Я раскрыл рот от удивления и, чтобы не захлопнуть его понапрасну, выдавил из себя:
- Очень интересно.
Дальше мы какое-то время шли молча. Я порядком устал и плёлся позади Сергея, обдумывая его последнюю фразу. Подъём становился круче, а идти тяжелее. Я понемногу начал отставать. Чтобы перевести дух и хоть как-то собраться с силами, я остановился и посмотрел назад. В океан добавилось синевы, и он увеличился в размерах, распростёршись до самого горизонта. Папеэте, наоборот, съёжился и стал похож на городок собранный из конструктора "Лего". По его миниатюрным улочкам сновали игрушечные автомобильчики. Людей я уже не различал. Не помогала даже возрастная дальнозоркость. Я несколько раз глубоко вздохнул, прочищая лёгкие, и сразу почувствовал прилив сил. Открылось "второе дыхание", как говорят спортсмены (всё же я не зря столько лет занимаюсь каратэ). Я уже готов был тронуться с места, как вдруг вновь ощутил прикосновение руки к своему предплечью. Оно уже не было таким властным, скорее дружеским.
Я обернулся. Сергей приветливо улыбался и смотрел мне в лицо.
- Я уже отдохнул, - промолвил я, - продолжим восхождение.
Мы снова двинулись в путь по утоптанной дорожке из серого песка, петлявшей среди густой растительности. Можно было догадаться, что по ней когда-то ездили машины. Это было заметно по оставленной колее и изодранным веткам, нависавшим над ней.
- Так что там, на счёт жизней? - возобновил я прерванный разговор, - почему тебе обещано было только двенадцать лет? Я бы не согласился на такие условия.
- Не двенадцать, а сто, - возразил Сергей, - но так как жизней у меня было четыре, которые я вспомнил, то я решил прожить каждую по двадцать пять лет. Теперь это моя последняя, и в ней мне осталось двенадцать земных лет. Я подчёркиваю, - земных. Потому что другие жизни были не совсем обычные, и годы у них были свои, не такие, как на Земле. Одна из них была даже, как бы и не жизнь вовсе, - на секунду он замялся, подбирая слова, - я был прозрачным кубом на тёмной плоскости. Был очень долго, по земным меркам... почти вечность. И существование это было в другой Вселенной, с другим пространством и временем.
Он закрыл глаза, как бы что-то припоминая, и прибавил.
- Бесконечная тёмная плоскость, я Куб, рядом другие кубы, и общение: бессловесное, мысленное, почтительно дружелюбное, когда уже через час хочется сделать гадость, но ты не можешь - нет ни рук, ни ног, ни языка.
Он усмехнулся чуть слышно, словно вспомнив что-то такое, что не для посторонних ушей, и продолжил взволнованно.
- Я сперва даже не хотел просить у Него эту не совсем понятную для меня жизнь. Слишком странной и однообразной она была. Но, представив, сколько у меня появится времени поразмыслить над всем, я решил прожить её ещё раз. Ведь это была моя жизнь. Мало того, я заказал её первой. И знаешь, - Сергей радостно засмеялся, - второй раз она не показалась мне такой длинной и нудной, потому что я уже ничего не боялся и знал, как вести себя с другими кубами.
Закончив про кубы, Сергей замолчал. Я тоже какое-то время шёл молча, опустив голову. Слышно было только, как шуршал песок под нашими ногами, да многоголосое щебетанье птиц доносилось из леса. Меня распирало любопытство, хотелось узнать продолжение, поэтому я опять не утерпел и нарушил молчание.
- Можно я уточню про жизни, которые Некто может дарить по своему усмотрению, - спросил я, - я так полагаю, что и мне будет даровано пожить ещё раз?
- Даровано будет всем, - подтвердил мою догадку Сергей, - только многие не поймут, что живут во второй раз. Они частенько и в первый раз не понимают, что живут на белом свете. Колесо сансары для них не прервётся. И вообще, живут ли они? Может, это всего лишь сон... мой, твой или чей-то ещё...
Он посмотрел на меня внимательно и прибавил тихо почти шёпотом.
- У тебя за плечами тоже не одна жизнь, если ты, конечно, вспомнишь.
- А что нужно? - поинтересовался я, - чтобы вспомнить.
