Бабку привезли за полночь - часа в два. Она постанывала, кряхтела, но так стыдливо утаивала признаки боли, что ей сочувствовали все: от фельдшеров скорой помощи до зевающей дежурной медсестры.
- Вам что-нибудь принести, бабуль? - спросила соседка по палате, пока врач ушёл что-то подписывать и узнавать (а может, заметил, что впопыхах прибежал в одних носках).
- Нет-нет, что ты, - бабка махнула рукой, и ее морщинистое лицо ещё сильнее скривилось.
- Может, хотя бы водички?
Бабка нехотя кивнула. Воды ей не хотелось. Хотелось, чтобы больно не было, но девчонке это не под силу. Она унеслась, прихватив стакан, а врач спустя мгновение зашёл. Лицо мрачное, брови сведены, губы поджаты. Он осмотрел новую пациентку, и его лицо стало ещё суровее.
Бабка робко развела руками.
Она умирала долго, тяжело, почти до утра. Соседка Света тихонько поплакала в подушку и уснула, а стакан с водой, забытый, стоял себе на тумбочке.
Сергей Петрович (так звали врача) с бабкой просидел всю ночь. Он поймал ее последний выдох, покачал головой и положил тяжёлое, ещё тёплое бабкино запястье на простыню. На выходе оглянулся, засомневавшись, но спящую Светлану не должно было смутить присутствие мертвеца. Документы потерпят до утра, тогда и увезут бабку в морг.
Поспать удалось не больше получаса, а в утренней суете про документы Сергей Петрович позабыл. И зря.
Дверь памятной палаты была распахнута. Сергей Петрович заглянул, а там - бабка. Одетая в домашнее, сидит, сканворды разгадывает. Соседка Света о чём-то радостно тарахтит и волосы длинные начесывает.
У Сергея Петровича подкосились ноги. Он упал бы, если б не схватился за косяк. Косяк скрипнул, и обе головы повернулись в его сторону. Бабкины глаза, чёрные, глубокие, смотрели беспокойно.
- Вы живы? - спросила бабка. Сергей Петрович прохрипел - даже сам не понял, что хотел сказать. Тут всполошились медсестры, увели его в ординаторскую, сунули под нос вонючую ватку. По зубам стукнул край стакана, пахнуло алкоголем. В стакане на донышке что-то крепкое - водка, коньяк? Сергей Петрович глотнул.
- Что за базар?
Это заведующая пришла. Кривая улыбка навевала образ злобной мачехи - да такой она и была. Коварной, завистливой, ревнивой. Но она боролась со своей натурой. Благотворительные фонды от ее благотворительности могли бы весь город облаготворить.
- Да вот, Сергею Петровичу плохо.
- Что стряслось? И почему алкоголь на рабочем месте?
- Бабка... - на вдохе просипел Сергей Петрович.
- Какая бабка?
- Из триста второй. Она умерла.
- И что?
- Она живая.
Глаза заведующей сузились.
- Это который стакан за сегодня? - спросила, подняв скомпрометированный алкоголем стакан.
- Я не пьяный!.. Был. Бабка у меня на руках умирала, всю ночь, понимаете?
- А документы где?
- Я...
Неловкая пауза.
- Вы, Сергей Петрович, заснули, наверное, - пришла на помощь Маргарита, дежурная сестра. - Бабка в палате сидит. Вам привиделось.
Три женщины стояли вкруг него, и Сергей Павлович смутился. Он почесал щетинистые щеки, потер лицо. Утро было обычное, ординаторская выглядела как прежде. Что могло сломить природный ход вещей?
Пока бедный эскулап приходил в себя, спорную бабульку уже выписали. Кое-кто обмолвился, что ей-де ночевать просто было негде, но тут уж Сергей Петрович не поверил. Даже думать об этом не стал - и так мыслей хватало.
По пути на выход Сергей Петрович снова заглянул в палату. Света была на процедурах, вторая койка тоже пустовала. Он вздохнул, взъерошил волосы на затылке. Предполуденное солнце изливало в комнату светло-желтое золото лучей. Было морозно - зима, - и от окон поддувало. Сергей Петрович поежился и - вздрогнул.
Под бабкиной кроватью что-то сверкнуло.
Сергей Петрович помялся, но поднял почерневшее серебряное кольцо, с простым ободком, как обручальное.
- Ты все ещё здесь! - раздалось от дверей. Сергей Петрович дернулся и втянул голову в плечи как нашкодивший мальчишка. Опомниться-то он опомнился, но заведующей уже вожжа попала под хвост. - На выход!
В шкафу в ординаторской был специальный ящик для потерянных вещей. Сергей Петрович замялся:
- Но я... - глаза заведующей угрожающе расширились, и подчиненный, чувствуя себя крепостным, молча поспешил на выход. В спину ему донеслось:
- Если ещё раз увижу на работе пьяным!..
