ГЛАВА VI. ПРЕДАТЕЛЬСТВО

11 день Летних Волн - 1 день Летних Молний, 399 год Круга Скал. Фельп, Оллария

1

Робер Эпинэ - герцогу Рокэ Алва

Сакаци, 3-его дня Летних Волн

Ваша светлость!

Трагические известия о герцоге Окделле, которые недавно получил аббат Олеций, заставили меня вспомнить об обещании, данном моему несчастному другу, когда он гостил в монастыре св. Гермия. Тогда Ричард настоятельно просил меня написать вам. Его тревожила не столько своя, сколько моя судьба, но вышло так, что теперь я должен обелить его имя. Ваше чувство справедливости, герцог (о котором я знаю не понаслышке), не позволит вам судить превратно о вашем оруженосце, какие бы страшные ошибки не разделяли вас и ваши фамилии.

Я виделся с Ричардом 18 дня Летних Скал в окрестностях Граши. Наш разговор напрямую касался вас, поскольку мы говорили главным образом о его службе... Прошу простить мне некоторую бессвязность: я слишком сильно потрясен, что Дикон, такой юный и добрый - в чем бы он ни был виноват перед вами - навсегда оставил этот мир. Самое меньшее, что я могу сделать в память о нем - честно рассказать вам о нашей последней встрече.

Прежде всего, я знаю о причинах, заставляющих вас плохо думать о герцоге Окделле - он сам откровенно поведал мне о них. Я не намерен оправдывать его, да и сам он не искал себе оправданий. Но я прошу вас помнить, как он был молод и доверчив, а также о его великодушии, хотя в этом вы, конечно, вольны не согласиться со мной. К несчастью, его уверили, что в столице готовится заговор против королевы и Людей Чести и что за этим заговором якобы стоят ваши близкие друзья. Боюсь, что недавние беспорядки в Олларии произвели на него слишком тягостное впечатление. Увы! Последние события показывают, что он был не так уж и не прав.

Я постарался, как мог, убедить его не верить козням известной вам особы, которую он считал другом семьи. В этом я преуспел. Дикон так искренне тревожился за вас, герцог! Возможно, это покажется вам смешным и нелепым, но это правда. Подумайте, в каком трудном положении он находился. Ведь ему приходилось выбирать между вами и всеми, кого он считал близкими людьми. Он признался мне, что пытался откровенно поговорить с вами - ему и самому не верилось, что вы можете быть причастны к чьим-то интригам - но убедился, что вы относитесь к нему безо всякого доверия.

Дикон приехал в Граши, следуя вашему приказу. Он настойчиво уговаривал меня написать вам просьбу о прощении и помиловании. Он даже советовался об этом с магнусом Ордена Милосердия кардиналом Левием, не понимая истинных ваших намерений. В отличие от него я догадываюсь, что вашей целью было отправить в изгнание юношу, в котором вы разочаровались. Но Ричард - настоящий Окделл. Он не мог допустить, чтобы Надор попал в руки Колиньяров или Манриков - или кому там предназначает эти владения господин кардинал Талига.

Дикон наивно надеялся, что я примирюсь с короной Олларов при вашем посредничестве. Я не стал разочаровывать его, хотя понимаю, что это невозможно. Во-первых, я связан дружбой с Альдо Раканом, а во-вторых, я отнюдь не уверен в вашем расположении ко мне, на которое Дикон рассчитывал.

Я так подробно рассказываю вам об этом, герцог, чтобы стало ясно: Ричард Окделл не имел намерения встречаться в Сакаци с принцем Раканом, и, если эта встреча и состоялась, то только из-за моей неосмотрительности. Дикон горячо просил меня не сообщать принцу о его приезде, но я, к несчастью, невольно выдал тайну. Мой государь немедленно настоял на визите в монастырь св. Гермия.

Эта встреча прошла вовсе не так, как он надеялся: герцог Окделл отказался служить ему, ссылаясь на клятву оруженосца, данную вам. Вы вольны сказать, герцог, что слово изменника и предателя ничего не стоит, но я клянусь вам: все произошло именно так.

Теперь я должен взять на себя тяжелую обязанность и сообщить вам об обстоятельствах гибели вашего оруженосца. Это отчасти и моя вина. В Агарисе Дикон получил сведения о причинах ссоры между Раканами и Святым Престолом, а я неосторожно подтвердил их. Речь шла о гальтарской магии. Дикон решил выяснить все досконально и, пользуясь предоставленной вами свободой, отправился в Гальтары в сопровождении только одного телохранителя. Признаюсь, тогда я не счел эту поездку особо опасной и не стал отговаривать его. Сейчас я горько жалею об этом - так же, как и о многом другом!

Дикон уехал в начале месяца Летних Ветров. Неделю назад пришло известие, что в Гальтаре его захватила шайка бандитов. Мерзавцы не постеснялись потребовать выкуп у аббата Олеция. Однако днем позже до монастыря добрался еще один разбойник по прозвищу Жан-коновал.

Он принес ужасающие новости. По его словам - которым у меня, к сожалению, нет основания не доверять, поскольку этот несчастный немыслимо напуган и кается во всех прошлых грехах - бандитов подкупили "важные господа" из Приморской Эпинэ с целью убить Ричарда, переодетого паломником. Не сомневаюсь, что за этим подлым делом стоит кто-то из Колиньяров.

Разбойник, о котором я говорю, признался нам, что опознал в Диконе эория и, убоявшись гнева Ушедших богов, помог ему бежать через катакомбы. Однако его товарищи быстро поняли, куда пропали пленники, и бросились в погоню. Спасаясь, Ричард и его телохранитель попали под обвал. Мне больно думать о том, что причиной их смерти стала стихия, которую языческие легенды приписывают Повелителю Скал. Все произошло ранним утром двенадцатого дня Летних Ветров. Говорят, они умерли сразу. Бандиты оставили их тела, раздавленные камнями, в одном из подземных коридоров.

Гибель Дикона стала предвестником другой беды. В ночь на тринадцатое Гальтарах произошло чудовищное землетрясение. Жан-коновал утверждает, ничего подобного не было уже несколько кругов. Все бандиты, кроме этого Жана, погибли, а катакомбы, в которых похоронено тело бедного Ричарда, вероятно, обрушились навсегда.

Добрый аббат Олеций сообщил мне, что намерен послать нескольких братьев оказать поддержку верующим и заодно навести справки. Не сомневаюсь: их миссия окажется очень печальной.

Прощайте, герцог. Надеюсь, вы забудете прежние вины вашего оруженосца и защитите его доброе имя и осиротевшую семью перед кардиналом Сильвестром и королем. Мне остается только заверить вас словом дворянина: Ричард Окделл всегда был честен с вами и верен Талигу до последнего вздоха.

Ваш покорный слуга,

Робер Эпинэ.

2

Марсель Валме вернулся в палаццо Сирен только в седьмом часу утра. Пантеркам взбрело на ум обучить его тонкостям морского дела. Виконт был трехмачтовым галеасом - под роскошными атласными парусами, сплошь усыпанными бантиками.

Корабль от берега плывет по вольному простору вод!¹

- Я старше всех по званию! - объявила Латона, взгромоздясь на стол и стоя на нем как на шканцах. - Слушай мою команду! Грядет буря. Мы должны лечь в дрейф. Убрать брамсели!

София, весело хихикая, мгновенно сорвала с Марселя шейный платок и пышное кружевное жабо. Виконт проводил их жалостным взглядом.

- Фалы режь! - воинственно взвизгнула Ариадна, успевшая забраться на стол к Латоне. - Грот-марсель долой!

Исполнительная корнет Кратидес сноровисто содрала шнурки, соединявшие штаны любовника с баской, и живо стащила с него прелестный персиковый камзол с разрезными рукавами.

Какое все-таки варварство это морское дело!

- Дура! - бросила Ариадне толстушка Клелия и стукнула каблучком о пол за неимением боцманской дудки. - Кто же убирает грот-марсель в дрейфе? Только такие неумехи, как вы! Ох, и задала бы вам Зоя трепку!

- Я боевой офицер, а не шкипер! - презрительно огрызнулась Латона, обидевшись за подругу. - Мое дело солдаты и сражения, а своим кораблем Зоя пусть подавится!

- Посмотрели бы вы, виконт, какие у нее руки! Как у последней матросни, - нежным голоском наябедничала Ариадна, обняв Латону за плечи.

- Дамы, я видел ее лицо, мне оказалось достаточно, - категорически отказался от щедрого предложения виконт. - Я предпочитаю быть с вами...

- Грот на гитовы! - стуча каблучком, завопила Клелия: ей надоела праздная болтовня, и Марсель подавился комплиментом, который уже дрожал у него на языке. Галантный кавалер беспомощно забарахтался в горловине рубашки - София внезапно и резко дернула ее вверх.

Возбужденные пантерки вошли в раж.

- Убрать фок! - кричала Ариадна, обняв Латону. - Кренговать корабль!

София, окончательно развеселясь, повалила Марселя на ковер и принялась стаскивать с него щегольские штаны фасона "паонские чулки" - последнего писка моды в этом сезоне.

В пятом часу утра верный союзник Фельпа в лице виконта Валме выкинул белый флаг. Его отпустили, предварительно обложив контрибуцией в виде обещания сегодня же вечером доставить герцога Алву на виллу Бьетероццо.

Валме, не задумываясь, дал Софии слово. Последний месяц он чувствовал себя в Фельпе, как птице-рыбо-дура в воде. Даже его животик, почти убитый первыми неделями жизни с Алвой, теперь ожил, воспрял и немного округлился.

Теперь Марсель с искренним сожалением думал о неизбежно скором отъезде. Алва, из дипломатических соображений согласившийся погостить в Фельпе до праздника Андий, отчаянно скучал, и даже вылазки Капраса не развлекали его. Марсель понимал, что завтра же утром Рокэ отдаст приказ собираться. О, разумеется, Марсель не имел ничего против возвращения в Талиг! Оллария очаровательная столица, к тому же в ней проживает прекрасная Марианна, но он не сомневался: Алва помчится назад прежним бешеным аллюром, и эта мысль приводила бедного виконта в уныние. Почему, о почему, не держим мы в руке своей ни прошлых, ни грядущих дней? Зачем земное счастье так неверно?² На этот вопрос не мог ответить даже тот любвеобильный эпинец, который воспевал сначала Кассандру, потом Марию, потом Елену и под конец - собственную служаночку. Что уж тут говорить о скромном офицере по особым поручениям!

Юность, юность, ты чудесна,

Хоть проходишь быстро путь.

Счастья хочешь - счастлив будь

Нынче. Завтра - неизвестно!

Под карнавальную песню наступающих Андий, раздававшуюся под окнами палаццо, Марсель заснул.

Проснулся он всего за час до обеда и безнадежно опоздал на него, потеряв счет времени с приходом куафера. Впрочем, в Фельпе жили просто, и Валме решил не заморачиваться этикетом. Стол по случаю летней жары был накрыт на террасе, продуваемой свежим морским ветерком, и когда Валме добрался до нее, там толпилось обычное общество. Гости уже отобедали. Марсель направился к своему месту, осторожно лавируя между ними: после вчерашней "бури" его еще ощутимо пошатывало.

- Виконт! - окликнул его Дерра-Пьяве, вероятно, заинтригованный его маневрами. - Где вы были? Мы не видели вас с самого вечера. Идите-ка сюда!

Марсель вильнул вправо, уклонился влево, затем его снова повело вправо.

- Полный бейдевинд! - воскликнул он, по макушку нагруженный морскими терминами.

Алва, сидевший на балюстраде террасы, посмотрел на него, выразительно подняв бровь. Капитан Дерра-Пьяве жизнерадостно захохотал.

- Вижу, вы не теряли времени даром, - одобрительно сказал он и, крепко ухватив Марселя за локоть, осторожно направил к столу. - Не сомневаюсь, что Андий оценит вашу преданность.

- Благодарю, - с чувством отозвался Марсель. - Кстати, капитан, не окажете ли мне любезность? Что такое полный бейдевинд?

- Как раз то самое, что происходит с вами, - снова захохотал Дерра-Пьяве и великодушно налил Валме бокал вина.

- И кто такой этот Андий, которого вы так чествуете? - спросил Алва, не сходя с балюстрады, словно продолжая прерванный разговор.

- О! Вам он не понравится, монсеньор, - отозвался адмирал Джильди. - Добрый святой, основавший Фельп и спасший его жителей от происков Чужого. Вряд ли вы это оцените: ведь вы, как говорят, протеже Леворукого.

- В самом деле? И чем же Фельп не угодил Леворукому?

- Отец имел ввиду Гальбрэ, - вмешался капитан Джильди. - На самом деле это легенда о гибели Гальбрэ и его жителей. Они, напротив, угождали Леворукому.

