Аннотация: Оперативники УБОП при расследовании дела о похищении людей, сталкиваются с хорошо законспирированной и жестокой бандой, скрывающейся под личиной религиозного течения.
МИР СОЛНЦА.
Книга написана на основе реальных событий,
взятых из материалов уголовного дела,
расследовавшегося УБОП одного из городов Сибири.
Имена, названия, места действия являются вымышленными.
Любое совпадение с похожими фактами,
местами и реальными людьми случайно и не умышленно.
Некоторые обстоятельства,
приемы оперативной работы УБОП намеренно искажены.
ПРОЛОГ
Он долго шел к этому. Долго и неотвратимо. Нищее детство, вечно пьяная мать, дерущаяся с не менее пьяным отчимом. Постоянное ощущение голода, не дающее заснуть. Он не помнит, как он пережил все это. Наверное, лет с семи-восьми он начал воровать. Ходил по рынку и улучив момент хватал апельсин, помидор или огурец... Его ловили, отвешивали подзатыльников, отпускали... Если очень везло, он мог стянуть с развала кроссовки или солнцезащитные очки. Это гарантировало несколько сытых дней... Его вновь ловили, жестоко избивали... Но он продолжал воровать, потому, что хотелось есть. Кормить себя и младшую сестренку... Откупаться водкой от злого отчима... В один из дней его избили так, что он не мог несколько дней даже ходить. Есть было нечего... Сестра сидела перед ним в колодце теплового коллектора и приносила воду в консервной банке. Он ненавидел себя за эту слабость. Он, которому только вчера исполнилось двенадцать, был уже взрослым мужчиной, добытчиком... И вот лежит на горячих трубах, физически ощущая, как от голода и побоев все больше меркнет свет в глазах... Он несколько раз терял сознание, тонул в бреду, окружаемый мерзкими, кривляющимися рожами, видел ненавистное, искаженное гримасой лицо отчима, у которого вместо ног были почему-то козлиные копыта...
Он почувствовал прикосновение рук сестры, стирающей пот с его лба, потом ощутил запах чего-то необычайно вкусного, до боли знакомой, но практически забытой пищи... Сестра протягивала ему бутерброд с колбасой... Он ожил, нашел в себе силы сесть, и долго жевал бутерброд, наслаждаясь вкусом, боясь уронить хоть крошку. С великим изумлением он увидел на коленях сестры булку белого хлеба, палку молочной колбасы и еще много вкусностей, в ярких, манящих обертках. Отступившее тянущее чувство голода вернуло его к жизни. Он с удивлением спросил сестру, как ей удалось раздобыть эту шикарную еду. Сестра опустила глаза и молчала... Он все же узнал. У него померкло в глазах, ему не хватало воздуха из-за застрявшего в горле кома. Его маленькая десятилетняя сестренка с большими серыми глазами, его красивая девочка... Он гнал от себя эти мысли, прижимая к себе ее хрупкое тельце...
...Она ходила мимо бесчисленных ларьков с яркими витринами, когда с ней заговорил взрослый дядька. Он предложил дать ей денег и еды, покататься на машине, посмотреть мультики. Она, несмотря на свой возраст, четко понимала ЗА ЧТО он обещал ей все это.
Она знала, что такое секс. Из разговоров дворовой шпаны, такой же неприкаянной и кинутой жизнью. Видя пьяную возню на старом диване отчима с матерью. Слыша сопения подружки и дворового авторитета, четырнадцатилетнего Гохи, в подвале соседней девятиэтажки. Она знала. Детский ум противился этому новому, взрослому и непонятному занятию. Но там, в колодце, лежал без сознания ее брат, оберегавший и кормивший ее. И очень хотелось есть...
Она села в большую, красивую машину. Они ездили по ночному городу, она жевала шоколадку и смотрела на мелькавшие за окном яркие витрины супермаркетов... Потом был богатый дом, ванная, размером с их квартиру. Потом была вкусная еда. Дядька предложил ей вино. Оно было не вкусным, горьким. Но потом стало тепло и хорошо, и этот дядька казался почему-то милым и родным. Потом была огромная кровать, боль где-то внизу и сладкая полудрема. Утром она ушла из этого дома, едва передвигая ноги под тяжестью огромного пакета с ПИЩЕЙ... Дядька сказал, что она может приходить, когда захочет... После ванны, ковров и розовых простыней ей не хотелось снова опускаться в этот колодец, но там был брат...
Они жевали бутерброды и говорили... И ему и ей, в сущности еще маленьким детям, предстояло решить один очень важный вопрос... Они говорили, говорили тяжело, долго, мучительно подбирая слова. Они сделали выбор...Выбор по-взрослому...
Боже, как давно это было. И почему вдруг вспомнилось?
Он стоял в "коробке" из сотни молодых парней и девушек в огромном котельном зале заброшенной ТЭЦ. Одинаковые бритые затылки, новая пятнистая форма. Ряды, уходящие в перспективу. Вперед, туда, где на возвышении, за большим столом, накрытым красным сукном, в окружении свиты стоял и говорил ОН - посланник Бога.
Он, красивый, сорокалетний мужчина, с большими карими глазами. Все поражались его способности на холодный, прямой, сильный взгляд.
Он говорил. Его слова, четкие и отрывистые, гулко разносились по залу, пробирались в сердце и голову, становясь единственно верными, истинными, непоколебимыми. По периметру зала горели факелы, придавая этому действу загадочность и мрачную тожественность. Он говорил... О Боге, о вере, об избранных, о великой миссии, которую нужно осуществить. Он говорил об угрозе НАШЕМУ миру со стороны агрессоров, всех, кто окружает нас. Он говорил о справедливости и о защите обездоленных. Он говорил, что все МЫ - меч божий, и Бог выбрал нас, чтобы вершить правосудие. Мы - карающий меч. Меч уничтожения зажравшихся собак, опустившегося скота. МЫ должны выжечь этих тварей с нашей земли и установить наш мир, новый, чистый, справедливый - МИР СОЛНЦА...
ГЛАВА 1.
Громкий стук в дверь вывел из полусонного состояния тридцатилетнего старшего оперуполномоченного РУБОП Александра Сашина. Он потер глаза, пододвинул к себе пухлый том уголовного дела.
- Да!
- Разрешите, товарищ майор? - В кабинет заглянул практикант Коля, с вечно растрепанными волосами и безупречно сидящем черном костюме.
- Проходи... Коля, Коля - Николай, сиди дома не гуляй! Вы что, уже с выводки приехали?
- Да нет, бригада там еще работает. Меня Сергеич отправил с операми из шестого отдела... Короче, Сан Саныч, у нас проблемы.
- Проблемы? - Александр задумчиво глядел на позолоченную пепельницу. У него сильно болел затылок. Вчера выпили с братом, обсудили личные дела (дачу родителям поправить надо бы на неделе, "Волгу" отцовскую посмотреть). Жена ушла от него еще полгода назад. В свои тридцать Александр не имел ни квартиры, ни машины, ни детей. Теперь вот и жена ушла. Она не выдержала его бесконечных дежурств по ночам, невнимания, маленькой зарплаты. Это была его личная трагедия. Он был из той породы людей, которые всецело отдавались работе, невзирая ни на что. Это и привело к тому, что уже через несколько лет их брака наметилась трещина в отношениях. Она расширялась с каждым днем. И в итоге семья раскололась на двух одиноких людей. Окончательно и навсегда. Да, он предпринимал попытки воссоединения, даже пытался говорить с тещей, игравшей не последнюю скрипку в их семье. Но уже через три месяца случайно увидел жену в объятьях какого-то деляги. Лезть в драку, выяснять отношения Сашин не стал. Глупо. В тот момент от четко осознал то, что возврата уже не будет... Он уже полгода жил в милицейском общежитии, смирившись с положением и теша надежду, что в будущем все изменится. В ту ночь он также лежал на кровати, пытаясь уснуть. Сна, конечно, не было. Лезли мысли, главным образом плохие. В который раз уже прочитывал он в уме материалы этого дела по пропаже детей и нищих.
