка,

И всё, что я не смог вернуть назад!

* * *

Бесценный дар ночь светом освятил -

Звезды Рожественской сияющий берилл!

Кто чашу всепрощения испил -

Да будет жив, как жив Эммануил!

И в сновидении к Иосифу явил

Господень ангел - свет всевышних сил!

"Прими жену твою!". Во чреве же её

"По Духу и Любви Сотворено!".

А ночь была чудна и не проста,

И на Спасенье принесла Христа!

Зажглась Всевышнего Великая Звезда,

И Слово, да пребудет навсегда!

И Слову нет запрета никогда!

Хотя творится день-деньской беда.

Но ототрёт с лица печали слёз

Кто от Отца вознёсся и принёс.

Тот свет великий - он и светл, и свят!

Стучитесь! - Да и - Отворят!

Где Истина воистину видна -

Горит над садом, как всегда - Звезда!

* * *

Памяти Ю. Влодова

Закат фиолетовый над облаками,

Закат полыхает, играет огнями.

Струятся небесный огонь и вода,

Закат полыхает, прозрачна слюда.

И небо, что огненно-жёлтым облито

Печально и грозно, и створка открыта

Туда, где с закатом смешалась заря,

И жертвенник полнится тьмой алтаря.

И плачет и молится ад в тишине,
И кается, и замирает в тоске,

И слёзы легли на небесный алтарь,

И ласточка кругом очертит печаль.

И кто-то вострубит в тиши вышине

И кто-то заплачет по той же вине.

И кто-то проснётся, и скажет: "Как жаль

Такого знамения, эту же даль."!

* * *

Дождь идёт и день за днём

Промелькнули сны.

Но немножко обождём,

Встретим взор весны.

Наш приют - куда-то в небо. -

Небылиц указ.

Хлеба горького у неба

Ты вкуси за нас.

Загадаем напоследок -

Чья любовь сильней?

Меж целующихся веток

Ив и тополей.

Что подарит спозаранку

Беззащитный оберег?

Слёз безмолвных перебранку

После дождичка в четверг.

Так за всё благодаря

Средь забав шутих,

Посреди календаря

На глазах твоих. -

Не хочу и не прощу

Даром ничего

Никуда не отпущу -

Горе так легко

Небо мне не по плечу,

Сердцу - горячо.

Засвети ещё свечу,

Что сказать ещё?

* * *

М. А. Омельченко с благодарностью и - навсегда!

Отшумели грозою весенней

Бирюзовые гроздья сирени.

Снова небо в зари лучезарной

В неземных засверкало кораллах.

В хризолите чудес занебесья

Отзвучала Архангелов песня,

И лозою жемчужного сада

Золотитлся янтарь винограда.

И отведать бесценный напиток -

Как целебный и солнечный слиток -

Тем, кто свыше родился дано,

И течёт алой крови вино.

И во Слове и внове, и внове

Ждут три меры вина наготове

Освятился источник забвенья,

Так испей этой крови прощенье.

До конца, до последнего вздоха.

Это веха и века эпоха.

За писаньем последнего слова

Ты испей её снова и снова

* * *

Да будет - жизнь! И вынув рёбра

Творец избрал жен под венец.

Был Пастырь бодр. - Он Пастырь добрый,

И за собой зовёт овец.

Приди в Спасительное лоно

Как мир послал Святых своих

Ты - веришь Богу, не - иконам,

Поверь Ему, Он избран в них.

Они и мучеников крепость,

Обременёных в плоть Христа,

И если есть Любовь и верность

Твой Крест - твой труд и красота.

И Николаю Чудотворцу

Он поручил пасти овец,

И море наречётся гостью

Всех не разбившихся сердец.

Отмерит Вера зёрна горстью

Прийди, примкни к слезам Творца.

И ты очнёшься на погосте

Во Имя Сына и Отца!

* * *

О, несговорчивая осень!

В дверях - последнее число

Никто не скажет: "В гости просим!".

Недавно и давным-давно.

