Аннотация: Окончание главы. Некоторый обоснуй будет в следующей.
Луназель.
Постепенно дворец погружался в тишину. Я уже не улавливал звуков чужих шагов и голосов. Даже здоровым бойцам требовался отдых, поэтому сейчас все разбрелись, подыскивая местечки поуютнее для короткого сна. Я раздумывал, стоит ли и мне перенести Энеалиса в наши покои. Во мне боролись боязнь его потревожить и желание элементарного комфорта: от долго сидения в неудобной позе тело начало затекать. Если сейчас ничего не сделать, завтра я буду совершенно разбитый. Да и моему мальчику будет удобнее на кровати, чем на жестком полу.
Решившись, я подхватил спящего эльфа на руки и пошел к себе. По дороге мне встретилось только несколько вампиров. Их холодно-безразличные взгляды облизывали мне спину, немного нервируя. Так что, оказавшись на месте, я испытал облегчение. К тому же, подниматься по череде лестниц со взрослым мужчиной на руках было тяжело. Переложив Энеалиса на разобранную кровать, я потянулся, разгоняя скопившееся напряжение и усталость. Потом аккуратно стягивал с него сапоги и оставшуюся одежду, любуясь белой кожей. Татуировка, появившаяся после исцеления, удивительно ему шла. Зеленые побеги мазками художника ложились на светлое полотно тела, подчеркивая немного резкие изгибы. Не удержавшись, я проследил языком один из стеблей, который кольцом оплетал темный ореол соска. Не просыпаясь, Энеалис фыркнул и перевернулся на бок. Усмехнувшись, я разделся сам и забрался к нему, в ворох одеял и подушек. Мне тоже не помешает несколько часов сна.
В этот раз не было ни видений, ни образов. Я просто провалился в черноту забытья, когда что-то вернуло меня в реальность. Открыв глаза, я несколько мгновений пытался понять, что же меня разбудило, когда услышал приглушенный всхлип, одновременно поняв, что не чувствую тепла тела Энеалиса, хотя, засыпая, я крепко его обнимал. Повернувшись, я нашел эльфа на краю кровати. Он лежал на животе, почти полностью зарывшись в подушки. Так, что я видел только золотистую макушку и плечи. И эти плечи мелко подрагивали.
Дурной сон? Выпутавшись из кокона одеял, я потянулся к нему, чтобы разбудить. Но стоило мне прикоснуться к странно горячей коже, как он дернулся, буквально взвиваясь над простынями. Не ожидая столь бурной реакции, уже миг спустя я был прижат к постели. Руки были надежно зафиксированы над головой, а ноги он удерживал своим весом. Опешив от такого поворота событий, я не сразу нашел, что сказать, а потом понял, что Энеалис все еще под мороком сна. И пусть глаза широко распахнуты, но зрачки расширены от страха, и в них нет ни капли сознания.
Надеясь успокоить, я дернул руками в попытке дотянуться до него, но добился только того, что он что-то невнятно рыкнул и сильнее вцепился в мои запястья. Уже не шевелясь, я просто позвал его.
- Энеалис, хороший мой, проснись. Все в порядке. Это я. Отпусти меня.
