Аннотация: Первый роман из трилогии "Трио АРДО". Вышел в серии "Спецназ" в 2007 года.
Пролог
Амстердам. 14 апреля; 04.35-04.45
Тяжелый неповоротливый грузовик пересекал голландскую столицу, двигаясь с юга в северо-восточном направлении - к польдерам - искусственным островам, соединенным с материком намытыми насыпями с дорожным полотном. На одном из таких рукотворных островков бухты Эй предстояло встать под разгрузку. А через пару часов, получив оформленные документы и завернув на заправочную станцию, отправиться в неблизкий обратный путь - через Северный Брабант в Бельгию.
Перед рассветом город опустел, вероятно, отдав все силы отгремевшим подряд двум праздникам - фестивалю блюза и знаменитой ярмарке цветов. Последние возмутители ночного спокойствия: рокеры, наркоманы и проститутки исчезли с улиц, оставив о себе "добрую" память в виде разнообразной пивной посуды, мятых сигаретных пачек, использованных презервативов, одноразовых шприцев и прочего мусора. Около пяти утра вдоль узких улочек и каналов появятся бесчисленные команды столичных дворников - молчаливых аккуратистов в сине-желтых комбинезонах, которые займутся кропотливой уборкой следов ночной жизни...
Яркий свет четырех автомобильных фар мягко стелился по ровному асфальту, разбавляя разноцветное марево городских фонарей и неоновых вывесок. Легковушки засидевшихся в ресторанах горожан попадались редко, потому сорокалетний водитель расслабленно откинулся на удобную спинку кресла и, прикурив очередную сигарету, предался далеким от рейса размышлениям.
Даже в этот предутренний час светофоры на центральных перекрестках не настораживали постоянным миганием желтого, а исправно меняли цвета. Фура слегка прибавила скорость, спеша миновать перекресток на "несвежий" зеленый.
Не сбавляя ход, грузовик пересек одну полосу, вторую...
И вдруг справа в глаза мужчины ударил сноп света - наперерез, не думая останавливаться на запрещающий сигнал светофора, неслась целая кавалькада машин.
Сигарета выпала изо рта водителя. Он резко крутанул руль влево, нажал педаль тормоза, пытаясь избежать или хотя бы смягчить неизбежное столкновение.
Подкорректировав курс, серебристый "БМВ" успел проскочить перед тупоносой кабиной. Следующий автомобиль в отчаянном заносе протаранил правый бок фуры. "Вольво" с "тойотой", подвернув влево, удачно прошмыгнули по освободившемуся перекрестку - грузовик по инерции продолжал движение, все дальше забирая на пустую встречную полосу. Спустя несколько секунд он запрыгал, преодолевая высокий бордюр, словно соломинку уложил фонарный столб и... остановился.
- Нам немного подфартило - еще один отстал!.. - по-русски прокомментировал аварию на перекрестке пожилой пассажир "БВМ".
Сидящий за рулем светловолосый крепыш был слишком увлечен гонкой по ночному городу, чтобы озираться и считать преследователей. Авто мчалось на бешеной скорости и все, что он мог себе позволить - лишь изредка косить взглядом в зеркала заднего вида. Минут пять назад, когда они угодили в эту чертову засаду, машин было аж четыре...
В тот злополучный момент неизвестные попытались блокировать серебристый "БМВ" возле кафе "Roux" на Аудзейдс Фоорбургваль, где планировались короткая остановка, ранний завтрак и смена автомобиля. Но не тут-то было - блондина обучали выпутываться и не из таких переделок. Завидев неладное и не дожидаясь команды сидящего справа шефа, он вдавил до пола педаль газа. Распугав стайку полураздетых шлюх, сбил целившего в него из пистолета мужика и, прилично бортанув пытавшийся перегородить дорогу "мерс", помчался по узким улочкам до широкой Вайзельграхт. По ее мостам, соединявшим берега бесчисленных каналов, блондин метил добраться до южной окраины Амстердама. Там, по словам шефа, находилась неприметная квартирка в простеньком четырехэтажном доме, где можно было спокойно отсидеться пару дней и переждать свалившиеся на их головы неприятности. Или же, бросив "БВМ", рвануть на попутках в Утрехт - резервное место для выполнения миссии, ради которой и прибыли в Голландию. Однако на хвосте безнадежно повисли три машины. Теперь же, после удачной встречи на перекрестке с грузовиком их осталось две, но прежде чем выработать план дальнейших действий, необходимо оторваться и от них...
- Говорил же я вам, - процедил сквозь зубы телохранитель, - всегда нужно иметь при себе оружие.
- Оружие добавляет проблем. Поверь, не раз уж обжигались на подобной ерунде, - отвечал пожилой мужчина.
- Дорого бы я сейчас отдал за эту ерунду... - поморщившись, проворчал плечистый парень.
- Машину специально готовили для нашей поездки по Амстердаму. Сейчас посмотрю... - шеф наклонился вперед, пошарил рукой под приборной панелью и выудил небольшой револьвер с куском прилипшего скотча, - вот разве что такой вариант. Устроит?