Осенний день иконописный

Зорь неземного алтаря,

Застыв среди ветвей смолистых,

Омыт слезами янтаря.

О, ты! Очей очарованье,

Растаяв в дымке октября

Где в каждой встрече - расставанье!

И нет иного словаря.

Ты - обольщенье без обмана.

Прозрачный воздух свеж и чист

И словно музыкой органа

Стал птичьим станом пересвист.

Здесь иволга поёт, качаясь

На веточке сосновой в такт,

И эхо с ней перекликалось,

И нет и не было утрат.

Её ли флейты наважденье

Нашло необратимой связь

Меж каждой осени - рожденье

Узорная желтела вязь.

Вступаю я на путь тернистый

И мне давно не всё равно

На листьях - иней серебристый.

Со мною осень заодно.

Пусть утро в сказке мудренее.

Рядно осеннее чудно.

Чем вечеров нездешних время

Осталось не заведено.

И я был сорван жизни бурей,
И что сбылось "вам" - не отнять,

Листом кленовым плыть в лазури,
Упасть, взлететь и воспарять.

Не позабыть минут забвенья

Хоть дышит хлад небес на лад.

Очнись, прекрасное мгновенье,

Но не вернуть его назад!

* * *

День прикорнул на крыльях солнца.

На цыпочки привстала даль.

И чрево Божьего колодца

Живой водой полна скрижаль.

И только лживая печаль

Целуя мёртвыми губами,

Холодными, как нож из стали,

Февральскую откинет шаль.

Окинув пепельные пряди

Лозами двух прекрасных кос,

Она омыла нежно гладя

Мои ступни волной волос.

И черно-синими очами

Взирая прямо в сердце мне,

Как будто вечности лучами. -

О, серая печаль, ты где?

Не говорите, Христа ради,
Что нет и не было Христа!

Я - не Христос, но в слёз досаде -

Отрада ада и добра!

* * *

Прошла зима, пришла весна

На крыльях лета.

Пора осенняя пестра -

Сестра поэта.

Прохлада солнечных садов

Ясна печалью.

И звёзд заоблачный альков

Синеет далью.

Пусть завязь ночи расцветёт

Цветком норд-веста.

Душа вовек не обретёт

Под небом места.

Душа до капельки проста,

Ночей эпиграф.

Чернила Божии - уста

Весны молитвах.

Порой окажутся пусты,

Порой - бездонны.

Умрут осенние цветы

В руках мадонны.

Её святая благодать -

Блаженство муки.

И неба тайная печать

И смерть разлуки.

Мне невозможно передать

Столь беспристрастно,

Похоже нечего терять

Я жил напрасно...

* * *

Я пишу пером крыла

Лебединых стай.

Вечность наверстать звала

Птичьим граем - рай.

Чтобы подсчитать улов

Птицеловов слов,

Чтоб крошились между рук

Начертанья букв.

Как по-птичьему вчера

Причитали вечера

Музыкой сверхзвуковой

Посвистом и трын-травой.

Чтобы с этого листа

Проглянула суета

а над суетой людей

стая лёгких времирей.

Чтобы этих строф и строк

Птицы наклевались впрок.

И бессильна тетива

Пенье выслушать едва.

Так лети, лети перо!

Мне давно не всё равно.

И с жар-птицей у судьбы

Мы разделим хлеб мольбы.

Попрощаемся в мгновеньях.

Грусть я знаю наизусть.

И заоблачное пенье,

И безоблачное пусть.

* * *

Синее синего

Твои глаза.

В звездинках инея

Зорь бирюза.

Зачем напрасная

Слепая ложь?

Уйду во странствия, -

Ты не уйдёшь.

Мы повенчаемся

Без слов и слёз,

И жить останемся

В закатах роз.

Гляжу опасливо

В твои глаза.

Синее синего

Зорь бирюза.

* * *

Спят в тиши замоскворецкой

Тени будущих стихов,

И рука сжимает сердце

Музой музыки псалмов.

Крестное отдав моленье,

По-простецки говоря

Так, что каждое мгновенье

Грешным делом втихаря.