Видимо, реагируя на тихие, успокаивающие звуки, он чуть разжал пальцы, а коленями раздвинул мои ноги, буквально ввинчиваясь между ними. Удовлетворенно выдохнув, эльф почти лег сверху, щекоча дыханием шею. Я немного расслабился, но тут Энеалис крепче прижался ко мне, втираясь бедрами в пах. Он был возбужден. Ощущение напряженной плоти, вжимающейся мне в живот, пустило почти болезненную дрожь по всему телу. Не удержавшись, я выгнулся вперед, усиливая контакт, и беспомощно всхлипнул, когда он сначала шумно втянул воздух ноздрями, а потом обжег кожу за ухом горячим влажным языком. Реакция моего тела однозначно пришлась ему по душе. Теперь он удерживал мои запястья одной рукой, но неожиданно крепко, а телом сместился чуть в сторону, перекинув одну ногу через мое бедро, оседлав его и вжимая твердое колено мне в пах. Но аккуратно, не причиняя боли, впрочем, давая понять, что делать резкие движения не стоит. Я чувствовал себя пришпиленной бабочкой, которая только и может беспомощно трепетать крыльями. И, будто нарочно усиливая это ощущение, Энеалис чуть сдвинул колено, надавливая им сильнее, побуждая шире раздвинуть ноги. Внезапно весь мой мир сузился до этой точки соприкосновения наших тел. Мне казалось, что от нее разбегаются огненные ручейки. Беспомощность будила странное, почти безумное желание. Желание раскрыться еще больше, прогнуться под этими жесткими прикосновениями, раствориться в чужой властности и силе. Я никогда не ощущал ничего подобного. Это и пугало, и завораживало. Ничего не контролировать, предоставить возможность решать другому, а самому быть ведомым. От этих мыслей по телу разлилась сладкая слабость, с губ сорвался тихий стон.
Я уже был готов просить новых прикосновений. Тело горело и вздрагивало от предвкушения. Мне был странен и непонятен этот новый Энеалис. Он меня почти пугал. Но как же сладко живот прошивали спазмы желания. Мне хотелось расслабиться и позволить себе быть слабым, посмотреть, куда нас это сможет завести. Не думать ни о чем, кроме тяжелого дыхания над ухом и жара чужого тела.
Когда ожидание стало уже почти невыносимым, его рука скользнула вдоль моего бока, слегка царапая ногтями кожу на ребрах. Я едва не взвыл от остроты одного-единственного прикосновения. От уверенной ладони будто разлетались иглы, заставляя выгибаться. То ли в попытке отстраниться, то ли, наоборот, усилить контакт.
А наглые пальцы забирались все дальше. Вот они уже гладят внутреннюю сторону бедра, спускаются ниже, обхватывают ягодицу, сжимаясь на ней. Одновременно Энеалис прикусывает мой сосок и, беспомощно вздрагивая, я понимаю, что меня уже никто не держит, что руки свободны. Но сил и желания хватает только на то, чтобы зарыться ими ему в волосы, притягивая еще ближе. Сейчас он не перестает касаться меня. Мне кажется, что его руки и губы повсюду, что они выжигают на мне следы принадлежности, но я только тихо вскрикиваю, когда он слишком сильно сжимает зубы. Отстраниться или прекратить это просто невозможно. В какой-то момент я чувствую на своих губах его дыхание и распахиваю глаза, чтобы встретить сумасшедший зеленый взгляд. В нем все так же нет осмысленности. Только бешеное желание и страсть. Я первым подаюсь навстречу, прижимаясь к его губам своими. Нагло раскрывая их, прихватывая зубами. Инициатива не остается безнаказанной. Он наваливается на меня всем телом, целуя в ответ сильно и жестко, иногда кусая. Удовольствие на грани боли. Ласка на грани удара. Но в крови кипит смесь азарта и одержимости, напрочь смывая осторожность.
Поэтому я, не задумываясь, скольжу по его пальцам языком, когда он чуть отстраняется и подносит их к моему лицу. Не разрывая взглядов, посасываю теплые подушечки, втягиваю глубже в рот. Видеть, как светлая радужка темнеет, как лицо искажается гримасой едва сдерживаемого желания, так же приятно, как чувствовать властные прикосновения.
Но его терпению скоро приходит конец. Он отнимает руку, тут же закрывая мой рот жестким поцелуем, проглатывая им мой вскрик-стон, когда в меня проникает сразу два пальца. Плавно, но твердо. Глубоко, почти до конца, позволив только сделать судорожный вдох, и тут же начиная медленное движение обратно.