Лихо свернув на Стадхаудерс, водитель глянул на оружие и скептически усмехнулся:
- Таким дерьмом только мух в сортире калечить.
- Выбора нет. Сейчас попробуем...
Пассажир переложил револьвер в левую руку, неловко приподнялся над сиденьем, высунулся в открытое окно, неумело прицелился и дважды выстрелил. Темный "вольво" вильнул влево, едва не задев шедшую на полкорпуса сзади белую "тойоту", но выровнялся и продолжал погоню.
- Дайте-ка, - выхватил короткоствольное оружие молодой напарник. - И чему вас только в этой разведке учат!?
- Я в основном дипломатию постигал...
Выбрав прямой участок дороги, светловолосый здоровяк быстро обернулся и, почти не прицеливаясь, прямо сквозь заднее стекло выпустил две пули. Теряя скорость, "вольво" стал забирать вправо, покуда не врезался в низенькое металлическое ограждение, раскидав несколько припаркованных к нему велосипедов.
- Ого! - пробурчал "дипломат", - похвально.
Место "вольво" уже заняла "тойота", и молодой человек по интересовался:
- Патроны еще есть?
Тот снова полез под панель и, досконально обшарив небольшое пространство, виновато пожал плечами:
- Нет. Больше ничего...
- Хреново. В "тойоте" сидят трое и у каждого, небось, по стволу...
Впереди показалась набережная Амстел; предстоял правый поворот и короткий отрезок пути до пригорода, а там оторваться от назойливой погони будет сложнее. К тому же с засвеченным "БВМ" все одно надлежит распрощаться - скоро полиция со спецслужбами будут искать его везде: и на улицах Амстердама, и на всех ведущих из столицы Голландии трассах.
Парень одной рукой ловко откинул в сторону барабан, мимолетно глянул на пятаки латунных гильз. Вздохнув, покачал головой - в его распоряжении оставался последний патрон пятизарядной "комнатной игрушки"...
"Сейчас, свернем на набережную, я выберу момент и постараюсь использовать его с толком, - решил он, выезжая на полосу встречного движения, дабы, не сбрасывая скорость, вписаться в поворот. - Всего-то и требуется слегка подранить того, что сидит за рулем. Пока остановятся, пока сменят водилу... Мы успеем оторваться на пяток кварталов!.."
Машина прошла впритирку к бордюру сначала правым бортом; затем, завершая разворот - левым... Однако то, что Блондин увидел в двухстах метрах от перекрестка, заставило выдавить ядреное русское выражение:
- Суки позорные!..
В снопе дальнего света поблескивали борта трех легковых автомобилей, перегородивших проезжую часть набережной.
На принятие решения оставалась пара секунд.
- Только не останавливайся, - глухо простонал пассажир.
- Тогда держитесь! - крикнул парень, сильнее нажимая на газ.
Двигатель послушно взревел, стрелка спидометра моментально перескочила сотню...
Завидев такой оборот, вооруженные люди, занявшие позицию перед "баррикадой", спешно произвели несколько выстрелов и бросились к тротуару.
Блондин выбрал из трех автомобилей два - те, что были поменьше габаритами, и направил серебристое немецкое авто в метровое пространство между ними.
От сильнейшего тарана обе припаркованные на дороге машины отлетели в разные стороны.
В воздух взмыли обломки, фонтан мелких осколков стекла; в парапет набережной грохнуло вырванное переднее колесо. "БМВ" закрутило; посыпались искры от скрежетавшего об асфальт тормозного диска. Зацепив изуродованным передком тот же бетонный парапет, автомобиль закувыркался по мостовой и... замер на правом боку метрах в ста пятидесяти от разрушенной "баррикады".
Истекающий кровью телохранитель повис в водительском кресле, удерживаемый ремнем безопасности. Признаков жизни он не подавал. Оказавшийся снизу пассажир копошился, отчаянно шарил вокруг себя руками и приговаривал:
- Где же ты? Ну, куда же ты подевался?..
Наконец, ладонь наткнулась на изогнутую рукоятку револьвера.
- Нашел!.. - радостно схватил он его и, взглянув на мертвого напарника, виновато прошептал: - Прости. Тебе он уже не нужен. Да ты ничего и не знал... А вот мне к ним нельзя. Поверь, никак нельзя! Не могу я терпеть боль... Не могу! Выпотрошат они меня, понимаешь?.. И тогда всему делу конец!.. Всему нашему делу...
Заслышав же голоса бегущих к перевернутому "БМВ" людей, торопливо прижал короткий ствол к виску и, не мешкая, выстрелил.
Часть первая
"Конец карьеры"
Глава первая
Чечня. 10 апреля
- Ося, возьми пару ребят и попытайся обойти их слева - по лощинке!
- А ты-то с кем останешься?! И бесполезно к тому же, Арчи - там уже "духи"!
- Вижу... Теперь вижу, - прокричал Дорохов, направляя дымящийся ствол левее - к неглубокой складке. Послав последние три пули, автомат замолчал; капитан зашарил рукой по "лифчику", приговаривая: - Нам бы еще пяток минут продержаться! Еще пяток минут, и все будет путем!..