Отчитвашись перед Богом,

Встав над папертью веков

Прямо у судьбы под боком -

Буду, есть и был таков.

* * *

Долгов полурастраченных проситель,

Да упокоюсь я меж "прежде" и "сейчас", -

Земной обители безбожный посетитель,

Посею слово парой красных фраз.

Но как мне устоять перед разлукой

Свиданий с расставаньями вечерь.

И прошлое, и будущее скукой

Пустячных домыслов поверит дни потерь.

И сколько я не перевёл бумаги,

Но присягаю в страхе и отваге

За всё,что за семью смертями снова,

Прославил праздное и будничное слово.

Всё перемелится. Зерно вернётся в землю

Меж альфой и омегой этих строк.

Обещанного ждут, но я не внемлю

Зазубренным писаньям назубок.

Простите за последние обиды,

Кляните всем смертям наперекор!

Не нужно ни крестин, ни панихиды,

И пенье аонид - весь разговор.

* * *

День зачинался милостью небес:

Деревья убелённые снегами

Одни в оцепенении стояли,

И тишиной аукивался лес.

Свет разгорался, согревалось утро

На зеркальце бессонного ручья.

Так время уходило поминутно

Спускаясь вниз по лесенке луча.

И серебром метели пролетели

Теней лесных сиреневый навес

Украсил льдом еловые постели

Пастелью неба, финифтью словес.

Застыло эхо льдом холодных песен.

Величие немое не со мной,

И только голос ветра чист и весел

Под чашей неба светло-голубой.

И время замерло, и спит вокруг округа,
Уединении застыло всё и вся,

И удивленная притихла злая вьюга,

Спит тяжко век, да спрашивать нельзя.

* * *

Пуста осенняя пора,

Как строк гербарий.

Пора уйти ей со двора.

( Не за горами.)

Опять восцарствует зима,

И тёмно-синяя

Асфальт покроет хохлома

Узоров инея.

Пойди, испробуй, не спиши

Скажу теперь я.

Чуть, что не так, так опиши

Заката перья

Чуть, что не так, и я вернусь

К начал началу.

И, видит Бог, не отвернусь

К небес порталу.

Но неба редкостный оклад

Зарниц закатов

Да будет праведен и свят

В час звездопадов!

* * *

Я пишу последние слова,

И для слова словно нету слов.

Будни беспробудною бедой

Обернулись чёрною вдовой.

Всё пройдёт: и юность и любовь.

Отыщи мне рифму к слова кровь,

Видишь, и она совсем одна, -

Истина зерна добра и зла.

Смотрится толпе теней вослед,

И вздыхает розою ветров.

Отыщи мне рифму к слову хлеб

И на облаках и с облаков.

Там, где вековечна толкотня,
Т.ам, где только ты и только я

На меже вселенской чехарды

Будем только я и только ты.

Больше проку видимо в ином.

Эта жизнь на празднике чужом,

Этот свет и эта тьма сама

Лучше всё ж, чем посох и сума.

* * *

"С души как бремя скатится,

Сомненье далеко -

И верится, и плачется,
И так легко, легко..."

М. Лермонтов "Молитва

За Книгой Бытия
Забыто древо жизни,

И вечных зорь кутья -

На бестолковой тризне.

Всех празднеств аналоем
Минувший век почил
И прожитой строкою
был выше всяких сил.

Прошёл обычным днём

В успения посты,
Где в дальний окоём
Легли зари мосты.

И недалёк тот век,
Когда огней река,
Соединит навек

И веки, и Века.

Но так же близок час,

Наступит та пора,

И станут парой фраз

Сегодня и вчера.

* * *

"И все казалось

без души,

но странно

звенела даль:

Мария - Анна..."

Е.Е Глобенко

Из книги "Бессмертник"

Пусть мироздания окно

Рукой Творца притворено,

И тут уж как не напиши, -

Не откреститься от души.

Неторопливость, нетерпенье -

Нас возвышающий обман!

И слов мирских кровотеченье,

И дня грядущего туман.

