Аннотация: Выкладываю недописанное критики ради. Ежели будет какая реакция выложу остальное.
Что-то не так со мной. И это "что-то не так" проецируется через меня в окружающий мир, искажая его восприятие. Ты оказываешься в королевстве кривых зеркал откуда не так-то просто найти выход. Блуждая годами в этом хрупком лабиринте легко можно потерять себя. Хотя, кажется, что смотря на бесконечное количество собственных отражений это довольно сложно сделать. Однако ты не всматриваешься в себя а просто хлопаешь глазами и ждёшь пока добрый волшебник не выведет тебя из тобой же созданного лабиринта на свет Божий. Однако проходит время и никто не пришёл, а ты остался наедине с самим собой. Значит любые попытки вырваться бесполезны до тех пор пока ты не составишь карту этого места.
Имея в голове ясную картину собственной жизни легко можно распутать любой изощрённый клубок проблем. Только вот разбивать это средоточие хитросплетений порождённых силами собственного разума парадоксов вовсе не стоит. Можно пораниться осколками и истечь кровью. Умереть от потери крови... Затем хрипло делая последний в жизни вдох ты увидишь, что всё это время занимался бегом на месте, блуждал в трёх соснах без надежды выбраться. Как же этого избежать?
Сбежать из этого места туда где нет ничего привычного тебе. Окунуться с головой в неизвестное. Найти в себе то о чём вовсе не подозревал. Ожить в то время как всё вокруг замирает и впадает в состояние полудрёмы, что предшествует долгому и крепкому зимнему сну. Поступить вопреки. Не слушать больше нескончаемый шум города за окном, проникающий всюду. Не видеть массы людей снующих вокруг, перестать вдыхать выхлопные газы и табачный дым. Вдохнуть по-настоящему чистый и свежий воздух, что найти можно только за городом. Слушать бесконечную и оглушающую тишину. Созерцать цвета, что не встретишь по дороге на работу. Зрению тоже нужно отдыхать...
Но иногда смена обстановки тяжело даётся. Мне кажется что этот яркий, наполненный до краёв солнечным светом октябрьский день, слепит меня. Жаль, что с собой нет солнечных очков, за ними хотя бы можно спрятаться от всех и от всего. Знаете как нелегко ловить на себе любопытные взгляды, когда ты напялил солнцезащитные очки. Некоторые индивидуумы смотрят на такую дань моде откровенно враждебно: раз одел тёмные очки значит есть, что скрывать. Фингал под глазом, например. Взгляд человека ненадёжного и необязательного. Самое главное то, что ты можешь смотреть людям в глаза а они тебе нет. Но бесконечно прятаться нельзя, играя в прятки с самим собой можно с лёгкостью потеряться в глубинах собственного "я"и уже не выйти оттуда. Такая вот экзистенциальная драма с легко предсказуемым хреновым концом. А как всё хорошо начиналось...
И вот мне хочется забиться в тёмное и укромное место и не показывать из него нос, уйти со света напрочь. Ибо в темноте так уютно и ничего не надо делать с самим собой, там где темно тебя никто не увидит. Ты медленно, год за годом погружаешься в эту липкую, прохладную и обманчиво успокоительную темноту , сам того не замечая. Это болото рутины, всесильное и всепоглощающее. Из него так просто себя не вытянуть, подобно барону Мюнхаузену держась за собственную шевелюру. Нужно что-то или кто посущественнее чем клочки волос зажатые в руках. Но как же непросто найти эту поддержку, какое колоссальное усилие над собой надо сделать чтобы попросить кого-то о помощи...Найти в себе силы сказать:"помоги мне". Почувствовать себя по-настоящему беззащитным и уязвимым перед лицом Бога. Перестать быть пресловутой белкой в пресловутом колесе. Сойти с медленным и сомнительным удовольствием тонущего корабля. Ведь так интересно наблюдать за тем как рушится жизнь(неважно чья) и ничего при этом не предпринимать. Бездействие - страшная сила обращающая в ничто многие достижения человечества. Но на любое действие найдётся противодействие...
Случаются такие моменты в жизни, когда мне хочется преобладания серости в окружающем мире, машинальности, автоматизма. Если такой момент настал в моей голове загорается сигнал тревоги. Сигнализация сработала, пора бежать из тюрьмы. Протискиваться окольными путями через нечистоты к свету, что достигнет самых тёмных глубин разума и позволит, наконец вдохнуть полной грудью чистый и свежий воздух настоящей жизни. План побега предельно прост - исчезнуть из четырёх стен. Затем сбежать из тесных каменных джунглей, в те места где нога человека ступает едва ли раз в неделю. Пройти тайной тропой бормоча под нос заклятия на тарабарском языке. Достичь храма, затерявшегося где-то в светлом лесу. Пасть ниц перед алтарём. Истово молиться и созерцать безумную красоту, что откроется только мне...
Путь свободен. Пахнущий ещё советскими резиновыми уплотнителями поезд сбежал с платформы поджав хвост. Я остался один, но не в одиночестве. Со мною весь окрестный лес пребывающий в состоянии сладкой осенней полудрёмы предшествующей глубокому и здоровому зимнему сну. Лоскутное стяганое одеяло сотканое из тысяч маленьких листочков ежеминутно опадающих с веток которым хочется накрыться. Прямо как в далёком детстве, когда ты с головой зарывался в ворохи опавшей листвы, вовсе не думая о грязи и запахе сырости что пропитает тебя с головы до ног. А дома тебе дадут здорового леща за порчу только что отстиранного имущества. Но чувство... погружения в эту мягкую и сырую постель будет идти за тобой по пятам и во взрослые годы. Как напоминание о последней гавани для бренного тела, что тихо ждёт тебя за поротом в никуда. Паромная переправа без надежды вернуться на тот берег реки где всё началось. Но кто сказал что паром- единственный путь. Надежда есть но скрыта она за тайными знаками и не у каждого хватит духу обрести её в это суетное время. Ведь так легко сейчас забыть о самых важных вещах, выворачивающих серую шкуру обыденного наизнанку. Безжалостно обнажающих неприглядное нутро того безрадостного существования, что мы ведём.
Что-то я увлёкся...
Я жмурюсь от обступившего меня со всех сторон буйного великолепия красок, не испытывая при этом почти никаких эмоций. Замордовало меня как следует. Подозреваю в себе небольшое психическое расстройство, дереализацию как минимум. Ну да ладно, переживу. У меня нет невидимых друзей общение с которыми у всех на глазах может обернуться смирительной рубашкой и смешными жёлтыми таблетками. У меня нет навязчивых идей о том, что все вокруг обсуждают как и что я в своей жизни делаю не так. У меня есть пустота. Кончились силы жить полной жизнью и любить окружающий мир. Появились силы подозревать, что все меня ненавидят. Так и до паранойи недалеко. А потом уши в стенах, ощущение постороннего взгляда за спиной и ветер приносящий далёкий шёпот тех кому на самом деле наплевать кто ты такой. Весь этот ядовитый дым ненависти всегда рядом. Вдыхаешь его и думаешь: вот я, а вот они. Топишь себя на дне стопки с водкой. Не закусываешь после первой как завещали предки, а закусываешь удила и на всех парах несёшься к пропасти, смердя при этом парами алкоголя и табаком. Вы не думали о том, что пустота пахнет застарелой мочой? Я вот думаю об этом постоянно.
Пустота, что преследует меня в недавние недели моей жизни, пришла сюда вместе со мной. Но я намерен оставить её здесь. Закопать в сырую землю и поставить на ней большой и жирный крест, а то ведь и обратно полезет, догонит и уже не отвяжется. К чему по доброй воле увеличивать число собственных проблем? Надо держать их количество на постоянном уровне. Видимо это и называется душевным равновесием. Поддержание оного чревато огромными затратами времени и энергии но стоит того, ибо плодами твоей работы смогут воспользоваться те, кто тебе дорог. Живёшь же не только для себя, но и для любимого человека. Правда, порой и любовь не спасает. Особенно если ей не заниматься систематически. Любовь - это самый каторжный труд на свете наряду с саморазвитием, ведь результаты зачастую не видны годами. Именно такую работу легче всего потерять а потом невозможно найти без посторонней помощи. Только не любой тут захочет да и сможет помочь.
Хочу наполниться до краёв ощущением чего-то большего чем обыденность, что медленно но верно пожирает меня снаружи и изнутри. Устал я от себя. Настолько, что к зеркалу подходить страшно. Страшно смотреть на это уставшее, незаметно покрывающееся морщинами лицо. Страшно смотреть в глаза, что теряют цвет и не видят, а только смотрят. Если глаза - это зеркало души, то моя душа несколько потрескалась и нуждается в реставрации. Глазные яблоки разрезанные сетью трещинок из кровеносных сосудов. Мешки под глазами незаметно набирающие вес... Продолжать? Узнаёте меня теряющего жизнь, молодость и красоту? А красоты хочется, а не пустоты. Природа ведь не терпит пустоты ни в каком виде. Даже вакуум- это всего лишь сильно разряжённая среда.
2.
Я смотрю на стройные, белые тела берёзок и мне кажется, что они стыдливо прячут их в одежде из готовящейся опасть листвы. Их жёлто-красные, переливающиеся в полуденном солнечном свете платья скрывают ту наготу, что станет явной через буквально месяц. Именно тогда они станут наиболее беззащитными и уязвимыми, попросту уснут, дабы пережить самое сухое время года - зиму. Они сбросят свои яркие, тяготящие их наряды в стремлении к вечному обновлению. А сейчас ты можешь тихонько подойти к ним; прикоснуться к их шершавой, отдающей холодом коре. Ты можешь гладить их без боязни получить по рукам а также забрать с собой кусочек бересты, так как рано или поздно она начинает отслаиваться ленточками, слой за слоем. Почему бы не взять себе то, что и так упадёт само в руки? Главное ведь не взять больше, чем тебе нужно...
Шелудишь эту ленточку в своих руках и не думаешь ни о чём,будто мемечки лузгаешь на лавочке. Не лезут никакие мысли в голову: то ли в голове места мало, то ли непроницаемая для мыслительного процесса стена где-то стоит. Не думается здесь и сейчас. В этом месте где царит покой и обманчивая прохлада. Где стоят берёзки, нарядившиеся в лучшие свои осенние, незаметно опадающие наряды и ждут только меня...
А я то глаз не могу отвести от них, то опускаю их стыдливо. Кажется мне, что лишку хватил. Разглядываю красавиц моих неприлично долго, нет чтоб подойти. Чувствую себя робким семнадцатилетним парнишкой пришедшим на танцы в сельский клуб: и глаза разбегаются, и боязно оттого, что в ответ на моё:
- Разрешите пригласить вас на танец...
Последует только молчание и неловкий смущённый взгляд. Так что стою я жду, когда ж во мне смелости прибавится настолько чтоб подойти и начать исполнять мои извечные фигуры и движения. А так хочется провести рукой по прохладной коре тыльной стороной ладони и ощутить эту безмерно успокаивающую силу природы, что исходит от дерева. Можно немного пошелушить его кожу. С любимым человеком всё это проходит иначе, перерастая в какой-то подчинённый странным и нигде не записанным правилам церемониал. А тут любовь это данность и дар не замутнённый ничем.
Частички бересты падают на плотный ковёр из опавшей листвы, что покрывает собою кажется всю Землю. Наступил октябрь и жизнь будто ярко вспыхивает в наших краях в последний раз, перед тем как погрузиться в зимнюю ленивую дрёму. Листья готовятся отправится в свой последний вековечный путь к земле по направлению к мириадам своих собратьев и как падающие звёзды(да- да это кусочки метеоритов входящие в плотные слои атмосферы я всё знаю)загораются перед закономерным концом. Человек меняет кожу, избавляясь от отмерших и ненужных частичек себя самого, а деревья сбрасывают листву с той же целью. Так было, так есть и так будет отныне и присно во веки веков. Аминь.
А я всё к месту и не к месту вспоминаю Всевышнего. Давно не хожу в настоящие церкви. Березовая роща стала моим храмом, местом где я ближе всего к Богу. Правда не совершая при этом никаких таинств и обрядов - я обычный загородный паломник выходного дня, не особенно ревностно придерживающийся религиозных правил и догм. Я не связываю верхушки молодых берёзок между собой, как это делали русские девушки в стародавние времена, во время праздника Семик, что приходился на субботу предшествующую Троице. Это называлось "завивать берёзу". Девушки пригибали выбраные ими, связаные между собой деревца к земле, а потом плели берёзовые венки. На венки эти они вешали крестик, а потом попарно целовались через них, объявляя друг друга кумушками или сёстрами. Становились ближе и роднее друг к другу, наряжая берёзку лентами и водя вокруг неё хороводы.
Вы и есть мои сестрицы и кумушки, дорогие ненаглядные и... неподвижные красавицы. Шепчетесь о чём-то между собой тихо и нежно. О том какой ясный день сегодня, какой свежий ветерок гуляет по лесу, о том как вам не хватает порой пения летних птиц ...
В такие моменты время прекращает свой бег и ты подобно исконным лесным жителям начинаешь видеть, слышать и ощущать недоступные тебе ранее вещи. В твоей голове возникает калейдоскоп из мыслей, образов и чувств, стремительно проносящихся мимо тебя и освещающих твоё унылое человеческое существование на короткое время. Боль и покой...
Я смотрю на нижнюю часть ствола старенькой берёзки и вижу густую сеть трещин (а может всё-таки морщин?)покрывающую его. Я медленно провожу рукой до этого места и, присев на корточки остаюсь в таком положении длительное время, до тех пор пока у меня не начинают ныть ноги, протестуя против подобного безответственного к ним отношения. Однако я готов терпеть подобные вещи ради того, зачем я сюда пришёл. Физическая боль или ощущение неудобства это попросту ничто по сравнению с тем, что приходиться порой испытывать в этой жизни. Когда я чувствую, что подхожу к некой опасной черте, переходя за которую я начинаю представлять опасность для себя и для дорогих моему сердцу людей я прихожу сюда, в эту берёзовую рощу. Место силы, затерянное глубоко в лесах Ленинградской области, до которого идти пешком без малого час от платформы электрички на которой она далеко не всегда останавливается. Сюда не ведёт ни одна просёлочная дорога. Это место связано с внешним миром через едва заметную тропу, надёжно укрытую буйной травяной порослью, не зарастает она лишь потому, что ей пользуются время от времени такие же как я любители отойти от мирской суеты на лоне природы.
Я никогда и никого не видел здесь за всё то время, что езжу сюда. Видимо, у каждого из нас, здешних гостей, существует некое внутреннее расписание, не пересекающееся с распорядком другого. Может оно и к лучшему. А может и нет...
Я люблю приходить сюда в разное время года(в том числе и зимой, что по правде говоря сопряжено с некоторыми трудностями). Люблю просто смотреть на здешние дерьвья разных возрастов.Это моё прикосновение к собственной, медленно надвигающейся на меня старости, попытка достичь обширной корневой системы дерева не нанося ему при этом вреда, ничегошеньки не выкапывая. Приходя в лес люди редко задумываются о том, о чём сейчас ломаю голову я. Думая о том как функционирует берёза, невольно пытаешься понять те процессы, что происходят в твоей собственной жизни. Вот берёзка, прожорливая красавица, раскинула свои корни на метры вокруг, тем самым подавляя собой любую конкуренцию со стороны трав за скрытые в почве питательные вещества и влагу. Поэтому в берёзовых рощах столь слабый подлесок. Только ели да шиповник могут мало-мальски сосуществовать с истинной владычицей русского леса. А порой эти деревья переплетают свои корневища и их неспособен остановить почти никто на пути к росту и процветанию.
Никто кроме человека. Только человек может прийти сюда с огнём и железом. Человек может привести сюда свои бесчисленные машины и просто снести всё здесь на своём пути ради каких-то сиюминутных целей, а потом он просто безразлично пойдёт дальше сея на своём пути разрушение. Он освободит место для чего-то нового, своего. Или может загадить это место чем-то совершенно бесполезным и ненужным ввиду собственной лени. Я ведь неспроста в своих поездках сюда беру с собой мешки для мусора. Даже в самых глухих местах, подобных моей заветной берёзовой роще, можно легко повстречать пустую пивную бутылку или насквозь проржавевший мангал, шампур от которого я на всякий случай захватил с собой. Вдруг пригодится?
Мы, люди живём ощущением мгновения порой совершенно не думая о том, что последует потом. Потом всегда следует расплата, которую легко можно не заметить. Природа терпеливо и великодушно сносит всё, что превносит в неё человек. Но порой и она сходит с катушек: случаются цунами, ураганы и землетрясения. Гибнут люди и, бродя по дорогим их сердцу развалинам они проклинают Природу за то, что она платит им сторицей за безответственное отношение к себе. Ты, может быть, ни разу в жизни не поджигал лес. Никогда не мучал зверушек, не ломал ветви у деревьев ради забавы. Это вовсе не отменяет того факта, что ты можешь стать жертвой снежной лавины, оползня,схождения ледника или извержения вулкана. Тебя может укусить пчела, а у тебя окажется аллергия на их укусы...
Может быть, ты останешься живым в результате всех этих неисчислимых бедствий. Ты возьмёшься за работу по восстановлению стройного облика своего человеческого мира. Ты справишься, это у тебя в генах - преодолевать трудности. Ты вернёшь утраченное - ведь в этом и заключается цель всей твоей жизни. Терять и находить без конца...
3.
А вот берёзовой роще на восстановление потребуются годы. Годы прежде чем сгниют дотла брошенные под открытым небом ненужные в деревообработке части. Годы прежде чем кропотливая работа воздуха и влаги растворит брошенные кем-то полиэтиленовые пакеты. Годы прежде чем почва поглотит в себя стеклянные бутылки, а полиэтиленовая тара тоже не больно-то быстро тлеет. Годы прежде чем робкие семена занесённые сюда попутным ветром дадут всходы. Десятилетия на то чтобы березовая роща вернулась и снова радовала собою тех, кто пришёл сюда не за сиюминутной выгодой или просто с целью надругаться над чем-то что не даст сдачи.
Сегодня, здесь и сейчас эта роща для меня. Того, кто пришёл сюда почерпнуть сил из неиссякаемого источника Матери- Природы. Я закрыл глаза и прислушался к тихому шёпоту ветра, затерявшемуся в верхушках деревьев. Мне кажется я могу различить в этом мерном, нежном бормотании слова успокоения и благословения. Кто-то или что говорит мне:" Закрой глаза, отдай всего себя Великому Лесу, стань берёзкой на берегу бушующего океана жизни". Одинокое дерево на берегу моря - мне кажется, что это я сам.
В такие моменты я вспоминаю её. Карликовую берёзку, совершенно непохожую на своих высоких, обладающих широкой ветвистой кронов сестёр-красавиц, которые не выжили бы там где умудряется расти она. Грязные пятна каменистых утёсов, совершенно затерянные на берегах Гренландии, скованные ледяным щитом - одно из таких мест. Она невзрачна на вид, мимо её кустиков покрытых мягкой, слегка коричневатой листвой можно легко пройти и не заметить. Она, будто бывалый альпинист цепляется за выемки в крутых склонах уходящих на десятки метров вниз прямиком к гневно рокочущему Северному Ледовитому Океану. В её ветвях вьют гнезда птицы, её листьями и побегами питаются северные олени. А она растёт несмотря ни на что. Из года в год, из поколения в поколение. Назло шквалистым ветрам чудовищной силы, что зарождаются в срединных областях этого огромного острова, покрытых тысячелетним льдом.
