Сегодня, с активным внедрением искусственного интеллекта, происходит начало тотальной обработки персональных данных, также актуальным кажется создание общенародной идеологии в России как "сердца" общественно-политической мысли страны. При широчайшей доступности гуманитарных знаний, в том числе истории, можно сказать, что философия истории (историософия) - достояние широчайших масс людей и, возможно, зародыш новой идеологии, ведь историософия способна отражать в сегодня, а атомизирующемся мире, групповые чаянья и интересы ( в широком понимании историософия новейшей истории отражает принцип национальных интересов, суверенитета, непреходящих религиозно-семейных ценностей). Если вспомнить эпоху Александра III, в которую торжествовал охранительный консерватизм, то именно свежее, романтичное отношение к самому важному авторитету того времени, православной церкви, порождало трезвый реализм при восприятии всего бытия Российской Империи, построенной к концу 19 века на фундаменте архаичной и консервативной крестьянской массы.
В современном российском, деловом мире черты реализма приобретают облик даже оригинальных и фантазийных, притом полезных обществу интеллектуальных новаций. Происходит, думается, своего рода "выталкивание" результатов общенародного осмысления фактов истории в рамках народной идеологии. На фоне тотальной обработки персональных данных искусственным интеллектом сокращаются "информационные интервалы" (то есть на деле интервалы повторяемости информации из "мейнстрима"), вследствие чего особенно ценна работа над историографией и историософией текущей истории - как таковых индивидуумов, способных пройти сквозь "игольное ушко в информационном море со своей историографической работой, заточенной именно на конкретную личность-автора и конкретную личность-потребителя (такой информации). При "выталкивании" историографических трендов, произведенных в первую очередь профессионалом-индивидуумом, повышается ценность группового осмысления толкований истории - раз такие "точечные" информационные поступления имеют по определению общенародный и общеметодологический/идеологический характер. При сопоставлении языка "улицы" и языка СМИ в России приходишь к выводу, что источник языка прессы - совершенно народный, что многие из материалов СМИ подобны увлекательным учебникам (в понимании популярной конспективности подаваемой там информации) и придают развлекательный характер телерадиопродукции в целом. Исключительный реализм, с которым подаются те же новости в СМИ, учитывая сегодняшнее спокойствие "улицы", говорит о неиссякаемом романтизме прессы, способной день ото дня вычленять новые явления и давать обширный материал. "Развлекательные лекции" и историографические тренды соседствуют в продукции СМИ, и тогда можно говорить о том, что в СМИ существует неявно очерченный "народный госканал" исторического контекста-описания самой жизни, исторический потому, что гуманитарная составляющая, и в особенно в плане науки истории, сегодня важнейший духовный приводной ремень власти (к тому же опекающей науку) к народу в целом и электорату. История России в такой подаче может писаться и интеллектуалами с большими заслугами, хотя их персональные данные громоздки для прохождения "матрицы" тотальной обработки персональных данных и "информационных интервалов". Здесь появляется сравнение с "академической хозяйкой", которая, будучи хорошо образованна и сидя дома, сбрасывает ненужную энергию, общаясь с доступными СМИ и в обстановке изоляции в своем жилье копит получаемые и генерируемые знания, причем на нее влияет явный реализм современной пропаганды. Индивидуум, пишущий историю, как правило остается в глубине тотальной обработки персональных данных, а "улица" в подобной ситуации остается "в себе" - так как отчасти она видит свое "селфи" на экране тех же телевизоров. "На улице" большое значение к тому же имеет способность людей как врожденных дипломатов при обработке персональных данных искусственным интеллектом быть готовыми к новым частым и неожиданным встречам ( в конце 19 века такие способности являла в большой мере именно церковь, приветствуя "и простецов, и гордецов").