Влекут и манят безвозвратно

Во звёздных кущах алтари,

Так плащаница в алых пятнах

Да будет ризою зари!

И невозможное возможно!

За смерть всей жизнью не воздать!

Крадётся время осторожно,

Часам не повернуться вспять.

И только смертною печалью

Нам обмануться не дано.

Лишь за неведомою далью

Всё то же светится окно...

Н. А. Шведову

О золотеющее, пенящееся, завитое,

Выгнутое, томящееся, на знающее покоя,

Ярко блистающее, знобящее, восковое,

Не умирающее, блестящее, роковое!

Поспешай и не мешкай перед сусальной далью.

Лепестком или локоном ли волны хрустальной,

Подлизывющейся к берегу где стоят три пальмы.

Искусство делает истину искреной и опальной.

Н а то? - блестящее, роковое,

Изумрудное, пепельное, любое,

Не оставило после себя и следа на песчаной глади.

Ну и ладно, и будет, довольно, и на сегодня хватит.

* * *

"В Петрополе прозрачном мы умрем

Где влавствует над нами Прозерпина.

Мы в каждом вздохе смертный воздух пьем,

И каждый час нам смертная година".

Как легко мы теряем мгновенья

Вот секунда - минутное дело,

Ожидай её до Воскресенья.

Так и жизнь на лету пролетела.

Роковое пришло утешенье. -

Час за часом, года за годами,
Овладеет в миру искушенье

Моё время в моей мелодраме.

Стрелки вспять повернуть не поспели

Циферблатами римской цифири.

И качались, как в детстве качели,
И куда-то спешили, спешили...

"И государства жёсткая порфира,

Как власяница грубая бедна".

Но что поделать? Лишь одна просвира,

Одна на всех - последняя беда.

* * *

Матушке Лиде от всего сердца

"Я, Фалес Аргивинянин,

Вошёл в более чем скромное

Жилище Матери Бога -

Две скамьи, большой стол,

Жалкая убогая постель из камыша,

В углу прялка у кривого окна,

Да старая святильня на маленькой

Полочке в углу"

Святильня

Когда застигнет сердце дух унынья, -

На небеса попробуй, погляди

Где ждёт детей своих вторая скинья,

И смерти нет и вкчность впереди.

Души моей горящая святильня

Оплачет скорбь, затихнет впереди.

Что делать мне? Строка моя бессильна,

И музыка не рвётся из груди.

И Твердь Эдемская меня не упокоит

Покуда слёзы льются на земле.

Она откроет бездну и сокроет,

Всё то, что тайно передано мне.

Где две скамьи и стол большой стояли, -

Стоял и я неискушён, но слеп.

А сквозь окно кривое освещали

Седую прялку и насущный хлеб.

Я поклонюсь святыни Мати Бога,

И тайна тайн уйдёт со мной в века.

Мне не найти ни слова и ни слога,

И как святильня эта велика!

* * *

Застывших сосен строй как новообращённый...

В смущении умолк величия орган

Как бы приняв священство, учащённо

Пьёт мальчик воздуха порочный фимиам.

В молчанье строиться природы тёмный храм

Жемчужною слезою освященный,

И ветхий лес земной чей дикий хлам

Тяжёлою слезою увощёный.

Так вечных досок строй стремится к небесам

Как бы одной струною воплощенный -

Его величества строгости обман

В священный сан ещё не посвящённый.

К цепям, чей тяжестью уже отяжелённый

Содружество теней он делит пополам

Своей судьбой и волею прельщёный

Он растопил целительный бальзам!

* * *

Воскресный День Рождения

Памяти Людмилы Евгеньевны Окс

"Нам остаётся только имя:

Чудесный звук на долгий срок.

Прими ж ладонями моими

Пересыпаемый песок".

О. Мандельштам

Молитва тихо прозвучала,

И всё откликнулось вокруг.

Её ли тайное начало

Молчало бездною разлук?

Затрепетала, пламенея

Свечой в обледенелых пальцах.

И будто замерла на время

Вся паства долею Страдальца.

Чей свет любви течёт меж нами

В купели волею прощенья.

