12

ПОКАЗАНИЯ ДИАНЫ

Часть 1. Помешательство

Проснувшись, как всегда поздно, я подошла на ещё не послушных ногах к телефону. Взъерошив чёлку, с улыбкой разочарования посмотрела в зеркало, в трубке мерзко звучали однотонные гудки - напрягет. Что-то снилось, не помню, особо не беспокоит, но была там какая то фигня достойная моей памяти..., шуршание в трубке... "Ало, добрый день, можно...". Да, да это снова его мать. Скорее всего, ей надоело отвечать на мои звонки. Если бы я не проснулась так поздно, можно было его застать дома. Ставить чайник ужасно лень, наливаю в кружку кипячёной воды, ложка сахара, ложка кофе и минута в микроволновой печи - так началось новое "утро". Вчера я перегнула палку, надо было поговорить с ним вечером, теперь было бы намного легче на сердце. Чёрт, прекрасно понимаю, что я сама не сахар, как я могу требовать верности, сама не знаю, что это значит. Всё-таки он достоин настоящей любви, раз я третий день говорю о его присутствии с уважаемой его Мамой. Никто из Них не может похвастаться тем, что их ненасытная Диана знакома с мамой и мама столь довольна такой милой подругой сына. Нет только уважаемая Мама, знает, как дрожал мой голос сегодня. Сколько раз прощал он мою грубость и легкомыслие, раза три застукал с тем глазастым и каждый раз разговор заканчивался ничем, всё было по новой, только сейчас поняла как было ему дерьмово. Напяливаю мини-юбку, чувствую, снова набрала лишний вес, плохо, очень плохо. Всё-таки я должна с ним поговорить, думаю испортить уже больше чем есть я не смогу, хотя я талантливая дрянь, кто б ни была эта крашеная сучка на заднем сидении, он любит меня. Глупое слово "любовь", никогда не могла понять, как можно сюсюкать и клясться в вечном пренадлежании одному существу с мозгом в штанах. Давно живу по тому же принципу: секс и никаких цепей. И точно знаю - долго разговаривать с ним не придётся, надеюсь закончить короткую беседу горячим действом, он лучший из всех моих любовников, я его не могу упускать, его тело любимая моя игрушка. Мобильник истомно завибрировал. "Привет, у кафе "Идальго" в восемь мне нужна ты...". ну вот опять, - "Послушай, сладкий мой, я сегодня не могу, пожалуй я вообще больше не хочу тебя видеть, прощай глазастый, я спешу!". Всё теперь отрезала путь назад, щёлкаю телефонным справочником, на третьей строке его номер, сумасшедшее сердце выскакивает из грудной клетки, так глупо, я поняла - люблю, так люблю, никогда не любила и теперь бой на себя, согласна на всё, только бы на том конце Его голос сказал "Здравствуй, моя ненасытная Диана". Прощаю всех и всё, хочу только его губы, его руки. Ненавистные гудки рвут душу на части.

"Да". Говорю сейчас и не думаю, слова выходят с хрипотцой из горла и проникают в микрофон, а где то там звучат, понимаю ужасно всё вокруг, такое ощущение, что мир потерял краски и от этого яркий цвет дисплея раздражает воображение, говорю - извиняюсь, а он, слышу по голосу, дышит ровно и уверенно, спокоен, упрям, простит, пусть простит, мне не надо больше ничего, только он, только он... "Нет" подожди, не бросай трубку, а как же чёртова любовь, кто говорил мне о ней, кто восторженно писал мне стихи, а я равнодушная отвергала, кто ласкал меня и шептал о вечном, разве не ты? "Нет". Неужели ты так жесток, когда я люблю теперь тебя, и не боюсь этого, не бросай меня.

Я жалкая, жалкая и ничтожная. Так часто я плевала на чувства других. Слёзы душат. Залпом ещё кружка кофе уже наполовину с коньяком отправилась в пустой желудок, спазмом сдавило горло, рвота вывернула вчерашний ужин вон в унитаз...

"Привет! в восемь я буду у "Идальго", не опаздывай и зайди в аптеку, возьми побольше, я ночую у тебя...".