- Расскажите, капитан, - лениво попросил Алва. - Должен же я знать, не оскорблю ли своего покровителя, участвуя в вашем празднестве.

- Это просто страшная сказка, монсеньор, - ответил Луиджи, пожав плечами. - В ней говорится, что жители города Гальбрэ признали своим господином Леворукого и стали поклоняться ему. Но некий добродетельный торговец однажды увидел ночью деву с крыльями птицы и рыбьим хвостом, которая предупредила его о гневе Создателя. Торговец долго не верил сну, хотя он повторялся трижды, но на четвертый раз обратился за помощью к отшельнику Андию. Святой призвал всех верных отказаться от ереси и покинуть город. Когда добродетельные ушли, на Гальбрэ обрушилась кара Создателя, и от него остались только озера.

- Не те ли это озера, которые мы проезжали по дороге в Фельп? - поинтересовался Алва, слушавший с полузакрытыми глазами.

- Именно они, монсеньор, - подтвердил Луиджи. - Я думаю, что с их появлением связана какая-то катастрофа, а легенда появилась уже после.

- Вполне вероятно, - согласился Алва равнодушно.

- Только я не понял, при чем тут Фельп, - вмешался генерал Вейзель.

- Фельп основали спасенные, - пояснил Фоккио Джильди. - Считается, что возвышенность, на которой стоит город, возникла в результате землетрясения. Гальбрэ провалился, а Фельп построили на новом холме.

- Должен сказать, монсеньор, - вскользь заметил Марсель, инспектируя блюда на столе, - что в данном случае ваш покровитель повел себя не как добрый суверен.

- Именно поэтому возможно, что он тут вообще не при чем, - подтвердил Алва его догадку. - Но вы не закончили, капитан. Что положено делать добрым горожанам в этот ваш праздник Андий? Поститься и четырежды отрекаться от Леворукого?

Дерра-Пьяве снова захохотал.

- Не угадали, монсеньор! Праздник вам понравится. Вечер положено проводить в веселье и пляске, а ночь - с прекрасными женщинами, если вы, конечно, не женаты.

Алва, до сих прислонявшийся к колонне балюстрады, слегка выпрямился.

- Неужели? Ваш Андий был странный святой. Но мы, безусловно, присоединимся к его чествованию.

- Только не я, - прогудел Курт Вейзель. - Веселитесь, как хотите, Рокэ, а я останусь дома.

- Вы очень скучный человек, генерал, - с чувством произнес Марсель, нарезая гусиный паштет тоненькими ломтиками.

- Мы ждем вас на площади в семь часов, - сказал адмирал Джильди Алве, прощаясь. - Дуксия желает выразить благодарность своему новому спасителю.

Фельпские капитаны один за другим откланялись. С уходом гостей на террасе стало просторнее, и Марсель заметил в уголке сияющую физиономию своего утреннего мучителя.

- Герард! Подайте мне форель, - попросил он, вооружась салфеткой.

Мальчишка живо подскочил. За его спиной замаячила новая фигура: это был кто-то из слуг, выделенных Первому маршалу Дуксией славного города Фельпа. В руках лакей держал поднос для писем. Любопытный виконт вытянул шею и с удивлением уставился на печать, украшенную двумя вздыбленными лошадьми и молнией. Эпинэ!

Алва легко поднялся с балюстрады, взял письмо и знаком отпустил слугу.

- Знаете, Рокэ, - глубокомысленно изрек Марсель, смакуя кусочек форели, запеченной в чудесном сливочном соусе, - если бы вы были не вы, я заподозрил бы вас в измене. Месяц тому назад вы получили письмо от агарисского кардинала, а сегодня - от этого мятежника Эпинэ, неважно, старого или молодого. Это же бунт!

- И чем же я могу купить ваше молчание, виконт? - серьезным тоном поинтересовался Алва, поигрывая письмом.

- Пойдете сегодня со мною к нашим очаровательным пленницам на виллу Бьетероццо? - оживился Марсель. - Я обещал, что приведу вас к ужину. Соглашайтесь, Рокэ! Вы же видите: я недорого беру.

- Вы самый покладистый шантажист из всех, мне известных, - признал Алва; глаза его смеялись.

- Вы бы прочитали письмо, Рокэ, - генерал Вейзель неловко пересел поближе. - Вдруг там что-то серьезное. Старик Эпинэ, я слышал, совсем на ладан дышит.

Алва небрежно вскрыл письмо. Марсель перешел на салат: все-таки настоящие салаты умеют готовить только в Фельпе, в этом надо отдать им должное.

- Я бы предпочел, чтобы писал молодой Эпинэ, - высказался он с набитым ртом, ни к кому конкретно не обращаясь. - Тогда там могло бы быть сообщение, к примеру, о безвременной кончине последнего Ракана. В конце концов, его отец утонул примерно в том же возрасте. И не нужно подозревать меня в кровожадности! - возмутился он, заметив, что Алва вздрогнул. - Я лишь забочусь о его высокопреосвященстве кардинале Сильвестре. Это изрядно облегчило бы ему жизнь.

Алва, не отвечая, вернулся к балюстраде.

- В чем дело, Рокэ? - встревожился Вейзель. - Что-то действительно серьезное?

Алва сделал жест, означающий, чтобы ему не мешали читать. Герард так разволновался, что чуть было не налил вино мимо бокала Валме. За столом повисла пауза, которой виконт воспользовался, чтобы заесть салат парой ломтиков восхитительной ветчины.

- Да не томите же, Рокэ, - не выдержал наконец Вейзель. - В Эпинэ беспорядки? Вам пишет старик Анри-Гийом?

- Нет, - негромко ответил Алва, не отрываясь от письма. - Маркиз Эр-При.

- Либо это измена со стороны Эпинэ, - философски рассудил Валме, переходя к десерту, - либо Ракан и впрямь утонул.

- А что нужно от вас маркизу? - поинтересовался Вейзель, пропустив мимо ушей замечание Марселя. - Его дед умер и он хлопочет о наследстве?

- Нет, - снова ответил Алва. - Погиб мой оруженосец.

Потрясенный Герард едва слышно охнул.

- Помилуй Создатель! - взволнованно воскликнул артиллерист. - Когда это произошло?

Алва прикрыл глаза и произнес очень медленно:

- Двенадцатого Летних Ветров.

- Двенадцатого Летних Ветров! - повторил Вейзель, словно не веря своим ушам. - В тот самый день, когда вы одержали победу над бордонским флотом, Рокэ!

- Да, - подтвердил Алва. - Читайте сами, Курт.

И он бросил письмо генералу.

Вейзель поспешно развернул бумагу. Марсель было подумал, не пристроиться ли боком к артиллеристу, чтобы ознакомиться с новостями, но чары фельпского сыра оказались сильнее. Виконт продолжал жевать, сокрушаясь, что маркиз Эр-При написал свое кошкино письмо так не вовремя. Вот тебе и начало праздника!

Алва снова сел на балюстраду, повернувшись лицом к заливу. Разглядывая его спину, Валме гадал, сильно ли он расстроен. Впрочем, виконт и сам был слегка огорчен, но дела это не меняло. Молодой Окделл умер так некстати!

- И все же я не понимаю, - высказался он, - откуда маркизу Эр-При известно о смерти вашего оруженосца, Рокэ. Он же бунтовщик. Неужели Окделл изменил вам и Талигу?

- Спаси Создатель! - перебил его артиллерийский генерал, быстро пробегая глазами письмо. - Неужели то, о чем пишет здесь Эр-При, правда?

- Что вы хотите знать, Курт? - равнодушно спросил Первый маршал, наблюдая за птицами, реющими над водой. - О встрече моего оруженосца с Альдо Раканом или... о последующих событиях? Я не могу подтвердить их. Я, как вам известно, находился здесь.

- Час от часу не легче, - пробурчал Марсель. - Молодой Окделл встречался с Раканом? Это же государственная измена.

- Окделл встречался с Раканом по моему приказанию, - внятно проговорил Алва.

Валме вытаращил на него глаза.

- Никогда бы не подумал, что ваш юноша искусный дипломат. И что же произошло? Он недостаточно низко поклонился самозванцу и тот казнил его?

- Эр-При пишет, что Окделл поехал в Гальтары и попался в руки разбойников, - ответил Вейзель вместо Алвы, продолжая читать.

- О, в самом деле? Я почти завидую ему. Это так романтично! - вздохнул Валме, который в душе всегда был поэтом. - Стать героем настоящей драмы! Я думаю, Рокэ, вашему оруженосцу это понравилось.

- Может быть, - пробормотал Первый маршал. - Юноша всегда любил Дидериха.

- Однако по законам драмы, - продолжал Марсель, принимаясь за бисквиты, - ваш оруженосец не имел права погибать. Он обязан был объединить вокруг себя разбойников и стать их благородным вожаком. Все остальное - просто преступление против литературного вкуса.

- Эр-При считает, что за убийством могли стоять Колиньяры, - произнес Вейзель, отрываясь от чтения. - Неужели это возможно, Рокэ?

- Вполне, - рассеянно отозвался Первый маршал. - Пока юноша служил у меня, на него было совершено несколько покушений.

- И вы отпустили его! - с упреком произнес артиллерист.

- Путешествия полезны молодым, - по-прежнему рассеянно отозвался Алва.

- Если вы хотите знать мое мнение, - снова встрял в разговор Марсель, - то я ни за что не стал бы покушаться на вашего оруженосца, Рокэ. Себе дороже. Вы не Килеан, чтобы кротко снести подобное оскорбление, и не тот человек, которого удобно иметь своим врагом. Если бы я пошел на подобную глупость, то только уверясь, что за мной стоят могущественные покровители. Хотя... Кто могущественнее вас в нашем благословенном Талиге? Разве что его высокопреосвященство.

Алва повернулся к Марселю так резко, что тот слегка опешил.

- А что пишет вам ваш батюшка, виконт? - осведомился безумный Первый маршал совершенно неожиданно.

- Э-э... то же, что и раньше, - промямлил Марсель, не слишком хорошо понимая, чего от него хотят. - Я же показывал вам его письмо.

- Месяц назад? Разве вы не писали ему после этого?

- О, конечно! - радостно воскликнул Валме, салютуя Алве бисквитом. - Сообщил славную весть о нашей победе, правда, не так подробно, как Герард.

- И граф Валмон ответил?

- Увы. Должно быть, дражайший батюшка еще не перебрал весь список своих отеческих наставлений.

- А ваши братья? Если не ошибаюсь, Серж Валмон состоит при особе короля? Разве он не делится с вами новостями из столицы?

Валме широко развел руками.

- Все меня покинули, - произнес он комически-скорбным тоном.

- И прекрасная Марианна тоже?

- Ах, Рокэ! Вы насквозь пронзаете мое сердце!

- А ваша матушка, Герард? - повернулся Алва к порученцу. - Как ей понравился двор?

Растерявшийся утренний кошмар хлопал на Первого маршала совершенно ничего не понимающими глазами.

- Ну же! - подстегнул его Алва. - Что вам пишет ваша матушка? она довольна вашими подвигами, о которых вы сообщили ей?

- Я... монсеньор... Я еще не получил ответа...

- Как же так? Ведь вы писали ей месяц тому назад?

- Да, но... Я думал, почта идет долго. Разве это не так, монсеньор?

- Полноте, Рокэ, - вмешался Марсель. - Не пугайте Герарда. Ведь вам регулярно пишет его высокопреосвященство. Вы тоже отправили ему реляцию о победе над бордонским флотом. Разве он не прислал вам поздравлений?

- Его высокопреосвященство, - ровным голосом ответил Алва, - прислал мне в ответ прелестное письмо о цветущих в Дораке вишнях.

- О! - воскликнул Марсель, выпучив глаза. - Будь кардинал Сильвестр дамой, я сказал бы, что это намек.

- Однако Сильвестр не дама, - ответил Алва, - хотя, возможно, это все же намек. - Он устало провел руками по глазам и неожиданно добавил: - Надеюсь, вы помните, виконт, что являетесь моим офицером по особым поручениям?

- Разумеется, - ответствовал Валме, с достоинством выпрямившись.

- Прекрасно. В таком случае вы сегодня же отправляетесь в Талиг. - Разочарованный Марсель не сдержал стона отчаяния, но безжалостный Ворон продолжал как ни в чем не бывало: - Собирайтесь немедленно. Мне нужны донесения о том, что происходит в Олларии. Цветущие вишни - это, конечно, прекрасно, но меня интересует проза иного рода.

- Собираться сейчас? - возмутился Валме, потрясенный таким неожиданным поворотом дела. - А как же праздник? А пантерки?.. Неужели Оллария не простоит без меня хотя бы ближайшие несколько часов? Не провалится же она сквозь землю, в конце концов!

