Вечер с друзьями

Дмитрий Репик

ВЕЧЕР I

Время проходит незаметно. Весело и беззаботно. Посматривая на небо, на дома, на тротуар, на прохожих и на часы, чтобы не опоздать на последнее метро. Мы уже битый час крутимся вокруг одного квартала. Я приберегая, по своей привычке, предпоследние деньги, покупаю гадкий дешевый портвейн. Перед ларьком мы чуть не ругаемся. Отрава. Видно по бутылке, даже не нужно пробовать. Этой отравы ничтожно мало на всех желающих, если мы все же пойдем в гости, и о-о-очень достаточно для наших двух желудков - если мы останемся на улице. Я начинаю спорить - мол все равно нужно идти - если мы сами выпьем этот шмурдяк: мы во-первых отравимся, во вторых если и отравимся, то в компании веселее, и в третьих другие принесут еще что-то другое, получше. Так что, резонно добавляю я: эту гадость можно и не пить. Друг начинает ворчать, что надоело изображать жлобов, и ни хрена мы денег все равно не сэкономили. По дороге он берет у меня оставшиеся бумажки на покупку пачки хороших сигарет и успокаивается. Я сам не курю - привычка выработанная годами.

Очень весело. Оказывается, что большая часть присутствующих в квартире людей, незнакомые лица - молодые люди - "тусовщики" с богемными замашками. Нам стыдно за ту гадость, которую мы принесли. Но к нашему удивлению и ей рады. В доме выпивки мало. Но музыка громкая и разная. Опять же, весело.

Не успеваю перезнакомиться с присутствующими, меня увлекает на кухню некий доброжелатель с гримасой:

- Кого ты привел?

- Чего такого?

- Я тебе советую, мне все равно, конечно, но не веди сюда больше своего друга.

- А про кого ты, я не понял?

- Не морочься ты все понимаешь!

- Мы шли сюда вдвоем, и он вообще мог сюда прийти сам без меня таким же образом...

Показывается какой-то стриженный придурок в розовых очках:

- Господа, я вас побеспокою, мне нужен телефон - и тянет аппарат в комнату, там гром музыки и в дверь снова звонят.

- Да вообще все нормально... Поболтаемся и попьем... Ничего страшного...

- Я тебя предупредил... Его здесь не любят...И тебя вместе с ним...

- Вот блин, вокруг одни радости!

Все по прежнему весело. Через минут десять ко мне подходит замороченный хозяин и, выдыхая дым сигареты, говорит:

- Я попрошу вас сейчас же уйти...

Я еле удерживаюсь от того чтобы не наговорить гадостей, мол не очень большое удовольствие с вами здесь сидеть, и говорю:

- Хорошо, хорошо...

Я вытягиваю друга из соседней комнаты где он успел уже прилипнуть к единственной в данной компании кучерявой коротышке женского пола. Он что-то ворчит, молодые люди с цветными волосами переглядываются.

Мы выходим. По прежнему весело...

- Вот блин, а эта отрава у них осталась.

- Так им и надо... - злорадствую я. В гостях мы уже успели приложиться к хозяйскому коньяку...

- Я не понял, они что серьезно меня к этому ужастику приревновали? - хвалится друг.

- Да, еще б немножко денег... - я пропускаю его слова мимо ушей и упорно думаю о своем...

- Пошли к Сереже в гости зайдем - предлагает он.

- А что он, вернулся уже в город?...

- Ну да!

- Какие придурки, что мы сразу туда не пошли... Во идиоты. Да?!!

Обязательно будет еще веселее...

ВЕЧЕР II

Я долго насиживал одно кресло между окном и большим развесистым цветком, которое все называют пальмой. Я долго насиживал это кресло, сперва не удобное и жесткое. Я долго разминал его задом. Я сосредоточился на этом занятии в течении часа или около того. Мне более нечем было заняться и я оправдывая свое положение, занялся размягчением кресла. Оно не поддавалось но я был настойчив.

Молодые люди вокруг сидели, стояли, ходили, говорили, смеялись словом создавали суету. Ставили музыку, бурно обсуждая кассеты на полках, рассматривали все вместе один модный журнал, или валили на кухню варить кофе, которое очень вкусное, но его мало. Я молчал, смотрел то в окно то на пальму и мял задницей кресло.