- Ну, короче, дело у нас, по видимому, только начинается. Думаю, работы будет во. - Коля черкнул ладонью по горлу.
- Ты прежде должен думать, что ты практикант, и твоя практика заканчивается ровно через тринадцать дней. Это первое. Теперь, вкратце, поясни, откуда взялась эта паника...
ГЛАВА 2
Где-то около года назад в городе начали исчезать беспризорники, бомжи, проститутки. Одним словом - асоциальные слои населения. В принципе, ничего из ряда вон выходящего в этом не было, учитывая контингент и взаимоотношения в этом мире. И вот пропала воспитанница одного из детских домов, двенадцатилетняя Женя Соколова, городская любимица, победительница множества детских конкурсов, находящаяся под личным патронажем мэра города. Она вышла купить швейных принадлежностей для детдомовского кружка и исчезла. Теперь дело об исчезновениях приняло новый оборот. В прессе поднялась буря протестующих статей журналистов, истосковавшихся по дешевым сенсациям. Пресса, словно ополоумев, начала "носом рыть" в поисках изобличающих в бездействии "правоохранку" фактов. Не было ни дня без кричащих, пахнущих желтизной, заголовков "Дети исчезают в полдень", "Маньяки захватили город", "Охота за детскими душами", "Кровавый упырь глумится над девочкой". Городской криминальный канал с наслаждением смаковал "высосанные из пальца" подробности. На мэрию обрушилась лавина звонков возмущенных граждан. Пролетели письма в разные инстанции, включая Президента. Во дворах, на лавочках обсуждались самые невероятные версии, у кого на что хватало мозгов (детей воруют инопланетяне для опытов, в городе действует десять кровавых маньяков, создавших банду, дети и бомжи исчезают в лабиринтах областной клиники, где маньяки-врачи вырезают у них органы для незаконной трансплантации, людей отлавливают новые русские и кормят ими у себя во дворцах нутрий и бойцовых собак...). В городе воцарилась паника. Дети ходили только в сопровождении родителей. Фирмы, специализирующиеся на изготовлении железных дверей и решеток буквально утонули в заказах граждан, за неделю исчерпав годовые запасы металла и арматуры. По линии МВД поступил приказ о круглосуточном патрулировании улиц усиленными нарядами. В мэрии всерьез подняли вопрос о введении комендантского часа. А так как в городе жили престарелые родители третьего заместителя Генерального прокурора, сверху тут же пришел приказ начать расследование по фактам массового исчезновения людей.
Но с чего начать? Во-первых, такой контингент не поддается учету и кто вообще сказал, что бродяги исчезают? Во-вторых, чье это мнение, что якобы исчезновения приняли якобы массовый характер? Бомжи, как и беспризорники, жили без регистрации, обитали в колодцах, под мостами, в заброшенных домах. Установить даже примерную численность этих людей не представлялось возможным. Да и, честно говоря, оперативники и не стремились работать в этом направлении. Что он, этот бомж? Приехал, уехал. Свалился по пьянке в реку. Отравился техническим спиртом и исчез в лабиринтах галерей городской канализации. Был убит за бутылку денатурата такими же бомжами и закопан где-нибудь в лесополосе. Обычная судьба... Только вот если раньше "труповозка" доставляла в ведомственные морги три-четыре неопознанных трупа ежедневно, то теперь трупов практически не было...
Другое дело - дети. Получили черед ОПДН список бродяжек из неблагополучных семей. Это ни дало ровным счетом ничего. Конечно, можно хотя бы отследить часть детей, их местонахождение. А что делать с теми, кто не проходит по учету? А сотни ребят, ежедневно приезжающих в огромный город из деревень и поселков? Разослали предписания по службам УУМ райотделов с требованием отревизировать подведомственную территорию. Предписания получили и предприятия. "Горводоканал" обязали проверить канализационные галереи, установить двери, проверить запоры. Тепловые станции - проверить колодцы коллекторов и запереть их. ЖЭУ - навести порядок на чердаках в подвалах, укрепить двери, навесить замки. Но, как водится, исполнять эти требования никто не торопился.
В этом свете исполнить задание свыше (пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что) исполнить было пока невозможно.
На оперативном совещании силовиков был создан штаб по расследованию данных фактов. Основным направление определили работу по исчезновению несовершеннолетней Соколовой. Работа началась...
ГЛАВА 3
В душном кабинете начальника УБОП Ленинского района состоялась очередная летучка. Начальник, пятидесятилетний полковник Сергей Валерьевич Поташев, устало взирал на подчиненных. Последний месяц превратился в погоню за мифическими маньяками, непрерывные отписки наверх, ответы на звонки мэра, выслушивания гневных тирад облпрокурора. Конечно, тот был не дурак, бывший оперативник с большим стажем реальной, "уличной" работы и прекрасно понимал сложность данного дела. Но сверху на него тоже давили. И его реакцию понять можно. Поташев вздохнул, снял очки, достал из кармана платок и, протирая линзы, вполуха слушал доклад оперативной сводки.
- Ничего, господа. Ни хрена стоящего. Так, ладно, достаточно. Все свободны. Прошу остаться группу по делу Соколовой.
Оперативники вышли, обсуждая услышанное и переругиваясь. Четверо остались сидеть. Поташев открыл оперативный журнал.
- Сашин, доложите обстановку. Что удалось нарыть?
- Так. Значит, на сегодня что есть. - Следователь открыл папку с материалами. - Соколова Евгения Рашитовна, восемьдесят седьмого года рождения, русская. Мать Соколова Оксана Борисовна. Злоупотребляла спиртными напитками. В двухтысячном лишена родительских прав. Умерла от отравления суррогатами. Отец неизвестен. Предположительно - татарин, из советских гастербайтеров, работал на строительстве пищекомбината в микрорайоне Куричинский. Уехал еще до рождения ребенка, с семьей отношений не поддерживал. Со слов подруг девочки, она говорила, что не знала своего отца, никогда не видела, фотографий также нет, мать о нем никогда не рассказывала. Поэтому, думаю, версию о его причастности к исчезновению девочки, следует исключить. Значит, по факту... 12 мая после побудки детдом функционировал в обычном порядке. В 14.00, после обеда, девочки средней группы должны были заниматься в швейном цехе. Накануне, преподаватель Андреева дала задание Соколовой приобрести для цеха швейные иглы, тесьму. По данным вахтенного журнала Соколова вышла из здания интерната в 12.45. Должна была купить принадлежности и вернуться к обеду, к 13.00. Магазин находится на той же улице, чуть наискосок в сторону центра.
- Так, подожди. Почему закупать это барахло пошел воспитанник? У преподавателя что, нет времени? Там завхоз должен быть или кто-то еще. На каком основании отправили девчонку?
- Да, завхоз есть, Заболоцкий его фамилия. Он на тот момент был на больничном. Этот преподаватель, Андреева, его замещала. В тот день была как раз выдача постельных принадлежностей, поэтому, как объясняет, отлучиться не могла. Послала Соколову, потому, что та была очень ответственной девочкой и часто ей помогала.
- Ясно, дальше.
