Только ты сам способен устанавливать границы невозможного.
Шаг первый. Финишная прямая.
Без громких слов.
Акри.
Кажется, я проснулся первым. Солнце уже встало и золотило мелкий песок, ставший вчера нам постелью. От лежания в одной позе тело немного затекло. Я попытался аккуратно подняться, чтобы не будить Шерри. Пусть отдохнет еще немного. К тому же, неизвестно, что нас ждет впереди. Но стоило мне пошевелиться, как он тут же распахнул глаза. Взгляд был абсолютно осмысленным и не сонным.
- Ты куда?
Непроизвольно я улыбнулся, глядя на строго поджатые губы и напряженное тело.
- Я рядом. Просто лежать уже больше не могу. Пока искупаюсь, а ты спи, время еще есть. - Не удержавшись, я погладил его по волосам.
- И чего тебе неймется? Вчера не наплавался, что ли? Далеко не отходи. Ни в какую сторону. Тут все по-другому.
- Как скажешь. - Слегка уязвленный его недоверием, я пошел к воде. У самой кромки скинул одежду, ничуть не заботясь, что меня может кто-то увидеть. Вода оказалась теплой и ласковой. Вчера мне было не до того, чтобы это заметить. Я с удовольствием нырнул, позволив себе слиться со стихией.
Вот тут то и начались неприятности. С одной стороны, все шло, как обычно: сила послушно текла сквозь меня, я мог дышать и легко управлять водной сущностью, но с другой - я остро ощущал чужое присутствие. Словно кто-то внимательно наблюдает за мной, а то, что пока меня не трогают, еще ничего не значит. Еще больше расслабившись, я попытался четче почувствовать противника и тут же получил болезненный удар по сознанию. Глаза начало застилась черным. Когда я уже почти ничего не видел, меня выдернули на берег чьи-то сильные руки. Хотя, почему чьи-то? Шерри. Несмотря на боль, по губам поползла совершенно глупая улыбка.
- Я же предупреждал! Ни на минуту нельзя оставить одного. - Он почти шипел, вытирая с меня воду одеждой и взволнованно ощупывая. - Что ты чувствуешь, что-нибудь болит?
- А я не отходил далеко. Там едва по шею было. Все хорошо, только почти ничего не вижу.
Он пробормотал что-то сквозь зубы (уверен, это было ругательство), и попросил:
- Посмотри на меня, - и я только сейчас заметил, что лежу с закрытыми глазами. Может, именно поэтому я ничего и не вижу? Эта абсурдная мысль вызвала истерический смешок. Услышав его, я как будто очнулся и понял, что веду себя не очень адекватно. Вот тогда я и выполнил просьбу Шерри. Зрение чуть прояснилось, но все вокруг плавало, как в тумане. Яркий свет причинял боль.
- Так я и думал! - Следом мою грудь расколола резкая боль. Было ощущение, что кожу, мышцы и кости рвут острыми когтями. А потом они словно подцепили мою странно вялую тень и рванули ее наружу. Я испугался, что это сможет привести к необратимым последствиям, что мое второе "я" обретет, наконец, долгожданную свободу, и попытался закрыться, помешать. Но, уже чувствуя, как волосы принимают свой естественный цвет, как отрастают ногти и клыки, как изменяется структура глаз, я понимал, что слабее. Но внезапно это все остановилось. Зрение прояснилось. Рядом сидел взмокший Шерри, тяжело упираясь ладонями в песок и рвано дыша.
- Что это было?
- Тебя засекли стражи. Береговые территории принадлежат вампирам, а их силе подвластно все, что имеет кровь. Если бы у них все получилось, то ты бы лежал бозвольной куклой столько, сколько потребуется, а в это время к тебе ехал бы патруль. Этой магии сопротивляться могут только оборотни. В большей части потому, что на нас вообще почти ничего не действует. Ну, и демонам она не угроза. В этот раз я смог помочь тебе, но впредь старайся быть настороже. Я не знаю, как, но ты тоже можешь блокировать их зов.