Восемь, болят глаза, как не закрашивала боль, вид хреновый. Глазастый пришёл. Милашка сидит ко мне спиной у окна и читает журнал с видом нормального человека, как можно подумать о нём, что ещё год назад он воровал машины. Сейчас выглаженный костюмчик и чёрный кейс сопровождают его на службу и со службы, там он менеджер среднего звена тупо пялится в монитор, но мысли всегда не в ту сторону. Знаю точно - с ним мне будет легче ненавидеть себя и перестать думать о Нём.

Утро. Холодно, сквозняк гуляет по комнате. Ничего не помогло, мне больно, звоню десятый раз, номер заблокирован. Ненависть, жуткая ненависть появилась, и я никак не могу успокоиться. Если бы у меня остались подруги или мама, но никого. Чужая постель, чужая жизнь. Неуклюже валяется кейс на подоконнике. Глазастый на утреннюю пробежку встал чуть свет, пока его нет срочно одеваю колготки, чёрт полезла стрелка, да какая разница, бегом от сюда, расчёт на фирме возьму в ближайшие дни и уеду туда, где не будет никого знакомого.

В последние три года я сменила пять мест работы. Продавала бельё, шляпки, работала а косметическом салоне, наборщицей текстов, и вот теперь уже пол года секретарь в юридической фирме, там и познакомилась с Глазастым. Крутила с ним, с боссом, которого трудно было поднять без Виагры, но старичок знал как завести. История с моей неудачной любовью тоже началась на корпоративной вечеринке в честь расширения сети филиалов, Он появился как представитель одного из новых подразделений, резко отличался от тамошних воротничков видимой свободой поведения, наверное тогда он и цепанул меня по сердцу, осложнения наступили сейчас. Почти пол года он жертвовал своей свободой для меня, а я развлекалась, как и прежде, пока он не захотел стать вновь свободным, теперь, когда меня некому ограничивать мне опротивела свобода, но он вырвался и не вернётся.

Прошло два месяца. Я так хотела уехать, но до сих пор остаюсь на месте. Ушла с работы, деньги отложенные ранее неумолимо заканчиваются, не знаю что делать. Становлюсь одержима этим человеком всё больше, я оттолкнула всех кто был вокруг меня, теперь я совсем одна. Номер уже не отвечает, он сменил сеть, домашний телефон тоже, даже Его уважаемая Мама раздражённо бросала трубку, скорее всего определитель номера - никто не подходит. В квартире бардак, лень пошевелиться. Полдень давит на глаза пасмурным небом.

Завтра решено, собираюсь бежать из города. К десяти вечера отключилась под старые записи Тёрнер в обнимку с пустой бутылкой белого вина.

Будильник орёт благим матом над ухом. Не знаю где у меня взялась такая сила, но эта трезвонящая дрянь разбита мной в труху, только когда от будильника не осталось ничего живого я почувствовала ноющую боль. Рука была разорвана оправой циферблата, я уставилась на ладони с нескрываемым удивлением. Мне показалось это таким чудом красоты - яркая алая кровь из ровной раны сочилась извилистой змейкой по линиям на коже, заполняя все перекрёстки моей судьбы, кралась между пальцев и тяжёлая капля упала на простынь. Следующая капля быстро скользнула по указательному пальцу, заползла на ноготь и залила контур ногтя и на самом кончике его повисла. Я смотрела на руки и не могла понять пугающего удовольствия от вида своей крови и, чувствуя боль, я абсолютно не боялась её. Вдруг до меня дошло, что необходимо перевязать руку и остановить кровь. Бросилась в ванную к крану, села на край и открыла холодную воду, по телу пробежала дрожь, меня передёрнуло. Вода смывала красную струйку в чёрную дыру слива. От холодной воды я замёрзла так, что меня начало колотить, но я справилась с собой, надела халат на голое тело и перевязала руку бинтом из аптечки. С пол часа я потратила на то, чтобы успокоится, усевшись с ногами на кресло с наброшенной на него волчьей шкурой, уставилась в потолок и следила за тенями. Сердце застучало спокойнее. На сборы мне понадобилось около двух часов. Чемодан скрипнул, но, упершись в него коленом, я его всё же закрыла. Оставляю здесь все вещи, которые напоминают о моей прошлой жизни, беру с собой только то без чего не смогу обойтись. Ключи отдам хозяйке, пусть она продаст всё, что сможет, а деньги вышлет мне по новому адресу, но это потом, нового адреса у меня ещё нет. Так я выперлась под моросящий дождь около десяти утра. Болела правая рука, приходилось постоянно перехватывать чемодан левой, меня это чрезвычайно бесило. Болела и голова, дало о себе знать дешёвое вино. "Такси!"