- Значит, от интерната до магазина буквально 2-3 минуты ходьбы. Улица оживленная, трехполосное движение в одном направлении. В сторону центра по правой стороне кустовая полоса в один ряд, далее, метров пятьдесят-семьдесят, ряд палаток и магазин. По левой стороне также кустовая полоса, метров сто - сто пятьдесят от дороги набережная. В районе детдома светофор, переход. Остановки "маршруток" и автобусов. Данные остановки всегда почти пусты, так как народ стремится сесть на автостанции, а это примерно метров триста от этого места, у торгового центра. Соколова успевала вернуться к 13 часам в любом случае. Как удалось выяснить, Соколова в магазине была. По словам продавца, очереди в тот момент не было - стоял мужчина, покупал черные ленты, две женщины, одна приобретала "молнии", вторая тоже что-то из фурнитуры. Девочка подошла спросила, что ей лучше выбрать. Продавщица расспросила ее, для чего и прочее. Девочка купила все необходимое и вышла. По словам продавца, все это заняло не более двух-трех минут. Ничего подозрительного она не заметила. Единственное, сказала, что мужчина, купив ленты, долго их сворачивал, будто чего-то ждал. Потом вышел, потом вышла Соколова. Соколову продавец знает, она покупала принадлежности несколько раз. Мужчину того не знает. Лица точно не помнит, но, если показать, думает, что сможет узнать. Соколову в этот день больше не видела, того мужчину - тоже. По следам определить невозможно - везде асфальт. Найти других свидетелей пока не смогли - улица очень "текучая". Соколова характеризуется как ответственный, спокойный ребенок. Рассудительна, честна, трудолюбива. Неоднократно выступала в городских конкурсах самодеятельности, по рукоделию. Занимала призовые места. Находится по патронажем мэра города. Умыслов на побег у нее не было. В интернате ей нравилось. Единственное, она не раз говорила, что, когда вырастет, обязательно разыщет своего отца. Всегда очень хотела его повидать. До поступления в интернат школу не закончила, торговала на остановке семечками и другой мелочью вместе с соседской бабушкой. Та ее часто оставляла у себя ночевать, кормила, в общем, помогала, чем могла. Бабушка иногда навещала ее в интернате. В антисоциальных поступках Соколова замечена не была. Не курит, наркотики, алкоголь не употребляет. Тесную дружбу поддерживает с одной девочкой. С мальчиками отношений нет, в этом плане замкнута. Очевидно, напугана многочисленными сожителями матери. В возрасте 10 лет установлено сексуальное домогательство со стороны сожителя матери. Он находится в розыске по обвинению в развратных действиях.
- Там что, изнасилование было? - Поташев тер переносицу.
- Нет, до этого не дошло. Мать видимо вызвала милицию, да и соседи помешали. Вон Геннадий Ефимович отрабатывал. - Александр кивнул на оперативника в полосатом костюме.
- Разрешите, Сергей Валерьевич?
- Давай. - Полковник устало кивнул, просматривая фотографии.
- Из протокола допроса матери Соколовой видно, что сожитель, Петр Окишин, по кличке "Пика", сожительствовал с ней около года после освобождения. Отбывал по хулиганке 4 года. Вышел досрочно. Как показала мать Соколовой, дочь часто жаловалась ей, что, дядя Петя "ее трогает". Она не придавала этому значения, считала, что дочь оговаривает мужчину, так как ревнует ее к сожителю. Дочь стала замкнутой, угрюмой, неразговорчивой. На расспросы матери отмалчивалась. Сожитель с матерью девочки половой жизнью почти не жил, в пьяных разговорах часто упоминал, что его "тянет на молодую кровь". 12 марта она поехала к знакомой договориться насчет картошки, так как у них дома картошка закончилась. Проехав одну остановку вспомнила, что забыла ключи от гаража, где был подвал со снедью. Вынуждена была вернуться. Дверь открыла своим ключом. Услышала возню в зале, прошла. Показывает, что отчим сидел на диване со спущенными штанами без трусов, у него на коленях сидела обнаженная дочь. Сожитель рукой совершал развратные действия, второй рукой закрывал дочери рот. Мать ударила сожителя металлической вазой, закричала. В квартиру вошли соседи, пытались задержать сожителя. Тому удалось скрыться. Уголовное дело было возбуждено по 112 и 120 УК, в настоящее время приостановлено за розыском. По результатам медицинского обследования у девочки установлены ушибы головы, туловища, правой ноги, осаднение в области половых органов. Факт изнасилования не подтвержден. Сожитель в доме больше не появлялся, установить контакт не пытался. Никто из соседей и знакомых его больше не видел. Розыск ничего не дал. По агентурным сведениям, Пика уехал на Дальний восток. Объявлен в федеральный розыск. Дело ведет восемнадцатый отдел Промышленного района, следователи Ершов и Шипицына. У меня все.
- Ясно. Сашин, продолжайте!
- Дальше. Значит, ни с кем кроме воспитанников интерната и персонала близких отношений не поддерживала, телефонных разговоров не вела, писем не получала и не отправляла. Из интерната практически не выходила. Очень трудолюбива, общительна, но близко к себе никого не подпускала, ну, разве что, кроме подруги и Андреевой. Уходить из интерната не собиралась, в разговорах это не прослеживалось. По личности у меня все.
- Ясно, ясно. - полковник крутил в руках карандаш. - Ясно, что ничего не ясно. Так, давайте, по быстрому, строим версии.
- Разрешите Сергей Валерьевич? - Сашин сложил бумаги в папку. - Мыслю так. Первое. Побег из интерната. Думаю, версия заслуживает внимания только в плане спонтанного побега. Нет смысла покупать швейные принадлежности, тратить деньги, и лишь потом бежать. Возможно, встретила знакомого, друга, еще кого-то и сбежала. Второе. Похищение. С целью выкупа отбросим сразу по понятным причинам. Остаются либо сексуальный мотив, либо, не дай Бог, если правда - разбор на запчасти для трансплантации. С сексуальным мотивом сложности, это объемная версия и объемная работа. А для трансплантации кого попало не крадут - рискованно. Нам сейчас нужно отработать в интернате, может быть кто-то наводил справки о девочке. То же и по соседям. Третье: несчастный случай. Сбила машина, покусала собака, избила шпана, упала в яму и так далее. Значит, здесь по летальному исходу отработали по моргам. Неопознанных трупов детей за последние две недели не поступало. По аварийности тоже ничего. По тому участку Магистральной улицы за год вообще ни одного ДТП не зафиксировано. От жильцов домов и прохожих также никаких заявлений по поводу подозрительных людей и компаний не поступало. Учитывая истерию в городе, сигнал был бы в любом случае. Несчастный случай также навряд ли. На том участке Магистральной улицы колодцев нет, оврагов, ям и прочего нет. Провалиться или упасть там просто некуда. Необходимо отработать по скорым и больницам, возможно были поступления детей в тяжелом или бессознательном состоянии. В этом направлении пока отработать не успели. Нелишне отработать версию с тем мужчиной в магазине, на возможную причастность. У меня все.
- Так, еще.
- Еще надо проработать по сбежавшему отчиму, ну, сожителю матери. Возможна какая-то сексуальная подоплека или месть. - Предложил Петросян, искоса глянув на полковника.
- И все? Больше версий нет? Плохо, господа юристы! Так, работаем по данному направлению серьезно. Координация по группе возлагается на Сашина. До обеда проработаете версии, распределишь направления. В семнадцать ноль ноль совещание, на нем я слышу реальные факты. Вопросы?
ГЛАВА 4.
- Коль я назначен старшим группы - буду руководить. Сергеев - больнички, "скорые". Информация нужна к пятнадцати часам. Герасимов, ты через пресс-службу срочно пихнешь информацию в газетки и на телевизор. Фото, нет, лучше две разных фотографии в разных ракурсах, текстовку определишь сам. Обязательно укажи вознаграждение. Даешь наш телефон. Сейчас спустись к Григорьевичу, возьми аппарат с определителем и установи сюда. Я и Петросян выезжаем на место. Все, работаем.
- Сан Саныч, а я? - Практикант Коля, морщась, теребил в руках старый календарик с фотографией певца Фили Кирова в каком-то женском балахоне и колготках.
- А вас я попрошу остаться. Будешь сидеть на телефоне. Так, все, по машинам! Связь через Колю. В три часа встречаемся здесь. Поехали!
Улица Транспортная. Длинная объездная магистраль соединяющая микрорайоны Пищекомбинат, Ожегово, Солнечный с центром города. Не слишком оживленная, но и не пустая. Потоком идут легковушки. Реже, агрессивно рыча, в сизых клубах соляра проходят грузовики. Снуют маршрутки, на остановках по пять - шесть человек. Двухэтажное беленое здание интерната фасадом выглядывает из кустовых полос боярышника и акации.