Внутри заворочалась тьма и я, кажется, понял, благодаря чему мне это удалось. Но именно это и помогало увидеть следующую проблему.
- А остальные? Могу заверить, моих способностей у них нет. - На это Шерри широко усмехнулся.
- Я в этом и не сомневаюсь. Но с Сирилом проблем не должно возникнуть, а вот что делать с ним, - он кивнул в сторону все еще спящего полукровки. - Я не знаю.
При этом выражение лица его было такое, что становилось ясно: варианты у него есть, но все не в пользу Лемая.
- Если нам придется тащить его на себе, то это сильно замедлит передвижение.
- Ты прав, но это не смертельно. Мы в любом случае на днях столкнемся с вампирами. Просто так через свои земли они не пропустят никого.
- И что тогда будет со мной? - Этот вопрос, наверное, надо было задать чуть раньше. Я остался без корабля, без команды, вдали от привычных земель, и очень сомневался, что мне удастся легко отсюда выбраться, пожелай я этого.
- Ты под моей ответственностью. Я обещал тебе либо золото, либо ценную бумагу. Думаю, теперь выбор неактуален. Правда, самой бумаги у меня сейчас с собой нет, но...
- Держи. - Создать белый лист было делом одного мига.
- Хм, спасибо. Это упрощает ситуацию. - Шерри расстелил лист на относительно плоском камне, придавив края крупной галькой. На указательном пальце правой руки появился острый коготок, которым он резко черканул по запястью левой. Показалась кровь. Коготь он обмакнул в нее и воспользовался им, как заменой пера. Письмена выходили толстыми и немного грубыми, но ложились ровно и быстро. Как только кровь попадала на лист, она тут же высыхала, но сохраняла яркий цвет. Писать он закончил быстро, напоследок оставив отпечаток ладони. К этому времени от раны не осталось и следа. - Теперь ты можешь находиться на территории Чеграра в течение ста дней. Но все это время я отвечаю за тебя своей жизнью. Это не решит всех проблем, но убивать и сажать в подземелья тебя не станут. По крайней мере, сразу. Хочу предупредить, что подобных случаев еще не было, так что ты первый иноземец за многие тысячелетия. Расписка должна быть всегда при тебе.
С этими словами он вручил мне скрученный лист и пошел будить Сирила.
Сирил.
Я очень давно так сладко не спал. Пожалуй, с детства. Сейчас мне было так же спокойно, как в родном доме, когда я знал, что родители смогут защитить от любой беды. Песок был лучше самой мягкой постели, а воздух так ароматен, что я не мог надышаться. Внезапно я понял: я дома! Именно поэтому я чувствую себя так удивительно. Здесь никто не посмеет причинить мне зло. Сама земля не позволит этого. Просыпаться отчаянно не хотелось, но на самом деле я уже отдохнул и набрался сил, поэтому сразу открыл глаза, как только Шерри коснулся моего плеча. До этого я заметил, что он о чем-то говорит с Акри, но решил не вмешиваться.
- Как спалось?
- Ты же знаешь, зачем спрашиваешь? - Я жизнерадостно улыбнулся котенку.
- Каждый раз говорить "доброе утро" скучно, - невозмутимо пожал плечами он. - Поднимайся, и приятеля своего буди. Днем станет гораздо жарче, нам лучше уйти под деревья до этого.
Я с удовольствием потянулся всем телом и толкнул лежащего рядом Лемая. Честно говоря, вчера я удивился, что он смог достигнуть берега. Сам я ощущал только смутное волнение и настороженность ко мне чужой магии, но стоило чуть выпустить зверя, как отношение сменилось на ласку и заботу. Но я видел, с каким трудом полукровка отвоевывал себе право на жизнь. А раз ему это удалось, то сейчас я его бросать не стану. Было видно, что спится ему гораздо хуже меня. Он хмурил лоб и слегка постанывал. На мое прикосновение он отреагировал не сразу, так что мне пришлось его слегка потрясти. Тогда он все же проснулся и, видимо, какое-то время вспоминал вчерашние происшествия. Потом медленно сел и оглянулся по сторонам. Потом коснулся меня рукой и в сознании замелькали картинки, постепенно складывающиеся в понятную фразу.