Питарак... Так в Гренландии называется ветер, рождающийся осенью и зимой на скованных ледяными цепями горных плато и котловинах. Чудовищная масса холодного воздуха переливается через неохотно держащие их гребни и устремляются со стремительно нарастающей скоростью к берегу, обретая по ходу движения ураганную мощь. Мне удалось стать свидетелем того ЧТО представляет из себя настоящий гренландский Питарак и даже как-то пережить это. Никакого сравнения с тем мелким и локальным ураганишкой виденным мной в гостях у друзей нашей семьи в Забайкалье. Тот ураган даже шифер с крыш не сорвал: ну повалил пару деревьев и всё. Пошумел немного...
Но преисполненный беспощадной, холодной и просто апокалиптической ярости гренландский ветер... Это вещь за гранью. Он запросто срывал крыши с домов, да что там - некоторые дома он буквально играючи разобрал на запчасти не прилагая к этому каких-либо усилий.
Представляете себе лавину в горах? Эффектно выглядящую со стороны демонстрацию возможностей погребения под снегом всего живого, правда довольно быстро проходящую. Питарак нечто куда худшее. Он может длится несколько часов не переставая. В такие моменты время будто прекращает своё существование и всё что имеет значение для тебя - это ветер раз за разом пытающийся разорвать на части твоё жилище. Ветер запросто способный убить тебя своим ледяным дыханием, и всё что отделяет тебя от него в этот момент это стены дома построенного человеческими руками, в надёжности которых поневоле усомнишься услышав дикий и протяжный вой шквалистого ветра спустившегося с гор по твою душу. Увидев краску облезшую с машин находившихся под продолжительным воздействием ЭТОГО уже ни в чём не будешь уверен...
Вот так преодолеваются любые преграды и препоны, стоящие на пути. Нахождением своего места под Солнцем, что растопит любой лёд. И ты, затерянный в вечной ночи, прибитый жестокими волнами к своему одинокому берегу снова обретаешь надежду на новый рассвет.
Вот и я оттаял в то время, что менее всего располагает для этого. В часы, когда мир наполняется ощущением холода медленно наползающего извне, мне становится тепло на душе.
Вся та повседневная грязь и мерзость, что доверху переполняет меня уходит куда-то далеко- далеко, во вчерашний день. Пускай она остаётся там. Я знаю, что её место займёт новая. Как бы я не старался, что бы я не делал она зацепит меня, будет стремится завладеть всем моим существом. Каждая клеточка моего тела, каждый нейрон мозга. каждое нервное окончание вновь и вновь будут подвергаться испытаниям конечная цель которых будет непонятна мне до тех пор, пока я хожу по этой Земле. Миг прозрения наступит слишком поздно. Яркая вспышка озарит собой всю мою жизнь и потухнет навеки. А потом всё начнётся заново. В другом месте и в другом времени я снова начну свой вековечный путь в эту грозовую ночь, что ждёт меня за горизонтом. Раскаты грома, вспарывающие землю и небо станут моей песней. Шквалистый ветер от крепких объятий которого слабому духом человеку становится не по себе, заменит мне крылья, единым взмахом их я преодолею силы притяжения и воспарю над этой грешной землёй. Я вышел из земли, я сын её. Да примет она моё хрупкое тело обратно, когда настанет час расплаты за мой вечный бунт против порядка вещей...
Молнии осветят мне путь в этой ночи. Я сам стану поводырём для тех, кто придёт после меня и пойдёт моими следами по пшеничному полю, прикасаясь к колосьям и любуясь зарницами, беснующимися у линии горизонта. Найди меня, стоящего под проливным дождём посреди оживлённой улицы и ловящего драгоценные капли живительной влаги под недоумёнными взглядами непосвящённых. Только тот кто был в пустыне и умирал от жажды поймёт меня. Только тот, кто видел среди бесчисленных барханов растворяющиеся на глазах оазисы и диковинные дворцы пойдёт со мной в это странствие. Только тот, кто вышел из моря шепчущего желтого песка к неспокойно бурлящему бирюзовому океану останется со мной до конца и будет искать то, что нельзя найти нигде на свете...
Поиск неназываемого. Поиск того, что ты всегда носишь с собой. Вещь которую не смогут выразить никакие слова и образы. То, для чего нет времени и места. То, что я пытаюсь найти здесь, среди леса, вдали от людей, ощущая себя при этом маленьким, беззащитным листком на твоих ветках, моя милая берёза. Как я хочу сейчас, этим октябрьским днём услышать шёпот твоих листочков. Вот только мало их осталось сейчас у тебя, а их песня больше напоминает отходную молитву...
Я помню однажды летом, здешние иволги(которые уже-давным-давно откочевали в места своей зимовки - октябрь на дворе)устроили здесь форменную музыкальную феерию. Только представьте: вечереет, красное Солнце , предвещающее завтрашний дождь, уже едва проникает сквозь густую листву. Однако неяркий свет звёздных софитов вовсе не помешал истинным хозяевам этой рощи( которыми себя выводок иволг без сомнения считал) в их безудержном звукоизвлечении. Вокализы начались с совершенно безумных и немузыкальных звуков, которые напоминали мяуканье кошки с придавленным намертво хвостом. Но затем... начались чудеса. В воздухе завитала мелодия для флейты: запевалой служил глава семейства, старый самец. Все остальные только вторили ему. Всё это в сочетании с ароматами леса, свежим воздухом приправленное сверху моей общей дневной усталостью столь расслабляюще подействовало на меня, что я сам не заметил как уснул. Поверьте мне, ощущение того, что ты отдохнувший, со свежей головой просыпаешься вдруг посреди ночного леса и спросонья не можешь понять как ты тут оказался дорогого стоит. Продрыхал бы до утра, да вот незадача: мне на нос сел липовый бражник и здорово меня перепугал своими мягкими, но не очень приятными прикосновениями. Помню, как дико озирался по сторонам в первые минут пять после пробуждения. Случись кто посторонний да застань меня там спящего... Непременно настучал бы мне по голове.
4.
Я обхватил берёзку обеими руками и прижался к ней как к самому дорогому существу на Земле. Захотелось заплакать. Ты ведь тоже плачешь по весне, дорогая моя, своими мягкими и сладкими на вкус слезами, которые я осторожно собираю каждый год с тех пор как узнал, что это можно делать. Я просверливаю шуруповёртом отверстие в стволе глубиной не более пяти сантиметров. Затем вставляю в него бессовестно спёртый у жены с работы пластиковый наконечник от капельницы(из которого предварительно удаляю иглу с переходником), совпадающий размерами с диаметром проделанного отверстия, дабы ни капли драгоценной влаги не пропало зря. Другой наконечник вставляю в подготовленную бутылку и ухожу гулять по окрестностям с фотоаппаратом. Я стараюсь не брать больше пары бутылей за раз. Нам с супругой вполне хватает того, что я собираю(она прополаскивает берёзовым соком лицо, я выпиваю пару -тройку стаканов не более). Перед уходом я вставляю в ранку сделанную мной на теле дерева тоненькую веточку, хорошо смазанную садовым варом. Тогда деревце ничем не заразится и не заболеет. Некоторые собирают берёзовый сок из пней на местах свежих вырубок. Кто во что горазд, как говорится.
Моё горло сейчас сдавило от дикой, неизбывной и необъяснимой печали. Первые непрошенные слёзы полились из глаз и оказались на берёзовой коре. Я стоял посреди берёзовой рощи и плакал. Взрослый и сильный мужчина которого никто не видит сейчас вполне мог себе это позволить. Я мог сжать её в объятиях так сильно как был способен, и при этом не опасаться того что у неё затрещат от этого косточки. Она живая и чувствует боль, когда ей её причиняют, но при этом она твёрже стали. Она выслушает всю ту чушь, что я готов ей сказать и даже бровью не поведёт(кто ещё может похвастаться тем, что разговаривает с берёзами?). Она никуда не денется со своего места до тех пор, пока не придёт её время. она будет оставаться здесь даже тогда, когда меня не станет. Ведь некоторые берёзы живут до четырёхсот лет.
А вот у меня нет четырёх сотен лет в запасе. Я мыслю иными категориями времени и пространства. Я могу уйти отсюда и вернуться назад при наличии возможности до тех пор пока буду жив. Однажды я не приду к тебе, милая моя берёзка. Но мой мятежный дух навеки останется с тобой. Может я стану тем ветром, который ласково шевелит твои резные, ароматные листочки... Вместо меня с тобой будет кто-то другой или другая. Непохожий на других, нескладный, немного нелепый человечек ощущающий странную близость к тебе. Родство, если угодно. Он или она будут также ходить в этой роще и прислушиваться к шелесту пожухлой листвы под ногами и вдыхать полной грудью аромат осени. Аромат смерти, что так манит и пугает меня своей неизбежностью. Знаете что для меня лучше всего олицетворяет смерть? Человеческие следы на песке, что смоет морским прибоем. Только кто-нибудь всё равно ж оставит новые...
Я отпустил березку. Хватит на сегодня объятий. Хочу ощутить у себя за спиной надёжную опору и потому сажусь на опавшую листву и спиной откидываясь к стволу, устремляю взгляд в небеса. Небо потихоньку теряет свой голубой цвет под напором лениво наползающих из-за горизонта облаков. Погода портится. Начинает мало-помалу гудеть голова, предвещая скачки атмосферного давления, самочувствия и настроения. А как хочется порой не зависеть от всех этих внешних факторов! Как хочется улыбаться самому себе и любому встречному человеку ни смотря ни на что. Наступает момент,когда тебе не важно, что о тебе думают те кто "где-то там". Важно, что думаешь ты сам. А потом приходит понимание того, что как бы ты не старался сохранить это чудное "здесь и сейчас" в своей душе, завтрашний день заберёт это у тебя и отдаст тому, кто нуждается в чуде больше чем ты...
Главное - чтоб не было дождя! Я зонтик не захватил. А до платформы электрички от моей заветной берёзовой рощи топать без малого час. Я не смотрел на мобильник(часов не имею)да никто вроде и не звонил. У меня ещё было немного времени в распоряжении. Держа в руках кусочек бересты я невольно задумался о том времени, когда берестяные грамоты способствовали распространению письменности. Тысячелетия назад, сразу после окончания Великого Оледенения человек впервые взял в руки бересту и заострённый камешек и что-то нацарапал на её поверхности. Что-то важное для себя и для своих соплеменников. Знак. Символ, оставшийся после него и перейдя из поколения в поколение, добравшийся до нынешних времён. Символ жизни.
Зелёный берёзовый листок. Я всё время возвращаюсь к тебе. Мне никуда от тебя не деться. Мне так тебя не хватает в этот стремительно становящийся пасмурным октябрьский денёк. Не помню, когда я впервые попробовал тебя на вкус, должно быть в совсем раннем детстве. С тех пор меня тянет к тебе и эта тяга взаимна. Ах, этот немного вяжущий, чуть сладковатый вкус лесного поцелуя от которого затягиваются раны как на сердце, так и на теле. Ты даёшь мне силы выводить из себя всё лишнее, паразитирующее на мне и на моей жизни. Ты мой самый верный и надёжный друг. Ты никогда не упрекнёшь меня за то, что я оторвал тебя от твоей родной ветки и отправил в свой ненасытный рот. А мне вот неудобно перед тобой за всё то многое, что я взял у тебя. Ведь так мало дано мной взамен. Я снова пускаюсь в воспоминания...
Наступает День Святой Троицы, пятьдесят дней спустя после Пасхи. Здравствуй, моя милая плакучая берёзка. Я, будто любимой женщине на ушко шепчу ласковые слова извинения, за то, что невольно причиняю тебе боль, забираю у тебя твои бархатные, красивые веточки. Связываю всё это дело в неплотные пучки и отношу в свой старый сарай, в место куда почти не заглядывает Солнце и царит приятная прохлада принесённая сквозняком. Развешиваю будущие веники на жерди, укреплённой под потолком и жду неделю. Хорошо высохшие веточки затягиваю потуже а затем раскладываю на старой, с незапамятных времён стоящей у меня в сарае столярной станине. Каждый день переворачиваю будущие веники дабы не слеживались и они превращаются с течением времени в подобие веера. Только обмахиваться этим веером нужно не при дворе и не на дворе а в русской бане. Это удовольствие не для слабых духом придворных дам.
Вот настал заветный день и я захожу в сарай, смотреть что получилось. Беру веник в руки и придирчиво осматриваю. Всё честь по чести: листья приобрели матовый зелёный цвет, а запах... Запах уносит тебя далеко отсюда. Щекочет ноздри, манит и дразнится. Запах от которого на душе становится заметно легче. Запах заполняющий тебя с головы до ног радостью. Запах эфирного масла которым хочется пахнуть всегда и везде. Запах проникающий внутрь тебя и исцеляющий... Запах Матери-Природы. Аромат роднящий тебя с чем-то невыразимым никакими словами на свете. Аромат сохраняющий тебя, бальзамирующий всё то лучшее, что есть в тебе на какое-то время. В такие моменты хочется верить в воскресное воскрешение и переселение душ. Если вы спросите меня кем я хочу быть в своей будущей жизни, то я отвечу:
- Только берёзой или ветерком, что колышет её листочки и ветви...
А затем я связываю полученные веера непосредственно в веники. Кропотливо очищаю веточки от листьев и сучков в том месте где будет ручка. Потом отобранные ветви связываю шпагатом, крепко сжимая их левой рукой. Более толстые ветви кладу вовнутрь - а те, что потоньше -снаружи. Плотный веник будет. Надолго хватит.
Сегодня суббота, банный день. Моя старенькая банька уже под парами, готова стартовать и принять на борт всех страждущих и нуждающихся в исцелении души и тела. Она действительно внешне напоминает небольшой пароходик. Только пароходик этот никуда не уплывёт со своей пристани на которую её когда-то поместил мой добрый и рукастый дедушка. Честно говоря, Слава Богу, что это так. Ведь плавучая баня - это такая, ни с чем не сравнимая нелепость. Хотя если задуматься в этом что-то эдакое есть...
С чего начинается баня? С тщательного подметания мной пола в парилке. Затем в ход идут берёзовые поленья поскольку от них идёт больший жар, а также нет искр и назойливого треска, как от дров из хвойных пород древесины. Затем, когда температура в парилке достигла нужной отметки, я открываю заслонку в печи и смотрю на угли. Если от них идёт синее пламя, значит из них вышел далеко не весь угарный газ и нужно подождать ещё пару минут. Я открываю дверь. Весь угарный газ, что скопился у потолка стремительно уходит, как и сонмища других неприятных запахов, иные их которых довольно трудноуловимы нашим обонянием(но могут весьма неприятно влиять на наше самочувствие).Если надышаться угарным газом голова твоя станет сильно похожа на чан до краёв наполненный болью...
Пока всё проветривается я поливаю банные полы холодной водицей, а на полки и стены выплёскиваю горячую. Баньку стараюсь мыть сразу после того как использую, потому и ограничиваюсь простым ополаскиванием. Сухой пар сверху устремляется вниз а воздух под полком приобретает почти кристальную чистоту, становящуюся осязаемой. Парилка проветрилась полностью. Пора согревать стены и потолок. На камни устремляются потоки воды из нашего дедовского ковшичка. который мы до сих пор храним как семейный талисман. Уши жжёт от жара? Значит пора кончать процедуру сугрива плоских поверхностей и пора звать в парилку ничего не подозревающих о том чуде, что ожидает их гостей.
А дома уже настаивается в самоваре плодово-ягодный чай из плодов чёрной рябины и шиповника. Там царят иные ароматы: успокаивающий, даже немного клонящий в здоровый, очищающий сон запах бруса из которого, собственно и сложен наш старый загородный дом и дразнящий воображение букет сушёных ягод залитых крутым кипятком. Знаете как здорово оказаться в таком месте после того как жар полученный тобой в банном горниле чутка вышел наружу после того как ты окунулся в приятную прохладу близлежащей речки? Не знаете? Советую попробовать хоть раз.
Но я отвлёкся. Пустился в долгое путешествие по волнам своей не становящейся с годами лучше памяти и никак не могу остановиться. Кажется, немного похолодало. Хотя... может я просто сижу без движения уже довольно продолжительное время? Потому мою спину стало несколько холодить постоянное присутствие надежной опоры в виде ствола моей любимой берёзки. Я встал и принялся разминать малость затёкшие ноги. Только сейчас обратил внимание как ощутимо потемнело вокруг. Или у меня просто в глазах потемнело?
Сотовый, как назло сел. Опять забыл подзарядить, старый дуралей. вот понадобится звать на помощь только и сможешь что "караул" кричать в пустоту. В службу спасения уже никак не позвонить. Было б отчего спасаться...
В этот момент отчаянно захотелось испытать ощущение присутствия рядом человека. Кого угодно, хоть самого последнего пропитого пьяницы, обдолбанного вздрызг наркомана. Стайка бабушек собирающихся на вечернюю электричку в Питер, тоже вполне бы меня устроила. Ничего б не имел бы против браконьера, одержимого жаждой наживы и убийства живых существ. Главное чтоб он не охотился на людей. Я сейчас совершенно безоружен.
Любовь к живой природе, к моему родному и дорогому сердцу лесу- это сейчас моё единственное оружие. Но любовь далеко не всегда останавливает пули...
5.
Посторонний, нормальный человек мог бы подсказать мне который сейчас час. Мог бы указать мне направление в котором мне двигаться в сторону платформы. Но ,однако, вокруг сейчас не было ни тех ни других. В лесу вокруг меня воцарилась мёртвая тишина, не предвещающая ничего хорошего. Только гул ветра в верхушках деревьев всё ещё давал о себе знать но и он, казалось постепенно затухал в этой угрожающей, наползавшей на меня со всех сторон тиши, которая могла означать только одно: лес затаился в ожидании чего-то. Внезапно мой райский уголок обернулся чем-то куда более худшим чем я мог бы себе вообразить. Моя манера порой забывать о времени ничего хорошего мне не приносила, как правило.
Вечернее небо над моей головой стремительно темнело и, казалось начало давить на меня сверху. Мне стало казаться, что за мной неотступно наблюдает кто-то. Издалека, с минимальными мерами предосторожности. Немного опасается спугнуть меня раньше времени. Или опасаются?
Ощущение постороннего взгляда внезапно стало настолько сильным, что я еле подавил возникшее у меня желание начать лихорадочно озираться по сторонам. Внезапно, по ощущениям где-то метрах в стах позади меня хрустнула ветка вызвав у меня просто взрыв паники. Всё в порядке, Серёга, успокаивал я себя , ветви в лесу порой трещщат сами по себе. Никто на них не наступает в этот момент. Сколько раз было такое, что трещит ветка - идёшь на шум посмотреть, а нет никого. Правда то было днём, при ярком свете. А сейчас... в этом далеко не приятном полумраке, я уже ни в чём не уверен.