- Сережа, тормозни на остановке, проедешь до интерната и жди нас там.
Сашин и Петросян вышли из "Волги" и осмотрелись. Уходящая вдаль Транспортная, по правой стороне кустовые полосы. До фасада детдома метров сто, не больше. Левая сторона. Чуть влево, наискосок тоже остановка. Два человека. Тротуар. В сторону центра метров через двести небольшая автостоянка, машин на десять. Ряд киосков, магазин со странным названием "Филантропъ". Народу совсем мало. Да-а, задачка...
- Саныч! Пойдем, подойдем к бабуле, во-он, возле "Кекса" семечками или орешками торгует. Да вон, синий хлебный киоск, видишь?
Возле ряда киосков на деревянном ящике пристроилась старушка с мешочком семечек, традиционным стаканом и беспорядочно разложенными газетами. Покупателей практически не было и она, щелкая семечки, со скучающим видом разглядывала проносящиеся машины.
- Здравствуйте! УБОП, оперуполномоченный Сашин. Мы вам хотели бы несколько вопросов задать.
- Ой, милок! Торгую-то от безвыходности, денег-то не хватает. Дочке помогаю. Мало ведь совсем зарабатывает, внучатам конфетки покупаю... За что меня штраховать-то, милай! - Зашамкала бабуля, торопливо засовывая мешочек с семечками в матерчатую сумку. - Я только внучатам, торгую-то...
- Бабушка, бабушка! Погоди! - перебил ее Петросян, пряча удостоверение в карман. - Да не будем мы вас штраховать. Успокойтесь. Мы из У-БО-ПА, понятно?
- Ой, милок! Не понимаю я. Стара да глуха бабка стала. Внучатам деньги-то...
- Ладно, ладно, бабушка... Мы не по торговой части! - Грубовато оборвал старушку Сашин. - Вы давно здесь торгуете?
Бабулька изучающе посмотрела на оперативника и, видимо, не найдя в нем ничего подозрительного или угрожающего, ответила:
- Так, почитай, годика с три, милый!
- А позавчера торговали?
Бабушка пожевала губами, очевидно, читая дни.
- Ну, бабушка... - поторопил ее Петросян. - Вторник был.
- Как же, милок! Знаю. Женька это, Соколовой Оксанки, беспутной, дочка. Здесь она, в интернате живет. Ага, здесь, во-он в тем дому...- Бабулька указала тросточкой на интернат. - Точно-точно, она. Хорошая девчонка, милок! Мать-отец пили, не просыхали. Да и какой там отец-то?! Не было его, мил человек, не было и нет! Вот как я вам скажу! Не было. Мужики всякие к Оксанке беспутной шастали. Один, второй... Распутство это, тьфу, прости, Господи! А Женька-то хорошая девчонка, помогает, здоровается, ага...
- Вы откуда ее так хорошо знаете? - оживился Петросян.
- Так кум мой в ихнем подъезде живет, в Черемушках. Суседи, на одной площадке так и жили. Я с Сергевной, ну соседка еще одна по площадке-то, одно время дружила сильно. Сергевна Женьку-то часто к себе забирала - в дому-то распутство да скотство, тьфу, прости Господи!.. - старушка перекрестилась. - А что случилось-то милок? Аль беда? Ах ты господи-и-и... Али с ней чего, с Женькой, а?
- Да вот сбежала, наверное, из детдома. Вторые сутки нет уже. - осторожно начал Петросян. - А какой адрес-то у Сергевны? Нам бы с ней побеседовать.
- Ой, окстись, милок! Сергевна год уж как померла. А квартеру беженцам каким-то отдали.
- Вы сами когда Женю последний раз видели?
- Как когда? Да позавчерась, в обед...Сам же спрашивашь!
Оперативники переглянулись.
- Видала, видала, милок, как она с пакетом из магазина выходила. - с жаром начала старушка. - Мужик с ей был, черный весь, страшнай. Говорили оне, стояли. Об чем - не знаю, мил человек, и не спрашивай, я на ухи туга стала. Даве, слушай, пошла таблетки купить, так ить, мил человек, в аптеке надсмешку устроили! Врач в рецепту-то букву спутал, видать. Ага... И получилось-то, что от ушей-то мне слабительное пить надоть! Да дорогое-то, страсть...
- Да, бабушка, ой тяжело вам! - подавляя улыбку сочувствовал Петросян, желая расположить к себе. - Лекарства дороги, не по карману. Бросило вас государство, пенсия маленькая, живи, мол, как хочешь!
Бабка в это время тяжко вздыхала,
- Бабушка, тяжело вам, конечно. Давайте дальше. Поговорили они с мужиком этим и что?
- Дак ничего! Мужик тот в автобус сел да укатил. В энтот, как его, прости господи...маленький... в маршрутный, ага, ага... Номер двадцать один. Женька ко мне подошла, поздоровалась, семечек взяла. Я по доброй душе так ей дала, задаром, ага... Сирота ведь, и так старается, болезная...Она еще в киоске воды купила... Ну, и поговорили. Я ее еще спрашиваю, что за мужик-то был, страшной такой. Она говорит, что не знаю, мол, спрашивал, как до центра доехать и прочее. Ей, говорит, тоже не понравился. Потом пошла. Тороплюсь, говорит...
- Куда?
- Ну куда, мил человек?! В антернат свой, куды ж еще-то! Прям так и пошла к остановке. - махнула рукой старушка в сторону интерната. - Хорошая девчонка, смирная...
- Помните, как этот мужчина выглядел, бабушка?
- Да куды-ж мне, милок! Видала, что черный. Армянин поди, али грузин. И все. А на лицо - кто ж его разберет. Да и глазами слаба стала.
- Встретите на улице - узнаете?
- Не-е-е! Не, милок...- бабушка аж замахала руками. - Боюся обознаться, а напраслину на людей возводить, так это грех большой, ага... Не, не, не буду!
- Ну ладно, ладно... Так, значит, девочка дошла до остановки, перешла дорогу и ушла в интернат?
- Да нет, милок. Не ушла... Вот ты шустрый, а, милок! - Бабушка укоризненно посмотрела на Петросяна. - Куды она сразу пойдет, ежели ее с остановки покликали, а?
Оперативники вновь переглянулись.
- Извини, мать. Больше не буду торопиться. Давай, в этом месте поподробней. - ощутив, что контакт с бабушкой установлен, Петросян незаметно перешел на "ты".
- Пошла она, значить, к переходу. Тут ее с остановки покликали. Она, как есть, на остановку и подошла. Там девчонка стояла, така же как она и парнишка молодой. И вот, стояли разговаривали...
- Долго? - не смотря на обещание тут же перебил ее Петросян.
- Ну не знаю, милок. Может минуту, может больше. Мне часы без надобности. Я жизнь прожила, сейчас на пензаи, торопиться мне некуды. Да и народ идет, семечки берет... Вот сижу, семечки продаю, газетки. Вечером - жарю, само собой. Телевизор гляжу, чего боле делать? Да там и глядеть-то нечего... Ой, милок, вчерась программа-то была, тьфу, прости господи, распутство одно, тьфу, ага. Ой, срамота-а!.. Папа, значить, упился и квартеры перепутал. Не в тую зашел, да в постель и завалился, а там баба соседская лежала, ага... А дочка-то его тем часом...
- Бабушка, вы скажите, ну поговорили они, и дальше что? - вновь перебил Петросян.
- Кто поговорили? - бабулька недоуменно посмотрела на Петросяна, очевидно, увлеченно переваривая вчерашнюю программу.
- Женя с девочкой и мальчиком. Ну, на остановке...
- Женя?.. - растерянно пробормотала старушка. - А-а! Ну, поговорили, те двое сели в автобус и уехали. А она пошла до перехода. А там машин много ехало... Ага... А потом возля нее машина-то и остановилась.
Бабушка задумалась.