Пустой магазин поскакал по камням, а звонкий стук потонул в грохоте стрельбы. Отработанным движением Дорохов вогнал в гнездо полный, передернул затвор...
Давний друг, занимавший позицию метрах в пяти, не унимался:
- Когда летуны обещали помочь?
- Скоро, Оська. Скоро... - мимоходом отвечал командир группы, коротко нажимая на спусковой крючок.
- Думаешь, продержимся? Смотри, сколько козлов бородатых навалилось!
- Продержимся - не вопрос! - крикнул капитан и тихо добавил: - Других вариантов один хрен не вижу...
Вертушки должны были поддержать с воздуха еще минут двадцать назад, но отчего-то задерживались. Вечно на войне происходят какие-то накладки, неувязки, нестыковки... Иногда плевые, вызывающие веселый смех; но такие как сегодня обходились слишком дорого - ценой в десяток молодых жизней.
Вон он, тот десяток - весь на виду. Лежат парни: окровавленные, измолоченные пулями. А долбани вертолетное звено своими НУРСами в положенное время - все повернулось бы иначе.
Оська или старший лейтенант Александр Осишвили - давний напарник и лучший друг Артура Дорохова, заметно нервничал. Подвижный, смуглолицый парень, двадцати четырех лет от роду, частенько отвлекался от целей, придирчиво обращая взгляд к позициям рядовых бойцов; подсказывал, отдавал четкие команды. Говорил Александр без акцента, хотя внешность и темперамент с лихвой выдавали кавказские корни. Молчаливые парни дело знали и вполне могли обойтись без его напоминаний, но нервозность молодого офицера понимали - у самих на лицах были написаны недоумение с вопрос: где же обещанная поддержка с воздуха?
Группа таяла на глазах - навалившийся со стороны села Ведучи чеченский отряд имел слишком ощутимый перевес. До поры выручала выгодная позиция, загодя выбранная командиром; помогала отменная выучка спецназовцев. Но, как говорится, всему есть свой предел. Боевиков было раз в пять или шесть больше, а наличие у них пулеметов и парочки гранатометов добавило головной боли бойцам капитана Дорохова. Время работало на банду и теперь уж не спасали ни позиция, ни выучка, ни первоклассная экипировка с навороченным современным оружием и с тройным боекомплектом...
Да... не дело это для спецназа - заниматься сдерживанием вражеских сил до подхода пехотных подразделений. Опять, видишь ли, накладочка вышла - банду по данным разведки ждали в полном составе восточнее; а амир, не будь дураком, разделил свою орду на три отряда: два прорывались где-то северее, а третий... В общем, дыру возле узкой речушки командование спешно заткнуло малочисленной группой Артура...
Снова меняя магазин, он зло сплюнул на гладкий бок валуна, за которым прятался от пуль. Сплошные накладочки у мордатых штабных толстяков, ряженых в штаны с широкими лампасами. Их бы сюда - в устье мелководной Хельдихойэрк, впадающей в Аргун! В этот чертов каменный мешок, из которого теперь без помощи авиации или приличного армейского подразделения не выбраться. Один лишь Верещагин в этой генеральской банде заслуживает уважения - деловой, грамотный, справедливый. Никогда глупости не сморозит - сто раз подумает, прежде чем отдать приказ или послать куда-то людей!
Остальные... А, мля! лучше не вспоминать!..
Сквозь грохот боя послышался слабый призывный писк рации. Сержант Игнатов на минуту оставил позицию у каменного распадка, подполз к ней, схватил гарнитуру...
Грузин Осишвили, около десятка лет проживший в России, на реплику Игнатова тут же отреагировал со свойственным южным темпераментом:
- Маймуно, виришвило! Все по-нашему - по-русски: время срать, а мы не жрали!!
- Какие тут на хрен уточнения?! - прервав стрельбу, обернулся к сержанту Дорохов. - Быстрее передавай наши координаты - "приматы" со всех сторон! Пусть сюда же и лупят!..
Спустя пару минут после короткого сеанса связи сзади лавиной навалился ровный гул авиационных двигателей. Две пары "крокодилов" сходу легли на боевой курс и с километровой дистанции дали залп по означенной радистом точке...
Спецназовцы распластались на камнях; упал, откатился в сторону и Дорохов. Еще до того, как все вокруг смешалось от разрывов неуправляемых ракет, услышал под собой хруст; недовольно поморщился...
Вертолетчики накрыли место недавнего боя полностью, не разбирая где и чьи позиции. НУРСы с противным шипящим звуком вспарывали воздух и врезались в каменистую почву бережка, повторяющего изгибы неглубокого речного русла. Взрывы гремели, не переставая - сменяя друг друга, пары Ми-24 делали один заход за другим...
Бойцы спецназа прятались меж валунов, в приямках и уж не думали о "духах", не заботились о продолжении боя. Одна только мысль свербела в голове у каждого: уцелеть, не погибнуть от массированного ракетного удара своей же штурмовой авиации...
Все закончилось так же неожиданно, как и началось. Дорохов лежал, прикрывая руками затылок. Около минуты он вслушивался в удалявшийся гул, гадая: готовятся к очередному заходу или, отработав, возвращаются на базу?..