Вспомнил случай из детства вдруг. Окна нашего дома в Левашово выходили на неосвещённый узкий переулок. Если дома вечером горел свет, то с улицы тебя могли видеть, а ты не мог видеть никого.
Я тогда был дома один. А взрослые как учили:"Если один дома, включаешь во всех комнатах свет, задёргиваешь все занавески и издаёшь как можно больше шума". Я так всегда и делал. Но однажды вечером, когда я хотел открыть форточку и проветрить комнату, поднявшись для этого на подоконник, мне показалось на мгновение, что в темноте за нашим частым забором кто-то стоит и смотрит на меня. На секунду я испытал совершенно дикий ужас и свалился с подоконника кубарем. Сбежал затем на кухню и тихо сидел там до тех пор пока не приехали родители. Когда они открыли дверь ключом, я вздрогнул так, что аж с табуретки свалился. Затем побежал в прихожую их встречать, радостный от облегчения, что это были мои мама и папа, а не кто-то неизвестный, наблюдающий за мной из темноты. Мне долго снились кошмары после этого случая...
Я ощутимо прибавил шагу в надежде, что мне всё-таки показалось это всё и у меня разыгралось моё богатое воображение. Я совершенно не думал о том, что иду куда глаза глядят уже довольно долгое время и мог попросту заблудиться. До меня не сразу дошло, что я не иду сейчас по своей старой тропинке а просто продираюсь через лес производя при этом столько шума, что моим гипотетическим(пока ещё) преследователям не составляло особого труда отследить мои перемещения. Ветви деревьев, до сих пор будто огибавшие меня, когда я проходил мимо них, вдруг ни с того ни с сего начали болезненно хлестать меня по лицу, будто подгоняли куда-то.
Я замер на несколько мгновений и наконец позволил себе оглянуться по сторонам. Березовую рощу сменил густой кустарник, сопровождавший сосновый лес ,простиравшийся насколько хватало взгляда. Я заблудился, всегда ходил здесь только по одному маршруту и совершенно не исследовал прилегающие к моей заветной роще территории. Неоднократно ведь ловил себя на этой подспудно возникавшей мысли: а мало ли что случится? Но всегда легкомысленно отмахивался от неё. А легкомысленность, как известно, может приводить к весьма тяжёлым последствиям. Даже взрослые мужики могут себя вести порой как девочки-тинейджеры.
Итак, пора мне обдумать моё положение. Разумеется, я могу пойти назад по моим собственным следам. Однако здесь есть одна маленькая трудность переросшая в большую: стремительно темнело и я мог попросту не найти собственных следов. Да и к тому же в процессе поиска оных, я мог куда глубже зайти в чащу леса, тем самым ещё более затруднив себе возвращение домой. Освещать себе путь мне было нечем: сотовый сел, сигарет и спичек я при себе не имел, поскольку бросил курить давным-давно. Фонарик также предусмотрительно не был мною с собой захвачен: я рассчитывал, что вернусь засветло. Наивный глупец.
Был правда один способ оживить сотовый телефон, чтоб оставшегося в батарее заряда хватило на один звонок, но тут возникала ещё одна трудность: сеть в этой глухомани вполне могла не ловить. Мой последний шанс на спасение из лесного лабиринта мог пропасть втуне.
Я снял заднюю панельку со своего телефона, отогнул аккамулятор. Нашёл три контакта и начал дышать на них чтоб запотели, затем хорошо протёр их пальцем. Поставил аккамулятор на место, включил телефон и полный самых радужных надежд вперил взгляд в экран. Сети не было.
Внезапно я услышал этот звук, который ни с чем никогда не смогу спутать. Как будто мимо меня на огромной скорости пролетела сумасшедшая муха, слегка пошевелив движением своих крылышек волосы на моём затылке. Кто-то только что выстрелил в меня из оружия оборудованного глушителем, иначе звук от выстрела разнёсся бы на километры вокруг. Жаркая волна страха тут же прошла сквозь моё тело.
Выходит не показалось мне, что за мной наблюдают... Меня пасли от самой рощи и будто специально дожидались того момента, когда достану сотовый? Ждали наступления темноты, чтоб охота была интереснее. Вот почему замер лес: он хотел предупредить меня об опасности. Вот только я вместо укрытия найду себе в лесной чащобе погибель от рук охотников на людей. Может меня спутали с какой-нибудь дичью? Я ведь шумел как кабан какой-нибудь. А у этого охотника воображение разыгралось. Может он весь день ходил, бедолага, не подстрелил никого. А тут, что-то явно большее чем белка, продирается через лес. Вот и пальнул навскидку для острастки. А что не попал? Так это мне повезло. Такое вполне может быть на большом расстоянии. Сколько раз бывали случаи, когда незадачливые охотники отправляли на тот свет коллег по ремеслу, да и просто случайных прохожих. Но вот что делать мне?
Я со страху присел на корточки и стремительно двинулся не разбирая дороги подальше от того места где в меня стреляли в первый раз. Я старался петлять и делать рывки в разные стороны дабы затруднить для невидимого снайпера процесс выцеливания меня. Все эти первые томительные секунды после выстрела меня занимал один вопрос: почему меня не убили сразу? Ведь у него или у них вполне была такая возможность?
Чего они хотят? Игры в кошки-мышки? Я в этой игре мышь, но мышь хотя б может видеть своего убийцу перед смертью. Как ни старался я напрягать зрение, всё ещё не мог понять местонахождения стрелка. Между тем вокруг всё потемнело настолько, что без специальных приспособлений он или они вряд ли были способны меня заметить. Прибор ночного видения штука временами не самая удобная в применении, особенно если ты сам и твоя цель постоянно перемещаетесь.
Мою жизнь здорово осложняла ровная как стол окружающая местность: я попросу не мог скрываться от прицельного огня за складками рельефа, да и местность была не заболоченная(так бы хоть среди кочек попытался сныкаться). Жизнь стрелка осложнял тот факт, что нормально выцелить меня ему мешал весьма густой подлесок перемежаемый кустарником, а также наличие сосен.
У меня в голове созрел запредельно глупый, но вполне реализуемый план: наматывая круги и пользуясь естественными препятствиями для точной стрельбы в виде местной растительности, локализовать местонахождение стрелка и его сообщников и попробовать продать свою жизнь подороже.
Меж тем мои пока ещё невидимые мучители похоже начали терять терпение. Вслед за проверочным первым выстрелом последовал второй, пришедшийся в ствол ни в чём не повинной сосёнки, перед которой мгновением ранее находился мой, несомненно видимый для неприятеля силуэт.
Проклятие! Я тщетно на ходу всматривался в темноту пытаясь определить откуда по мне ведётся огонь. По пламени от выстрела это затруднительно было сделать, поскольку глушитель, установленный у них на оружии, играл роль ещё и пламегасителя. Да я мог бы остановиться на пару секунд и попытаться рассмотреть окружение получше, но при этом я рисковал получить пулю прямо в голову. По крайней мере я определил для себя, что он, она или они находятся слева от меня(неважно кто это, важно лишь то, что они хотят меня убить). Моё положение осложняло то, что они могли разгадать мой дурацкий план и начали б двигаться мне навстречу, дабы меня перехватить и облегчить себе задачу.
Но каковы их цели? Просто прихлопнуть меня как муху? Или ранить в ногу, а потом поймать и пытать до полнейшей потери мной человеческого облика, снимая весь процесс на видео, которое потом будет распространяться в закрытых интернет- сетях для чудовищ, что успешно притворяются обычными людьми? У меня нет ответа на этот вопрос. Но он есть у них, моих загонщиков и потенциальных убийц.
Я лихорадочно пытался соображать на ходу: сколько было выстрелов? Три, или четыре? Я плохо различал разные виды стрелкового оружия на слух. А уж в руках- то я его держал лишь несколько раз в жизни, стрелял всего один раз под присмотром моего воевавшего в горячих точках приятеля. Интервал между выстрелами был совершенно разным. Поэтому я не мог сказать наверняка с магазином ли у него ствол, или каждый раз приходится посылать патрон в патронник, при этом до боли в глазах всматриваясь в окуляры прибора ночного видения, который у моего преследователя без сомнения был.
Он там один. Это абсолютно точно. Будь их двое или трое... Думаю я уже б валялся мёртвый в здешней густой траве.
Внезапно мой рассудок стал совершенно ясен. Я сам себе удивлялся: мои чувства обострились до предела. Мне начало казаться, что темнота вокруг меня начала рассеиваться(а может это просто зрение привыкло?). Животный, липкий страх овладевший всем моим существом в первые секунды охоты на меня внезапно уступил место азарту. Мне в какой-то момент показалось, что я сам стал охотником, а они моими жертвами. Мной овладела ни с чем не сравнимая жажда жизни. Я всем сердцем, да и умом понимал, что один выстрел - и всё - кончена жизнь. Пора ставить знак равенства и вписывать после него ответ.
В ночи раздался третий хлопок. Жизнь понеслась вспять. Я ничего вокруг не видел и не слышал, моё тело функционировало отдельно от меня, а я изумлённо наблюдал за этим со стороны. Перед моими глазами стояла ОНА. Лина, моя любимая и единственная женщина в моей жизни...
6.
Я вспомнил как встретил её. Это было вечером в метро. Всю дорогу я сидел, погружённый в себя и совсем не смотрел по сторонам, до тех пор пока случайно не бросил взгляд на женщину находившуюся через место от меня и обомлел. В другой день и в другом настроении я может и не обратил бы на неё внимание но тогда... Мне почему-то на ум пришло сравнение со сфинксом. Она сидела, закрыв глаза и на её казавшемся усталым после тяжелого рабочего дня лице было отсутствующее выражение. Само овал лица был покрыт небольшими, но не слишком заметными оспинками, что придавало ей какой-то особенный шарм и колорит. А потом она открыла глаза...
Я ни у кого прежде не видел таких глаз. Большие, карие будто сделанные из декоративного стекла. Красиво подведённые полумесяцем брови придавали ей сходство с образами знаменитых женщин стародавних эпох, о существовании которых она имела весьма приблизительное представление. Да, да имена Царицы Савской и Клеопатры ей мало о чём говорили!
Оказалось, что мы выходим на одной станции. Оказалось, что мы вместе поднимались по эскалатору. Оказалось, что мы живём в одном доме(хотя б разных парадных и на том спасибо - ещё немного и я б поверил в судьбу). Потом у меня, как вы сами понимаете была возможность рассмотреть её гораздо лучше...
Четвёртый выстрел, наконец, достиг цели. Я ощутил мощный толчок в плечо, затем фейерверк боли охватил меня с головы до ног. Но я с упорством, достойным куда лучшего применения продолжил движение навстречу пятой пуле, которая, несомненно уже готовилась отправиться в свой скоротечный путь до моего уже не столь быстро перемещающегося тела. По уму мне надо было бы затаиться где-нибудь в траве после этого, но преследователи будто знали, что я так не поступлю- они гнали меня в нужное им место, к нужному времени и с нужной скоростью.
Кровь уже потихоньку начала хлестать из раны на предплечье. Правый рукав куртки превратился в лохмотья. Я на ходу оторвал от него кусок и зажал рану как мог, лелея надежду на то, что холодный октябрьский воздух поспособствует скорейшему свёртыванию крови и моя импровизированная накладка на рану поможет мне не умереть от кровопотери. Как же больно, епона мать!
Даже если учитывать гипотетический факт наличия у них прибора ночного видения и тепловизора у меня были б неплохие шансы остаться незамеченным если б я залёг где-нибудь в траве, под кустиком или за деревцем. Да и к тому же растительность скрадывала бы то тепло, что выделяло моё тело. Они подумали б что я мёртв и пришли бы проверить труп, даже приняв разумные меры предосторожности вооружённый человек в темноте октябрьского леса ничем не застрахован от невооружённого, борющегося за свою жизнь.
Мне есть ради кого жить. Есть зачем возвращаться домой. Я не дамся тебе просто так, сволочь!!!
- Эй ты, тварь трусливая! Покажись!!! Будь мужиком!!! Слабо один на один выйти без меня безоружного,сука!?
Меня понесло. Я кричал что-то ещё прямо на бегу, не помня себя. Я извергал из себя на голову стрелка самые немыслимые оскорбления и проклятия на какие только был способен. Казалось, что я невольно упиваюсь этими мгновениями. Меня дико трясло от выброса адреналина в кровь, ещё пару минут такого состояния и у меня попросту не выдержало бы сердце. Я понимал, что поступаю запредельно глупо откровенно подставляясь под пулю, но было уже поздно.
Я выхватил торчащий из бокового крепления рюкзака подобраный мной ранее по дороге в рощу шампур, попутно выразив про себя благодарность тем безвестным разгильдяям , что бросили его ржаветь в траве. Всё-таки я не был совсем уж безоружен. Должен же быть у меня хоть какой-то туз в рукаве против вооружённого огнестрелом человека?
Мне показалось, что я заметил силуэт стрелявшего. Он был впереди, в темноте среди деревьев. Судя по его движениям, он готовился отправить в патронник пятый патрон, при этом не отрывая от меня глаз и медленно пятясь назад. Слишком медленно.
Похоже, что он уже не так уверен в своих силах. Дистанция между нами стремительно сокращалась. Я зажал в здоровой левой руке шампур и приготовился пустить его в ход, попутно лавируя между деревьями и кустами.
Стрелок вскинул ружьё. Я тут же дёрнул вправо. ВЫСТРЕЛ! Меня обдало кусочками древесины, картечь вошла в сосну и срикошетила куда-то влево от меня.
Ну всё, ты в моих руках! Убийца-неудачник. Между нами было буквально метров десять. Тут я заметил, что стрелок это женщина в немного мешковатой охотничьей одежде. Вскинув руку с шампуром я бросился к ней, что есть мочи. Она развернула винтовку прикладом ко мне и приготовилась обороняться, видимо поняв, что от меня чрезмерно возбуждённого и находящегося в состоянии близком к беспамятству ей не убежать.
Никогда в жизни не бил женщин. Хотя нет, однажды я ударил мою мать, когда отец умирал у нас на руках. Ударил от ощущения бессилия, оттого что хотел излить на ком-то злобу душившую меня. До сих пор проклинаю себя за это, ведь так и не попросил прощения у мамы за тот приступ гнева,при её жизни...
7.
... Она, само собой нанесла первый удар в руку которой я держал шампур. Я, невзирая на боль, замахнулся. Она ловко увернулась. Второй её удар пришёлся в раненое выстрелом плечо. Она вертелась вокруг меня как волчок. Если я делал замах, она тут же разгадывала мои намерения и ловко отпрыгивала в сторону. Удар приходился в пустоту.
Я рычал и выл от боли. Она за всё время схватки не издала ни звука, спокойно и методично избивая меня. Я всё ещё стоял на ногах, но замахи мои становились всё реже. Я так ни разу и не попал по ней. На меня накатилась вдруг дикая, колоссальная усталость. Я вдруг понял с кем дерусь не на жизнь а на смерть. Понял почему она не убила меня до сих пор, хотя могла сделать это уже не раз. Она хотела поговорить напоследок? Или просто посмеяться?
Я упал на колени. Но шампур из рук выпускать не стал. Я поджал его между рукавом своей спортивной куртки и слетевшим с одной лямки рюкзаком. Тело болело от её многочисленных и безукоризненно точных ударов, которыми она щедро осыпала меня. Бьёт значит любит? Эта народная мудрость теперь относится и к женщинам избивающим своих мужей по ночам, посреди безлюдного леса.
- Почему?- это всё, что я смог выдавить из себя.
Она молчала и смотрела на меня, не мигая. Винтовку уже развернула стволом вперёд и держала меня на мушке. Я знал что ТЕПЕРЬ она не позволит себя роскоши промахнуться. Лицо её было закрыто чулком, котором было прорезано отверстие для рта. На глазах, в которые я так любил смотреть на протяжении стольких лет жизни, были одеты очки ночного видения с тепловизорами. Даже сейчас она была прекрасна...
Ей шёл этот охотничий наряд. Она казалось в нём, куда плотнее, чем реальности. Я сразу представил как медленно снимаю его с неё, покрывая её мягкое и отзывчивое тело ласковыми поцелуями. Невзирая на то, что сейчас произошло, я всё ещё дико хотел её. Я хотел простить её за всё, что она сейчас сделала, даже если этот акт прощения будет последним в моей жизни...
- Руки подними.- её негромкий, бархатный голос никогда не терпел особых возражений. Она казалась спокойной. Могла сейчас делать со мной всё, что угодно. Я медленно поднял руки вверх и, естественно, выронил шампур на землю. Не хотел её больше злить. Во мне вдруг: затеплилась слабенькая надежда: а вдруг я останусь жив?
Внезапно за спиной раздались шаги. Кто-то, не особо скрываясь пробирался через кусты к той прогалине, где сейчас находились мы. Судя по реакции моей жены она ожидала этого "кого-то".
-Свяжи ему руки за спиной, Андрей. Ноги потуже затяни, повыше колен. Он ведь так удобно стоит правда?
- Да, чтоб вообще ползать не смог, чмо - её пока невидимый для меня собеседник грубо рассмеялся и принялся за дело. Он туго стянул мне руки, я не делал ни единой попытки сопротивляться: жена не сводила с меня глаз. Дуло винтовки смотрело прямо на меня отвергая любую возможность для побега.
Он закончил и встал справа от меня. Настолько бесформенного, аморфного человека я не видел ни разу в жизни: ничем не примечательное, круглое лицо, с ярко черченным двойным подбородком(это всё, что я смог разглядеть и запомнить), пухлые руки, с несомненно липкими от пота и похоже кой-чего похуже, пальцами. В его руках вдруг возникла компактная цифровая камера: он явно намеревался снимать весь процесс издевательств надо мной. Меня передёрнуло: что они хотят делать?
- А теперь, мой дорогой муж, пожалуйста открой свой милый ротик- моя благоверная сделала шаг вперёд и поднесла винтовку к моему рту - Ты знаешь, что нужно делать...
Моя жена сумасшедшая. Теперь я точно знаю.
Я открыл рот и принял в себя ствол винтовки моей жены, стараясь не касаться его зубами. Она двигала винтовкой туда-обратно, похоже её да и Андрея дико возбуждал этот процесс. Я был её шлюхой, она моим насильником. А он просто смотрел а потом расстегнул ширинку и начал мастурбировать, продолжая другой рукой держать камеру.
Он подошёл поближе. Я явственно ощутил зловоние, исходящее от его промежности. Мне наконец пришло в голову, что он и моя благоверная были сообщниками в этом гнусном бизнесе. Внезапно всё в моей голове встало на свои места: частые отлучки Лины на работу не в её смену, причинами которых я даже не интересовался; её закрытая от моих глаз интернет-переписка, а также неожиданно возникающие на её банковском счёте денежные средства. Если подумать то в её больнице не так давно был случай странной смерти пациента...
Она, тем временем, продолжала насиловать меня стволом своей винтовки в рот, а её дружок уже кончил прямо на моё больное плечо и в припадке похоти продолжал терзать свой дурно пахнущий половой член.
Меня начало тошнить. Мою(похоже что бывшую)жену тоже.