- Где мы? - Я разглядывал его, размышляя, стоит ли говорить правду. А потом решил, что да. Все равно он ее узнает. Какая разница когда?
- На Чеграре.
- Что? Но как?
- Это долгая история, и сейчас рассказывать ее я не в духе. Мы скоро пойдем вглубь материка, так что приходи в себя. - Я пошел освежиться. Сверкающая, прозрачная вода притягивала к себе неимоверно.
Собирать нам было нечего (я вообще был счастлив, что каким-то чудом не потерял клинки), так что вышли мы быстро. Очень хотелось перекинуться и бежать вперед, бежать, пока не кончится воздух, пока будут держать лапы. Пить этот воздух, как самое вкусное вино, и пьянеть, как от вина же. Сейчас я очень пожалел, что нас уже не двое. Что капитан и полукровка висят на плечах неподъемным грузом. Им бы точно было не выдержать того темпа, которого так хотелось.
Я видел, что Шерри тоже искренне наслаждается возвращением домой, но все равно он был более сдержан и задумчив. Может потому, что он, в отличие от меня, знал, каково это будет? Еще на берегу он как бы невзначай поинтересовался у меня не чувствую ли я чего-нибудь странного. Да, я ощущал странные силовые потоки, но они обходили меня стороной, совершенно не проявляя интереса. Я предпочитал отвечать им тем же. Без нужды лезть к неизвестным силам я не хотел.
Не смотря ни на что, шли мы достаточно быстро. Шерри следил за Акри, а я посматривал на Лемая, пропустив его вперед. Темп он пока удерживал, но было видно, что что-то на него давит. Иногда он тер пальцами виски и прятал глаза от яркого света. Но серьезных причин для опасений я не видел.
Золотистый пляж опоясывали неприступные скалы. Какое-то время мы шли вдоль них, пока не заметили узкую тропинку, вьющуюся наверх между каменных нагромождений. Подъем был не сложный, но надо было смотреть за тем, куда ставишь ноги, чтобы не поскользнуться на мелком щебне. Поэтому, когда я, наконец, поднял глаза, то был поражен видом. С одной стороны было море, зеленое у берегов и плавно переходящее в насыщенный синий цвет на глубине. А с другой буйствовала зелень. Подобных лесов я никогда не видел, хотя могу похвастаться тем, что побывал в каждом уголке Альраза. Тут рядом соседствовали высокие деревья и пышные кустарники, всюду вились странные растения, отбрасывая резные тени огромными яркими листьями. Я не мог сосчитать всех оттенков зелени, что колыхалась на ветру. Уже отсюда я мог уловить множество запахов, некоторые из которых были мне абсолютно незнакомы. То тут, то там из океана листвы вырывались яркие птицы, чтобы сразу же опять скрыться от глаз. Я понимал, что как только мы спустимся ниже, то ко всему этому добавятся еще и звуки, но был не готов к тому, что их окажется так много. Тишины здесь не существовало. Все время шелестели листья, вскрикивали невидимые глазу звери, кто-то рождался, оглашая окрестности первым звуком, кто-то умирал и так же прощался с этим миром.
На какое-то время я просто потерялся в ощущениях. Как я не отстал от своих спутников - ума не приложу. Наверное, Шерри следил и за мной. Ближе к вечеру я более-менее привык к новым ощущениям и перестал на них обращать внимания. Сейчас меня больше занимал вопрос пропитания. С дичью тут проблем не было, но я предпочел отдать инициативу Шерри, чтобы ненароком не отравить спутников и себя заодно. Хотя очень хотелось поохотиться. Но все решилось гораздо проще, чем я ожидал.
Для ночлега мы выбрали небольшую полянку, заросшую мягкой травой. Она должна была хорошо заменить постель. А замерзнуть мы не боялись. К вечеру, конечно, стало прохладнее, но все равно было почти жарко.
