Ночью Сэлк не спалось. Наверняка герцогиня Раона, узнай она о бессоннице дочери, объяснила бы её тем, что Сэлк долго спала днём. Но на то были абсолютно другие причины.
Около часа после того, как легла спать, она просто лежала в постели и ворочалась, думая о разном. На ум ей всё время приходила её недавняя спасительница, Кира, и её слова о любви - тогда они заставили сердце Сэлк биться куда быстрее обычного, и сейчас до сих пор волновали её. Да, она только начинала расцветать; она ждала первой любви, как ждет любая двенадцатилетняя девочка, и слова, сказанные Кирой, долго терзали её ум. Фантазия? Внутренняя любовь? А как же, а где же романтика, красота, о которой писали в романах? Неужели на самом деле всё совсем не так? Слышала же Сэлк и другие разговоры - о подлости мужчин, о предприимчивости женщин, да и, в конце-то концов, то, что произошло между её родителями, тоже никак не является доказательством существования настоящей, вечной любви. Сэлк не верила тому, чему не хотелось верить; но отчего-то в слова Киры не поверить было очень и очень трудно.
Некоторое время Сэлк мучалась этим вопросом и ворочалась с боку на бок, разметав по подушке средней длины золотисто-каштановые волосы. В конце концов сон, как всегда, начал медленно и тягуче захватывать её: сбивался порядок мыслей, в голове начинали возникать какие-то абсолютно посторонние обрывки фраз, образы, и Сэлк стала засыпать. И когда она уже полностью расслабилась и практически утратила осознание действительности, неожиданно перед её мысленным взором проскользнул странный образ.
Это существо было настолько противным и гадким, что Сэлк не знала, как и объяснить; вытянутое в длину и похожее на очень высокий и худой сморчок, оно имело болотно-зелёный окрас, а кожа была покрыта странного вида слизью, которая, однако не пахла. В худой, тоненькой руке, похожей на не в меру выросшую спичку, оно держало свечу в подсвечнике, и осторожно приоткрыв дверь, просунулось в её комнату, как случайный поздний гость. Сэлк не смела закричать, а просто лежала на животе, подняв голову, и не отрывал глаз от двери. Та медленно, натужно открывалось под напором существа; частичный вид его в проёме был настолько страшен Сэлк, что она боялась даже представить, что будет, когда оно войдёт полностью - нет, она не могла этого пустить. Быстро встав с постели, она осторожно приблизилась к двери, её подташнивало, и с каждым шагом всё сильнее, несмотря на то, что существо не издавало никакого запаха.
Наконец Сэлк приблизилась к нему на расстояние примерно двух шагов и спросила:
- К-кто ты? - и сама удивилась звучанию собственного голоса.
Незваный гость молчал. Сэлк вгляделась в черты его лица, плохо различимые в темноте при слабом свете свечи, и через секунду поняла, почему он не отвечает ей. У существа попросту не было рта, равно как и носа; из застывшей слизи на неё глядели только два золотисто белых глаза с маленькими чёрными зрачками-точками, нервно бегавшими туда-сюда.
"Это сон, - судорожно думала Сэлк. - Это сон, только сон. Утром я проснусь и всё будет хорошо". Но разумом она всё равно понимала, что происходящее слишком реалистично для того, чтобы казаться сном; а если даже это всё-таки плод её больной фантазии, то Сэлк вряд ли когда-нибудь полностью поверит в это. Тем временем существо стояло в дверном проёме, не двигаясь, его зрачки перестали бегать и в конце концов сфокусировались на девочке - две чёрных, блестящих точки, чем-то похожих на уменьшенные во много раз маринованные оливки.
- Уходите, пожалуйста, - Сэлк попыталась придать своему голосу твёрдость, не слишком, правда, удачно, - зачем вы сюда пришли? Хотели напугать меня? Так я боюсь.