- Вы так уверены в этом? - вкрадчиво спросил Рокэ. - Разве вы не слышали, о чем сегодня рассказывал капитан Джильди?

- Эти озера в Гальбрэ?.. Я помню, вы говорили мне о Звере, но ни за что не поверю, что вы всерьез относитесь к этим детским страшилкам!

- А знаете, о чем еще пишет Эр-При? Он пишет, что месяц назад в Гальтаре случилось сильнейшее землетрясение. Согласитесь, виконт, у всех у нас будет очень бледный вид, если, вернувшись в Олларию, мы обнаружим воронку на месте столицы.

Ошарашенный Марсель даже рот открыл.

- Это правда?.. Землетрясение? - И он перевел взгляд на генерала Вейзеля, ожидая подтверждения.

- Да, - кивнул бергер. - Маркиз пишет, что подобного не случалось уже несколько кругов. Все это не к добру, Рокэ, - добавил генерал, возвращая Алве проклятущее письмо. - Несчастье с юным Окделлом и Гальтара как-то связаны между собой - не знаю как, но связаны.

- Возможно, вы правы, Курт, - согласился Алва, хмурясь. - Об этом стоит подумать.

Он небрежно сунул злосчастную бумажку в карман. Марсель проводил ее тоскливым взглядом: он надеялся, что Алва позволит и ему ознакомиться с содержанием, однако Ворон, похоже, не собирался оказывать ему такого доверия.

- Но Гальтара еще не Оллария, - возразил виконт упрямо. - Может быть, всё это простое совпадение, и ничего больше.

- Не исключено, - не стал спорить Алва. - Однако не думаю, что все ваши родные и друзья разом забыли о вас, виконт.

- Так вы действительно считаете, что в Талиге не все благополучно? - забеспокоился Вейзель.

- Считаю? - переспросил Алва, взглянув на артиллериста со странным выражением. - Я не считаю, Курт. Я знаю.

Вейзель, видимо, растерялся.

- Я не понимаю вас, Рокэ, - признался он.

Алва неприятно усмехнулся уголками губ:

- Как сказал виконт Валме, с некоторых пор я состою в предосудительной связи с Агарисом. Кардинал Левий из курии любезно держит меня в курсе дел.

- А вы говорили, - удивленно заметил Валме, едва не подавившись косточкой от абрикоса, - что он всего лишь поблагодарил вас за помощь тому епископу, как бишь его... который приезжал с договором об объединении церквей.

- Я получил еще одно письмо, - вскользь бросил Алва и резко повернулся к молодому Арамоне: - Герард! Найдите мне Тапо де Монтойю и пригласите его сюда. Сами оставайтесь внизу и ждите прихода генерала Вейзеля. На сегодняшнюю ночь вы поступаете в его распоряжение.

Мальчишку как ветром сдуло.

- И что же важного имеет сообщить вам курия? - недоуменно поинтересовался Вейзель, дождавшись ухода молодого Арамоны.

Алва пожал плечами.

- В самом деле, что? Разве только то, что прошлом месяце в столице была арестована герцогская чета Приддов, - ровным голосом ответил он. - По обвинению в покушении на жизнь короля.

Вейзель негромко ахнул.

- Разрубленный змей! - выругался Валме. - Вот так чудеса! Вы, должно быть, шутите, монсеньор. Последний раз, когда я видел господина супрема, он не производил впечатления сумасшедшего.

- На меня тоже, - согласился Алва. - Так же, как и ее величество.

- А при чем здесь ее величество? - оторопел Валме.

- Обвинения касаются и ее. Во всяком случае, как утверждает кардинал Левий.

Ого! Марсель даже присвистнул и щедрой рукой налил себе еще вина. Такие новости следовало запить. Пока они воевали в Фельпе, в Олларии явно не скучали!

Встревоженный Вейзель от волнения даже поднялся с места.

- Немыслимо! - произнес он. - Немыслимо! Когда вы получили эти известия?

- Две недели назад.

- И вы молчали, Рокэ! - с упреком воскликнул артиллерист.

- У меня нет оснований считать курию непогрешимой, - холодно возразил Алва. - Я не эсператист, чтобы верить Святому Престолу на слово. Агарис преследует свои интересы. Я ждал писем из Талига.

- Отлично понимаю вас, монсеньор, - энергично закивал головой Марсель, допивая бокал. - Вы правы: такие новости Серж непременно сообщил бы мне. Он знает, что у меня есть слабость к драматическим сценам. Леворукий побери, какая захватывающая интрига! Даже жаль, что пришлось ее пропустить. Не понимаю только, за какими кошками его высокопреосвященству могло понадобиться держать вас в неведении.

Вейзель вдруг вздрогнул всем своим крупным телом.

- Создатель милосердный! - выдохнул он, обращаясь к Алве. - Но ведь, судя по вашим словам, Рокэ, это и есть тот самый заговор... Тот самый заговор, о котором предупреждали вашего оруженосца?..

Алва молча посмотрел на генерала с непроницаемым выражением на застывшем лице. Сгорающий от любопытства Марсель готов был с досады проглотить свою салфетку. Что же, кошки раздери, было в этом треклятом письме молодого Эпинэ? Как он сглупил, упустив случай заглянуть в него!

В тишине, повисшей на террасе, гулко прозвучали удары колокола с церкви святого Марка. Часы отзванивали три четверти. Генерал Вейзель очнулся первым:

- Седьмой час! - воскликнул он. - А в семь дуксы ждут вас на площади Сирен.

Словно в подтверждение его слов в воздухе грохнуло, и над заливом взвился ослепительный язык пламени: начинался праздничный фейерверк. В отдалении слышались крики шутов и шутих: гулянью предшествовало театрализованное шествие.

Уловляй миг жизни краткой

Всем на праздник верный путь!

Счастья хочешь - счастлив будь

Нынче. Завтра - неизвестно!³

- Соберано, вы приказывали явиться? - вместе с порывом ветра, донесшим до террасы карнавальную песню Андий, в дверях появился Тапо де Монтойя. Он уже приоделся к вечеру: на нем была широкая белая рубашка и нарядный дублет в цветах Ворона, а волосы на морской манер лихо повязаны косынкой. Валме втихомолку даже пожалел кэналлийца: вопреки всем этим приготовлениям, беднягу ожидали вовсе не танцы.

- Да. Какие письма доставили сегодня из Талига, Тапо?

- Никаких соберано, - удивился офицер.

- В таком случае возьмите полдюжины ваших людей и отправляйтесь на фельпский тракт. Вы займете позицию в пяти хорнах от города и будете останавливать всех курьеров, следующих из Талига. Я хочу, чтобы любые депеши, неважно, кому адресованные, были перехвачены и немедленно переданы мне. Вам ясен приказ?

- Все депеши, соберано? - переспросил донельзя удивленный де Монтойя. - Даже те, которые предназначаются дуксам?

- Все.

- Это может быть превратно истолковано, Рокэ, - вмешался генерал Вейзель. - Дуксия наверняка захочет знать причину ваших действий.

Алва небрежно отмахнулся от предостережения.

- У меня есть, что им ответить. Тапо, отправляйтесь!

Глядя на исчезающую спину кэналлийца, Валме с досадой вспомнил аналогичный приказ, недавно отданный ему самому. Нет, что ни говори, а Окделлы - это зло! Покойный Эгмонт перебаламутил весь Надор, а его сынок пошел еще дальше: взбаламутил всех одной только своей смертью.

- Позвольте, монсеньор, - с достоинством сказал Марсель, вставая из-за стола, - остаться сегодня при вас. Разумеется, как ваш офицер я выполню любой ваш приказ. Но если его высокопреосвященство действительно перехватывает почту из Талига, мои донесения постигнет та же судьба. Кроме того, мое отсутствие на сегодняшнем празднике может изрядно удивить наших фельпских друзей.

Алва замер и внимательно осмотрел Марселя с ног до головы. Виконта охватило дурное предчувствие, что он попал из огня да в полымя.

- В ваших словах есть доля истины, - задумчиво проронил Рокэ, словно что-то прикидывая. - Вы действительно понадобитесь мне в другом месте. Но об этом позже. Сейчас нас ждут дуксы.

Валме понуро поплелся следом за господином Первым маршалом, гадая, какая еще напасть свалится ему на голову по милости синеглазого монстра.

Во дворе шум праздника слышался гораздо явственнее, чем на террасе: площадь Сирен располагалась прямо под окнами палаццо. Тапо де Монтойя, перекрикивая грохот барабанов, хотя те били еще вполсилы, спешно собирал маленький отряд из немногочисленной кэналлийской охраны. Генерал Вейзель собирался было попрощаться с Марселем и Алвой на нижней ступеньке лестницы, однако Ворон неожиданно остановил его.

- Постойте, Курт. Я был бы вам благодарен, если бы сегодня ночью вы поболтали с господами Канцио и Гракка и мастерами с верфи. Люди они женатые и не потащат вас в бордель... Возможно, до них дошли вести о землетрясении. Среди их подчиненных много всякого народу, а слухи распространяются быстро.

- Как скажете, Рокэ, - согласился артиллерист. - А что вы намерены предпринять относительно молодого Окделла? Сообщите об этом в Талиг?

- Нет, - отрезал Алва. - Пока молчите об этом. И, кстати, прихватите с собой Герарда. С вами он будет в большей безопасности.

Слуги распахнули настежь ворота палаццо, и Алва, сопровождаемый своими офицерами, вышел на площадь. Марсель едва не зажмурил глаза: повсюду горели факелы, а над морем вертелось огненное колесо, с треском рассыпающее по водной глади крупные, как падающие звезды, искры. Другое море билось о стены дворца и гудело сотнями голосов, почти заглушающих барабаны и литавры. В центре площади на возвышении, поставленном на колеса, сидела озаренная багровым пламенем неизменная птице-рыбо-дура в окружении целого выводка юных найери.

- Добро пожаловать, монсеньор! - радостно приветствовал Алву адмирал Муцио Скварца. Его тесть, почтенный гранд-дукс, хотел по обыкновению произнести речь, но его голос безнадежно утонул в общем гуле. Слегка растерявшись, Ливио Грампана обреченно махнул рукой, и музыканты, сидевшие на балконе соседнего здания, приняли это за знак начинать.

Грянула настоящая какофония. Застигнутые врасплох оркестранты заиграли вразнобой: скрипки галопом догоняли тромбоны, а флейты вскачь неслись за ними следом. Марселю нестерпимо захотелось заткнуть уши. Однако приходилось терпеть. Генерал Варчеза, сияя, гаркнул под самым ухом у Валме:

- Представление дается в честь монсеньора!

Действительно, главное испытание было еще впереди. Едва музыка стихла, в дело вступила птице-рыбо-дура: она торжественно поднялась на своем возвышении и разразилась длиннейшей трелью чего-то стихотворного. Марсель уловил, что речь шла об ызаргах (перед повозкой тут же заскакали фигляры, довольно похоже изображающие отвратительных волосатых тварей), которые внезапно переселились из талигских степей в морские глубины и пожрали заносчивых дельфинов (здесь фигляры накинулись на несчастное чучело, сооруженное из папье-маше, и яростно разодрали его на части). Даже акулы (при этих словах над головами людского моря проплыли маленькие копии фельпских галер) признают превосходство прежде сухопутных гостей. Отныне, что есть мочи возопила птице-рыбо-дура, тыча пальцем прямо в невозмутимого Алву, она берет талигских ызаргов под свое покровительство.

Валме хмыкнул.

- Ваш местный пиита превзошел самого себя, - сообщил он адмиралу Джильди.

Тот только улыбнулся.

Тем временем найери повыскакивали из повозки и пустились в пляс, что, видимо, обозначало полный восторг, а девственная покровительница Фельпа величественно спустилась на землю и поднесла Алве огромный кубок вина. Первый маршал не посрамил чести Талига и выпил все до капли. Марселю тоже поднесли чашу, больше похожую на чан, но виконт рассудил, что слава - дым и суета и вылил большую часть подношения себе под ноги.

Найери продолжали скакать, хватая моряков за руки и побуждая их танцевать. Одна из дев подскочила к Марселю и он уже учтиво осклабился, намереваясь встретить красотку, когда внезапно понял, что дева-то поддельная. От неожиданности Валме невольно шарахнулся в сторону, и мальчишка, щедро вымазанный белилами и румянами, подхватил под руку капитана Дерра-Пьяве, унося его в хоровод танцующих.

- Что с вами, виконт? - насмешливо поинтересовался Алва, блестя глазами, должно быть, от выпитого вина. - Чем вас напугал бедный актер?

