- Третьего дня опять сатанинским отродьем окрестили, - выглянул из-под кресла-качалки Кондратич. Радикулитная спина изнывала, потому тяжелая ноша регулярно кочевала с горба на голову и обратно.
- Эвон как! - тюкая по земле длиннющим холщевым свертком, точно посохом, удивилась Аида. - Чего ж они в болячках-то сыскали сатанинского?
- Вот и я говорю: странный народец пошел! Изводят свою организму всякой гадостью и дурью до последнего пределу, а все мечтают здоровенькими, да во сне преставиться. Дивлюсь ихней глупости!..
- Не любят нас с тобой, Болеславушка, не любят... Опасаются, тайком с нами ворожат, - пожевала губами старуха, поворачивая непослушными пальцами вертушку на заросшей плющом дачной калитке. - Не ведают многого, оттого и боятся.
Переместив кресло на спину, тот с неохотою согласился:
- Правду сказываешь - не ведают...
- А ребятня-то в прошлое свиданьице нас нагрела! - внезапно оживилась Аида. - Не отыграться ли нам нынче, Кондратич?
- Отчего же?! Скуку развеять я завсегда согласный!..
И, приобняв Любушку с Родькой, она повела их по тропинке к деревянной, потемневшей от времени, но вовсе не кособокой избе...
* * *
- Дык... дык ведь не обучен, товарищ подполковник!..
- Знаю, потому и не приказываю делать ей... Как это сечение называют?.. В общем живот пороть! - рявкнула в ответ рация. - Скорая торчит в пробке на Площади Мужества. Помоги на месте с транспортом и обеспечь сопровождение до ближайшей больницы. Уяснил?
- Так точно...
- Поторопись!..
Милицейский капитан стоял там же - рядом с певуче скрипевшей и беспрестанно хлопавшей дверью нарядного магазинчика. Мимо сновали прохожие, покупатели, а он был не в силах оторвать горящего взгляда от миловидной молоденькой женщины. Не верилось и ей в божественность случайной встречи; в свалившееся, словно с небес чудо.
Он уж давно позабыл о сумасшедшей босой девице в сшитом из клочков невесомой материи платье, о намерении проверить ее документы с прописочкой; задержать, спровадить в отделение... Сейчас мужчина и сам был готов на любое сумасбродство, да вдруг зашипела эта чертова рация... Приказ требовал немедля отбыть на Бестужевскую - какая-то тетка вознамерилась рожать прямо в рейсовом автобусе.
Он виновато глянул на сразившую сердце прелестницу, сызнова одернул кителек, разгладил ладонью лацкан...
- Меня зовут Лиза, - пролепетала та, взволнованно зашелестев зеленым пакетом.
- Николай... - хрипло отвечал он, не ведая, как же расстаться, не порвав хрупкой нити мгновенно зародившейся обоюдной симпатии.
И, словно прочитав его мысли, она страстно заговорила:
- А возьмите меня с собой! Простите, но я... слышала ваш разговор с начальством. Я врач и смогу быть полезной!
* * *
Мальчуган устроился на покрытом гобеленом сундуке; поддернув короткие штанишки, принялся оглядываться и хлопать роскошными ресницами. Девушка присела рядом, оправила на коленках подол прозрачного платья. Старуха устало опустилась в качалку, заправила кальян, задымила. Пожилой мужчина смахнул широкой ладонью со стола годовалую пыль; пододвинул дубовый табурет; выудил откуда-то мешочек с лотошными принадлежностями.
- Мы с Аидой ставим на двух пропоиц, что повстречались мне давеча у Пискаревки, - торжественно объявил он перед игрой.
- Я на тетеньку из автобуса. Недельку не доходила, бедняжка - схватки начались, - молвил Родька и, не вдаваясь в подробности, поспешно пояснил: - Духота в общественном транспорте; тряска - дяденьки-начальники за дорогами совсем не смотрят. Вот она и того...
Любочка пожала плечиками:
- Тогда и я поставлю на последнюю пару. Николай с Елизаветой...
Игра началась. В мешке шерудил ладошкой и звонко выкрикивал цифири шустрый малец. Остальные сосредоточенно выискивали таковые на карточках толстого пожелтевшего картона; довольно цокая языками, накрывали монетками или же, вздыхая, украдкой косили на продвиженье к цели соседа...
- Барабанные палочки! - доложил Родька.
- Есть такие, - улыбнулся Кондратич.
Старушка тоже зашевелила бледной морщинистой рукой - клеточки на ее картах исправно исчезали едва ли не после каждого выкрика.
- Дед! - ставя на стол очередной бочонок, пискнул щекастый карапуз.
Мужчина хмыкнул:
- Квартирка.
Подперев подбородок ладошкой, Люба угрюмо промолчала - партия складывалась не в пользу молодого поколения.