Автовокзал был полон народу, такое ощущение, будто из этой клоаки бегут все. Я подошла к кассе, где стояли только трое в очереди, и взяла билет на рейс один из самых дешёвых, толком не помню как называлась конечная точка назначения, главное быстрее уехать. Меня удивило то, что номер автобуса был как на подбор тринадцатый. К чему меня он привезёт я тогда не знала, а надо было пересесть на другой, только об этом я узнаю гораздо позднее.

Часть 2. Надлом

До отправления оставалось пару минут, я зашла в кафе и купила две банки коктейля со вкусом дыни, так время поездки пролетит быстрее, сдала чемодан в багажное отделение автобуса. Водитель отталкивал своим затасканным видом, но мне и дела не было до окружающих. Я поставила свою сумочку и пакет так, чтобы никто не сел рядом со мной. Как оказалось, со мной в автобусе ехало совсем мало людей, ими я заинтересовалась после того как выпила половину первой банки. Людишки оказались прелюбопытными.

Моё место располагалось ближе к хвосту автобуса и рядом никто не сел, так как мест свободных было предостаточно. Мне было замечательно видно их всех. На первом сидении ворковали две девчонки лет по семнадцать, явно первокурсницы какого-нибудь колледжа в смешных одинаковых маячках, отличающихся только цветом. Они шептали оживлённо друг другу последними сплетни и делились впечатлениями. Как это раздражало тучную даму, которая всем своим видом показывала своё недовольство, она казалось лопнет от возмущения когда одна из девчушек залилась смехом после очередной сказанной глупости своей подружки. С другой стороны от прохода сидела пара незнакомых между собой мужчин. Один - типичный замученный работой ишак, он так походил на него, что мне стало смешно, я улыбнулась про себя. Он не был интересен никому, впрочем, и себе наверно тоже, тихо спал уткнувшись носом в свёрнутую куртку.

Второй - книжный червь лет пятидесяти со щеками как у хомячка, маленькие короткие толстенькие пальчики крепко вцепились в газетку, изредка он прихмыкивал, раздражённо встряхивал газетой и поправлял очки на переносице. За ними располагалась мамаша с малышом лет пяти, она постоянно призывала его к порядку, хотя ребёнок вёл себя весьма тихо и через полчеса уже дремал. Мамаша казалась очень несчастливой женщиной. Я не видела её лица, она сидела ко мне спиной, но когда поворачивала лицо к окну, а делала она это очень часто, будто боялась пропустить важное событие, её профиль излучал скорбь, очертание носа и лба резкими линиями делали черты слегка грубыми и профиль походил на картонную картинку, она бала не дурна собой и при должном уходе могла стать красавицей. За ней сидел молодой парень. Он пару раз подходил к водителю, что то у него спрашивал, мне не было слышно что, но зато я рассмотрела его лучше всех. Он был слегка сутул, осанка в сочетании с походкой предавала ему странный непривлекательный вид животного. Обычно мне нравились мужчины с животной ноткой, но у этого нотка была слишком громкой, трудно объяснить просто я так почувствовала. Не спеша пью из баночки. Парень повернулся лицом ко мне и пошёл по проходу. Глоток застрял у меня в горле, я прокашлялась и отвернулась, чтобы не встретиться с ним глазами. Через всё лицо молодого человека шёл шрам, линяя шрама точно напоминала мой порез на ладони. Мне стало не по себе, рана заболела сильнее. Ничего болит, значит живая. Больше в автобусе никого не было. Прошол час езды, почти все заснули. Не спала я, парень со шрамом и хомяк, хотя уже начинал клевать носом. Шрам сидел неподвижно, легко покачиваясь в унисон движения автобуса и смотрел в окно, он так органично смотрелся, словно был создан для этого окна и сидения. Я выпила всё, конечно мысли потеряли ясность. Теперь надо поспать. Ехать ещё не меньше четырёх часов, успею протрезветь. В дороге должно было быть три остановки в населённых пунктах и я не обращала внимания на них, но когда почувствовала, что автобус тормозит четвертый раз моментально проснулась и поправив солнцезащитные очки огляделась вокруг. В автобусе осталась только я и этот Шрам. Мне стало не по себе. Водитель вышел из автобуса. Мы стояли на пустой дороге. Точно это не было основное шоссе, но рядом с ним, мне слышно было шум проезжающего потока машин. Где мы я понятия не имела. Парень сидел так же неподвижно. Я поднялась, взяла свои вещи, слегка шатнуло, но я настроилась и подошла к Шраму.