- Присмотри за ними. Только внимательнее, прошу тебя. - Шерри попытался сказать это как можно тише, не привлекая внимания. Я только кивнул в ответ.
Он уже почти скрылся среди деревьев, когда я заметил легкое движение в ветвях в его направлении. Остальное было действием инстинктов. Я метнулся вперед, на ходу выпуская когти. Думаю, серьезной опасности Шерри не грозило, но я успел первым. Пальцы плавно вошли в основание головы огромной змеи, которая уже свесилась с ветки для броска. Гад издох почти сразу, но гибкое туловище еще долго били конвульсии. Потянув на себя, я с удивлением увидел, что длина пресмыкающегося превышает десять локтей. Я никогда не видел подобных гигантов.
- О, а вот и ужин. - Шерри схватил тяжелое тело за хвост и потащил к стоянке. - Ты не думай, они очень вкусные. Особенно когда молодые.
- А эта змея молодая?
- Да это еще почти детеныш. Они вырастают раза в три больше. - Невольно я вздрогнул, представив, какой силой должно обладать подобное животное.
Когда наши спутники увидели то, что будет сегодня нашим ужином, то слегка обомлели. Но брезгливость никто проявлять не стал. Видимо, то, что ели мы нормально только вчера днем, и долгий переход по лесу, сыграло свою роль. А мясо действительно оказалось очень нежным. Розовое в сыром виде, оно побелело после обжаривания и буквально таяло на языке. Я боялся, что проблемой станет питьевая вода, так как, несмотря на буйную зелень, за день я ни разу не заметил родника. Но Шерри оборвал с ближайшего дерева странные плоды, похожие на яблоки, только с очень толстой кожицей. Их мякоть была водянистой, едва сладкой и хорошо утоляла жажду. После ужина неизбежно потянуло в сон. Но доверять незнакомой местности было опасно. Дежурить решили по очереди. Первым поставили Лемая, потом была очередь капитана, после полуночи Шерри, а уже ближе к рассвету - моя. Меня такой график устраивал. Я вполне успею выспаться.
Тирзен.
Я предполагал, что с привозом оружия начнутся трудности, но не думал, что до такой степени. Через неделю я уже был готов вернуть мальчишкам их старые железки, забыть все амбиции и желания и просто наслаждаться покоем. Но приходилось держать лицо. А каждый из них мнил себя бесконечно индивидуальным, особенным, талантливым. Тогда как на деле все было гораздо прозаичнее. Но сказать об этом - значило убить все желание тренироваться, улучшать мастерство. Больше всего неприятностей приносили обладатели цепей. За несколько дней они умудрились чуть не изувечить товарищей, а заодно и самих себя. Я рвал и метал, срывался на крик, пока привезенный из города целитель латал потерпевших. Но после угрозы забрать опасные игрушки и вернуть шесты лица светлых стали такими жалобными, что я сдался, только предупредив, что еще один такой случай - и я буду непреклонен. Глядя на то, как они тихо, но весело перешучиваясь, идут на выход, я чувствовал себя стариком.
Как ни странно, но в период этого сумасшествия мне очень помогла Лаари. Каким-то образом у нее получалось находить правильные слова. Мы стали больше времени проводить вместе. Кажется, она, наконец, оставила романтические мечты и теперь видела во мне лишь союзника. Это сильно облегчало взаимопонимание.
Луназеля с Энеалисом я видел урывками: тренировки, обеды, иногда ужины. Они были полностью поглощены друг другом. Порой Энеалис оставался ночевать здесь. У него появилась своя комната, и он каждый раз уходил туда, но я справедливо сомневался, что ночевал там один. Видеть чужое счастье становилось все тяжелее. Собственное сердце тоже хотело немного радости. Воспоминания со временем становились все более блеклыми, расплывчатыми. Мне уже не удавалось найти в них утешения. А то, что Сирил до сих пор не вернулся ко двору, тревожило. Мысли были самыми разными: от того, что он нашел себе кого-то другого, до мрачных, окрашенных кровью и болью. Я старался гнать их прочь, но получалось не всегда.