Но скоро гул окончательно стих.
Он приподнял голову, осмотрелся... От множества небольших воронок поднимался сизый дым; всюду лежали изувеченные тела. Остатки изрядно потрепанного чеченского отряда поспешно отходили вверх по речушке. Рядом копошились, поднимались, отряхивались его ребята...
- И то дело, - пробормотал капитан, похлопывая ладонями по заложенным ушам.
Усевшись, подтащил к себе автомат, смахнул с него светлую пыль. С сожалением вынул из-за пазухи раздавленный плеер с болтавшимися проводами маленьких наушников; кажется, он был безнадежно испорчен. Под ноги упала половинка диска с начертанным именем "Павел"... Остатки аппарата он швырнул на камни и вдруг замер - взгляд наткнулся на изуродованное тело. Головы убитого бойца Артур не видел; одна нога была полусогнута; из-под руки торчал автомат... Из развороченного живота черными прожилками меж гладкой гальки растекалась кровь. Но взгляд Дорохова не мог оторваться от бело-красного месива, вывалившегося из разорванного кишечника. "Сыр из козьего молока!.. - внезапно догадался он и с ужасом припомнил: - По дороге сюда бойцов угостил этим сыром какой-то дед из забытого богом аула. И, сидя на броне бэтээров, этот рыхлый сыр, похожий на сулугуни, жевали два рядовых бойца и... Сашка. Неужели?.."
И все еще не веря в гибель друга, он позвал:
- Ося! Ося, мля!.. ты где? Понос что ли прошиб от кисломолочных продуктов?..
- Похоже, он ранен, товарищ капитан! - донеслось будто издалека. Но тут же кто-то тронул за плечо - обернувшись, Артур увидел Игнатова. Показывая в сторону, тот прокричал громче: - Осишвили ранен, товарищ капитан!
- Где он? - облегченно вздохнул Дорохов. Затем встал и, покачиваясь, двинулся, куда указывал сержант...
Приятель лежал под угловатым обломком скалы, метрах в десяти-двенадцати; рядом - в трех шагах, зияла воронка от разрыва ракеты. Вероятно, огромный камень спас от осколков, но не уберег от сильнейшей контузии. Сашкины глаза были открыты, из ушей текла кровь...
Слава богу - вроде, жив!.. Сердце восстановило нормальный ритм; присев возле него, Артур нащупал запястье. Вена, возле которой красовалась крохотная татуировка - буковка "О", слабо подрагивала, пульсировала...
Да, Оська был жив и даже слегка шевельнулся в ответ на прикосновение.
- Игнатов, проверь - как там остальные, - распорядился командир. - Свяжись с нашими, узнай скоро ли подойдут.
- Рация раздолбана...
- Что?
- Рация говорю, сломана, товарищ капитан! Я ее припрятал в камнях, да все одно осколком нутро разворотило.
- Мля... Ладно, подтяни сюда народ.
Вскоре вокруг командира собрались остатки группы. Из двадцати двух человек уцелели десять; двое из них, включая старшего лейтенанта Осишвили, были ранены.
- Значит так, - смачно сплюнув хрустевшие на зубах частички грунта, сказал Артур, - "духи" ушли, но на всякий случай надо подежурить тут до подхода наших. Двое потащат до дороги Степанова - он тяжелый, а я как-нибудь один управлюсь с Осишвили. Остальные остаются здесь. Старший - Игнатов. Вопросы?
- Все ясно, товарищ капитан, - отозвался понятливый сержант.
- Вот и ладненько. Отправлю раненных и вернусь. Парней еще наших предстоит отсюда забирать... - кивнул он на тела мертвых сослуживцев. - И будь повнимательнее, Игнатов! Хрен знает, что у них на уме - могут вернуться...
Тот километр от позиции у реки до проселочной дороги, что утром свежие спецназовцы преодолели за десять минут, теперь показался чудовищно длинной дистанцией. Два бойца тащили Степанова с наскоро перебинтованным плечом и наложенным на простреленное бедро жгутом; Дорохов, взвалив на спину товарища, медленно вышагивал следом...
Чем-то особенным внешность командира группы спецназа не отличалась. Обычный парень, каких в армии тысячи. Крепкая фигура среднего роста, коротко подстриженные и слегка выгоревшие на южном солнце волосы; типичное для европейской части России лицо с прямым носом, чуть полноватыми губами, высоким лбом и усталым взглядом светло-серых глаз. "Особых примет не имеет", - примерно так бы сказали о таком типаже в уголовном розыске.
Пожалуй, друг его Оська выглядел слегка поярче: смугловат, черноволос; повыше ростом, отчего казался худощавым; подвижен, улыбчив. И временами вспыльчив.
Скоро он пришел в сознание и даже пытался перебирать вялыми, ослабевшими ногами.
- Не кисло тебя приложило, - ворчал Артур, вытирая рукавом камуфляжки взмокший лоб. - Ничего, Ося, потерпи... Вот отлежишься пару-тройку дней и все будет путем. Потерпи, братан!.. А я сегодня же напьюсь - даю слово! И всем штабным машинам колеса кинжалом продырявлю! Козлы, гребанные!..