- Андрей, убери от него свой вонючий хер! - в её голосе прорезались прежде незнакомые мне визгливые нотки.
- Умылся бы, да негде. Да и зачем? - ответствовал ей донельзя довольный собой извращенец. Он не слушая её, попытался было поводить своим уже слабо эрегированным членом по моим волосам. Однако моя супруга, аккуратно вынув наконец из моего рта винтовку и повернув её прикладом ко мне, неожиданно как следует врезала своему подельнику в промежность. Он взвыл от боли и упал оземь. Я остался стоять на коленях, связанный как и стоял. От привкуса металла рот наполнился слюной, я с отвращением отплёвывался. Если это и сон, то какой-то совсем дурной и реалистичный. Как я хочу проснуться! Как я хочу вернуться в начало, туда где всё пошло не так. Всё изменить.
Я проклинал себя сейчас за годы слепоты и самовлюблённости. Теперь я понимал почему Лина не хотела детей. Такое сильное переживание как рождение ребёнка могло ненароком вывести её истинную сущность наружу и тогда всей её прекрасной маскировке типа " хорошая жена" пришёл бы конец.
Я прожил годы бок о бок с этой женщиной ни о чём не подозревая. Откуда ЭТО взялось в ней? Какая чудовищная травма послужила причиной подобных наклонностей?
У неё не было родни, как она сказала. Она же настояла на том, чтобы на нашей свадьбе было как можно меньше народа. Она всегда жила так, будто хотела привлекать к себе как можно меньше внимания. Видимо её разыскивали за те преступления, что она совершала в прошлом. А тут подвернулся наивный дурачок в виде меня увидевший в ней именно человека, совершенно не подозревавший о тёмной стороне её личности.
Сейчас, слушая как она у меня за спиной молча избивает своего подельника я гадал: почему она так успешно притворялась долгие годы? Вдруг подумал, что если останусь жив(в чём я лично уже сомневался), то попробую узнать её историю поподробнее. Не все ж следы своей прошлой жизни ей удалось замести. Мне нечего терять сейчас: я стою на коленях, связаный посреди ночного леса, затерянный в самом глубоком захолустье Ленобласти какое только можно вообразить.
Кажется, она закончила со своим дружком. Он уже не стонал и не хрипел и почти не сопротивлялся. Видимо сработал эффект неожиданности. Он думал, что Лина его не тронет? Она слегка побила своего мужа,едва ли стала бы при этом делать исключение для кого-то другого. Я не оглядывался, меня не интересовало, что с ним. Если он мёртв, это даже хорошо. Мои шансы разговорить Лину возрастают. Тем самым, я возможно смогу отсрочить неизбежную концовку. А если повезёт, то я смогу остаться в живых. Иначе зачем она его убила?
Краем глаза я заметил, что она какое-то время стоявшая на четвереньках над телом Андрея, зашевелилась. Она тяжело дышала и хрипела. Много сил вложила в процесс избиения. Теперь ей надо было отдохнуть.
8.
Она присела на корточки напротив меня и стянула с головы чулок, а также сняла очки ночного видения, положив их подле себя. Она немного с выражением отвращения на лице повертела в руках камеру Андрея и тоже положила её оземь. Андрей, видимо заляпал её своими э-э-э выделениями(к счастью на руках у моей жены были надеты перчатки). Затем посмотрела на меня и улыбнулась как ни в чём не бывало. Она сидела в паре метров от меня, потому я и смог заметить её улыбку, невзирая на царившую вокруг темноту.
- Вот мы наконец одни. Можем спокойно поболтать- Она смотрела на меня с такой нежностью, что я поневоле засомневался в реальности происходящего. Правда мои путы всё ещё были на мне и несколько осложняли процесс общения. Я настороженно молчал, ожидая объяснений. Да к тому же и раненое плечо наливалось болью мало-помалу. Моей супруге следовало бы оказать мне первую помощь, о чём я пока тактично решил умолчать в надежде, что она очухается от произошедшего. Полагаю ей всё-таки не каждый день приходиться убивать людей. Или нет?
- Вижу, чтобы тебя убедить, мне надо развязать твои верёвки, но я пока не хочу этого делать в силу некоторых причин. Первая из которых такова: ты зол на меня сейчас и я хочу чтоб ты малость подостыл. Да и к тому же у тебя пока что болевой шок, я не хочу особо тебя двигать.
Зная страсть моей жены к долгим объяснениям я приготовился внимательно слушать. Несомненно, она сейчас расскажет о себе нечто такое, чего я никогда не знал.
- Кроме того, ты сейчас такой беззащитный. Меня это дико заводит!
- Знаешь, милая, у тебя определённо талант к лицедейству... Столько лет водить меня за нос...
- Да, я знаю. Мне это редко кто говорил. А те, кто говорили... Сам понимаешь: немногие из них остались в живых. Но для тебя я хочу сделать исключение.
- Это почему? - я не на шутку удивился.
- Я люблю тебя, да и ты мой муж, вроде как - сказала она, смотря мне прямо в глаза.
- Поэтому подстрелила?
- Подстрелила, а не пристрелила. Если я захотела, ты был бы уже мёртв. Впрочем, ты и сам это знаешь - не моргнув глазом отпарировала она.
- Может, хоть первую помощь мне окажешь?- недовольно буркнул я.
- Ах, да как я могла забыть? Мой дорогой, рана вовсе несмертельная, никакие артерии не перебиты. Я уж постаралась. Если б я тебе в подмышку попала, ты был бы уже мёртв. Просто... теперь будешь знать какого это: словить пулю.
Да , пуля похоже прошла навылет. Но это не отменяло того факта, что она стреляла в меня с вполне определённой целью. Похоже, что она добилась её. Если целью был Андрей, почему нельзя было просто взять и пристрелить его? Зачем было ранить меня?
Мне захотелось её придушить. На худой, конец дать ей пинка. Сделать хоть что-то. Я всё ещё ждал объяснений случившемуся. А она, видимо, собиралась с мыслями. Долго собиралась. В голове у неё видимо был такой ворох оных, что требовалось время на их разбор. Я знаю одно: она далеко не та, за кого себя выдаёт. Скромная работница хосписа на Светлановском, что неплохо стреляет и убивает людей. Медработник должен лечить людей. облегчать их страдания, а не убивать их. Какие бы это люди ни были. Правда таким как Андрей наверное, не слишком-то нужна медицинская помощь. Им нужна пуля в голову, или кастрация, на худой конец.
Я конечно знал, что у меня далеко не беззащитная жена, но чтоб настолько...
Для начала она достала из-за голенища своих болотных сапог свой армейский нож и разрезала верёвки на моих ногах чтоб я мог нормально сесть. Руки развязывать не стала, из опасения всё-таки схлопотать от меня леща. За все годы наших отношений у нас бывали серьёзные ссоры, но я никогда не позволял себе поднять на неё руку. До сегодняшнего дня, когда пытался проткнуть её проржавелым шампуром. Но я тот момент не подозревал, что это она. Да к тому же моя ловкая супруга ни разу не предоставила мне возможности её ударить во время нашей короткой схватки. Подумал я об этом и на душе потеплело как-то, гордость за супругу откуда-то взялась. С ткаим увальнем как я расправилась влёгкую. Молодчина.
С момента ранения уже прошло достаточно времени и я ОЧЕНЬ нуждался в помощи. Кровь уже прилично пропитала мою одежду но однако ж не хлестала ручьём а спокойно себе сочилась из моего правого плеча. Моя, по первости наложенная заплатка, неплохо сработала, но кровь всё ещё не запеклась. Было больно, но не очень так уж скорее, это было похоже на ожог, сочетавшийся с ударом ножа. Артерия, была не задета, иначе я б уже скончался от потери крови. Вот и попробуй разберись: то ли я такой везучий, то ли моя жена. Надо полагать, она не слишком предусмотрела этот момент. Если б я не слишком дергался выстрел был бы ещё удачнее.
Моя жена спокойно распорола мне куртку, отделила пострадавший правый рукав и принялась сооружать более эластичную из лоскутков моей прекрасной спортивной куртки, правая половина которой превратилась в лохмотья .
- У этого куска говна, притворяющегося человеком при себе была была бутыль с водярой, правда водка не годится для промывания ран- сказала она - жгут лучше не накладывать, рана всё-таки пустяковая, видала и страшнее. Но мне не помешает промыть её, там по-любому есть волокна одежды. Просто машина этого хмыря в паре километров отсюда. А там есть стерильные бинты и антисептик, да и разные медпрепараты. У тебя, похоже, есть болевой шок но он не такой сильный как я ожидала.
- Рад тебя разочаровать - хмуро ответствовал я.
Она, наконец, развязала мне руки. При этом, опасливо поглядывая на меня продолжала хлопотать над моей раной. Всё ещё не была уверена в том врежу я ей или нет. До чего ж она чудная: обладая достаточными навыками для расправы над взрослыми мужчинами, она тем не менее побаивалась меня. Человека который в жизни дрался всего несколько раз, да и то в детстве и юности.
Не врезал я ей. Да и не больно-то хотелось. Она всё ещё моя супруга. Женщина с которой я провёл лучшие мгновения в жизни. Даже то, что произошло сейчас не сможет этого испортить...
9.
... Вспоминаю наше первое с ней свидание. Оно произошло посредством совместной велосипедной прогулки до Пулковской обсерватории от района метро "Звёздная" где мы оба жили в то время. Край серых пятиэтажек, утопавших в тополях на краю промзоны... Что может быть романтичнее?
В воскресный день, неделю спустя нашего знакомства, мы с ней отправились в путь. Надо сказать, до этого мы просто болтали по телефону, переписывались посредствои эсэмэсок, да и просто гуляли вечером после работы вокруг нашего дома. У меня появилась шальная мечта поехать с ней на выходные в отчину моих родителей, под Старую Руссу. Но происходила какая-то тотальная несрастайка, и в итоге был выбран вариант сопряжённый с наименьшим количеством затрат и с наибольшим количеством удовольствия: велосипед.
Знаете, в нашей жизни бывают дни , когда ты совершенно теряешь ощущение времени. Дни, которые вмещают в себя столько событий, что кажется будто прошла неделя или месяц, а на самом деле минула пара часов. Дни, которые хочется проживать снова и снова. Жаль, что их не так много...
То был такой день. Мы ехали по Московскому шоссе мимо безликих заборов закрытых предприятий негромко болтая о том о сём, прекрасно слыша друг друга, невзирая на гул проносящихся мимо автомобилей. Порой я специально пропускал её вперёд, дабы насладиться открывающимся предо мной видом. На мой взгляд в этом нет ни капли пошлости: мне всегда безумно нравилось смотреть как двигаются женщины, чем бы они в этот момент не занимались. Многие из них сами не понимают своей красоты, проявляющейся в малозаметных мелочах.
Для меня нет зрелища более привлекательного чем девушка на велосипеде: подобные дамы , как правило, следят за собой. Соответственно они мало чем злоупотребляют по жизни кроме свежего воздуха и физических нагрузок. У них лучше обмен веществ, более частое и здоровое дыхание, а значит и улучшенное кровообращение. А на щеках появляется здоровый румянец. Он очень идёт многим дамам, особенно если появляется от занятий спортом, а не от злоупотребления алкоголем и прочими легкодоступными радостями жизни.
Потом на нашем пути был полный опасностей переход через КАД, затем путешествие через пустынные, только-только начинавшие зеленеть от первых всходов капусты поля совхоза "Шушары" где я имел в своё время несчастье подрабатывать(это уже совсем другая история, к делу не относящаяся). Мы вкусили все радости передвижения по пересечённой местности знакомые непонаслышке всем любителям велопутешествий: грязь, пыль, неадекватные автовладельцы. Мы с честью выдержали все предоставленные нам испытания и заслужили наш приз: Пулковские Высоты.
На Пулковской Горе, собственно, и находится комплекс зданий Пулковской Обсерватории. Это моё второе любимое в жизни место после берёзовой рощи. Первое время я повадился ходить сюда за ягодой: грабил заброшенные садовые участки принадлежавшие сотрудникам обсерватории. В студенческие годы к этому прибавился возникший у меня вполне естественный интерес к истории этого места, да и к астрономии вообще(хотя моя вузовская специальность с этим ну никак не была связана). Очень часто я приходил сюда просто почитать в одиночестве, сидя на обветшавшей скамейке. Порой приходил на Пулковское Воинское Кладбище, подолгу сидел у могил защитников Ленинграда. Гулял до Глиняной Горки, где находился радиолокатор аэропорта Пулково, пересекая тамошние зелёные луга в которых нет-нет да и обнаружится торчащий из земли кусок арматуры, надёжно замаскированый высокой травой. Но большую часть времени я проводил здесь: среди павильонов обсерватории. Старательно обходил вокруг да около весь Павильон Большого Пулковского Рефрактора, фотографируя его с разных ракурсов, лелея тайную надежду проникнуть когда-нибудь внутрь и прильнуть жадно к его окуляру в надежде разглядеть в безграничной звёздной дали то, что предназаначено только для меня. Почему-то я всегда исправно пропускал случавшиеся в обсерватории каждый год дни открытых дверей. Должно быть, я просто хотел оставить дверь во Вселенную чуть закрытой...
Но, как мне кажется теперь всё, что искал в звёздных далях я нашёл здесь, на грешной Земле. Всё, что мне нужно я нашёл в тебе, Лина, в тот самый день, когда впервые поцеловал тебя у Большого Пулковского Радиотелескопа. Потом мы сныкались в каком-то полуразвалившимся сарае, насквозь пропахшем сыростью и сгнившими досками побросали подле него велосипеды и занимались любовью, поминутно вздрагивая оттого, что случайные прохожие, кои в этих местах отнюдь не редкость могут застать нас врасплох за этим занятием. Это настолько возбуждает, насколько и пугает: возможность быть обнаруженным в тот момент, когда ты менее всего хочешь этого. Есть в этом и толика эксгибиционизма, не находите?
Потом я фотографировал её у Морского Павильона. Мы снова и снова целовались, держа друг друга в объятиях. Всё никак не могли успокоиться: у нас чуть не спёрла велосипеды местная детвора; нас чуть было не сдали в полицию ревнители нравственности. Но мы были счастливы в тот день. Знаете это обманчивое, хрупкое ощущение лёгкости бытия, что порой посещает нас на мгновение, а затем уходит, подобно некоему переходящему трофею в поисках куда более достойного соискателя. Тогда, тем майским пасмурным днём, когда начинала зацветать черёмуха и воздухе будто конденсировался аромат желания близости, это ощущение никак не желало уходить...
10.
... А сегодня, этой странной октябрьской ночью, растворяясь в которой, раненый я наблюдал за тем как моя жена сапёрной лопаткой роет могилу человеку, только что заслуженно убитому ей. Не имел возможности ей помочь, поскольку она меня ранила и, потому освободила от обязанностей по могилокопательству. Впрочем, я никогда в жизни не копал могилы. Да и не собирался начинать.
Я понял с её слов, что этот... "Андрей" (если это его настоящее имя) был далеко не простым извращенцем, а представителем некой международной преступной организации занимавшейся торговлей людьми, детской проституцией, а также нелегальной торговлей донорскими органами(конкретно отвечал за российский сектор рынка: за связи в регионах, за возможность "отмазать" от ответственности почти любого человека, попавшегося на педофилии, у него была своя студия занимавшаяся производством фильмов для публики подобного рода- всё это соответственно предполагало уходящие далеко наверх всязи в органах испольнительной власти, полиции и прокуратуре). Всё это он сочетал с одним маленьким увлечением венчавшим собой подобно гнилой вишенке этот отвратительный пирог: он любил так называемые снафф-муви(порнофильмы в которых происходили реальные убийства актёров), более того он частенько снимался в них сам, в главной роли. Он убивал ни в чём неповинных, не подозревавших о своей печальной участи людей на камеру и надругался над их телами. Самое страшное было в том, что делал он это в полном молчании...
Это были настоящие, живые люди а не наспех сделанные муляжи обезображенных тел, что используются при съёмках разных трешевых кинокартин, создающихся на потребу широкого круга публики. То чем занимался "Андрей" предназначалось для богатеньких извращенцев готовых платить большие деньги за возможность наблюдать со стороны за тем как кто-то совершает надругательство над невинным человеком...
Даже бывалые оперативники Интерпола, люди навидавшиеся в жизни всякого и всякого наслушавшиеся сжимали кулаки в бессильной злобе как только видели то что творил он. "Мразь" - scum,таким было его кодовое имя. Его искали долгие годы, по всей Европе. Ждали пока эта осторожная тварь совершит ошибку. Любой, даже самый осторожный и изворотливый хищник, затаившийся в тёмных уголках дремучих лесных чащоб, где царят только мрак и смрад от разлагающихся внутренностей его жертв, что напрасно взывают об отмщении, совершает ошибку . Сколько родителей лишилось детей пока он не приехал сюда? Скольких людей ОНО замучило прежде чем прибыть в точку где моя жена совершила над ним правосудие? Никто не знает.
Он легко отделался. Если бы его отдать родным тех кто пострадал от его деяний... Но не бывать этому. Он будет лежать в земле, здесь, никем не отпетый и проклятый во веки вечные. Он будет забыт, как и многие подобные ему. Правда, за ним придут и другие.
Моя жена была агентом, глубоко законспирированной международной неправительственной организации, занимавшейся борьбой с такими вот "Андреями" на протяжении многих лет. Подобные ему "существа"(человеком "это" назвать язык не поворачивается) часто сидели на весьма высоких постах в весьма высоких кабинетах и чувствовали себя в полной безопасности. Они считали себя вправе творить всё, что заблагорассудится и не нести за это никакой ответственности. А служба, которой принадлежала моя жена считала себя вправе им об этой ответственности напомнить самым жестоким образом, если в этом возникала необходимость. Не нужно говорить о том, какой опасности подвергалась она, её коллеги а также члены их семей. Теперь я понимал почему Лина так старательно избегала брака и всякой публичности: она не хотела подвергать опасности меня. Кроме того сражаясь с чудовищами в обличии человека ты сам подвергаешься риску стать одним из них...
Она уже закончила рыть яму. Привстала, вытерла пот со лба и кряхтя затащила тело "Андрея" внутрь. Он был не самым легким: не менее девяноста килограмм весом.
- Помоги забросать его землёй, милый. Так будет быстрее. Просто смахивай землю ногой в яму - насколько ласковым и полным беспокойства за меня был голос жены!
Меня внезапно охватило предчувствие того, что мы скоро расстанемся. Она ведь выполнила свою миссию и, по идее, должна залечь на дно.
Я потихоньку, преодолевая накатывающую слабость принялся сталкивать комки земли в яму. Было подумал о том, что надо б её как-то замаскировать: хоть она и получилась досточно глубокой. Всё-таки участок свежевырытой земли среди осеннего леса рано или поздно может привлечь чьё-либо внимание. Однако ж Лина имела на это свои планы в виде пары полусгнивших лесин заблаговременно заготовленных ею с Андреем по дороге сюда, отныне занявших место безликой эпитафии на его импровизированной лесной могиле. Большего он не заслужил...