- Ничем, монсеньор, - храбро ответил Марсель, шумно переводя дух. - Но неужели же здесь совсем нет женщин?

- Нет. Ундии предназначены только для мужчин.

- Ундии? - удивился адмирал Джильди. - Вы хотели сказать Андии? Праздник называется в честь святого.

- Думаю, что в старину он был посвящен Унду и назывался в его честь, - ответил Ворон. - В древности моряки так задабривали создателя океана. Эсператисты пытались придать вашему празднику свое истолкование, но, как сами видите, его сути переменить не смогли.

- И мне она не по вкусу, - откровенно высказался Марсель. - Какое варварство обходиться без женщин!

- Почему же без женщин? - удивился Джильди. - Они ждут моряков ночью.

- Кстати, монсеньор, - встрепенулся Валме, - вы ведь помните, что обещали пойти сегодня со мною к нашим пленницам? С вашей стороны просто неучтиво так долго томить их ожиданием. Прекрасные дамы прямо горят желанием видеть своего победителя.

- Вот как? - спросил Алва. - Что же, я не отказываюсь от своих слов. Тем более, что это почти наш долг, - усмехнулся он. - Если уж нам не посчастливилось рассердить Лита, то не в наших интересах гневить еще и Унда.

- Я не понимаю вас, - категорическим тоном заявил Марсель. - Если вы и его высокопреосвященству внушаете еретические мысли об ушедших божках, то я не удивляюсь, что он предпочитает говорить с вами о цветущих вишнях.

- Пойдете танцевать со мною, виконт? - насмешливо перебил его Алва.

- Увольте! Я не умею скакать, как языческий козел.

- Не слушайте его, монсеньор, - добродушно заметил Фоккио Джильди. - Какая разница, Андии или Ундии, если праздник все равно праздник? Пойду-ка и я тряхну стариной...

- Я подожду вас здесь, - поспешил объявить Марсель.

- Отлично, - отозвался Алва, сбрасывая камзол ему на руки. - Через час я буду в вашем распоряжении. Должен же я как-то вознаградить вас за то, что завтра вы распрощаетесь со своей дамой.

- Вы хотя бы намекнули, чего ради...

- Вы поедете Алат, - коротко ответил Алва. - И, вероятно, в Гальтару.

- В Гальтару? - переспросил пораженный Марсель. - Зачем? Послушайте, Рокэ, я действительно огорчен известиями о вашем оруженосце - он был премилый юноша и к тому же надорский герцог, но я же не могу оживить его!

- Не думаю, что он умер, - равнодушно обронил Рокэ.

- То есть как? А письмо?

- Оно ничего не доказывает. Эр-При излишне доверчив и впечатлителен. Я предпочел бы черпать свои сведения из менее сентиментального источника.

- Польщен вашим мнением обо мне, - пробормотал Марсель. - Но что я могу поделать? Кстати, что там произошло? Герцога Окделла убили разбойники? Они что же, прирезали его?

- Эр-При пишет, что юноша погиб под обвалом, - по-прежнему равнодушно пояснил Алва. - Он сбежал от шайки вместе со своим телохранителем.

- Так с ним был телохранитель?

- Угу.

- А если он действительно погиб?

- Вы узнаете подробности и сообщите их мне. Но юноша жив.

- Откуда вы знаете?

- Я видел его.

Марсель уставился на стоящего в одной рубашке Алву круглыми от изумления глазами. Похоже, давешний кубок вина все-таки изрядно пошатнул душевное равновесие господина Первого маршала, если ему начали наяву мерещиться покойные оруженосцы. Тот, похоже, понял ход мыслей своего офицера и усмехнулся.

- Чему вы удивляетесь, виконт? Вы верно сказали: я язычник, - проговорил он с иронией. - Вдобавок еще и Повелитель Ветра. Почему бы мне не видеть Повелителя Скал? Не далее, как несколько дней тому назад юноша являлся мне во сне и выглядел вполне живым, хотя и не вполне здоровым.

- Э-э... Вы видели его во сне? - спросил Валме, не понимая хорошенько, что на это отвечать.

- В необычном сне. Поверьте, виконт, я знаю, что говорю.

Валме тяжело вздохнул. Что бы там не привиделось господину Первому маршалу, отдуваться придется офицеру по особым поручениям. Это было ясно. Дело обещало стать хлопотным и неблагодарным: Алва явно вбил себе в голову, что его оруженосец жив, и Марселю придется очень несладко, если надорский герцог со свойственным Окделлам упрямством все-таки отбыл в мир иной. Но, с другой стороны, если выяснится участие Колиньяров в убийстве, труды Валме не пропадут зря: эта семейка порядком досаждала Валмонам. Марсель вздохнул еще раз и поднял на Алву глаза, полные подобающего его званию рвения.

- Монсеньор, я выполню ваше распоряжение. Если завтра утром вам будет благоугодно послать меня в Алат, чтобы допросить маркиза Эр-При, я последую вашему приказу.

- Прежде всего вы допросите и привезете в Талиг того разбойника, который снабдил маркиза сведениями, - произнес Алва. - Его зовут Жан-коновал, если я ничего не путаю. Но сейчас - наслаждайтесь праздником, виконт. Я пойду славить Унда.

Валме вздохнул в третий раз, провожая взглядом маршала, быстро влившегося в хоровод фельпских моряков. Что ж, рассудил он мысленно, в ближайшем будущем романтика мне обеспечена. Но хотя бы сегодняшний вечер у меня никто не отнимет. И Марсель принялся мурлыкать себе под нос карнавальную песню Андий, которая словно бы подтверждала правильность его решения:

День сегодняшний дороже

Всех других грядущих дней.

Юность - нынче, старость - тоже!

Девы, юноши, смелей

Жгите жизнь на каждом ложе!

Путь к унынью - ложный путь!

Счастья хочешь - счастлив будь

Нынче. Завтра - неизвестно!

3

- ...Как это могло произойти? Не вы ли уверяли меня только вчера, что они пошли на попятный?

- Клянусь вам, не знаю, монсеньор! Вчера они оба казались совершенно спокойными. Этого никак нельзя было предвидеть.

- Да что вы говорите, герцог? Люди, находящиеся под вашей ответственностью, сводят счеты с жизнью, а вы не можете этого предвидеть? Только вчера вы выступали тут петухом, бахвалясь, что ваша тактика увенчалась успехом!

- Наша тактика, ваше высокопреосвященство! Позвольте напомнить, что идея припугнуть их судьбой семьи принадлежала именно вам!

- Верно, вы и на это оказались неспособны... Но разве это я вел допросы в Багерлее? Разве это я утверждал, что принял все меры предосторожности? Где были ваши глаза? Вы должны были следить за каждым их взглядом, каждым вздохом!

Кардинал Сильвестр раздраженно отвернулся от Колиньяра и покосился на тонкостенную чашечку, над которой поднимался приторно-горьковатый дымок. Будь у него хотя бы глоток шадди... Какой осел-лекарь придумал, будто настой из корней придорожного сорняка способен заменить благородный морисский напиток?

Подавленный Колиньяр все же предпринял попытку отыграться:

- Все еще может обернуться нам на пользу, монсеньор. Если представить самоубийство как признание вины...

- Кому? Королю? - презрительно оборвал его Сильвестр. - Даже его величество не так легковерен, а уж ваши враги немедленно начнут кричать на всех перекрестках, что вы злодейски умертвили невиновных.

- Но ведь правда в том...

- Кому она нужна, ваша правда? Уж не думаете ли вы, герцог, что я доверил вам ведение этого дела ради поисков истины? В таком случае вам стоит принять постриг и тихо ожидать откровений Создателя в каком-нибудь эсператистском монастыре. Мне нужна не истина, а то, что способно казаться ею... Ни на кого нельзя положиться. Где их тела?

- Я... Я велел не трогать их.

- Так возвращайтесь обратно и прикажите перенести их в подземный каземат. Там ведь есть лед? Придется прятать их до тех пор, пока я не придумаю, как уладить вашу... оплошность.

- Какие очаровательные разговоры ведутся в вашем кабинете, ваше высокопреосвященство! - протянул у дверей хорошо знакомый насмешливый голос, и Сильвестр невольно вздрогнул. - Я и не предполагал, что кардинал и вице-кансильер Талига воркуют друг с другом наедине, как пара наемных убийц над трупом жертвы. Позвольте полюбопытствовать, господа: а чьи именно тела вы намерены прятать сегодня?

При виде герцога Алвы лицо вице-кансильера окончательно вытянулось, и он поспешил улизнуть, отвесив всем смазанный прощальный поклон. Алва не стал его останавливать, хотя не и подумал посторониться. Колиньяр ловко юркнул ему за спину и исчез в приемной, как спугнутая ящерица среди камней.

Сильвестр со вздохом опустился в свое кресло. Если не везет, то не везет! Какая нелегкая принесла Алву в Олларию в самое неподходящее время? Сладковатый запах проклятого цикория тут же ударил ему в ноздри, и кардинал невольно поморщился.

- Рокэ! - проговорил он кривясь, словно прожевал дольку лимона. - Какая удивительная неожиданность! Если я правильно помню, вы сейчас должны находиться в Фельпе, а вовсе не у меня в кабинете, не так ли?

Алва не ответил. Он стоял, небрежно привалясь к косяку двери, которую этот глупец-Колиньяр забыл притворить, когда ворвался со своей злополучной новостью.

- Я жду ответа, ваше высокопреосвященство. Каким же бедолагам не посчастливилось перейти вам дорогу?

Сильвестр задумчиво обозревал дымящуюся на столе чашечку, быстро соображая, что именно может знать так некстати объявившийся Алва.

- Думайте все, что угодно, Рокэ, - ответил он спокойно, - но речь шла всего лишь о несчастном случае. Герцог Придд неверно понял мои намерения и поспешил принять яд, к величайшему моему сожалению и огорчению. Ему не стоило этого делать. Я отнюдь не желал ему зла.

- Вот как? Стало быть, вы обвинили его в покушении на жизнь короля, намереваясь сделать ему приятное? О, в таком случае господин супрем проявил по отношению к вам просто черную неблагодарность!

Кардинал вздохнул, взял чашечку и принялся прихлебывать цикорную воду с видом эсператистского мученика в пещи огненной. Интересно, кто снабдил Алву сведениями, которых ему совершенно не следовало знать? Неужели эта молодая гадюка из Ла-Риссана сумела-таки переступить через трупы двух своих братьев ради политических интриг? Нет, невозможно! Алва не стал бы читать писем ни от кого из Феншо-Тримейнов.

- Довольно, ваше высокопреосвященство. Вы не хуже меня знаете, что покушение на жизнь короля - такое обвинение, по которому не оправдают даже святого. Герцогу Придду явно не улыбалась смерть под топором палача. Чем вы его припугнули? Судьбой герцогини Ангелики?

Сильвестр с достоинством отставил пустую чашку в сторону.

- Рокэ, я не спрашиваю у вас, кто рассказал вам о Приддах - я понимаю, что вы мне этого не скажете. Но и вы тоже могли бы понять: я не действовал бы так без важной причины. И кстати, раз уж вы здесь, объясните мне, зачем вы вообще явились в Олларию? Его величество ведь ясно приказал вам следовать из Фельпа в Ургот к герцогу Фоме.

- Разве?.. Какая жалость. Должно быть, мне не повезло разминуться с гонцом.

Алва легким шагом пересек кабинет и небрежно уселся в кресле напротив кардинала. Его сапоги, очутившиеся в поле зрения Сильвестра, были покрыты слоем дорожной пыли, а от платья отчетливо пахло лошадиным потом. Похоже, он только что сошел с коня, которого гнал всю дорогу до столицы. Разминулся он с гонцом, как же!

- Я прибыл в Олларию, ваше высокопреосвященство, узнав, что Тайный Совет требует от меня объяснений в связи с поездкой моего оруженосца в Алат. Поскольку туда его послал я, я поспешил явиться, чтобы смиренно ответить на вопросы советников его величества.

- О, все это уже в прошлом! - отмахнулся Сильвестр с наигранным добродушием. - Его величество вполне удовлетворился моими объяснениями.

- Тем лучше. Вернемся к герцогу Придду, монсеньор. Кому принадлежит другое тело, которое господин Колиньяр так резво побежал прятать в казематах Багерлее? Юному графу Васспарду?

- Честное слово, Рокэ! - в сердцах воскликнул кардинал, не сдержавшись. - Не будь вы мне так нужны, я бы с удовольствием отправил вас в тот же каземат составить компанию покойному супрему!

- Судя по словам вице-кансильера, у бедняги-Придда уже есть компания. Кто же это, ваше высокопреосвященство? Говорите. Вы же прекрасно понимаете: я все равно узнаю.