Братан один черт ничего не слышал, а из уст его срывались неразборчивые звуки, похожие на мычание недорезанного телка. Кажется, ему было жутко плохо, но по спецназовской привычке старлей все одно ощупывал свободной рукой пространство вокруг себя в неосознанных поисках утраченного в бою автомата...
Наконец, они добрались до пустынной дороги - те два бэтээра, на броне которых группа примчалась сюда в начале дня, сразу же спешно уехали в расположение пехотной части, дабы участвовать в переброске его подразделений.
- Тормознем первую же машину, - укладывая старлея на молодую травку, растущую по обочине, сказал капитан. - Как там Степанов?
- Крови потерял многовато. К тому же через час надо кратковременно снять жгут с бедра, - устало пояснил один из парней.
Они уселись рядом с раненными товарищами, закурили; помолчали, наслаждаясь легким ветерком и установившейся тишиной...
Минут через двадцать с той стороны, куда предстояло ехать, показался армейский "уазик", оставляющий за кормой клубы белесой пыли.
Завидев преградивших дорогу троих вооруженных мужчин в пятнистой форме и с оружием в руках, водитель принял вправо и безропотно остановился. Держа оружие наготове, капитан подошел к машине, осторожно заглянул в салон...
Трое мужчин и одна женщина. Все чеченцы. Возраст от тридцати пяти до пятидесяти. На первый взгляд - обычные сельчане, мирные жители...
- В село возвращаемся. Из района, - словно предвидя вопрос, пояснил водитель. Речь была почти без акцента.
- Нам нужно отвезти двоих раненных в госпиталь, - сразу перешел к делу Дорохов.
- Не-е, командир, извини - не можем. Опаздываем! Дела у нас в селе...
- Это займет не более часа. Тридцать километров туда, тридцать обратно. Сохранность автомобиля гарантирую.
Водитель обернулся к соплеменникам, и что-то недовольно сказал по-чеченски. В ответ послышались громкие возмущенные возгласы...
- Ну, хорошо, тогда можешь вести машину сам. Согласен?
И опять в ответ чеченцы дружным хором не соглашались.
- А ну вылезай из машины! - не собираясь заниматься долгими уговорами, резко рванул дверцу Артур. - Никак не понимают по-человечески!..
Он отвлекся на покидавшего салон водилу; один из его бойцов - ефрейтор, контролировал правый борт УАЗа. Другой, вероятно, замешкался или не разглядел из-за крепкой фигуры командира, как сидящий слева на заднем сиденье чеченец поднял лежащий под ногами укороченный "калаш"...
* * *
Сзади прогремело подряд три выстрела. Именно они спасли от гибели Дорохова - автомат чеченца ойкнул один раз, и пуля прошла рядом с головой - обдала упругой волной левую щеку.
Капитан шарахнулся в сторону, одновременно оглядываясь: кто стрелял? На обочине, опираясь на локоть и держа в другой руке пистолет, пытался встать Оська. Тут же ефрейтор полоснул по правому борту. Чеченский водитель резво сунулся обратно в салон, да осел, выгнув спину - сам Артур, упав на колено, нажал на спусковой крючок автомата. Кажется, успел в этой секундной перепалке пальнуть и второй боец...
Вскинув левую ладонь, командир группы приказал прекратить стрельбу. Встал, подошел к машине, заглянул внутрь сквозь зиявшие в стекле дыры. Открыв левую заднюю дверцу, вырвал из рук мертвого мужчины оружие.
И зло процедил:
- Мля! Только один автомат... на четыре трупа. Теперь вони не оберешься.
- Три, товарищ капитан, - поправил ефрейтор, осматривавший салон с другой стороны. - Только три трупа, а женщина дышит. Ранена...
- Так, все, парни - за работу! - скомандовал Дорохов. - Этих, что отправились к Аллаху - на обочину. Осишвили, Степанова и чеченку повезу в госпиталь сам, а вы останетесь здесь до моего возвращения или подхода наших.
Они быстро перетащили на край дороги окровавленные тела; усадили рядом с женщиной Степанова. Слегка пришедший в себя старлей доковылял до "уазика" сам и устроился справа от водительского места.
- И вот что, парни, - тихо сказал Артур, прежде чем повернуть ключ в замке зажигания. - Если кто спросит - по машине вы не стреляли. Стрелял только я. Понятно?
- Понятно, - закивали бойцы.
- Но я думаю, до подобных вопросов дело не дойдет. Все, ждите...
Заскрежетал стартер, двигатель исправно заурчал. Юркий автомобиль развернулся на узкой дороге и помчался в ту сторону, откуда приехал несколько минут назад.
* * *
- Хорошо... Что ты предлагаешь? - поднял взгляд усталых воспаленных от бессонницы глаз генерал Верещагин.
Подполковник Волынов - представитель военной прокуратуры, сбил с сигареты пепел, поерзал на стуле...