Боль гаснет медленно, неохотно, но я и не думаю просить его остановиться. Наоборот, позволяю делать все, что он хочет, прислушиваясь к собственным ощущениям. Почти забытое чувство принадлежности заставляет расслаблять инстинктивно напрягшиеся мышцы. Я полностью отдаю себя рукам Энеалиса, растворяюсь в ставшей более нежной ласке, и не замечаю, когда сам начинаю подаваться навстречу. Удовольствие возвращается. Сейчас, слегка окрашенное болью, оно еще ярче. Но я уже хочу большего. И, словно чувствуя это, Энеалис становится надо мной на колени, пошло проводит по своей ладони языком и обхватывает ею член. От этого зрелища меня кидает в жар. Не давая придти в себя, он подхватывает меня под коленями, приподнимает и сгибает в пояснице, чтобы тут же войти в мое тело. Оно непроизвольно рвется прочь, но, удерживаемое сильными руками, сдается и покорно выгибается, принимая чужую волю. Я чувствую себя слабым и беспомощным. Я ничего сейчас не контролирую. Я полностью зависим. И это вдруг рождает потрясающую легкость. Я понимаю, как я устал быть хозяином этой жизни. Бороться, учиться и учить, помогать, указывать. Как же хорошо отпустить сейчас себя, резонировать с чужими движениями, покоряться и в то же время брать.
- Лу-у, - хриплый стон выбрасывает меня на поверхность чувств. Теперь все мое внимание сосредоточено на Энеалисе. Я не могу отвести глаз от до предела напряженного тела.
Он сильно выгнулся назад, запрокинув голову так, что я вижу только закушенные до крови губы и подбородок. Я не замечаю, что его пальцы больно впиваются в мои бедра, но любуюсь натянутыми мышцами. Он невыносимо хорош сейчас, полностью поглощенный собственным удовольствием. Мучительная пауза истекает, эльф медленно опускает голову, замечает мой взгляд и улыбается. От этой улыбки по позвоночнику бежит нервная дрожь. Все так же улыбаясь, он делает первый толчок, вырывая из меня короткий выдох. А потом еще, и еще один. Все сильнее и глубже. Удовольствие разгорается, погребая меня под собой. Боли уже нет. Я вынужден прикусывать пальцы, чтобы не стонать в голос. Он двигается, не сбиваясь с четкого ритма, ударяя жестко и точно в одно и то же место. Это заставляет меня извиваться в его руках и подаваться навстречу, желая все большего. Край уже близок. Мне хочется сорваться, разлететься осколками ощущений, окончательно потерять себя.
Движения убыстряются, становятся рваными, дикими, дыхание вырывается со свистом. Энеалис наклоняется, сгибая меня почти пополам, и впивается зубами в мое плечо. Это становится последней каплей. Меня переламывает наслаждением, кажется, что даже кости плавятся в этом огне. Оргазм лишает дыхания, швыряя навстречу любовнику в последнем судорожном порыве. Я хочу, чтобы этот огонь сжигал и его, о чем и пытаюсь сказать.
- Эн-н-н, - выговорить имя полностью не получается, голос срывается, но Энеалис отзывается, вскидывая голову. На лице легкий испуг и растерянность, словно он проснулся только что. Я вижу, как от шока расширяются черные точки зрачков, когда осознание содеянного накрывает его, и знаю, что он сейчас попытается отстраниться, но не намерен позволять ему это. Тем более что его тело этого тоже не хочет. Поэтому крепко скрещиваю лодыжки у него за спиной, притягивая к себе и подаваясь навстречу. - Я люблю тебя. Не останавливайся. Пожалуйста-а.
Во мне еще играет удовольствие, поэтому голос в конце срывается на стон. Каждое движение сейчас чувствуется особенно четко, немного болезненно. Не в силах сдерживаться, я откидываюсь обратно на кровать, комкая в пальцах простынь. Новый, на этот раз излишне осторожный толчок отзывается острым наслаждением. Даже не пытаясь сдерживать себя, наслаждаясь свободой, я выгибаюсь и почти кричу.
- Да-а, сильней. - Энеалис подчиняется желаниям собственного тела и моей просьбе, начиная двигаться резче. Страсть туманит разум. Я хочу чувствовать его всем телом, переплестись с ним руками и ногами, поэтому притягиваю стройное тело к себе, целую в губы. Дыхания не хватает, мы оба задыхаемся, но остановиться не в силах.