- Та-ак... -вопросительно и в то же время аккуратно произнес Петросян, боясь спугнуть бабушкины воспоминания.
- Ну и вот, ага... Поговорили они, Женька потом возьми и сядь в енту машину. И уехала. Да быстро так...- Бабушка резко махнула рукой вдоль дороги, очевидно изображая скорость машины. - Я ишо удивилася, че за знакомцы у ней таки?
- Из машины кто выходил?
- Никто. Нет, я никого не видала.
- Так, так. А какая машина-то, говорите, была?
- Ну, милок! Откелева ж я знаю-то... Много их сейчас бегает-то. Всяких разных, ой, всяких, и красненьки и зелененьки, ага... Посмотришь, ну страсть, как едут... Тут же и школа, и ребятишки бегают маленькие. А как сшибут, ась? Они же норовят быстрее ехать, все газуют, спасу нет. Ребятишки играют - а они летят, эх, ажно иной раз волосья шевелятся. А дудят-то страшно да громко как, а?! Даве... Ага, с месяц назад, значить, сижу...
- Бабушка, ну хотя бы, там, большая или маленькая машина?
- Больша, милок, больша! Не грузовик, конешно, такая, частная... Ага... Фары эти везде натыканы, как глазищи, даже на крыше. Колесьи как у трактора, большущи, ага!
- Джип?
- Че не знаю, милок, то не знаю! Жип - не жип, а большой, ага...
- А цвет?
- Колесьи блестяшшие, а сама-то черна, как ворон. - с готовностью ответила бабулька.
- Черная. Так... Вот на эту похожа. - Сашин рукой показал на несущийся в потоке темный "Чероки".
- Не-е, милок. Это нарошошна совсем. Каво же... Я ж говорю - большая машина! Вона, вона, гляди скоре, така же! Белая котора! - бабушка резко ткнула кулачком с семечками в направлении трассы.
В потоке шел японский внедорожник "Ниссан-Патрол".
- Такой-же?
- Точно, ага. У того только колесья поболе, глазищи везде натыканы, да и черный он.
"Так, уже кое что. Молодец бабка. Странное у нее, конечно, разделение на большое и маленькое - машины практически одинаковы. Ну да ладно. Что же еще она видела?" - подумал Сашин, глядя на тонированные стекла едущего джипа.
- Еще бы номер знать. Эх... -задумчиво произнес Петросян, провожая взглядом джип, уверенный, что бабуля номер машины, конечно, не запомнила.
- Хэ, ага. Три, один, два, и... - бабулька на секунду задумалась. - Кэ, Хэ. Точно, милок! Не сумлевайся! Хэ три один два кэ хэ. Правда мелки буковки не разглядела, а энти помню точно, ага!
- Спасибо бабушка! Вы просто молодец! А потом что еще видели? - Петросян быстро черкал в блокноте.
- Дак что... Потом, вечером, милиция наехала. Рыскали тута. Ко мне подходили. Я собралась да ушла, от греха... Энтот, участковый, наш, ну, Петька-то, толстый, подходил, матерился опять, что торгую.
- Вы милиции про все это рассказывали?
- Нет, милок, нет и нет. Это-ть с какой же радости, прости господи?! Петьке, сволочуге, с похмелья деньги давала каждый раз, кажин день ходит, берет по десятке... А тут пришел, важный такой. Дубиной своей машет. Да как пужнет меня матом! Пошла, говорит, отсель, старая! Тут начальство ходит, не засоряй, мол, вид! Сволочь, да и только. Ничего имя и не сказала, ушла я домой и все. Ну, робяты, торговать мне надо-ть, а то стоите тут, народ отпугиваете. Ничего боле не видала и говорить мне боле нечего! - бабушка постепенно переходила на командный тон.
- Последний вопрос, бабушка. - Сашин на мгновение задумался. - Если вы девочку знаете хорошо, скажите, а могла Женя сесть в незнакомую машину?
- Ой, милок! Нет и нет. Мужиков боялась она, страсть. Мужики эти, кобели приблудные, пужали ее постоянно, я ж говорю! И вообще, очень смирненька и послушная девчонка. Ни за что! Ни в жисть бы не села! Точно, да! Я же говорю, сразу удивилась - что это у ей за знакомцы такие, да на таких машинах?
Любезно поблагодарив старушку, заручившись ее заверениями о помощи в любой момент и в благодарность купив у нее аж три стакана семечек, оперативники направились к детдому.
- Ну что ж! - Подвел итоги Сашин. - Если старушка не сочиняет и ничего не путает, это уже ниточка. Повезло нам. Удачно поговорили. Отрабатываем по детдому и в контору. Розыскники и так работать не могут нормально, так еще участковые гадят,!дебилы! Ты мне напомни, я потом в МОБ3 брякну по этому участковому.
ГЛАВА 5.
Первые итоги работы подвели в три часа. В детдоме ничего нового выяснить не удалось. Лишь все единогласно заявили, что девочка никогда не села бы в машину к незнакомому человеку. Была очень настороженной и не слишком доверчивой. Тем более странно, что уехала она, никому ничего не сказав. За ней этого никогда не замечалось. Справки о девочке также никто не наводил и о ней не спрашивал. Вот и все факты. Данные в средства массовой информации подали. Буквально через несколько минут после первого выхода в эфир сообщения, телефон уже не смолкал. Звонили главным образом бдительные старушки и алкаши, желающие заработать. Ценной информации пока не было. Работа по больницам, поликлиникам и скорым тоже ничего не принесла. Ни одной девочки за эти дни не поступало. Как сквозь землю... Жаркая дискуссия походила к концу когда позвонил Петросян. Он через автоинспекцию пробивал таинственный черный джип.
- Саныч! Все выяснил. Владелец - Гронидзе Вахтанг Халилович, Черемушки, дом пятидесятый, квартира шесть. Самое интересное, Саныч, что этот джип уже неделю как в угоне! Представь! Я распечатку привезу. Сейчас поеду к этому Горидзэ, попробую что-нибудь выяснить.
- Давай! Так, господа, - кладя трубку Сашин оглядел коллег. - Владельца джипа выяснили. Не наврала нам бабулька! Однако джип в угоне уже неделю.
- Это как так, Саныч?
- А так! Угонщики даже номера не сняли. По городу раскатываются - как по хате ходят. Если выяснится, что на угнанном джипе через неделю еще и девчонку свистнули - гаишникам вставят во всю длину! Мэр их руками прокуратуры с дерьмом съест.
- Ну наглецы, бляха-муха! - Герасимов аж присвистнул. - Что же это за полудурки?
Вновь запищал телефон.
- Да. - Сашин прикрыл трубку ладонью. - Герасимов, ну-ка давай за Григорьевичем сходи, может съездить к этому грузину понадобится. - Да, да! Я слушаю!
- Это милиция? - послышался в микрофоне мягкий баритон.
- Да, слушаю вас.
- Рубоп?
- Да, да. Говорите.
- А кто у телефона?
- Старший оперуполномоченный Сашин. Слушаю вас!
- Я знаю... я хочу сказать... В общем, я знаю, что вы ищете черный "Патрол"...
- Кто говорит, представьтесь. - Сашин надавил кнопку громкой связи.
- Я не хочу... Я не уверен, что это правильно. Пока. Называйте меня... ну, допустим Василий. - комнату наполнил все тот же мягкий баритон.
- Откуда вы знаете, что мы ищем джип?
- Это не важно, гражданин начальник, поверьте мне. И, пожалуйста, выключите динамик. Я не хочу, чтобы нас слышала вся городская милиция.
- Хорошо, Василий. - Сашин, ничуть не удивившись проницательности собеседника отключил громкую связь, отметив, как незаметно поднял трубку на параллельном телефоне Герасимов. - Вы хотите сообщить, где находится джип? Я правильно понял?
- Да. Я сначала хотел узнать, как я получу деньги... ну, вознаграждение, вы понимаете?
- Да, для этого есть определенный порядок...