Я всё ещё не понимал до конца свою роль в этой истории. Не удержался и задал вопрос, благо способность ворочать языком от болевого шока я ещё не потерял.
- Лина, при чём здесь я?
- Ты попал в его поле зрения, во время одной из его недавних вылазок сюда - сухо ответила она.
-Что-о-о?
- Он часто ошивался здесь. Снимал некоторые из своих видео. Ума не приложу как так получилось...
- Какое дикое совпадение...
- Да уж. Ты хоть понимаешь, дурья ты башка, что он вполне мог тебя убить, тогда, в августе в твой последний выезд сюда!?
- Что его остановило?
- Ему нужен был сообщник, чтобы снять процесс на видео. Он был один и не уверен в своих силах. Он сделал глупость которая сгубила его в итоге: он решил узнать кто ты такой.
- ... И вышел на тебя...
- Да. Он давно хотел снять что-нибудь "эдакое", что резко выделило бы его на фоне подобных ему любителей мерзости. А тут... Он понял, что одним выстрелом убьёт двух зайцев.
- Однажды он пришёл к нам в хоспис на Светлановском. Предоставил убедительные документы и кучу анализов, что он безнадёжный раковый больной и хотел найти бы себе последнее пристанище, умереть достойно. Он даже загримировался как следует. Просто... ещё никто и никогда на моей памяти не ложился в хоспис ТАК.
11.
Она замялась и замолчала. Мы уже потихоньку шли по направлению к машине нашего покойного знакомого. Стало ощутимо холодно. Рука медленно, но верно наливалась болью, как спелая помидорина. Поскольку рукав у куртки был оторван, ночной воздух ощутимо холодил её и играл роль своеобразного успокоительного. Однако грязь в рану всё же могла попасть хотя б виде кусочков древесины, что позже могло вызвать нешуточное воспаление. Лина поддерживала меня под руку и переодически обеспокоенно поглядывала на меня. То ли сомневалась дойду ли я в сознании до машины, то ли её мучали сомнения по поводу продолжения её истории.
- Продолжай - мягко подтолкнул её я. Мне было весьма интересно.
- Просто, Серёж. Ты ведь не один сюда ходил. Были такие же чудики как ты, приходившие сюда просто погулять отдохнуть и он... убил их всех... Минимум семерых человек, за последние пару лет... Он показывал мне как и где это делал. Так гордился этим. Для него такие люди как ты самая сладкая добыча. Он наслаждается тем как ломает и уничтожает вас, черпает из этого силы. ГОСПОДИ... Лишь то, что он делал это в разных местах, в разные промежутки времени мешало вашей доблестной полиции связать эти преступления воедино. Никого из жертв до сих пор не нашли, но... Благодаря ему у меня есть зацепки где искать... Только вот думаю: стоит ли?
- Почему?
- По кочану. Страшная правда- смерть от рук чудовища или хрупкая надежда на то что он или она просто заблудились или утонули в болоте. Что лучше для родных и близких жертвы? Иногда ты ловишь себя на такой мысли, что некоторые трупы лучше не раскапывать...
- Ты говоришь о нём так будто он всё ещё жив...
- Он мёртв, но такие же твари как он всё ещё бродят по земле. И будут бродить, будут рождаться. Их создаём мы сами, порой того не замечая. Посредством нашего безразличия.
Её лицо окаменело. Она была готова зарыдать, но держалась из последних сил. Я понимал каких усилий ей стоило сказать мне всё это и наконец понял какой страшной опасности избежал. Но и она подвергла меня опасности. Сделала из меня наживку для этого чудовища, втёршись к нему в доверие. Сдаётся мне, у неё не было другого выхода.
- Однажды мы разговорились. Началось всё с общих тем, а потом он начал осторожно прощупывать почву насчёт меня. Он был хитрым сукиным сыном: всегда выводил людей на щекотливые темы начиная издалека. Он намеренно не интересовался тобой поначалу, ходил вокруг да около. Его, главным образом интересовала я...
Она вновь сделала паузу, глубоко вдохнула и продолжила с горькой усмешкой:
- У хищника сработало чутьё на хищницу. Он увидел во мне подобие родственной души, особенно оживился узнав о моём интересе к боевым исскуствам и стрелковому оружию, который ты так не одобряешь.
Тень улыбки пробежала у неё по лицу и она снова посмотрела на меня так как всегда смотрела, когда возвращалась домой из больницы. Как на последнюю надежду на нормальную жизнь.
Видно было с каким омерзением она говорит о нём и о том времени, что она проводила с ним в больнице. Теперь я понимаю почему она так странно вела себя в последний месяц: морально готовилась к самой сложной и многоходовой операции по уничтожению преступника в своей жизни.
- Сука... как тошно вспоминать об этом. Однажды мы заговорили об эвтаназии и он сказал, что любит наблюдать за тем как умирают люди, что ему становится хорошо в эти моменты. У него встаёт, когда он видит умирающего у него на глазах человека. Но он не может прикоснуться к живому человеку не причинив тому боль. Он просто не контролирует себя, даже избегает простых рукопожатий. И он так говорил об этом, у него был такой нездоровый блеск в глазах...Я поняла, что это ОН, тот чьё кодовое имя звучит как "Мразь". У меня не было ни единого доказательства, просто предчувствия. Я действовала на свой страх и риск, не советуясь с руководством.
-... И ты сказала ему, что хочешь от меня избавиться и заснять процесс на плёнку - вставил в её монолог реплику я.
- Поначалу он отнёсся к этому с недоверием. Не может же всё идти настолько гладко. И он... попросил меня, как доказательство моей верности убить одного из наших больных на его выбор и надругаться над его телом...
Она не стала продолжать. Она сжала губы, побелела и заплакала. Прижалась ко мне и горько заплакала в голос. Я даже не могу представить насколько ей было больно в тот момент. Ей было куда больнее и страшнее, чем мне. Какой чудовищный груз несла она на своих плечах и те кто занимались этой работой. Это не выразить никакими словами на свете...
Как в людях уживаются мерзкое и прекрасное? Как эти крайности борются за нас, а мы боремся за них? Никто не знает ответа...
12.
Наконец-то! Мы вышли к лесной прогалине чуто поодаль от которой угадывались очертания полузаброшенной просёлочной дороги которой, возможно, нет ни на одной из карт. До машины "Андрея" было уже рукой подать.
Лина осторожно прибавила шаг и, глядя на моё состояние поняла, что моей жизни не угрожает непосредственная опасность. Я более - менее успокоился: уже пришёл в себя после её шокирующих откровений. Мне показалось, что последние несколько часов вместили в себя несколько жизней: у иных людей за годы столько всего не происходит, а у меня менее чем за день рухнула ранее казавшейся стройной картина мира. Ещё утром я был немного наивным взрослым мужчиной, готовимшимся к схватке с кризисом среднего возраста. Я знал о наличии в человеческой душе предельно тёмных и мрачных сторон, мест в которые никогда не заглядывает Солнце. Знал о том, что это есть и во мне. Пытался как-то с этим бороться: найти для себя спасительные соломинки за которые можно ухватиться и обрести кратковременную иллюзию счастья и личной безопасности.
Сегодня я понял насколько всё это было хрупким и эфемерным. Я всю жизнь был будто под куполом в который мало что постороннее могло проникнуть. Об этом с самого детства позаботились мои многочисленные родственники растившие меня в атмосфере позволявшей мне особо не думать о том, что будет со мной дальше. К тому времени, когда не стало моих родителей моё будущее было предопределено: работа в госкомпании, на не слишком высокой должности, с минимальными перспективами карьерного роста, но с наличием стабильности в доходах. Жизнь была расписана на годы вперёд. Я пытался рыпаться: шаги влево-вправо в виде путешествий в Хибины и на Байкал карались расстрелом в виде дачи под Лугой в посёлке Домкино, где под наблюдением моих всё ещё многочисленных родственников я красил заборы, копал грядки, ходил за водой. Вкушал все прелести классического, устоявшегося ещё с советских времён дачного быта, так сказать. Мои юношеские эскапады по странам Африки и Средиземноморью в годы мечтаний " о том как бы мне изменить мир ко всем чертям" остались позади. Моя поездка в Гренландию вообще была запрещена к какому-либо упоминанию. У моих родных было много причин не напоминать мне о моих приключениях, участие в которых вполне могло закончиться преждевременным попаданием на кладбище. Правда, бывали в моей жизни тогдашней моменты, когда я вырывался из-под колпака и сеял всюду семена глупого вольнодумства о чём я расскажу позднее.
Я ехал по рельсам железной дороги жизни к станции "СКУЧНАЯ СТАРОСТЬ" до тех пор пока на моём горизонте не появилась та, кто сейчас ведёт меня под руку к машине убитого ею человека. Она настолько отличалась от всех тех, кто окружал меня по жизни ранее, что я ухватился за неё как утопающий в болоте случайный путник, что рад любой возможности отстрочить неизбежный конец в этой жадной, липкой пучине. Она была одновременно дерзкой и... скромной. Она занималась таким видом единоборств как ку-до, причём весьма серьёзно(как вы сами понимаете, могла постоять за себя и за своего парня, то есть меня). При этом ей до боли хотелось хоть иногда побыть слабой женщиной о которой кто-то заботится. Она великолепно стреляла, занималась биатлоном: я б не удивился увидев бы её в сборной команде какой-нибудь страны. Сама себя она считала весьма посредственной спортсменкой. Скромница ты моя.
Знаете как говорят: дуракам везёт. Если это так, то я самый везучий дурень на свете...
При этом она следила за мной во время моих туристических поездок выходного дня по Ленобласти которые я время от времени предпринимал, в чём первое время не решалась мне признаться. Само собой, она знала о моей заветной берёзовой роще и даже побывала здесь без меня. Именно это и натолкнуло её на мысль начать интересоваться такой вещью как бесследные исчезновения людей в этих краях. Она дико боялась за меня при этом никогда и ни к кому не ревновала. У неё и не было для этого причин для этого. Да и к тому же какой мужчина в здравом уме станет изменять женщине, которая может с лёгкостью его убить?
До сих пор помню её лицо, когда она мне созналась во всём. Она стеснялась этого, ей было действительно стыдно, что она этим занималась. Потом, мы сошлись на том, что если она и не сможет сопровождать меня в моих выездах, мы с ней вместе будем прорабатывать мой маршрут. Она давала мне действительно дельные советы. Правда далеко не всем из них я следовал...
Хотя может оно и к лучшему, что мой телефон сегодня был разряжен и что сеть не ловила...
Наконец мы пришли. Чёрный "Крайслер - Вояджер" нашего "Андрея" стоял чуть в глубине леса, в стороне от дороги. Он загнал его в чуть поодаль за заросли крыжовника чтоб машину не было сильно видно с дороги. Минивэн с затенёнными задними стёклами. Типичная машина маньяка и садиста.
Лина нажала кнопку на брелке и двери разблокировались. Всё: мы внутри. Первое, что бросилось мне в глаза, а вернее в нос при попадании в салон это тошнотворный запах многочисленных "ёлочек" развешанных по салону где только можно смешанный с чем-то трудноуловимым поначалу, а потом набиравшим силу и бьющим в ноздри так, что желудок совершал спазм. Надо полагать это была аура бывшего хозяина машины от которой не так просто будет избавиться. Не проще ли машину попросту сжечь после того как всё закончится? А может просто знание того кому на самом деле принадлежит этот автомобиль дало о себе знать?
Лина заняла место за рулём, втиснув меня на пассажирское сиденье. Она быстро вставила ключ в замок зажигания. Машина завелась с пол-пинка и мерно урча своими лошадиными силами, заключёнными под капотом отправилась в свой неблизкий путь прочь из этого места. Мы выбрались на просёлок, ведущий в Севастьяново и постепенно набрали ход. Благо дорога позволяла держать минимум сорок километров в час - не бог весь какая скорость, но всё же лучше чем идти пешком в кромешной тьме глухого октябрьского леса. Свет фар разрезал собой темноту впереди нас и понемногу успокаивал, убаюкивал меня и Лину. Я ощутимо начал клевать носом: отсутствие прямой и непосредственной угрозы моей жизни сделало своё дело(даже боль в руке не стала б ы таким уж серьёзным препятствием для сна). Даже царящий в салоне специфический сладковатый аромат застарелой смерти, который мы пытались хоть немного выпустить наружу путём открывания окон, перестал действовать нам на нервы. Мы поняли. что если продолжим движение, то попросту не доедем до Питера в целости и сохранности.
Обстоятельства осложнявшие нашу жизнь были таковы: мы находились в машине, оформленной на мёртвого человека. Любой патруль дорожной полиции был бы несказанно рад встрече с нами. Документы на машину- есть. Документы хозяина - есть.Хозяин - нету. У моей жены при себе уже не было оружия, которое она использовала, чтобы ранить меня, плюс я раненый, ослабленый и бледный тоже несколько приковывал к себе внимание посторонних. Шансы быть замеченными в тёмное время суток(на часах было полвторого ночи) были всяко ниже чем при свете дня.
Поэтому я решил сесть за руль дабы сменить на посту мою безумно уставшую супругу, что сейчас мирно дремала на пассажирском сиденье. У меня же всякое желание спать пропало после укола кофеина сделанного мне моей благоверной.
- До Юкков заряда хватит- сказала она.
"Андрей" жил в Юкках, коттеджном посёлке входящем в городскую черту Петербурга, на самой его окраине, почти у поворота на Дранишники, посёлок находящийся по соседству. Я должен был разбудить её на подъезде. дабы она указала мне нужный дом. План был вначале таков: мы просто оставляем его машину у него во дворе и уходим восвояси. Затем Лина вызывает по своим каналам оперативных сотрудников агентства которые и будут производить обыск в его жилище. Я неплохо ориентировался в тех краях: много времени катался на велосипеде там в пору моего беззаботного детства. Поскольку мы с родителями одно время жили в Левашово(в трёх километрах по дороге в сторону Финского Залива), то добираться до тех краёв мне было сравнительно просто. Это один из самых важных этапов в моей странной жизни значение которого я далеко не сразу осознал.
В нашей компании было пять-шесть ребят, воспоминания о которых уже изрядно потускнели по прошествии лет, как старинные фотографии. Ничем не примечательные мальчишки с ничем не примечательным детством, наполненным тем не менее уникальным для каждого из нас опытом приключений и открытий, что сопутствовал нам в те годы. Как только наступало тёплое время года мы ставили на полугодовой прикол лыжи и санки и брались за велики. У нас не было ни компьютеров ни планшетов, мы были лишены мобильной связи и всех прочих составляющих нынешней действительности, воспринимающихся как само собой разумеещеся. У нас были казаки- разбойники и лапта, мы жевали берёзовый вар вместо жевательных резинок, а также не брезговали и гудроном. Но самым главным было то, что у нас были наши, всё ещё советские, вечные велосипеды. Иные из принадлежавших нам использовали родители, будучи в нашем возрасте. Моему "Уралу" на тот момент было больше тридцати лет...
Помню с какой завистью я поглядывал на проносящихся мимо меня в сторону Кузьмолово и Токсово спортсменов, облачённых в красивую форму. Оседлавшие свои прекрасные и недосягаемые велосипеды эти неизвестные юноши и девушки казались мне существами из какой-то параллельной Вселенной. С ними невозможно было тягаться в скорости. Их невозможно было остановить и попросить дать покататься. Они проносились мимо тебя и у них в голове не оставалось даже и тени воспоминания о мальчишке на громоздком, безобразном на вид, но чертовски надёжном совдеповском велике. А вот я их помню до сих пор.
13.
Первые поездки совершались зачастую в обход строжайших запретов родителей ещё в марте. То было самое начало "сезона грязи" в нашей жизни. С прогулок мы возвращались донельзя чумазые, мокрые и счастливые. Правда, после получения капитальных втыков от родителей и родни заряд счастья немного спадал, но это не отменяло того факта, что мы наслаждались в те годы сравнительной свободой стремление к которой зачастую выходило нам боком. Ранние выезды в лес оборачивались больничными листами и непосещением школы, отставанием от программы. Молчаливое презрение "хороших мальчиков и девочек из приличных семей" ко мне малоуправляемому, непредсказуемому было неизменным спутником моих детских лет. Я был заводилой нашей бригады велосипедных хулиганов посёлка Левашово. Мы обожали рассекать по залепленным вездесущей весенней грязью улочкам нашей малой родины и наводить шороху то тут то там. Высшим шиком считалось заехать на полном ходу в лужу и окатить потоками холодных и мерзких брызг какого-нибудь задаваку. Моим родителям много доставалось из-за меня. Единственное, что их радовало во мне это то, что я практически никогда не дрался. Мне просто это не нравилось. Да и к тому же я не отличался такой уж большой физической силой и ловкостью. С ребятами постарше я особо не пересекался и, следовательно, не конфликтовал. А малышей в нашем кругу друзей обижать считалось западло. Ровно как и разных зверушек. Если мы узнавали, что где-то кто-то мучает какую-нибудь животинку мы прилагали все усилия к тому, чтобы об этом узнало как можно больше людей в посёлке.
Может сложиться впечатление, что я был неплохим себе парнем. Это не вполне так. У каждого в биографии есть чернильные пятна, растекающиеся по страницам твоей жизни. Вещи о которых тебе весьма трудно забыть, потому что ты их делал. И ты это знаешь и знает кто-то ещё...
Почему мы повадились ездить в Юкки? Причин было две: старая кирха и школа-интернат для слабослышащих детей.
Знаете чего больше всего на свете не любит ребёнок? Он не любит когда кто-то настолько сильно отличается от него тем, что видит, слышит и ощущает этот мир иначе в силу ещё малопонятных для детского ума причин. Ты можешь пожалеть птичку с перебитым крылом, вырвав её из лап соседского кота и забрав её домой в надежде выходить. Вот только придёшь ты домой из школы - а птицы-то уже и нет! Родители в ответ на твои вопросы лишь неопределённо пожимают плечами и говорят: "Улетела". Ведь у тебя нет клетки, чтоб её содержать, а у взрослых совершенно нет времени для поездки в Питер, в зоомагазин. И так без конца. Исключений не было ни для собак, ни для кошек.
- У мамы аллергия на шерсть животных. А для аквариума у нас совершенно нет места - безапеляционно заявлял отец.
Откуда им знать, что попытка завести себе маленького лохматого или пушистого а то и пернатого друга и проявлять заботу о нём, это и есть первые шаги во взрослую жизнь, робкие попытки почувствовать тяжкое бремя ответственности за чью-то маленькую жизнь на себе. Родители видят в этом лишь дополнительные хлопоты для себя: перевёрнутые бидоны с молоком, шерсть повсюду в доме в период линьки, а также неприбранные и дурнопахнущие какашки. Класс! В их представлениях дитё должно делать то, что запрограммировано в него ими: быть хорошим мальчиком или девочкой, делать уроки, служить поводом для гордости, а не для стыда. В меня так сильно вбивали это "быть", что становилось порой не по себе. Подобное вбивание, само собой, порождало сильное противодействие с моей стороны выражаемое в виде поступков за которое мне стыдно до сих пор. Впрочем, я не сильно отличался этим от кодлы своих сверстников. Мы были обычными ребятами и терпеть не могли необычных. Такими "белыми воронами для нас и были дети из юкковского интерната.