- А у нас уж две фатерки, - между тем вторила Болеславу Аида, закрывая монеткой "девяносто". - И сколько ж деду лет?
- Шестьдесят шесть!
- Стало быть, конец игре. Наша таперича взяла, - откинулась она на спинку кресла и исчезла в густом облаке табачного дыма.
- Проигра-али, - разочарованно протянул Родька, бросая опустевший мешок на стол. - Конечно, хотелось спасти тех пропоиц, которых я и в глаза не видал. Но мне теперь так жалко ту тетеньку! И еще не родившегося малыша...
Он шмыгнул носом и растерянно посмотрел на девушку. Та сидела опустивши голову; взгляд отрешенно буравил длинную карточку с незакрытыми черными цифрами. Должно быть, и она сожалела о двух обреченных людях, едва успевших найти друг дуга...
* * *
Недовольный водила угрюмо молчал, но просьбу представителя власти выполнял исправно - серебристая "десятка" лихо лавировала в попутном потоке, частенько пересекала сплошные белые линии и мчала по встречной полосе так, что у пассажиров захватывало дух. Справа сидел сам представитель в мундире капитана, позади - успокаивала метавшуюся в схватках роженицу Елизавета. Пару раз машину пытались тормознуть постовые гаишники, да завидев знакомую форму, отмахивались жезлами: проезжай...
Головоломный слалом закончился неожиданно. Миновав Большой Сампсониевский, "десятка" неслась по Кантемировской; впереди показался мост через Неву; дорога стала свободнее.
"Господи!.. Никогда не доводилось так быстро ездить по городу. Кажется, вот-вот и звуковой барьер останется позади! Число Маха, мать его!.. Господи, еще немного - за мостом больница..." - успел подумать милицейский и внезапно заметил летевшую навстречу черную представительскую иномарку с синей мигалкой.
Хозяин авто пытался избежать столкновения - матерясь, ворочал рулем, тормозил...
Удар пришелся в левый борт. "Десятка" пошла юзом, дважды перевернулась, налетела днищем на хлипкое мостовое ограждение. Крепко приложившись головой о приборную панель, капитан увидал сквозь разбитое лобовое стекло мелкую рябь Невы и... пожалел, что не встретил Лизу хотя бы годком раньше.
* * *
- Нонсенс, - вылетело мудреное словцо из сизого тумана.
Трое гостей изумленно посмотрели на хозяйку дачи.
- Вот ты, к примеру, Родька, - подалась она чуть ближе к столу, - всем ли дозволяешь родиться на свет белый?
- Нет, Аида, - сгреб тот ручонкой в мешок бочонки со своих карт. - Коли не вижу в женщине хорошей матери и будущего для младенца - не прихожу; к другим иду. Хотя... иногда ошибаюсь.
- А ты, Любушка?
- Не каждый достоин настоящей любви. Одни жестоко обманываются, принимая за глубокое чувство верность, уважение, симпатию, привязанность... Другие всю жизнь томятся в напрасном ожидании. А кого-то ждет скорое разочарование - и я небезгрешна...
Старуха почавкала тонкими губами, затянулась, выпустила в сторону струйку дыма. Дотянувшись до песочных часов, тряхнула их хорошенько, пригляделась...
Заправив седой локон под черный платок, вздохнула:
- Скольких мы с Болеславушкой от мук избавляем, дарим покой, блаженство... А все одно страшнее нас врагов для людей не сыщешь! Вы даете начало всем земным страданьям, а погляди ж - завсегда и всюду вас зовут, привечают!..
- Странный народец, - согласно кивал Кондратич, - странный. Однако ж не нами так придумано.
- Странный. Токмо и мы не семи пядей во лбу. Вот ежли б маху пореже давать, а то и вовсе не ошибаться - глядишь, и нам бы обчее понимание сыскалось...
* * *
Покачиваясь на разрушенном парапете, "десятка" словно решала: упасть в реку сразу или дождаться порыва свежего ветерка. Но покуда вызревало решенье, сзади навалился один подоспевший мужик, следом запрыгнул на багажник второй. Третий водила уж ловко уцепил за дужку трос и торопился обратно к КамАЗу...
Со лба на лицо стекала струйка крови, а капитан боялся пошевелиться - поднять руку, утереть липкую бровь. Лишь когда изуродованную машину что-то дернуло и оттащило от края моста, а за спиною послышался крик младенца, он осмелился обернуться.
- Мальчик... Мальчик родился, - вымученно улыбнулась бледная Лиза. - Ой, Николай, у вас кровь. Я сейчас вытру...
С удовольствием подставляя лицо и, чувствуя нежные прикосновения женской ладони, он тихо приговаривал:
- Дверцы заклинило... Сейчас подъедут спасатели и вызволят нас. Мое дежурство закончилось... Позвольте пригласить вас в кафе - отпраздновать второе рождение. Жизнь ведь только начинается. Верно, Лиза? И все у нас будет хорошо...