ХОРОШО МОНАХОМ БЫТЬ

***    
Если кто-то, закрывая глаза,
Вмешивается в твои планы,
И при этом начинают таять дома,
Деревья и люди... 
Радуйся. 
Кто-то раньше тебя
Достиг нирваны...
А мир когда-нибудь
Снова будет.

      
       
***
Полней, чем рожать детей.
Сильней, чем любить людей...
Валяться в этой траве,
На этом клочке земли.

...Не догадается, нет, 
Тот, кто стремится в Тибет,
Где и в какой траве,
Я провожаю цвет...



***
Хорошо монахом быть,
По обители бродить,
Коль в обители твоей
Ни монахов, ни людей.

...Оттого и привлекло   
В жизни это ремесло.

Здесь могу, когда хочу,
Заниматься, чем хочу,
И молиться, как хочу,
Утра первому лучу,
И спускаться со небес,
Задуваючи свечу.


***
О чем вспоминают монахи,
Когда плоть уже не вопит?
Они вспоминают захваты?
Шум отгремевших битв?..

Когда в соседней деревне 
Ничто уже не манит,
Они вспоминают ахи
В сени душистых ракит?..

Они вспоминают закаты.
Рокот вечерних молитв.


****************************************
***********************************


***

Тот, кто дышит утром полной грудью,
Смотрит в суп вчерашний и икает,
Тот, пускай не ясно, но похоже,
В этой кухне что-то понимает.

Проще тем, кому не надо рая,
Проживут - их в землю закопают,
Ну а те, кто знают, непременно,
Нам о рае что-то накатают...

А потом пойдут они, построят,
А другие придут и сломают...
Чтоб от нас потомков не тошнило, 
Нас потомки тоже разломают. 


*************************************
********************************

   ***
Жили-были Шай и Шахар,
Вместе пили чай и сахар,
И хотя еще на рожках,
Но ходили по дорожкам.

Их пасла не очень сильно
Их была подружка Мильда...
Мильда,  Мильда,  тонконожка,
Черногривка,  темнокожка...

Что случилось с ними после?..
Ах, не знаю, я их бросил.
И с тех пор весьма обильно
Снится мне подружка Мильда.



    ***   
Ты всего-то, быть может, врачиха проста...
Богадельня в России холодной пуста.
И не знойная азь, не египетский плен,
Опускаются редкие ниже колен...

И стоишь ты, как белые стены чиста...
И откуда тут очи с грубины холста?..
Я бы сдался, на месяц замкнул бы уста,
Только будь ты со мною честна и проста.



     ***
Чего не знал, конечно, прежний век,-
Как холодильник, не даря нам сладость,
Дарует сердцу истинную радость
Наполненостью всех своих отсек.

Смеется лицемер и верхохват,
Не ведавший ни разу наслажденья,
Прохладою напитков наполненья
И сохраненных в свежести котлет.

Когда помыт хозяйскою рукой,
Десницей холостяцкой от безделья,
Он дарит нам спокойное веселье
И тихую под ложечкою болью.

Когда помыт любимою женой,-
Едва ль хозяин это замечает...
Но голос близкий тут напоминает,
И видит глаз в соседстве ту же боль.

И видит глаз все уголки сусек -
Лед испарен и сплавлен, и притворы
Готовят нам безмежные просторы,
И в них всегда стремится человек.




***

Лучше были б они танцовщицы
На другой социальной ступени.
Лучше б знали любовь их солдаты,
Лучше б пили они по ночам...

Лучше б выли они по пустыням
Провожая в покой фараонов,
Лучше б шили они при лучине
И любили крестьян по ночам.

Но теперь они стали трезвее,
Охладели они, затвердели.
Они судят людей и считают
Их доходы они по ночам. -

Фараон рассудил бы не хуже
И жрецы бы назначили плату...
Не тому, не тому обучили
Этих отроковиц по скамьям.

Лишь материя трудно сдается -
И еще к нам доносятся лица,
Но уже не поет танцовщица, -
Не под силу ученым устам...



***

Одинокий паровоз 
Сам себя по рельсам вез.
И от счастья так пыхтел, -
Что один, 
Не при делах...

Электрички, электрички
Мчались встречною стрелою,
Били воздуха волною...

Как любил он этот запах,
Как любил он свежий дизель,
Как любил он стрелы света
И железную дорогу...

Проноситесь, электрички!
Не жалейте своих дудок,
Отдавайте ему свет
От ваших окон. 

Будет, будет паровозу
Счастье трогать ваши косы...
А лесные партизаны
Будут сброшены в откосы.

Будут плакать партизаны,
Пришивая свои ноги, -
Не могите, партизаны,
Портить дивные дороги.




***

Можно повиснуть на проводе пьяным
И никогда, не прочесть, никогда,
То, что лежало в твоих же карманах,
То, что пылилось в твоих сундуках.

Этот Колумб никуда не поедет,
Этот кентавр никого не убьет,
Этот Колумб ничего не откроет,
И ничего не найдет.

Тот, кто смеется под солнцем холодным,
Кто жжет провода городских электричек,
Кто запускает в небесные сферы
Страшных размеров шары стратостатов -
Будет услышан... 

Снова и снова я стану терпящим.
Снова и снова с ума не сойду.
Стану главе своей строгим смотрящим...
Только на суд не пойду. -

Я закопаю поглубже остатки
Всех препараций мозгов дорогих... 
Черта вам лысого девки в перчатках!
Прочь от моих кладовых!

Кто запускает в небесные сферы
Страшных размеров шары стратостатов, -
Снова узнает всю дрожь приземленья,
Тот, кто читает такие же буквы...

Тот, кто смеется под солнцем холодным,
Кто жжет провода городских электричек...
Будет иметь отпечаток в граните
С острова Славы...





***

Я не знал, зачем мне хранить в себе
Эти капли крови условных рас.
И средь всех причин, что звучали мне,
Мне звучал один очень юный глас...

Вот примерно так бьют с земли богов.
Раззудись плечо, размахнись рука...
Ладно, что ж... пустяк. Я оставлю так.
Я потом скажу красный сказ Быка.

Я не есть мудрец. И не я - Телец.
Я держу руно на своих рогах.
Я держал каменья в своих руках,
А теперь они у меня в венце. 

Но зачем хранить эти капли рас.
Я могу прожить при любом лице.
Приходите все - только в звездный час,
Мы зависнем с вами в одном кольце.