В те годы(начало девяностых, лихое времечко) он ещё не был толком огорожен и проникнуть на его территорию было парой пустяков. Мы научились ловко ускользать от не слишком бдительных очей тамошних сторожей и дворников и веселились вовсю: подглядывали в окна во время занятий, чем вызывали немалое негодование педагогов, а также зачастую смех воспитанников школы. Особенно нас интересовала реакция воспитанниц, некоторые из которых были весьма симпатичными. Правда как общаться с ними мы толком не знали. Языком жестов не владели. Писали записки в основном.
То, что многие из них были слабослышащими нас мало волновало: для нас было важно то что мы могли говорить им всё, что взбредёт в голову. Особенно в ходу были пошлости которые мы порой могли услышать у взрослых. Немногие из них тогда имели при себе слуховые аппараты и могли нас понять. Иные были просто глупенькими и не понимали чего мы от них хотим. Но иные уникумы могли читать по губам и мимике.
Вот тогда у нас и начинались проблемы. Девочки краснели до корней волос и стремглав бежали к воспитательницам жаловаться. Узнать кто мы такие, откуда и где учимся не составило особого труда. Затея "закадрить глухих девчонок" с треском провалилась и имела далекоидущие последствия для моей жизни.
Меня хотели исключить из школы как зачинщика и главаря нашей маленькой банды. Отягчающим обстоятельством было и то, что я умудрился поцеловать одну из лучших учениц школы, Таю Зыкову. Она была художницей, самой лакомой добычей. Самая белая из всех ворон, самая красивая девочка, что я видел когда-либо до этого да и после. Она страдала самой тяжелой формой глухоты: она была глухой от рождения, что-то там связанное с наследственностью. Она была красива той спокойной красотой, которую имеешь возможность видеть зимним утром, сразу после того как первый снег лёг на ветви деревьев и из-за густых и седых облаков выглянуло морозное солнышко. Огромные голубые глаза, взглянув в которые ты уносился далеко-далеко от дома и имел все шансы уже не вернуться назад. А нежная белая кожа? А румянец на щеках, что вспыхивал как костёр в летнюю ночь у лесного озера. Только костёр этот имел все шансы перерасти в серьёзный лесной пожар, что губит на своём пути всё живое...
Вы слышали хоть раз как говорят глухие от рождения дети? Когда она открывала рот и говорила я не знал куда себя девать от ощущения какого-то всепроникающего неудобства и стыда перед ней, потому что хотелось смеяться. Я еле сдерживался.
Она растягивала слова, неверно ставила ударения. Её голос совершенно не вязался с её внешностью, да и её безумно красивыми рисунками. К нашему взаимному несчастью, она влюбилась в меня. А потом грянул гром в виде совместного педсовета педагогов школы-интерната, учителей нашей школы номер четыреста семьдесят один в Осиновой Роще по поводу моего аморального поведения, ибо всю вину за произошедшее я взвалил на себя. Капитан должен уходить с корабля последним...
Мне запретили приближаться к школе-интернату, да и вообще появляться в Юкках. Участковый мне прямо так и сказал:
- Увижу тебя в нашем посёлке ещё раз- отмудохаю так, что мама с папой не узнают.
Я ему поверил на слово. Но не удержался и появился там снова в надежде увидеть её снова хоть раз. У меня появилась дикая мечта: купить ей самый лучший и дорогой на свете слуховой аппарат. Но денег у меня не было, а родители мне б их не дали никогда в жизни. Я знал где в Питере продаются разные вещи для слабослышащих людей. Я пришёл в тот магазин в шапке с прорезями для глаз, разбил витрину и украл для неё его. Я так хотел, чтобы она слышал меня и услышала себя. Звук собственного голоса...
Я летел обратно как на крыльях, мечтая о том что сам надену наушники на неё(никому не хотел это доверять). Я так хотел нормально разговаривать с ней, а не обмениваться записками.Однако меня даже на территорию не пустили, перехватили на ранних подступах. Таю закрыли под замком и не выпускали на улицу не под каким видом. Она пыталась сбежать, как я понял со слов сторожа Петра Сергеевича. Я ведь рассказал ей(вернее написал на бумажке адрес) где живу. Позвонили участковому. Я, не дожидаясь его появления и принятия положенной мне для наружного применения дозы люлей, ретировался в сторону дома.
В следующий раз я смог прийти туда только через пару дней. Лучше б не приходил... Первым кого встретил был участковый грозивший мне побоями. Увидев меня он странно посмотрел в мою сторону. Потом он махнул рукой, открыл ворота и пригласил меня войти внутрь. Он лишь махнул рукой, словно говоря: "иди за мной". Я, поражённый этой контрастной переменой в его поведении в отношении меня лишь молча последовал за ним.
Когда мы вошли в актовый зал школы я всё понял. Посреди зала стоял гроб. В нём лежала ОНА, казавшаяся в тот момент такой маленькой, некрасивой и... мёртвой. Вокруг гроба на стульях сидели её одноклассники и учителя, кто-то плакал. Царило гробовое молчание. На стенах висели рисунки и картины, созданные ей. Её память, её наследие. Посреди этой давящей на каждую клеточку моего существа тишины стоял громом поражённый я. Хотелось закричать, зарыдать, упасть на пол и биться в конвульсиях. Но я не мог издать ни звука, не мог двинуться, не мог даже дышать.
Я не знал, как реагировать. Я впервые столкнулся со смертью человека, которого любил(или думал, что любил). Не знаю сколько я так стоял. Мне показалось, что прошли долгие годы прежде чем в помещении актового зала вдруг зазвенел звонок, возвещая всех о чём-то уже совершенно не важном. Тут все заметили меня и воздухе будто прозвучал приговор: "Виновен". Никто не сказал мне ни слова. Все только смотрели: кто с осуждением, кто с любопытством. Десятки глаз, вперившихся в меня одного. Десятки игл, вонзившихся одновременно в моё беззащитное тело.
Я двигался, будто сквозь толщу воды, чувствовал себя так будто на мне сидел водолазный костюм весящий где-то с центнер. Вот я у гроба и время замедлило свой бег настолько, что мне вдруг начало казаться, что я слышу как Тая дышит. Еле заметно, тихонько будто спит. Я наклонился над ней и вдохнул в себя её аромат а затем поцеловал её в губы. Потом положил слуховой аппарат, что сжимал в руках ей в гроб и тихо произнёс:
- Она ведь живая...
Я жил с ощущением этого поцелуя на губах долгие годы. Мне кажется я живу с его ощущением до сих пор. Даже смерть родителей вызвала во мне гораздо меньше отклика чем ЕЁ смерть. До сих пор вижу этот аппарат в красивой синей коробке. Я ведь даже не вскрывал его. хотел чтобы она сделала это(как вы понимаете, его потом вернули в магазин).
Все сидели в оцепенении, никто, казалось не мог двинуться и помешать мне совершить моё святотатство. Даже участковый. Я был одной из причин её смерти. Осознание этого сделало со мной что-то...
И я бежал потом. Долго бежал не помня себя по улицам Осиновой Рощи. Кто-то за мной гнался, кричал что-то вслед. Я то ли не слышал, то ли не мог понять ни слова. Всё было как в каком-то полусне. Я пробежал три километра до дома. До смерти напугал своим видом родителей. Не отвечая на их вопросы я молча лёг спать и проспал до полудня следующего дня. Несколько дней я просто ни с кем не разговаривал. Потом я стал нормально учиться, хорошо себя вести, перестал хулиганить. Закончил школу с отличием, побывал за границей. Меня ставили в пример: все будто забыли об истории с Таей. Но я не забыл. Никто не знает этого, но именно я поджёг деревянную кирху в Юкках в тысяча девятьсот девяносто первом году, неделю спустя после того как похоронили Таю. Облил снаружи бензином, натаскал с помойки старых тряпок и поджёг. Все решили, что это просто пожар - здание было старое, дерево сухое. Досточно было одной искры. Никто и не подумал, что это дело рук сходящего с ума от горя, но внешне спокойного юноши, который задал Богу вопрос но ответа так и не получил. К счастью, поскольку поджог я совершил глубокой ночью, втихую сбежав из дома, никто не пострадал. Пожарные немного припоздали: храм Божий уже догорал к их приезду. А я шёл окольными путями домой и любовался сполохами огня. Чувствовал какое-то подобие гордости за то, что сотворил такое непотребство.
Что было потом? Меня родители заставили тем летом работать в школе-интернате за бесплатно. Я носил строительный мусор, драил полы. Делал самую чёрную и тяжёлую работу. Приходил домой обессиленный и просто валился на кровать и засыпал. И так почти два месяца. Каждый день я проходил мимо устроенного мной пепелища и внутренне злорадствовал оттого, что так и не понёс никакого наказания за содеянное. Осознание того, что Кара Божья меня настигла придёт потом...
Пять лет спустя построили новую церковь, взамен подожжённой. Мы в Левашово уже не жили. Уехали от греха и от воспоминаний подальше на юг Питера. Но я время от времени приходил к Тае на могилку, приносил цветы и подолгу сидел и разговаривал с ней. Иногда мне казалось, что она отвечала...
14.
... А вот теперь я возвращался сюда, в место где столько всего было пережито. Возвращался, находясь под грузом ничуть не меньших переживаний. На пассажирском сиденье рядом со мной сидела моя жена(как оказалось она вовсе не та, за кого себя выдаёт- и Слава Богу). Из-за специально сделанной "Андреем" посередине его минивэна перегородки до моих ноздрей доносился сладковатый, тошнотворный и застарелый запах смерти. Мы не стали пока заглядывать в багажное отделение. Зачем портить себе настроение ещё более чем оно испорчено? Правда, Лина сказала, что там скорее всего ничего нет.
-Максимум что там может быть инструмент для пыток- сказала он а то ли шутя, то ли серьёзно.
- Спасибо тебе, дорогая, на добром слове. В следущий раз захочу услышать что-нибудь хорошее, обязательно тебе позвоню. - ответил я.
Но нам также и не хотелось излишнего внимания сотрудников полиции. Достаточно представить их восторг от того факта, что они среди на на приозерской трассе остановят машину оформленную на мёртвого человека, зарегистрированного под чужим именем. А за рулём будет ехать раненый в плечо человек находящийся под действием укола кофеина. Рядом с ним будет находиться измождённая женщина, убившая этой ночью человека(правда винтовку и всю снарягу Лина в целях безопасности оставила под неприметной корягой в лесу - действительно, смысла тащить всё это в город на себе не было ни малейшего).
В итоге мы всё-таки догадались остановиться неподалёку от подъезда к Лемболово и как следует осмотреть содержимое багажного отделения машины на предмет того, что могло бы вызвать у доблестных сотрудников полиции подозрения. Осмотру подверглось всё: в бардачке жена нашла бутылочку с физраствором и бинты, что её несказанно обрадовало: ведь она наконец могла промыть мою рану и наложить новую эластичную повязку. Также мы нашли бухту хлопчатобумажного каната, предназаначавшегося видимо для связывания жертв "Андрея" или просто служившую реквизитом для его видеосъёмок. Благополучно выбросили всё это в пухто с мусором, находившееся за зданием давным- давно закрывшейся автозаправки.
Также в машине ТАКОГО хозяина обязательно должны были быть какие-нибудь тайники. Тем более в переоборудованном под фургон минивэне. Для начала мы с чувством повышенной брезгливости выбросили к чертям штатив на котором Андрей устанавливал свою видеокамеру. Камера покоилась сейчас вместе со снарягой Лины в лесу, а флешку с записями она решила взять с собой и переслать в Центр, как приложение к отчёту об операции по устранению. Правда она обмолвилась о том, что ей в ближайшее время предстоит туда отправиться.
В ответ на мой вопрос куда. Она неопределённо пробурчала что-то про Чехию и продолжила вместе со мной копаться в салоне машины при свете фонарика.Мы всё-таки обнаружили ещё тайники под ковриками в салоне. Эти ящички открывались ключами сильно напоминающими, ключики от почтовых ящиков Их содержимое было уже поинтереснее: куча поддельных документов на разные имена, а также неплохая сумма денег(тысяч пять евро) крупными купюрами. Под пассажирским сиденьем находился ящичек с медицинским футляром где были, вероятно, ампулы с транквилизаторами, которыми "Андрей" несомненно пользовался по назначению. Я подозревал, что мы пропустили что-то ещё.
Машина сама по себе была великолепной уликой против своего мелкого хозяина но в данный момент всё её содержимое работало против нас. Да и к тому же где-то в этих краях, совсем недалеко находилась военная часть Внутренних Войск Российской Федерации. Поэтому на дорогах вполне могли быть какие-нибудь импровизированные посты охраны, состоящие в массе своей из новобранцев проходящих здесь обязательную трёхмесячную подготовку. Не самая приятная публика для нас сейчас. Однако то был маловероятный сценарий. В такую безлунную ночь ночь как эта редко кого выгонишь на улицу, даже под присягой.
Правда, на дворе стояла глухая октябрьская ночь, наполнявшая окружающий мир далеко не самой приятной прохладой. Со стороны деревни доносился вялый собачий лай. Где-то вдалеке, на трассе проносились редкие машины. Эта никак не желавшая кончаться ночь, медленно катилась по направлению к рассвету. Было почти пять утра, когда мы наконец закончили осмотр машины на предмет компроментирующих нас улик, заодно вытряхнули грязь.
Тут мы посмотрели друг на друга и расмеялись нам обоим одновременно в голову пришла мысль: а какого хрена мы делаем? Мы едем на, грубо говоря краденой машине в город и тем самым нехреново подставляемся. А если тупо бросить её здесь в окрестностях Лемболово? А самим просто пойти на первую попавшуюся электричку в сторону Финляндского Вокзала? Вылезти в Девяткино и затеряться в метро?
По поводу отпечатков пальцев в машине можно было не переживать: мы оба были в перчатках. Кровью я в машине не истекал, а тряпка изначально служившая повязкой была выброшена и сожжена. Мы просто настолько устали, что по-моему потеряли способность к нормальной оценке ситуации.
Да, рано или поздно эта машина привлечёт чьё-нибудь внимание. Её вскроют обшарят сверху донизу, разобьют стёкла, раскурочат салон. Может быть найдут фальшивые документы, правда мы положили в бардачок паспорт, права и водительское удостоверение, чтобы полиции было легче выйти на его след, Но другое дело, что его след обрывается в Юкках. Даже при наличии у него соседей, которые видели как он покидал дом у следствия было б слишком мало информации. Сомневаюсь, что у "Андрея" было много друзей, или людей которые будут его искать.
Но если кто-то из партнёров по его "бизнесу" и займётся его поисками в правоохранительные органы они не пойдут. Будут искать по своим каналам. Плохо было то, что он при жизни не делился с Линой никакими деталями: никаких знакомых, тайных убежищ или явок. Это должно было произойти после того как она бы меня убила. Просто убив пациента хосписа и позволив ему заснять процесс надругательств над ним на камеру, моя жена прошла своего рода обряд инициации. Она вошла в круг, но не могла видеть того, что находится внутри круга. Жестоко убив меня она поднялась бы на уровень выше и стала бы по-настоящему "посвящённой". Пока мы шли к платформе "Лемболово" я много думал о том моменте, когда она засунула ствол винтовки мне в рот. Это ощущение...Осознание того, что в любой момент задняя часть твоего черепа может превратиться в желеобразную массу если она спустит курок.
Я не стал жмурить глаза. Несмотря на сковавший меня с ног до головы ужас я смотрел прямо на неё, хоть её глаза и были закрыты плотными и тёмными стёклами очков ночного видения. для меня было очень важным смотреть ей в глаза. В какой-то миг мне показалось, что она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хочет меня убить.
Но я не стал говорить ей об этом сейчас. Не то время и не то место. Главным для меня было то, что я жив и иду по направлению к цивилизации и людям. Обычным людям с обычной жизнью, наполненной до краёв телевизором, работой и поездками в общественном транспорте от точки А в точку Б и обратно. Каждый день одно и то же. Как же это успокаивает, наверное? Мне захотелось такой жизни в этот момент. Не знать того, что я знаю, забыть всё то, что видел. Успокоиться, закрыть глаза и вернуться в прошлое.
Но рядом со мной была та, что не даст мне забыть обо всём одним фактом своего существования: моя жена. Кто она на самом деле? Я знаю одно: она пыталась стать своего рода маньяком- убийцей под прикрытием. Может быть у неё действительно были или даже есть сейчас благородные цели избавить мир от скверны, что накапливается в самых тёмных уголках человеческой души. Но, когда ты странствуешь там, в этой липкой тьме, за гранью повседневности что-то проникает в тебя и оставляет на твоей душе неизгладимый отпечаток. Как бы ты не стремился к свету , ты всегда будешь отбрасывать тень. Насколько эта тень теперь часть тебя, моя дорогая? Насколько?
Она могла меня убить. У неё не однажды была возможность сделать это: сколько раз она следила за мной оставаясь незамеченной? Сколько раз я просыпаясь видел, что она не спала и смотрела своим загадочным взглядом на меня, улыбаясь при этом подобно сфинксу? Много раз. Эта женщина - величайшая загадка в моей жизни, которую мне не разгадать...
Тем не менее, я всё ещё жив, хотя последние события посеяли во мне ростки недоверия к ней отравлявшие мои мысли каждый раз когда я обращался к ней. Она видимо, поняла это и просто сказала:
- Знаешь, я ведь много раз хотела покончить с собой...
Выражение её лица ничуть при этом не изменилось. Я уже хорошо мог разглядеть каждую морщинку на её лице в нарождающемся свете дня. Она сказала это так спокойно будто сообщила о том, что за окном идёт дождь.
- Что тебя остановило?
- Ты...
Она приблизилась ко мне. Взяла под руку и грустно улыбнулась:
- Моя работа не проходила для меня даром... Всё, что я видела за эти годы и чувствовала скапливалось во мне и не находило выхода...
Она всхлипнула и продолжила:
- Алкоголь, случайные связи, даже кокс пробовала пару раз. Не впёрло.
Она усмехнулась и скорчила свою фирменную рожицу: выкатила глаза и показала зубы, выпятив нижнюю челюсть. Умора!
Она ведь почти не рассказывала о своей "прошлой жизни" до вступления в брак со мной. Да и Лина Федина - едва ли её настоящее имя и фамилия(о чём я давно подозревал).
- Я хотела повеситься в тот самый день, когда встретила тебя у себя в ванной комнате. Уже всё приготовила и продумала. Но... моё пребывание в этом мире всё ещё не закончено.
- Что ты чувствовала в тот вечер?
- Страх? Надежду? Не знаю, как это описать. Новые возможности... они ведь пугают, поначалу. Сразу начинаются вопросы: "А если он узнает, кто я такая на самом деле? Будет ли он со мной? Что он подумает?"
- У меня сомнений не было.Никаких. До сегодняшнего дня.
- Нууу... У кого бы угодно они появились бы... После такой-то ночки.
О, эта её усмешка! Этот хищный блеск в глазах. Она точно хотела меня убить. Да и чёрт с ним. Что было то было. Просто сейчас... я хочу знать кто ты.