Редкие письма от Таримана не говорили ни о чем важном. Да и как тут доверить хоть сколько-то значимые тайны переписке, когда ее почти наверняка проверяют? Так было до одного утра, когда я получил очередную весточку из дома.
"Дорогой брат, я искренне надеюсь, что в твоем доме царит мир и любовь. И, зная меня, ты уже должен догадаться, что, прежде всего, мои надежды обусловлены личным интересом. Хочу обрадовать тебя: через три дня ты будешь иметь счастье увидеть меня собственными глазами. Все формальности уже улажены, так что это событие однозначно. Ты ведь найдешь кровному брату свободный угол?
Тариман.
Ах, да. Дома все хорошо. Родительскую любовь и поучения я привезу вместе с собой".
Поразительно, сколько желаний и надежд может всколыхнуть одна маленькая записка. Получив ее, я понял, насколько тосковал по дому и родным лицам. И тело, и уставшую душу наполнило новой силой. Заряженный энтузиазмом, я загонял слуг, желая, чтобы к приезду брата все сияло. В результате добился того, что при моем появлении они разбегались, кто куда. Луназель посмеивался, что я веду себя, как влюбленная женушка, но я лишь беззлобно огрызался в ответ.
Дроу приехали довольно ранним утром. Мы едва успели закончить обязательную разминку, и бойцы как раз разбивались на спарринги. Тариман влетел в ворота вихрем. Его вороной был в пене, но еще относительно бодр для того, чтобы его можно было резко осадить и поднять на дыбы. Брат всегда любил эффектные появления. Тут же спрыгнув с коня, он пошел ко мне, предоставляя заботиться о лошади слугам. Наступившую тишину можно было резать ножом. Светлые настороженно разглядывали новые лица, а дроу, похоже, были слишком утомлены дорогой, чтобы шуметь. Один брат был свеж, словно не проделал длинного пути.
- Брат! - Он сильно хлопнул меня по спине, стискивая в объятиях. Я не стал оставаться в долгу. - А ты как-то возмужал за это время.
- Тебя бы на мое место, ты бы уже и поседел. - Он заливисто рассмеялся, с удовольствием демонстрируя всему миру белые клыки.
- Ну, хоть твои манеры остались прежними. Пойдем в дом. Больше всего на свете хочу нормально вымыться и поесть.
- Энеалис, ты за старшего. Расслабитесь - лично головы поотрываю! - Я нарочито строго глянул на своего капитана, но мальчишка лишь светло улыбнулся. Всего за пару дней он неуловимо изменился, став смелее и отчаяннее, что ли.
- О, да ты суровый полководец! - Тариман легонько пихнул меня локтем в бок и сразу же отскочил, предвидя ответный шаг. Так, пересмеиваясь и подначивая друг друга, мы пошли к дому. Впервые за это время я чувствовал себя свободно. Пусть это не счастье, но я рад и этому.
Энеалис.
За несколько дней моя жизнь совершенно изменилась. То, что я раньше считал черным, оказывалось белым. Обилие серых оттенков расцвечивалось яркими красками. Луназель учил меня не бояться желаний собственного тела. Он был терпелив, но не уступал. И всякий раз, сдаваясь, я не жалел ни о чем. Да я мог отдать свое прошлое и будущее за эти дни настоящего. Мы практически не расставались. Он то уговаривал меня в очередной раз остаться ночевать у Тирзена, то сам пробирался ночью в мой дом. Неизменно через окно, никогда не предупреждая, словно вор. Он настолько приучил меня к этому, что я уже не мог уснуть, не увидев его. Лежал, смотрел в темноту и прислушивался к каждому шороху. Но он всегда появлялся неожиданно, будто возникая из воздуха у моей кровати.