- Мне это не интересно. Я хочу получить деньги и чтобы обо мне никто не знал.
- Так и будет, если ваша информация будет полезной. Кто вы, откуда?
- Вы даете слово, что я получу деньги и останусь инкогнито?
- Послушайте, товарищ! - Сашин начал терять терпение. - Мы что тут, в бирюльки играем?
- Не кричите, пожалуйста. - голос был невозмутимо спокоен. - Если джип сейчас перед моими глазами, это совсем не значит, что через пять минут он будет стоять тут же, а через час его не разберут на запчасти. Вы меня понимаете?
- Вполне. - Сашин помрачнел. Он ненавидел, когда в работе начинал присутствовать хотя бы запах шантажа. Однако повлиять на ситуацию он не мог.
- У вас стоит определитель?
- Да. - не стал врать Сашин, глядя на светящиеся прочерки в электронном табло.
- Я звоню из автомата, мой номер не определится!
- Я знаю! - Сашин начал терять терпение. - Так где джип?
- Он стоит прямо передо мной, во дворе.
- Адрес!
- Еще раз. Вы даете слово, что привезете мне деньги и приедете один.
- Да! Деньги вы получите. Но приеду я не один - с опергруппой. Этот джип угнан преступниками. И в одиночку задерживать их я не буду.
- Хорошо. Я вам верю. Пишите адрес...
Завывая сиреной, "Газель" мчалась по улицам города, распугивая легковушки и пешеходов. За несколько метров до въезда во двор микроавтобус притормозил.
- Леша, так, подай чуть вперед. Еще... Стоп. Вот он.
Черный Ниссан стоял в ряду машин, припаркованных во дворе у пятиэтажной хрущевки.
- Так ребята, какие мысли?
- Ну думаю, Саныч, сейчас Коляна отправим вон к той лавочке, где старушки сидят. Старушки - лучшие друзья людей. Пусть разведает, как-что. Сейчас к машине подходить смысла нет. Задержим с поличным. Лучше подождать. С другой стороны, если тачку просто бросили, можно торчать тут до второго пришествия.
- Мыслишь верно. Коля, сейчас подойдешь к бабушкам. Аккуратно, кося под дурачка, выяснишь, давно он тут стоит, кто приехал, где живет и прочее. Аккуратно, ты понял?
- Конечно, Сан Саныч, чего-ж я, лох совсем, что ли?
- Ты, Коля - студент-практикант. А это синонимы. Ну, не обижайся! Давай, действуй. И, юноша, пожалуйста, не оперируй вашим молодецким слэнгом. Лучше матерись. Все, давай!
Сквозь тонированные стекла следователи наблюдали за неторопливой походкой практиканта. Подойдя к лавочке, он присел рядом с бабушками. Одна из них тут же убрала свою сумку от Колиной ноги на другую сторону лавочки, чем вызвала смех оперативников.
- Вид у Кольки подозрительный! Чисто разбойник и хулиган!
- Так, тихо! - У Сашина запиликал мобильник. -Да!
- Саныч, это Петросян! Вы где? Слушай что! В общем Гронидзе показывает, что у него действительно угнали джип неделю назад от подъезда дома. Заявление он написал в субботу. Но это ерунда! Слушай! Гронидзе, оказывается, живет на одной площадке с девчонкой.
- С какой девчонкой? - Не понял Сашин.
- С Соколовой. Которую ищем. Прикинь! Их квартира здесь. И ее знает, и мать ее, и некоторых сожителей.
- Оп-а! Срочно проверь его алиби! Девчонка его знала, поэтому она и села в машину. И машину она знала! Черт! Вот в чем фокус! Ах ты блин!
- Я уже, Саныч! - Петросян говорил торопливо, отчего его речь, искаженная цифровой связью, приобретала металлический оттенок. - Он улетал в Омск. Все железно. Показания, билеты, бирки ручной клади. Перепроверим через аэропорт. Но я думаю, алиби у него - сто процентов.
- Хорошо. Подробненько допроси, перепроверяй по порту и мигом в контору. Мы отрабатываем джип.
- Удачи!
Коля, минут пять пообщавшись со старушками, неторопливо возвращался. Как бы случайно, проходя мимо джипа, коснулся рукой капота. Сразу за аркой он повернул направо прошел по улице метров десять, перешел ее, и только затем, вернувшись, подошел к микроавтобусу.
"Молодец, хватка есть" - с удовольствием отметил про себя Сашин.
- Ну что ж, господа! Редкая удача. Выяснил абсолютно все, даже не верится.
Коля действительно выяснил все. На третьем этаже, в одиннадцатой квартире, проживал некий Артур. Грузин. Он и ездил на джипе. Бабушки не знали, что у него есть машина. И вот уже неделю он ставит ее возле дома. Приехал он сегодня, часа в три. Парень приветливый, разговорчивый, торгует на рынке. Бабушки на него не жаловались. Пьяных компаний никогда не собирал, дебоши не устраивал. Правда несколько дней назад там произошел скандал, но ничего криминального не случилось. Жил тихо, спокойно. Иногда к нему приходили молодые люди и девушки. Как выходил из дома они не видели. Значит парень все еще дома. Точнее, это наиболее вероятно. Капот автомобиля был еще теплый. Не сработала также и охранная сигнализация машины.
- Хорошо. Свидетели у нас имеются. Вряд ли он после каждой поездки вытирает свои отпечатки. Наведаемся в гости? - Сашин вопросительно посмотрел на коллег.
- Надо, но аккуратно. - Герасимов вынул табельный ПМ и передернул затвор. - Раскатываться на угнанной тачке в первозданном виде, даже не сняв номера... Гм... Это или сверхнаглость, или парень с головой не дружит.
Бабушки с недоумением смотрели, как пятеро крепких молодых людей, не здороваясь и почему-то ничего не объясняя, вошли в их подъезд. Бесшумно поднявшись на третий этаж, оперативники рассредоточились. Сашин, убедившись, что все на местах, нажал кнопку звонка...
ГЛАВА 6
...Забившись в угол, она дрожала от страха, поправляя на плече порванную лямку маечки. Папа Петя, набравшись до скотского состояния, в сотый раз избивал их с мамой. Хотя этот очередной "папа" не был даже отчимом - просто сожитель. Она уже не помнила, какой по счету. Мать, пьяно мыча, валялась на диване с синяком под глазом и разбитой губой. После полутора бутылок сивухи она находилась в глубокой прострации и, наверное, даже не понимала, что ее "любимый" только что ее за что-то отдубасил.
"Папа Петя" сидел в кресле со сломанной ножкой и тупо смотрел на забившуюся в углу девочку. Женя физически ощущала на себе режущий взгляд его пьяных глаз. Сердечко бешено колотилось. Ее все больше охватывал ужас. Она почти не сомневалась, что сейчас отчим встанет, подойдет и начнет бить ее своими заскорузлыми большими ладонями. Сегодня он почему-то решил, что они украли у него из драных штанов десять рублей. Женя знала, что пока "папа" не уснет тяжелым, пьяным сном, ад будет продолжаться. Очень болело ушибленное плечо, ныла ссадина на коленке. Она видела, что из ссадины выступило несколько капелек крови. От сыто отрыгнул, встал и, пьяно покачиваясь, подошел к ней.
- Ну че, доча! Где бабки?
- Я не брала. Не знаю - всхлипнула девочка, поправляя оторванную лямку.
Мужчина уставился тупым взглядом на ее плечико, перевел взгляд на разбитую коленку.
- Не брала, значить... - язык его заплетался. - Ладно. Может я здря тебя отп...дил? Наверно, эта сука взяла..
Он вяло толкнул лежащую на диване мать. Вдруг в его голове как будто что-то щелкнуло. Девочка увидела ранее незнакомую гримасу на его макакоподобном лице. Качаясь он подошел к девочке. Она отметила его какой-то новый взгляд.
- Ты моя маленька... Х..ли, скажи, отп..дил меня не за что, а? А ну поднимайся, я тебя... - "папа Петя" как-то странно сглотнул. - Сейчас помою... В ванной.