Перекрестясь тремя огнями

Перед морозами Крещенья.

Тот Свет прощения превыше.

Стоит снежинкой на ладони.

А снег покрыл попоной крыши,

Играют тени на амвоне.

Горели три свечи во Храме

И состраданием, и болью

Вокруг Архангелы вещали

Жизнь наполняя хлебом с солью.

И медленно лучась золою

Светило пламя небесами

Молитвой выплакась святою,

Всех исцелив её слезами.

Так пажить Рая обретая

Под струны арфы неземной

Моя молитовка простая

Упала горькою слезой.

* * *

О. К.

"И живая ласточка упала

На горячие снега".

О. Мандельштам

Над гробом земли покаянно

С улыбкою ласковой грусти

Мой ангел целует устало

За всё, что решал наизусть я.

И в приступах изнеможенья

Я принял твой искренний дар,

И пламенем стихосложенья

Небесный снимаем нагар.

Лишь ласточки в небе высоком

Даруют тебе свой полёт

Дугу описав над пролётом,

За аркою райских высот.

И та понимаешь в последний

И, может погибельный час:

"Нет смерти иль это нелепей,

Чем смерть без утрат и прикрас".

Пойми, я ведь тоже тоскую

По вечной души красоте,

И в это мгновенье дарую

Тебя неземной высоте.

* * *

Памяти моей бабушки Анны

"Чьи черты жестокие застыли,

В зеркалах отражены?

Анна, Анна, сладко ль спать в могиле,

Сладко ль видеть неземные сны?"

Когда глаза мои раскрыло

Всё обольщенье прежних дней!

Вдруг встало детство у могилы

Любви твоей перед моей!

Невнятной жалобы минутной

Прошу, не забывай дитя!

Пожалуйста не обессудь, и

Пожалей. Прости меня!

То лето пронеслось виденьем,

И осень разбудила нас.

Дождей кажденьем, а деревья

Незримо укрывали нас.

Ты помнишь лес и ту скамейку,

Где мы делили каждый час?

Как в прошлое найти лазейку,

Услышать будущего глас?

Сиреневой тропинки тени,

Таинственный еловый сказ

Нас пропускали во владенья

Орехово-зелёных глаз.

Наполненных любовью неба,

Игрой дощатого мостка,

И древняя таилась небыль

Жизнь превращая в облака.

Нас провожали по старинке

Лесные птицы и сверчки,

И в ноги кланялись барвинки,

Чемерица и ноготки.

Им было с нами по дороге,

И не было конца пути,

Когда немой земли итоги

Тебе ещё не подвели!

Среди курчавого тумана,

Под звёздочками мотыльков

Автобус, уходящий рано

Вновь поведёт к долине снов.

Свернув близ дома на конечной

Посадки на последний рейс

До знака остановки вечной,

Где дышит нежный эдельвейс.

Пусть жизнь прошла на поворотах,

Как легионы облаков,

Мы вместо прошлого заботах

Услышим будущего зов!

АЗБУКА

Алым Блеском Вечер Гас,

Догорал Едва Желтеющий Закат.

Искоркой Кремня Лучился Марс.

Ночь Осенняя Печальнее Растрат:

Снов, Теней, Увековеченных Фламандцем,

Холода, Целующего Чаек,

Шепотка Щегла,

Эол Юноны Ялик...

Ангеле Хранителе мой святый,

Предстояй моей души и жизни.

Покровитель и Святитель Святый

Просвети на тризне по Отчизне.

И раскрой мне мысленные очи,
Чтобы сердце билось горячо.

Чтобы ликовали ночи в сочень

Под Твоим покровом, и ещё -

Чтоб рука моя не оскудела,

Чтоб в душе сиял пресветлый Свет.

Чтоб я сердцем не был не у дела

Посреди эпохи вечных бед.

Утоли мою печаль во скорби -

От Пасхальных свеч до Вознесенья

И благослови в предсмертной прорве

Божие спасенье искупленья.

Славою небесною сподоби.

Тяжко по земле брести в бреду.