Он уже успел посоветоваться по данному делу со своим начальством, заручился поддержкой, озвучил соответствующие указания двум помощникам... А в кабинет к заместителю начальника Оперативной группировки заглянул скорее для проформы. Чтобы создать видимость совместно принятого решения и не портить с вояками отношений. Зачем лишний раз демонстрировать свою независимость, власть?! С генералами надобно дружить, а не ссориться по всяким пустякам.
- Есть три варианта развития дальнейших событий, Максим Федорович, - наигранно вздохнул он. - С какого начать?
- Давай с самого плохого.
- С самого плохого... А самый плохой вариант, товарищ генерал, случится, если мы с вами попытаемся замять это дело. Старейшины села, откуда были родом убитые чеченцы, уже бузят - письма с гонцами собираются слать во все инстанции. Ну а дальше сами знаете: московские комиссии, правозащитнички, подленькие статейки в желтой прессе...
- Знаю, - недовольно буркнул тот, - давай ближе к делу.
- А в результате и спецназовцев, в конце концов, повяжут, и нас с вами погон лишат. Вместе с пенсией...
Максим Федорович глянул на него из-под кустистых бровей, расстегнул верхнюю пуговицу камуфлированной куртки, плеснул в стакан минералки; выпил одним глотком...
Моложавый подполковник напористо продолжал:
- Второй вариант самый простой - сдать всех участников расстрела. Их и было-то всего четверо: командир группы капитан Дорохов, его заместитель - старший лейтенант Осишвили, ефрейтор Логутенко и рядовой Иванов...
- Повяжут, лишимся... Что-то я тебя не пойму, - перебил генерал-майор, - а то, что чеченцы везли в машине оружие, которое даже успело выстрелить, прежде чем спецназовцы открыли огонь на поражение - ты вообще не принимаешь во внимание?
- Если данные факты подтвердятся в ходе следствия, то они, безусловно, прозвучат на суде в качестве главных смягчающих обстоятельств. Зачтется и то, что отвезли раненную женщину в госпиталь. Уверяю вас: много им не дадут. Организуем процесс где-нибудь в Ставрополе или Ростове - подальше от Чечни; проведем соответствующую работу с судьей... Возможно, парни вообще отделаются условным сроком.
Пожилой мужчина сызнова покосил на лощеного гостя. Смотреть в глаза проныре отчего-то не хотелось...
- Ну, а третий вариант? - нехотя спросил он.
Тот оживился:
- Вот насчет третьего варианта я и хотел посоветоваться! На мой взгляд, он наилучшим образом устроил бы всех: и командование Группировки и мое ведомство, и общественность...
- Давай покороче, скоро совещание.
- Дорохов заявляет, что по машине стрелял только он, - придвинулся к столу подполковник и начал торопливо излагать: - Но это за версту пахнет враньем - своих людей отмазывает.
- Ну, положим, его поведение понятно. Для нормальных людей... Ты-то, конечно, хотел бы, чтобы он всю вину свалил на подчиненных. Так что ли?..
- Я бы хотел услышать от него правду, - вкрадчиво пояснил Волынов.
- Ладно. Дальше...
- Осишвили же утверждает, что он первым открыл огонь из табельного пистолета...
- Ты уже и его допросить успел? Он же в госпитале после сильнейшей контузии!..
- Старший лейтенант чувствует себя удовлетворительно. Только слышит пока плохо.
- И что ты предлагаешь?
- Я предлагаю завести уголовное дело только на двух офицеров: на Дорохова и на этого... грузина. Ефрейтора и рядового используем в качестве свидетелей.
Верещагин тяжело вздохнул, покачав головой, проворчал:
- Как же у вас судейских все легко и просто! Одних в обвиняемые, других - в свидетели. И ты со спокойным сердцем заставишь этих пацанов валить все говно на своих командиров? На офицеров, с которыми они еще вчера шли под пули, вместе проливали кровь. Так что ли?
- Но иначе придется посадить всех...
- Хрен с тобой - поступай, как знаешь!.. - махнул рукой Максим Федорович - терпению его пришел конец.
Встав из-за стола, он сгреб пятнистую кепку с вышитым над козырьком крабом и направился к двери. Волынов спешненько поплелся за ним.
Взявшись за ручку, генерал все же вперил в следователя тяжелый взгляд:
- Но смотри, у меня подполковник! Чтоб сделал для них все возможное!..
- Само собой, Максим Федорович! Само собой...
Глава вторая
Ростов. 17 апреля
От безысходности, бессилия и непонимания происходящего Дорохову порой хотелось раздробить кулаки о каменную стену. В такие минуты он нервно расхаживал по камере, где на откидных нарах возлегали еще четверо таких же "счастливчиков", как и он. В офицерской "каюте" нар не поднимали даже днем - пожалуй, это была единственная привилегия, оставленная подследственным армейским "господам". От ощущения потери всего: свободы, любимой профессии, возможности общаться с друзьями и будущего ему порой не хотелось жить и даже шевелиться. Тогда он просто лежал на тощем матраце и, закинув руки за голову, тупо смотрел в одну точку на почерневшем от влаги потолке.