"Я боюсь", - откликнулось у неё в мозгу. Девочка много раз слышала истории и читала романы, где герои попадали в различные экстремальные ситуации, и всякий раз ставила себя на их место, воображая, что уж она-то никогда бы не растерялась от страха. И вот теперь она стоит в своей спальне перед неведомым то ли животным, то ли ещё каким-то существом, и дрожит от страха, еле находя в себе силы разговаривать с ним. Такой ли она себя представляла в своих фантазиях? Ей же самой потом будет стыдно за собственный страх! Эта мысль придала ей уверенности, и она повторила уже более окрепшим голосом:
- Хотя нет. Я вас не боюсь. Уходите отсюда!
Существо дёрнулось, словно пожав плечами, затем просунуло в дверной проём другую руку и указало ею на кровать, оставшуюся позади Сэлк. Та мельком оглянулась и остолбенела. Над тем местом, где ещё недавно она лежала, пытаясь заснуть, теперь парило что-то белое, похожее на сгусток пара, и слышен был такой свист, словно кто-то двигался с очень большой скоростью, рассекая воздух.
Девочка развернулась и бегом бросилась к своей кровати. Белое существо чётко выделялось в темноте, и Сэлк разглядела женщину без рук и без ног, просто туловище в длинных белых одеждах, и голова, вокруг которой развевались длинные волосы призрака. Лицо у неё было похожим на человеческое и даже красивым; рот, во всяком случае, имелся, и Сэлк осторожно спросила:
- Кто вы такая?
- Молчи, - это ответила не она, это неожиданно засвистел ветер снаружи. Сэлк кивнула, чувствуя, как страх сковывает её. Обернувшись, она увидела, что дверь открыта наполовину, но в проёме никого нет - стоявший там монстр то ли ушёл, то ли, напротив, вошёл в комнату и скрылся в темноте. От последней мысли по коже у Сэлк пробежал озноб, и она бросилась напрямик к двери, не обращая внимания на белую женщину. Та со знакомым свистом двинулась следом за неё, а ветер провыл:
- Стой-й!
- Нет! - панически выкрикнула Сэлк, подбежав к двери.
- У нас есть разговор!
- Обойдётесь! - и девочка выскочила в тёмный коридор. Белая женщина без труда обогнула её и тут же оказалась у Сэлк перед глазами. Та не стала тормозить, и её обдало леденящим холодом, когда она промчалась сквозь призрака.
И тут же всё исчезло. Сэлк распахнула глаза. Она лежала на своей кровати, разбросав руки в разные стороны, сквозь занавески бил пока что слабый солнечный свет - было раннее утро. Её тело было покрыто липким, холодным потом, рука автоматически метнулась к паху и пощупала ткань пижамы - нет, к счастью, хотя бы этого не произошло. Но вообще-то во сне она вела себя не особенно смело, с грустью отметила девочка, с опаской оборачиваясь на дверь. Она была закрыта. Воздух был прозрачным, никаких намёков на белый пар и призраков.
- Просто плохой сон - вслух произнесла Сэлк, развернувшись в кровати так, что ноги её лежали на подушке а голова - там, где должны были быть ноги. Теперь она могла лежать и любоваться светом из окон. Привстав на колени, девушка отдёрнула занавески, прищурилась от ставшего более ярким света, и вновь легла на живот. Всё хорошо. Всё-всё хорошо. Простой плохой сон, успокаивала она себя.
Но на душе у неё было ох как неспокойно.
Герцогиня Раона стояла на балконе, и лучи утреннего солнца играли бликами на её длинных золотистых волосах, собранных в высокий хвост на макушке. Задумчиво опустив голову и остановив свой взгляд на каменном барьере балкона, герцогиня вспоминала свой сегодняшний сон. Странное дело: обычно она не запоминала своих снов, или снился ей какой-то откровенный бред вроде крылатых орков на вершине стрелковой башни, а этой ночью сон почему-то был чёток и во многом схож с реальностью.
Ей снился её бывший муж. Её Альберт. Тот самый Альберт, которого она выпихнула из замка, да и из своей жизни, без гроша в кармане и без клочка земли, абсолютно не терзаясь при этом угрызениями совести. Сколько он заработал, столько и получил, ну а если он не заработал ничего, это его проблемы. Сколько раз повторялись разговоры:
- Альберт, прошу тебя, найди работу.
