Передвигаться по этой пыльной пустынной земле на своих двоих казалось не только утомительным, но и унизительным. Однако единственную оставшуюся в их отряде лошадь пришлось бросить после переправы - скакун сломал ногу в мутной воде, попав копытом в расщелину между камнями, и бурный поток унёс лошадь - а вместе с ней практически всю поклажу рыцарей и солдат.
Собственный конь барона фон Элергофа, гнедой Моргенвинд, остался лежать на поле боя, в десяти метрах от собственной головы, снесённой двуручным скимитаром какого-то муслима. Барон не ведал имени убийцы своего любимого коня, да ему оно было и безразлично - сейчас этот муслим уже называется святому Петру, а рай нечестивцу всё равно не светит.
Внимательно, сантиметр за сантиметром, разглядывая вытравленный в железе узор на блестящей поверхности клинка своего трофейного меча, барон думал, что есть в этом некая высшая справедливость - лишать неверных жизни клинком той самой дамасской стали, производством которой муслимы так славились. Услышав приглушённые шаги подкованных сапог по покрытой песком земле, барон сосредоточил взгляд на узорчатой рукояти меча. Да, неведомым мастерам действительно стоило отдать должное... да сгорят в аду все эти нечестивцы.
- Барон фон Элергоф?
Барон подвигал челюстью, скрипнув песком на зубах - в этой проклятой стране песок был буквально повсюду - хрипло кашлянул, попытавшись избавиться от невыносимой сухости во рту, и, наконец, с неохотой повернул голову к подошедшему рыцарю.
- Сэр Маллер. Спасибо, что уделили мне время, - барон, сидящий на земле, прислонившись спиной к стволу чахлого дерева, поморщился и попытался устроиться поудобнее. - Кажется, ваши лекарства и молитвы оказались не столь действенны, как... кхм... хотелось бы в нашем положении.
Барон фон Элергоф говорил осторожно, стараясь тщательно подбирать слова, выцепляя их из того мутного вихря, что кружился в его терзаемом болью мозгу. Сэр Маллер был значительно ниже барона по происхождению, да и рыцарем он был лишь из-за принадлежности к Ордену, а никак не по воинским талантам, - однако же фон Элергоф предпочитал быть с крестоносцем предельно корректным. Магометан барон мог ненавидеть, но не испытывал к ним страха, - а вот этот собрат по вере внушал фон Элергофу откровенный ужас.
Впрочем, не ему одному. Про крестоносцев ходили разные слухи, и приятных среди них не было. Точнее, был всего один - поговаривали, что крестоносцы способны вытащить человека даже с самого порога смерти - и на правдивость этого слуха барон сейчас весьма надеялся.
Пригладив рукой вышитый на груди равносторонний крест, сэр Маллер задумчиво покивал и опустился на землю перед бароном. Как при таком беспечном отношении к окружающей грязи рыцарю удавалось сохранять ткань табарда белой, для барона оставалось загадкой. Однако же факт оставался фактом - среди покрытых пылью и кровью рыцарей их отряда сэр Маллер буквально сверкал девственной белизной своих одеяний.
- Могло быть и хуже, - задумчиво промолвил крестоносец, обнажив, наконец, рану на ноге барона из-под скрывавших её слоёв ткани. От холодных прикосновений ледяных рук рыцаря фон Элергофу хотелось завопить.
Барону понадобилась вся его выдержка, чтобы не отвернуться от открывшегося ему зрелища. С трудом сглотнув неожиданно набежавшую кислую слюну, фон Элергоф проговорил:
- Хуже? Да оно на ногу не похоже!
Сэр Маллер отвлёкся от почерневшей гниющей плоти, вперив взгляд в барона, и фон Элергоф внезапно вздрогнул - такими холодными и пустыми показались ему серые глаза крестоносца.
- Оно плохо выглядит, - согласился рыцарь, снова переведя взгляд на ногу. Казалось, жизнь барона рыцарю совершенно безразлична - крестоносца больше занимала вставшая перед ним медицинская задача. - Но в данном случае внешний вид обманчив. Могло быть действительно хуже, и мне пришлось бы ампутировать вам ногу, - рыцарь рассеянно потёр крест на груди, оставив на ткани чужеродно выглядящий на ней грязный след. - Но вы везунчик, барон, мы сможем обойтись лишь несколькими разрезами и прочисткой раны. - Крестоносец холодно улыбнулся фон Элергофу, от чего барон вздрогнул вторично: - Будет больно.
Приказав солдатам прокипятить несколько тряпок, крестоносец стал снимать своё одеяние, готовясь к операции. Барон заговорил, стараясь отвлечься от более чем неприятного ожидания:
- Знаете, сэр Маллер, нам очень повезло, что вы с нами. Жаль, конечно, что вы не прихватили в поход вашу белую карету спешной помощи, - барон попытался рассмеяться, но горло его не послушалось. - Я слышал, ваши братья по Ордену творят настоящие чудеса...
Стянув через голову табард, рыцарь холодно взглянул на барона:
- Не стоит верить всему, что вы слышите об Ордене Красного креста, барон фон Элергоф. Половина этих слухов - самая настоящая ересь. Вы же не хотите впасть в ересь? - обнажив торс, крестоносец провёл рукой по кажущемуся совсем свежим огромному крестообразному шраму, багровеющему на теле.
Увидев шрам, в основном благодаря которому рыцарей Ордена и называли крестоносцами, барон попытался сглотнуть пересохшим горлом, но тщетно. Поговаривали, при посвящении в рыцари Ордена Красного креста через этот разрез у крестоносцев вынимали сердце и внутренности...
Правильно расценив полный ужаса взгляд барона, рыцарь выгнул тонкие губы в кривом подобии улыбки:
- Не волнуйтесь, барон, сердце у меня на месте. - Вонзив пальцы в кожу, крестоносец стал разводить в стороны края шрама. - Некоторых других органов, правда, и впрямь не достаёт - но должен же я где-то хранить свои инструменты.
Шутёнка.