Странно, но за всю прошедшую после стрельбы по "уазику" неделю, его наспех допросили лишь однажды. Какой-то молоденький старший лейтенант полчаса задавал глуповатые вопросы, пытаясь подвести под действия командира спецназовской группы злостный умысел и тонкий расчет.
Салабон! Его бы в горы! Сначала под ракетный обстрел, а потом к тому УАЗу... Уж он-то точно стрелять по чеченцам не стал бы - с полными штанами дерьма не больно-то постреляешь!
Сегодня Артур с самого утра не поднимался с жесткого, неудобного ложа. Не удосужился встать и на завтрак, повелев отдать свою скудную пайку в соседнюю солдатскую камеру. Взгляд капитана намертво приклеился к крохотному оконцу под потолком. Через него и птиц-то не рассмотреть - только решетка, да мелкая сетка. И весеннее небо, с ужасающим постоянством менявшее цвета и оттенки: черное, голубое, синее, белое серое... И снова черное!
Так и лежал, вспоминая далекий родной городок, одинокого пожилого отца, живущего на военную пенсию...
- Капитан Дорохов, на выход! - послышалась команда служивого в погонах прапорщика.
Он не спеша поднялся, направился к раскрытой двери; заложив руки за спину, переступил порог.
- Прямо по коридору, - замкнув камеру, подсказал помощник начальника караула.
Они миновали десяток камер небольшой, старой гауптвахты; прошли мимо помещения, где обычно проходили допросы подследственных военнослужащих; не повернули и в комнату свиданий...
- Куда это мы? - полюбопытствовал Артур.
- Во дворе машина ждет, - приглушенно отвечал прапорщик. - В следственный изолятор свезут для допроса. Следователь ваш звонил - просил доставить туда.
Дорохов представил каталажку на колесах - серый металлический кунг без окон и с единственной, узкой дверкой... Однако по соседству с плацем, где занимался строевой подготовкой пяток арестованных солдат, вместо грузового автомобиля дожидался обычный армейский "уазик". Точно такой же, как тот - на проселочной дороге...
Перед посадкой капитану для чего-то нацепили на запястья наручники; слева и справа уселись сопровождающие: рядовой с тем же прапорщиком. И, покинув дворик центральной гарнизонной гауптвахты, машина понеслась по оживленному Буденовскому проспекту Ростова...
Дорога заняла не более получаса. Еще столько же сопровождавшие потратили на процедуру передачи подследственного под опеку сотрудников Минюста.
Манеры служащих гражданского СИЗО заметно отличались от манер караулов армейской гауптвахты. Местный прапор, подводя спецназовца к одной из камер, грубо подтолкнул в спину:
- Посидишь пока тут. Следователь обедает.
Размером и обстановкой камера напоминала ту, что стала Артуру пристанищем на гауптвахте. Правда, вместо откидных нар вдоль стен стояли четыре двухъярусные кровати, а под маленьким окном четыре тумбочки; рядом - стол... Вот только рожи некоторых постояльцев "кельи" как-то сразу пришлись не по нраву - разом обернувшись на вошедшего, устремили к нему хищные взоры; растянули рты в слащаво-надменных ухмылках...
- А чо, здороваться на воле не обучили?.. - вальяжно поинтересовался один, пока новичок усаживался на крайнюю нижнюю кровать по соседству со скромным сухощавым пареньком.
Все верхние места были заняты; на двух нижних койках, находившихся ближе к выходу и параше, сидели человек шесть. Остальные же - разношерстная компания из восьми обитателей камеры, вольготно расположились вокруг деревянного стола. Интерес к появлению Артура проявил именно этот народец, вероятно, давно и неплохо знавший друг друга.
- Приветами на воле маму будешь кормить, - назидательно изрек коренастый мужичок и, между прочим, добавил: - Постелька-то это моя - разрешения на постой требуется спрашивать.
Поднявшись, он вразвалочку подошел к кровати, нагнулся, что-то поправляя или нашаривая, и... резким движением врезал Дорохову в грудь.
Не ожидая подвоха, тот не успел напрячь мышцы, или встретить кулак блоком. Дыхание перехватило; но от второго удара, направленного в горло, он сумел уйти в сторону. И тут же уголовник отлетел к противоположной стене - тяжелый берц въехал в рыхлый живот.
Компания дружно, словно ожидая подобного поворота, выскочила из-за стола. Однако и спецназовский капитан уж стоял на ногах - дыхалка не работала, да времени на восстановление никто даровать не собирался.
В жуткой по накалу заварухе спасала теснота узкого, зажатого меж двух высоких коек пространства - никто из нападавших не мог подобраться сзади к пареньку в потертом камуфлированном костюме. И тот, вращаясь волчком и лихо орудуя всеми четырьмя конечностями, неплохо держался около минуты. Затем кто-то из уркаганов догадался бросить в него матрац; произошла секундная заминка, хватившей, чтобы навалиться всем гуртом, лишить строптивца простора, повалить на пол...
Сколько его пинали и молотили кулаками, Артур не помнил - время сжалось до неопределенно-короткого отрезка. Очнулся, когда кто-то поддернул под руки вверх и поволок из камеры. И снова перед глазами поплыли стены длинного коридора, сплошь испещренные амбразурами тяжелых дверей. Одна из них открылась навстречу, в глаза ударил яркий дневной свет.