Наконец я привык к нему, непонятно толи кресло сдалось и размягчилось, толи моя задница огрубела. Молодая девушка, приятного вида с короткой стрижкой и в джинсовом комбинезоне, сидит напротив меня и внимательно меня слушает. Минут десять назад она откликнулась на мое ленивое замечание о музыке и неожиданно увлеклась моими критическими излияниями. Я боюсь что весь ее интерес иссякнет как только я замолчу, но она внимательно выслушав меня, начинает, говорит сама и очень толково, однако. Я даже засмущался.

Целый час я был приклеен к полинявшему пледу, накинутому на кресло, для того чтобы скрыть его еще более потертую обивку. Я не знал куда бы можно было податься и что делать, если покину это место. Но теперь девушка так внимательно меня слушает, и я вынужден продолжать говорить сидя. Мне нужно стараться быть оригинальным и забавным, чтобы ее не расстроить, как мне кажется. Я должен поскорее вспомнить все названия групп и имена музыкантов, знанием, которых я мог бы пощеголять. Я просто кладезь информации, если я постараюсь напрячь мозги.

Она сидит напротив на краю дивана. Может она тоже прикипела к своему месту и не хочет с него слазить, и разговор со мной это только повод для того чтобы не покидать диван.

Рядом кружок приятелей увлеченно что-то обсуждает, нас не замечая. Если бы не эта девушка, мне пришлось бы пристраиваться к их разговору на тинэйджерские темы и выглядеть еще глупее, чем я есть...

Я сюда зашел по инерции - за компанию с приятелем, и не очень-то уверенный в том, что стоит тут висеть, тем более весь вечер. Сколько глупых вещей мы творим за компанию. В этой квартире живет одна общительная барышня, курсом младше меня в университете, и народ собрался в основном из ее бывшего школьного круга. Я здесь самый старший и непонятливый. Я старался среди них вообще помалкивать. А тут меня вдруг так увлеченно слушают. Может, я на самом деле хорош.

- М...да-а-а... - думал я и слушал дальше.

Мне повезло, что я сумел вставить негромкую фразу о музыкальных стилях в общую какофонию мнений. Оказалось к месту. Одна девушка, что была поближе, прислушалась и теперь я рассказываю все, что знаю, что едва помню или воображаю. Она пока слушает. По ходу я вспоминаю, что до этого я ее уже видел несколько раз и даже по-приятельски здоровался возле университета, но не обращал на нее особого внимания. Она моложе меня на курс, два или более - не знаю точно.

Я сразу начинаю планировать очередные темы для разговора: как только я надоем с моими познаниями о музыке, нужно поинтересоваться ее учебой и завести еще один вираж беседы. Самое главное вовремя переключить тему разговора пока я не слишком надоел...

Я говорю дальше... Потом умолкаю...Она рассказывает о том, что ей рассказывали, что... Я весь внимание...

- Надо же... - я вслух удивляюсь тому, что такая барышня всерьез воспринимает мои россказни и добавляет свои не хуже.

Мне хочется в туалет. Понемногу, с каждым мгновением, я чувствую нарастающее беспокойство и стеснение от неминуемой необходимости, прервать ее, и намекнуть на то что мне нужно отлучиться. Или просто выйти не говоря ничего? Я боюсь: а если тогда когда я вернусь на место - она пристроиться к остальным в обсуждении чего-то своего, что меня совершенно не трогает, и даже стесняет... Мне будет неловко возвращаться...

Я сижу терплю... Но все же выхожу на зов природы... Я не могу больше держаться...

На кухне, по дороге обратно, наливаю себе вина и подхватываю еще одну не начатую бутылку. Пьют здесь мало. Я единственный на всю квартиру тип, который, если бы его не стесняли, смог бы выпись все это вмиг и попросить еще. Но здесь все чинно... И слава Богу.

В комнате, "моя" барышня стоит в одиночестве у книжных полок и что-то листает... Я занес бутылку остальным в соседнюю комнату и вернулся.

Я соображаю, что это еще одна большая нехоженая тема для увлеченной беседы... Что там у нас присутствует на полках?...

Определенно будет веселее...

ВЕЧЕР III

Я обещал позвонить еще несколько недель назад и наведаться. Мне не удобно и я это объясняю типа: я не собирался надолго теряться из виду, я просто боюсь слишком надоесть своим присутствием, поэтому нужен некоторый перерыв в общении. Но я на самом деле теряюсь из виду...

