Мерзнут ноги и нос, уши. Тонкое одеяло не согревает, выпуская тепло в комнату.
Ванька кашляет. Крючится, пытаясь согреться, подбирает под себя озябшие пятки. Первый и последний месяц он снимает эту квартиру! Дашка вообще не может здесь ночевать. Три раза оставалась и каждый раз вопила от кошмаров, так что волосы дыбом вставали. Разругались с ней из-за ерунды... И чего такого страшного может быть в снах? Он их не видит, а может просто забывает.
Перевернувшись на другой бок, Ванька прячет голову под одеяло. Во рту пересохло. Вставать и идти за водой не хочется. А кто там возится?
На кухне что-то тихо шебуршало. Ванька задержал дыхание. Внизу живота словно рассыпался снежный комок.
Мыши?
Звуки стали напоминать шаркающие шаги. Так ходил отец, после парализации левой половины тела, перед смертью. Накатил страх. Ванька никогда в жизни так не боялся, даже когда в него шмаляли из нагана.
Выискивая объяснение, рассудок дергается в панике. Кто-то залез на четвертый этаж? Воры? Мыши? Душа наоборот кричит от ужаса, понимает, что разум не бредит.
Ванька глубоко и часто дышит, набираясь смелости встать, проверить что там или кто. Пытается шевельнутся. Не выходит. Сжимает зубы, кусает губу до крови. Вкус железа, как в драке. С трудом, хрипло, не своим голосом, Ванька выдавливает:
- Кто там?
Это не прибавляет смелости. Когда шаги с кухни раздаются ближе, тело начинает бить озноб. Ванька не может сдвинуться с места... как последний слабак и трус! В голову лезут отрывки молитв, но ничего осмысленного. Когда шаги приближаются, всё внутри сжимается. Не в силах что-то сделать или сказать, он трясется как эпилептик. Цепкие путы страха, льдом сжимают внутренности. Замерзшая кожа чувствует, как край одеяла приподнимается.
Ванька стонет, но, кажется, что кричит, срывая связки. Открыть глаза - мучительное испытание. Хочется зарыться, спрятаться...
На него смотрит отец. Костистыми пальцами, придерживая одеяло, улыбается. Изъеденная червями кожа, лохмотьями свисает с черепа, вместе с клочьями седой паутины. В глазницах, откуда вытек суровый взгляд, мерцают белые огоньки. Мертвец открывает рот и на Ваньку сыплется ссохшиеся язык и зубы. Из мертвого горла летит Дашкин голос:
- Ванька! Ванька! Ваня! Проснись!
В глаза ударяет свет. В лицо брызгает вода, холодная, пахнущая хлором и реальностью. Ванька хватается за голову. В глазах плывет, и лицо мертвого отца как сгорающая фотография, тает под натиском Дашкиного шёпота.
- Ванюшка, что с тобой? Ты так кричал. Всех соседей наверно разбудил. Вань...
Любимая девушка гладит плечо. Убирает стакан, вытирает капли с лица. Запускает пальцы в волосы любимого.
Она целует прохладные щеки. В сухие непослушные губы. Складывает ему руки на груди. Ваня не понимает... Что она делает? Даша касается ледяного лба. С синих глаз катятся слезы и падают на брови.
- Прощай.
Крышка гроба хлопает, погружая Ваньку в жуткий мрак, пахнущий протухшим мясом. Он орет. Ударяет вверх. Куда-то летит... или его спускают вниз и сверху падают комья земли?
Ванька рычит от безысходности, затем плачет. Соленая горечь разъедает плоть, в пустом теле, которое сжирают черви, клокочет боль...
Тьма тает.
В окно струится звездное сияние. Ванька стоит, придерживая край одеяла, трясется от могильного мороза. Хватит, он не вынесет больше!
Хватит!
Одеяло падает на голову. Звуки исчезают.
Скомканная простыня. Пропотевшая подушка.
Ванька проводит по лицу. Дышит глубоко, часто. Сердце долбится в груди.
Он не уснет в этой квартире больше ни разу! Сегодня же утром пойдет к хозяйке, заберет остатки денег! Вязкая нереальность медленно отступает.
Ванька поднимается, на ватных ногах бредет в кухню.
Осушает залпом стакан воды. Умывается. Поворачивается, чтобы вернутся и замирает.
Путь преграждает человеческая фигура... теневой сгусток... черный дым, обретший форму...
- Зачем ты убил себя? Теперь ты здесь навечно. Разве ты не помнишь? Иван?
Ванька мычит, хватает первое, что попадается под руку, швыряет в призрака.
Звон разбитой тарелки.
Тень исчезла.
Осколки посуды режут ступни. Будто по снежному насту, он идет в кровать. Когда будет тепло? Мерзнут ноги и нос, уши. Тонкое одеяло не согревает, выпускает тепло в темноту.
Ванька кашляет. Крючится, пытаясь согреться, подбирает под себя озябшие пятки.
***
- Воды! Дайте ей воды! - Даша встревожено смотрит, как старушка Заиля хватает ртом воздух.
Спустя час, в окружении Дашиных родственников, гадалка-экстрасенс начинает говорить. Бледная, испуганная, она произносит слова отрывисто.
- Мальчик. Ему холодно. Для него всё - сон, кошмар. Один и тот же. Изо дня в день... Это комната - она держит его, она убила его.
Даша вздрагивает, вспоминает жуткие сны.
- Эти стены, - Заиля продолжает говорить, озираясь по сторонам, раскидывает руки в странных жестах, - они живые. Злые как их хозяин. Уходите и не возвращайтесь! Никогда! Мальчик сильный, победит стены!
От неожиданного истеричного воя взахлеб, дребезжат стекла. Пол вздрагивает под Дашкиными коленями. Ванька! Если он здесь... если его душа тут, как она бросит его!? Одного, среди кошмаров, в холодной проклятой комнате!
Треск распахнутой сквозняком двери балкона заставляет всех оцепенеть. Сорванные шторы, погребальным саваном накрывают голову девушки. Не отдавая отчет, Даша в два шага оказывается над перилами балкона. Замечает, как мама тянет руки, слышит её истошный вопль. Заиля быстрей, но старческой силы не хватает, чтобы удержать молодую девичью руку...
Даша упала почти в то же место, куда два месяца назад спрыгнул Ваня. На мокрый от талого снега тротуар. Рядом с детской площадкой, маленьким ларьком и кустами сирени.