"Закрученный" в тотальной обработке персональных данных человек, часто в тревожной обстановке, подвержен "вертикальному анализу" и "вертикальному самоанализу" - поскольку ощущает импульсы обработки своих персональных данных и стремится к безопасности, думая прежде всего о том, чтобы спрятаться за спиной поколений, то есть в семье. Тем самым можно сказать о крепости консервативных корней - и даже в эпоху искусственного интеллекта. Реалистичность пропаганды в России являет близкий к чаяньям населения консерватизм: тезисы о евразийской цивилизации и государственном суверенитете, о социальном государстве, о религиозно-семейных ценностях, о материальном достоянии как следствии достояния духовного. Причем реализм СМИ в освещении этих вопросов приводит их, как представляется, к вполне научной парадигме происходящего. И если реализм сегодня прибавляет своим выражателям творческую энергию, способную обойти тотальную обработку персональных данных, то во время царствования Александра III реализм восприятия тогдашней исторической действительности, как кажется, был тоже правдив и во многом полагался на церковь как посредника между властью и народом. Сегодняшние фантазийные формы СМИ-реализма подпитываются еще и тем, что сотрудники СМИ - "политический полусвет" и не совсем обычные люди на фоне "улицы": отход от образа мыслей и имиджа населения, возможно, продиктован поиском "среднего", то есть "медийности" как таковой - и именно в многоформатной социально-информационной среде. Возможно также, что, учитывая историографические тренды и интересы "улицы", СМИ представляют порой и "конспект улицы", куда можно отнести массовые выступления в соцсетях - и последние порой выглядят как "студенческие докторские", которые "застревают" в информационных интервалах и "проскакивают" сквозь крутящиеся в обработке персональные данные. Так, представляется, само "живое время", через медиа-конспектирование, экономится и оседает на различного рода носителях - и в первую очередь в интернете. Реализм восприятия текущей жизни свойственен не только СМИ, но и самим гражданам, которые, думается, объявляют также обработку данных - но именно в ключе народной дипломатии, где живость ума сочетается с трезвой оценкой событий и их последствий. Так народная инициатива напрямую приводит массы к власти, а во времена консерватизма Александра III роль дипломата-посредника в такой конфигурации играла православнвая церковь. "Народная дипломатия" "улицы", конечно же, уходит в свой сценарий, но все же остается самым мощным барьером, скажем, к фейковым новостям и другим всякого рода информационным неожиданностям. Способность "улицы" писать историю (что отражается в СМИ) говорит о том, что общество живет по "живому историческому времени" - что усугубляется развитием обработки данных искусственным интеллектом. Если "на улице" еще и делятся интеллектуальными запасами, берут "забор знаний и опыта", то можно говорить, что в настоящее время существует категория "организованного живого исторического времени", которое гармонизирует отношения в российском социуме и содействует росту безопасности. Однако, "организованное живое историческое время" лишь косвенно касается "членов улицы", и поэтому в недалеком будущем, с приходом искусственного интеллекта, следует ожидать рост религиозных настроений, а также рост престижности образования. Не исключено, что СМИ могут быть даже "конспектом конспекта" "улицы", то есть следствием обратной связи "улицы" по отношению к власти, причем новые историографические тренды на поверхности общества, обрабатываемого искусственным интеллектом, могут быть всецело поставлены на обеспечение безопасной и материально сносной жизни.
Называемый нами "госканалом" архидемократический по содержанию сегмент "мейнстрима" - это "плохой район" интернета, где не сглаживается социальная и политическая тематика и где "организованное живое историческое время" расставляет истинно народные акценты. Следы "госканала" можно увидеть даже в составе материалов центрального ТВ. Интересное время Александра III, в которое началась усиленная обработка данных с целью укрепления власти, порядка и борьбы с революционным движением, отличается от сегодняшнего (в идеологическом ключе) тем, что при этом императоре не было демократических институтов и информация исходила исключительно "сверху". Однако, возможно, следы "организованного живого исторического времени" были и тогда - поскольку власть улавливало массовую тенденцию к укреплению порядка, безопасности (хотя бы и в рамках архаичных и бедных деревенских слоев населения). Сегодня отношения "госканала" и государственной власти, как представляется, предопределяют наименьший информационный интервал и наиболее понятные историографические тренды в СМИ. Формула, что власть - это отношение социальной мощи к историческому времени ("организованному живому историческому времени"), думается, не перестает быть актуальной - поскольку современная эпоха немыслима без экономии "живого времени", и в первую очередь электронными средствами производства, потребления и самого быта человека. Тотальная обработка персональных данных приводит, вследствие именно своей тотальности, к рождению у людей крайне точной информации, которая будет накапливаться и расходоваться как деньги в семье, а интеллектуальные "инвестиции" в человеческую жизнь (в том числе со стороны науки) могут послужить стимулом к "переизданию" духовных и семейных ценностей.