- Твоё настоящее имя?
- Сара Маршалл. Родом из Кларендона, штат Арканзас, округ Монро- ответила она без запинки.
Урождённая американка в России. Не самый распространённый жизненный путь.
- Да...уж покидало тебя по свету.
- Ну... покидало и что? Моя теперешняя жизнь при всех её издержках всяко лучше той, что могла бы быть останься я дома.Хотя иногда я ловила себя на мысли, что лучше быть простушкой из арканзасского захолустья чем той кем я являюсь сейчас...
- У тебя совсем не ощущается акцент...
-Научилась как-то... сливаться со средой. Наша работа требует этого. Просто никогда не знаешь, где окажешься завтра и что там будешь делать.
- А наш брак?
- Руководство сочло его оправданным, хотя и было против. Просто... в какой-то момент они решили, что фактор наличия у меня хоть одного, но по-своему родного человека в этой стране может сыграть мне на руку. Мне нужна была не просто поддержка из Центра, но и поддержка и опора по жизни. Этого мне частенько не хватало в былые годы- она горько усмехнулась и продолжила
-У нас были подозрения, что "Мразь" действует где-то на территории России. Здесь, как ни печально, самая благоприятная среда для таких как он. Зачастую безразличное население и заинтересованные в их пассивности власти.
- Тебя перебросили сюда...
-...Из Чехии. У нас там что-то вроде небольшого мобильного координационного центра. Прошла полугодовую подготовку, общалась с русскими девушками. Ела с ними за одним столом. Ладно хоть не спала и в ванную не ходила в их компании. Когда оказалась в Питере, сразу почувствовала себя здесь как рыба в воде, - она улыбнулась - пару лет работы на износ и я получила заслуженную награду в виде тебя.
Она замолчала и между нами воцарилась недолгая тишина нарушаемая лишь звуком наших шагов и голосами просыпающегося окружающего мира. Где-то вдалеке был слышен поезд: может это была наша электричка, но нас это особо не волновало. Мы будто не хотели возвращаться в город. к нормальной жизни. Хотели подольше побыть вдвоём. Мы оба досточно продрогли: температура воздуха под утро была в лучшем случае пару градусов тепла, поэтому на платформе ожидая электричку стояли тесно прижавшись друг другу, вызывая редкие осуждающие взгляды из серии: "ох уж эта молодёжь". Хотя мы оба не были так уж и молоды: мне было тридцать семь лет, а моей супруге(как же тебя называть теперь, а? Сара- Линн Фадина?) сорок два. Впрочем она никогда не выглядела на свои годы: занятия спортом сказывались на ней всяко лучше чем на мне. Мужчины, знающие толк в настоящих женщинах поглядывали на меня с чёрной завистью, когда мы с моей благоверной появлялись в общественных местах. Она из тех женщин, что начинали нравиться тебе при близком рассмотрении, а по мере удаления ты чувствовал в себе всевозрастающее, неутомимое желание вернуться и уже никуда не уходить. К такой как она надо было очень тонко прислушиваться: ловить малейшие изменения настроения, тембра голоса, выражения глаз. Она буквально заставляла внимательно всматриваться в себя при этом оставаясь внешне к тебе безучастной. Если ты готов был ради неё к тяжёлой и кропотливой работе по изменению себя, она подарит тебе один заинтересованный взгляд. Если ты начал эту работу, она будет думать о тебе время от времени. А если ты ведёшь эту работу без сна и отдыха, она подойдёт к тебе, положит тебе легонько свою мягкую и сухую ладонь на плечо, а потом... Всё в твоих руках, друг мой. Такие женщины как она, не просто редкость. Она не "одна на миллион". Она просто единственная в своём роде. Она могла злиться на тебя и не подавать вида. Она могла смолчать, там где другие могли говорить гадости и бить посуду. Она была настолько терпеливой, насколько это было возможно...
15.
Она стояла против меня, тесно прижавшись и запустив руки мне под свитер в районе подмышек, а порой опускала их к животу. Ниже живота не опускала. Когда она проводила руками в районе пупка, то смотрела мне прямо в глаза и те искорки, что возникали в её глазах согревали меня. Мы могли в эту ночь потерять друг друга. Мы могли потерять всё...
Но мы всё ещё здесь. Пытаемся нашим дыханием согреть это туманное, сырое утро под взглядами случайных прохожих. Это немного дико: быть среди людей после пережитого. Каждый человек кажется неуловимо прекрасным и особенным, полным интересных историй из жизни. Даже типичная публика ожидающая электричку ранним утром не вызывает никакого раздражения: многочисленные наши пенсионеры будто лоснятся от свежего утреннего воздуха и выглядят чуток моложе чем они есть. Все здешние алкаши будто разом бросили пить. Или это просто хорошее настроение после разговора по душам с женой даёт о себе знать? Странное чувство что ты годами был вне цивилизации, в самой далёкой глуши. В точке не нанесённой на карту ещё никем. А ведь я отсутствовал менее суток.
Один мой хороший знакомый работавший на двух работах и не бывавший дома порой часов по шестьдесят рассказывал, что как только он оказывался после окончания смены среди людей у него было совершенно дикое ощущение нереальности происходящего. "Все эти люди- говорил он - проносились мимо меня как призраки. А на самом деле призраком был я".
Скоро приедет электричка. Есть шанс, что мы с женой даже не опоздаем на работу. Правда оба будем несколько помятыми, что вызовет немало вопросов как у её сослуживцев, так и у моих. Да и хрен с ними. Враньё творит чудеса с людьми: они готовы верить лжи придуманной на ходу и с ходу отметать многослойную и изощрённую правду. Хотя... может сказаться больными? Посвятить день приведению себя в порядок: детальному осмотру ран, да и просто здоровому сну в удобной кровати в объятиях друг друга? Такой вариант мне нравился больше чем сидение в конторе до шести часов вечера, перемежаемое совещаниями, телефонными переговорами и отчётами о непроделанной кем-то работе.
И тут... Я увидел её на платформе напротив. Девочка тринадцати лет в синем скромном свитерке, чёрной юбочке до колен. Чулки подобраные под цвет свитера и немного странные ботинки делали её похожей на Мэри Поппинс. Я так и называл её "Моя Мэри Поппинс". Она спокойно смотрела на меня и только на меня и мне с даже с расстояния разделявшего платформы показалось, что глаза у неё те же самые, что при жизни...
- Она ведь живая - сказал я и похолодел. Я смотрел только на неё в этот момент. Весь окружающий мир будто бы померк, утратил краски и смысл.
Она и правда стояла, как живая среди редких людей на противоположной платформе и пристально смотрела на меня. Когда я видел живой её последний раз она была одета точно также...
Моя жена забеспокоилась. Она почувствовала: что-то не так. Я видимо слишком сильно сжал её в объятиях. Она попыталась высвободиться, но поняла, что не сможет этого сделать не привлекая к нам излишне много внимания и перестала вырываться и начала смотреть туда же куда и я. Ничего, ясное дело, не увидев она принялась легонько тормошить меня, дабы привести в чувство.
Я с трудом отвёл взгляд от места где явилось напугавшее меня видение. Видимо на моём лице в тот момент запечатлелся столь неподдельный шок, что моя супруга дала мне время прийти в себя, отдышаться и только потом приступила к расспросам, которые вела вполголоса уже в вагоне наконец пришедшей электрички.
Я рассказал ей полную историю случая с Таей Зыковой, ничего не утаив. Просто... я не мог найти объяснение тому, что я увидел её наяву именно сегодня. Мы разговаривали вполголоса и моя жена пыталась, правда без особого успеха убедить меня в том, что я не сумасшедший. Наконец исчерпав все имевшиеся у неё аргументы она прибегла к последнему средству рассказав случай из собственной жизни.
- Мне тогда было четырнадцать. Седьмой класс заканчивала в нашей Кларендоновской средней школе. На дворе конец весны: теплынь. Самое весёлое и легкомысленное время года, когда думается только об летних каникулах и о мальчишках, что начинают поглядывать на тебя с незнакомым тебе интересом. А поскольку ты ещё тинейджер что только-только начинает понимать, что к чему, то случаются различные казусы, иные из которых накладывают отпечаток на всю твою дальнейшую жизнь...
О том, что я тебе сейчас расскажу ВО ВСЕХ ДЕТАЛЯХ знают только четыре человека включая меня. Трёх из них уже нет в живых...
После школы мы частенько любили ходить, на пруд находившийся неподалёку. Там ещё неподалёку фабрика Братьев Мосс где делают бейсбольные биты для лиг разных уровней. У нас образовалась компания из пяти человек: я, моя подружка Джесс и трое парней Тим, Донни и Роб(они жили от меня через улицу). Мы постоянно ходили туда весной и ранней осенью, ели мороженое да и просто общались на разные темы. Мы были не разлей вода и я частенько ловила себя на мысли, что со временем могла бы позволить кому-нибудь из троицы наших парней поцеловать себя, а может и что-то большее...
- Ну.. в тринадцать-четырнадцать лет в голове гуляют разные глупые мысли...- я позволил себе её перебить.
-Ещё как гуляют! Гуляли они в голове у наших с Джесс друзей. По крайней мере до поры до времени они держали свои мысли и свои руки при себе. Были там странные ухмылочки с сальными шуточками,но всё этим ограничивалось...
- Настал самый конец мая. У нас был сокращённый день, до конца занятий оставалось совсем чуть-чуть. "Schools' out for summer"- процитировала она песню Элиса Купера.
-Парни пригласили меня прогуляться до Уайт-Ривер, а не до пруда у фабрики, как обычно. С самого начала мне хотелось отказаться: во-первых не было Джесс - после школы, она сразу пошла домой. Без неё мне было не так интересно. Перед этим она пыталась поговорить со мной с глазу на глаз, Странно смотрела на меня(видимо заподозрила недоброе) но ей мешало, то что парни всё время вертелись вокруг. Я шагу не могла ступить без них и была на седьмом небе от счастья: ещё бы редко какя девчонка в седьмом классе могла похвастаться таким вниманием. Какая ж я малолетняя дурочка была!
-Она в конце концов бросила попытки поговорить со мной и сделала для меня то. что в итоге меня и спасло: отправилась к старшеклассникам за помощью. Не знаю чего ей это стоило но в итоге на берегу оказался знатный десант из самых здоровых парней в школе. Правда они немного опоздали...
- Мы дошли до Уайт-ривер где-то минут за тридцать. Места там достаточно глухие: промышленная зона, вечно воняет горелым, речные суда чадят. Порой проходят поезда через поворотный мост на реке.Достаточно шумно и малолюдно. Идеальное место для изнасилования...
- А на берегу реки особенно если пойти на юг, в сторону водохранилищ так спокойно... Арканзас, кстати, чем-то похож на эти края: такая же ровная как стол местность, с кучей разрезающих её речек. В наших краях всё просматривается на много миль вокруг в ясную погоду, особенно если залезть повыше. А у нас солнечно большую часть года, не то что здесь.
Камень в питерский огород. Ты знала, куда ехала. В Мировой Полюс Непогоды. Но речь сейчас не об этом.
Она замолчала. Видно было, что эти воспоминания до сих пор ранят её. Сначала ты доверяешь кому-то своё время, свои мысли и чувства. А потом оказывается что им было нужно только твоё тело и ничего больше...
Использовать и выбросить на берегу реки, а то и кинуть в воду и оставить умирать, не думая о последствиях этого шага для собственной жизни и для жизни другого человека. Это же так просто сделать. Правда, ой как не просто за это расплачиваться.
- О чём они, блядь, думали? У нас же маленький городок: три тысячи человек населения. Все друг друга знают по сути. Если, что-то где-то происходит то об этом узнают сразу все...
Она была разозлена. Я никогда не видел её такой какой она была сейчас. Она говорила, громким шёпотом мне на ухо. Окружающим было наплевать: мы не слишком-то отличались от невыспавшейся, утомлённой и злой толпы заполнившей своим настроением вагон поезда. Просто ещё пара помятых человек у которых была тяжёлая, но бессонная ночь. Нас немного скумарило и от тепла вагоне и от малого количества кислорода, что старательно пожирали прочие пассажиры. Захотелось выйти в тамбур, туда где царят застарелые запахи мочи и курева. Стёкла окон в тамбурах пригородных вагонов по-моему не протираются вообще месяцами( в них временами ничегошеньки не видно кроме грязи. Там, правда, было не менее многолюдно.
Туда-сюда сновали торговые агенты наперебой предлагая всем свой нехитрый и надоевший всем товар. Уже пару раз прошли кондуктора осчастливившие нас билетиками. Сотрудники ГУВД не обращали на нас вообще никакого внимания: лишь скользнули ленивым и безразличным взглядом по моей куртке с оторванным рукавом и пошли себе дальше.
" Чуваку рукав оторвало. С кем не бывает?Главное, что не руку" Так, должно быть, они подумали. Вам и не надо больше думать, господа полицейские. Думать вредно в этой стране. по сторонам смотреть и всё подмечать тоже.
Моя жена продолжала свой рассказ. Она любила так говорить: в самом начале сказать чем всё кончилось, а потом уже подводить весь расссказ под концовку, начинать с конца и издалека
... К тому же три церкви - на такой городок значит, что немалая часть народа люто набожные. Старшее поколение держит молодёжь в узде. Молодые тихо бунтуют и, как правило стремятся уехать оттуда, чтобы через пять-десять лет вернуться, нарожать детей и самим начать по Воскресеньям ходить в Церковь Христа. Или в другую. кому уж что нравится. выбор у народа есть.
- Не отходи от темы - мягко напомнил я.
- Ах, да... Так хочешь услышать в подробностях как меня поимели? Обломись, мой дорогой. У них ничего не вышло.
- Почему?- я был заинтригован.
Они меня прилично от города увели, до места называемого Точкой Мертвеца. А я шла себе шла с ними до самого конца. Господи! В голове уже звонили тревожные звоночки, внутри всё холодело. Но я шла с ними и не могла остановиться. Подсознательно я хотела быть изнасилованной. Мне так кажется...
Пока мы как следует не удалились от людей.Мы спустились почти к воде, благо берега у Уайт-Ривер в том месте пологие, увалов нету никаких. Тим внезапно толкнул меня как бы в шутку прямо на сырой прибрежный песок. Он стоял и улыбаясь смотрел за тем как ко мне подбежали Донни и Роб и схватили кто за ноги а кто за руки. Я вырывалась как могла: кричала, звала на помощь. Но всё казалось впустую.
Они даже не затыкали мне рот. Настолько ничего не боялись. Ох зря...
Донни раздвинул мне ноги. Тим расстегнул ширинку и лостал оттуда своего красного "Большого Братца". Он приспустил штаны до колен и начал возиться с моими джинсами. Они все расстегнули штаны и извлекли свои разбухшие мужские достоинства на свет Божий. Я извивалась как могла, смачно поливала их самыми отборными оскорблениями какими владела. Однако Тимми уже спустил с меня штаны, раздвинул мне ноги пошире и уже приготовился избавлять меня от девственной плевы. Весь мой поток матершины они пропустили мимо ушей.
- Расслабься, сучка! Больнее ведь будет!
Я харкнула ему в лицо. Попала прямо в губы. Его аж передёрнуло от отвращения и он плюнул в ответ. Его это только раззадорило. Он врезал мне по лицу так сильно, что правая его половина будто свинцом налилась. Их всех это только раззадорило. Мелкие похотливые ублюдки... Если б вы только знали, что ждало вас через пару минут...
Роб отпустил одну из моих рук, Тимми перехватил её и полностью оказался на мне и попытался сделать фрикцию. У него это не очень получилось. Роб тем временем набрал в ладонь песка и размазал его по моему лицу. Это был его поцелуй Иуды. Он ведь нравился мне больше всех... Я даже мечтала, чтоб он был моим мужем...
Смотреть на грустную усмешку на глазах женщины, рассказывающей о том как её пытались изнасиловать это как провести день на кладбище где хоронят только маленьких детей. В такие моменты вопрос: "Почему?" не покидает тебя.
-...Я осталась девственницей до двадцати лет, до подготовительных курсов в Академии ФБР в Квантико. Мне повезло больше чем десяткам и сотням девушек оказавшихся в моей ситуации. За меня вступилось нечто чему я не могу подобрать имени и объяснения.
Сначала что-то случилось с Донни(он как помнишь, держал меня за ступни), просто внезапно мои ноги ощутили свободу. Я смогла ими двигать и нанесла Тиму такой удар в промежность, что он буквально позеленел от боли и слез с меня держась за своё на глазах скукоживавшееся мужское естество. Я было подумала: а не сломала ли я ему член? Но возможности спросить об этом мне уже не предоставилось...
Я жадно слушал её. Всё-таки моя благоверная была неплохой рассказчицей: умела создать нужную атмосферу, нагнетать впечатление. При всей своей многословности(почему-то она проявлялась только при её разговорах со мной, видимо я каким-то образом позволял ей проявлять свои лучшие стороны) она употребляла слова нужные именно в конкретный момент.
...Роб отпустил меня. Я лежала на песке и не понимала, что происходит. Я чувствовала себя буквально пропитанной этим песком. Песок был у меня на зубах, на моей чертовой заднице. Мне казалось, что он был и у меня во влагалище. Я осталась невинной , но занималась сексом с прибрежным песком. Порой можно потерять невинность души не теряя невинности тела. Со мной, это и произошло в тот день...
Я как могла , быстро поднялась на ноги, натянула джинсы и быстро огляделась по сторонам и обомлела от представившейся моим глазам картины. Донни( судя по отвратительному цветастому спортивному костюму это был он) уже плыл вниз лицом по течению Уайт-Ривер вдаль от города. Тимми валялся на песке справа от меня и не подавал признаков жизни. А Роб лежал в траве и хрипел. Он схватился за горло руками и будто рытался сбросить с себя что-то. Или КОГО-ТО. Его будто кто-то держал, пригвоздил к месту. Его сопротивление невидимому противнику постепенно слабело и он испустил дух буквально в течении минуты.
А я просто стояла и смотрела, не мигая на то как он умирает... Мне было наплевать. Я не пыталась спасти того, кто хотел меня изнасиловать. Мне было наплевать кто или что их убило. Важным было то, что оно не тронуло меня. Оно прошло мимо меня, я ясно почувствовала это. Дрожь... Как говорят в таких случаях: "Кто-то прошёл по моей могиле".
Когда парни, которых Джесс навострила бежать за мной прибыли на место я просто сидела и плакала, раскачиваясь из стороны в сторону и вздрагивала от малейших попыток ко мне прикоснуться. Мне задавали кучу вопросов о том, что же произошло. Я сказала, что ничего не помню. Что мне было делать? Сказать им всем, что кто-то невидимый буквально за минуту ухлопал троих похотливых подростков?
- Да тебя б в психушку упекли- вставил реплику я.
- Так точно. Дело об смерти трёх школьников в результате попытки совершения ими изнасилования в итоге спустили на тормозах. Наш округ имел репутацию одного из самых благополучных в штате: никто не захотел портить нам реноме. Мы ж типа курортная зона. Полиция штата и ФБР приехали, покрутили носом и уехали. Никто ничего не смог сделать, ибо единственной свидетельницей была я. Кто бы в здравом уме поверил, что девчонка-тинейджер способна ухлопать троих сверстников? Впрочем, иногда мне самой кажется, что я это сделала. Только сама не поняла как...