- Самая малость, - усмехнулся Сергей, - пообщаться с Ним. Но спешить не стоит, тебе надо подготовиться. Поживёшь у меня денька три-четыре, а там посмотрим.
Мы снова двинулись в путь, теперь уже молча. Я обратил внимание, что подъём начал выпрямляться, а потому вздохнул с облегчением. Впереди по курсу показалась небольшая площадка, примыкавшая к самому обрыву. Она была ровной, аккуратно посыпанной песком и почти полностью укрыта от солнца тенью громадного дерева Бодхи. Наверное, под таким принц Гаутама когда-то получил просветление и стал называться Буддой. Под развесистой кроной стояла деревянная скамья, большая и удобная. Мы упали на неё, не сговариваясь. Даже у Сергея от ходьбы выступила испарина на лбу, и смуглые щёки его покраснели. О себе я умолчу. Мою тайскую футболку можно было начать выкручивать ещё за триста метров отсюда.
Я осмотрелся, и мне показалось, что этот небольшой оазис появился здесь недавно и неспроста. Сергей каким-то образом приложил к нему руку, заранее зная, что песчаная лужайка пригодится ему в нужную минуту. От неё до вершины горы оставалось чуть меньше половины пути, и теперь было самое время отдохнуть и поговорить по душам. Сергей, не спеша, извлёк из рюкзака полуторалитровую бутылку воды и поставил её на скамью.
Bon Aqua (Бон Аква) - было написано на этикетке по-французски.
"Правильно, - подумал я, - французская водичка на Французских территориях".
В моей сумке, кроме Кока-Колы, другой жидкости не было. Я купил её в аэропорту, не подумав и сделав это чисто автоматически. В принципе я ничего не имею против этого напитка, но на жаре он не лучший освежитель.
Сергей отвинтил пробку и протянул бутылку мне. Я жадно припал к горлышку и начал поглощать воду увесистыми глотками.
В жизни я часто не могу остановиться, не умею прервать страстного действа, творящегося со мной, в чём бы оно ни выражалось: в раннем ли подъёме из тёплой постели, в попытке ли бросить курить или первым оставить девушку, которая ещё нравится, но уже далеко не так, как в первые дни близости. Холодное пиво с утра после вчерашнего застолья, созерцание звёздного неба в деревне во время ночлега на тёплом пахучем сене, задержка дыхания на дне Красного моря, когда достиг намеченной глубины, а всплывать не хочется - всё это для меня звенья одной цепи - под названием Страсть. И Страсть эта всегда захватывала меня целиком и никогда сама собой не отпускала. Утоление жажды не исключение. Мне уже пятьдесят, а я по-прежнему не могу усмирять свои животные инстинкты, хотя давно пора этому научиться.
Я скосил глаза на Сергея, мне не хотелось, чтобы он прямо сейчас заметил мою слабость и раскусил меня раньше времени. Усилием воли я оторвал от себя бутылку, не допив до половины (слово "оторвал" наиболее точно характеризует моё состояние), и протянул её Сергею. Тот сделал три небольших глотка и внимательно на меня посмотрел.
"Он что-то знает обо мне, - подумал я, - чего не знаю я. Не зря меня сюда занесло на этот далёкий остров".
Сергей сделал ещё пару глотков и поставил бутылку на скамью между нами.
- Будешь? - спросил он.
Я покачал головой.
Вставать и идти не хотелось. Дерево Бодхи шумело над нашими головами, и лёгкий приятный ветерок холодил наши лица. Чувствовалась близость просветления.
- Я тоже пока не хочу, - сказал Сергей, будто угадав мои мысли, - посидим просто так, помедитируем.
- Я не умею, - произнёс я.
- Умеешь, - возразил Сергей, - ты многое умеешь, но пока не знаешь об этом. Кстати, наверху тебя ждёт сюрприз!
- Я готов к любым сюрпризам и без всяких медитаций, - тут же согласился я.
- Ты вот что мне расскажи, - переменил тему Сергей, - и сделай это достаточно откровенно. Я хочу знать, что привело тебя сюда. Я понимаю, захотелось тепла и уединения. Но всё это можно найти и в России. Наверное, было что-то ещё, что подвигло тебя в такой дальний путь?
- Было, - ответил я, - и не что, а кто. Марлон Брандо. Он дал первоначальный толчок для моей поездки.