На позапрошлой неделе меня сорвало одно очередное "день рождение" на работе. Потом там же мои со-офисники отмечали рождение ребенка. Благодарный, сам себе папа, щедро выставился... Несколько дней потерялось. И потом возникла пятница в плохом самочувствии и без мыслей.

Следующую всю неделю я был на бегу. Все как-то понеслось. Такое чувство, что я что-то теряю. И никакой возможности остановить все это и одуматься. Вся неделя ушла на работу. Необычно снежные мартовские дни заполнялись материальными заботами. Казалось, что усердной работой я себя наказываю за пропитую неделю предыдущую.

К выходным как к празднику, природа изобразила первую настоящую весеннюю оттепель. Зима, небогатая на снег, совсем растаяла.

Наконец я им позвонил. У них будут еще гости, они веселы и меня ждут. И я весел. Я уже начал прикладываться к напиткам. К моему появлению, компания уже в сборе и я еще более неуравновешенно праздничен, до полной невозможности нормального контакта со мной со стороны других нормальных людей. Не успело застолье начаться и я уже уронил несколько вещей, в основном стульев, и чуть чуть не разбил расписную вазу, которую мне очень захотелось рассмотреть получше. Кто так ее раскрасил?

- Оставь ее в покое, а то от нее останется только одна память...- проницательно замечает, на ходу, хозяйка квартиры. Если бы не чудеса моей ловкости в следующее мгновение, она бы услышала в ответ звон и мои неловкие извинения.

Разное случается, когда я не в себе или я слишком реален и не могу отвлечься от своего дурного Я. Именно это и случилось...

Дальше темное время суток поделилось на ряд полных и неполных рюмок, я разве что не заказывал циган с медведями...

По воспоминаниям хозяев я заснул около трех или пол четвертого ночи. На лавочке у окна мне не хватало нежного отношения подушек и одеял, и я страдал, борясь с навязчивой действительностью, но заснул.

Мой сон был смирен, я видел дали, там иногда в пыли проезжали танки. Капитан, я точно помню по пяти звездочкам на правом погоне, говорил о необходимости сопротивления и о опасности, я не помню какой...

Утром через небольшое окно в кухне, отодвинув занавески, я наблюдал унылое, и назло снежное, утро. Вокруг были заборы и трубы. Я, строго приказал себе снова заснуть и подумать о чем-либо другом, хорошем. Я не мог себе представить, что природа за ночь сыграла марш возвращения, и холодное утро проигрывает пролог мерзкого дня...

За завтраком ласковые хозяева мне напомнили, что вчера вечером я ехал долго на трамвае и заехал слишком далеко, а потом возвращался... Мне стыдно, что я не помню почему я в полночь сорвался в странствия и приехал сюда...

Любой православный праздник не стоит такого жертвоприношения родного организма... - говорят мне. Я согласен, но... Я понемногу вспоминаю о том, что действительно среди поводов к веселью значились какие-то даты православного календаря, но... скорее языческого...

Я, притворно, оправдываюсь, что меня случайно занесло на излишнее возлияние, а так я ничего... Хозяева понимающе кивают...

Я смущаюсь и стараюсь изобразить желание уйти, хотя я не понимаю где я Нау и куда следует направиться... Хозяева не настаивают и я сижу у них до обеда, после я начинаю беспокоится и решаюсь выбрести на улицу... На удивление я всего лишь недалеко от станции метро, и, не раздумывая, я убегаю...

Дома я задумываюсь о прошедшем, и жалею, что не вернулся домой раньше...

Чудак я... Неужели я пропустил все, что было весельем и застрял на мрачном воскрешении из небытия?...

Я все равно хочу быть немножко веселее.

ВЕЧЕР IV

Поздней осенью темнеет рано. Несколько моих друзей в полном семейном составе собрались под одной крышей и я явился.

На всех семейных четыре души детей и трое из них, через десять минут после моего прибытия, у меня на голове. Четвертый не может - он только учиться лазить...

В ход пошли большие плюшевые пантеры, львы, зайцы и кажется слон или лошадь. И это только из мягких игрушек. Один из пап настойчиво советует мне снять очки. Я отнекиваюсь, мол ничего страшного. На самом деле я боюсь, я суеверно боюсь снять очки, хотя очень легко могу их покалечить в неравной свалке. Я боюсь, что если я сниму очки, дети воспримут это как некий сигнал после которого разрешен полный произвол и насилие. Очки на носу - последний признак порядка.