Он догоняет меня, когда затихающие судороги удовольствия в последний раз прокатываются по телу. Я чувствую его дрожь и напряжение. Его удовольствие. Хочется блаженно прикрыть глаза, позволить тихой неге укачать и накрыть легким сном, но не могу отказать себе в удовольствии полюбоваться изогнутой линией шеи и волной спутанных волос. Кажется, что последнее движение лишило Энеалиса всех сил, а тело удерживает только ниточка крайнего напряжения. Но вот и она рвется, и эльф опускается на меня, укрывая собой.
Вижу, что он старательно отводит взгляд, но пока ничего не говорю, просто наблюдая за дрожащими ресницами. Меня тишина не угнетает, но его явно что-то мучает, и я, кажется, знаю, что. Сейчас мне бы хотелось просто расслабленно наслаждаться сладкой усталостью, но я понимаю, что разговора не избежать. Поэтому готов, когда он, наконец, приподнимается на локтях и робко встречается со мной глазами. Помимо удовольствия, в них растерянность и старательно подавляемый страх.
- Луназель, я... я не знаю, что на меня нашло. Я не хотел... - Не удержавшись, я насмешливо приподнимаю бровь.
- Правда?
Он сразу смущается, но глаз не отводит.
- Нет, но...
- Тогда зачем ты сейчас пытаешься соврать и мне, и себе?
Возможно, это жестко, но я не намерен давать ему снова погрузиться в выдуманные трудности и проблемы.
Он едва шепчет, нервно прикусывая губу:
- Ты что, не понимаешь, ведь если кто-то узнает, что я... Тебя же ждут только брезгливые взгляды, презрение и шепотки за спиной!
Сначала целую его, медленно обводя прикушенную губу языком, а потом уже отвечаю.
- А ты собираешься кому-то об этом рассказывать? - Я позволяю себе поддразнивающую улыбку. - К тому же, я надеюсь, что Хранитель Великого Леса сможет меня защитить.
Энеалис непонимающе хмурится. Я вижу зарождающуюся глубоко в зрачках ревность.
- О чем ты? При чем тут мой отец?
- Твой отец тут ни при чем. К тому же, он мертв. Я говорю о новом Хранителе. - С каждым словом понимание, что изначально сказанная в шутку фраза имеет очень большие шансы воплотиться в реальность, растет. И я не знаю, нравится ли мне это. С одной стороны, я уверен, что Энеалис достоин трона, но с другой - не станет ли такая ноша непосильной для этих плеч?
Мой мальчик все еще не догадался, к чему я веду.
- Я не понимаю! - В голосе проскальзывают раздраженные нотки. Невольно улыбаюсь, не в силах теперь не примерять на него личину правителя. Он определенно научится требовать. - О чем ты говоришь? Ты что, собираешься... стать приближенным нового Хранителя?
Меня забавляет то, как долго он подбирает слова.
- Думаю, этот этап мы уже прошли. - Пальцы скользят вдоль позвоночника, растирая капли пота, останавливаясь только на крестце. Мне нравится, что его тело само, уже привычно, выгибается под моими прикосновениями. Но я чувствую, что еще немного - и он рванется прочь: слишком много недоверия в глазах. Поэтому перестаю дразнить и его, и себя, просто обнимая и начиная уже серьезно объяснять. - Энеалис, твой отец мертв. Если сейчас пустить все на самотек, то начнется борьба за власть. И, судя по тому, как много предателей, претендентов на трон будет немало. Лаари, как женщина, не имеет права на трон. К тому же, народ не позволит дроу так близко подобраться к власти. Ты - сын Эленандара. И в данном случае неважно, что незаконный. Теперь ты первый претендент на корону по крови. Это заткнет рты даже самым наглым. А потом будет уже поздно. А о твоей физической безопасности я позабочусь. Если Вы, конечно, позволите, Хранитель.
Пока я говорил, злость в зеленых глазах сменялась недоверием, растерянностью, а в конце почти паникой.
- Но я не хочу! - Подавив вздох, я ласково погладил его скулу кончиками пальцев, все понимая. Но, боюсь, особого выбора у нас не будет.