- Я не хочуя мыться!
- Поднимайся, бля! - голос мужика вновь окреп.
Он схватил за шею упирающуюся девочку и несмотря на ее сопротивление, поволок в ванную. Там, включив воду, скомандовал: "Раздевайся!"
- Не надо, я сама помоюсь.
- Ни х..я! Быстро раздевайся, сказал.
Девочка, дрожа от страха и боли медленно сняла майку, шортики, трусы. Она почувствовала, что "папа Петя" как-то странно задышал и его рука поползла по ее плоской груди...
... Ночью она лежала на пахнущей пылью кровати в своей убогой комнатушке. Детский ум не мог понять, почему "папа Петя" сегодня решил ее помыть, почему больше не бил. Да и мыл он ее как-то странно. Водил везде руками, прижимал к себе, трогал, мял все места ее тельца. Она не сопротивлялась и не произнесла ни слова. Она боялась. У нее не было сил. "Папа" почему-то все повторял, словно задыхаясь: "Хорошая... Уже созрела... Скоро... Хорошая... Свеженькая...". Она не поняла, о чем он. Потом, тиская ее, "папа" странно задышал, застонал и обмяк, почти всем весом упав на плечи стоявшей в ванне девочки. Потом легонько ущипнул ее в ягодицу и, обнажая в улыбке кривые зубы, вышел...
С того дня "папа Петя" не ударил ее не разу. Мать он продолжал лупить. И за дело, и просто так. Но от Жени, почему-то отстал. Она тихо обрадовалась этому. И лишь позже поняла, что радовалась рано... Несколько раз в неделю напившийся мужчина взял за привычку мыть ее в ванной. Она этого не понимала. Она ведь большая девочка и вполне может помыться сама. С каждым разом его грязные помыслы все больше проступали наружу. Он начал вести похабные разговоры. Он начал показывать... Он начал тесно прижиматься, каждый раз просовывая ей между ног нечто... Он приказал ей ходить по квартире голой, завернувшись в старое, дырявое полотенце, когда мать находилась в забытье. По ночам он стал приходить к ней, ложиться рядом, гладить по телу...
Сколько это продолжалось, Женя не помнит. Она несколько раз говорила матери. Мать на это не реагировала, как всегда, уставившись после первого стакана бормотухи в пол... Женя боялась, эй было неприятно. Ее тошнило. Она плохо спала. Но она терпела. Только бы он ее не бил...
День, когда закончился этот ад, она запомнила навсегда. Была весна. Завтра у "папы Пети" день рождения. Ночью он опять пришел. Опять приставал, лапал... В очередной раз сделав на ее кровати мокрое пятно, сказал непонятные слова "Завтра ты сделаешь мне подарок. Я тебя вы..бу по-взрослому, по-настоящему, маленькая... Завтра я тебя порву... Это будет хорошо". Она заснула с трудом. Она почему-то была уверена, что он завтра он начнет ее кусать, отрывать ей кожу... Ужас, закравшийся в детскую душу, разрывал ее на части. Она впала в забытье лишь под утро... Проснулась от криков "папы Пети":
- У меня день рождения... И ты мне говоришь, что на стол собрать нечего, сука позорная! Даже картошки нет?! Даю тебе час, сука! Вали к сестре, вали к Верке-алкашке, вали хоть куда! Через час, сука... Или будет стол, или я тебя урою, выдра!!!
Мать, торопливо собравшись, ушла. Скрипнула дверь комнаты. Женя увидела его тяжелый и одновременно, похотливо-масляной взгляд. Она одернула маечку и торопливо укрылась одеялом, видя как отчим буквально вгрызался глазами в ее ножки. Но было поздно. Она увидела, как его глаза загорелись знакомым похотливым огнем.
- Иди ко мне, моя целочка! Я тебя порву сейчас! К ночи заживет, и я покажу тебе настоящий трах...
Все было как в тумане. Мужчина выволок ее в зал, грубо сорвал маечку и трусики, спустил свои вылинявшие штаны... Усадил на колени... Начал вновь везде трогать...Дальше - как в тумане... Она помнила крик матери... Крик боли "папы"... Она очутилась на полу... Возня, голоса, крики ... Она, наверное заснула... Проснулась у бабы Кати - доброй бабушки-соседки, которая накормила ее вкусным супом, напоила чаем с печеньем и наказала не выходить из квартиры. Потом приезжали врачи... Ее раздевали, смотрели, спрашивали... Потом приходили милиционеры... Все это девочка помнила очень смутно, как будто это происходило ни с ней...
Окончательно она осознала себя лишь на утро следующего дня. Она продолжала жить у бабушки. Она спрашивала, где "папа Петя" и мама. Бабушка смотрела на нее грустными глазами и неизменно отвечала что-то вроде: "Они уехали, скоро приедут". Девочка спрашивала, почему дверь их квартиры перекрестили белые бумажные полоски с красивыми лиловыми кругляшками и разными закорючками. Она спрашивала о многом... Потом она вдруг повзрослела... Неожиданно, резко, за какую-то неделю, или две. Она вдруг осознала себя взрослым человеком, поняла суть приставаний к ней сожителя матери. Поняла, что квартиру их опечатали, что "папа Петя" в бегах. Поняла, что такое суд...Что мать надолго отправили в лечебницу для алкоголиков и ей придется жить одной. Одной в этом мире... Потом приходили взрослые дяди и тети. Разговаривали с ней, вновь о многом спрашивали. Детдом, первое знакомство с девчонками и мальчишками, воспитателями. Она не хотела уходить от доброй бабушки-соседки. Ведь в ее маленькой, уютной квартирке было так хорошо, тепло... Она не понимала, зачем ей этот детдом... Она надеялась, что строгие дяди и тети передумают и вернут ее бабушке... Позже она узнает, что ее мать, умудрившаяся даже в лечебнице наглотаться какого-то зелья, благополучно отошла в мир иной, так и не сделав ничего путного на этой земле. Что она чувствовала? Боль утраты, скорбь, безысходность? Нет. Они не чувствовала ничего. Для нее мать умерла уже очень давно. Но ровно через неделю она билась в истерике на своей кровати, заглушая рыдания подушкой когда узнала, что умер самый дорогой для нее человек - бабушка-соседка. И вот тогда и пришло острое осознание того, что в этом мире она теперь одна. Почти... Она верила лишь, что ее папа, настоящий отец, когда-нибудь приедет и заберет ее к себе. Она видела яркие, цветные сны. Они с красивым, добрым и сильным отцом на закате бегут по какому-то райскому месту на берегу большого океана и оба безумно счастливы. Она была уверена, что ее отец, заботливый и добрый, просто уехал на большую стройку, и не мог позвонить и написать, потому, что это очень важная стройка и очень секретная. Она знала, что как только отец закончит работу, он первым рейсом прилетит за ней и, обязательно, с большим-большим букетом цветов. Он скажет: "Здравствуй доченька! Милый мой котеночек! Вот я и приехал. Теперь мы будем всегда вместе. Я от тебя никуда больше не уеду! Я тебя очень сильно люблю и теперь мы будем счастливы. Навсегда.". И обнимет ее крепко-крепко, а она растает от счастья в его руках... Она просыпалась на мокрой от слез подушке от чувства большого, всепоглощающего счастья... Но... Проснувшись, видела голубые стены, обветшалый потолок и десяток девочек, таких же как и она, неприкаянных и брошенных жизнью, спящих в своих казенно-зеленых панцирных кроватях. Щемящее чувство тоски тут же подавлялось стойкой детской надеждой - папа приедет именно сегодня и осталось подождать всего лишь день! Так шли дни, недели, месяцы... Удивительно, но ее надежда лишь крепла. Не было ни печали, ни тоски. Пришло осознание того - что она здесь, в отличие от других детей - временно. Она терпеливо ждала...
