Я дышу. Иду вперед и думаю, о том, что где-то далеко я найду новую жизнь. Найду себе новую форму, стану чем-то большим, чем костями и мясом. Никто не отнимет будущего, не перекрасит настоящие и не заставит забыть прошлого. Иногда я слышу звуки. Но никогда не ищу их источника, потому что знаю, что еще не время. Осознание этого сидит где-то глубоко, так глубоко, что сила, которая способна дать ответ разорвет меня на части. Я знаю это, а еще я знаю, что день за днем я расту. Во мне просыпается тяга к земле и воде. Это не возможно объяснить. Это чувствует душа, а не тело. С этим нельзя бороться, и от этого нет таблетки. Иногда это проходит, но только для того, что бы внезапно появиться вновь. Я слышу жужжание и думаю что оно знакомо. Не возможно понять что это. Какая та особая нить ведет меня, и я таю, как воск когда слышу жужжание вновь. Я не боюсь, я полон решимости. Я дерево, которое нельзя срубить и дровосек, который боится леса. Что-то общее есть у всех нас, и я знаю что. Это старый мир, старая жизнь. Не прошлая, а старая, прежняя. В которой каждый из нас был цветком. Это нельзя забыть, ощущение этого живет в каждом, потому что это и была настоящая жизнь. Каждым цветком и каждой душой мы жили одной семьей где-то далеко-далеко, в цветочном гетто. Ждали дождя и питали подсознание ожиданием света в конце тоннеля. Если очень захотеть можно почувствовать кожей что лепестки каждого прорвут нас однажды. Этой боли бояться не стоит. Мы просто станем теми, кем должны быть. Цветами. Сознание превратится в пестик, душа в тычинку. И бесконечная тяга к сношению с пчелами сделает нас частью мира любви. Плотской, но от этого не более греховной, чем есть. Поля людей, или их душ, где-то совсем рядом. Можно верить теории, но в этом я не вижу смысла. Потому что как только умру, получу бесплатный билет. Билет на небо. Туда где вселенские пчелы возьмут меня и посадят на своих полях, на далеких планетах, где я никогда не увижу телевизора. Никогда не проснусь и не усну. Я умру. Наверное, в подарок, какой ни будь пчеле, у которой дела на плантации идут совсем плохо. Этой мыслью стоит жить. Ее можно прогнать, но от нее нельзя скрыться, потому что она обязательно вернется. Вселенная крутиться, нарезая из времени круги в пустоте космоса. Никто не знает, почему это так. Никто не сможет этого остановить. И никто не сможет убежать от прошлого, своего цветочного прошлого и своей пчелиной семьи. Мы можем менять форму, но вселенная крутиться, а значит, мы обязательно вернемся. Вернемся домой. Откроемся пышными бутонами и начнем танцевать под гипнотизирующее жужжание. Однажды все это закончиться. Пчелы перестанут прилетать к нам, и мы в последний раз умрем цветами там и навсегда останемся людьми здесь. Обретя последнее пристанище, мы навсегда забудем, что когда-то росли цветами в далеком цветочном гетто. Ну а пока вселенная крутиться, а значит я в сотый раз, появившись на земле, открою глаза и пойму, что прошлое белого тюльпана для меня безвозвратно прошло. Я проснусь, первый раз вздохну и увижу лица кверху ногами. Моя душа начнет плакать, а мозг начнет формировать новую личность, и уже на третьей недели я не вспомню ничего. Я буду отзываться на имя, данное родителями и учиться ходить. Потому что на планете, которую покинул я слишком долго стоял цветком. Мир станет заново интересным. Подсознание перестанет бить тревогу и, в конце концов, простит мне то, что я опять среди людей. Только маленькие вселенские пчелы будут оплакивать белый тюльпан, который обязательно вернется.