Кардинал снова вздохнул.

- Герцогиня Ангелика. Я действительно сожалею, Рокэ.

Ворон воспринял новость, по-видимому, совершенно равнодушно. Он сидел, вальяжно развалившись в кресле, слегка покачивая носком сапога. Судя по выражению лица, его куда больше интересовала грязь на его ботфортах, чем судьба всех Спрутов разом.

- Герцогиня Ангелика... - повторил он, словно что-то припоминая. - Поправьте меня, если я ошибаюсь, ваше высокопреосвященство. Вы арестовали ее, чтобы состряпать обвинение против королевы?

- Состряпать! - поморщился Дорак. - Вы несправедливы, Рокэ. Репутация ее величества как супруги такова, что ваши дорожные сапоги - и те гораздо чище.

- Возможно, - не стал спорить Ворон. - Но едва ли вы будете отрицать, что главное пятно на ее репутации - я.

- Не обольщайтесь, друг мой. Найдется немало претендентов на оскорбление чести Фердинанда II и помимо вас. Но именно поэтому вас не должно быть сейчас в столице.

- И что же ждет бедняжку? - по-прежнему равнодушно спросил Рокэ.

- Что может ждать супругу короля, уличенную в неверности? - Сильвестр даже пожал плечами: ответ был очевиден. - Вы и сами знаете: развод. Будь она иностранной принцессой, мы с позором отослали бы ее домой, но Ариго - подданные его величества Фердинанда. Он вправе отрубить изменнице голову. Однако, во уважение к вашим рыцарским чувствам, - любезно добавил Дорак, надеясь выторговать уступку за уступку, - я могу ограничиться заточением в монастырь. Вы хотите этого?

Алва задумчиво покачал головой:

- Дело не в моих чувствах, ваше высокопреосвященство. Вряд ли вы забыли, что у августейшей четы есть дети. Вы намерены объявить их ублюдками? Впрочем, может быть, принц Карл скоропостижно скончался, неудачно упав с лестницы или заболев потницей?

На последней фразе Алва вскинул голову и прожег кардинала пронзительным синим взглядом. По спине Дорака пробежала легкая дрожь, однако глаз он не отвел.

- Нет. Но это же не ваш сын? - вкрадчиво спросил он.

- Это наследник трона. Или вы рассчитываете сделать Талиг сильнее, лишив монарха законного преемника? Его величество уже не так молод, чтобы разбрасываться его сыновьями.

Сильвестр задумчиво пожевал губами: разговор шел не так, как надо. Застигнутый врасплох, он избрал неверную тактику, и Алва, разумеется, немедля бросился в нападение. Первый маршал всегда умел определять слабые места противника и бить по ним, однако Сильвестр не считал себя слабым. О, на поле битвы он давно проиграл бы кэналлийскому Ворону, но в области интриг сильнее был он. Следовало принять очевидное: Рокэ здесь, он знает то, что теперь глупо от него скрывать. С этим нужно смириться... Смириться, но не уступить.

Кардинал осторожно потянулся к серебряному колокольчику, стоявшему на столе, и позвонил.

- Еще шадди, - распорядился он, едва голова Агния высунулась из-за портьеры. - То есть, разумеется, этой вашей... цикорной воды.

Хорошо бы, если б лекарь не лгал, и проклятая обманка и в самом деле успокаивала нервы. В скользких разговорах выигрывает тот, кто сохраняет самообладание. Но кто же все-таки просветил Рокэ? Неужели Лионель Савиньяк?..

Агний сноровисто забрал поднос с чашкой. Алва раздул ноздри, очевидно, принюхиваясь к запаху.

- Вижу, что ваше высокопреосвященство наконец-то вняли просьбам врача и стали похвально заботиться о своем здоровье.

Сильвестр уловил в этих словах легкий налет сарказма и, едва выждав, пока Агний скроется в недрах соседней комнатушки, перешел в атаку. Слегка разведя руками словно бы в знак своей совершеннейшей искренности, он произнес простым и будничным тоном - так отец говорит с сыном о мелких домашних новостях:

- Я скоро умру, Рокэ.

Зрачки Ворона расширились как у кошки в темноте - но и только. Сильвестр выждал с минуту и первый нарушил повисшую в кабинете паузу.

- Я не хотел говорить вам об этом, но вы вынудили меня к откровенности. Мне осталось год-полтора - при самом лучшем раскладе. Однако за это время я должен провести Талиг через грядущий Излом... А если смерть настигнет меня раньше - позаботиться о том, чтобы это сделали вы.

Алва замер, словно окаменев в своем кресле. Сильвестр почувствовал неожиданную легкость в душе, словно с нее свалился приличных размеров валун. Слова сказаны. Теперь он стоит перед Рокэ с открытым забралом, и тот больше не сможет упрекнуть его в скрытничестве или лицемерии.

- Вы полагаете, что скоро умрете, - медленно проговорил Алва, пытливо глядя на Дорака, - и поэтому решили прихватить с собою в Закат как можно больше Людей Чести?

- Пусть вас это не тревожит, - отмахнулся кардинал. - Это дело я успею уладить сам. Считайте это моим прощальным подарком.

- Вот как? Октавианская ночь тоже, вероятно, была подарком?

- Вы прекрасно знаете, зачем была нужна Октавианская ночь, - возразил Дорак с легким нетерпением. - Государству мешали господа Ариго и иже с ними.

- Тристрамы, Карлионы и прочие Рокслеи, - пробормотал Ворон, согласно кивая. - И вы решили их участь, предварительно попросив меня держаться подальше от столицы.

- Однако вы явились, как герой, и по своему обыкновению спасли отечество, - улыбнулся кардинал. - Увы, в конечном итоге именно вам пришлось потрудится, выкорчевывая сорняки, - договорил он со вздохом, вспомнив знаменитую дуэль в Нохе.

- Выкорчевывая сорняки, ваше высокопреосвященство, я никогда не трогал Повелителей стихий, - резко возразил Алва. - Тогда как вы с господами Колиньярами и Манриками успешно их убиваете.

- Разве это так важно? - искренне удивился Сильвестр.

- Кто знает, ваше высокопреосвященство? Я не стал бы шутить с такими почтенными вещами, как древние суеверия. Вы же слышали о недавнем землетрясении в Гальтаре?.. Будет в высшей степени неловко, если от ваших неусыпных трудов весь Талиг провалится под землю.

- Ну, не все так печально, - благодушно засмеялся Сильвестр. - Валентин Васспард вполне жив и здоров, и, если вы просите за него, его выпустят из Багерлее. Если хотите, я даже посоветую королю разрешить ему наследовать герцогский титул... как не осведомленному о заговоре его отца.

- А! - протянул Алва, словно сообразив что-то. - Так вот чем вы припугнули покойного супрема - графом Васспардом! Господин вице-кансильер, надеюсь, подошел к делу с должной фантазией? Покойному успели посулить пыточные щипцы, если он не оговорит своего сына и наследника?

- Не только Первому маршалу приходится отдавать жестокие приказы, - сурово осадил его Сильвестр. - Но вы опять несправедливы, Рокэ. Я бы не тронул юного Васспарда, если бы герцог Придд и герцогиня Ангелика пошли мне навстречу. Мне и сейчас совершенно не на руку их смерть. Придется иметь дело с графом Рокслеем, а он уже поднял истошный крик из-за ареста своего оруженосца!

- Что вам нужно от мальчишки?

- Уже ничего, - признался кардинал, вздыхая. - Вряд ли он и впрямь что-то знает. Разумеется, теперь не приходится рассчитывать на его преданность Фердинанду II, однако... Когда он услышит о вашей роли в перемене его судьбы, он, конечно, будет весьма признателен вам. И это к лучшему. Новый король должен привлекать к себе сердца милосердием.

Алва, до сих пор сидевший в кресле нога на ногу, при этих словах выпрямился как пружина. Но, если он и хотел что-нибудь сказать, то не успел: портьера опять откинулась, и Агний бесшумно появился на пороге новой чашкой. Сильвестр вздохнул, взглянув на нее. Подумать только: Рокэ сейчас удивительно походил на жалкую подделку под шадди. Только настой подлого сорняка бездарно имитировал благороднейший напиток, а Алва, истинный король по крови и духу, готов был прикинуться хоть морским огурцом, только бы не садиться на трон. Но хочет он того или нет, Сильвестр все равно расчистит упрямцу дорогу.

Агний удалился. Дорак принялся тянуть цикорную воду, разглядывая Алву из-за края чашки. Тот пару секунд напряженно размышлял.

- Я вижу, что ваше высокопреосвященство сказали мне правду, - наконец проговорил он холодно, вставая с кресла. - Вы действительно серьезно больны и бредите.

- Нет, я просто не хитрю больше с вами, - спокойно возразил Сильвестр. - Я пытался, это верно, но, раз уж вы знаете так много... Король в последние месяцы сильно сдал. Боюсь, что правда о происхождении малютки Карла и развод окажутся слишком сильным ударом для него. К счастью, у него есть настоящий наследник. Вам известно, что по кодексу Франциска преемником рода Олларов в случае его пресечения является старший представитель дома Алва. То есть вы, Рокэ.

Узкие губы Алвы растянулись в подобие улыбки, острой, как лезвие его шпаги.

- Надеюсь, вы понимаете, монсеньор, что все, сейчас вами сказанное, является государственным преступлением?

- Если это преступление, то вы мой пособник, - сухо отпарировал Дорак, - и сегодня не меньше, чем в Октавианскую ночь. Четверть часа назад вы заподозрили меня в покушении на маленького Карла. Позвольте напомнить вам, как именно вы победили Адгемара Кагетского. Вы велели утопить долину Биры, где жили беззащитные женщины и дети. Много детей. Вы пожертвовали ими ради Талига. Чем жизнь одного ребенка важнее их? Другое дело, если бы речь шла о вашем собственном сыне - тогда я полностью согласился бы с вами. Но какую ценность представляет плод прелюбодеяния какой-то Ариго с каким-нибудь юным Приддом или Феншо?

Алва с окаменевшим лицом смотрел на него в упор немигающим синим взглядом.

- А если принц все же является сыном Фердинанда? - спросил он.

Сильвестр только плечами пожал: одним Олларом больше - одним Олларом меньше, не все ли равно!

- Это не имеет значения, - ответил он откровенно. - Он сын Катарины Ариго, и это главное. Она больше не может считаться матерью наследника, и вы сами знаете это.

- Нет, - отрезал Алва холодно.

- Оставьте, Рокэ. Я понимаю, вы хотите защитить свою любовницу, но мужское самолюбие не должно мешать сознанию долга. Не вы ли сами убили ее братьев? Будьте же последовательны! Катарина Ариго никогда не простит вам дуэли в Нохе, но и без этого она предала бы вас при первой возможности. Разве история с герцогом Окделлом вас ничему не научила?

Алва слегка вздрогнул и даже как будто отступил на полшага:

- Какая история с Окделлом?.. Кстати, раз уж вы заговорили о нем: помнится, я просил вас не трогать этого юношу, пока он находится у меня на службе?

Кардинал досадливо поморщился, ставя опустевшую чашку на стол:

- Не хитрите со мной. Ведь он пытался отравить вас, не так ли?

- С чего вы взяли? - Тон Алвы был резок, почти груб. - Я отправил его в Граши на переговоры. Юноша, конечно, не гений дипломатии, но с милейшим Эр-При этого и не требуется. Я заметил, что в Сагранне они неплохо поладили друг с другом. Разве я не говорил вам с самого начала, что меня не устраивает выводок Колиньяров в качестве герцогов Эпинэ?

Действительно, Рокэ ясно давал это понять, и его настойчивостью стоило воспользоваться. Сильвестр с неторопливой деловитостью извлек из кармана четки и принялся перебирать их бусины совсем так же, как господин тессорий - кости больших казначейских счетов.

- Хорошо, друг мой, - произнес он, отделяя первую бусину, - давайте договоримся. Честно сказать, я и не собирался навязывать вам Колиньяров, но, если вы настаиваете на Робере Эпинэ, будь по-вашему. Вы можете помиловать его и даже возвратить ему герцогство, я не возражаю... Когда взойдете на престол.

Алва внезапно изогнулся по-змеиному, так что его лицо оказалось всего в каком-нибудь полубье от носа кардинала.

- А если я сегодня же донесу на вас королю, ваше высокопреосвященство? - негромко поинтересовался он. - Что тогда?

Сильвестр едва не расхохотался от нелепости подобного предположения.

