В обществе Российской Федерации с его массовой индивидуальностью, на волне национального русского возрождения, усилившегося в текущий мировой финансово-экономический кризис, отсутствуют сколь-нибудь серьезные источники обогащения населения. Создается впечатление, что в общинах-пирамидах русских имеет место некий "плавающий быт" - явление, корнями которого является взаимопомощь. Так, как представляется, начинается процесс "выталкивания" людей из постсоветского общества. В общинах-пирамидах часть части быта, следовательно, часть части симпатии, определяющей характер внутренних взаимосвязей в русском этносе. Вероятно, был прав русский философ В.Соловьев, считавший русский народ в наибольшей степени способным на любовь, в том числе любовь к богу!
Концепция "выталкивания" из постсоветского общества наталкивает на мысль о том, что при создании после вышеуказанного процесса мощного национального политического единения возникают межнациональные революционные связи. Это и есть характеристика государственно- внешнеполитического сознания - то есть сознания нации (в отличие от просто государственного сознания). Оно может быть преобразовано и в государственно-внутриполитическое сознание, но само государственно-внешнеполитическое сознание первично, оно понятнее и доступнее, рожденное самим обществом России. В связи с последним можно сказать, что примат внешней политики в государственном сознании россиян обнаруживает примат армии и власти и делает все общество "мужским".
Имеются ли аналоги государственно-внешнеполитическому сознанию в других странах? Безусловно, да, это - прежде всего страны исламского возрождения, а также Латинской Америки и Африки. Государственно-внешнеполитическое сознание, правда, там выражается по-иному, чем в РФ: это - упрощенные по сравнению с российской ситуацией требования общественного богатства и "передела национального пирога" в пользу политического большинства.
Часть части государственной политики пирамидальной системы российской государственной власти неизбежно попадет в государственно-внешнеполитическое сознание. Там она становится новым аккордом жизненно важных в первую очередь для русского этноса внешнеполитических инициатив. Это - 1) укрепление границ, 2) повышения уровней безопасности и обороны страны, 3) построение толерантной политики по отношению к другим народам - вне и внутри России. Последнее усугубляется внутренними взаимосвязями русского этноса на основе симпатии всех его членов друг к другу. Речь, конечно, не идет о растворении в русском этносе других народов, но - о продлении многовековой традиции дружбы народов - на основе политики многовекторности и полицентричности, идущей от государственной власти России.
Безусловно, в какой-то степени государство, на волне русского национального возрождения, становится инструментом государственно-внешнеполитического сознания, и последнее опережает его действия. В частности, это сказывается в требованиях общества в адрес центристского государственного руководства страной национального благосостояния и его сохранения и преумножения. Во имя успокоения населения государство в России лишает чиновников страны собственности и активов за границей, повышает уровень безопасности и правопорядка, пересматривает свое отношение к такому социокультурному (в России) явлению, как религия, во многих случаях служащей консолидирующей силой национального возрождения, и т.д. Российский менталитет поэтому, вследствие ломки постсоветской системы общественных взаимосвязей становится революционным носителем государственно-внешнеполитического сознания в адрес всего глобализированного мирового сообщества. Уникальность сегодняшней исторической ситуации в России - ее особое революционизирующее влияние на страны и народы мира как событий самого Хартленда.
Для построения государственно-внутриполитического сознания России, как представляется, характерен принцип внешнеполитического заказа. Внешнеполитический заказ (на идеологию) делается внутри страны всем консолидированным на основе национального возрождения русским обществом, а сам процесс такого формирования новой внешнеполитической идеологии выливается в процесс формирования государственно-внутриполитического сознания. Итак, внешняя политика - всеобщий консолидирующий фактор в Хартленде, причем еще и фактор развития - ведь революционное значение "выталкивания" русского этноса из постсоветского общества "подтягивает" весь мир к проблемам Хартленда, а, следовательно, всей Евразии.
Подобная энтропия событий современной внешнеполитической истории России явственно обозначилась именно во второй половине 2015 г. и вылилась в широкомасштабную сирийскую кампанию (с 30 сентября 2015 г.) как переход к массированной борьбе с терроризмом в мире. По просьбе президента союзной России Сирии Б.Асада ВВС РФ осуществляют точечные удары по объектам ИГ. С точки зрения национальных интересов России это необходимо для того, чтобы деятельность террористов не перекинулась на ее территорию (в частности, Северный Кавказ). Сотни убитых террористов, уничтожение их вооружения, бегство боевиков, спасение жизней мирного населения и, как итог, наступление сирийской армии против зачинщиков гражданской войны в стране были следствием начала российских авиаударов 30 сентября 2015 г. Сирийская кампания, вызвавшая неоднозначные оценки со стороны США и его союзников по коалиции против ИГ, обернулась победой законного президента государства еще на этапе, когда она была не закончена.
Аллогичность и зверства терроризма на Ближнем и Среднем Востоке не вызвали массированной борьбы в мире - за исключением российских усилий в сирийских делах. В политике западных держав по-прежнему действуют "двойные стандарты", которые сокрушают сами основы всеобщего мира для гуманистического сообщества. На фоне мировых событий государственно-внешнеполитическое сознание России эволюционирует в сторону обращения от общественных сил к инициативам государства по защите его национальных интересов. Роль государственного начала в системе взглядов массового, государственно-внешнеполитического сознания неуклонно и неустанно повышается. Так, по мере заполнения вакуума государственной власти на Ближнем Востоке законной и легитимной государственной властью снова, можно сказать, что роль российской внешней политики в мире повышается - и прежде всего на широком общественном уровне. Идеалом внешней политики России становится тот тип политического общественного менталитета России, который будет задавать тон (и уже его задает) в глазах гуманистического сообщества.