Я рычу и дети разлетаются. Дети переводят дух, группируются и, начиная с меньшего, который заходит с тыла и взбирается мне на плечи, идут на штурм. Еле выдержав их вес, я с хрипом выбираюсь и призываю в помощь большую черную пантеру. Она, как живая, бросается меня защищать, но напор слишком велик, пантера, осознав тщетность своих усилий, переходит на сторону врага. Они виснут мне на ногах, в меня летит все что только можно найти на полу.

Все остальные взрослые мирно смотрят телевизор. Кажется новости. А я сражаюсь. Мне жарко и душно. Я вытираю со лба пот рукавами, как после тяжкого труда. Но меня снова таранит заяц и черная пантера наступает, смеясь как минимум тремя голосами нараспев.

Сконцентрировав последние силы я распугиваю детей - они еще способны поддаться на этот трюк, и убегаю в другую комнату.

Десятиминутный перерыв кажется вечностью. Я успеваю сделать массу дел. Постоять под форточкой, вдыхая полной грудью свежий прохладный воздух. Выпить стакан воды. Подумать о взаимопроникновении критического отношения к жизни и определения позитивных установок жизнедеятельности. Посвистеть от безделья и поискать музыку на ФМ диапазоне приемника.

Меня ищут.

Меня просто зовут несколько детских голосов, причем каждый из них поизносит мое имя с различным количеством звуков. Через мгновения я возвращаюсь на место сражения и внезапным своим появлением, повергаю врага в панику. Я пытаюсь закрепить успех, призывая на помощь вероломную черную пантеру и одалживаю ей свой устрашающий рык. Честно я бы сам испугался такого. Но я подозреваю, что пантера ведет двойную игру и одновременно дружелюбно подмигивает детям и они уже меня не бояться. Опасаясь превратностей ближнего боя, я все таки снимаю очки и отдаю их одному из взрослых. Я доверяю их нейтралитету.

Взрослым телевизор надоел и они перешли в кухню.

Я отвоевал весь диван и теперь отстреливаюсь мягкими игрушками, которые через мгновение возвращаются в меня, подымая клубы пыли, величиной в пороховые разряды. Противник, пользуясь преимуществом своего роста, находит убежище под столом, делает вылазки мобильными группами в одну-две единицы, и подымает дикий визг.

- Вот оно! - воскликнул я, обращаясь к сидевшей рядом черной пантере, - я теперь ясно понимаю то, к чему я так всегда неумело стремился, осуществилось...

- Я согласна - ответила пантера, - только, умоляю тебя, не бросай меня обратно к ним в руки я уже устала, я лучше посижу здесь и тебя послушаю.

- Все чего я так сильно желал - продолжал я в полном душевном восторге, - на что потратил массу усилий, времени, денег и здоровья, произошло, в самом совершенном виде и в полную силу. Но это произошло без меня, я только участвовал как средство к достижению желаемого результата, и мне за это уделили лишь часть всеобщего удовольствия. И самое удивительное, что я доволен, я счастлив, кажется как никогда счастлив... Я не стремлюсь получить все любой ценой... Я исправился, очень быстро и самым невероятным образом, я даже удивился своей щедрости... Я даже не успел расстроиться... Более того их родители и соседи, включая стены и полы, шкафы и табуретки, все для них суть игрушки.

- Тут ты прав - заметила пантера - я живу в этом доме порядочное время и могу подтвердить: их родители для них тоже такие же игрушки, как я и ты, только сегодня вечером они не позволили им залезть себе на голову...

- Между мной, взрослым замороченным дядей и тобой плюшевая черная пантера, только одна разница: - тут произошла заминка, я хотел продолжить фразу, мол могу сам двигаться и говорить но посмотрел внимательно слушающую пантеру, добавил, - размер и цвет. Им впрочем все равно - они могут могут общаться со всеми живыми и неживыми предметами одинаково.Что же мне делать? Как мне хочется быть таким же беззаботно счастливым, но у меня с ними слишком неравные условия - у них больше игрушек...

Черная пантера одобрительно кивнула:

- Одна я чего стою..

Она подумала и добавила:

- Так как ты не можешь стать черной пантерой по рождению, осталось только стремиться к ... безудержному веселью четырехлетнего ребенка.

- Но я уже таким был, я уже свою порцию получил, я теперь могу только помогать другим...

Так мы и сидим на старом протертом диване: черная плюшевая пантера и я, живой замороченный сочинитель...

Все!!!!!

ЗЫ ЭНД