А еще он смог вытребовать ранее обещанный выходной. Для себя. И для меня. Этот день врезался в мое сердце намертво. Я уже встал и собирался на тренировку. Раздумывая, стоит ли завтракать, я зашел на кухню. И подскочил, когда сзади меня обвили сильные, теплые руки. Инстинктивно потянулся за оружием, но на мне его не было.
- Испугался? - Голос был близко-близко, так, что от дыхания шевелились маленькие волоски. И он был таким довольным, густым, чуть хрипловатым, что тело предало меня, тут же расслабляясь и позволяя делать с собой все, что угодно. А от того, как влажный язык пробежался по коже за ухом, ноги и вовсе ослабели. - А у нас сегодня выходной. И еще я жутко голодный. Ты же не дашь мне умереть от голода?
Напоследок он прикусил кожу на затылке, прямо через волосы. Как он каждый раз находил самые чувствительные точки на моем теле, о которых я и сам не всегда догадывался, я не знаю. Пока я приходил в себя от внезапного удовольствия, он уже прошел мимо меня и вовсю инспектировал содержимое шкафов. Я совершенно не умею готовить - этим у меня занимается приходящая прислуга, - поэтому, что у меня есть из продуктов, я знал даже меньше его.
- Что ты ищешь? По идее, там еще должно было остаться что-то от вчерашнего обеда. - На это Луназ скривился, как от боли.
- Я хочу чего-нибудь свежего, горячего. - Он опять подошел вплотную и последнее слово выдохнул мне в губы. Кажется, потом я первым потянулся за поцелуем. Но увлечься он мне не дал. - А знаешь, что? Я хочу мяса.
Вот от этого я отшатнулся.
- Мяса? Но...
- И не спорь! Вот тебе овощи. Порежь, а я скоро вернусь. - С этими словами он впихнул мне в руки нож и быстро вышел. В какой-то абсолютной прострации я приступил к заданию. Вернулся он довольно быстро. С большим куском свежего, сырого мяса. Где он его взял, я знать не хотел. Не обращая внимания на мою реакцию, он совершенно спокойно начал его нарезать и бросать в уже раскаленное масло. Через какое-то время по помещению поплыл приятный, но очень странный для меня запах. Вымыв руки, он подошел ко мне. Что-то из овощей отобрал, а остальное оставил мне. - Смешаешь салат?
- Могу попробовать.
- Уж ты попробуй.
Оказалось, что это не так просто сделать. Кусочки все время выпадали из полной миски, не хотели равномерно перемешиваться, масло попадало на пальцы, от чего лопатка выскальзывала из рук. И в какой-то момент я ее все же не удержал. Со стуком она полетела под стол. Нагнувшись за ней, я одновременно пытался поймать губами особенно шуструю каплю масла, побежавшую по запястью. Когда я распрямился, то увидел потемневшие глаза Луназеля.
- Я так больше не могу. Что ты со мной делаешь? - Но ответа ему было не нужно. Он тут же запечатал мне рот своими губами. Так он меня еще не целовал. Я думал, что он душу из меня вытянет. Сейчас он не давал мне ни малейшего шанса отстраниться, сбежать. Он брал. Все и навсегда. Но я и не хотел, чтобы это прекратилось. Руки уже блуждали под одеждой. Дразня. Обещая. Он быстро распустил шнуровку у моего горла, тут же приник к показавшейся коже. Мои пальцы сами скользнули ему в волосы, притягивая еще ближе. Он выгибал меня назад в спине, нависая. - Скажи сейчас, чтобы я остановился, иначе потом я просто не смогу.
Наверное, надо было его оттолкнуть. Прекратить это безумие, но я лишь сильнее потянул за волосы.
- Хочу тебя. - Как это сорвалось с моих губ, я никогда не узнаю. Но фраза подействовала, как удар хлыстом на и так горячую лошадь. Резко подхватив под ягодицы, Луназель посадил меня на стол, сбросив лишнее. Одежда разлеталась в разные стороны, иногда трещали нитки, но мне было все равно. Меня переполнял ужас, восторг, предвкушение, желание чего-то большего, неизвестного.