- Эни, - я позволил себе сократить его имя, превращая в ласку, - сегодня была тяжелая ночь, но она может стать только первым толчком к войне. И если ее можно избежать, то не личным желаниям этому препятствовать.
- А если я не смогу? Меня же ничему не учили. Я простой, причем не самый лучший, капитан. А если меня не примет Лес?
- На первых порах тебе помогут. Думаю, помощников будет даже больше, чем нужно, - да я уверен, что от желающих попробовать молодого правителя на прочность не будет отбоя. Но это будут уже в первую очередь мои проблемы. - И Лес тебя примет.
- Как ты можешь быть настолько уверенным? А если я не выдержу ритуала?
Только теперь я понимаю, что он имеет в виду. Парадоксально, что большинство забыло о древнем обычае передачи власти. А помнит о нем только этот юнец. Слишком давно не менялись Хранители. Из памяти успело стереться то, что Хранитель - это, прежде всего, связующее звено между народом и Лесом. И именно последний выбирает, принять или нет ставленника на трон. От представления, чем может закончиться коронация, меня бросило в дрожь, заставив прижать Энеалиса к себе слишком крепко.
- В тебе течет древняя кровь правителей и жрецов. Будет странно, если Лес не примет тебя. - Я успокаивал и себя, и его. Загонял страх потерять любимого в глубины сознания.
- Но я никогда не слышал зова Леса, я не умею исцелять или призывать растения. - Растерянность в светлых глазах больно царапала сердце.
- Это неважно. Когда Лес примет тебя, все это придет. Только придется многому учиться. - Я не позволял сомнениям просочиться не то что в слова, но даже в мысли.
- Мне страшно. - Он шептал едва слышно, опустив голову, спрятав лицо у меня на шее.
- Я знаю. Мне тоже. Но мы должны попробовать.
Лаари.
Я не хотела оставаться в живых, и даже испытала малодушную радость, когда не смогла убить противницу. Зато теперь я могла быть уверена, что сейчас меня убьют. Было немного страшно. Предчувствие боли заставляло тело судорожно сжиматься. Оставалось только надеяться, что я достаточно сильно разозлила женщину, и она убьет меня быстро.
Но последний удар ей нанести помешали. Я с удивлением смотрела на незнакомого мужчину. Угловатая, грубая внешность. Полукровка. Но эльфийской крови в нем очень мало. Она дала ему только чуть заостренные уши и копну густых светлых волос. А судя по мощному телосложению, среди его предков были и орки. Впрочем, интерес к незнакомцу я потеряла тут же, как увидела жаркий поцелуй. Вряд ли мне стоит ждать помощи от любовника моей убийцы.
Смотреть на целующуюся пару было неприятно, лишний раз убеждаясь, что только я никому не нужна в этом мире. Мужские руки обнимали женщину бережно и ласково, готовые укрыть от всего. Меня никто никогда не обнимал вот так. И уже не обнимет. Да. Умереть будет самым лучшим вариантом. Вот только если бы еще не приходилось ждать... Может, самой?
Я нашла глазами выбитый из мой руки кинжал. Он лежал в нескольких шагах. Интересно, если я потянусь за ним, пара заметит?
Мои размышления прервал тихий вскрик. Инстинктивно я подняла голову, находя его источник. И все смотрела, и не могла отвести глаз. Передо мной лежала моя противница. Мертвая. И очень красивая даже в смерти. Застывшее на ее лице удивление только подчеркивало его идеальность. А на черной бархатной коже почти не видно было крови. Только рукоять кинжала как-то неправильно торчала из груди.
Я перевела пораженный взгляд на мужчину. Он убил такую красоту ради меня?
Напряженный, внимательный ответный взгляд вдруг начал нервировать, неосознанно заставляя отодвинуться подальше от убийцы. Но он быстро сократил расстояние, поднимая меня с пола.
- Надо уходить. Я не могу быть уверен, что здесь не появится кто-то еще из ее подчиненных. - Голос раздался прямо у меня в голове, но почему-то не напугал.