Сергей Петрович шел, краснея. Пациенты выглядывали в коридор поглазеть на пьяного врача - а возможно, и в лицо запомнить.
Лары дома уже не было. Обычно они успевали пересечься на пороге: обменяться парой новостей, прикинуть планы на выходные и коснуться хоть друг друга. Сергей (вне больницы позволим себе называть его так) рухнул на кровать, скинув обувь и верхнюю одежду, и продрых до самого вечера. А там и Лариса пришла.
- Как дела? - спросила она шепотом, прижимая к уху трубку. Сергей поведал в эмоциональных жестах мистическую историю ночного дежурства, но Лара, раздираемая информационными потоками, только сочувственно улыбнулась (по его лицу поняла, что дела не очень) и пошла на кухню готовить ужин.
- На меня не надо! - страшным шёпотом просигналил Сергей. Ему было стыдно: провалялся в кровати полдня и ужином не озаботился. К тому же он ещё неделю назад договорился с друзьями в пабе посидеть.
Лариса кивнула и махнула ему рукой, мол, иди давай.
Пока свежий и отдохнувший Сергей одевается, предвкушая шумные мужские посиделки, заглянем на минутку к бабке. В это время она с решительным видом шествовала от остановки, поддерживая в памяти адрес, словно боясь стряхнуть его неосторожной мыслью. Этот адрес она убедительно, лестью и немножечко обманом выдавила днем из медсестры Маргариты и считала его самой важной в жизни информацией.
Бабка увидела, как знакомая фигура, выйдя из того самого подъезда, энергично двигает ногами в ее направлении, и схоронилась за какой-то синей будкой. Ее старое, поношенное сердце трепыхалось, сбивалось дыхание, и на место уже ненужного адреса пришли нехорошие мысли. Или, наоборот, хорошие? Как тут поймешь, если за дело взялся самый мощный животный инстинкт?
"Нет разницы", - зло подумала бабка и поддернула выше воротник. Мужчина прошел мимо. Он не улыбался - безразличное лицо, которое каждый надевает на улицу. Но внутренняя улыбка проглядывала в уголках морщинок, хоронилась в лукавом изгибе левой брови, посверкивала в молодых серых глазах. Бабкино сердце трепыхнулась, и она стиснула кулаки, поджав сморщенные губы.
С друзьями в пабе было весело. Но это тот тип веселья, когда весело присутствовать, а не рассказывать или слушать. Наоборот, сплошная скука, а бывает, и завидно становится. К тому же самое важное произошло после.
Домой Сергей собрался поздно. Лариса наверняка уже спала, поэтому он не торопился. До дома было полчаса спокойным шагом - как раз проветрить голову. Сергей глубоко и с удовольствием вдохнул мороз пополам со снежинками. Минус десять, не больше. Он сунул руки в карманы, натянул шапку и пошел.
Пешеходные переходы без светофоров схожи с выключением приборов из розетки. Некоторые люди относятся к предосторожностям серьезно, а другие следуют лишь в моменты крайней нужды. Когда пешеход уже идет по зебре или когда знаешь, что проводка не в порядке. Но иногда внимание соскальзывает, и случается трагедия.
Сергей почувствовал удар, резкую боль в бедре, что-то хрустнуло в ребрах и шее. Он упал и проехался по асфальту лицом. И стало тихо. До этого тоже было тихо, но теперь наступила особая тишина, мертвая. Острая боль пульсировала в разных частях тела, но Сергей не мог пошевелиться и как-то себе помочь. Он лежал и лежал, пока вдруг его не перевернули на спину. Мир смазанной полосой пролетел перед глазами и превратился в сморщенное, злое лицо.
- Где оно? - прошипела бабка. Сергей увидел испарину на ее лбу и удивился, как она не замерзает по такому холоду. Бабка тряхнула его. - Где?!
Сергей протянул кольцо.
- Я хотел... Отложить...
- Дай сюда!
Бабка сжала кольцо в кулаке. И хотя ее сердечко продолжало нервно трепыхаться, в голове раздавалось стабильное: "Бом-м, бом-м, бом-м". Колокола. Надежда. Счастье.
- Сам виноват, накликал, - буркнула она. Поднялась на ноги, отряхнула юбку. На улице ни души. Злосчастная машина трусливо сверкнула бампером и унеслась, подальше от воспоминаний об этой морозной ночи. Бабка неуверенно затопталась рядом. - Ты... тебе оно ни к чему, да? Так и так случилось бы... сейчас или позже - какая разница. Ты с ним жить бы не смог, - убеждала она. Сергей потерял сознание. - Не смог бы. А я без него не могу. Сердце, знаешь? Старая, а жить-то...
Она не договорила. Тренькнул о сообщении телефон. Бабка подняла его, вложила Сергею в окровавленную руку и поковыляла домой.