- Ну, здравствуйте-здравствуйте... - затянул нудным голосом незнакомый подполковник. Насмешливый взгляд пару секунд блуждал по кровоподтекам и ссадинам; затем, спохватившись, он с театральным удивлением поинтересовался: - Ах ты, боже мой! Что же за несчастье с вами случилось?..
Капитана усадили на стул против стола следователя, бросили на колени какую-то тряпку. Он молчал, неторопливо вытирая кровь с лица, шеи, рук...
- Та-ак... значит, не заладилось у вас с местным уголовным контингентом, - качая головой, продолжал валять дурака подполковник. - Жаль, жаль... А ведь нам частенько предстоит встречаться именно здесь. Понимаете ли, какое дело! Мне постоянно приходится бывать в стенах этого изолятора - как ни крути, а военная Прокуратура замыкается на Генеральную. Так что, увы, ваши неприятности сегодняшним недоразумением не ограничатся. Привыкайте, мой друг, привыкайте...
"Кажется, эта сволочь чего-то добивается, - стараясь унять тяжелое дыхание, размышлял спецназовец. - Интересно - чего? Всю вину за произошедшее на проселочной дороге я и так взвалил на себя. Какого же хрена еще надо?! Может, ждет признания в том, что это я на пару с Ельциным развязал войну в Чечне?.. Не прокатит - мне в девяносто четвертом было всего пятнадцать. Ладно, посмотрим, что он замышляет. Паскуда..."
А господин Волынов, официально назвав свою должность, звание, фамилию, имя и отчество, приступил к долгому допросу. Витиевато разглагольствуя, он кружил вокруг происшествия на дороге или вдруг резко перескакивал на стремительную и оттого недостаточную подготовку операции у реки. Не гнушался при каждом удобном случае ткнуть капитана носом в те статьи Уголовного кодекса и Устава, которые, так или иначе, были нарушены при выполнении группой боевой задачи.
- Идиотская ситуация - не находите? - слабо отбивался Дорохов, еще надеясь на элементарную порядочность оппонента.
- Чем же она... идиотская? - усмехался тот.
- Да, я выстрелил в чеченца первым. И теперь сижу перед вами. Но если бы он оказался расторопнее и уложил бы кого-то из ребят - меня опять привезли бы к вам в наручниках, как командира неспособного сберечь людей. Хорошие вы придумываете законы. Для себя...
Подполковник встал, заложив руки за спину, прошелся вдоль мутного окна. Допрос длился час. И порой казалось: несчастное должностное лицо утомлено обязанностью оказывать прессинг не меньше того, на которого давили бесчисленными статьями и пунктами.
- Возможно, - вздохнул Волынов и, щелкнув пальцем по внутренней решетке, добавил: - Но в данном случае, вам предъявлено вполне конкретное обвинение. Поэтому не будем фантазировать, что произошло бы, поступи вы в тот момент иначе. Итак... - он возвратился к стулу, - минимальный срок по совокупности статей обвинения набирается немалый. Поверьте, мне очень жаль...
- Сколько? - не дослушав, спросил капитан.
- Лет семь-восемь. Из них парочка годков строго режима. И это, заметьте - минимум.
Сотрудник военной прокуратуры надолго замолчал, уставившись на Дорохова, словно пытаясь в точности распознать реакцию на озвученные фразы. Однако и тот не спешил выказывать эмоций...
- Ну, и что же будем делать? - нетерпеливо забарабанил пальцами по столешнице следователь.
- Сколько? - повторил Артур.
- Я же вам сказал: лет семь-восемь - не меньше.
- Я спрашиваю: сколько вы берете за свои... услуги?
Волынов скривился в очередной ухмылке и полез в расстегнутый кожаный портфель. Покопавшись в каких-то папках, положил на стол несколько скрепленных степлером стандартных листков.
Медленно повернув текст к Дорохову, тихо и значительно произнес:
- Предлагаю другую, так сказать, услугу. Ознакомьтесь. Если согласны - подпишите здесь и... здесь. Вот авторучка...
* * *
Спустя четверть часа раздраженный подполковник вызвал конвоира и распорядился отвезти несговорчивого подследственного офицера обратно на гауптвахту.
- Прямо по коридору, - заученно пробубнил страж, прикрывая за собой дверь комнаты допросов.
"Как же называют этих людей?.. - гадал капитан, пытаясь отвлечься от гнетущих мыслей о предстоящем заключении и от какого-то странного и явно провокационного предложения следователя. - Инспекторы по охране, надсмотрщики, конвоиры... Или просто охранники?.. Черт их знает... Хотя нет, вспомнил! Вертухаи".
Направляясь к выходу из здания СИЗО, он заметил идущих навстречу людей. Лиц на фоне окна, светившего ярким пятном в конце длинного прохода, было не видно. Кажется, кого-то вели ему на смену - к тому же Волынову из военной прокуратуры...
![[]](/img/r/rin_w_g/6-2/dwadcatyj-raschetokonchen.jpg)