- Вы не доносчик, Рокэ, - ответил он миролюбиво. - Но, даже будь вы заядлым наушником... Король еще не забыл, как якобы по вашему приказу юный Окделл перебаламутил весь Агарис, а потом кинулся в Алат к Ракану. Кого из нас двоих король сочтет предателем: вас или меня? Или вы вмените мне в вину самоубийство Вальтера Придда, обвиненного Тайным Советом в злодейском умысле? Возможно, конечно, что супрем метил не в короля, но Фердинанду вы никогда этого не докажете: он слишком напуган. Или вы хотите уверить его величество, что королева чиста, как хрусталь, и станете клясться, что во время ваших встреч в ее будуаре вы читали жития святых?.. Полноте, Рокэ, что за глупость! Давайте договоримся, как подобает союзникам. Я выполню условия, которые вы мне поставите, но и вы, в свою очередь, выполните мои.

- Я не позволю вам убить короля, - ответил Алва, обжигая Сильвестра ледяным взглядом.

- Помилуй Создатель, Рокэ! - Пораженный кардинал даже поднес руку к губам, чего не делал по собственному почину уже порядком давно. - Да кто говорит об убийстве? Душевные силы его величества истощены переживаниями, вот и все. Я только предупреждаю вас. Вам лучше всех известно, что из Катарины Ариго вышла дурная жена, а грехи матери падают на ее детей. Неужели это я виноват в этом? Разве это я превратил аббатство святой Октавии в веселый дом, который посещала вся молодежь Талига? Следствие выяснило скандальные подробности. К примеру, известно ли вам, что за десять месяцев до рождения сына королева еженедельно встречалась в аббатстве с покойным Оскаром Феншо? -добавил Сильвестр, с удовольствием подумав, какой неприятный сюрприз в самом скором времени ожидает епископа Риссанского.

Алва выпрямился так же внезапно, как пригнулся, и устало провел руками по глазам.

- Поразительно, - пробормотал он вполголоса, словно говоря с самим собой. - Просто поразительно. А ведь я не поверил ему.

- Кому? - переспросил сбитый с толку кардинал.

- Окделлу, - выговорил Алва после секундной паузы. - Он предупреждал меня о ваших планах тогда, ког... Накануне своего отъезда.

- Окделл? Предупреждал о моих планах? - от души удивился кардинал. - Надо же. Вот уж никак не думал, что ваш юноша был так догадлив.

- Вы снимете с него обвинение в государственной измене, - сухо произнес Алва, словно не высказывая просьбу, а отдавая приказ.

Сильвестр, не колеблясь, отделил вторую бусину на своих четках.

- Обвинение снимут в течение месяца. Если вас это утешит, Рокэ, - щедро прибавил кардинал, - я даже лично отслужу заупокойную службу по вашему оруженосцу.

- После того, как вы послали наемных убийц по его следу?

- Они не достигли цели. Ваш юноша погиб в результате землетрясения, я тут ни при чем.

- Да, так же, как и в деле с Приддами, - саркастически согласился Алва, скривив губы.

- Рокэ, - устало сказал Сильвестр, - я умираю, и у меня нет времени на досужие споры с вами. Будь у меня преемник, клянусь вам, я действовал бы иначе и оставил бы вас в покое. Вы же знаете, что я вам друг.

Алва смерил его взглядом с каким-то отстраненным удивлением.

- Мой друг, - повторил он, - мой друг, союзник моего отца, предал меня, а мальчик, считавший меня врагом, рискнул жизнью, чтобы предупредить меня об этом.

- Хотите, я обращусь в Агарис с просьбой причислить его к лику святых? - ехидно предложил кардинал, насмешливо поблескивая глазами.

Алва проигнорировал вызов.

- Откуда вы знаете о судьбе Окделла? - отрывисто спросил он.

Честный ответ был бы "от Колиньяра", но Дорак решил, что откровенности на сегодня более, чем достаточно.

- Магнус Ордена Милосердия написал королю, - пояснил он. - Похоже, ваш юноша произвел большое впечатление на курию.

- Магнус Ордена Милосердия? Кто это? - равнодушно спросил Алва.

- Некий кардинал Левий. Его письмо торжественно зачитали на Большом Совете, и должен признаться, оно произвело огромное впечатление на короля.

- Где письмо? - резко спросил Алва.

- У меня. Я сохранил его для вас. - Сильвестр покопался в одном из ящичков своего бюро и, найдя послание, протянул его Алве. - С ним кардинал Левий прислал кое-какие вещи для возвращения семье или короне, но его величество был так поражен историей с разбойниками и землетрясением, что отказался брать их. Я полагаю, их следует вернуть Мирабелле Окделл. Будет лучше всего, если это сделаете вы, эр ее сына.

- Какие вещи? - рассеянно спросил Алва: он уже развернул письмо и быстро пробегал его глазами.

- Они в шкатулке. Я велю Агнию принести.

Алва продолжал читать с непроницаемым видом. Однако несмотря на все его попытки выглядеть невозмутимым, было заметно, как сильно он устал от разговора. Было и еще кое-что. Неужели он так огорчен участью Окделла, которого сам же и выгнал, мимоходом удивился Сильвестр.

- Что Большой Совет решил сделать с Надором? - внезапно спросил Алва совершенно ясным, твердым голосом, в котором не было ни грана усталости.

- Пока ничего. По закону титул и земли отходят короне. У Лараков, разумеется, есть права, но король еще не подтвердил их. Я полагаю, герцогство следует пожаловать тому, кто примет руку юной Айрис Окделл.

Рокэ едва заметно поморщился.

- Оно никому не будет пожаловано, - возразил он. - Как эр герцога Окделла я являюсь его опекуном. Из письма магнуса Левия следует, что никто не видел мертвого тела моего оруженосца. По законам Талига, если смерть не подтверждена свидетельством очевидцев, она не доказана. Права герцога Окделла будут сохраняться в течение трех лет.

- Не понимаю, какие еще доказательства вам нужны, Рокэ, - пробормотал Сильвестр, но тут же махнул рукой, соглашаясь: - делайте, как хотите. Если таковы ваши условия, я принимаю их. С герцога Окделла снимут все обвинения, и Надор, будь по-вашему, станет ждать его еще три года. - Он встал и поднял четки, показывая Алве отделенные бусины: - Кроме того, Катарине Ариго сохранят жизнь, а Робер Эпинэ будет помилован и введен в права наследства. Сами видите, Рокэ: я не торгуюсь с вами. Я обещаю вам выполнить все, о чем вы просите. В обмен мне нужно только одно: не мешайте мне. Езжайте в Ургот к Фоме: там необходимо ваше присутствие. Когда настанет срок, я пришлю вам своего личного гонца. Впрочем, граф Савиньяк, видимо, тоже не оставит вас в неведении, - ядовито прибавил он.

Алва сжал губы и нахмурился, видимо, недовольный догадливостью Сильвестра. Тот язвительно улыбнулся и изящным жестом указал вглубь кабинета: Агний снова появился на пороге с продолговатым ящичком в руках.

- Вот и вещи, присланные кардиналом Левием.

Алва словно нехотя повернулся и слегка вздрогнул, увидев длинный плоский ящик вроде тех, в которых возят дипломатическую почту. Изначально он был зашит в черную кожу, но на Большом Совете завязки срезали, и поэтому сейчас Агний просто стянул кожаный чехол, ставя шкатулку на стол. Она была заперта на изящный замочек; рядом на цепочке висел ключ.

Алва подошел и медленно вставил его в скважину. Механизм с тихим всхлипом сработал и крышка распахнулась, открывая свое нутро. Там было почти пусто, но на самом дне, выстеленном светлым бархатом, лежали две вещи: фамильный кинжал герцога Окделла и родовой перстень Повелителей Скал.

- Передайте их Мирабелле Окделл, - произнес кардинал.

4

Алва, с час назад приехавший на улицу Мимоз от кардинала, как тигр расхаживал по кабинету, когда огромная неповоротливая колымага тяжело прогромыхала по камням двора и остановилась у дверей его особняка. Бросался в глаза крупный герб, намалеванный на дверцах: щит, стропилообразно рассеченный на червлень и чернь с золотым вепрем в нижнем поле - простой, почти грубый, как все древние гербы, хорошо различимый с любого расстояния. Колымагу, вероятно, соорудили лет пятьдесят назад: сколоченная на совесть, предназначенная для дальних поездок, она могла вместить в себя не меньше четырех человек, а к задку легко было приторочить столько же сундуков. Сейчас поклажа отсутствовала, а просторное, обитое кожей нутро экипажа казалось слишком огромным для изможденной женщины, с трудом вышедшей из него. Она спускалась медленно, прижимая руку к груди после каждого шага, но не приняла ничьей помощи - ни Хуана, ни своего слуги.

Алва не видел Мирабеллу Окделл больше десяти лет. В его памяти сохранилась высокая темноволосая женщина, сухая, немногословная и высокомерная. Теперь это была почти старуха, худая и угловатая, но держалась она по-прежнему очень прямо - так, что становилось тяжело смотреть.

Судя по слою свежей грязи, облепившей стенки кареты, Мирабелла пересекла городскую заставу только сегодня утром - тогда же, когда и он сам, только со стороны Надорского тракта. Зачем же она приехала в Олларию? Ведь Сильвестр так и не удосужился послать ей гонца со скорбным известием. Да тот и не успел бы добраться: дорога до замка Окделлов занимает добрых две недели. Однако той пары часов, которую он сам провел у кардинала, хватило, чтобы Карлионы, Рокслеи или кто там еще ознакомили герцогиню с новостями о ее сыне.

"Она уже знает".

Алва встретил Мирабеллу Окделл внизу у парадной лестницы. Герцогиня была в своем обычном трауре, который не снимала со дня смерти мужа, однако воротник ее шелкового одеяния усыпа́л крупный жемчуг и украшало чудесное кружево, делавшее платье если не нарядным, то хотя бы не аскетичным. Было очевидно, что Мирабелла собиралась ко двору. Тогда почему вместо дворца она отправилась в особняк Ворона сразу после приезда в столицу?

- Миледи, - произнес Алва, вглядываясь в ее почерневшее от горя лицо, так не соответствующее придворному платью, - я вижу, вам уже сообщили об известиях из Гальтары, и я могу избавить себя от неприятной обязанности повторять их. Скажу только, что несмотря на печальные обстоятельства, я рад приветствовать вашу светлость в своем доме. Прошу вас садиться, миледи, - добавил он церемонно, вводя ее в гостиную и указывая на кресло.

Герцогиня проигнорировала это приглашение, тем самым вынудив стоять и хозяина.

- Сударь, - ответила она таким отрывистым и каркающим голосом, словно каждое слово царапало ей горло, - я приехала в Олларию упасть в ноги королеве, но мне сказали, что неделю тому назад ее величество поместили под домашний арест. Поэтому, едва узнав, что утром вы вернулись в столицу, я поехала к вам.

- Зачем, миледи? - сдержанно поинтересовался Алва.

- Чтобы выполнить последнее желание моего сына. Ричард просил, чтобы я встретилась с вами... - Мирабелла помедлила и продолжала с явным трудом: - в том случае, если его обвинят в государственной измене. Не стоит и говорить, что я не собиралась следовать этому совету! - яростно выплюнула она, не дав Алве даже секунды для ответа. - Ричард заблуждался на ваш счет, я всегда знала это. Но его ошибки проистекали из благородства и великодушия его сердца. Создатель, ведающий и явное и сокровенное, простит их, как прощаю их я...

- Зачем же вы приехали, миледи, - прервал ее Алва, - если не хотите просить о помощи?

Мирабелла вздрогнула и порывисто шагнула почти вплотную к нему.

- Что вы собираетесь предпринять теперь, когда мой сын больше не стоит у вас на дороге? - спросила она, судорожно прижимая руки к груди. - Каким подлым прихлебателям вы намерены раздарить его состояние? Какую участь вы уготовили его сестрам? Говорите, герцог: я готова принять свою судьбу так же мужественно, как и мой сын!

Алва невесело усмехнулся: ну разумеется, как он мог забыть, что является левым крылом зла!

- Вам незачем тревожиться, миледи, - ответил он, стараясь говорить со всей доступной ему мягкостью. - Как эр и опекун вашего сына я обещаю, что никто не причинит Окделлам вреда.

Бледные, плотно сжатые губы герцогини искривились в тщетной попытке усмехнуться.

- Я так и думала, - негромко произнесла она. - Замужество ведь нельзя считать вредом, не так ли, герцог? Я вижу ваши подлые замыслы насквозь! Вы только что были у Кантена Дорака, которого богохульно зовете кардиналом. Говорите прямо: каким навозникам вы предназначаете в жертву моих дочерей? Не стесняйтесь: сейчас нас слышит разве что Создатель да ваш покровитель-Леворукий!

- Успокойтесь, миледи, - настойчиво повторил Алва, - я обещаю, что ни вас, ни ваших дочерей никто не тронет.