- Здравствуйте, а вы случайно не в курсе где мы, куда пропал водитель, когда мы будем на месте, я тут заснула и совсем потеряла счёт времени.

- Ничего не знаю, только мы сломались и свернули с дороги, чтобы этот горе - водила смог отремонтировать этот тарантас. - Шрам повернулся ко мне и улыбнулся жуткой, но обаятельной улыбкой.

Он был такой родной, мы разговорились. Оказалось он тоже ехал в никуда, странно, но оба как две побитые собаки мы стали сколачивать стаю. В результате мы шли вдоль по шоссе рядом, таща свои пожитки, и ловили попутку. Боже мой, какой дурак остановится подвести такую странную пару: бабёнка с забинтованной рукой и монстр расписанный пером по челу.

Через десять минут нас подобрало маршрутное такси и за небольшую плату мы добрались в городишко нашего будущего. С ним было интересно. Всю дорогу он острил, рассказывал истории о своих знакомых, но ни слова о себе. Время пролетело быстро. Высадились мы тоже вдвоём и вдвоём купили газетку с объявлениями. Я готова была остаться с ним, но решила не лесть в омут, и так хороша. Разошлись, оставив друг другу номера сотовых. Через час сидения в забегаловке я отыскала необходимое мне объявление, прозвонила туда. Приятный женский голос говорил о приемлемой цене за съём жилья, я на такси приехала по сообщенному адресу к флигелю на Московской улице 43. Очень мне приглянулся этот флигелёк. Выскочила из соседнего дома дама в халате. По голосу это была моя хозяйка. Деньги я заплатила вперёд за три месяца.

На следующий день я прошлась по магазинам, поскребла в углах двух, принадлежащих на какое-то время мне комнат и вымыла кухню, результат мне понравился. Три дня я исследовала городские кафе, магазины, искала место работы. На остановке наткнулась на объявление. Сунулась по нему в Ателье "Мона". Затхлое местечко, мне стало противно от одного вида этих клуш. Через неделю нашла место в магазине по продаже оргтехники. Мне не привыкать, главное не сдохнуть с голоду. Со мной работали ещё две девушки студентки, с ними я подружилась, подкинув им пару журнальчиков, и менеджер Витя, сухой высокий, с ним было легко, он всегда был готов помочь. Девочки рассказали, кто есть кто и я втянулась в будни. Сама от себя не ожидала такой степенности, любые намёки на отношения с Витей пресекла сразу, и мы стали друзьями. Впервые у меня появились друзья. Иногда после рабочего дня мы вчетвером заходили выпить пиво и хохотали до коликов над неуклюжими анекдотами.

Прошло три месяца, пришла осень. За это время я изменилась. Отрастила волосы, выкрасила их в иссиня чёрный цвет - это очень мне нравилось. Кто мог бы узнать меня сейчас, даже глаза стали иными колючими глубокими. Я забыла про Шрама и тут он позвонил. Мы встретились и опять вернулось ощущение родного. Выяснилось, что он в своё время занимался боксом и теперь устроился тренером в спортивном клубе на Маркса 115, это где то не далеко от текстильной фабрики, я не знала точно. Мне стало интересно. Шрам на руке роднил меня с этим человеком. Мы виделись часто, постепенно мне стал нравиться бокс и вот однажды в ноябре он привёз меня в тренировочный зал и поставил перед грушей. Я сбила руки в первый же день, выместив на болване всю боль так давно кипевшей внутри тихо, но невыносимо. Шрам не остановил меня, он смотрел на меня с восхищением, без слов понимая - так надо.