- Дорогая, - он часто называл её так, а Раона ни разу не позволила себе обращения "дорогой": ей казалось, это невообразимо пошло, - к чему эти трудности? Нам вполне хватает денег.
- Не нам, а мне, - цедила сквозь зубы герцогиня, - мне хватает моих денег, понимаешь? А ты не зарабатываешь ничего, ни-че-го, ты понимаешь? Понимаешь?
Он не понимал. Он никогда её не понимал. И однажды её прорвало:
- Я герцогиня, и я заработала свой титул сама, сама, понимаешь? Я правлю своими землями в одиночку, а ты... ты даже никогда не интересовался, чем я занимаюсь! Ты сидишь на всём готовеньком, а я, между прочим, родила тебе дочь! И даже когда я была беременна, ты не попытался устроиться на работу. Ты пишешь стишки и песни, которые никто не читает и не слушает, ты хотел подарить мне звезду, а мне надо было, чтобы обо мне просто заботились!
- Но у нас же было достаточно денег, - вяло отмахивался её муж. - А я люблю тебя и... - его рука потянулась к её талии.
- Отстань! - гаркнула она, ударив его по руке.
- Вот как? - он поднял брови. - Беспрецедентный случай в семье - женщина бьёт мужчину?
- Кто из нас мужчина! - фыркнула Раона. - Я заработала себе титул, деньги, земли, репутацию, я сама родила, вырастили и воспитала дочь.... а кем был ты? Моим официальным любовником?
- Но Раона... я же люблю тебя!
Он казался искренне растерянным и недоумевающим, но Раону это уже не волновало. Она точно знала, что делать дальше.
- Про любовь расскажи кому-нибудь помоложе!
- Дорогая, но у меня нет любовниц!
По-видимому, это было правдой. Во всяком случае, Альберт не изменял жене открыто с молодыми шлюшками, как многие другие мужья титулованных жён.
- И что? За это я должна тебя содержать?
Он молчал. Раона глубоко дышала и, наконец, продолжила, уже более спокойным тоном:
- Альберт, пойми, меня не возьмёшь одним сексом. А любовь... какая может быть любовь, если ты сидишь у меня на шее?
Он снова долго молчал, затем вдруг хрипло заговорил:
- Раона, если ты хочешь, я уйду.
- Хочу. Выбирай: или ты остаёшься и ищешь работу, с которой, кстати сказать, я вполне могла бы тебе помочь, или ты уходишь и живёшь как знаешь. Но я не дам тебе ни монеты, ни самого малюсенького клочка земли. Ты будешь жить сам. И ты не посмеешь подать на меня в суд.
- Почему? - спокойно спросил Альберт.
- Потому что я хорошо тебя знаю. У тебя не хватит смелости. И денег, чтобы подкупить хоть кого-нибудь, - Раона жестко усмехнулась. Альберт взглянул на неё в странной задумчивости, так, будто только что увидел что-то, о чём ему много и обстоятельно рассказывали. Неожиданно он вздохнул:
- А я только думал, что хорошо тебя знаю. Если хочешь, я уйду. Я выбираю второй вариант.
Он поднялся кресло и ушёл наверх, в свои покои. Раона не очень хорошо себя чувствовала после разговора с мужем, и хотела было пойти в гостиную и немного полежать на диване, но тут советник позвал её взглянуть на кое-какие документы, и герцогиня отправилась исполнять свои обязанности.
Больше она Альберта не видела.
И вот теперь ей снова приснился тот разговор. Слово в слово, взгляд в взгляд. Она и не ожидала от себя, что так хорошо помнит все прошедшие события...
С тех самых пор она никогда ни на секунду не сомневалась в правильности своего решения. Но теперь, когда прошлое снова ожило в её сне, она чувствовала странное волнение в сердце, словно очень давно скучала по кому-то, и вот наконец ей предоставилась возможность с ним свидеться. Раона только усмехнулась от этой мысли: скучала по Альберту! Да ей хватило оправданий перед дочерью, чтобы исполниться стремлением как можно скорее выкинуть его из памяти.
Но сердце отчего-то было неспокойно. И это настораживало её.