И избавь от порчи злой во злобе,

Что явилась на мою беду.

Закружится ворон стороною,

Но настанет непременно день -

С Ангелом Хранителем пред мною

Озарится Райская Ступень.

О. К.

"И твое лишь имя, Ольга, для моей гортани

Слаще самого старого вина"".

Н. Гумилёв

Голубоокую кириллицу

Я ощутил одним глотком.

И опрокинулась чернильница

Простым московским говорком.

Еры и ижица забытые

Фита устроилась за ять.

Всё словно заново открытое

И обречённое молчать.

Ну, а пока древляне вражились, -

Перун надсматривал за ними.

О, Эльга! Может, это кажется,

Твоё выкрикивали имя!

Е. П.

Белый день, белый свет,

Долгая прохлада,

И опять дребедень

В лепте листопада.

И отсюда - туда

В цвете чёрно- белом,

Как из неба вода

На рисунке мелом.

И опять ерунда -

Ничего не будет,

Как же быть, где же та,

Без которой трудно?

И опять в маяте

Прожитых прогулок,

Как в беде, что везде

Свет далёкий гулок.

Чем же быть? Что мне ждать?

Неужели поздно?

На ресницах опять

Слёзы, словно звёзды

Погасло дневное светило,

Ночное светило взошло.

И стало всё живо и мило,

Как не было, было ль давно?

Вечерние синие краски,

Застыл в ледовом окне.

Вон мальчик, тянущий салазки

Смешно улыбается мне.

Но в небе высоко-высоко

Жестокий, холодный простор

Застыл на востоке, о, Боги!

И руки свои распростёр!

Совсем опостылела мачеха злая, -

Велела подснежников ей принести,

И, как же мне быть, если нынче зима и,-

Как их в лесу разыскать и найти?

Пошла, прихватив с собой вместе лукошко,

А мачеха долго смотрела в окошко,

И прыснула под ноги чёрная кошка,

Когда через двор шла, не видя пути.

В берёзовой роще средь белых берёзок

Наплакала вволю кукушкиных слёзок,

Ведь только подснежники могут спасти,

И холодно ножкой по снегу скрести.

И тихо уснула на чёрном пеньке,

И тихо мороз задышал на виске.

Свершилось же чудо - цветы расцвели,
И бедную девочку с принцем срекли.

Солнце пало на землю.

Янтарный, догорает закат среди туч.

Облака, как жемчужные зёрна

Сквозь созвездий, чьих терний корона

В небе блещет сквозь ауру флёра,

И стреляет под окнами луч,

Покидая небесную келью.

Небеса и чисты, и послушны,

Скоро звёзд туберозы взойдут,
И вечерние синие краски,
Словно в некой таинственной сказке,
Над землёю моей расцветут,
Очарованы светом воздушным,

И, вскружён вечерами нездешними,
Я пытаюсь постичь и понять:
Что же в них так мучительно мается,
Почему они не раскрываются,
И каких откровений печать,
Затаилась под красками нежными?

За окнами декабрь. Вечер.

На ёлке новогодней свечи

Мигают и горят огнями,
Спешит зима, и дни за днями

Снег падает. И я в раю.

Снег подает на крыши, кровли,

Ложится медленно и ровно

На тумбы, на заборы, стёкла,
танцует, прилипая к окнам,

Подобно звёздному лучу.

Лети, лети, снежок кудрявый,

И в воздухе пиши октавы;

Когда зима устанет сниться,

Его круженье прекратится. -

Мне кажется, я сам - лечу.

За окнами, где лёд и иней,
Присел на крышу ангел зимний

И дует на свечу луны.

Она почти уже погасла,

Какая сладостная сказка!

Фаты из снежной пелены!

День туманный, день лучистый,
ты высок.

Греет солнышком искристый

Огонёк.

Затухает, угасает

Старый день.

Только кто-то, видно, знает

Чья здесь сень.

Только кто-то видно будет,
вечно ждать,

И опять придут подруги

Дни считать.

А вдали золотоносной

Вьётся снег.