Собственное спасение отступало на второй план под осознанием того, что в столице сейчас, скорее всего, идет бой. Что там Тирзен и остальные. Что они могут не пережить этой ночи. Я просто не могла вот так уйти. Я должна была помочь. Но одной мне не справиться. Подобно утопающему, я вцепилась в своего спасителя. И он не оттолкнул. Вместе мы покидали разрушенный храм, увозя с собой труп главного врага.
***
Невольно начавшая зарождаться надежда, что это не последний мой день, вдребезги разбилась о ненависть в глазах мужа. Хотя, чего я ждала? Предательство так легко не прощают. Я не смогла вынести этого взгляда и опустила голову, даже не пытаясь гадать о своей дальнейшей судьбе. Но опять незнакомец шагнул между мной и опасностью. Глядя на широкую спину, я не понимала, зачем ему это. Меня еще никогда никто не защищал...
Но Тирзена увели прочь. Казнь в очередной раз откладывалась.
На ночь какие-то чужаки увели меня и полукровку в мои бывшие покои и закрыли там вдвоем. Спасший меня мужчина все еще вызывал смутное опасение. Но он больше не пытался приблизиться, а молча прошел вглубь комнаты и устало опустился в кресло. Я же не могла найти себе места, то опускаясь ненадолго на софу, то подходя к окну и пытаясь что-то увидеть в предрассветных сумерках. Наверное, меня бы немного успокоил отвар из трав, но принести его было некому.
Так прошло несколько часов. Я в очередной раз пересекала шагом комнату, когда меня схватили за плечи. Не ожидая подобного, крик мне удержать не удалось. Хватка стала легче, но из рук меня не выпустили.
- Меня зовут Лемай. Я ничего тебе не сделаю, не бойся. И прекрати метаться. Надо хотя бы немного отдохнуть. - Голос опять звучал у меня в голове.
- Почему ты не говоришь? - Вопрос вырвался сам собой.
- Я нем. - Одновременно он мягко подталкивал меня к софе, в конце практически уложив на нее. Но стоило ему отойти на пару шагов обратно к креслу - меня потянуло встать. Остановил только строгий взгляд. Я почему-то почувствовала себя избалованным ребенком и смущенно потупилась. Мужчина вздохнул и вновь подошел ко мне. - Ложись, я буду рядом.
Странно, но это успокоило меня, и я послушно опустилась на жестковатую поверхность. Полукровка сел рядом прямо на пол, привалившись к дивану боком и ненавязчиво обняв за плечи. Стало гораздо уютнее, и я не заметила, как заснула.
Утро начиналось неторопливо. В тепле и уюте. Со сна я не сразу вспомнила вчерашние события, и эти несколько мгновений счастливого забытья были, пожалуй, самыми приятными за последние несколько дней. Наконец, открыв глаза, я тут уже уперлась взглядом в нахмуренный лоб Лемая.
Он спал, положив голову и плечи на софу, так, что наши волосы переплелись, а его лицо было совсем рядом. Скорее всего, ему было неудобно, но он так и не оставил меня одну. Совершенно неожиданно для себя я коснулась пальцами загорелого лба, разглаживая складку между бровями. Потом, поняв, о чем думаю, и испугавшись этого, резко дернулась в попытке отстраниться. Но спинка софы не дала простора движению, и оно только разбудило мужчину. Он сонно моргнул, а мое внимание почему-то привлекли совершенно обычные ресницы. Я бездумно изучала короткие, неровные, цвета перегнившей листвы, иголочки и очнулась, только когда Лемай улыбнулся мне. Смущение было теплым, немного колющим, но очень приятным.
- Доброе утро. - Он накрыл своей ладонью мои пальцы, и в ответ я тоже услышала приветствие.
Дальше оставаться в такой близости друг от друга было неловко, так что я потянулась сесть. Лемай тоже выпрямился, невольно застонав, разминая затекшие за ночь шею и плечи. Мне стало немного стыдно за свое детское поведение вчера ночью, но это чувство не могло побороть удовольствия и спокойствия, которые я ощущала вблизи этого мужчины.