... С утра ее мучило какое-то особенно острое предчувствие. Отец приедет сегодня. Она не хотела идти в магазин, когда ее попросила Екатерина Павловна, ее преподаватель. Девочка боялась, что придет отец, а ему скажут, что ее нет. Он вдруг не поймет, что она просто вышла, а подумает, что здесь ее нет вообще и пойдет искать ее в другом месте. И они, о ужас, могут не встретится! Она быстро купила швейные принадлежности, быстро ответила что-то мужчине, спросившем о номерах автобусов, идущих в центр. Поздоровалась с торгующей семечками бабушкой - подругой ее (как она считала) бабушки. Перекинулась парой слов с бывшими одноклассниками, стоявшими на остановке, извинившись за спешку... Она ждала зеленого сигнала светофора на переходе, когда возле нее резко затормозил черный джип дяди Вахи из шестой квартиры.
Боковое стекло съехало вниз. За рулем сидел племянник дяди Вахи Артур. Разбитной, красивый парень, к которому Женя питала нечто вроде любви. Раньше он ее почти не замечал. Но сейчас... Она вдруг почувствовала незнакомый холодок внизу живота.
- Пиривет, зайка! Куда спешишь, Женя?
- В интернат. Мне надо... на обед. - девочка смутилась.
- Какой обэд, красавица!!! - Артур на секунду задумался. - Пляши Женька! Я тебя везде ищу! ОТЕЦ ПРИЕХАЛ, РАШИТ!
У девочки отнялись ноги.
- Правда? - только и смогла произнести Женя, чувствуя, как пересохло в горле.
- Садись скорее, он ждет. Ну давай же! Он у дяди Вахи ждет. Скорее.
Женя на ватный ногах подошла к джипу, села на переднее сиденье..
- А как же Екатерина Павловна? - автоматически спросила она, рисуя в воображении встречу с отцом. - Ты сказал им?
- Сказал, сказал... И Павловне, и Мавловне... всэм сказал. Отпускают тебя по такому случаю, конэчно! Пусть, говорят, едет скорее... - весело говорил Артур, выруливая на магистраль. Он почти не умолкал. Но Женя его не слушала. Она рисовала в воображении своего отца и думала, напряженно думала, что она ему скажет...
Девочка, мечтавшая об отце, даже не обратила внимание, что на заднем сиденье джипа сидят трое крепких парней...
ГЛАВА 7
Долбанная торговля... Артур напряженно искал выход из ситуации. Торговля шла не шатко не валко. Одни нищие ублюдки, по часу вертевшие и так и сяк помидоры и в итоге покупавшие полкило. Нет, на жизнь ему хватало. День на рынке, часть дохода - дяде Вахтангу, часть Мансуру - за охрану. На жизнь хватало, на довольно неплохую жизнь. Тем более, не сравнить с нищенским, на грани голода, существованием в родной Грузии, в маленькой горной деревне. На жизнь хватало... Но недавно в этой его жизни появилась Роза, дочь соседа-торговца Армена. Неземной красоты, с большими, карими глазами, идеальной фигуркой. Он был просто ошарашен, когда с ней познакомился. Она обратила на него внимание! Какое это счастье - любовь! Роза, Розочка... После торгового дня он летел к ней на крыльях, с неизменным букетом роз. Но очень скоро Роза дала ему понять, что очень хочет шубу и колечко, небольшое, конечно, но непременно с бриллиантом. Нет, она ни на чем не настаивала... Она была скромна. Но в красивых ее глазах читался вопрос: "Ведь ты меня любишь?". Это было четче и жестче любой просьбы. Он почему-то воспринял это как шутку. Но через день она сказала страшные для влюбленного сердца слова, сказала так, как будто между прочим: "Артурчик, я хочу жить хорошо. И я буду жить хорошо!". Намек был понятен. Она найдет другого - богатого, с деньгами. Артур сказал себе, что нужно стать богатым, причем, чем скорее, тем лучше. Но как? Время играло не на него. С каждой встречей Роза все чаще напоминала о кольце и шубе. Ненавязчиво, смехом, шуткой. Но как-то цепляя за живое. Он вдруг почувствовал, что с каждым днем в ее отношении все больше отстраненности, прохладцы. Что-то нужно делать, срочно! Его лоток не приносил за месяц и пятой части стоимости шубы или кольца. Он начал брать фрукты, орехи, пакеты... Дела пошли получше. Воспрянув духом, он в этот же вечер словно попал под холодный душ, видя как Роза мило беседует возле дома с приехавшим по делам племянником Мансура Шотой. У Мансура был другой бизнес - крышевание, наркотики. Поэтому Шота, его родной племянник, хотя и был мелкой сошкой, отнюдь не бедствовал. Лучшим подтверждением был практически новый "БМВ", опершись на который, он мило беседовал с его, Артура, девушкой. С его Розочкой. Увидев Артура, Роза потупила глаза, отошла... Шота непринужденно поздоровался, завел разговор о делах, похотливо поглядывая на стройные ножки уходящей Розы... "Уйдет от меня, уйдет к этому ублюдку! Надо заворачивать другой бизнес" - думал позже Артур, тупо уставившись в экран телевизора. Тут же ворохнулась мыслишка подключиться к бизнесу Мансура. "Быстрые, большие бабки!". Но вдруг вспомнив свисающие их открытых дверей "Ауди" тела расстрелянных соплеменников, не поделивших что-то с русской бригадой из Топкинского, он сглотнул. "Рискованно, бля!". Он почему-то вспомнил голову одного их парней, наполовину снесенную пулей Калашникова, мозги, бесформенной бурой массой растекшиеся по асфальту...Артура передернуло. "Ну нет, нахрен. Это явно не мой бизнес". Выход подсказал все тот же телевизор, который впоследствии Артур проклинал не один раз.
-... Те же показатели для мелкооптовой торговли увеличивают прибыль в два-три раза. Причем, увеличивая оборот продукции, предприятие снижает риск стагнации и, соответственно... - рассуждал умный гость какой-то умной передачи. "Оно!". Артур аж подскочил. "Оптом надо торговать, оптом! Оборот, бабки! Но Ваха не пустит... Ладно, хрен с ним, буду без него. Выйду на ребят из Солнцедарска. Точно! Городок - спутник, хоть и мелкий, но рынок там большой, да и деревень рядом много. Народу - куча! Слушай, друг, там ведь, Ваха говорил, поставщик вроде загнулся недавно! Ёп! Вот это шанс! Все в кучу и удачно. И Ваха знать не будет!". В тот же день он съездил в Солнедарск, удачно договорился с десятком торговцев. Позвонил в Грузию, троюродному брату. Тот немного удивился предложению Артура, но подтвердил, что, мол, вопросов не будет, давай работать. Все в строчку! Оставалась одна проблема - деньги. Много денег! Нужно было, минимум, пятьдесят тысяч долларов. Где их взять? Семья отпадает. В Грузии у него одна мать и, наоборот, помогает ей он. Дядя Ваха тоже - ни за что не пустит в крутой бизнес. Начнешь ерепениться - чего доброго отправит домой. За этими рассуждениями его и застал Мансур, толкавшийся на рынке.
- Э-э, парень! Да нет проблем! - услышав осторожные измышления Артура, протянул Мансур. - Хочешь крутые дела завернуть? Молодец! Молодому надо крутиться! Сколько надо, столько будет. Чего в залог дашь?
Он издевательски захохотал, прекрасно зная, что у парня нет ничего более-менее стоящего.
- Ладно парень! Дам денег. Один процент в месяц. На три месяца. Если чего - будем дядю трясти. Смотри, думай.
Еще две ночи Артур провел в размышлениях. "Пятьдесят штук, один процент - пятьсот долларов месяц. Нормально. Туда, сюда. Крутнусь нормально - через два-три месяца верну долг и стану серьезным человеком. Роза - моя, навсегда. Да и чувствовать себя буду не как баран. Вахтанг не узнает. Я им все утру нос! Когда раскручусь, Ваха и слова не скажет!".