Встал в лазури високосной

Новый век.

Что-то будет, кто рассудит,
В бирюзу.

Свод небес да не убудет

За слезу.

Бледно-голубое небо

И пурпуровый закат,

Ах, давно я, право, не был

Там , где вороны скользят.

Эти пленники свободы,
Эти стаи, эти сны,

Голубеющие своды

Нежно-розовой весны.

А над солнцем, а над тучей

Золотистые посты,
Белоснежный и летучий

Город вольной старины.

И как много было песен,

И летят они скользя

Из немого поднебесья

В небо райского огня.

К...

Ждать осени - такая череда,

Ждать осени среди зимы и лета,

Когда наполнится небесная слюда,

Янтарными цветом сумрачнонго света.

А что нам остаётся? Жить и ждать,
И совершать ошибки и догадки,
Ждать осени и уходить опять

По мокрым переулкам безоглядки.

Так что же? Значит просто надо ждать,
Где середина четвертует четверть,

Когда-нибудь, когда-нибудь опять.

Нас зарифмует этот перевертень.

Погода совершает чудеса,

И все довольны. Утренник на ветер.

Ждать осени - такая полоса.

До вечера, доверчиво, до смерти.

"Нарисую стиха небывалый цветок

Незаконный".

В. Геронимус

Прекрасны очертанья зимних роз.

Рукою лёгкой их весна коснётся.

И белый храим над заревом берёз

Блаженно воссияет в братстве солнца!

Как холодно, как вечно горячо!

Отравлен воздух и бессмертно выпит.

И бабочки - узорочье ничьё.

Летите в снах обманчиво, летите!

И мотыльки обожествляют свет

Пыльцой снежинок, снежною лавандой,
Который говорит то: "Да", то: "Нет",,

Помаргивая ёлочной гирляндой.

Всё слилось в утреней прохладе бытия.

Нектар небес застыл на сердце льдинкой.

И крошится хрустальная кутья

Седьмого неба призрачной снежинкой.

Ты щуришься на белый свет

Усталостью смежая веки.

В сиянье света век навеки

Ложатся тени прошлых лет.

И слов игрой не обмануть

Того же призрачного счастья,

Того же света, бреда, страсти,

Которых не было и нет.

Но не неволь сказать": "Доколь?"

Пусть реки слёз горьки слезами,

Пусть на душе - гора, не камень,
и слово "Амен", как пароль.

В конце звучало, но слепая

Нить жизни, в дело не вникая,

Нелепой милостынью рая

Запуталась как таковая.

Всей нашей жизнью многогрешной,

Когда бы выпала нам решка

На дней остаток пустяковый

Мне голос был: "В начале - Слово".

Вначале слово верной веры,

И гаснет свет бессчётной эры.

И мы пред времени часами

Ответим сами

Средь василькововых полей

Растёт мой колос одинокий.

Его сорву рукой твоей

И брошу прямо при дороге.

Зачем с души моей оброк

Ты так усердно собираешь?

В твоих глазах я одинок,

А ты об этом и не знаешь...

Засохнет он среди цветов

Прошедшей собранных весною,

И неба призрачный альков

Полно предзимней сединою.

Закрутят вихри ветр и снег.

И ты - голубка неземная

Взлетишь под небосвод навек

Навеки время убивая.

В твоих глазах - пречистый свет

Голубоокий и глубокий,

И ты глядишь в глубины лет

Роняя колос невысокий.

И он пройдя путём зерна

Сквозь землю жаждующу жизни,

Которая тебе верна,

Очнувшись в неземной отчизне.

Чёрного винила соберём осколки.

Патефон былого нынче не замолкнет. -

Старомодный шлягер рокового рока

Но от этих песен видно мало толка.

Пить из чаши жизни истины в тихую

За тебя я выпил, проиграл всухую -

То, что сам назначил на рассвете веры,

И надежды прежде как вина в три меры.

Всех любовей бывших, всех разлук навечно.

Отвечаю: "Знаю сердце человечье!".

Знаю всю неправду, всю несправедливость!

