Яркое весеннее солнце разморило город, и "Женька-Москвич" в расстёгнутой чуть не до пупа рубахе, сверкая дырявым носком под короткой штаниной, шпинтикрякал в направлении... а неизвестно, в каком направлении. Вечером он ударил по пиву, оно его по печени, а водка - по башке. Теперь она трещала и он думал о похмелье. Но большой сквозняк в карманах сводил его желание на нет. Он тихо матерился и гонял носом свою вечную всепогодную соплю. Её, конечно, можно было высморкнуть, но для этого надо было вынуть руки из карманов, а ему было лень.
Пенсионер и бУхарь со стажем, он в жизни не имел мечту, но имел три непреодолимых страсти, три великие любви. Любил водочку. И денежку любил - до неприличия. Причём первая любовь всегда побеждала вторую. А любовь к точёным женским ножкам, вообще била все рекорды. Женат он был не единожды, да только три этих любви быстро делали его вновь холостым. Он и кличку "Женька-Москвич" получил благодаря своей наипервейшей любви. В молодости он рванул на Севера, длинный рубль заколачивать. И когда его в бригаде спрашивали, куда он деньги девает, ведь постоянно взаймы просит, он оправдывался: "Деньги на машину коплю. Хочу жене "Москвич" купить". С тех пор в бригаде бутылку водки стали называть "Москвичом". И Женьку, соответственно - тоже. А историю эту в Киев привёз его земляк. В одной бригаде работали. Так он на всю жизнь "Москвичом" и остался.
А сейчас его мозг съедала только одна мысль - как опохмелиться. "Куда податься, - мучился он, - может к Моне?" И тут же