- А я могу верить вам, герцог? - с тяжелой иронией спросила герцогиня. - Стало быть, душа Рамиро-предателя теперь наконец-то успокоилась? Вы полностью удовлетворены своей местью нашему дому, ваша светлость? Вы именно этого и добивались, когда брали моего сына к себе в оруженосцы?

Продолжать диалог в таком духе не имело смысла. Алва отошел к окну и с силой провел пальцами от переносицы к вискам: дорожная усталость последних недель давала о себе знать.

- Зачем вы требуете, чтобы я отвечал вам, миледи, - спросил он безо всякого выражения, - если заранее не верите ни одному моему слову?

- А я могу верить вам?! - яростно повторила Мирабелла, шагнув к нему. - Вы взяли к себе моего сына, вы лживыми уловками добились его великодушной преданности - вы, убийца его отца! - а потом выгнали и опозорили его!

- Ричард сам согласился стать моим оруженосцем, - сухо возразил Алва.

Мирабелла негромко засмеялась: во всяком случае те каркающие звуки, которые вырывались у нее из груди, вероятнее всего, означали издевательский смех.

- И это Первый маршал Талига! - проговорила она, указывая пальцем в сторону Алвы. - Изворачивается, как вор, пойманный за руку! Может быть, вы думаете, что глупая женщина не знает, как выпускаются из Лаик? Считаете, что я послала туда сына вслепую? Нет! Я понимала, чем рискую, но согласилась на все ради его будущего... По уставу Ричард обязан был предложить свою службу всем. Он не мог выбирать. И разве это не вы ответили ему: "Я принимаю"?

Алва секунду помолчал. В свое время он был уверен, что возмущенный юноша нарушит все традиции Лаик и уедет в Надор, но сообщать об этом герцогине не стоило.

- Я действительно принял службу вашего сына, - ответил он после едва заметной паузы, - и, надеюсь, стал ему хорошим эром. Я не ограничивал его свободы, не навязывал ему друзей и заботился о его состоянии, как надлежит опекуну. Теперь я склонен сожалеть, что был так щепетилен. Если бы Ричард меньше общался с теми, кого вы, миледи, определили ему друзья, он, возможно, не сделал бы того, что сделал. Но в позорном поступке вашего сына нет моей вины.

- Вы лжете, герцог! - крикнула Мирабелла. - Вы с самого начала снюхались с Дораком, чтобы очернить и уничтожить последнего Окделла! Я знаю всё! Вы приказали своим слугам схватить Дикона и тащить его силком до самой границы, не допуская к нему даже пажа - его, герцога Окделла, который ни на йоту не ниже вас по происхождению! И вы велели тайно вывезти его в Алат, чтобы ваш мерзкий пособник обвинил его в измене ублюдкам Олларам!

- Замолчите, миледи! - жестко приказал Алва. - Вы забываете, что находитесь в Талиге, а не в вашей мифической Талигойе. Ричарда обвиняют в измене королю. Неужели вы думаете, что такие оскорбления пойдут ему на пользу?

Мирабелла остановилась, тяжело дыша. Она смотрела на Ворона темными, почти черными глазами, в которых все сильнее разгорался сухой блеск.

- Можете не верить мне, но я не желаю зла ни вам, ни Ричарду, - продолжал Алва твердо. - Если, отослав его в Алат, я допустил ошибку, она будет исправлена. Я приму меры, чтобы Надор...

- О, мне известны ваши меры, герцог! Я не так наивна, как мой бедный преданный мальчик. В Октавианскую ночь вы с Дораком не постеснялись преследовать праведника и выжечь полстолицы! И я догадываюсь, какими лживыми способами вы очернили братьев ее величества, прежде чем зарезать их на так называемой дуэли! Теперь пришел черед самой королевы, не так ли? Но знайте: я еще способна сопротивляться. У меня хранится ваш собственноручный приказ Ричарду следовать в Алат, который мой бедный сын предусмотрительно прислал мне... И я пущу его в ход!

- Вы предъявите его на ближайшем Совете, миледи, где я потребую снять обвинение с герцога Окделла, - спокойно подтвердил Алва. - Я намерен дать понять всем сомневающимся, что Ричард ездил в Граши по моему поручению.

Пораженная Мирабелла буквально впилась в его лицо недоверчивым взглядом.

- Что это значит, герцог? Какую новую ловушку вы готовите? Неужели вам мало той участи, на которую вы уже обрекли моего сына?.. За что вы так ненавидите его? За то, что он Окделл? За то, что он сын Эгмонта?

- Сударыня, вы бредите, - остановил ее Алва: извращенное толкование герцогиней каждого его слова уже начинало порядком утомлять. - Я никогда не питал ненависти к вашему сыну, а теперь и подавно.

- Тогда зачем вы предали его?!

- Предал? Что за чушь! - с досадой произнес Алва, окончательно теряя терпение. - Я выгнал его, это правда, но не за измену королю, а за измену мне. Это ваш сын предал меня, миледи.

- Мой сын верно служил вам! - гневно воскликнула Мирабелла, вскипев от возмущения. - Служил куда более верно, чем вы того стоите!

- Вы мать моего оруженосца и, конечно, не станете распространяться о позорящих его делах, - холодно отозвался Алва. - Я могу рассказать вам откровенно, почему я отослал вашего сына в Алат. Я сделал это потому, что он пытался отравить меня. Он подсыпал мне яд в вино - только и всего.

Мирабелла рвано выдохнула, отступив от него на шаг.

- Так вот оно что! - сказала она, всплеснув руками. - Вы намерены оклеветать моего сына? Моего мертвого сына?..

Алва, невольно задетый этими словами, круто повернулся к ней.

- Мне незачем лгать. Ваш сын пытался отравить меня, и я выгнал его, потому что ненавижу вероломство. Теперь вы единственный человек, который знает об этом кроме меня самого и Ричарда. Я отослал его в Алат, поскольку полагал, что там ему будет лучше, чем со мной. Вот и вся правда, миледи, и, если позволите, мы больше не будем возвращаться к этому.

Герцогиня Окделл, прямая, как палка, с лицом белее снега, смотрела на него расширенными глазами и недоверчиво качала головой.

- Нет, невозможно, - бормотала она. - Ричард не мог сделать ничего подобного. Он... Он слишком верил вам.

- Вероятно, был человек, которому он верил больше? - иронически предположил Алва, приподнимая уголки губ.

Мирабелла повторяла, механически качая головой как заведенная:

- Это невозможно. Мой сын настоящий Окделл, а Окделлы никогда не пойдут на низость.

- Ваш муж тоже был настоящий Окделл, сударыня, - заметил Алва с прежней иронией, - однако он согласился подстроить мне западню и убить меня с помощью бесчестной женщины.

Услышав эти слова, герцогиня слегка попятилась назад, едва не споткнувшись на ходу о край ковра. Алва шагнул вперед, чтобы поддержать ее, но она неловко уклонилась, пошатнулась и тяжело ухватилась за спинку кресла, в которое побрезговала сесть в начале разговора.

- Так вот за что вы его ненавидели! - прошептала она, не сводя с Алвы бездонных, дышащих безумием зрачков. - Вот за что вы его убили! За грех моего мужа!..

- Опомнитесь, миледи! - рявкнул Алва, которому на миг показалось, что он имеет дело с сумасшедшей. - Вы сами не понимаете, что говорите!

- Вы... вы... - бормотала Мирабелла, опуская голову словно под бременем вины, - вы правы... Эгмонт согласился убить вас... Он говорил: такова воля Создателя. Он говорил: вы во власти Леворукого, и Святой Отец отрекся от вас... Но Дикон... Нет. Дикон - нет. Он считал иначе. Он верил вам. Вы не стоили его веры. Вы не стоите и волоска на его голове! - Она подняла голову и, слегка прищурившись, с внезапным интересом спросила: - Что вы сделали ему, герцог? Почему он так разочаровался в вас?

Алва перевел дыхание: похоже, к Мирабелле снова вернулись зачатки разума. Шагнув к столику с фруктами, он наполнил бокал тончайшего роанского стекла.

- Выпейте воды, миледи, - предложил он. - И прошу вас, сядьте: вы едва держитесь на ногах.

Мирабелла только раздраженно затрясла головой.

- Что вы сделали моему сыну? - властно повторила она.

- Не знаю, миледи. Может быть, он приревновал меня к какой-нибудь даме? - любезно выдвинул гипотезу Алва, слегка приподнимая бровь.

- Нет... - протянула Мирабелла, сверля его темным яростным взглядом. - У моего сына не было любовниц!.. Но даже будь это не так, из-за женщины Дикон вызвал бы вас на дуэль. Окделлы не бросают своим соперникам яд в вино!.. А, только что вы заявили, будто сказали мне всю правду? Нет... Это не вся правда! Что же вы утаили? Что произошло между вами на самом деле? Может, мой бедный мальчик наконец-то понял, какова ваша подлинная суть? Может, он наконец-то догадался, что вы не герой Октавианской ночи, а соучастник Дорака, не так ли, герцог?

- Я не соучастник кардинала, миледи! - холодно бросил Алва, невольно сжимая кулаки при воспоминании о сегодняшнем разговоре с Сильвестром.

- Тогда почему Дикон пошел против вас?

- Спросите об этом вашего друга Штанцлера! - не без сарказма посоветовал Алва. - Если, конечно, сумеете его найти.

- Что скажет он, чего не состоянии сказать вы сами? - яростно выдохнула Мирабелла прямо ему в лицо. - Об интриге, которую вы с Дораком замыслили против всех Людей Чести? Об убийстве достойных дворян, братьев епископа Риссанского и королевы Катарины? О лжи, возведенной на моего сына и семью герцога Придда? О вашем намерении опорочить и погубить саму ее величество, которое теперь ясно, как день?..

- Довольно, миледи! - гневно оборвал ее Алва.

- Да вы просто трусите, герцог! - пронзительно расхохоталась Мирабелла. - Вы трусите говорить о собственных мерзостях! И перед кем! Перед беззащитной женщиной, у которой убили и мужа, и сына!.. Скажите: Ричард видел вас таким? Он видел это гнусное выражение Закатной твари на вашем лице?.. Слава Создателю! Тогда я сожалею только об одном: что ему не удалось отравить вас на самом деле!

Рокэ глубоко вздохнул, усилием воли гася порыв неразумного гнева. Мирабелла Надорская ударила по больному месту. Он должен был разгадать интригу Сильвестра еще многие месяцы назад, и тогда ему без труда удалось бы найти общий язык со своим оруженосцем.

- Миледи, Ричард не одобрил бы ваших слов, - сдержанно произнес он, возвращаясь к своему обычному самообладанию. - И вы сами возьмете их обратно, когда успокоитесь. Окделлы не отравители, а ваш сын настоящий Окделл. Решив убить меня, он принял яд одновременно со мной. Неужели вы находите, что моя смерть стоит его жизни?

- Дикон принял яд вместе с вами? - Мирабелла подалась к нему гибко, как змея. - Что же, теперь я верю вам, герцог. Вот она, вся правда! Мой сын узнал о ваших замыслах и попытался предотвратить их. Но он гораздо благороднее вас и судил по справедливости и других, и себя самого. Вас нужно было остановить во что бы то ни стало, но цена за подлость - смерть, даже если эта подлость вынужденная!

- Вряд ли ваша церковь согласится с вами, - возразил Алва. - Я знаю, что Ричард раскаялся в своем поступке.

- Откуда вы можете это знать? - напряглась герцогиня, подозрительно уставившись на него.

- Мне написал кардинал Левий из Агариса. Ричард обратился к нему за помощью. Он признался кардиналу, что действительно хотел предотвратить... некоторые нынешние события, но больше не считает, что выбрал правильный способ. И я рад этому.

Герцогиня Мирабелла окинула его ледяным взглядом.

- Вы опять собирались заморочить голову бедному ребенку?

- Тогда я не смог простить ему предательства. Меня слишком часто предавали, чтобы я умел легко прощать. Но теперь... Теперь я сожалею об этом. Думаю, что после всего случившегося мы с Ричардом сможем понять друг друга.

- Ложь! - выкрикнула Мирабелла. - Обычное лицемерие рода Алва! Вы убили моего сына, а теперь делаете вид, что сожалеете об этом!

- Миледи, - решительно произнес Алва, акцентируя каждое слово, - я не верю в смерть вашего сына.

- Что?.. Что?..

- Я не верю, что Ричард мертв, сударыня, - повторил Алва так же твердо. - И не стану хоронить его раньше времени. Ни вы, ни я не видели его труп. Пока я не получу неопровержимых доказательств, Надор останется за ним и за вами. Это даст отсрочку по крайней мере на три года, и я сделаю все возможное, чтобы отыскать моего оруженосца. Вы вольны считать это решение обманом или хитростью, если угодно. Однако мне приятно сознавать, что Ричард все же знал меня лучше, чем вы. Вы ведь сказали, что это он посоветовал обратиться ко мне за помощью? Так вот, миледи: я услышал его просьбу.