А потом было масло на руках и на коже. А еще, кажется, на полу и столе. Скользящие ладони. Жар, расходящийся от них по всему телу. Губы, целующие и покусывающие все на своем пути. Жаркие признания и вздохи. Мои ноги уже давно обнимали Луназеля за пояс. Когда он развел их еще чуть шире и мягко надавил мне на грудь, заставляя лечь всей спиной на гладкие доски, страха уже не осталось. Скользкие, чуть грубоватые пальцы погладили кожу между ягодиц, чуть надавив на сжавшееся колечко мышц. А потом один из них мягко вошел внутрь. Вместе с непривычным ощущением от него шел легкий мятный холодок. Лаская, он сразу устранял возможные болезненные ощущения. Вначале я был совершенно неподвижен, прислушиваясь к себе, но вскоре понял, что мне это нравится. В теле начала образовываться странная легкость, но этого было мало. Прося о большем, я выгнулся в спине. Тогда к одному пальцу добавился еще один. Ощущений добавилось, они копились где-то на уровне пупка, грозя в любой момент перелиться через край. Луназель методично поглаживал какую-то точку внутри меня. И от этого она становилась все чувствительнее, уже буквально посылая огненные искры в кончики рук и ног. Когда он убрал руку и наклонился ближе ко мне, я уже недовольно ерзал, сожалея о прекратившейся ласке.
- Тебе будет больно. Но я хочу, чтобы ты доверился мне. Эта боль скоро пройдет.
- Я уже давно тебе доверился. Не останавливайся. - Я сам не мог себя узнать. Я никогда не был таким раскрепощенным и развратным, но сейчас испытал лишь наслаждение, когда он закинул одну мою ногу себе на плечо и стал медленно входить. Очень медленно. Это промедление было хуже обещанной боли. Наоборот, я даже хотел, чтобы она была. Это было бы правильно. Так я острее почувствую, что теперь его. Поэтому я сам резко двинулся ему навстречу, одним движением насаживаясь до конца. И невольно вскрикнул от яркой болезненной вспышки.
- Что ты творишь? Ненормальный. - Прохладная рука легла мне на пах. Почти сразу особенно неприятные ощущения ушли. А потом он мягко погладил большим пальцем головку и, одновременно с этим, чуть качнул бедрами. Мир вокруг меня начал рассыпаться. На искрящиеся мелкие кусочки. Я не замечал, что уже сам двигаюсь навстречу, что сильно впиваюсь в его запястье зубами. Осталось лишь одно желание: вместе шагнуть за границу, которая маячила совсем рядом, но все еще была недоступна. Но Луназель чуть поменял угол проникновения, и она сама ринулась мне навстречу. Тело выгнуло под совершенно немыслимым углом, но сейчас это было уже неважно. Во мне словно распускался большой цветок, щекоча изнутри мягкими лепестками и прорываясь наружу.
Сделав последний, особенно сильный толчок, Луназель упал на меня, придавив к столу. В воздухе плыл запах пригоревшего мяса. Но он уже не казался мне странным, или неприятным. Когда-то я услышал, что у любви запах цветов и утренней свежести. Теперь я знал, что это неправда. У моей любви запах зажаренного до черной корочки мяса.
Элим.
Погибшую служанку похоронили тихо, стараясь не поднимать лишнего интереса. Виновный был сурово наказан. И кого волнует, что справедливость восторжествовала совсем не над тем, над кем должно. Выходку Майвинара я предпочел забыть. На следующий день мы завтракали, как ни в чем не бывало. Он уже оправился от приступа и был вполне бодр. Мою игру в "не видел, не слышал, не было" он поддержал. Мы синхронно избегали опасных тем в разговоре. Все было, как обычно.