Только сев и окинув взглядом комнату, я заметила, что мы не одни, и испуганно вжалась в диван.
В кресле напротив сидел мужчина неопределенного возраста. Если бы не изящные ветвистые рожки, короной венчающие голову, я бы приняла его за человека: немного впалые щеки, прямой нос, высокий чистый лоб, но нет той хрупкости и утонченности, что присуща только эльфам. К тому же, мужчина носил небольшую аккуратную бородку. Слегка раскосые, теплого коричневого оттенка глаза смотрели доброжелательно, с легким любопытством. Откинув за спину длинную рыжеватую прядь волос, незнакомец улыбнулся мне. Ему хотелось доверять, но то, что я вижу его первый раз и даже не могу определить расу, настораживало.
Лемай, увидев гостя, чуть побледнел, встал и почтительно поклонился. Несмотря на проявленное уважение, я чувствовала, что он боится незнакомца. И это не добавляло уверенности.
Между тем молчание затягивалось. Гость не торопился начинать разговор, просто изучая нас взглядом. А я не могла найти в себе смелости первой задать вопросы и как-то прояснить ситуацию. Тишина становилась все неуютнее. Хотя, кажется, мужчину это совершенно не волновало. Он перевел спокойный взгляд куда-то в сторону, разглядывая теперь пейзаж за окном, как будто чего-то ожидая.
И действительно, через небольшой промежуток времени хлопнула дверь. Я вскинула голову, встречая вошедшего. Им оказался Тирзен. Его взгляд по-прежнему не предвещал ничего хорошего. Нервно передернув плечами, я все же смогла выдавить из себя приветствие:
- Здравствуй. - В ответ он только бросил на меня холодный взгляд и повернулся к первому визитеру.
- Кто Вы?
- Надеюсь, что друг. - Знакомая речь слегка искажалась акцентом. Мужчина непривычно растягивал слова и смягчал последние звуки. Так, что шипение незаметно сменялось мурлыканием и наоборот.
- Что Вы тут делаете? - Тирзен чуть хмурился. Пока, очевидно, не зная, как обращаться к незнакомцу.
В ответ мужчина пожал плечами.
- Я чувствовал, что должен быть здесь. Зачем - пока не знаю.
На этом супруг потерял интерес к собеседнику и сел в свободное кресло, вперив в меня тяжелый взгляд. Мне казалось, что он медленно пригибает меня к земле, лишая воли и остатков надежды. Из красивых зеленых глаз на меня лилось презрение, а на самом их дне плескалось ледяное равнодушие. Что было еще больнее. Я не собиралась оправдываться, но хотелось, чтобы все это закончилось как можно скорее. Поэтому сама не ожидала, что с такой силой вцеплюсь в теплые пальцы, успокаивающе накрывшие мою руку.
- Я не хочу задерживаться в Вашем обществе, супруга, долее, чем этого требует необходимость. Поэтому сразу перейду к главному. Убивать я Вас не буду, так что можете не трястись за свою жизнь. - Он издевательски улыбнулся. - Но и видеть более не желаю. Надеюсь, Вас устроит дом возле северных границ земель дроу. Впрочем, независимо от этого, Вы проведете там оставшуюся жизнь. И я очень не советую Вам думать о побеге.
Я никак не могла понять, что мне не только оставили жизнь, но и не лишили средств к существованию. Фактическое заключение же меня не пугало. Я никогда не знала настоящей свободы и воли. А отобрать то, чем не обладаешь, невозможно.
Растерянность не давала сказать и слова. Я чувствовала себя рыбой, выброшенной на песок. И только бестолково открывала и закрывала рот, наблюдая, как Тирзен поднимается и идет к двери. Уже взявшись за ручку, он вдруг обернулся и почти прошипел:
- Я бы отрубил себе руки, если бы это могло стереть тебя из моей жизни. Но это не поможет избавиться от них! - Он зло дернул запястьями, привлекая внимание к брачным браслетам.