Герцогиня Окделл, внезапно ослабев, с трудом опустилась в кресло, за спинку которого держалась все это время. Алва подал ей воды, добавив немного вина. Мирабелла машинально приняла бокал, вряд ли сознавая это. Алва сел напротив нее: сейчас, когда пароксизм гнева миновал, забрезжила слабая надежда на взаимопонимание.

- Три года... - медленно проговорила герцогиня словно в глубоком раздумье. - Три года... А что потом, когда они истекут?

- Мы найдем вашего сына раньше, - ответил Алва спокойным и уверенным тоном.

- Разве вы не знаете подробностей его гибели?

- Знаю, но их сообщили не очевидцы. Я уже послал своего офицера по особым поручениям выяснить все обстоятельства на месте, но на это потребуется время. Однако я почти убежден: ваш сын так же жив, как вы и я.

Герцогиня Окделл всмотрелась в его лицо напряженным взглядом:

- А на каком основании вы так уверены в этом, герцог?

Алва со вздохом провел рукой по лицу:

- Боюсь, что на еретическом, миледи, - признался он, невесело улыбаясь. - Ведь я Повелитель Ветра, эорий, потомок Ушедших богов. Со мной иногда происходят странные вещи... Впрочем, вы же считаете абвениатство ересью? Тогда я не стану оскорблять ваш слух. Скажу только, что у меня бывают странные видения и что в них присутствовал ваш сын.

- Видения? - слабым эхом отозвалась Мирабелла: ее губы мелко задрожали.

- Очень реальные, миледи. Вы, наверно, не верите гальтарским легендам?

- Я... я верю, - глухо ответила Мирабелла, пряча глаза.

- Вот как? - удивился Алва и, помедлив, продолжал: - Иногда я вижу других Повелителей Стихий во сне. И это при том, что наяву я мало думаю о господах Эпинэ или Приддах. Впрочем, Придды меня не беспокоят... вероятно потому, что их слишком много. Но я видел Эпинэ - и вашего сына тоже.

- Когда? - одними губами спросила Мирабелла.

- Эпинэ - когда я последний раз был у себя в Кэналлоа. В том сне меня тревожила мысль, что я должен созвать своих вассалов. Почему вместо вассалов мне явился маркиз Эр-При, этого я не могу вам объяснить. Он блуждал в каких-то развалинах, удивительно похожих на Нохское аббатство... Я зачем-то пытался вытащить его оттуда, причем главная мерзость состояла в том, что на самом деле никакого аббатства не было! Звучит, как бред, не так ли? - усмехнулся он. - Видение оказалось на редкость назойливым: оно бесконечно повторялось, стоило мне закрыть глаза. Стены, переходы - все это было похоже на реальность до скрежета зубовного. В конце концов, я решил вернуться в Олларию. Любопытно, что я приехал в столицу в самый разгар резни, - задумчиво договорил он.

- А что маркиз Эр-При? Разве он умер? - тускло спросила Мирабелла.

- Он жив. В том-то и дело, миледи.

- То есть он выбрался... оттуда?

- Да. Смешно сказать, - задумчиво проговорил Алва, - но мне так и не пришло в голову выяснить, что же с ним происходило на самом деле.

- А Ричард? - спросила Мирабелла настойчиво.

- Он встретил меня прямо здесь, у дверей этого особняка. Может быть, его тоже привел в столицу подобный сон?

- Когда?.. - не поняла Мирабелла: - Ведь Ричард являлся вам? До или после... своей смерти?

- После, миледи.

Герцогиня Надорская словно задохнулась от волнения.

- Маркиз Эр-При написал мне в Фельп, что Ричард погиб утром двенадцатого Летних Ветров. Но я хорошо помню, что он снился мне в ночь на четырнадцатое, то есть почти два дня спустя. Это было... очень яркое видение.

- Расскажите... - хриплым шепотом выдавила Мирабелла, - расскажите...

Алва ненадолго задумался, вспоминая.

- Оно было похоже на видение с Эр-При, - наконец произнес он. - Мне зачем-то понадобился мой оруженосец, и я отправился на его розыски. В то время я еще полагал, что он находится в Алате - Граши или Сакаци, но во сне я искал его именно в Гальтаре. Был очень яркий день. Солнце било мне прямо в лицо и я плохо видел дорогу. Но мне удалось уловить краем глаза, что у меня за спиной открытая дверь. Она вела в помещение вроде огромного капитульного зала. Ричард находился внутри: он медленно бродил в самой глубине, куда не достигало солнце, словно потеряв направление. Меня сильно удивило, что он вырядился в монашескую рясу. Потом из письма Эр-При я узнал, что он въехал в Гальтару под видом паломника... Я окликнул его с порога. Он поднял голову, и тут я заметил, что за ним по пятам движется большая черная собака, которую я сначала принял за тень. Ричард услышал меня - в этом я уверен. На вид он казался не особенно здоровым, как и Эр-При в свое время, но вполне живым. - Алва нахмурился. - Что же это было за место? Как будто что-то знакомое, однако...

- Вы видели его подробно, милорд? - перебила Мирабелла, не заметив, что обратилась к Алве по надорскому обычаю.

- Так же подробно, как вижу вас.

- Высокие, очень высокие своды, так что потолок теряется в темноте?

- Откуда вы это знаете? - насторожился Алва.

- Зал круглый и такой огромный, что противоположной стороны как будто и нет вовсе? Нигде ни окон, ни бойниц и ни одного факела по стенам или хотя бы кольца для него? - возбужденно продолжала Мирабелла с горящими глазами.

- Да. Но откуда...

- А камень стен? Темно-серый камень, не правда ли? И стены и пол сложены из квадратных блоков, пригнанных так плотно, что между ними ни единой щели? И никаких ниш, никаких колонн - вообще ничего, только абсолютная пустота кругом?

- Откуда вам это известно? - взволнованно спросил Алва, невольно наклоняясь к ней навстречу. - Вам тоже снилось это место?

- Нет, - кривя бескровные губы, ответила Мирабелла. - Мне - нет. Никогда. Оно снилось первому графу Горику после казни Алана Святого. И Ричарду... тоже... давно, когда он был еще ребенком... После того, как вы убили его отца.

Алва вздрогнул всем телом и выпрямился.

- Вы знаете, что это за место? - медленно спросил он.

- Да. Это башня, - сказала Мирабелла, горько кривя губы. - Усыпальница рода Надорэа в Гальтаре. Вход в Лабиринт для Повелителей Скал.

Пальцы Алвы сжались на подлокотниках его кресла. Такого ответа он не ожидал.

Несколько минут они оба молчали.

- Почему вы так уверены в этом, миледи? - в конце концов спросил Ворон.

Мирабелла сжала губы, как будто размышляя, стоит ли отвечать. Потом все же решилась.

- Когда оно приснилось Дикону, я стала искать... - сказала она полушепотом. - В Окделле есть вещи, связанные с Ушедшими: родовой медальон, изображения, пергаменты... Мне казалось, если я узнаю правду, я пойму что-то важное для моего сына. В конце концов я нашла, только не в Окделле - в Горике. Бумаги первого графа. Рисунок. Горик отыскал описание Северной башни и понял, что видел, как его отец уходит в Лабиринт. Я... Я уничтожила эти бумаги. Я не хотела, чтобы это повторилось.

Алва нахмурился, размышляя над ее рассказом.

- Как это возможно? - проговорил он, словно разговаривая сам с собою. - Это противоречит древней легенде. Повелитель Скал должен остаться на Изломе - один, но живой.

- Однако Алан Святой и Рамиро-предатель погибли именно на Изломе, - напомнила ему Мирабелла.

- У каждого было по сыну.

- Два сына, - машинально поправила Мирабелла. - У графа Горика имелся брат. Легенды не всегда точны, герцог. Или мы разучились их понимать. А может быть, Излом вовсе не то, что мы за него принимаем? Когда люди замышляют зло, они всегда рады спихнуть свою вину на происки демонов. Ваш предок предал анакса, которому не хотел служить. Первый Оллар рвался к власти и вырвал ее из рук слабого калеки. Разве вы с Дораком не делаете то же самое? И разве это вина Ушедших? Приближая конец мира своими преступлениями, так легко отговориться тем, что это не ваш замысел!

- Вы хотите сказать, что, готовясь к катастрофе, мы делаем ее неизбежной? - учтиво осведомился Алва, поднимая брови. - Парадоксальная мысль, миледи.

- Оставьте казуистику для вашего друга Дорака! - с горечью отмахнулась Мирабелла. - Мой сын умер по вашей вине! Вы можете ждать его сколько угодно лет, но он не вернется обратно! Кровь Повелителей Скал иссякла. Вы говорите, что Ричард предал вас? Он хотел остановить вас. Я знаю, он выбрал дурной способ, который претил его религии и чести, но другого вы ему не оставили, не правда ли?

Алва не ответил. Он сидел, погрузившись в себя, опустив подбородок на переплетенные пальцы. Мирабелла взглянула на него с брезгливой жалостью, и тяжело поднялась, собираясь уйти.

- Постойте, - остановил ее Алва, заметив это движение. - Я должен вернуть вам вещи Ричарда.

- Отправьте их в особняк Рокслеев, - равнодушно бросила Мирабелла не оборачиваясь.

- Я говорю о вещах, доставленных из Агариса. Их прислал кардинал Левий, друг вашего сына.

Мирабелла замерла, а потом медленно повернулась лицом к Ворону. Он тоже поднялся и позвонил.

- Хуан, - распорядился он, едва домоправитель появился в дверях, - принеси из моего кабинета шкатулку, которую я привез от... привез сегодня. Она на столе, в черной коже.

Хуан удалился.

- О каких вещах вы говорите? - спросила Мирабелла с плохо скрытой тревогой.

- О тех, которые были при Ричарде, когда на него напали в Гальтаре. Во время землетрясения один из разбойников сбежал и прихватил мешок со всей добычей шайки. Воровские инстинкты оказались сильнее страха смерти. Но поскольку бедняга раскаивается в своем прошлом, он отнес мешок настоятелю монастыря святого Гермия - того, где Ричард гостил, пока жил в Граши. Аббат узнал вещи Ричарда и переправил их кардиналу Левию, а тот - сюда, в Олларию. Я хочу возвратить их вам.

Мирабелла, тяжело дыша, сосредоточенно обдумывала услышанное. Хуан появился через минуту и, вручив шкатулку соберано, удалился. Алва хотел учтиво передать ее Мирабелле, но та отступила и решительно замотала головой в знак отрицания.

- Откройте, - велела она сдавленным голосом. Несколько последующих секунд она безмолвно разглядывала фамильный перстень Повелителей Скал и родовой кинжал, а потом осторожно выдохнула и легким жестом показала, что можно закрывать крышку.

- Я прикажу отнести ее в вашу карету, - произнес Алва, запирая шкатулку на ключ.

- Нет. Не трудитесь. Не нужно. - Мирабелла говорила коротко и с усилием, как будто она начала слегка задыхаться. - Оставьте себе. Это ваш трофей.

- Простите? - переспросил донельзя удивленный Алва.

- Это ваш трофей, - произнесла Мирабелла более внятно. - Он принадлежит победителю. Род Окделлов прервался, герцог, как того хотели вы и Дорак. Мне больше некому передать эти вещи. Вы убили и Эгмонта, и Ричарда - и отца, и сына. Или вы боитесь, что на их вещах лежит проклятие мертвецов? Думаете, из-за него вас предают те, кому вы доверились? Пустое! Знаете, что на самом деле хуже предательства?.. Самому стать предателем! Вам, Алва, этого не понять, к вашему великому счастью, - презрительно бросила она, горько усмехаясь. - Вы считаетесь только с самим собою, как и весь ваш род. Другие для вас лишь средство. Это вовсе не Ричард предал вас, нет! Это вы предали его, так же, как королеву Катарину и всех остальных, кого вы с Дораком сочли препятствием на своем пути. Вы победили, господин Первый маршал! Окделлов больше не существует. Эти реликвии утратили своих прежних хозяев навсегда. Теперь они ваши по праву.

_________

¹Себастиан Бранд. Корабль дураков (пер. Л. Пеньковского).

²Пьер Ронсар. 'Не держим мы в руке своей...' (пер. В. Левика).

³Лоренцо Медичи. Триумф Вакха и Ариадны (пер. В. Я. Брюсова). Изменена пунктуация последней строки: вместо запятой и точки поставлены точка и восклицательный знак.