Часть 3. Исход

Мой новый город стал мне домом. Я обожала его ночные запахи. Вечерами я курила на крыльце, иногда приезжал Шрам. У нас были странные партнёрские отношения, он знал мою силу и мою слабость. Любовников из нас получиться не могло, для него я не имела интереса. Трудно было поверить в то, что такое мужественное существо любит мужчин. Никто не знал кроме меня об этом. Шрам жил отшельником и единственным другом ему была я. Днём я продолжала работать там же, но уже в роли менеджера вместо Вити, он женился на одной из тех девчонок и они укатили к его родне. Иногда со Шрамом мы засиживались допоздна, могли позволить себе вина, но очень редко. В эти вечера из нас лились откровения. Вот тогда и рассказала я о своём неразборчивом стиле жизни в прошлом и единственном человеке, которого я потеряла, о единственном, который не смог простить мои измены, о мужчине за которым я гонялась по пятам, просила прощения, о человеке который указал мне на моё ничтожество. Пьяный разговор довёл меня до чувства ненависти к Нему, ко всем кто остался там, в том мире. Когда Шрам заснул на диване, было уже два часа ночи. И чтобы он не услышал я ушла на кухню и закрыв дверь рыдала в рукав свитера, долго и свободно. Так я больше никогда не плакала, как не плакала и до этого. Разгорячённая я набрала старый номер телефона вкривь и вкось знакомого мне. Гудки, опять долгие гудки в трубке, сосёт под ложечкой, и вот когда уже убрала трубку от уха, в ней раздалось такое знакомое "Да". Я не знала что сказать, я так растерялась и не могла признаться, что это я. Молчание длилось две минуты и он отключился. Что-то странное произошло во мне, я ликовала, я стала совсем другой, а любила так же, я ликовала от появившегося шанса. Впереди были новогодние выходные. И я приняв контрастный душ, написала на листке бумаги записку Шраму, в которой объяснила, что мне позвонила старая знакомая у неё проблемы и я приеду дня через четыре. Ночная электричка домчала меня в знакомый, но уже чужой город. Я остановилась в отеле, который находился в десяти минутах езды о дома Его Мамы. Утром ничего не боясь, я пошла к ней с тортом в картонной коробке. Она не могла меня узнать, так как видела мельком один раз. Голос мой, я надеюсь, она не вспомнит.

Сердце колотилась. Я позвонила в соседскую дверь, никто не открыл, какая удача. Я снова спустилась вниз и на списке жильцов прочитала ФИО жильцов. Вновь на второй этаж, отдышалась, поправила чёрные кудри и постучала. Дверь распахнулась, на пороге стоял он. Моему удивлению не было предела. Он стоял и приветливо улыбался. В доме было шумно, гости. Я перетрусила, думала он прогонит как паршивую шавку, а он меня не узнал.

- Вы к кому? - как он был прекрасен сейчас.

- Простите, я ищу Марью Степановну Кучину, она ваша соседка. Я её племянница, приехала в город на пару дней, а дозвониться не могу. - вру и тоже улыбаюсь.

- Милая девушка, Ваша тётя гостит у сестры в Москве и будет только в конце января, а мы с вами не знакомы?

Меня затрясло, я откинула дрожь и как можно непринуждённей улыбнулась.

- Нет мы не знакомы, но можем познакомиться, вот вам сладкое к чаю, мне всё равно некуда его деть - и протянула ему коробку с тортом.