Оттого-то нынче выпала мне милость.

Снова начертать всё с первого разочка.

С первого словечка, до конца и - точка.

Повторю и снова напоём пластинку,

И лежит на сердце камень как ворсинка.

И дрожит иголка, и бежит дорожка,

Легче нам не станет, но ещё немножко,

Но ещё ползвука, но ещё полвздоха,

И какая, право, вышла суматоха!

Восход ласкает мирозданье

Дворов, проулков, проходных

Богов бездельные даянья

Лучами солнца окропив.

Когда бы жизни тупиками

Пренебрегать совсем не смог

Какими только пустяками

Порадоваться сколько мог!

И дню на солнце золотому,

Истомой, напоившей лес,

Источнику воды святому,

И скатерти семи небес!

А на земле царит унынье,

И бедных кухонь разговор.

Пустынна дум и душ пустыня.

И время - тихий, жадный вор.

Прейдёт в века слов назиданье

За часословом вечных тем,

Ничтожной славы причитанье

В святилище убогих стен.

Но слов, и строчек искушенье

Одной строкой гудит в груди.

Прощай, стиха стихосложенье,-

Любить - не поле перейти...

* * *

Катилось яблоко и волновались реки,

И в них я отразил не мой мотив.

Кто веку поднимал болезненные веки -

Тот не помрёт средь статных постовых.

Я заучил ту грифельную оду, -

Она одна умрёт за мёртвых и живых.

Я опустил косые скулы в воду

И в ней же ей прославится мой стих.

Касаясь свеч рассветов и восходов

Я изучил язык друзей моих.

Из миллиардов рук, племён, вождей народов

Рулоном Вавилона кончен слых.

Катилось яблоко за пыльною дорогой,

Касаясь губ и слов стихов немых.

Я ж выучил ту грифельную оду

И раскусил булыжник мостовых.

На паперти я вслушиваюсь в ноту

И на слуху у слухов и порук

Я затвердил ту грифельную оду

И голос мой не дрогнет, вздрогнет вдруг.

* * *

Я - последнее слово,

Я - разлуки верней.

Моя прежняя мова

Не потерпит потерь.

Отсмеюсь, не заплачу,

Опишу свод небес,

Что грядут под раздачу

На пощаду и - без.

И у жизни эскиза

Не боюсь ни бельмес

Неземного девиза

У небесных завес.

И любви - не достоин,

Я дождаться сумел

Меж козлищ, а не овен

Беспредела предел.

За писаньем итога,

Где исчадья у плах

Поднимает тревога

И несёт на руках.

С мелким сором я в ссоре,

Но воскреснет заря, -

Проиграв не проспорю

То, что прожито зря.

Мне ж довольно до боли -

Обратившись во прах

Непосильного боя.

Сердце бьётся в тисках.

Спрос с былого не волен

Среди белого дня,

Был ли во поле воин

В серединке Кремля?

* * *

Вот и осень пришла

И зима - не далече.

Помню - как ты пришла,

Руки, губы и плечи.

Будь со мною - милей.

Для меня ты милее

Сколько воду не лей

Во купель Водолея

Светом первых лучей

Мы встречали рассвет.

В этой кривде ничьей

Всё - туман, полубред.

От судьбы не уйти -

Сдуру и ненароком.

И нельзя обрести -

То, что вышло нам боком.

И ответа найти

Так и не удалося

Без тебя обойтись

В эту вздорную осень.

Жгут листву на кострах

В страхе, боли, надежде.

Только ветер на страх

Разгулялся как прежде.

И, оставшись в долгу.

В тебе счастья не чая

Я ни как не могу -

Всё признать, отлучая.

Я себя вопрошаю

Скрытно и - без утайки,

И в слезах вопрошаю

Предсказание чайки.

139

Оставить комментарий © Copyright Рейн Борис Евгеньевич (borya.rein@yandex.ru) Размещен: 16/01/2015, изменен: 16/01/2015. 287k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия Скачать FB2		Ваша оценка:

Рейн Борис Евгеньевич : другие произведения.

Последний разговор