Она сказала это и замолчала, переводя дух. Видно было, что ей тяжело даётся эта история, которую она не рассказывала ещё никому...
-Родители этих ребят были в таком шоке, что даже не стали предъявлять никому никаких обвинений. Только представь себя на их месте. Воспитывать детишек в традиционном пуританском духе американской глубинки - и тут на тебе!
Боже... Меня в те дни окружили таким вниманием и заботой, какую я на себе не ощущала до этого ни разу. Мои родители... решили, что меня надо держать подальше от людей. Отправили в Заказник Дагмар(что неподалёку от нашего городка находится) к моей тётке Оливии, бывалой охотнице в те времена работавшей в Лесничестве Штата Арканзас. Она всю Дельту Миссисипи облазила вдоль и поперёк... Фантастическая женщина...Мир её праху. Столько лет прошло...
- Женщина-охотница... Уже интересно. Начинаю понимать откуда у тебя такие навыки обращения с оружием.
- От тёти Ливи! Откуда...
Моя жена просияла. Было видно, что ей приятно вспоминать об этом времени жизни. Времени в котором не было места тем людям, которые стремятся разрушить жизнь других...
- Три летних месяца пролетели как один день. Правда моя наставница меня совсем не жалела: стрелковые упражнения, ориентирование в ночном лесу, навыки выживания, начиная с самых элементарных до таких, что позволяли годами жить вдали от цивилизации. Места тамошние к тому располагали: густой лес с кучей маленьких озёр с кристально чистой водой на площади в восемьсот акров. Я не хотела возвращаться в школу ни под каким видом но пришлось: нужно было свидетельство об её окончании дабы продолжать образование.
-Я сильно изменилась в то лето: засела за книги по криминалистике, судебной медицине, праву. Начала заниматься единоборствами. Участвовала в соревнованиях по стрельбе, сначала округ Монро, потом юношеская сборная штата, а потом и сборная страны. Но вот дальше дело не пошло: меня полностью поглотила учёба, да и каждое лето я проводила у тёти Ливи в заказнике, пока она была жива...
- Так что мой дорогой. Ты не сумасшедший - заключила она, уже еле ворочая языком. На моей памяти она никогда не говорила сразу столько. А тут прорвало...
- Это ты сумасшедшая - сказал я и обнял её крепко-крепко.
16.
Мы так стояли в тамбуре очень долго и откровенно мешали посадке и высадке пассажиров. Но нам было как-то наплевать на недовольные взгляды: мы были всецело поглощены друг другом и не замечали никого и ничего вокруг. Мы вполне могли себе это позволить после событий сегодняшней ночи. Я переваривал в уме рассказ моей жены, а она просто приходила в себя.
Мы уже подъезжали к Питеру и я вспомнил один прекрасный летний вечер из нашей жизни, когда мы также как сейчас были близки.
Мы катались на велах по центру города в районе Эрмитажа, а потом ни с того ни с сего решили поехать на Стрелку Васильевского Острова. Мы покинули запруженную народом Дворцовую Площадь, ловко лавируя в толпах праздношатающихся нраждан мы достигли пункта назначения. На Стрелке всегда довольно много народа, но в этот день приличные глазу массы людей чем-то неуловимо отличались от обычной публики ошивающейся у Ростральных колонн, несокрушимо возносящихся в этой пёстрой массе летних нарядов.
На лицах у людей, что шли от Стрелки к Дворцовому мосту были какие-то совсем уж широкие улыбки. Они выглядели разгорячёнными, чуток усталыми, но довольными. Как после хорошего секса.
Когда мы подъехали к колоннам мы узнали причину. Из установленных на возвышении динамиков доносились что-то до неприличия латиноамериканское и зажигательное, а десятки людей танцевали самбу в медленно наступавшей им на пятки вечерней прохладе. Это было... что-то.
Некоторые пары на мгновение вырывались из тени отбрасываемой колоннами и оказывались в последних лучах заходящего солнца. Мы с супругой невольно залюбовались этой потрясающей картиной, достойной быть запечатлённой кистью какого-нибудь живописца(пару-тройку художников мы там действительно заметили). Я не удержался и стал фотографировать ничуть не возражавших против этого танцующих. А моя жена начала тянуть меня за руку и проявлять нетерпение. Она хотела танцевать. А если женщина хочет танцевать, мужчина подчиняется. Так у нас в семье принято.
Мы сцепили велосипеды между собой. Оставили наши рюкзаки на попечение здешнего диск-жокея и влились в ряды танцующих
Когда ты оказываешься среди людей охваченных каким-нибудь единым порывом, то чем все они поглощены, захватывает и тебя. Особенно это относится к танцу. Сначала ты движешься в одном ритме со всеми, привыкаешь присматриваешься. Прислушиваешься к себе и к партнёрше. А затем, что-то будто высвобождается внутри тебя и ты начинаешь двигаться согласно своему собственному ритму и представлению о том как должен выглядеть танец на самом деле. Ты можешь чего-то не знать и не уметь, но если ты делаешь свои движения с той страстью с которой относишься к той женщине которую любишь, тогда мир вокруг тебя заиграет совершенно новыми красками. Ты начнёшь замечать те вещи, которые не замечал ранее и совершенно спокойно к этому относиться. Ты сможешь делать то чего раньше не делал...
Танец раскрепощает и расширяет горизонты. Твои и мои. Мы двигаемся в такт и можем смотреть друг на друга в этот момент, можем и не смотреть - это не важно. Важно то, что мы вместе. Здесь. Проводим лучшие мгновения в нашем жизни среди десятков незнакомых нам людей и нам кажется, что мы счастливы. Мы забываем от терзающих нас внутренних демонах, внешних жизненных проблемах всецело отдаваясь воле мелодии и ритма наполняющих нас кратким ощущением чуда близости с любимым человеком.
Как мне хотелось танцевать с ней прямо стоя в тамбуре. Просто медленно двигаться в такт мелодии игравшей в моей голове. Но я сдерживался. Страшное, наползающее откуда-то из тёмных уголков моего разума ощущение приближения нашего с ней расставания не давало мне покоя. Я хотел держать её в руках и не отпускать из боязни, что она выпорхнет прямо в вагонные двери в момент остановки на какой-нибудь станции. А потом ищи её свищи...
17.
Она ведь о многом умолчала. О последствиях того, что она сотворила с одним из пациентов хосписа в котором работала например. Было ли служебное расследование? Предъявлял ли ей кто-нибудь обвинение? Кем был тот кого она убила во имя того, чтобы "Мразь" ей доверился? А если у этого чудовища был сообщник или сообщники, которым "Мразь" на всякий случай сообщил как нас найти дал инструкции на случай того, если с ним что-либо случится?
Не мог же он быть настолько самонадеянным и не предусмотреть этот вариант. А если он сделал запись того, что она сотворила с пациентом у себя в клинике не ждёт ли теперешний обладатель этого видео сигнала к тому чтобы опубликовать его в Сети и уничтожить тем самым репутацию лечебного учреждения в котором работает под прикрытием моя благоверная. Это видео уничтожит и её саму. Её объявят одной из тех с кем она на самом деле боролась...
Скольких всего людей она убила за свою профессиональную карьеру и что ещё утаила от меня?
Весьма и весьма невесёлые мысли овладели мной. Я потихоньку начинал понимать масштаб того с чем я связался: неправительственная международная организация особо не гнушающаяся любыми методами борьбы с теми, кто сделал паразитирование на людской тяге к насилию весьма прибыльным бизнесом. Если раньше скажем педофилы объединялись в небольшие локальные ячейки по обмену своим мерзким контентом и особо не лезли на рожон то теперь на них обратили внимание те, кто считал детскую порнографию и проституцию а таже торговлю людьми своим исконным бизнесом. В этом десятилетии начался пугающий процесс сращивания тех и других в единую международную фабрику по производству порока, которая в своём стремлении объять необъятное начала выпускать на свет нечто настолько пугающее и переворачивающее представления о том как далеко может зайти человек в своём поиске абсолютного зла. В этом поиске человек вполне может не гнушаться ничем. Доказательством тому был ныне лежащий в земле "Андрей".
Раньше я всегда возвращался в город из своих дальних поездок в прекрасном расположении духа и полным сил. Но теперь я был полон нарастающей тревогой(чему немало поспособствовало видение на платформе- увидеть наяву человека который умер двадцать четыре года назад и много для тебя значил было не слишком приятно). Возможные дальнейшие сценарии наших жизней один хуже другого проносились в моём воспалённом, невыспавшемся мозгу. Унылый городской октябрьский пейзаж медленно проплывавший в окне вносил свою грустную лепту в моё стремительно ухудшающееся настроение. Мне хотелось схватить Лину(или Сару все ещё не могу определиться как мне называть её теперь - на язык так и рвётся её настоящее имя)за плечи и долго трясти её, смотреть ей в глаза и спрашивать:"Ты понимаешь, какого хрена ты наделала?"
Думаю, что понимает. Но с другой стороны она выглядела настолько спокойной и беззаботной, что я просто диву давался. Её, как минимум, вполне могут убить теперь. Да и меня вместе с ней как свидетеля и посвящённого в её дела. Конечно мне было немного не по себе на душе от тех подозрений, что я испытывал в её адрес, когда всё началось. Мне казалось, она одна из НИХ. Но теперь я понял кто она на самом деле. Она находится между нами - нормальными людьми и ими - теми, кто входит в мир "Мрази". Нормальной она быть уже не сможет никак. После всего того, что с ней было. Но вот сползти во мглу и не вернуться на свет, она вполне может, что делает её вдвойне опасной для меня. Как бы я её не любил, и как бы она меня не любила нам придётся расстаться ради нашей безопасности. Если мы останемся вместе- погибнем оба. А так... жив будет хотя бы один из нас...
А меж тем город за окнами поезда стремительно наползал на нас. Пора было готовиться к выходу. Через несколько минут уже Девяткино. Мы заняли позицию прямо напротив двери и приготовились вырваться из затхлого вагонного замкнутого пространства в наше недолгое путешествие до метрополитена. Прохладный утренний воздух уже вовсе не казался столь уж непривлекательным: он проникал в вагон отовсюду и прямо манил наружу. Снова окунуться в океаны суеты сует жизни самого северного мегаполиса нашей планеты означало вернуть привычный уклад жизни, хотя бы ненадолго. Иногда встать на рельсы и двигаться в известном тебе направлении - это единственно возможный выход из всех передряг.
Тебя выталкивает как артиллерийский снаряд из пушки в твою обычную реальность. Хочется побыть нормальным, не выделяться из толпы хотя бы какое-то время. Влиться в серую массу трудяг и трудяжек, а также бездельников и дармоедов, деловито копошащихся в своих гнёздах пропахших современным бытом. Помойку, что ты обнаруживаешь у себя в полости рта в момент пробуждения сменяет мимолётная инъекция свежести в лице зубной пасты. Потом ты принимаешь душ, пьёшь утренний кофе, заедаешь его чёрт знает чем второпях одеваешься и бежишь, что есть мочи в страшное место называемое работой. Я крайне мало знаю людей, которым реально нравится то чем они занимаются в свободное от отдыха время. Ибо надо жить на что-то: кормить себя, семью, государство...
И ты порой совершенно теряешься в этой нескончаемой поступи дней, что привязывает тебя крепкими узами к привычной обстановке. Ты внезапно обнаруживаешь странный для себя факт, что уже довольно долгое время никуда не выбирался из своего района, из своего города и из своей страны. Ты позабыл ароматы лугов и полей, ощущение свежего весеннего ветра на лице. Запах насыщенного после дождя озоном воздуха, перемешанный с ароматами леса, радующегося раннему приходу летних дней в этом году.
А первые, робкие цветки мая, что будто сами просятся в твои руки, а потом, получив желаемое погибают в них дабы возродиться в виде венка, что ты оденешь мне на шею на манер ошейника и затянешь потуже узелки на память? Я ничего не забыл. Даже здесь, многие годы спустя эти чувства и запахи всё ещё со мной. Поддерживают меня в самые страшные моменты моей жизни...
Когда мы хоронили мать на маленьком сельском кладбище в степной глуши, на её родине(куда она собственно и отправилась встретить смерть, глядя ей прямо в лицо) был один из самых красивых дней в моей жизни. Это так странно... вспоминать всё это сейчас, находясь в сереющей на глазах толпе но всё же я не могу отказать себе в этом.
Мы идём по ступенькам вверх, к кассам метрополитена, а я вспоминаю совсем другой путь, семнадцатилетней давности. Мы проделали его неся на плечах гроб с телом матери до кладбищенского холма. Был день необычайно яркий, наполненный июльским солнцем и свежим ветерком, что разогнал все облака на небе. Он будто подгонял нас: "Быстрее". И сквозь плач и стенания воспитанниц моей матушки я слышал его голос. Он успокаивал меня и я не проронил ни слезы, не чувствовал вообще ничего кроме сияния этого дня, заполонившего собой всё вокруг. Степь напоминала изумрудное море, а окрестные холмы были его волнами, что замерли в ожидании очередного порыва ветра и были готовы вот-вот обрушиться на нас, но не делали этого по ведомой им одним причине. Всё вокруг будто ждало чего-то: сигнала, красной ракеты, гудка поезда, клика журавля... даже саранча прекратила своё бесконечное стрекотание и провожала нашу скорбную процессию любопытными взглядами.
А я улыбался миру. Улыбался на похоронах собственной матери и совершенно не боялся того, что кто-либо это заметит(выяснилось, что заметили и осудили). Мне так легко было на душе, словно я провожал в последний путь тот кусок моей жизни который более всего тяготил меня и тянул вниз...
Мать... Сара(Лина) очень её напоминает, буквально до дрожи: по складу ума, по характеру, но Слава Богу не внешне(тогда был бы повод задуматься о наличии у меня каких-то скрытых глубоко на просторах подсознания комплексах и неврозах, связанных с ней). Многие мужчины находят себе спутницу жизни, похожую на их мать я похоже, не исключение.
Сейчас, я смотрю на тебя моя дорогая. Ты что-то говоришь мне и улыбаешься, на автомате. А я слушаю тебя в пол-уха и на автомате киваю тебе. Все довольны.
Ты расплачиваешься за проезд банковской картой, улыбаешься кассирше, охраннику, бабушке проходящей через соседний турникет. Ты улыбаешься, и мне совершенно не важно чему. Ты со мной, пока что со мной. Ты заходишь в вагон устраиваешься у боковых сидений, мягко опираясь на них и смотришь выжидающе на меня, будто спрашиваешь:"ну что?"
А я не отвечаю. Молчу и смотрю на тебя и краем глаза поглядываю на моё отражение в стекле вагонной двери. Проверяю всё ли в порядке: не слишком ли я выделяюсь на общем фоне в массе придавленных шумом поезда людей, ожидающих прибытия в свою Землю Обетованную. Здесь, в вагоне Метропитена особо не спрячешься: ты можешь смотреть на всех и все могут смотреть на тебя. В основном ты замечаешь лишь безразличие на лицах людей, что присуще краткому совместному подземному путешествию в тесном закрытом помещении где люди стремятся максимально дистанцироваться друг от друга, ибо здесь проще всего нарушить модус операнди современного мира - личное пространство. Ты подпираешь сзади какую-нибудь симпатичную девушку вызывая её резонное негодование или же странное, мимолётное ощущение краткого мира близости с другим,совершенно незнакомым тебе человеком.
Забавно осознавать порой такую вещь: ты годами можешь помнить лица некоторых людей с которыми ты пересёкся в метро. Просто... вдруг настаёт такой момент, что в мешанине лиц и одяний сливающихся в что-то одно ты внезапно разглядел человека и почувствовал как тебя неумолимо тянет к нему по неизвестной причине. Или наоборот : увидел кого-то и ощутил дикое желание бежать прочь.
Хочется вдруг в панике сорвать стоп-кран. Согнать с боковых сидений что находятся у дверей сидящих там людей, откинуть седушку, отжать со всей мочи рычаг и слушая негодующий визг тормозов нехотя замедляющегося поезда бежать прочь не оглядываясь. Правда для этого надо находиться в первом или последнем вагоне. Знаю такую мелочь и никогда не сожусь в крайние вагоны. Не хочу искушать судьбу. Но сегодня... День исключений из правил.
Во мне стремительно нарастало беспокойство. Чувство того, что " вот-вот что-нибудь пройзойдёт" стало непереносимым. Клаустрофобия, мать её. Никогда не замечал за собой таких вещей - а тут на тебе!
Взглянув вновь на своё отражение в дверном стекле я понял природу этого припадка. Тая была рядом, буквально в двух шагах и смотрела на меня своим немигающим, не выражающим ничего кроме затаённой тревоги взглядом. Она не двигалась, никто из пассажиров, само собой, не обратил внимания на девочку которую мог видеть я один. Она была видна только в отражении. Как только я переводил взгляд от стекла и проносящегося мимо нас чрева туннеля она тут же исчезала из поля моего зрения.
Я изо всех сил старался придать своему лицу отсутствующее выражение, однако у меня это не очень получилось. Моя жена вмиг заметила произошедшую со мной перемену. Вспышка страха промелькнувшая в моих глазах в тот момент была слишком очевидной чтобы её просто так проигнорировать. Она как можно более вежливо преодолела барьер в виде двух заспанных граждан в осенних пальто разделивших нас невзначай и уже не выпускала меня из вида до самой пересадки на Техноложке.
Она всё поняла без слов: по тому как отчаянно не хотел смотреть ни на отражения в стекле ни на пассажиров слева от меня. Меня начала бить мелкая дрожь. Не помогало уже ничего: ни лёгкие поглаживания, ни мягкие успокаивающие слова поневоле терявшиеся в сдавившем нас шуме. Супруга старалась как могла, но была бессильна. Страх поселился во мне и парализовал мою способность к сопротивлению.
Краем глаза я заметил, что пассажиры вокруг нас начали проявлять беспокойство и участие. Наша пара поневоле оказалась в центре внимания доброй половины вагона: кто-то усмехался, кто-то удивлённым взглядом смерив нас вышел на Достоевской. Кто-то оказался врачом и спросил не нужно ли чего.
Моя жена на все вопросы отвечала лишь, что необходимую помощь мне окажут дома и искренне благодарила незнакомых людей за участие. Должно быть, жалкое зрелище я представлял из себя на тот момент.
Внезапно на Пушкинской Сара схватила меня в охапку и вывела из опостылевшего мне вагона прочь. Я не возражал против столь бесцеремонного обращения. Оказавшись на платфоме я немедля устроился на скамейке и попытался взять себя в руки: начал медленно делать дыхательные упражнения для успокоения моей изрядно натерпевшейся разного лиха за последние часы души.
Сара меряла шагами платформу, не обращая особого внимания на снующих туда-сюда пассажиров и проносящиеся поезда. Она не спускала с меня глаз и просто ждала, при этом проделывая большой объём мыслительной работы. Мне кажется, до неё начало доходить какую кашу она заварила.
18.