Провинциальная глушь несла в себе и определенные удовольствия. Долгие прогулки по пустынным прогалинам, спелые ягоды и фрукты, лесные озера. Я старался все обставить так, будто мы на каникулах. Конечно, вечерами нам приходилось довольствоваться либо компанией друг друга, либо гарнизонным обществом. Довелось даже устроить нечто вроде бала. Уж слишком настойчиво просила жена местного капитана. Право, это было весьма забавно. Но больше не хотелось. Уже через неделю я начал тяготиться сельской жизнью. Но вернуться сейчас вот так - значит, признать перед отцом собственное поражение. Поэтому я терпел. От скуки даже начал проявлять знаки внимания к служанкам. Несколько из них были вполне симпатичны. Но пугливы сверх всякой меры. За Майвинаром я следил, но вполглаза. После приступов наступал затяжной период спокойствия, когда можно было не беспокоиться, что он что-то натворит.
Он видел, что меня тяготит такая жизнь, и пытался, как мог, меня расшевелить. В конце концов в ход пошло такое проверенное средство, как алкоголь. В один особо тоскливый вечер, когда погода испортилась и лишила даже вечерней прогулки, мы решили просто напиться. Местный погреб не отличался богатыми букетами вин, но для наших целей вполне подходил. Запасшись несколькими пузатыми пыльными бутылками, мы устроились перед разожженным из-за сырости камином. Разговаривать не хотелось. Нам и так было хорошо. Годы дружбы позволяли просто наслаждаться общей тишиной. Время текло так же медленно, как и вино. Дрова давно прогорели, но слуги были отпущены, а самим вставать не хотелось. Я так удобно устроился на коленях Майвинара, что даже мысли о том, чтобы сменить позу, приносили недовольство. Да, какое-то время я еще внимательно присматривался к нему, стараясь найти признаки того ненормального влечения, но он не давал ни малейшего повода для тревоги. Поэтому я успокоился и продолжал вести себя, как обычно. Подобный близкий контакт был для меня нормой.
Под головой были теплые колени, а спину грела старая, но еще пушистая медвежья шкура. Расслабленное от выпитого тело начало клонить ко сну. Этой ласковой неге совсем не хотелось сопротивляться. "Вот еще полежу так немного, а потом пойду спать", - подумал я и с удовольствием погрузился в дрему. Сквозь сон мне почудилось, что кто-то перебирает волосы и гладит по голове.
- Я буду тем, кем ты хочешь. Главное, что ты позволяешь быть рядом с собой. - Тихий голос лишь вызвал еще большее желание окончательно расслабиться и свернуться клубком. Смысл фразы был неважен.
Снилось чье-то горячее, послушное тело. Оно так приятно чувствовалось под пальцами, что я не мог отказать себе в удовольствии и не сжимать его сильнее и сильнее. Лица я не видел. Ощущался лишь приятный свежий запах и шелк волос между пальцев. Стараясь не спугнуть приятные мгновения, я прижался теснее к своему видению, но чересчур громкий стон заставил чуть трезвее взглянуть на ситуацию. Он просто не вписывался в иллюзию. Все еще не до конца понимая, где я, я открыл глаза. Было темно. "Ночь", - сама пришла верная догадка. Тут подо мной шевельнулось что-то живое, и только сейчас я осознал, что действительно сжимаю кого-то в объятиях. Еще несколько мгновений мне потребовалось, чтобы проснуться окончательно и все вспомнить.
Плохая погода, вино, камин, уютная шкура. И Майвинар. В ступоре я все еще продолжал прижимать его к полу. Он лежал на животе и не двигался, хотя я почему-то был уверен, что он не спит. Ужас положения накатывал медленно, погребая под собой сознание. Я же хотел его во сне! Мне нравилось чувствовать его тело под своими руками! Всего этого было слишком много. Стараясь не делать резких движений, я поднялся над ним и медленно отодвинулся. Желание сорваться с места и бежать в свою комнату было очень сильным. Но я все еще убеждал себя, что если уйду сейчас тихо и незаметно, то ничего не случится. Поэтому пятился к двери, лишь в конце позволив себе быстро выскользнуть вон. И я предпочел не обратить внимания на то, что свет, пролившийся в комнату из приоткрытой двери, высветил закушенную ладонь и зажмуренные глаза.