Так я напросилась на чай. Вошла, меня познакомили со всеми, с Мамой, а он смотрел и явно мучался, где это он меня видел, но скоро успокоился. Не узнал! Я представилась Ниной. Нина вела себя так хорошо, что уважаемая Его Мама начала нашёптывать сыну на ухо обо мне. Я чувствовала себя победительницей. Теперь я для них милая девушка, а не маньячка и при том шлюха та ещё. Он отвёз меня в отель. Следующий день я провела на экскурсии по городу, в котором родилась, он самозабвенно ухаживал и обольщал, я таки позволила ему всё! Под утро мы заснули, я таяла от счастья.

Но сказка рухнула утром. Неужели я думала, что он не узнает меня? Узнал и наверняка решил отомстить разом за всё. Утром он меня грубо встряхнул, как тряпку. Я вжалась в подушки. Бессмысленно перечислять оскорбления, что сыпались на меня из его губ. Чем громче он орал, тем сильнее я вжималась в постель.

Я смотрела в его глаза и не могла понять, ради чего я гналась за ним столько времени, я не видела в нём больше ничего кроме криво изгибающихся губ, поливающих меня грязью. Руки сами сжималась в кулаки, в глазах потемнело. Я не знаю, как в моих руках оказалась пепельница с тумбочки, но удар пришёлся прямо по темени. Он упал навзничь. Голову ему заливала кровь. Уроки бокса не прошли даром, удар у меня был поставлен просто ах. Не было страха. Мои руки, я уставилась как тогда на свои руки. По ним текла кровь. След от раны перечёркивали брызги чужой горячей крови. Алый цвет привёл меня в оцепенение. Широко распахнутые глаза не моргали, я наслаждалась видом крови на своих руках. Указательным пальцем левой руки я провела по шраму, размазывала кровь по нему и губы кривились, то ли в отвращении, то ли в улыбке. Я пришла в себя только когда кровь на руке стала вязкой, свернулась. Руки я вытерла о простынь и склонилась над телом. Он мертв и мне не было его жаль, что теперь?

Труп надо было спрятать или бежать, или ...

Руки стали холодными, как лёд, не слушались, звоню Шраму и не могу ничего сказать, говорю адрес, прошу приехать. Жду. Сижу, как была - абсолютно голая на краю постели, простынь в отпечатках моей кровавой руки и на полу труп единственного, кого я любила до смерти. Как долго тянется время. Вдруг слышу, жужжит муха, зима ведь, а она ожила. Жужжит и моё сердце с мухой вместе, как перегруженный генератор и больно, но где-то в животе и холодно, а я сижу неподвижная как статуя. Я вижу себя в зеркале, три раза я отражаюсь в трёх частях трельяжа и трижды я не могу поверить, что я так красива сейчас на этой белой постели в крови.

Шрам будет в пути полтора часа, ну может чуть дольше, надо дождаться, он поможет.

Лихорадка взяла верх, меня трясёт, ни слезинки не могу выдавить.

Я встала и подошла к Нему. Он тёплый, он как живой. Кровь слепила волосы, но не запачкала лицо. Он так прекрасен, даже представить нельзя как он мог так орать с искажённым лицом на меня, как он мог, ведь я так любила его. Я легла рядом на холодный пол и стала гладить его лицо руками и целовать с таким жаром, как только умела, я так хотела отогреть его. Чтобы он не остывал я прижалась к нему, потом я притихла и заснула вот так, обняв только моего единственного любимого мужчину.

Так и застал меня Шрам. Я не знаю какой эффект на него произвела такая картина. Наверное он был в шоке и не знал как поступить. Шрам схватил меня в охапку, так что хрустнули кости и начал лупить по щекам, а мне было всё равно. Губа треснула и из ранки потекла кровь, я почувствовала её солёный вкус и поднесла руки к лицу. Шрам отпрянул от меня как от чумы. Забился в противоположный угол комнаты и заплакал как женщина. Он говорил что-то, но я не помню, я не могла больше понимать человеческую речь, на каком бы языке не говорили. Я потеряла сознание...

Шрам, он не ожидал такого поворота, милый Шрам, если бы он остановил меня, не пустил сюда, то ничего бы не случилась. Я втянула его в это дерьмо, он и так страдал, он так много перенёс. Он был сильный так долго, я виню себя только в том, что причинила ему боль, я разбила его сердце в дребезги.

Всё, господин следователь, где мне подписать?...