Мне показалось, что при слове Брандо, Сергей вздрогнул, но он тут же взял себя в руки.
- А вот это интересно, - сказал он, - чем же он тебя прельстил?
- Можно я начну не с него, - попросил я, - а с самого начала. Со своего детства и звёздного неба?
- Валяй, - Сергей согласно кивнул, - спешить нам некуда, и я с удовольствием тебя послушаю.
- Я никогда не любил смены времён года, - начал я, - особенно наступления осени. Это для Пушкина осень - прекрасная пора, очей очарование, а ко мне вместе с осенью всегда приходила тоска, зелёная и беспросветная. Мне всегда казалось, что я никогда не дождусь весны, что этот голый унылый пейзаж, омертвивший природу, никогда не закончится. На школьном глобусе я всегда с интересом рассматривал те места на земном шаре, где не бывает осени. Тёплыми летними вечерами, я не сразу шёл домой, а подолгу сидел во дворе и смотрел на звёзды. Меня манил их таинственный блеск, мне казалось, что только они понимают меня и в будущем каким-то образом обязательно изменят мою беспросветную жизнь.
Однажды в школьном атласе я наткнулся на две цветные фотографии. Их кто-то забыл между страниц. На одной был изображён небольшой рыбацкий посёлок, а на другой белая песчаная коса, затерявшаяся в изумрудно синих водах океана. Я узнал потом, что оба этих снимка были сделаны на одном и том же острове, атолле Факарава, самом большом во Французской Полинезии. Фотку с песчаной косой я присвоил и положил её в нагрудный карман, и потом всегда носил с собой. Она и сейчас в моём бумажнике, потускневшая и потрепанная, но такая дорогая - как воспоминание о моей детской мечте. Потом я где-то вычитал, что недалеко отсюда голливудский актёр Марлон Брандо купил небольшой остров-атолл и теперь живёт там. Частенько перед сном, рассматривая эту позаимствованную в школе фотографию, я представлял, как он утром просыпается рано-рано, с первыми лучами солнца, открывает огромное в полстены окно, и шум прибоя, разбавленный влажным воздухом, врывается к нему в спальню. Брандо медленно натягивает на себя халат и выходит на веранду. Ему некуда спешить. Присланный вчера сценарий нового фильма выброшен на помойку. Он потягивается и смотрит вдаль, на вынырнувшее из океана солнце. Впереди у него длинный тёплый день, наполненный безмятежным счастьем и приятным ничегонеделаньем.
"Что ещё надо в старости", - как говаривал незабвенный Абдулла из "Белого солнца пустыни".
Дальше я представлял, как Марлон Брандо в цветастом халате пьёт на веранде душистый чай. Пьёт, не спеша, основательно, смакуя каждый глоток. В руке он держит кусок местной сладкой выпечки, и всё лицо его в сахарной пудре. От этой картины я балдел, и было такое чувство, что и меня ждёт в жизни нечто подобное.
Я замолчал и посмотрел на Сергея, внимательно ли он слушает.
- Я жил на Факараве, - сказал он неожиданно, - целых полгода. Это было моё первое уединение в теперешней жизни, уже после События. Шум ветра в верхушках пальм, шорох песка под ногами, брызги волн, - всё это мне знакомо. Ни комаров, ни резко сигналящих машин, ни навязчивых земляков с бутылкой виски в руках, желающих выпить с тобой на брудершафт и поделиться невесёлыми мыслями - ничто не мешало моему спокойствию. Тогда у меня ещё не было телескопа, и ночью я просто лежал на песке, раскинув руки, и смотрел в небо. Мне казалось, что такие места во Вселенной редки, а минуты безмятежного счастья и вовсе уникальны. Я понимал, что мне крупно повезло и что это всё благодаря Событию. На душе было легко. Звёзды и Я, который отныне равен им.
"Мы здорово с ним похожи со своими звёздами", - мелькнуло у меня в голове.
Сергей продолжил говорить загадками, но мне было приятно слушать его. Интуитивно я чувствовал, что скоро сам приобщусь к чему-то таинственному, а может, даже поучаствую в невероятных событиях.
31.05.2016 13:42
Продолжение здесь: http://samlib.ru/editors/r/reshetnew_w_s/sozidajabogaiii.shtml