Я же только опустила глаза. От меня никогда ничего не зависело. Но я хотя бы надеялась, что этот брак может принести мне счастье. Для Тирзена же он с самого начала был кандалами.
Напряженную тишину разорвал спокойный, чуть любопытный голос.
- А как же любовь?
Невольно, мы все повернулись в сторону говорящего. Но незнакомец только вопросительно вздернул бровь, явно не понимая всеобщего внимания. И тут самообладание принца все же не выдержало. Он зверем кинулся к мужчине, угрожающе нависая над ним.
- Любовь? Ее не было по плану в политическом браке. Кого волнуют такие мелочи на фоне союза двух государств? Даже если это приносит в жертву чье-то счастье и будущее. - К концу фразы он выдохся. Так что крик сошел почти на шепот. Но, казалось, незнакомца совершенно не впечатлила эта вспышка. Он спокойно изучал браслеты на запястьях дроу, не проявляя интереса к остальному.
- Это "Оковы любви". Ими связывают тех, кто действительно нашел свою пару. Любовь питает и укрепляет магию браслетов. Но без нее они - просто красивая безделушка. - Мужчина взял Тирзена за руку, приподнимая ее, а я смотрела, как от ритуальной гравировки по блестящему металлу расползаются пятна тления, как осыпается вниз пыль, как тяжелые литые обручи ломает незримой силой, пока они с глухим стуком не упали на пол.
Принц неверяще переводил взгляд со своих запястий на улыбающегося мага, робко растирая едва видимые оставшиеся следы.
- Я... Я свободен?
- Не только ты. - Неожиданно он повернулся ко мне и озорно подмигнул, сразу же возвращая внимание Тирзену. - Тебя внизу ждут уже.
Мой муж... мой бывший муж улыбнулся так, как никогда не улыбался прежде, и кинулся к выходу, но через пару шагов остановился, развернувшись всем корпусом.
- Спасибо.
***
Уже довольно давно мы с Лемаем были одни. Незнакомец практически сразу молча вышел за Тирзеном. Но мне казалось, что в воздухе все еще звенят последние слова. И я все никак не могла оторвать глаз от кусков металла, оставшихся от широких браслетов. Никак не могла взглянуть на собственные руки, иррационально боясь перемен. Что ждет меня теперь? Пальцы же будто сами тянулись проверить, убедиться. Но когда под подушечками оказалась теплая живая кожа, а не холод ритуальных украшений, тело вновь свело страхом.
Осторожное прикосновение к лицу я сначала даже не заметила. И только когда голову начали приподнимать вверх за подбородок, вскинула глаза на стоящего передо мной Лемая. Рассудок сам зацепился за спокойствие в теплых ореховых глазах. Мне нужен был какой-то ориентир, чтобы не потерять себя в этих переменах, внезапно безвозвратно изменивших мою жизнь. И ласковый свет чужого участия стал для меня им. Но из груди все равно вырвался пораженный вздох, когда немного шершавые обветренные губы накрыли мой рот. Не принуждая, даже почти не лаская, просто прикасаясь. Я не знала, что делать. Поэтому просто застыла, прислушиваясь к себе и не решаясь сделать хоть что-то. Но когда Лемай начал отстраняться, почему-то рванулась следом, неловко вновь прижимаясь к его губам. И это словно сорвало плотину. Меня крепко обхватили мужские руки, вздергивая с дивана и ставя на ноги. Я была ниже почти на голову, и сейчас тянулась на носочках, чтобы быть как можно ближе. Он же все больше выгибал меня назад, целуя уже жадно, с напором, немного пугая меня этим, но не давая разорвать объятия.
Ощущения были настолько дикими, непривычными, что меня то захлестывал страх, то сумасшедшая эйфория. Я не знала, куда это безумие может меня выбросить, поэтому изо всех сил цеплялась за крепкие плечи, почти повисая на них.
Мужчина пришел в себя первым. Распрямился и поддержал меня, не выпуская из рук. А я не могла поднять на него глаза. Мне было стыдно и страшно увидеть в его взгляде насмешку. И, будто понимая это, он только крепче обнял меня, прижимая к себе.